Текст книги "Журнал «Если», 2001 № 04"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

Соавторы: Нил Гейман,Олег Дивов,Дмитрий Володихин,Мария Галина,Владимир Гаков,Дмитрий Караваев,Тимофей Озеров,Сергей Питиримов,Майкл Фрэнсис Флинн,Эдмунд Купер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Рецензии

Щупальца
(Octopus)

Производство компании Martien Holdings, (Австралия – США), 2000.

Режиссер Джон Айерс.

В ролях: Джей Харрингтон, Кэролин Ловери, Равиль Исьянов.

1 ч. 36 мин.

Очередная инкарнация сюжета о жутком подводном чудовище, нападающем на корабли, – на этот раз скрещенная с историей о невероятно злобном террористе. Герои картины воюют сразу с двумя супермонстрами – человеком и осьминогом. Во время Карибского кризиса американцы потопили советскую подводную лодку, прорывавшуюся на Кубу с грузом бактериологического оружия. Смертоносная субстанция попала в воду и вызвала мутации в окрестной фауне. Результатом стало появление гигантского щупальценосного чудовища, предпочитающего на обед пассивную и активную протоплазму (но и корабельным железом сие создание отнюдь не брезгует).

Действие переносится в конец XX века. Молодой агент ЦРУ должен переправить в США международного террориста, взорвавшего американское посольство в Болгарии; доставить негодяя следует на военной субмарине под командованием весьма эксцентричного капитана. А тем временем соратники террориста захватывают круизное судно, чтобы перехватить подлодку. И все это только завязка!

В фильме очень много действия, сюжетные нестыковки и оборванные нити торчат клочьями в разные стороны, логика забыта во имя динамики. Но особенно смешно и одновременно печально будет смотреть эту картину нашему зрителю. Ведь с некоторых пор мы все стали немножко разбираться в технологии подводных катастроф… И к концу этого бреда нас пробирает нервная дрожь. Чудовище, конечно, нападает на лодку, а затем и на круизный лайнер. Хлещет вода, начинается беготня героев по полузатопленным коридорам. Но как в субмарину, лежащую на грунте на глубине восьмисот метров, могут проникать щупальца гигантского осьминога и гоняться за людьми? Каким образом при помощи связки тротиловых шашек, оставшихся от террористов, удается победить чудовище, уцелевшее даже после атомного взрыва реактора лодки? Как сами герои смогли неоднократно выжить? В общем, авторам фильма не мешало бы сначала почитать парочку учебников, чтобы ознакомиться с такими понятиями, как давление, ударная волна и кессонная болезнь…

Тимофей ОЗЕРОВ

Благослови дитя
(Bless the child)

Производство компании Paramount Pictures, 2000.

Режиссер Чак Рассел.

В ролях: Ким Бесинджер, Джимми Смите, Иен Хольм, Кристина Риччи.

1 ч. 47 мин.

Публика уже достаточно наелась фильмами, где маленький невинный ребенок несет в себе то ли мировое зло, то ли спасение мира от мирового зла. Вспомнить хотя бы классические «Омен», «Экзорцист» и пр. А зритель продолжает ходить на такие картины: иначе чем объяснить бурный успех восстановленной версии «Экзорциста»… Вот и обозреваемый фильм попал в двадцатку самых кассовых фантастических лент года, при этом, правда, не окупив сорокамиллионного бюджета. Да и не очень понятно, на что пошли эти сорок миллионов? На пяток дешевых спецэффектов, коих зачастую больше в заурядном видеоклипе? На гонорар Ким Бесинджер? Так ведь она уже давно не секс-символ из «Девяти с половиной недель»… На гонорар режиссера? Но Чак Рассел отнюдь не топовый постановщик, несмотря на участие в таких блокбастерах, как «Маска» и «Стиратель»… Может, и у них отмывают деньги в кино?

Набор действующих лиц стандартен. Имеется одинокая женщина, которой сестра-наркоманка когда-то подбросила младенца. Имеется подросшее дитя – аутичная шестилетняя девочка с начинающими проявляться невероятными способностями. Имеется симпатичный агент ФБР, бывший священник, расследующий ритуальные убийства шестилетних детей, родившихся в один день с нашей героиней. И имеется главный харизматический злодей – могущественный глава религиозной секты, тайный сатанист, Он вычислил момент появления на небе новой Вифлеемской звезды – и потому похищает всех детей, появившихся на свет под этой звездой. С простой целью – найти второй раз сошедшего на землю Спасителя и перетянуть его на сторону Зла, пока маленький. Ну а дальше все просто. Цепь погонь, встреч, расставаний, несчастный божественный ребенок неоднократно переходит из рук в руки… И финал – Зло побеждено прямо во время Черной Мессы при помощи полицейской группы захвата, команды молящихся монахинь и боевой тройки ангелов, явившихся на монаший зов. Ну и, конечно, нашими главными героями, свадьба которых явно не за горами. Все зрители растроганы и плачут от радости. Занавес.

Тимофей ОЗЕРОВ

Сериал

Марина и Сергей Дяченко
Увертюра перед бумом?

Обидно за фэнтези – мало того, что она как бы в тени Большой Литературы, так еще и коносудьба ее не очень-то и сложилась…

Действительно, если считать чистый жанр фэнтези «волшебной сказкой» для детей и взрослых с атрибутикой в виде замков, мечей, троллей, порхающих эльфов, драконов и принцев – то что можно вспомнить из сокровищницы мирового кино? Ну, «Уиллоу», ну, «Леди-ястреб», «Бесконечная история», «Сказка странствий», «Мио, мой Мио»… Место «волшебной сказки» среди художественных достижений киноэкрана весьма скромно. В то время как жанровые книги, литературная первооснова фэнтези-фильмов, сплошь и рядом возглавляют списки бестселлеров… Почему же фэнтези, столь любимая читателями, является изгоем в кино? Один из возможных ответов, лежащих на поверхности: из-за сложности и дороговизны спецэффектов, без которых нет ни волшебства, ни сказки. Еще Толкин подмечал, когда писал о театрализации фэнтези, что когда для полета дракона нужны домкрат и железный трос – волшебство убегает в ужасе.

Но! В последние годы, в первую очередь связи с развитием компьютерной графики, ситуация стала кардинально меняться. Эта самая графика все больше отдаляется от грубовато скроенных мультвставок, и на свет появляются художественные образы, которым веришь безоговорочно. Причем себестоимость «чуда» приближается уже к возможностям поточного производства, особенно на телевидении, где малые размеры экрана не так требовательны к разрешающей способности «волшебства». В жанре фэнтези одним из лидеров новых технологий и нового подхода к делу является «Hallmark Entertainment», представивший такие телесериалы, как «Одиссей», «Великий Мерлин», «Арабские приключения» и др. Последним достижением этой компании стал семичасовой сериал «Десятое королевство» («The 10th Kingdom», США, 2000). С законной гордостью производители сообщают, что бюджет этой киносказки составляет 45 миллионов долларов; съемки проходили в Лондоне, Нью-Йорке, среди австрийских Альп и старинных замков Франции; съемочная группа построила 150 декораций, истратила 400 километров пленки, создала 600 компьютерных спецэффектов и изготовила 4 тысячи костюмов для 130 актеров и 3550 статистов!

Похождения в волшебной стране часто начинаются с того, что туда каким-то образом попадает наш современник. Не нарушает традиций и «Десятое королевство»: в центре сюжета этой грандиозной эпопеи (режиссеры Дэвид Карсон, Герберт Вайс, в главных ролях – Энн-Маргрет, Скот Коэн, Рутгер Хауэр, Дэниел Лапэйн, Джон Ларокетт, Диана Вист, Кимберли Уильямс) оказывается судьба нью-йоркской официантки Вирджинии и ее растяпы-отца – неудачливого дворника-электрика-сантехника. Однажды девушка, которая ездит на работу на велосипеде, столкнулась на парковой дороге с собачкой. Понятно, что под шкурой четвероногого скрывался принц из соседнего измерения – волшебной страны Девяти Королевств; его превратила в животное Злая Королева, возжелавшая прибрать все девять королевств к рукам.

Надо ли говорить, что Вирджиния оказалась не только красивой и обаятельной, но и доброй девушкой…

Не будем рассказывать далее сюжет, дабы не портить впечатление не смотревшим картину. Ведь зритель будет приятно поражен ее парадоксальными сюжетными ходами. Скажем лишь, что здесь присутствуют и тройка пронырливых троллей во главе со своим эффектным папашей, и карлики, и гномы, и феи с крылышками, и эльфы… Само же мироустройство волшебной страны соотносится с жизнью и деятельностью Великих Предков – Белоснежки, Мачехи, Спящей Красавицы, Красной Шапочки, Волка, Голого Короля и прочих персонажей, знакомых нам с детства. Из живых же легенд присутствует лишь Золушка, которой более 200 лет и она кряхтит, но еще танцует, искусно скрывая свой возраст…

Во всем этом вареве присутствует выдумка, озорство. Удивительное дело: списать с одной книги – это плагиат, с двух-трех – компиляция, а с десяти-двадцати – уже постмодернизм! Тем более, что фильм обильно сдобрен иронией, как того и требует этот самый постмодерн. Так что зритель, кроме удовольствия от сопереживания основным героям, получит еще дополнительное наслаждение от узнавания (или попыток узнавания) героев и ситуаций, от сказок Братьев Гримм до лукасовских «Звездных Войн». Более того – один из артефактов весьма ненавязчиво обладает свойствами толкиновского Кольца Всевластья…

Нельзя не отметить спецэффекты, особенно в заставке фильма, когда на наших глазах струи воды превращаются в порхающих эльфов, небоскребы трансформируются в замки, а великаны перешагивают через нью-йоркские мосты… Эта заставка – своего рода зримый гимн фэнтези, бальзам на душу всех сказочников и мечтателей. Но кроме сюжетных наворотов, кроме богатейшего зрительного ряда и неглупых шуток, в фильме имеется главное – яркие, нестандартные характеры и воплощающие их отличные актеры. И здесь хотелось бы особо выделить Волка-кровопийцу – он хоть и с хвостом, но в облике симпатичного мужчины, а хвост прячет в брюки. Даже Станиславский, посмотри он «Десятое Королевство», наверняка поверил бы, что этот брюнет с бегающими глазами – действительно наполовину волк. С богатейшим внутренним миром – подлый и трогательный, страшный и нежный…

Сказанное выше отнюдь не означает сплошной розовый восторг от фильма. Разочаровывает один из главных персонажей – Охотник. Такая заявка, такая предыстория и такой актер, Рутгер Хауэр, единственная в этой картине суперзвезда… Но ожидания не оправдываются. Магический арбалет Охотника не знает промаха – однако «ружье» Хауэра, повешенное на стену «Десятого Королевства», так и не стреляет.

К сожалению, местами эпопея очень затянута, встречаются повторы и типичное для сериалов топтание на месте. Вот конкретный пример: в одной из сцен фея долго и подробно рассказывает героине историю Белоснежки – а она ведь всем известна. Нам могут возразить – картина предназначена и для детей, а не все из них могут знать эту сказку… Тут мы прикасаемся к одной из загадок картины – ее русская лицензионная видеокопия содержит ограничение по возрасту. Как же так? Мы-то полагали, что основной зритель картины – как раз подросток! При самом тщательном анализе картины трудно увидеть здесь что-то, послужившее причиной такого табу. Натурализма мало, и он вполне условен, секса вообще нет (только за кадром)… Может, цензоров насторожила Злая Королева – она оказывается обремененной фрейдистскими комплексами полусумасшедшей матерью Вирджинии и однажды даже пыталась утопить собственную дочь… А может, такое ограничение – это какой-то хитрый рекламный трюк прокатчика?

Самое главное – этот фильм, как и лучшие образцы жанра фэнтези, несет в себе огромный запас доброты и даже мудрости. И не только для детей, но и для взрослых. Давайте пожелаем ему коммерческого успеха (предвестники чего имеются) – и тогда удача картины приблизит Золотую Эру Кинофэнтези и последующее покорение новых литературных вершин. Ибо все в этом мире взаимосвязано. Как и десять королевств.

Марина и Сергей ДЯЧЕНКО

Мастера

Дмитрий Караваев
Тигров ловят в Роттердаме

Роттердамский кинофестиваль, или, как его проще называют, «Роттерфест», никогда не декларировал своих пристрастий к кинофантастике. Его специфика – кино, не «раскрученное» массовым экраном. Но программа «Роттерфеста» (а это как-никак пятьсот фильмов) позволят ответить на один любопытный вопрос: способна ли фантастика существовать вне голливудского мейнстрима с его многомиллионными бюджетами, культовыми героями и «звездными» именами в титрах?

В начале третьего тысячелетия Япония оказалась на грани экономического коллапса и социального хаоса. Пытаясь хоть как-то совладать с демоном молодежного насилия и отвлечь общество от угрозы повальной безработицы, правительство делает бунтарей-тинейджеров участниками бесчеловечного эксперимента. Раз в год группу бунтующих старшеклассников переправляют на необитаемый остров и заставляют истреблять друг друга до последнего выжившего. Ошейник, которым «окольцован» каждый бунтарь, позволяет куратору «игры» одним нажатием кнопки уничтожить того, кто не соблюдает правила. Поначалу охваченные страхом и ненавистью школьники вступают в смертельную схватку друг с другом, но постепенно на смену первобытному инстинкту самосохранения приходит чувство сострадания к ближнему, а главной целью становится совместное бегство с окаянного острова…

Это сюжет фильма «Королевская битва» (Battle Royal), поставленного японцем Киндзи Фукасаку. Этот режиссер – далеко не новичок в мировом кино. Он начинал еще в 60-х годах, специализируясь на «черных» фильмах о японских гангстерах-якудза («Бой без чести и человечности»). Не удивительно, что и свой новый фантастический триллер Фукасаку щедро сдобрил приемами из фильмов о якудза – крови, жестокости и драматических противоборств здесь хоть отбавляй. Вместе с тем фильм выглядит более замысловато и самобытно, нежели продукция американских «мажоров», включая последние голливудские шедевры Джона By.

Вообще, японская программа на «Роттерфесте-2001», как никакая другая, отдала дань мистико-фантастическим мотивам. В картине Киоси Куросавы «Сеанс» (Ko-rei) любопытно переплетаются мистический хоррор и бытовая семейная драма. Героиня, обладающая даром вступать в контакт с умершими и пропавшими без вести людьми, по ходу действия решает инсценировать спиритический контакт с пропавшей девочкой, спрятанной в ее доме, но именно это и приводит к зловещим и непредсказуемым последствиям. Фильм снят настолько просто и бесхитростно, что порой кажется, это разрушит эффект напряженного ожидания и страха (сам режиссер, выступая перед просмотром, предложил зрителям «смеяться, если будет не страшно»). И все же, несмотря на финансовый и эстетический минимализм, «Сеанс» держит зрителя ничуть не в меньшем напряжении, чем дорогостоящая голливудская мистика: например, «Дар» (The Gift) известного мастера киноужасов Сэма Рэими, показанный в Роттердаме как «фильм закрытия». При том, что в драматической истории гадалки на картах таро (Кейт Блэншетт), помогающей расследовать убийство, виртуозно использованы все атрибуты мистического хоррора (леденящие кровь ночные пейзажи, жуткие видения, таинственные предзнаменования и т. д.), ее сюжет, пожалуй, более прост и одномерен, чем у скромного японского «ужастика».

Герой фильма «Электрический дракон в 80 тысяч вольт» (Electric Dragon 80 ООО V) режиссера Сого Исии был интересен тем, что мог вступать в телепатическую связь с рептилиями и испускать электромагнитный импульс – настолько сильный, что перед сном ему надо было заземляться. Другой японский фильм «Годзе» (Gojoe, того же Сого Исии) мог бы произвести впечатление шедевра боевой исторической фэнтези на основе восточного эпоса, если бы во внеконкурсной программе не было «Крадущегося тигра, затаившегося дракона» тайваньца Ань Ли. Фильм, название которого перекликается с эмблемой и призами «Роттерфеста» («тигр»), неизменно вызывал бурю восторга среди зрителей и оказался одним из лидеров конкурса зрительских симпатий. По уровню спецэффектов (это, прежде всего, сцены рукопашных поединков и преследований, ареной которых становятся крыши пекинских теремов, таинственные пещеры и даже кроны бамбуковых зарослей) фильм нисколько не уступает «Матрице» – где за «боевую хореографию» отвечал тот же самый Юань By Пин. Ну а в целом, как пример экранной историко-приключенческой фэнтези, фильм Ань Ли на обозримом пространстве нашей киноистории просто не имеет соперников…

В отличие от энергичного и импульсивного Востока, Запад – точнее, Старый Свет – еще раз показал в Роттердаме, что для его авторского кинематографа фантастика – это прежде всего пародия и сюрреалистический гротеск. В искрометно-смешной абсурдистской притче чеха Яна Шванкмайера «Отесанек» (Otesanek – что можно перевести как «Сделанный из полена», «Буратино») главным героем становится деревянный младенец – персонаж старой народной сказки, перенесенный в комфортный мирок современной европейской «глубинки». Взлелеянный бездетными родителями, деревянный ребенок быстро превращается в монстра, ненасытно поглощающего не только тонны продуктов из супермаркета, но также домашних животных и даже людей.

Другой мессия европейского постмодернизма – швед Рой Андерсон – пошел по стопам Годара, показав современный город как средоточие хаоса и абсурда («Песни со второго этажа» – Songs from the Second Floor). Словно под влиянием какого-то загадочного катаклизма жизнь отдельных героев и всего городского социума теряет всякое подобие логики и порядка. На улицах в бесконечных пробках сигналят автомобили, тянутся шествия бичующих друг друга мазохистов; в огромный пустынный зал аэропорта, словно по команде, устремляются фаланги беженцев с загруженными скарбом тележками. В другом эпизоде сотни людей, словно всходы в поле, поднимаются с поверхности захламленного пустыря городской свалки…

А что же наш, российский кинематограф? В Роттердаме ему тоже нашлось место. В основной программе можно было посмотреть фильм не очень известного режиссера Андрея Некрасова «Любовь и другие кошмары». У этой картины есть очевидная привязка к фантастике – ее герой, русский «яппи», петербуржец Алекс, изобретает способ фиксирования сновидений с помощью компьютера. Иронично комментируя причудливую вязь экранных образов (где здесь явь, где сон – понять довольно трудно), Алекс появляется в кадре лишь однажды: когда его спину находит пуля эксцентричной женщины-киллера по имени Любовь. Фильм представляет собой довольно странный симбиоз «философского кино» Тарковского с постперестроечной «чернухой», но его фантасмагорические образы и авторские монологи не лишены смысла. Не «схватив за хвост» роттердамского тигра (впрочем, она и не участвовала в конкурсе, предназначенном только для режиссеров-дебютантов), «Любовь и другие кошмары» все же привлекла к себе внимание и без лишних промедлений перекочевала в программу кинофестиваля в Берлине.

Дмитрий КАРАВАЕВ

Проза

Стивен Бернс
Система срочных сообщений

1.

Я провел лучшую часть дня в уединении своей скромной виртуальности и, одурев от восторга, очертя голову, раз за разом забрасывал удочку в ручей недалеко от Пуласки, где водилась чудесная форель.

Теперь же труба звала, долг неуклонно напоминал о себе, и мечтая еще немного постоять по пояс в быстрой ледяной воде, пусть и виртуальной, я распрямил свои довольно-таки сутулые плечи, пытаясь уговорить себя набраться мужества, чтобы ступить на вражескую территорию, а иначе говоря, изолятор для содержания нарушителей, являвшийся частью Центра общественной безопасности поселения Иден.

Пришлось несколько раз старательно напомнить себе, что я коп, точнее, констебль Дауна Джон Эндрюс. На ремне висит оружие, на груди красуется бляха. А самый опасный из тех троих, с которыми придется иметь дело, уже упрятан за решетку.

Но тот, кто нервировал меня почти так же сильно, как любой преступник, преспокойно гулял на свободе, что с точки зрения закона было вполне нормально, но вот в глубине души я…

И я в который раз строго приказал себе не поддаваться страху при виде своего собственного заместителя.

Как старший и единственный служитель закона лунаритного религиозного поселения Иден, я просто обязан выглядеть «подобающе».

Поэтому я набрал побольше воздуха в легкие и сделал все возможное, чтобы принять вид настоящего бравого копа, грозы уголовного мира. Потом толкнул выложенную кафелем дверь и вошел.

Но моего вдохновения хватило лишь на то, чтобы поставить ногу за порог и сделать шаг, после чего образ легендарного Уайэта Эрпа [12]12
  Знаменитый судебный исполнитель в штате Канзас, гроза бандитов. (Здесь и далее прим. перев.)


[Закрыть]навсегда со мной распрощался. Вынужден с сожалением признать, что я тут же поскользнулся и полетел на мокрый скользкий пол. Ничего не поделаешь, вестибулярный аппарат у меня не ахти, и я то и дело теряю равновесие, даже после года жизни в лунном притяжении. Пришлось проделать несколько судорожных мультяшных па неведомого современного танца, чтобы не сесть со всего размаха на копчик.

Но прежде чем я сумел обрести твердую почву под ногами, одна из моих рук, изображавших крыло ветряной мельницы, коснулась чего-то. Я рефлекторно ухватился за это «что-то», и в моей несчастной голове вновь прозвенел тревожный сигнал. Что бы это могло быть?

Мне удалось одновременно обрести равновесие и попытаться оценить природу этой упругой и удивительно податливой субстанции. Повернув голову, я увидел, что мягкий поручень странной формы оказался довольно пышной грудью моего заместителя, грозной и гороподобной мисс Джинни Олдейб.

Я с пристыженным лицом разжал пальцы. Сила моей реакции на случившееся оказалась такова, что я немедленно пустился во второй тур танца, конвульсивно дергаясь и извиваясь, совсем как в старых фильмах студии «Уорнер Бразерс».

Мисс Олдейб положила мне на плечо гигантскую розовую лапищу, одним рывком подняла с пола, поднесла к глазам мою беспомощно болтавшуюся фигурку и, прищурившись, стала пристально ее рассматривать. Мне показалось, что ее озадаченная круглая физиономия просто-таки светится злобной радостью.

Что поделаешь, ростом я не слишком удался, да и кости отовсюду выпирают. Даже несмотря на некоторую приобретенную с годами солидность, я все же больше похож на тощего подростка.

Самое печальное во всем этом, что если люди видят меня без мундира, то сразу навешивают ярлык «книжный червь», если же встречают в мундире, думают, что я спешу на маскарад. И хотя я справляюсь с задачами наравне с лучшими, перетащить что-то тяжелее коробки дискет с места на место для меня непосильный труд.

Зато женщина, державшая меня сейчас за шиворот, кроилась по совершенно иным лекалам. Как многие уроженцы Америки, я не пользуюсь метрической системой мер. Рост мисс Олдейб, по моим прикидкам, был, ну, может, на волосок поменьше семи футов, а нормальные весы вряд ли смогли бы выдержать ее тяжесть. Но, несмотря на это, жирной ее не назовешь: соблазнительность изгибов ее гигантской фигуры была понятна даже мне. Кожа отливала цветом темного шоколада, на голове высилась беспорядочная копна светящихся фиолетовых локонов. Макияж явно накладывался рукой человека, не обремененного привычными понятиями о моде. Вокруг шеи обмотано несколько фунтов дешевых бус, в мочке левого уха болтается красный пластмассовый чертенок, в мочке правого – белый безголовый ангел.

Грудь, которая спасла меня от падения, и ее равно впечатляющий двойник более или менее поддерживались серебристым нагрудником мешковатого комбинезона – весьма скромный туалет по сравнению с теми нарядами, что мне доводилось видеть. Пальцы унизаны кольцами, ногти на ногах выкрашены всеми цветами радуги в тон тем, что на руках (как вы поняли, она ходила босой).

В тускло-серой обстановке изолятора она сияла разнообразием оттенков и красок, как новенький цирковой фургон. И пахло от нее довольно забавной смесью роз и пива.

– Вы испачкали мой чудесный чистый пол, шериф, – сообщила она низким гортанным голосом с непонятным акцентом, казалось, менявшимся в зависимости от ее настроения.

Она приступила к работе всего две недели назад и в первый же день стала величать меня шерифом. Уже на третий я понял, что поправлять ее – дело безнадежное.

– Простите, – пробормотал я со всей возможной искренностью.

– И успели пощупать мою сиську, – добавила она, гладя этот жестоко опозоренный орган, словно успокаивая его.

– Досадная случайность, – с истовым раскаянием заверил я.

С моего наблюдательного пункта можно было легко заглянуть за чашечки нагрудника. Если бы я посмел, разумеется. Но вместо этого я так преданно пялился ей в лицо, что глаза заболели.

Она призадумалась, явно прикидывая, стоит ли мне верить.

– Что же, надеюсь, это было именно так, – заявила она наконец, гордо вскинув голову. – В конце концов, я все-таки леди, знаете ли!

– Знаю, мисс Олдейб, – заверил я, пытаясь пустить в ход самую обаятельную из своих улыбок, хотя при этом наверняка имел вид человека, у которого заело молнию на ширинке. – И очень милая леди. Нежная и всепрощающая.

– Я вовсе не обязана выносить ничьи приставания только потому, что работаю на вас! Не забывайте, у нас еще есть законы!

– Разумеется, мэм, еще бы! Умоляю, извините меня.

Я из кожи вон лез, чтобы распрямиться и принять величественный вид: нелегкая задача, если твои ноги беспомощно болтаются в добрых двух футах от пола.

– Поверьте, мне бы в голову не пришло так вольно обращаться с дамой.

Оставалось надеяться, что лицо мое светится правдивостью, а глаза честны, как у младенца: во-первых, потому, что она, вероятно, смогла бы вывинтить у меня руки и ноги так же легко, как я отрывал крылышки у цыпленка, которым поужинал накануне. И во-вторых… не хватало еще, чтобы она догадалась, как часто я мечтал о грубых домогательствах по отношению к мисс Олдейб. Честно говоря, великанши всегда возбуждали во мне противоречивые чувства: что-то вроде ужаса и особенного рода влечения, забавно смешанного с пугливой застенчивостью. Мисс Джинни Олдейб вызывала во мне и то, и другое в степени, пропорциональной ее размерам.

– Ах, – вздохнула она, – все вы мужчины одинаковы!

Судя по тону, она сию минуту вынесла суровый приговор всем представителям моего пола.

– Как вам будет угодно, мисс Олдейб, – покорно согласился я.

– Вот именно! – рявкнула она, ставя меня на пол. – А теперь вам пора приступить к делам, шериф, и никаких нападений на бедных беззащитных девушек! Договорились?

– Разумеется.

– И осторожнее с моим только что вымытым полом!

2.

Я почувствовал себя в куда большей безопасности, очутившись в камере Тимоти Во. Парнишка поднял голову от своего слейта [13]13
  Здесь: электронный блокнот.


[Закрыть], откинул локон, старательно обернутый в серебряную фольгу, с глаз, густо обведенных «Пиксел Даст», и улыбнулся, но тут же, спохватившись, нацепил на свою худую рожицу подобающую случаю маску подросткового безразличия. Слишком малорослый для своих пятнадцати лет, он, казалось, тонул в мешковатом свитере, доходившем до узловатых коленок, в свою очередь, затерявшихся в белых виниловых штанах. В таком возрасте все болтается на тебе, как на чучеле, и ничто не приходится впору – ни одежда, ни жизнь.

– Привет, Джон, как поживаешь, – промямлил он, не в силах скрыть удовольствия от появления гостя. Несмотря на целый год постоянных арестов и предупреждений, мы были друзьями.

– Так-сяк, Тим, – ответил я и ткнул пальцем в слейт.

– Какое злонамеренное антиобщественное дерьмо ты задумал сейчас, парень?

Ухмылка Тима, на мгновение возникшая снова, сменилась жалобной гримаской.

– И вовсе я не антиобщественное… как его там… просто не могу… иногда это место…

Не в силах выразить свои мысли яснее, он просто пожал плечами.

– Знаю, сынок.

Хуже всего, что приходилось выступать в роли карающей руки.

– Я пытался еще раз поговорить со старейшинами. Но они настаивают на том, чтобы депортировать тебя.

– Все равно спасибо за заботу, – вздохнул мальчишка, мгновенно обмякнув и съежившись жалким комочком. Окончательно расстроившись, я сел рядом с ним на нары. Жаль, что не удалось ничем помочь! Из всех обитателей Идена я, вероятно, лучше других понимал порывы и побуждения, так часто вовлекавшие беднягу в неприятности. В пятнадцать лет я сам был таким вот прикольщиком с прической «ирокез» и куда лучше разбирался в аппаратном и программном обеспечении (не говоря уже о дерущей уши музыке), чем в огромном пугающем мире девушек и занудном – взрослых. Те штуки, что запускал в компьютер Тим, показались бы абсолютно безвредными детскими вывертами почти в любом месте мира, кроме Идена.

Но это был Иден, живущий согласно своим особым правилам и ожиданиям. Тим нарушал правила и не оправдывал ожиданий, как квадратная затычка, которую пытаются вбить в круглое и к тому же чрезвычайно узкое отверстие бочки.

ЛCOH – Лунная система оперативного надзора – владеет, управляет и присматривает за всеми сферами жизнедеятельности лунных поселений. Ее чиновники основали большие поселения на Амброзии Даун и родственных ей колониях. Но ЛСОН действует под эгидой Объединенных Наций, и в своей неизъяснимой мудрости эта августейшая организация приняла КАРС – Колонизационный акт религиозной свободы. Этот акт, в свою очередь, вынудил ЛСОН разрешить создание нескольких меньших по размеру автономных колоний, таких, как Мохаммед Даун, небольшая община, поддерживаемая суннитами, Хай Лласо, ставшая пристанищем сосланного шестнадцатого далай-ламы, внеземного убежища иезуитов, и, разумеется, Идена.

Иден Даун был выстроен членами секты лунаритов, полурадикальной ветви меннонитов, по крайней мере, на взгляд посторонних. Что-то вроде эмишей, только вооруженные высокими технологиями. Группа протестантов, отвергающих современные достижения науки и техники: телефон, радио, трактор и т. п. Целью их было славить Господа, одновременно возделывая лунную почву. Хорошие люди. Честные, трудолюбивые, довольно терпимые и по-своему жизнерадостные. И к тому же, подобно меннонитам, смирившиеся с достижениями науки, презираемыми эмишами. Но разве без этого выживешь на Луне?!

Однако они так и не смогли заставить себя смириться с этим безнадежным мутантом, вышедшим из их же среды: поклонником рока, рэпа, одержимого страстью к граффити, хулиганским проделкам и стилистическим выражениям, которые находились в прискорбном противоречии с языком консервативных лунаритов. Его богобоязненные родители Джебедия и Марта Во грозили лишить сына наследства и выгнать из дома, когда после длиннейшего списка предыдущих проступков оказалось, что лихое перепрограммирование системы поддержания жизнеобеспечения ферм-тоннелей привело к тому, что собрание женского клуба по случаю окончания жатвы превратилось в нечто вроде праздника Нептуна.

Правда, сами женщины смеялись до упаду, но мужчинам, особенно старейшинам, было не до веселья. К тому времени парень помешался на граффити. Началось с непонятных фраз и образов, подобранных из столетней антологии рок-н-ролльной поэзии и намалеванных в самых неожиданных местах поселения. Вскоре после этого такие же слова и фразы стали появляться в море пыли, окружавшей Иден. Последним достижением Тима было создание рисунка, занявшего невесть сколько квадратных километров.