Текст книги "Судьба-Полынь Книга I"
Автор книги: Марина Давыдова
Соавторы: Всеволод Болдырев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
Призванный развернул Наю, повел к пропасти. Все последовали за ними.
– Не бойся и верь нам. Мы откроем короткий путь в мир мертвых. Долго держать не сможем, прорыв вытягивает много сил, поэтому постарайся обернуться побыстрее. Как скажу – ступай вперед.
Ная оглянулась, пробежала взглядом по застывшим в сторонке друзьям. Друзьям? Да, наверное. Испытание сблизило их. А, может, дар Незыблемой и новое звание. Впрочем, какая разница? Сейчас девушка чувствовала, что они больше не чужие. Удастся ли только увидеть эти потешно встревоженные за нее четыре рожицы вновь? Внимание вдруг привлекла темная фигура на уступе скалы. Лучи восходящего солнца делали ее четкой на фоне светлеющего неба. Сердце девушки взволновано затрепетало. Скорняк! Он был здесь, наблюдал за испытанием. Почему же тогда не подойдет, не подбодрит?
– Пора, – отвлек ее Призванный.
По указке наставника Ная подошла к самому краю пропасти, мельком глянула еще раз назад, но Скорняка на скале уже не было.
Верховные выстроились за девушкой полукругом. Одна рука с растопыренными пальцами вытянута вперед, другая опущена на плечо соседа слева. Глаза широко распахнуты, зрачки увеличены, заледеневший взгляд устремлен в пространство. Когда они устанут, их сменят другие наставники.
Над пропастью поплыл сизый туман.
– Помни, что я тебе сказал и будь осторожна, девочка, – Призванный присоединился к Верховным, поддерживавшим проход.
– Иди.
И Ная шагнула вперед, прямо в пропасть.
Глава 16 Ард
Ночь пела скрипкой. Шелестела ее переливами листва, стелился мягко вдоль дорог ковыль, загадочной печалью лился свет звезд. И сердце отзывалось, вторило бессловесной песне, подхватывал ветер мысли, как невесомый тополиный пух, нес над горными вершинами и бушующими морями к неизведанным землям.
Повозку слегка покачивало на колдобинах, но даже тихое поскрипывание колес вплеталось в льющуюся сквозь ночь музыку. Ард был счастлив. Новое путешествие, пусть и недолгое, до портового города Мерта, было именно тем, что ему сейчас требовалось. Хоть на время вырваться из трактира, насладиться свободой. Он задыхался в повседневных делах, чах в четырех стенах. Еще немного – и лица посетителей опротивят окончательно.
Спасибо дяде.
Радоваться неурядицам не хорошо, но, именно благодаря им, Элдмаир не смог отправиться за товаром, которого давно ждал. Корабли из-за сезона штормов редко приходили с островов Вербы, но только там изготавливали изумительные по своей красоте и легкости ткани, готовили удивительный, с горьким привкусом напиток, придающий бодрость телу. Вначале Элдмаир упрашивал съездить Ландмира, да у отца своих забот хватало, предстояло заключить договора с поставщиками мяса и овощей. Тогда вызвался Ард. Не просто вызвался. Напросился, убедил, заливаясь сладкоголосым соловьем, отпустить в Мерт, клятвенно заверив, что не станет влезать ни в какие переделки и доставит товар в целости и сохранности. Отпустить-то отпустили, но навязали чуть ли не отряд охраны. Ард был согласен взять кого угодно, хоть толстую кухарку Пэг с огромным половником, лишь бы вырваться из трактира, очутиться в дороге, которая так неудержимо манила его. Но постоянная опека начинала раздражать. На хмурый вид племянника, дядя лишь развел руками и назидательно произнес:
– Товар дорогой, деньги уплачены большие, а лихих людей, охочих до чужого добра, на дорогах полно, – потом кивнул на брата и прошептал: – Для спокойствия.
«Ясно».
Отец долго не соглашался, обещал отпустить в другой раз, но время поджимало, Элдмаир настаивал, товар могли перепродать, и Ландмир сдался. На окончательное решение повлияло появление Херидана. Мечник вернулся неожиданно. Более мрачный и неразговорчивый, чем был. На вопрос, чем закончилась война между кланами, только отмахнулся.
– Бери меня к себе на службу, Ландмир. Если нужен. А нет – другого хозяина поищу. Домой не вернусь.
Что-то случилось в племени Херидана, но расспрашивать мечника – легче скалу разговорить. Горец отсаживался ото всех в дальний угол трактира и пил в одиночестве, ругаясь в полголоса на своем языке. Только Арду и выплеснул однажды правду. Ухватил за рукав, когда юноша проходил мимо, вытолкнул ногой из-под стола свободный табурет, указал на него затуманенным, но не от хмеля, а от злости, взглядом.
– Сядь. Ты поймешь.
И выложил все: как сражались с соседним племенем за клочок плодородной земли, которую каждый считал своей, потому что боги так сказали, а им положено верить. Лилась кровь, не успевали хоронить близких. Но справедливость ведь дороже любых жизней. И резали глотки друг другу, забывая, что оба племени жили там с незапамятных времен и многие даже породнились. Но кто о том родстве нынче вспоминал, тот «дорогой журавлей» отправлялся к предкам. Об этом теперь не хвастали, стыдились, а кто и кровью родных с соседней стороны очищал запятнанное позором имя. Случалось, отказывались даже от жен и детей. А потом боги внезапно на чем-то столковались и провозгласили мир. Все стало как прежде, только никто не объяснил, зачем понадобилось столько смертей, ради чего? Но великим и этого показалось мало. Для скрепления мира должна быть принесена жертва – с каждой стороны по пять человек, во искупление пролитой крови. Жребий пал и на друга Херидана. С детства как братья были, сражались рядом. Отважный воин… но душой – слепец. Принял выбор как честь, с гордостью на смерть пошел «дорогой журавлей». Все они были счастливы послужить на благо. Да благо ли то? Не прихоть богов? Херидан случайно наткнулся на маленькую пещерку, где жил странный человек, и велико же было изумление, когда тот рассказал невероятную историю, как три брата-бога правили одним народом, а потом расхотелось им делить власть. Начали рвать племя и земли на части, кто больше ухватит, под себя подгребет. Ложь, подлог – все шло в дело. Осознав, что творят недопустимое, младший отказался от борьбы и ушел в пещеры – жить отшельником, наблюдая за перипетиями мира, а два брата добились желаемого, клан разделился, каждому достался свой клочок земли. Так и жили с тех пор, люди поклонялись каждый своему богу, пока не вздумалось великим устроить сначала резню, а потом воссоединиться. Оставаться в клане после такой правды и бессмысленной смерти друга Херидан не смог. Впору самому «дорогой журавлей» отправиться. Горько. Мерзко. Досадно. Казалось, не выдержать такое. Но выдержал. У самого края скалы вдруг понял, что путь не окончен, а его руки и меч еще понадобятся. Пустил коня, куда тот сам вывезет, и принес он к трактиру Ландмира. Знать, судьба ему быть здесь. Мечник взглянул на Арда пристально, в немом вопросе… хотя и сам знал ответ.
– Рад, что ты вернулся, – поднялся с табурета Ард. – Но упиваться больше ты не будешь. У воина не должна дрожать рука.
Арду и самому было спокойнее в дороге с Хериданом. Воин опытный, людьми командовать умеет, даже задиристых и непокорных осаживал, потому никто не возразил, когда горец возглавил отряд. Без Парда тоже не обошлось. Куда ж без него? Только в этот раз он наотрез отказался ехать верхом, а управлял повозкой. В ногах лежал топор, рядом на сиденье дубинка. Здоровяк что-то тихо мурлыкал под напевы скрипки Сайнарии. Самое интересное, что его голос совсем не портил музыку, а добавлял ей необычность звучания, усиливая колдовство окутывающей путников ночи.
Удивительно яркая луна, зависшая в небе головкой сыра, хорошо освещала дорогу. Тракт в этом месте был наезженным, шел мимо полей, и засады разбойников ожидать не приходилось. Вот, когда въедут к утру в лес, там держи ухо востро. Сайнария отложила скрипку, завернув в мягкую ткань. Ард пожалел, что музыка оборвалась так быстро, он готов был слушать до самого Мерта.
Каким образом Ландмиру удалось уговорить Сайнарию остаться и дальше работать в трактире – неизвестно. Юноша сомневался, что тому послужили комната и питание. Вольную душу не удержат такие мелочи. Но женщина согласилась, только отпросилась съездить вместе с Ардом в Мерт за новой скрипкой. Старая уже рассохлась, пошел трещинами лак. Звучание от того портилось. Корпус мог развалиться в любой момент. Сайнария сомневалась, что скопленных денег и выплаченного Ландмиром наперед заработка за месяц хватит на новый инструмент. Да Ольхоч, нанятый отцом охранник, подал мысль. Дорога в Мерт пролегала через лес, вдоль границы земли племени арагов. Охранник слышал, что на их территории растут священные деревья, из которых мастерят музыкальные инструменты. Деревья так и называют – «поющими». Араги – племя мирное, приветливое. Наемник у них частенько останавливался, проезжая мимо. А бог очень добр к странникам, всегда выслушает, в помощи не откажет, целительскими знаниями поделится, от лесного зверья убережет. В ту деревню отродясь ни одного комара не залетало, змеи не заползало. Если попросить по-хорошему, может, и не пожалеет кусочек поющего дерева для благого дела. А перед такой диковинкой ни один мастер не устоит: либо цену сбросит, либо предложит обмен. Вот Сайнария и увязалась с ними, а вместе с ней и Рэйхе. Не захотела оставаться дома, заявив твердо: «Куда муж, туда и я». Так и набралось их одиннадцать человек.
Выехали еще на рассвете, на двух телегах. Лошадки бежали споро, Элдмаир не поскупился, выделил молодых, выносливых, потому устроили привал всего пару раз: животным дать немного отдыха да самим размять ноги. Ночь выдалась против душного дня чудесная, прохладная, оттого решили двигаться дальше без остановок. А привал сделать уже в деревне. Ольхоч уверял, что лесной народ хлебосольный, гостям всегда рад. За животинкой присмотрят, и их накормят, приветят.
К утру въехали в лес, и охрана сразу взялась за оружие. Мало ли, кто, с каким злым умыслом таится в чаще. Но дорога шла широкая, видно сразу – часто по ней ездят, а лес оказался на удивление спокойным. Ольхоч указывал путь. На развилке остановились. Посовещавшись, решили сразу не ехать всей толпой в деревню. Парда с лошадьми и двух охранников оставить здесь, а другие пойдут, разведают – ко времени ли явятся в гости. Примут араги – кто-нибудь вернется за остальными. Нет – легче назад пробираться по узкой тропе без лошадей. Херидан предложил для безопасности и женщинам обождать тут, но Сайнария решительно спрыгнула с телеги:
– Я не трепетная девица, обо мне не надо беспокоиться. Постоять за себя умею.
Спрашивать Рейхе горец уже не стал, помнил, как она обращалась с ножом. Однако людей распределил так, чтобы Ард с женщинами находились в середине, защищенные со всех сторон.
В лесу дышалось легко. Солнечные лучи просачивались сквозь листву и ветви, ложась под ноги игривыми пятнышками света, птицы пели на разные голоса, аромат трав и цветов кружил голову. Не досаждали бы еще комары и мошка – совсем было бы замечательно.
Деревья расступались. Между ними курчавились спелой зеленью кустарники, виднелся оплетенный шелкопрядом папоротник и темно-зеленый мох. Стволы покрывали наросты несъедобных сухих грибов, годящихся для растопки, с узловатых ветвей свисали космы «бороды лесника». От мягкой желто-бурой подстилки из палых листьев пахло сладкой прелостью. В двадцати шагах от тропы переливался журчанием ручей. Вода в нем бежала темная, прохладная, с терпким привкусом. Сайнария вылила из фляги старую, захваченную из дома и нагревшуюся в дороге.
– Настоящий сок земли, – сказала скрипачка. – Нет ничего слаще! Разве только медовуха. Или – вино. Эль, правда, тоже ничего попадается, но если на чистоту – до умело сваренного пива ему далеко-о-о…
Местность не казалась дикой. То тут, то там виднелись охотничьи зарубки на деревьях, расчищенные и распаханные поляны с хвощом и «хлебными клубнями». Широкие вырубки, где из земли торчали пни и лежали заготовленные бревна. Ручеек был слишком мелким для сплава и, судя по всему, доставляли заготовки в деревню на телегах.
Частокол показался неожиданно. Увитый диким горошком и плющом, высокий, крепкий. Одна из воротных створок была приоткрыта. Проход никто не охранял.
Не успела компания дойти до ворот, как из них выскочила собака. Следом – еще три. Они проскользнули мимо людей, настороженно прижимая уши к головам.
– Видели? – спросила Рэйхе. – Морды в крови. У всех.
Послышалось тихое шарканье. На дорогу ступила женщина. Одеяние грязное, подол залит кровью. В руках шевелящийся и плачущий сверток. Лицо незнакомки покрывала пыль, которую пробороздили слезы. Глаза казались выпученными, зрачки – как черные монеты. Губы нервно дернулись.
– Ему больно. Очень больно! Разве так должно быть? Он хочет, чтобы боль ушла! Но она не уходит! Почему боль мучает его? Пусть уйдет.
Никто ничего не успел сделать. Миг – и хрустнули тонкие детские косточки. Убийца выронила замолкшего малыша в пыль и расхохоталась, ухватившись окровавленными пальцами за волосы. Ее смех перерос в вой, затем – в хрип и всхлипы.
Ард не знал, что человеческая глотка может издавать такие звуки.
Безумный взгляд детоубийцы уткнулся в чужаков. Пальцы рванули пряди, выдирая целые клочья. Сломанные ногти оставили на щеках царапины.
– Больно! Больно! – Она вскочила на ноги, двинулась к людям.
Щелкнула тетива. Голова женщины мотнулась. Убийца рухнула на землю совсем рядом с мертвым малышом. Стрела вошла в левую глазницу по самое оперение.
Херидан оголил меч и двинулся вперед. Один из лучников ухватился за топор, другой выудил новую стрелу.
– Стойте! – рявкнул Ард. – Что вы творите? Зачем ее убили?!
– Она была безумной сукой, – холодно ответил горец. – Сломала шею грудничку. Нам здесь еще спасибо скажут…
Но в деревне никто ничего не сказал. Некому было говорить. Их встретила только неуютная подозрительная тишина. Даже шум леса не долетал сюда. Двери в деревянные избы распахнуты. На земле множество отпечатков босых стоп. У колоды, словно отложенный ненадолго, притулился топор. На колодезном срубе стояло наполненное водой ведро. Давно высохшее белье безвольно висело на веревке. У плетня валялась перевернутая корзина с прелыми грибами. Людей не видать.
Ольхоч прислушался.
– Странно, поющие деревья молчат. Когда дует ветер – они точно свирель переливаются музыкой. А сейчас тихо, словно… – охранник повернулся встревожено к горцу, – мертвы.
– Нужно заглянуть в избы, – сказал Херидан. – Поискать жителей. Старайтесь не шуметь. Ард, присмотри за женщинами. Появятся чужаки – вопите в три глотки.
Воины разбрелись. Ступали с опаской, крепко сжимая в руках топорища и рукояти ножей.
Ард огляделся. Избы, курятники, небольшая кузница, выложенная досками тропинка…
– Ты куда собрался? – прошептался Рэйхе.
– Хочу заглянуть в божий дом. Кому, как не защитнику знать, куда подевался деревенский люд?
Ноги сами понесли по тропе. Туда, где высилось святилище из досок, камня и дерна. Оно походило на холм, в котором вырыли пещеру, и укрепили стены и своды.
У входа стояли высокие шесты для факелов. На один из них был насажен человек. На шее висели жуткие бусы – связанные веревкой головы трех детишек и женщины. Рядом лежало покрытое пылью тело молодки, возле стены сидел мужчина со вспоротой грудью. Последние десять шагов к обиталищу бога пришлось пройти по хрустящей багровой корке. Ард замер на мгновение, раздумывая, стоит ли идти дальше или лучше позвать Херидана? Но понял, что повернуть уже не сможет.
Из святилища разило смертью. Насыщенный запах оглушал, сбивал с шага и заставлял глаза слезиться. Рэйхе вывернуло дважды, она еле держалась на ногах. Девушка простонала, закрывая лицо руками:
– Кто… кто сотворил такую мерзость? Даже детей не пощадили!
Сайнария указала на молодку с расколотой головой.
– Подол задран и бедра в крови. Либо осмелевшие разбойники принесли сюда смерть, либо – вражеский отряд.
– Не смеши, – отмахнулся Ард. – Здесь нет армий. Сплетни разлетаются быстрее стрел. Если бы кто-то пожаловал сюда из соседних земель – мы бы услышали…
– Степь под боком, – парировала скрипачка. – Гуурны способны учинить такое. Сама видела, что они делают с караванами… Да и твоя мачеха рассказывала, как и от чего ее спасли.
– Через частокол на конях карабкались? Это не караван. Деревня! Видишь, сколько вышек и дорожек по-над стенами? Охотники перестреляли бы гуурнов…
– Хитрость и обман и не такие укрепления брали. Порой люди сами открывают двери, пуская в дом смерть.
Правда в словах Сайнарии имелась. Такое вполне могло произойти и здесь.
Из святилища пахнуло смрадом. На этот раз даже юноша не смог удержаться и выблевал все, что съел на привале. Рэйхе застонала еще громче. Ард притянул жену к себе. Провел ладонью по мягким пахучим волосам, попросил, чтобы успокоилась и не глядела на мертвых. Рэйхе всхлипнула, прильнула лицом к его плечу. Горячие слезы быстро пропитали ткань рубахи.
– Вот так, девочка моя, – сказала, подходя к ним Сайнария, – поэтому женщине лучше сидеть дома и вязать носки возле огня. Мир – скверное место.
– Но ты воспеваешь бои и смерть! – всхлипнула Рэйхе. – Она красива, величественна в твоих песнях!
– Песня не может гнить. Песня не будет вонять. От песни не разит мочой и дерьмом, дорогая, – скрипачка взяла девушку за руку. – Я не просто пою, но и вру. Вру красиво. Быть может, лучше всех в Гаргии! Но от вранья правда смердеть не перестает. Иди за мной. За околицей воздух посвежее…
Они удалились, оставив Арда одного. Ему вновь захотелось бросить все и отправиться прочь из деревни, но он должен пройти до конца. Чтобы увидеть. И понять. Закрыв ладонью нос, быстро – насколько быстро вообще мог двигаться – вошел в капище.
В кровавой грязи на полу валялись тела. Раздувшиеся, почерневшие. Повсюду копошились белые черви и летали мухи. Сам воздух казался мертвым на вкус. «Эта пещера не может существовать в Гаргии!»
Посреди всего буро-гнилостного ужаса возвышался алтарь из полированного камня. Он был залит засохшей кровью.
На алтаре лежала мертвая женщина. Судя по всему – мертвая два или три дня, кожа приобрела зеленовато-восковой оттенок. У алтаря находилась каменная, доверху наполненная требухой чаша. Под ней едва тлели угли. Напротив раздвинутых ног покойницы стояло обнаженное существо. Бесполое, с длинной гривой черных засаленных волос, больше напоминавших свалявшуюся шерсть. Бледное лицо покрывали черные и красные пятна. Как кожу больного пса. В руках существо сжимало деревянный фаллос.
Погружая его в замученную женщину, обезумивший бог раз за разом повторял:
– Мне не должно быть больно… не должно… ты ведь понимаешь? Я не могу больше терпеть эту боль! Отдай мне свою кровь… хотя бы чуть-чуть…. Почему же нет крови, проклятая ты тварь? Где она? Мне больно! Мне так больно… У меня под кожей жидкий свинец… в глазах – угли… в голове – раскаленный котел… мне нужна она! Нужна кровь!
Рот его не раскрывался, но слова беззастенчиво ломились в сознание юноши.
Дольше терпеть Ард не мог. Рухнул на колени, зажал ладонями уши. Чужая боль стала его болью, чужая воля искажала, вытесняла собственную, присосавшись, как пиявка, к сознанию. Юноша принялся вторить безумцу, ощущая, что слова не способны насытить, избавить от мук.
Что-то темное и чужеродное завладевало им, толкая к убийству.
Раскачиваясь, как пьяный, он подскочил и хватил бога по голове своей палкой. Еще раз. И еще. Бил, пока череп свихнувшегося монстра не треснул, пока не брызнула зеленовато-черная кровь. Бил, пока сам не почувствовал удар в грудь, от которого завалился на спину, задыхаясь и обливаясь слезами. Голова раскалывалась от боли.
«Снова! Снова из бога вырвалась волна силы!»
Волна непонятной энергии рванулась вверх, проломив потолок и едва не разрушив святилище. На Арда упало несколько внушительных кусков земли и едва не перебило ребра балкой.
Наваждение исчезло. Чужая воля перестала ломиться в сознание. Пришедший в себя юноша выбрался наружу, чтобы угодить в руки подоспевшему Херидану.
– Твою-то мать, парень! – проворчал горец. – Мне бы стоило запомнить, что тебя нельзя даже на мгновение оставлять одного! Что стряслось на этот раз?
– Зайди внутрь, – с трудом разлепил искусанные губы Ард. – Зайдите все и посмотрите!
Он разрыдался, выскользнул из рук ошарашенного Херидана и упал на живот. Посмотрел на испачканные кровью руки.
«Я убил бога…»
Охранникам не потребовалось даже перешагивать порога, чтобы все понять. Херидан зло покосился на Ольхоча.
– Говоришь, народ хлебосольный и мирный, а бог – сама доброта?
Растерянный воин смахнул со лба пот, пугливо оглянулся на холм.
– Сам не понимаю, что произошло. Сколько ездил, всегда спокойно было.
– Чтобы ни случилось, надо отсюда уходить. И как можно быстрее, – проронил другой охранник.
Херидан кивнул, подхватил Арда под руки, поставил на ноги.
– Ты как? Идти можешь?
– Дойду. А с ними, со всеми, что делать? Так бросим? На поживу зверям? Не по-человечески это.
– Лучше не трогать, – вмешался в разговор третий охранник. – Мы не знаем, что за напасть на них обрушилась, вдруг болезнь или порча какая. Уходим, хозяин.
Они без оглядки припустили к оставленным телегам. Мертвая тишина, накрывшая деревню, вдруг навалилась на путников внезапным чувством страха. Ощущение, что стоит оглянуться, и они увидят, как в распахнутых настежь воротах толпятся все жители деревни – мертвые, покалеченные, смотрящие с укором им вслед, было настолько явственным, что по спинам тек холодный пот.
– За вами призраки гонятся, чего вы такие перепуганные? – дожевав колбасу, заржал Пард, когда они выскочили к телегам. Его смех тут же смолк, стоило заметить, как трясет Рэйхе, как напряжен Херидан, а Ольхоч, сжимая оберег, бормочет заклинания. Ард сам напоминал призрака – глаза остекленели, лицо белее мела.
– Случилось чего? – сразу насторожились дожидавшиеся их охранники.
– Уходим! Гоните, как можно быстрее! – рявкнул горец, вскакивая в седло.
Засвистели плети, закричали возницы, погоняя лошадей. Летели галопом, пока лес не остался далеко позади.
– Что там было-то? – покосился назад Пард. – От кого бежали?
– От деревни мертвецов, – сплюнул Херидан. Желваки ходили у него на скулах.
– Все мертвы, что ли? Мор или нападение?
– Местный божок спятил. Всех поубивал.
Пард посерел лицом.
– Дела…
– Не понимаю, – неожиданно простонал Ольхоч. – Много раз у арагов гостил, к молодке одной наведывался. Не было людей более приветливых, чем здесь. С богом частенько о жизни говорили. Умно, складно он о мире рассказывал, мудростью делился. Ни гордыни в нем, ни зла не было, о людях своих как о детях пекся. И вдруг такое… Онейку я на огороде мертвой нашел – зарубленную, а сынишку ее в колодце.
Охранник обхватил голову руками, закачался.
– Не война ведь. За что же их так? В чем провинились?
Ответов ни у кого не было. Потупились, отвернулись, с ужасом представляя на месте жителей мертвой деревни своих родных.
Сайнария склонилась над мужчиной, приобняла, что-то зашептала на ухо, и Ольхоч успокоился в женских руках, притих. Херидан сунул ему фляжку с вином.
– Выпей.
Тот судорожно глотнул, протянул обратно. Горец тоже выпил, передал следующему охраннику.
– Помянем бедолаг. Да пребудут их души в покое.
Фляжка пошла по кругу. Остаток дороги до ближайшего постоялого двора проделали в молчании. Устраивать привал никто не захотел. Слишком яркие стояли еще перед глазами картины произошедшего в деревне, терзал носы запах смерти, въевшийся в одежду. В таком состоянии лучше ночь проводить под крышей, чтобы мертвые не пришли на зов воспоминаний.
Поручив лошадей конюшему, путники прошли в трапезный зал. Постоялый двор был раза в два больше трактира Ландмира. Место хозяин выбрал удачное, на пересечении трех важных дорог, ведущих к большим городам: портовому Мерту, Дэйвиру и Кору. Тракт оживленный, людей много проезжает. И в зале путников набилось – еле свободный стол нашли. Расторопные служаночки мигом принесли горячей каши с грибами, двух гусей, соленой капусты и три кувшина вина: Ард решил не скупиться.
Понуро выпили. Попытались завести разговор о дальнейшей дороге и ждущих в Мерте делах, но само вышло, что вернулись мыслями к деревне.
– А я вот думаю, неспроста тот бог спятил, – произнес Савор, самый старший по годам охранник. Высокий, жилистый и проворный; мышцы на руках, что морские канаты, лицо узкое, заостренное, волчье напоминает. И взгляд такой же, настороженный. Может, потому до седин и дожил при столь опасном ремесле, что всегда к любому нападению готов. Опрокинув вино в рот, вновь наполнил кружку. – Кто-то или что-то помогло ему.
– С чего взял? – прищурился Херидан.
– По словам Ольхоча бог мудр и добр был, народ свой не обижал. Встречал я таких на своем веку, кому действительно служить хотелось. Не из-за страха, а от души. В таких злобы нет и взяться неоткуда. Вот и вопрос: откуда она пришла? Что ни детишек, ни женщин не пожалел?
– Разве поймешь этих богов, что у них на уме? – буркнул Херидан. – Утром о доброте вещают, а вечером деревню кровью заливают.
– Я чувствовал его боль и ужас от содеянного, – тихо произнес Ард. – Он был в отчаянии. Савор прав, что-то привело его к безумию.
Проходивший мимо парень с кружкой пива приостановился возле их стола, открыто вслушался в разговор.
– Уважаемый, тебе чего? – грубо поинтересовался Херидан. Остальные охранники тоже недобро глянули на подслушивающего.
– Простите мое любопытство, – тот нисколько не смутился колючих взглядов. Без приглашения перелез через скамью, сел за стол, подвинув бесцеремонно Парда, – я случайно услышал ваш разговор. Вы побывали в деревне, где бог убил всех жителей? Верно?
– Вы тоже были там? – заинтересовался Ард.
– К сожалению – да. Прискорбная картина и пугающая. И непонятная оттого, что лорасы племя не воинственное, их бог не приветствовал кровопролития.
– Лорасы? – Путники за столом переглянулись. – Мы видели деревню арагов.
– Значит, это уже третья, – покачал головой незнакомец, – уверен, что есть еще такие.
– Вы что-то знаете? – Наклонился Ард к парню.
– Пытаюсь выяснить. Но везде происходит одно и то же. Бог, прежде отвергающий насилие, вдруг превращается в безумца и с крайней жестокостью вырезает племя. Подозреваю, что все это неспроста. Потому и иду в Мерт, хочу покопаться в свитках библиотеки, узнать, не случалось ли похожего раньше.
– А сам-то ты кто? Чем промышляешь, человече? – Уставился на незнакомца с подозрением Херидан.
– Хожу по миру, собираю разные истории, легенды, сказания, песни сочиняю. Вот необъяснимый случай с богами заинтересовал. А вы путешествуете или дела вынудили в дорогу отправиться?
– Дела, – коротко бросил горец, показывая всем видом, что пора бы незнакомцу убраться отсюда.
Но парень то ли сделал вид, что не заметил намека, то ли не принял его на свой счет, продолжая увлеченно рассказывать, как наткнулся на деревню, в которой осталась жива одна древняя безумная бабка, воющая одно и тоже слово: «Мшара». Что оно означает, незнакомец так и не сумел от старухи добиться. Заинтересовали его еще и черные, как смоляные, полосы на воротах.
– На изгороди деревни арагов имелись такие?
Один из охранников кивнул.
– Видел. Еле пальцы оттер. – И тут же с испугом взглянул на ладонь. – А если то проказа? А я касался. Дубина!
Вскочил из-за стола, бросился во двор руку отмывать.
– Поздно, – произнес с беспечным спокойствием парень. – Если то проказа или другая неведомая зараза, уже бесполезно меры принимать. Исход один, – сказитель красноречиво закатил глаза, вывалил язык изо рта. – Только зря он испугался. Я тоже дотрагивался, ничего не случилось. Жив и здоров до сих пор… Чего не скажешь о селении, где эти полосы оказались намалеваны.
Херидан сжал кулаки, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не придушить незнакомца.
Рэйхе клевала носом, и Ард отправил ее спать. Вслед за ней потянулись в комнаты постепенно и остальные. За столом остались только Ард и бродячий сказитель. Они проговорили до утра. У Лерста, так звали путника, в запасе имелось много занятных историй из его жизни и былин разных народов. Ард давно не проводил так замечательно время, в увлекательной беседе с человеком, исходившим много земель. Утром юноша объявил Херидану, что Лерст едет с ними до Мерта.
– Разумно ли подбирать незнакомца по дороге, хозяин? Не пожалеть бы потом. А если он подсыл разбойников?
– Вот и проследишь, выяснишь, кто он на самом деле.
– Как пожелаете, хозяин.
До города добрались без происшествий. Утро нового дня развеяло неприятный осадок воспоминаний. Заботы вытеснили тяжелые мысли. Жизнь брала свое. Истории Лерста, полные невероятных приключений, слушали с интересом уже все в обозе. Забавный парень оказался их новый спутник. Немного чудаковатый, но увлеченный путешествиями, сказками и былинами. Ард нашел в нем родственную душу. Лерст был старше его на семь лет, но когда они погружались в беседу или спорили о дальних землях и прославленных героях – разницы в возрасте не ощущалось. Сказитель выглядел худощавым, даже отощалым. Не хватало на него Пэг с ее пристрастием накормить всякого голодного. Уж под приглядом кухарки вес быстро набрал бы. А то глядеть жалко. Тонкие руки, щуплая высокая шея, ввалившиеся щеки, ребра выпирают, хотя поесть сказитель любил. И сытно. Парень постоянно что-то жевал: то сухарь, то сорванную с куста ягоду, то подобранную с земли дичку-грушу. Когда ни спроси, Лерст не отказывался перекусить, даже если трапезничал совсем недавно.
– Не в коня корм, – изрек Херидан, которому хватало порой на весь день трех сухарей и узкой полоски сушеного мяса.
Пард постоянно сокрушался, что шалопутный сказочник съел все запасы, и на обратную дорогу придется покупать новые. Однако в пути от голода никто не умер. В Мерте, хорошенько подкрепившись в одной из харчевен, все разошлись по своим делам. Ард с охранниками поехал за товаром, Рэйхе с Сайнарией отправились на поиски мастера скрипок. Лерст в библиотеку.
В порту можно было заблудиться, но помня наставления дяди, Ард быстро нашел нужный склад и отвечающего за товар смотрителя – толстого как бочка, с обвислыми до груди усами Каяда Али. Тот для приличия поворчал, что задержались. Еще день-два и ушел бы бесценный груз в другие руки, уже и покупатель приходил, цену лучшую давал. Не держи договор с Элдмаиром – давно сбыл бы с рук. При виде вложенной в ладонь монеты смотритель стал более услужлив и улыбчив. Засуетился, распахнул с поклоном двери склада.
– Достопочтенному Элдмаиру всегда рад услужить. А ты, значит, племянником ему приходишься? Похож, похож на дядю. Хватка купеческая чувствуется.
Ард отсчитал остаток оплаты, забрал товар и, поспешно распрощавшись, уехал. Херидана с охранниками и грузом он отправил обратно в харчевню, сам решил пройтись по городу, поискать жену с Сайнарией. Поспрашивав людей, узнал, что изготавливающий скрипки и прочие музыкальные инструменты мастер в Мерте всего один, да и у него товар не особо в ходу. Редко кто покупает. Инструменты делает хорошие, но характер скверный. Захочет – продаст, захочет – откажет покупателю. И как концы с концами сводит при своем ослином упрямстве?
