Текст книги "Призрачный мир: сборник фантастики"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

Соавторы: Генри Лайон Олди,Элеонора Раткевич,Святослав Логинов,Александр Зорич,Олег Дивов,Евгений Лукин,Александр Громов,Андрей Валентинов,Леонид Каганов,Владимир Свержин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 40 страниц)

Прохожие, что шли мимо Юрки, все как на грех были взрослые. Он бы загнал в подворотню какого-нибудь пацаненка или ровесника-недомерка, отнял бы карманные деньги, но жертва все не появлялась. А нападать на парней старше себя он боялся.

Попытка продать компакты добром не кончилась – двадцатилетний скот, просмотрев их, отобрал несколько и неожиданно расплатился ударом в челюсть. Пока Юрка приходил в себя, сидя на грязных булыжниках в подворотне, он ушел.

Убедившись, что зубы целы, Юрка потосковал и вздохнул, собираясь с силами. Денег не было ни копейки – значит, придется пройти сорок пять километров пешком. Да еще за мостом неведомо сколько.

Но это был шанс раздобыть денег на игру.

Просперо стоял на балкончике и наблюдал за высокой блондинкой, которая играла с Ариэлем в мяч. Блондинка была неуклюжа – это раздражало.

– О господи, неужели в школах отменили уроки физкультуры? – в расстройстве чувств спросил Просперо. – Чему же их учат?

Фигура ему тоже перестала нравиться, а на фотографиях, которые блондинка прислала перед тем, как приехать, все было просто замечательно: и тонкая талия, и прямые плечи, и ноги правильной формы: не те жуткие палки, которые обычно бесстыже демонстрирует тощая модель, не знающая, что если самая широкая часть ноги – колено, то такие конечности нужно прятать под юбкой и никому не показывать.

– Валькирия, как же… – пробормотал Просперо. – Черта с два из нее получится валькирия…

Он ушел с балкона. Тем более что близилось назначенное время – он пригласил двух бойцов из клуба «Викинг», чтобы понять, что такое скандинав в ближнем бою.

Бойцы приехали, надели кольчуги и шлемы, объяснив заодно озадаченному Просперо, что шлем с рогами – дурацкая выдумка немецких буршей, взяли боевые топоры и устроили образцово-показательное махалово. Потом два часа рассказывали Просперо всякие байки из жизни клуба, вручили два компакта с записью боев, получили гонорар и уехали.

– День потерян, – хмуро резюмировал Просперо. – Это все мужские драки. Но как сражались валькирии?

Теоретически они орудовали мечами и топорами не хуже мужчин, но Просперо хотел чего-то иного, более страшного, что ли, однако и более возвышенного.

Он вошел в мастерскую. На столике стоял эскиз из зеленого пластилина – тридцатисантиметровая женщина, возносящая над головой незримый меч. От фигуры веяло невыразимой пошлостью, и Просперо, выдернув каркас, смял ее в ком.

– Где взять валькирию? – спросил он.

Девица, бросавшая во дворе мяч, определенно не годилась. Но не потому, что сама по себе была плоха. Просперо находил ее миленькой. Он не определил для себя, почему в том мире нужна именно валькирия, именно девка в кольчуге и с выпущенными на грудь из-под шлема толстыми льняными косами.

Запищал коммуникатор. Просперо включил экран. Из мрака явилось лицо диспетчера.

– От Скриннийора Нира вам груз, – сказала женщина в наушниках. – Откройте ворота, будут две вагонетки. Он прислал телегу, но телега не поместилась в канале.

– Сейчас.

Ворота были в пристройке. Просперо дал команду, поблагодарил диспетчера и пошел смотреть, что из своей первой добычи выделил ему Скриннийор.

Увидев положенную десятину, он онемел – перед раскрытыми воротами лежала здоровенная куча протухшей рыбы, а вагонетки уже отбыли обратно.

– Какого черта! – опомнившись, заорал Просперо и побежал обратно к экрану связи.

– В чем дело? – спросила диспетчерша.

– Что вы мне такое доставили?!

– Груз от вашего Скриннийора Нира. В соответствии с контрактом.

– Где вы его хранили, этот груз? В Африке, на солнцепеке?

– Я товарно-транспортную накладную могу показать, – обиделась женщина. – Груз мы получили вчера с сопроводительными документами на десятину добычи. Вы ведь так договаривались?

– Проклятый осьминог, – уже начиная осознавать свою беду, пробормотал Просперо. – Не иначе он отнял эту дрянь у каких-то подводных аборигенов, которых хлебом не корми – была бы тухлятина! Послушайте, я хочу внести поправки в контракт!

– Какие?

– Чтобы вы принимали только добычу неорганического свойства.

– Но там был еще какой-то сундук, вы под рыбой посмотрите, – посоветовала женщина.

Просперо тяжко вздохнул и выключил связь.

Нужно было срочно придумать, куда девать вонючую протухшую рыбу. Ее и вспоминать-то было отвратительно – склизкие чешуйчатые тела, лопнувшие от падения из вагонеток животы, мерзкие кишки… бр-р-р!..

Вдруг он понял страшную вещь: в голове уже зашевелилась некая бесплотная тень, которая вот-вот обретет очертания валькирии, а если он начнет возиться с рыбой, тень растает.

Просперо побежал в мастерскую, схватил карандаш, стал набрасывать очертания фигуры с руками, раскинутыми крестообразно, получалось вроде хищной горной птицы, он взял другой лист и изобразил эту же фигуру в профиль, с шеей, покрытой перьями, с клювом…

– Чушь какая-то… чушь, чушь…

Валькирия не давалась. А он знал, что если не справится с этой скандинавской дурой, то пути вперед уже не будет. Точно так же он думал, когда привезли первый контейнер с маринованными осьминогами – он разложил эту живность по столу и понял: дело не в масштабе и не в длине щупалец… Но с осьминогом-то он справился, выпустил из мастерской того, кого от него ожидали, – героического боевого осьминога, способного вести военные действия на глубине десять километров. А до того он сперва маялся в растерянности, но потом прекрасно решил задачу с Красным Рыцарем, натурщика для которого нашел в журнале по кик-боксингу. Оставалось только снабдить бойца оружием для ног, которое в общей груде доспехов было почти незаметно, да поработать с его сухожилиями, дав невероятную для человека прыгучесть и растяжку.

Другие мастера пробовали скопировать Красного Рыцаря и даже удачно, а вот Скриннийор Нир им оказался не по плечу. Это все признали. И зависть соперников оказалась для Просперо слаще всякой десятины, пусть даже это была десятина храбра Всеслава Волка – он уже дважды присылал бочонки с диким медом, который ни одна оптовая база брать не желала, хоть сам садись на базаре торговать.

Кольчуга, косы, удлиненное лицо с суровым ртом, мужской разворот плеч… дальше что?..

Кольчуга из железных перьев?

Эту мысль следовало обдумать. Просперо прихватил папку с бумагой, два карандаша и вышел во двор, где блондинка с Ариэлем уже не играли в мяч, а сидели за белым столиком и пили апельсиновый сок. Блондинка закинула ногу на ногу – когда она не двигалась, то выглядела более или менее сносно.

– Ариэль, срочно вызови уборщиков, у нас там две тонны гнилой рыбы, если не больше, – сказал Просперо. – Вонь такая, что к воротам не подойти. А ты, красавица, встань вон туда, подальше, еще подальше…

Он нашел для блондинки хорошее место – солнце стояло у нее за спиной, Просперо видел не живую женщину, а силуэт. Но этого он и хотел – ощущения нереальности. Пока Ариэль бегал смотреть на рыбу, пока вызывал уборщиков, Просперо делал трехминутные эскизы, один за другим. Цена им была невелика – он и сам не знал, чего искал.

Блондинка оказалась чересчур послушной, вот что! Она принимала заказанные позы, поворачивалась, старалась воплотить все затеи Просперо – валькирия, явись она из своей скандинавской мифологии, послала бы его к каким-нибудь морским чертям. В натурщице не было способности к сопротивлению.

Вот если бы она хоть замахнулась сгоряча на Просперо, хоть недовольно вздернула аккуратный носик! Но нет – она честно отрабатывала свой гонорар.

Пришел Ариэль, принес от оружейника шлем – железную миску с ушами. К шлему уже были прицеплены длинные косы из синтетической белой пакли. Блондинка надела этот ужас – и Просперо замахал на нее руками.

День положительно не задался. Лучше всего было бы отпустить блондинку, прилечь в тени и, закрыв глаза, послушать какую-нибудь аудиокнижку поглупее.

Так Просперо и сделал.

Юрка был голоден, как никогда в жизни.

Немногие городские дети сумеют прокормиться, шагая по шоссе. Они не знают, что стоит свернуть и очень скоро выбредешь к полю или к огороду, встретишь хозяев, а если просить стыдно – сговорись: ты им поленницу у стены сарая сложишь и двор приберешь, они тебя обедом накормят, и им необременительно, еда-то не купленная, и тебе полезно. Опять же, можно летом картошку окучивать, осенью – копать. Но Юрка никогда не задумывался, откуда в мире берется картошка.

О том, что можно ночевать в стогах, он тоже не знал, а когда к утру подустал – улегся почти на обочине, за кустами, и проспал там часа три, больше не мог.

Он честно прошел эти сорок пять километров, перешел по мосту Груицу, с некоторым недоумением посмотрев вниз: река была слишком незначительна для такого огромного моста. Пить хотелось страшно. Он спустился вниз, в узкий и длинный овраг, и набрал кое-как воды в прихваченную по дороге пустую бутылку из-под минералки. Вода на вкус была противная, да и на вид грязная, но выбирать не приходилось.

Потом Юрка нашел поворот, прошагал еще километра два и встретил тетку на велосипеде. Рядом с велосипедом бежал беспородный рыжий щенок. Он бодро облаял Юрку, когда тетка притормозила. И все время разговора проявлял к нему интерес. Даже позволил перебирать пальцами жесткую шерсть на своем загривке.

Хозяйка щенка сказала, что насчет художника – не уверена, а какой-то чудик тут и вправду поселился: выкупил землю, обнес забором, чего-то там понастроил, живет не слишком шумно, хотя гости к нему приезжают постоянно. Сам же появляется редко, даже в город не ездит, но машина у него есть, хорошая, дорогая.

Просить у нее поесть Юрка постеснялся.

Забор он нашел скоро – но ворота оказались на запоре. Он пробовал стучать, однако никто не отозвался. Кричать, как и просить еду у незнакомых, он стыдился. Юрка пошел вдоль забора и набрел на место, откуда, как ему показалось, можно было перебраться во владения загадочного старика.

Он забрался на дерево, которое росло рядом с забором, и понял, что ветви слишком тонки, – по ним не проползти до края кирпичной стенки, прогнутся. Зато теперь он видел бóльшую часть двора и стоящий в центре голубой купол вроде циркового, только пониже. Купол торчал среди каких-то пристроек и высоких красных труб.

Одна из пристроек походила на старый дом, словно выглянувший из современных блочных стенок. Внизу располагалась веранда, перед верандой – крыльцо, ведущее в садик, наверху – большой балкон, и все это – деревянное, с резьбой. Садик украшали высокие клумбы-рабатки, там росли незатейливые цветы – анютины глазки, ноготки, бархатцы. Была площадка вроде волейбольной, Юрка увидел и мячи в зеленой траве.

За белым столиком сидели, разговаривая, худой полуголый парень и фантастическая блондинка – беловолосая, загорелая, в коротеньких шортиках и прозрачном топике. От этой красоты Юрка чуть с дерева не полетел.

– Эй! Эй, люди! – завопил он.

Парень повернулся, но не сразу понял, где засел незримый крикун. Юрка замахал ему, парень сделал рукой знак – мол, понял! – и побежал к забору. Тут Юрке стало немного не по себе – он впервые видел, чтобы передвигались такими прыжками, с подвисанием в воздухе. И на забор в полтора человеческих роста этот местный житель не вскарабкался, а будто взлетел и уселся удивительным образом – словно была у него на заду какая-то хитрая точка, отвечающая за равновесие, и он одну лишь ее совместил с острым краем горба кирпичной кладки.

– Ты откуда взялся? – спросил он Юрку.

– Я художника ищу. Сказали, ему нужны натурщики.

– Кто сказал?

– Дядька один. А что, соврал?

Сейчас Юрке показалось, что тот мужчина в кожаном плаще действительно мог соврать, почему бы нет – увидел дурака, грех же не поиздеваться, отправить пешком хрен знает куда!

– Нет, не соврал, – задумчиво сказал парень. – Но мы обычно через агентство заказываем. Вон, девочку прислали…

Он указал на блондинку.

– Так что, нужны или не нужны? – грубовато, чтобы казаться покруче, поинтересовался Юрка.

– Сейчас нам девочки нужны…

– Ариэль! – долетело издалека. – Ариэль!

– Я здесь!

– Они не могут прислать уборщиков! Только вечером!

– Вот подлая контора, – тихо сказал Ариэль. – Да мы тут до вечера помрем от этой вони. Извини, натурщик не нужен, нужен человек с лопатой. А лучше двое.

– Ты погоди, погоди! – поняв, что собеседник сейчас спрыгнет с забора и уйдет, воскликнул Юрка. – Ты художнику про меня скажи, я дорого не возьму… не беру!..

При мысли, что придется возвращаться в город, Юрка чуть не заревел. Сорок пять километров, есть хочется так, что плохо делается. В городе можно подстеречь кого-то из одноклассников – они покормят, но они же ведь и донесут! Тогда точно – закрытый колледж. До восемнадцати, а там живи как знаешь, образование у тебя есть, хочешь – учись дальше, хочешь – работай и все деньги просаживай в игровом зале. Но если попытаешься хоть копейку украсть, сразу вспомнят былые грехи.

Три года без игры. Это закончится безумием, ни один психиатр не поможет.

– Говорят же тебе, мы через агентство заказываем. Выбираем по каталогу. Вот, скажем, после девочки нам мужчина нужен, атлет, с мускулами, желательно бывший спортсмен. В твоем возрасте таких мускулов не бывает. Ты, если обязательно хочешь позировать, сходи в агентство, запишись, будешь в картотеке…

– Ариэль!

– Иду! Так что не трать время зря, возвращайся домой…

– Да погоди ты! Ты ему про меня скажи! Может, он передумает! Это же дешевле, чем через агентство!

– Вот уж деньги для нас вообще никакой роли не играют, – отрубил Ариэль и соскочил с забора, но не вниз, а словно по дуге пролетел и исчез.

Юрка заплакал.

Последний шанс рухнул, разлетелся вдребезги. Ни денег, ни еды, ни ночлега – ничего!

И он безумно боялся деда. После побега дед зол как черт. Бабка – и та побоится вступиться. Родня и видеть его не захочет – сколько позора из-за него приняли, хотя он ни в чем не виноват, и если у тетки с дядькой что-то пропадало из дому – пусть своих близнецов спрашивают, они и не знают, что близнецов подсадили на «колеса»… Дед с дружками уж точно придумает какую-то одиночную камеру без окон, он такой…

Юрка слез наконец с дерева и побрел обратно. Он оказался у ворот, постоял немного и кинулся барабанить. Если его не пустят сюда – он повесится! Другого выхода нет!

Над воротами появилось лицо Ариэля.

– Да ты что, спятил? – спросил он.

– Впустите меня! Впустите меня! – только и мог повторять Юрка. С ним случилось самое страшное – он впал в истерику. Истерик он не закатывал уже давно, после того как дед образумил его, двенадцатилетнего, звонкими пощечинами.

Ариэль исчез, минуту спустя створки ворот разъехались.

– Входи живо, – приказал Ариэль.

Юрка ворвался во двор и встал как вкопанный. Нужно было как-то объяснять свое поведение, но он не мог успокоиться и с опозданием разревелся.

– Прекрати это. Иначе выкину, – пригрозил Ариэль. – Ну, живо замолчал! Вытер сопли! Смотри мне в глаза!

Дивным образом истерика угасла.

– Мне вообще больше некуда пойти, – честно сказал Юрка. – Я из дома ушел. Я туда не вернусь, лучше умру. Я сюда из города пешком шел…

– Вот дуралей, автобусом за двадцать рублей бы доехал.

– У меня нет двадцати рублей. У меня вообще ни копейки нет.

– Так… Лопату держать умеешь?

– Да.

Юрка соврал, и Ариэль это понял, но спорить не стал.

Он повел Юрку к глухой стенке из бетонных блоков, завел в темный сарай, оттуда – в светлое помещение, где находиться было совершенно невозможно – так воняло.

– Видишь рыбу? Я покажу тебе, где тачка садовника, и дам лопату. За огородом выкопаешь яму и зароешь там эту мерзость. Сейчас поешь – и за работу.

Просперо с балкона смотрел, как незнакомый мальчишка гонит к забору тачку с гнилой рыбой.

– Впервые в жизни он что-то делает руками, – заметил Ариэль. – Я покормлю его ужином и заплачу тысячу. Хотя деревенские алкаши и за пятьсот прекрасно бы справились.

– Нельзя прикармливать деревенских алкашей, – не отводя взгляда от Юрки, возразил Просперо. – И тысячу парню давать тоже нельзя. Откуда ты знаешь, что он натворил, если удрал из дому без копейки в кармане.

– А что тут знать? Игрок. И деньги нужны ему, чтобы проиграть.

– Да… Тут ты прав… Но он, проиграв, опять придет сюда, и у нас не будет для него второй такой кучи дерьма.

– Будет, – уверенно ответил Ариэль. – Вот увидите, учитель, наш восьминогий друг будет снабжать нас этой дрянью по меньшей мере раз в месяц.

– Ты отмыл сундучок?

– Да, учитель, от него уже почти не пахнет. И пришло письмо от капитана Трелони. Он извиняется, что задерживает десятину, – у них почти не было добычи. Испанский серебряный караван застрял в Лиме, Трелони уже третью неделю сидит в засаде.

– А Ночная Гроза?

– Впал в спячку, учитель. У них там начался сезон бурь, так что он забрался в пещеру и спит. Надо бы ему отправить парочку новых клешней с титановым напылением.

– А мальчик с характером…

– Ему не терпится получить хоть какие-то деньги и побежать с ними в игровой зал.

– Отнеси-ка ему лейкопластырь.

Просперо не ошибся – Юрка действительно натер ладони деревянными щелястыми ручками садовой тачки. Но ему пообещали тысячу рублей. Двадцать – на дорогу, а на остальные взять бутылку колы, чипсы и жетоны. Только в каком-нибудь незнакомом зале, на окраине, а то еще деду позвонят.

Он гнал вихлявую тачку по дорожке и думал о системе. Есть люди, умеющие выстроить систему, по которой они выигрывают у автомата. Но для этого нужно часами сидеть и наблюдать, делать записи. Необходимо запоминать выскакивающие комбинации – Юрка уже знал, что генератор случайных чисел в хитрой машине отсутствует, но есть алгоритм и есть процент выигрыша, который соблюдается более или менее точно. Игрок, которому теоретически обещают пятьдесят процентов, то есть игру с техникой на равных, фактически имеет в лучшем случае пятнадцать. И вот пойди определи, когда бездушная железяка уже отработала с выгодой для себя восемьдесят пять и готова наконец расщедриться!

Нет, эту тысячу нельзя тратить бездарно, как те доллары, будь они неладны. Сперва нужно посидеть, посмотреть, прикинуть, выбрать автомат. Потом немного поиграть, так, на пробу, и не обольщаться мелким выигрышем – это он заманивает. Мелкий выигрыш забрать и уступить автомат другому игроку, потом вернуться…

Его догнал Ариэль.

– Покажи руки.

– Отстань.

Тачка была тяжелая, сейчас ее удалось разогнать, и она шла, можно сказать, сама, а если остановиться – беда.

Юрка позволил протереть себе ладони ваткой и заклеить пластырем, только когда вывалил рыбу в длинную яму.

Он тяжело дышал, но мысль о грядущей победной игре не давала ему сломаться. Отвратительной рыбы оставалось еще на две тачки. А потом покормят, дадут деньги и отпустят. И – на автобус! В город! В зал!

Ариэль поглядел парню вслед, когда он гнал по дорожке пустую тачку, и вернулся на балкон.

– Характер показывает, – сказал он Просперо. – Занятный был бы натурщик. А, учитель?

Ответа он не получил – Просперо задумался.

– А принеси-ка ты мне, Ариэль, распечатку заявок… – произнес он чуть ли не пять минут спустя.

Ариэль сбегал и доставил три потрепанных листка. Часть заявок была зачеркнута – уже ушел в самостоятельную героическую жизнь боевой осьминог Скриннийор Нир, уже сражался где-то на номерной планете под двумя солнцами и тремя лунами гигант Ночная Гроза, а вот против заявки на валькирию стоял вопрос, поставленный недавно, – Просперо вдруг усомнился в своей способности мастерить героинь.

– Так, так, так… – бормотал Просперо. – Вот. Менестрель кому-то нужен. В стиле французского четырнадцатого века. Со знанием восточных единоборств. Как ты полагаешь?

– Никакой он не менестрель, учитель.

– Вот еще травести – девочка-рыцарь, с магическими способностями… Нет, обойдемся без магических способностей. Ступай-ка и посмотри – может, пришли новые заявки.

Оставшись на балконе один, Просперо долго смотрел на небо. Его отвлекли крики в саду. Он подошел поближе к перилам и понял, что разгорелся целый скандал.

Мальчишка, нанятый для закапывания гнилой рыбы, и блондинка ругались отчаянно, до визга, но в драку не лезли. Тачка валялась на боку, и Просперо догадался, что произошло: блондинка выскочила из-за поворота и налетела на труженика.

Она даже руками взмахивала потешно – так разозлилась. Парень, пятясь, огрызался. При желании Просперо мог и слова услышать, но они-то как раз его мало интересовали. Он впервые видел натурщицу в ярости… и эти движения рук…

Крылья – это не только полет, крылья – это оружие, вот что дошло до него, и он тут же поспешил в мастерскую.

– Ариэль, Ариэль! – кричал он, сбегая по лестнице. – Пришли мне оружейника!

Оружейник Анатолий Петрович, опытный мастер, жил тут же, ему в дальнем конце двора оборудовали кузницу и лабораторию, где он в свободное время экспериментировал с какими-то сплавами. Оборудование Просперо привез из разорившегося и ликвидированного института, работавшего в свое время на космическую промышленность.

Когда он вошел, Просперо уже подготовил предварительный эскиз.

– Это не совсем скандинавское, скорее древнегреческое – птица, роняющая железные перья, – сказал он. – Но на самом деле эти перья – плоские наконечники копий, надо будет проверить, какими копьями пользовались викинги. И вот тут они заточены так, что, если сложить их плотно, получается рубящее оружие, вроде большой и тяжелой сабли.

– Как они будут восстанавливаться? – спросил Анатолий Петрович.

– Пока не знаю, я еще не думал про обмен веществ у валькирии. Но у нее вместо рук будут крылья, и на конце каждого крыла – кольчужная перчатка.

Оружейник, неплохо знавший историю, промолчал. Он даже тогда не спорил, когда Просперо велел снабдить капитана Трелони протезом с лазерным устройством. Впрочем, в том мире, где орудовал изготовленный Просперо герой-пират, было много всяких несообразностей – там и морские коровы в Саргассовом море, имевшие женский бюст и длинные волосы, но устройство гортани – звериное, по-испански и по-английски бойко разговаривали. Там и год четыреста двадцать суток длился…

Юрке хотелось как можно скорее заработать деньги. Он понял, что для настоящей игры тысячи ему мало. Он грезил о том дне, когда войдет в зал, купит первую порцию жетонов и сядет к автомату. Одна лишь эта мысль его и поддерживала. Ариэль потихоньку обнадежил – есть шанс, что хозяин им заинтересуется. И отдал Юрку в рабство садовнику, приезжавшему дважды в неделю.

Началась игра иного свойства – Юрка объявил войну Просперо. Тайную, разумеется. Он исследовал все, что имело отношение к странноватому старцу, необъяснимо впадавшему то в хандру, то в восторг. Юркина задача была проста – стать натурщиком и заработать столько, чтобы выйти победителем из поединка с автоматом. И он втихомолку стал подлизываться к блондинке, чтобы узнать – сколько дней работает натурщик и действительно ли получает по три тысячи в день.

Блондинку звали Зента, она и правда была скандинавских кровей, работала фотомоделью с четырнадцати лет, почему и не получила хотя бы среднего образования. А после двадцати пяти быть моделью тяжко, если вовремя не вышла замуж. В усадьбе Просперо Зента скучала – и сам хозяин, и Ариэль никакого интереса к ее прелестям не проявили.

Про работу натурщицы она рассказывала довольно бессвязно, Юрка так и не понял, что тут требуется. Ему казалось, что нужно сидеть или стоять неподвижно, пока тебя рисуют. Но Просперо иногда просто ходил с Зентой по саду и выспрашивал про детство. А какое такое детство? Ну, в детский сад водили, потом в школу водили, что еще тут рассказать? Куклы были, цветные комбинезончики были.

– И все? – не верил Юрка.

– Еще помнишь, мы столкнулись и поцапались?

– Ага, когда тачка опрокинулась.

– Вот тогда он мне целый допрос устроил – есть ли у меня враги и что я с ними делаю. Два часа пытал.

– А ты видела картину?

– Какую картину?

– Которую он с тебя пишет?

– Это не картина, а вроде фигуры – знаешь, как манекен, но из чего-то другого. Он лицо вылепил, показывал, но оно совершенно не мое! Такое, такое, ну…

– И долго ты тут живешь?

Зента принялась считать на пальцах, процесс был мучительный. Насчитала она то ли шестнадцать, то ли восемнадцать дней. Юрка округлил до двадцати и получил изумительную цифру – шестьдесят тысяч. С такими деньгами уже можно вызывать на поединок судьбу-злодейку и ее полномочного представителя – автомат. Так что нужно исполнять все поручения садовника – не то прогонят, сунув в руку несчастную сотню баксов, и никакой Большой Игры не получится.

Но Зента была недовольна гонораром – она считала, что заслуживает большего. Причем главный аргумент выдвигался такой: этот старый чудак тратит бешеные деньги на свою усадьбу и всякие нелепые штуки, а на модели экстра-класса экономит! Не умея заинтересовать взрослых мужчин, бывавших в доме, Зента пробовала коготки на Юрке – хоть кто-то же должен ею восхищаться. Но напрасно блондинка набивала себе цену – у слушателя было на уме совсем иное.

Постель для Юрки устроили в домике садовника – там находилась комната, где садовник иногда оставался ночевать, вот ее и отдали в Юркино пользование. Впрочем, это был не совсем домик, а скорее пристройка у северной стены бестолкового здания под куполом. Оттуда можно было пробраться на склад, со склада – в одну из мастерских, из мастерской – в центральное помещение с бассейном. Дорогу показал Ариэль и предупредил, что купаться без спросу не следует: вода может оказаться опасной для здоровья.

Первые ночи Юрка спал как убитый. Физический труд на свежем воздухе совсем его оболванил. Был даже миг, когда Юрка перестал понимать, что происходит: весь день он полол рабатки, и всю ночь ему мерещилось то же самое, но с ирреальными подробностями. Потом стало полегче. Наконец он отважился на вылазку. Интересно же, что там получается у хозяина.

Стемнело, когда Юрка отправился исследовать ту мастерскую, где Просперо, судя по всему, делал портрет Зенты. Вход обнаружился со стороны бассейна, но не он заинтересовал Юрку.

Мастерская была с высоким стеклянным потолком, и Юрка здраво рассудил, что он сперва посмотрит сверху и разберется, что к чему. У него хватило ума прежде подойти к двери на цыпочках и прислушаться. Юрка оказался прав – в мастерской горел свет и невнятно звучали голоса, мужской и женский. Подивившись тому, что хозяин мучает натурщицу в такое время, Юрка вышел во двор и по железной лестнице забрался на покатую крышу. Стеклянной она была не вся, а только середина, и одна из рам как-то хитро выдвигалась, так что соглядатай мог незримо подобраться и заглянуть в мастерскую.

Он увидел внизу любопытную парочку – Просперо и Зенту.

Они сидели на широкой деревянной скамье: Просперо в длинном халате, в маленькой шапочке, а Зента – закутанная в темный, с металлическим блеском, плащ. Поверх плаща на груди лежали две толстые косы. Эти косы Юрка знал – они были привязаны к шлему, в котором Зента позировала. Но шлема-то на блондинке и не оказалось – она сидела с непокрытой головой, держа на коленях толстую книгу.

– Если ты валькирия, Саннгрид, то и говорить тебе следует на языке валькирий, и не то важно, чтобы другие тебя поняли, а то, чтобы ты сама себя разумела, – сказал Просперо. – Ты можешь взять за образец язык скальдов. Конунгам и ярлам он известен с детства, а воины стараются изучить его, когда их берут в дружину.

– Я знаю. Но мне язык скальдов не по вкусу, – отвечала девушка, и Юрка понял: это не Зента, голос совершенно другой. – Не могу я называть золото огнем руки, а серебро – камнем руки. Это неуклюжие кеннинги.

– Золото также груз тигля, пылающий уголь руки, а серебро – белая пурга тигля и снег чаш.

– Не нравится мне это.

– Придумывай свое. И будет у тебя свой язык.

– А вот как они называют мужа – мне нравится. Расточитель золота. Это правильно. Это хороший кеннинг.

– Возьмешь его себе?

– Возьму, учитель.

Юрка вспомнил, как Зента жаловалась на скупость Просперо. Только Зента никогда не говорила столь красиво и весомо.

– Мало подходит этот кеннинг для боя, Саннгрид. С ним ты не поведешь мужей в сражение. Если бы ты вела женщин и звала их дарительницами золота, дело иное.

– Золото еще можно назвать змеей потока… – задумчиво произнесла Саннгрид.

– Почему так?

– Блеск закатного луча на воде. А дева – дарительница змеи потока.

– Это прекрасный кеннинг, Саннгрид. Однако придумай что-нибудь и для благородных мужей.

– Зачем придумывать, если для них есть старые кеннинги? – спросила Саннгрид. – Вот, я нашла дуб оружия и сражений. Всегда так было: женщину липой звали и ивой, мужчину – дубом.

– Но, Саннгрид, эти кеннинги из языка скальда. Скальд сидит в ладье или на пиру, перед ним расположились мужи, и он им поет об их доблести. Тут должна быть царственная неподвижность. А тебе суждено вести мужей в битву. Не станешь ведь ты взывать: вперед, за мной, дубы! Придумай что-нибудь иное.

Она перелистнула страницу и беззвучно пошевелила губами, разбирая слова.

– Мужчина также ствол меча, ясень вьюги Одина…

Голос валькирии сделался жалобным – так отвечает школьник, не понимая, чего от него добивается учитель.

Юрка сверху слушал неторопливый ночной разговор и ничего в нем не понимал.

Но девицу он разглядывал с большим интересом. Во-первых, он видел ее впервые – значит, она где-то пряталась! Во-вторых, он предположил, что это не Зента, а то создание, для которого Зента послужила натурщицей. Мысль была чересчур лихой, но ведь ничего иного – ни картины, ни скульптуры – Юрка в мастерских не обнаружил.

Юрка уже заметил, что в хозяйстве Просперо творятся странные вещи. Вот Ариэль: на вид ему лет восемнадцать, никак не больше двадцати; темные волосы схвачены в хвост, загорелый, тощий, ходит в одних шортах и сандалиях. На городской улице в летний полдень сразу затеряется. Но Юрка видел, как он взлетает на верхнюю ступеньку каменной террасы в саду даже не прыжком, а словно усилием воли, и ног почти не сгибая. Это, кстати говоря, больше метра. Еще однажды он обнаружил на дорожке трехпалые следы такой величины, что большой сковородкой не накроешь. Юрка был невеликий знаток биологии, но следы разбудили фантазию. Они могли принадлежать рептилии или птице ростом со слона. А между тем животных в хозяйстве не наблюдалось – если не считать кота и обнаглевших ворон.

И очень может быть, что договариваются с человеком, хорошо ему платят и меняют его внешность. Скажем, взяли кривую и косую дуру, обтесали под крутую блондинку Зенту, а теперь чему-то еще и учат.

Очевидно, Просперо устал от тягомотных и невразумительных речей.

– А как насчет того, чтобы сделать пару кругов? – спросил он.

– Я попробую, – ответила Саннгрид, но без особой радости, и встала со скамьи.

Выйдя на середину мастерской, она раскинула руки, и Юрка удивился – человеку такие длинные не полагаются. Потом Саннгрид взмахнула причудливыми рукавами. Раздался треск, скрежет и звяканье. Раз, другой и третий она воздела руки и резко опустила их вниз, хлопая себя по бокам с таким звуком, будто была жестяной банкой.