Текст книги "Журнал «Если», 2001 № 04"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

Соавторы: Нил Гейман,Олег Дивов,Дмитрий Володихин,Мария Галина,Владимир Гаков,Дмитрий Караваев,Тимофей Озеров,Сергей Питиримов,Майкл Фрэнсис Флинн,Эдмунд Купер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

В первом романе новый матриархат на Земле стал возможен в силу простого численного превосходства женщин над мужчинами, сложившегося из-за повсеместного употребления неких новых противозачаточных пилюль, подавляющих мужскую Y-хромосому. Мужчины в романе – вид вымирающий, поэтому их тщательно охраняют, как редкие виды животных, и основная обязанность некогда сильного пола – способствовать продолжению человеческой расы. А в романе «Кому нужны мужчины?» (выходившем также под названием «Половой геноцид») будущим хозяйкам планеты мужчины, в сущности, уже и не требуются, поскольку проблему воспроизводства удалось решить с помощью партеногенеза и клонирования. Отдельные выжившие представители вынуждены скрываться, гонимые страхом за свою жизнь, в отдаленных районах Земли, например, в Шотландии, где и происходит действие романа. Но и туда направляются группы свирепых коммандос в юбках, своего рода карательные отряды (помните «жриц партеногенеза», «баб-амазонок» из «Улитки на склоне» Стругацких?), в задачу которых входит выслеживание и уничтожение последних представителей «диких и непристойных тварей»…

В последнее десятилетие жизни Купер почти прекратил писать фантастику (к этому периоду относится необычная для него серия авантюрных боевиков «Пушечное мясо», которую он благоразумно выпустил под псевдонимом Ричард Эйвери), занявшись литературной критикой. На протяжении 12 лет он рецензировал научно-фантастическую литературу в популярнейшей лондонской газете «The Sunday Times», чем немало способствовал популяризации жанра вне научно-фантастического «гетто».

Умер писатель 11 марта 1982 года. Перефразируя название его самого популярного романа, он прожил жизнь, витая в облаках – тогда как его коллеги занимались «делом». Не переставал задумываться над будущим человечества, наивно верил в него. А толкотне на литературных тусовках, гонке за премиями и рыночным успехам предпочитал, по его собственным словам, иные радости: партию в шахматы, прогулки в одиночестве по лесам, окружавшим его уединенный дом в графстве Суссекс, близость с любимой женщиной. Такой вот женоненавистник…

Вл. ГАКОВ

БИБЛИОГРАФИЯ ЭДМУНДА КУПЕРА (Книжные издания)

1. «Неопределенная полночь» (Uncertain Midnigh, 1958). Выходил также под названием «Смертельный образ» (Deadly Image).

2. Сб. «Дар завтрашнего дня» (Tomorrow's Gift, 1958).

3. «Светоносное семя» (Seed of Light, 1959).

4. Сб. «Голоса во тьме» (Voices in the Dark, i960).

5. Сб. «Завтрашний день пришел» (Tomorrow Came, 1963).

6. «Транзит» (Transit, 1964).

7. «День дураков» (All Fools' Day, 1966).

8. «Далекий закат» (A Far Sunset, 1967).

9. «Пять к двенадцати» (Five to Twelve, 1968).

10. Сб. «Новости из ниоткуда» (News from Elsewhere, 1968).

11. «Морской конек в небе» (Seahorse in the Sky, 1969).

12. «Последний континент» (The Last Continent, 1970).

13. «Сын Кронка» (Son of Kronk, 1970). Выходил также под названием «Кронк» (Kronk).

14. Сб. «Квадратный корень из завтра» (The Square Hoot of Tomorrow, 1970).

15. Сб. «Нерожденное завтра» (Unborn Tomorrow, 1971).

16. «Культура сверхчеловека» (The Overman Culture, 1971).

17. «Двойной феникс. Жар-птица» (Double Phoenix. Firebird, 1971).

18. «Кому нужны мужчины?» (Who Needs Men? 1972). Выходил также под названием «Половой геноцид» (Gender Genocide).

19. «Десятая планета» (The Tenth Planet, 1973).

20. «Блуждающий в облаках» (The Cloud Walker, 1973).

21. «Пленник огня» (Prisoner of Fire, 1974).

22. «Рабы небес» (The Slaves of Heaven, 1974).

23. Под псевд. Ричард Эйвери – «Черви смерти Кратоса» (The Deathworms of Kratos, 1975).

24. Под псевд. Ричард Эйвери – «Кольца Тапталуса» (The Rings of Tantalus, 1975).

25. Под псевд. Ричард Эйвери – «Военные игры Зелоса» (The War Games ofZelos, 1975).

26. Под псевд. Ричард Эйвери – «Змеиный яд Аргуса» (The Venom of Argus, 1976).

27. Сб. «С Рождеством, мисс Минерва!» (Merry Christmas, Ms Minerva! 1978).

28. Сб. «Мир различия» (A World of Difference, 1980).

29. Сб. «Юпитер смеется» (Jupiter Laughs, 1980).

Полемика

Спиридон Назарин
Ноль-ноль-ноль, или О деструктивизме в НФ

Письмо читателя С.Назарина, поступившее в редакцию по интернету, вряд ли может обрадовать писателей-фантастов и их поклонников – как не обрадовало оно и саму редакцию. Тем не менее в силу важности затронутых проблем мы предлагаем этот материал вниманию своей аудитории.

Мы живем в замечательное время. Вспомните: в семидесятые все тихо-мирно ждали наступления коммунизма, в восьмидесятые боролись с пьянством и провозглашали перестройку, в девяностые же каждый год – да не по разу! – нам обещали конец света, очередное явление Христа и пришествие Антихриста, изо всех щелей повылезали доселе дремавшие маги, колдуны, пророки, экстрасенсы и спасители человечества разных калибров и уровней притязаний.

Мы живем в замечательное время. Время, когда достижения народного хозяйства по значимости уступают катастрофам. Спросите любого: что вчера было новенького? Вы узнаете много интересного: там взрыв, тут пожар, того убили, этот вырезал семью. Одним словом, все, что может упасть – падает, что может утонуть – тонет, что может развалиться – рушится, а тот, кто может умереть, становится жертвой чьих-то необдуманных действий.

В замечательное время мы живем. Правда, эта «замечательность» всеобщего бытия уже начинает утомлять. Люди стараются уйти от нее, огородиться, создать свой мирок, в котором нет места маньякам, религиозным фанатикам и прочим душегубам. Они мечтают о мире, где есть место подвигу, герою и большой, чистой любви. А где такой мир найти? Только в книгах.

Но можно ли укрыться от действительности, погружаясь в страницы многочисленных детективов, где слепой, ни на миг не задумываясь, прицельно отстреливает всех и вся, хромой виртуозно владеет приемами каратэ, а глухой стреляет на шум?

Не спорю, можно попытаться окунуться в мир любовного романа, но в этом случае надо стать крайне непритязательным к сюжету, поскольку эти творения различаются только тем, на каких перилах (деревянных, мраморных, гранитных и пр.) лежит ясной лунной ночью обнаженная героиня и мечтает о принце на белом коне.

Все было бы печально, если бы не фантастика. Именно она одаряет своих поклонников мирами и мирками – на все вкусы, цвета и запахи.

Впрочем, мы живем в замечательное время. И оно способно оставлять свои отпечатки даже на страницах фантастических произведений. Разрушения и хаос, царящие в реальном мире, переносятся в миры выдуманные. И вот уже Иван – крестьянский сын устало измывается над останками побежденного Змея Горыныча, Иван-дурак забывает о том, что ему надо освободить Василису Прекрасную и самозабвенно отводит душу над бессмертным телом Кощея.

Фантастика превратилась в рабу времени, стала деструктивной. Сейчас, если и возникает человек-амфибия, то только для того, чтобы изничтожить вражескую подводную лодку. Авторы смакуют сцены насилия и убивают все, что движется. Хэппи-энд забыт. В моде концовка типа «в общем, все умерли». Насилие становится неотъемлемым атрибутом фантастического мира.

Более того, фантастика в плане жестокости переплюнула все другие жанры, поскольку не зажата рамками конкретной физической модели мира. Никто ведь не скажет автору, что такого не может быть, потому что в фантастике возможно все. Да, да, да! Здесь возможно все, нужно лишь, чтобы деструктивные действия сопровождались хорошим драйвом и добротным юмором. Но даже не это главное. Главное – максимум «расчлененки».

Убийства становятся все изящнее и изысканнее. Герой повести Олега Дивова «Круг почета» («Если» № 5, 2000) убивает горной лыжей. Сначала он случайно взрезает сопернику на трассе шею, а позже уже намеренно сносит голову врагу. Хладнокровно и расчетливо. Старая спортивная истина «не поработаешь локтями на старте, будешь последним на финише» обретает новую жизнь. Руководствуясь ею, теперь не ставят синяки, а ломают конечности, ребра и жизни. Зато, окунувшись в этот мир, вы не будете больше переживать, узнав, что кто-то умер во время марафонского забега или на ринге, а растяжение сухожилий не покажется вам серьезной травмой. Конечно, все это неприятно, – но такой пустячок в сравнении с отрубленной при помощи горной лыжи головой.

Это еще цветочки. «Ну а ягодки?» – спросите вы. А вот вам ягодки.

Один из героев повести Владимира Михайлова «Путь Наюгиры» («Если» № 3,1999) добровольно расстается с жизнью, чтобы обучить туземцев языку землян. Для этого им надо съесть его бренное тело. Согласен – дикость. Вместо того, чтобы поделиться с аборигенами передовыми технологиями из области педагогики, главный герой следует варварским обычаям. Зато после прочтения этого произведения (если вы еще учитесь) все школьные и институтские заботы, все эти непрекращающиеся контрольные, домашние задания, курсовые, рефераты, исследовательские работы студента покажутся сплошным удовольствием.

А рассказ «Хутор» Марины и Сергея Дяченко («Если» № 10, 1999)? Замечательнейший образчик всеобщего деструктивного отношения к миру. Вы хотите отремонтировать заглохшую машину, но при этом совершенно не разбираетесь в технике? Вы хотите уберечь сына от тюрьмы? Нет проблем. Где-то в глубинке проживает этакий Мефистофель, который за смешную цену (несколько месяцев или лет жизни) решит все ваши проблемы. Эта цена действительно кажется смешной, когда ты бодр, свеж и полон сил, а твоя молодость приводит в священный трепет окружающих старцев. Уж не поэтому ли эти три колдовские нуля, пестрившие на наших календарях, заставляют многих терять свои молодые годы, чтобы продлить старость. Я имею в виду всевозможные йоги и бодибилдинги.

Что наша замечательная жизнь? Борьба – отвечает на извечный вопрос Леонид Кудрявцев в своей повести «Претендент» («Если» № 10, 1999). Нет никаких чувств: ни любви, ни ненависти, ни злости, ни радости, ни лени, ни устремлений. Все подчинено лишь борьбе! Для чего – одному Ангромайнью известно. Зачем ему двадцать пять миров? Почему он так за них держится? Для чего окружил себя лизоблюдами, подхалимами и дэвами? Пожалуй, ответов на эти вопросы не знает даже сам озадаченный вечной борьбой бог. Да и некогда ему над ними задумываться. Бороться, бороться и бороться! Зато, вынырнув из мира этой повести, вы вырабатываете антитела к ежедневной борьбе с собой и окружающими обстоятельствами. «Так не хочется идти на работу!» – сопротивляется разбуженное металлическим дрязгом будильника тело. «Надо! Это твоя борьба!» – говорят ему антитела, и вы послушно отправляетесь совершать трудовые подвиги. «Как я устал от повышения цен!» – вздыхаете вы, заходя в магазин. «Терпи! Это твоя борьба!» – твердят антитела, и вы, стиснув зубы и затянув ремень, стараетесь прокормить семью на сто рублей в неделю.

Антитела, вырабатываемые нашим мозгом, незаметно изменяют и нас самих. После того как вы посетите виртуальный публичный дом из «Лабиринта отражений» Сергея Лукьяненко, вас уже нечем будет удивить в плане сексуальных отношений. Уже сейчас транссексуалы, садомазохисты, «голубые» и «розовые» всех мастей считаются в лучшем случае больными, а в худшем – вынуждают вас испытывать комплекс неполноценности. Сегодня гетеросексуальность оказалась «не в моде».

Ну а после прочтения повести Александра Громова «Вычислитель» («Если» № 8, 2000) разговоры о плохих условиях содержания заключенных в тюрьмах вызовут всего лишь усмешку. «И это вы называете плохими условиями?» – удивитесь вы и будете правы, поскольку наши тюрьмы – это просто президентские дачи в сравнении с походом к Счастливым островам. Дочитав повесть до конца, вы свято верите в то, что «цель оправдывает средства», и начинаете использовать окружающих на полную катушку, что не мешает, однако, сетовать на судьбу, когда то же самое пытаются проделать с вами.

Пожалуй, самым деструктивным содержанием обладает повесть Сергея Синякина «Монах на краю Земли» («Если» № 7,1999). Она не затрагивает ваше тело, мысли, чувства, но ударяет по самому святому, что у нас есть – по нашим идеалам и физической картине мира. Нашего мира. Не параллельного. Это что ж такое получается? Зря Галилей отрекался от своих идей, а после устало твердил, что все-таки она вертится? Зря сожгли Джордано Бруно? Ни за что страдал Коперник? Оказывается, мы живем на диске, возлежащем на китах? Получив подобное откровение на пороге двадцать первого века, можно окончательно потерять связь с реальностью.

Современная физика и без того сводит с ума своих адептов. Некоторые начинают создавать новые физические законы на основе числа, другие возобновляют поиски эфира и создают эфиродинамику, третьи пытаются доказать, что есть масса у фотона. А все это, между нами говоря, чревато. Можно забыться и начать жить по законам квантовой физики. Можно додуматься применять туннельный эффект в реальной жизни, то бишь начать ходить сквозь стены. Благо, прямого запрета на это не существует. С вероятностью тоже можно бороться. Можно, например, заставить все население Земли от грудничков до глубоких старцев ежесекундно в течение миллиарда лет кидаться на стены, глядишь, кому-нибудь и повезет. Все зависит от точки зрения. Можно и свет, прошедший сквозь стекло, считать отражением на 180°. Можно много чего интересного придумать!

Остается надеяться, что когда вместо мишек начнут изготавливать из плюша Чужих и Хищников, когда о стены будет набито достаточное количество шишек, когда антитела окончательно вытеснят из вен и артерий кровь, когда все действия и поступки будут диктоваться спинным мозгом, когда люди начнут бояться выходить на улицы днем, может быть, тогда маятник качнется от деструктивизма к созиданию и авторы наконец-то вспомнят слова Евгения Шварца: «Стыдно убивать героев для того, чтобы растрогать холодных и расшевелить равнодушных».

Олег Дивов
Ноль-три, или Как разобраться с фантастикой

Одним из самых ярых «деструктивистов» оказался в глазах читателя О.Дивов. Ему и держать ответ.

Фантастика страдает деструктивизмом. Ее авторам нет дела до чаяний простых людей, не умеющих выключать телевизор, из которого лезут их пожрать бандиты и маньяки. Это очень трагично, потому что раньше от всякой напасти можно было хоть на время спрятаться в фантастическую книгу. Что делать?

Говорить. Искать корни проблемы и точки соприкосновения. Попробую объяснить г-ну Назарину, почему и отчего ему так больно за фантастику. И напрямую в защиту фантастики не скажу ни слова. Моя цель – углубить аргументацию оппонента. Вскрыть ее подоплеку. В том числе и для него самого.

Почему редакция «Если» решила отозваться на письмо С.Назарина? Думаю, критика журнальных публикаций, звучащая в письме, отнюдь не главный мотив. Скорее, дело в самой позиции, заявленной г-ном Назариным. Она еще не «овладела массами», но уже весьма характерна для потребителя коммерческой литературы. Более того, именно этот читательский запрос начинает сейчас оказывать мощное давление на авторов. Напрямую – через связку «книготорговец-издатель-редактор». Исподволь – через «неформальные» критические публикации в интернете. И совсем опосредованно – через нарастающую в обществе апатию, которую писатель не может не чувствовать.

Пару лет назад С.Переслегин в статье «Кризис перепотребления» [25]25
  См. «Если» № 3, 1999 г. (Прим. ред.)


[Закрыть]характеризовал это явление как запрос на «комфортный» текст. Сиречь текст, не провоцирующий читателя на выход за рамки устоявшихся представлений о близком ему мире. Не заставляющий что-либо переосмысливать ни применительно к этому миру, ни к себе. Вполне закономерное требование на фоне массового разочарования в символах поздних 80-х. Хватит, намучились уже – переосмысливать, меняться и применяться…

Два года минуло, запрос усугубился и встал ребром. Теперь фантаст, пытающийся выполнить его (даже искренне), рискует получить вместо букета в руки тухлым яйцом по лбу.

Система распознавания «свой – чужой» есть у каждого потребителя художественного текста. Она задействована на разных уровнях – от механического цапания с лотка новой книги любимого автора до вдумчивого мониторинга рецензий в периодике. Квалифицированные пользователи не гнушаются раз в году приобретать заведомо худшие образцы интересующего их направления или жанра и редко проходят мимо книг «спорных», «провокативных», «неправильных». Напротив, представители групп, формирующих «массовый спрос», отличаются предельно устойчивыми предпочтениями и к экспериментам не склонны. Тем не менее «поисковая машина» любого читателя, поклонника X.Л.Борхеса или Васи Пупкина, работает в одной и той же системе координат. На оси X – прямые задачи, выполнению которых должен послужить текст. Здесь три основных раздела: «сбежать из реальности», «просто расслабиться», «активизировать сознание». На оси Y – предполагаемый читателем эмоциональный ответ, от «заснуть над книгой» до «бегать по потолку». Все, больше у нас с вами, уважаемые коллеги-потребители, базовых критериев нет.

Вот маленький человечек научился читать. С этого момента его «поисковик» раз и навсегда запущен. Под его управлением налаживается механизм отсекания «чужой» литературы. Критерии отсечки – ясно различимые признаки, характерные для текстов, ранее не оправдавших надежд читателя (увы, зачастую просто не отвечавших сиюминутной настройке «поисковика»). Проходят годы, формируется вкус (на самом деле просто «утрясается», приобретает законченную форму внутренний мир человека). Вот он, взрослый и самостоятельный читатель, «голосующий рублем» и претендующий на качественный сервис.

Так в чем же проблема? При нынешнем-то многообразии «фантастического» рынка, где только заплати – и лети? А в том, что тексты, вчера еще казавшиеся читателю комфортными, сегодня перестают таковыми быть. Сигнал «чужой!» раздается все чаще. Потом звенит, не переставая. Вся нынешняя фантастика – порченая!

Странно. Вроде бы авторы наши за последнее время не особенно испоганились, иные даже наоборот. А если следить внимательно за публикациями начинающих и «молодых», легко увидеть – не оскудела талантами земля русскоязычная. В чем же дело?

Граждане авторы! Соратники! Я сейчас такое ляпну, за что соберитесь толпой и бейте меня долго. Только убедительно, чтобы понял: ошибаюсь, ложная тревога.

Еще в 1995 году на страницах фэнзина «Двести» Алан Кубатиев писал: «Пока к фантастике не будут относиться как к литературе и требовать от нее как от литературы, она литературой не будет». Четко сформулированное общее мнение, не правда ли? С той поры участники процесса друг с друга наспрашивались изрядно. Вплоть до изыскания метафизических, а равно и сугубо личностных причин вечного боя плохой литературы с хорошей. Не много шедевров выстрадали, но основательно задрали планку, от которой теперь начинается «крепкий средний уровень».

Думали, все получилось. Ан нет! В самой-то фантастике получилось. Только вот она уверенным галопом скакала не туда, куда брел читатель. Установка на «литературность» вывела лучшие образцы фантастики на высокий уровень по качеству текста и, как следствие, глубине воздействия на умы. Но умы за это время начали бродить. Пока фантастика крепла, читатель истощался. Буквально уставал от этой жизни. Сужался круг людей, готовых воспринимать литературные поиски и эксперименты – и просить еще вне зависимости от обстоятельств вроде дефолта. И ширился круг лиц, готовых с фантастики сурово взыскать. Глядя на нее с какой угодно колокольни, кроме той, откуда видно табличку «Ногами не топчите, литература все-таки!». Мотивация у взыскателей была все та же: устали. А это уже симптом.

Первый звоночек фантасты прохлопали: обвинение некоторых писателей в ущербности их психики. Во всем мире добрая половина авторов расцарапывает саднящие раны, лепит сверху лейбл «Птичье молоко» – и нормально. У кого так же саднит, тот раскупает со свистом. Нашим читателям этого, оказывается, нельзя. Второй звонок – обвинение в идеологической (!) вредности (!!!) некоторых текстов. Тут бы фантастам догадаться, что они со своими литературными изысканиями переборщили. Их уже не то что не понимают – не хотят понимать! Нет, рожают нетленку дальше. Звонок номер три: померла научная фантастика! Приморили ироды. Тут с писательской стороны последовал и асимметричный ответ из орудия главного калибра: померла, и ладушки. Мы литераторы и не в силах противиться литературным процессам, идущим сквозь плоть нашу и кровь.

А четвертого звонка не последовало. Кончились звоночки, наступила «как бы» жизнь, т. е. кинохроника, озвученная С.Назариным.

Высказанные С.Назариным претензии – типичный социальный заказ человека, который хочет бежать от реальности в книгу. «…Отгородиться, создать свой мирок, в котором нет места маньякам, религиозным фанатикам и прочим душегубам. Они [26]26
  люди


[Закрыть]мечтают о мире, где есть место подвигу, герою и большой, чистой любви». Увы, что характерно для бегства – это именно бегство, и ничего больше. Это не попытка познать через текст мир других людей, а стремление заполучить возможность почувствовать себя на месте героя книги и прожить не свою, а чужую, иную, лучшую жизнь. Жизнь, в которой все проблемы уже решены кем-то другим – автором. И что немаловажно, решены средствами, которые устраивают заказчика.

В чем тут опасность? В нарастающей интенсивности заказа. Рискну заявить, что наша фантастика сейчас кушает – это я про деньги – в основном из двух кормушек. Во-первых, она неплохо отрабатывает потребности читателя в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти. Во-вторых, ее привычно – со времен советского детства – читают тридцати-сорока-летние. Две самые кредитоспособные (не по богатству, а по конкретным тратам) группы потребителей. Увы, весьма обособленные. Воспитание и система приоритетов «девяностников» зачастую не имеет почти ничего общего с жизненной позицией нынешних молодых, воспринимающих современный мир как данность. «Девяностников» последние десять лет потрепали основательно. И похоже, настало время этой группе дружно заявить: «Хватит нас «грузить»! У нас и так проблемы с критическим осмыслением действительности!». Все, кто любит фантастику, знают, как отогнать кошмар – с головой залезть под одеяло. Сегодня людям позарез нужна передышка. И они начинают прятаться. Хотя бы от той бьющей в глаза реальности, которая глядит на них со страниц фантастических (!) текстов. Массовые предпочтения на оси X уже сейчас находятся в зоне «бегство от реальности». Что дальше?

Если обсчитать ситуацию по худшему варианту – не смешно. Без малого полрынка ударяется в эскапизм и отторгает любой сколько-нибудь дискомфортный текст. Причем, какая именно ерунда клиента психотравмирует, вычислить довольно трудно. Думаете, утопия? Восемьдесят процентов мужского населения России (поверьте отставному рекламщику) относится к умеренно инфантильному типу. Их (нас) осталось дожать самую малость, и все заползут под толстые одеяла. А уж какую им туда литературу подсовывать – Бог весть.

В нашей фантастике есть узкий круг «народных писателей» (это я без всякой иронии), внутренний мир которых достаточно типичен для того, чтобы, выражаясь в текстах, вызывать отклик в душах сотен тысяч читателей. Некоторые из этих авторов общепризнанно хороши.

В их книгах находится место «герою, подвигу и большой, чистой любви». Вот, казалось бы, идеальные «ответчики» на изменяющийся читательский запрос. Еще одно «увы». Вспомним разметку оси У в «поисковой системе». Эмоциональный ответ, который заказывает себе читатель, всегда подразумевается со знаком «плюс». Но если книгу берет в руки человек, одолеваемый тяжелыми личными проблемами, его ответ легко и непринужденно сменит знак на «минус». Текст, выбранный, чтобы мирно заснуть над ним, вдруг окажется тягомотно скучным и разозлит бездарной нудностью. А лихая спейсопера с трахом и бабахом – тоже отличный инструмент эскапизма – неожиданно ударит по нервам излишней кровавостью.

И претензии свои человек, естественно, адресует не собственному душевному раздрызгу, а литературе, которая его гнусно надула, вдруг испортившись. Если эти претензии суммировать, получится короткая емкая фраза: «Вы все пишете не так, как надо!». Вчитайтесь в эти сочащиеся обидой строки: «Фантастика стала рабой времени, она стала деструктивной… Авторы смакуют сцены насилия и убивают все, что движется. Хэппи-энд забыт… Насилие становится неотъемлемым атрибутом фантастического мира». Классический пример замены «плюса» на «минус» во всех оценках, включая экскурс в историю и анализ современного положения дел. Очень хочется ошарашенно пробормотать: в фантастике «убивают все, что движется» с незапамятных времен, один Уэллс сколько народу положил, да еще какими зверскими методами, а хэппи-эндов нынче просто завались, в том числе они имеются и в рецензируемых г-ном Назариным текстах, но я лучше промолчу – обещал ведь «своих» впрямую не защищать.

Реальность сомкнулась с фантастикой плотнее некуда. Из нее без спросу в фантастику вваливается трагедия. Трагедия человека, который чувствует себя беспомощным в реальном мире и испытывает по отношению к нему лишь обиду, злость, разочарование. Который ненавидит свою жизнь вообще и надвигающуюся старость в частности. Постоянно ощущает пустоту и бессмысленность своего существования. Как может помочь такому человеку литератор? Объяснить, что его раздражение само пройдет? Так я объяснил. Обещать, что в нашей стране все наладится? Я-то знаю, что наладится, но кто ж мне поверит… А может, по-нашему, по-фантастически, просто стереть человека с лица земли и создать заново более совершенным?

«Сердце мое разрывается от жалости, – сказал Румата»… Конец фразы помните? Отлично.

От редакции.

Простим и читателю, и писателю некоторую горячность суждений: проблемы взаимности не решаются с академическим спокойствием…

И все же любопытно, как обращенная к фантастам директива советских времен – «Будьте ближе к реальности» – на новом витке истории вполне искренне и по долгу совести выполняется лучшими отечественными писателями. Обратите внимание: в списке, предложенном С.Назариным, оказались именно прозаики, а не беллетристы от фантастики…

А читатель, как выясняется, по-прежнему ищет «золотых снов» и готов петь «честь безумцу, который навеет…» В свое оправдание заметим: «золотых снов» на страницах журнала хватает, но преимущественно зарубежного производства. Так что тезис, согласно которому бытие определяет сознание, вполне применим и к фантастике.

Пока же читатель и писатель лишь обменялись диагнозами. Насколько они справедливы, решать всем заинтересованным лицам.

Так что ждем ваших писем.