Текст книги "Судьба-Полынь Книга I"
Автор книги: Марина Давыдова
Соавторы: Всеволод Болдырев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)
– В их племени ты можешь попросить все что угодно, кроме вещей, – проговорил калека, наблюдая, как третий роднари отправляется на землю. В этот раз горец не стал убивать, а лишь оглушил противника. – Вещи и еду здесь приносят в дар, как плату за смерть.
Расчет оказался верен. Гултак зло засопел. Объявил, что Хередан волен не брить бороду, но странники должны покинуть Файхалтар до полудня.
Народ пороптал и разошелся по хибарам.
Ландмир облегченно вздохнул, наградил стража злобным взглядом.
– Разве ты не должен подчиняться мне? Тебе мало денег, которые плачу? Я просил не проливать крови!
– Не смеши меня, Ландмир. Я давно дружу с твоим братом. Уважаю его как мужчину и друга. А здесь только потому, что пообещал ему защищать тебя во время странствий. Мне не нужны твои деньги. С тем же успехом ты мог бы кидать монеты в придорожную пыль каждое утро. Все равно пропью их, как попаду в первый большой город.
– Отлично, – кивнул отец. – Тогда, в честь доброй воли и любви к моему брату, отнесешь к хижине Гултака мешок муки и копченый окорок. Дань за кровь.
Провожать их не вышел никто. Впрочем, чего еще стоило ожидать? Они не принесли ничего, кроме смерти. Попрали законы. Ард чувствовал себя вдвойне виноватым, потому что не оправдал неожиданно возложенных на него надежд, не нашел способ зажечь огонь, который погас несколько столетий назад. Полные разочарования взгляды заставляли ежиться, корить себя. Что упустил в книге? Не додумался сказать или сделать? Дурак. Хотел раскрыть тайны Ваярии, а не сумел даже исполнить то, что предрекал древний герой…
Повозка со скрипом поползла по колее.
По правую сторону от нее растянулись островки земли, на которой выращивали клубни и траву. По другую – бурлила яма с жидкой грязью. Снег таял над ней, орошая и без того влажную землю. Вязкий пар стелился над землей, полз к делянкам. Траву собирали три женщины. Широкоплечий мужчина, вооруженный деревянной лопатой, выкапывал клубни.
– Повезло им, – хмыкнул Пард. – Без этих… огородов, загнулись бы давно.
Ландмир остановил повозку и, стиснув зубы, поставил на землю маленький бочонок с вином. Отец придерживал его на обратную дорогу, – на случай, если свершится чудо, – чтобы отметить выздоровление сына. Затем бухнул мешочек с бобами и сумку сладких сухарей.
Громко свистнул, привлекая внимания тружеников, указал на дары.
– Может, это подсластит им тяжелые деньки, – сказал Ландмир, забираясь на козлы.
К вечеру они добрались до прохода. Выглядел он, надо признать, внушительно. Словно кто-то исполинским мечом рассек горную гряду. Из прорехи клочьями вырывался пар, но ветер живо рассеивал его. Саму долину до половины сковывал панцирь льда, а дальше, ближе к основанию гор, растянулось поле пожелтевшей вялой травы. Кое-где виднелись озерца с мутной, тухлой водой и хилые деревья, поросшие лишайником.
– Колдовство, – буркнул Пард. – Не бывает такого. Чтобы лед и трава.
– Да и почва как на болотах, – сказал Хередан задумчиво. – Странное место. Но не похоже, чтобы эту расщелину прогрыз конь!
Его веселья никто не разделял.
– Мы почти на месте, – кивнула Айла. Она прикоснулась к груди. – Чую.
– Это хорошо, – вздохнул Ландмир. – Меня немного волнует туман… ну и ладно. Подождем до завтра. А пока – разобьем лагерь здесь. Я готов сапог поменять на горячую мучную лепешку.
Наемники сняли с телеги все необходимое для шатра. Достали скатанное полотно, колышки, бечеву. Вальд потянулся за шкурой, которую стелили на землю… и отскочил, выхватив охотничий нож.
– Там кто-то есть.
Одвар вмиг оказался рядом с топором в руках.
– А ну выходи, живо! – велел он. – Или башку снесем.
Шкуры зашевелились, и из них робко высунулась девушка. Короткие волосы, костлявые плечи… тяжелые бусы.
– Боги, – воскликнул Ард. – Это Безымянная!
– Кто? – удивился Ландмир.
– Дочь Гултака!
– Дочь вождя прячется в нашей телеге? – Айла выдала нечто такое, отчего даже грубые наемники вышли из ступора, с некоторой завистью покосились на кочевницу, сумевшую соткать настоящий ковер из бранных слов. – Замечательно. Думаю, погоня будет здесь еще до заката.
Глава 4 Брат и сестра
Это случилось на рассвете. Небо едва заалело на востоке. Они пришли под покровом тумана.
Жнецы – люди далеких земель.
Пришли не как дорогие гости – а ворогами, разрушив в одночасье спокойную жизнь хозяев.
Врывались в дома, выволакивали сонных, ничего не понимающих мархов на улицу. Избивали, требовали указать обиталище местных богинь. Любое сопротивление подавлялось жестоко – непокорных казнили на месте. Чужаки словно обезумели, их не интересовало ничего, кроме смерти и разрушения: жгли все, что попадало под руку, рубили священные деревья.
Оставшихся в живых мархов, в основном женщин, стариков и детей, согнали в кучу. Со всех сторон на них уставились хищные жала стрел и рогатин. Ильгар попытался бы в суматохе улизнуть, скрыться в буреломах, но Ная не поспела бы за ним. А бросить… таких мыслей мальчик даже не допускал. Они всегда были неразлучны. Куда брат – туда и сестра. Значит, вместе и судьбу одну разделят.
Ная жалась к нему испуганным котенком. В глазах застыло странное выражение: то ли начинающегося безумия, то ли еще чего – более пугающего. Ильгар зажмурился, прося Соарт об избавлении: «Девы-Покровительницы, остановите этот кошмар. Накажите ворогов. Пусть все окажется лишь плохим сном». Но древние провидицы остались глухи к мольбам. Не наслали лесных чудовищ, не разверзли под ногами захватчиков землю, не вдохнули жизнь в могучие дубы и вязы, что своими корнями, как говаривалось в легендах, разрывали на части чужеземцев в былые века.
Тем временем вслед за воинами, превратившими крохотную лесную деревушку в пепелище, входили ряды мужчин и женщин в белоснежных одеждах, расшитых изображениями Плуга. Разбрасывая семена, жрецы Сеятеля читали молитвы над убиенными, призывая высшие силы даровать им милость в загробном мире.
Раздался ритмичный барабанный бой, воины принялись топать в такт.
Шум прекратился, едва впереди вражеского строя появился высокий и могучий мужчина, облаченный в тяжелые доспехи. На плечах лежал плащ из белой шерсти, голову защищал шлем с полумаской. Человек не носил оружия, лишь в левой руке сжимал скипетр. Простенький, оббитый железными кольцами и с белым каменным навершием.
– Кто это? – прошептала сестра. – Почему все так на него смотрят?
– Наверное, предводитель, – ответил Ильгар.
Чужеземец говорил громко, спокойно, убедительно, будто ему доводилось делать это часто.
– Оскверненная земля очищена кровью и священными семенами! Сеятель получил свою плату. Язычники! Наш повелитель добр. Милосерден. Посему предлагаю: добровольно укажите путь к святилищу демона, которого здесь называют богом, и мы пощадим вас.
– Провалитесь пропадом! – исступленно гаркнул старик Файатар, придерживая сползающую с головы тряпицу. Лицо бортника приобрело землистый оттенок, на правой щеке зияла рана. – Подлые твари! Напали как звери…
– Умолкни, язычник! – громыхнул предводитель. – Повторяю в последний раз: укажите обиталище демонов.
Ильгар с трудом дышал от распиравшего грудь гнева. Злился на всех разом. На захватчиков, разгромивших дом; на Соарт, не пришедших на помощь; на себя, потому что был юнцом, слабаком, не способным ничего изменить, защитить родных и близких. Одна из старух, боязливо жавшихся доселе к скале, выступила вперед.
– Нам не нужна ваша милость. Убирайтесь! Прочь!
Она быстро подошла и плюнула воину в лицо. Ответ не заставил себя ждать. Предводитель захватчиков взмахнул скипетром, послышался хруст, и голова женщины раскололась от удара.
А потом началось полное сумасшествие. Воины выхватывали из толпы первого подвернувшегося под руки, ставили на колени, спрашивали про жилище богов и, получая отказ, отрубали голову. Когда нечего терять, даже трус обретает смелость. Народ заволновался, забурлил, отвоевывая каждого селянина, в ход пошли кулаки, раздались крики, надрывно плакали дети. Люди сражались за свою жизнь. Но силы были не равны, и мархов становилось все меньше.
Воспользовавшись сумятицей, Ильгар потянул сестру за руку, заставляя присесть – так меньше шансов попасться на глаза и стать очередной жертвой. На корточках они медленно начали пятиться. Стена леса была совсем рядом, шагов тридцать. Стоит только добраться до нее – и уже не поймают. Здесь их дом, они знают эти места так же хорошо, как собственное имя. Но от спасения детей отделяли пятеро жнецов, сторожащих жителей со спины. Уверенные, что мархам деться некуда, воины увлеченно глядели на казнь, хотя надеяться, что они позволят кому-то легко прошмыгнуть мимо, было глупо. На глаза Ильгару попался лежащий неподалеку гарпун. Обронил кто-то в пылу схватки.
Толпа мархов редела. Жнецы уже не считались, женщина ли, ребенок перед ними – всех под топор.
Надо было решаться.
Неожиданно из кустов вылетела серая тень, бросилась на грудь ближайшему воину. Жнец с воплем рухнул на спину, выставил перед собой руку в кольчужной перчатке, защищаясь от клыков зверя. К нему бросились на подмогу. Но матерый волк мигом порвал горло упавшему, цапнул за ногу одного, пробороздил когтями щеку второму, впился зубами в бок третьему. Правда и самого подняли вскоре на рогатины.
В другое время дети погоревали бы о гибели отважного зверя, отомстившего за смерть хозяина – волхва Карагача, теперь же недосуг о животном скорбеть. Слез не хватит оплакать всех погибших нынче селян. И то, если сами живы останутся.
Неразбериха и возня жнецов с волком оказалась брату с сестрой только на руку.
Ильгар дернул за руку Наю.
– Бежим!
Подхватил на бегу гарпун, без раздумий ударил им, как копьем, в живот выскочившего наперерез воина. Капли крови брызнули в лицо. Жнец заорал, упал на колени. Дети вломились в кусты, понеслись по лесу. Ильгар крепко держал ладонь сестры, чтобы ненароком не отстала.
Они мчались, пока хватило сил. Потом свалились на землю, еле дыша. Сердца бешено колотились, но страх погони заставил приподняться, прислушаться. Тихо.
– Только не плачь, – прошептал Ильгар сестре, видя, как ее глаза влажно заблестели.
Ная, закусив губу, кивнула, подползла к нему ближе, спросила:
– Что нам теперь делать?
– Уходить. Как можно дальше. Если придется – прочь из леса…
– По Ирхану вернее. Добраться до озера Спящих, а уж Соарты укроют!
– Плевать на тебя хотели Соарты, – буркнул раздраженно Ильгар. – И вообще – чего болтать попусту? Лодки нет – двинем вверх по руслу. До Каменки. Там пройдем краем болот и выберемся в лес посветлей.
Они вышли к Каменке, когда солнце сияло в зените. Беспечно щебетали птицы, нежилась на пеньке ящерка, таскала в дупло орехи белка, стайка веселых бабочек порхала над покачивающимися от дуновения ветерка цветами. Природа жила привычной жизнью, словно и не лилась в нескольких верстах отсюда кровь, не гибли по чужой прихоти люди, не горели дома. Неужели прожившее несколько веков на этих землях племя мархов так мало значило для мира, что он даже не заметил их исчезновения, не вступился за тех, кто относился к нему с почтением и бережливостью? От этого делалось горько. Почему? За что?
Здесь Ирхан был поуже и ряд камней, как ступеньки, вел с одного берега на другой. Только поспевай, перескакивай, чтобы вода ноги не замочила.
Дети выглянули из кустов, осмотрелись. Никого. Направились к реке. Полоса леса осталась позади. Они уже находились на полдороге к камням, как из-за деревьев показались воины. Трое конных и четверо пеших с луками в руках.
– Ная, беги!
Заслоняя сестру, Ильгар развернулся навстречу жнецам, держа наготове гарпун.
Всадник на рыжем жеребце несся прямо на него. Мальчик напряженно ждал. Если промахнется, конь сомнет и его, и сестру.
Ильгар вскинул руку, метнул гарпун. Наконечник угодил воину в грудь, но кирасу не пробил, от неожиданного удара всадник лишь потерял равновесие и едва не сверзился с седла.
Раздался щелчок.
Следом что-то просвистело в воздухе, послышался тихий вскрик. Тело само развернуло Ильгара лицом к реке. Сердце обернулось ледышкой…
Сестра, всплеснув руками, выгнулась и упала в бурлящие воды со стрелой в спине.
– Ная! – Ильгар влетел в Ирхан, лихорадочно всмотрелся в пенящиеся буруны. Но тело сестры мелькнуло далеко внизу. Безвольное. На камнях осталась кровь.
Мальчик плюхнулся на колени. Крик родился и зачах в сорванном горле. Чья-то рука схватила Ильгара за шиворот, выдернула из воды.
– Иди сюда, сученок!
Мальчик извернулся, впился зубами в жесткую ладонь. Крепкий удар в челюсть отбросил его к берегу. В глазах потемнело. Его снова схватили за ворот, встряхнули.
– Подлюка, кусаться вздумал?! – Огромный кулак метил в висок Ильгару.
Подхватив из воды осклизлый камень, мальчик ударил им воина в лицо.
Жнец отшатнулся, разжал пальцы на вороте рубахи.
– Убью стервеца! – прогремел злобный рык. Звякнуло железо.
В воде Ильгар увидел, как за его спиной вырос силуэт. Свет нового дня золотился на лезвии боевого топора.
– Берк, оставь мальчишку, – произнес кто-то.
– Заткни пасть, Барталин! Он разбил мне лицо…
– Спрячь оружие! – Новый голос прозвучал гораздо громче криков спорщиков и рокота Ирхана.
– Жрец? – Воин явно смутился. – На кой ляд тебе сопляк?
– Мальчишка пригодится Дарующим. Барталин, позаботься о юнце.
Сильные руки вздернули Ильгара на ноги, помогли выбраться на берег.
– Цел? А ты, птенчик, зубастый! – Воин взъерошил Ильгару волосы.
Мальчик дернул головой, сбросив руку. Взгляд остановился на ноже, висевшем на поясе воина.
– Хочешь добраться до него и всадить в меня? – догадался Барталин. – Жнеца убить не так-то легко, малыш.
– Легче легкого, – процедил Ильгар.
– Уверен? Что ж, проверим, – Барталин достал нож, швырнул к его ногам.
– Совсем рехнулся? – Берк прижимал к лицу кусок полотна. – Зверенышу оружие дал? А если тебя порежет?
– Моя забота. Не мешай. Он должен понять… Чего ждешь, нападай! – рявкнул жнец.
Ильгар бросился на врага. С ножом он обращаться умел – в семье охотника родился. Но почему-то полетел кубарем, оставив оружие в руках Барталина.
– Если заденешь меня – уговорю Геннера отпустить, не сумеешь – пообещаешь не сбегать. Нападай!
Нож снова упал возле Ильгара. Пальцы стиснули рукоять другим хватом, ноги воздели тело. Но только затем, чтобы через миг опять подломиться.
– Еще раз.
Ильгар уже ненавидел этого воина. Уж лучше бы Берк зарубил!
– Вставай! Не веди себя как слабак! – Носок сапога ткнул мальчика в ребра.
Он поднялся, оглядел собравшихся на устроенную Барталином потеху воинов. Для него это вопрос жизни, для них – забава.
«Ненавижу!»
Ярости в его атаках прибавилось, но теперь он не кидался необдуманно на врага, а выжидал подходящего момента. Со стороны они, наверное, походили на старого волкодава и молодого щенка, пытавшегося что-то доказать.
«Плевать!»
Жнецы веселились уже вовсю. Подбадривали Ильгара, сыпали советами, как лучше нанести удар.
– Вырежи ему печень, малыш! Пусть попробует потом без вина обойтись.
– Меть в глаз! Все одно – такой мешок с салом не проткнешь ножиком! Здесь и меча маловато будет!
– Сухожилие вскрой! Посмотрим, как хрыч на одной ноге скакать станет.
Барталин только усмехался, раз за разом кидал нож Ильгару и заставлял его биться. Когда у мальчишки не хватило сил подняться, воин присел перед ним, похлопал по плечу.
– Вот так-то, сопляк, даже убивать надо учиться. Но ты бился хорошо… Вставай. Пора перекусить! И не забудь наш договор.
Ильгар только кивнул в ответ.
Поднялся. Посмотрел на реку. Шмыгнул носом.
За время пути обратно в деревню он не проронил ни слова.
Поселение выглядело чужим, незнакомым. Могучие деревья искалечил огонь, от домов и землянок не осталось и следов, лишь буруны вспаханной почвы, сочащиеся влагой, да обугленные бревна. Тела мертвых мархов убрали. То ли сожгли, то ли утопили в реке. Вот так в один миг он лишился всего.
Барталин усадил мальчика у костра, сунул в руки миску с кашей.
– Поешь.
Но он так и сидел, не притронувшись к ложке, смотря неотрывно в огонь, пожравший его близких и дом. Мысли были мрачными, как мертвый лес.
– Та девочка у реки – твоя сестра? – сочувственно спросил воин.
И тут Ильгара прорвало. Словно плотину смыло рекой. Он отшвырнул угощение, с ненавистью глянул на жнеца.
– Ей было девять. А вы убили ее. Как волхва, как деда, как тетку Анри с близнецами, Гарда и Райя. Многих других. Что мы вам сделали? Почему вы напали на нас?
– Это война, малец, – вздохнул Барталин. – Жизнь за жизнь.
– Мархи – мирное племя. Мы ни с кем не воюем.
– А как насчет ваших богов? – Подсел к ним жрец, не давший Берку пустить в дело топор у Каменки. Только сейчас мальчик смог разглядеть хорошенько мужчину. Тогда не до того было. Высокий, взгляд острый, хищный, губы узкие, кривятся в презрительной усмешке. – Зуб даю – любят человеческую кровь проливать.
– Наши – мирные. Никому зла не чинят.
– В соседнем племени так же говорили. А вчера мы обнаружили у них пропавший недавно отряд. Головы нанизаны на жерди, вырезанные сердца – в чаше перед деревянным ликом бога. Сама деревня пустая, а следы – к вашей ведут.
– К нам не приходили чужаки. Такое злодеяние наши боги не одобрили бы, – поубавил гнева Ильгар. – Вам надо было только спросить.
– А вам ответить, где ваши боги, – огрызнулся жрец. – Мы уж сами бы с ними потолковали, выспросили.
– Не наседай на мальчишку, Керк. Вспомни, как сам с нашим знаменем познакомился.
Они угрюмо помолчали, думая, каждый о своем.
– Мы для тебя злодеи, – сказал Барталин. – Согласен. Не с добром пришли. Но твои боги, чем лучше? Вы за них жизнь отдали. Они вас спасли, защитили?
Ильгар вспыхнул, отвернулся с досадой.
– То-то же. Вас предали. Как предали десятки и сотни иных племен… Богам наплевать на смертных. Они ради нас пальцем не пошевелят.
Правда была слишком горька и обидна. Соарты не пожелали вступиться за них, отвернулись. Ведь могли запросто разметать жнецов по округе!
Не пожелали.
Еще вчера они пророчили им с сестрой великую судьбу, а сегодня он находится в плену, а Ная мертва… Лгуньи!
Он, сжав кулаки, вскочил с бревна.
– Где ваш предводитель? Отведите меня к нему!
Жрецы прочитали на лице мальчишки нечто такое, что заставило их поверить каждому его слову. Они знали, что чумазый и измученный юнец говорил правду. Глаза его потухли, голос звучал надтреснуто и холодно.
Ильгар честно предупредил захватчиков, что Спящие могут попросту не впустить их в свою тайную обитель. Заморочить, завести в Плачущие Топи или наслать лесных чудовищ. Но жрецы не испугались. Напротив, загорелись еще большим желанием добраться до озерных божеств.
– А скажи нам, отрок, как вы назад, к деревне, добирались? По водопаду на лодке не вскарабкаться, – спросил один из жрецов. – Иной дороги, говоришь, нет?
– Нет, – кивнул согласно Ильгар. – Но на обратном пути из туннеля уже в другом месте выплываешь, не перед водопадом, а почти у деревни. Как такое случается – никто не знает. Ирхан – река колдовская, удивлять любит. А может, то дело рук Соарт.
– Чары нас не пугают. Нам ли их бояться? – гордо изрек старый жрец. – Вскоре ты убедишься, что против нашей веры твои демоны бессильны.
Построив плоты, пустились в путь по руслу коварного Ирхана.
Человек, облаченный в тяжелые доспехи и белый плащ, называл себя Геннером, в то время как остальные с благоговением величали его Дарующим.
– Война – коварная шлюха, – промолвил он, подойдя к Ильгару, когда плоты спускали на воду. – Она забирает самое дорогое, ничего не оставляя взамен. Я и сам потерял семью когда-то…
Этот знающий и проницательный мужчина вел такие умные речи, что Ильгар слушал, раскрыв рот.
Геннер говорил о прошлом и будущем, вспоминал свои потери, соболезновал утратам юнца. Слова – сухие и резкие, без прикрас, но настолько правильные… Оставалось поражаться – почему мархи не послушали его тогда? Зачем проявили глупое упорство? Для чего? Ради Соарт? Этих надменных существ, не пожелавших спасти свой народ?
– Война скоро закончится, парень, – улыбнулся Геннер, посветлев лицом. – Не замыкайся в себе, брось разглядывать свою душу и, быть может, увидишь новый путь.
Вопреки опасениям, они легко преодолели опасные пороги и добрались до озера, посреди которого возвышался остров. Лишь водопад потрепал немного нервы, потопив один из плотов.
В Сердце Саяр природа померкла. Зеркальную гладь воды плотным ковром застлали желтые и красные листья, сам островок казался припорошенным медным снегом. Растительность пожухла, могучие корни исполинских деревьев усохли и растрескались. Во всем чувствовалось увядание, приближающаяся смерть. Тишина оглушала, люди ежились под ее гнетом, беспокойно оглядывались и боялись проронить даже слово.
Внезапно налетел ветер. Пахнуло холодом. В следующий миг под двумя плотами разверзлась воронка, утянув на дно с десяток вооруженных бойцов. Мгновение – и никаких следов буйства стихии не осталось. Поверхность озера казалась гладкой, ни малейшей ряби, хоть любуйся своим отражением. Жнецы яростнее заработали веслами, стараясь поскорее добраться до берега. Но воронка была лишь началом…
Тихий треск послышался со всех сторон. Озеро начало замерзать.
Хрустальная корочка, искрясь, быстро схватывалась на воде, догоняя плоты. Стоило ей настигнуть первый из них, раздался страшный хруст, и кричащих от страха людей сковало ледяным панцирем. Следом еще два плота обратились сверкающими глыбами, намертво вмороженными в озеро.
Берег сулил спасение. Жнецы, добравшись до него, цеплялись за высохшие корни, ползли вверх, подальше от воды.
Едва отряд оказался на твердой земле, как лед разлетелся тысячей осколков, пронзая людей, словно кинжалами. Крики разнеслись над островком. Прижав ладони к посеченным до крови лицам, жнецы метались по суше, сея суматоху. Из пучины выскользнули щупальца водорослей, ухватили за ноги старого жреца и, к ужасу Ильгара, разорвали пополам.
– Наверх! – гаркнул Дарующий, размахивая скипетром. – Вперед, по ступеням! Держитесь подальше от воды!
Тут над их головами заскрипели, страшно застонали деревья, осыпая людей листьями и кусками коры. Ветви разогнулись, метнулись жалящими плетями к воинам.
– Рубите прутья! – надсаживаясь, закричал Геннер.
Ильгара окружал хаос. Люди размахивали топорами, рубили и кромсали ивовые стволы и ветви, но толку было мало. Прутья наносили хлесткие удары, оставляя на лицах и незащищенной коже захватчиков вздувшиеся отметины. Хуже всех приходилась жрецам, отвергавшим любые доспехи. Их белые одежды превратились в окровавленные лохмотья, у одного вытек глаз, еще трое лишились ушей. Вооруженный отряд, сокрушивший на своем пути немало врагов, оказался разбит старыми деревьями.
– Хватит! – властный голос прекратил буйство природы.
Свесив измочаленные прутья к земле, ивы замерли. Тишину нарушали лишь стоны раненых.
Зазвучала тихая, печальная мелодия флейты. От ее звуков хотелось упасть на колени и зарыдать. Прожитая жизнь виделась тщетной, пустой и ненужной, мысли скверными, мечты смехотворными. Непреодолимое желание покончить с позорным существованием явилось как прозрение. От самоубийства жнецов удерживали только спеленавшие их по рукам и ногам поросли лозы и ивовые прутья.
К захватчикам приблизилась уже знакомая Ильгару троица. Спящие словно постарели за прошедший день. Волосы поседели, истончились, потеряли прежний лоск. Лица посерели, покрылись морщинами – подобно ивовой коре. Одежды висели свободно, заметно выцвели и выглядели неопрятными.
– Тщеславие вашего вдохновителя подобно пожару в лесу, где мы все – только деревья на его пути, – проговорила одна из Соарт.
– Но пусть это послужит вам уроком, – молвила вторая Спящая, обведя рукой поле боя. – Вы связались с силами, гораздо более древними и мудрыми, нежели ваш Сеятель. Придет время – огонь потушат. Что останется после него?
Третья Соарт отняла от губ флейту и проговорила:
– Пепел. Только пепел, и больше ничего.
– Если вы такие могущественные, почему не вступились за мое племя? – дернулся к ним из плена ивовых прутьев Ильгар. – Почему дали им умереть? Ваши слова лживы!
– Ты юн и глуп. Ты привел захватчиков в Сердце Саяр. Такова твоя преданность и признательность?
– Вы первые предали мой народ, – вскипел Ильгар. – Отвернулись от него в миг беды. Я отвернулся от вас.
– Это твой выбор, – кивнула одна из Спящих. – Твой позор и проклятие.
Неуловимым движением божество переместилось к нему. Изящная ладонь впечаталась в грудь. Вспыхнул огонь. Ильгар почувствовал боль, от которой помутнело в голове и подкосились ноги…
Спящие растаяли в воздухе.
В следующий миг дикая лоза освободила жнецов. Ивы, вырывая корни из земли и натужно скрипя, повалились в воду, подняв большие волны. Остров выглядел голым и мертвым.
Сердце Саяр опустело. Как опустела и душа Ильгара. Как стало пустым и ненужным его прошлое.
Лишь шрам на память.
