Текст книги "Леди удачи"

Автор книги: Марина Белоцерковская

Соавторы: Оксана Балазанова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 25

– Вася! – закричал первый сын лейтенанта Шмидта, вскакивая. – Родной братик! Узнаешь брата Колю?

И. Ильф, Е. Петров, «Золотой теленок»

С трудом успокоившись и придя в себя, команда, наконец, смогла переварить информацию, и самым естественным образом возник вопрос: кто же, все-таки, эти девицы, кой черт занес их на Тортугу, и откуда такие способности к мордобою и штормовому диалекту у, казалось бы, хрупких и нежных созданий? Аналогичный пакет вопросов интересовал и высокое руководство, немного оправившееся от сильного морального и физического потрясения. Вопросы посыпались со всех сторон, поэтому Джоанна решила отвечать всем одновременно, импровизируя на месте. Склонившись к «Ксаву», она шепнула:

– Приступаем к операции под кодовым названием: «Легенда для Джеймса Бонда». Слушай, запоминай, поддерживай! – и начала рассказ:

– Мое имя – Джоанна Дюпре. Почти двадцать лет назад мой отец – потомок древнего рода Франции женился на английской леди и увез ее к себе на родину. Мать – истинная дочь Альбиона по рождению и воспитанию была чопорна и холодна, как льдина, и в жарком провансальском климате сделалась, насколько я ее помню, совершенно невыносимой. Отец был полной противоположностью – настоящий южанин. Еще задолго до моего рождения он, уверенный, что родится сын, решил сделать из него достойного своего преемника. Для наследника отец собрал превосходную коллекцию толедского оружия, великолепные карты Европы и обеих Индий, разыскал венецианские доспехи старинной работы. Он составил собственную методику спартанского воспитания и, довольный собой, стал ждать сына. Но родилась дочь, и надежд на появление детей больше не было. Другой бы на его месте проклял Бога и жену, но мой отец был не из тех, кто опускает голову под ударами судьбы. Говорят, впервые взяв меня на руки, он воскликнул:

– Черт меня возьми, если Жанна д'Арк не была девчонкой!

Так я и стала Жанной. Отец, не искушенный в педагогике, с младенчества взял меня в ежовые рукавицы. Он учил меня плаванию, фехтованию, верховой езде и прочим наукам, которые прививают своим сыновьям французские дворяне. Не скажу, что все это доставляло мне удовольствие, но отцовская муштра впоследствии не раз спасала мою жизнь и честь. Впрочем, надо отдать должное и матери. Несмотря на все запреты отца, она выучила меня грамоте, изящным искусствам и манерам девушки из фешенебельного дома.

Когда мне исполнилось шестнадцать лет, отец умер, и мать решила выдать меня замуж, что мне вовсе не понравилось. А увидев жениха – почтенного дедушку времен Столетней войны, я поняла, что меньше всего интересуюсь антиквариатом, и убежала из дома. Тут-то и пригодились мне отцовские уроки. Через некоторое время счастливый случай дал мне подругу, которая так же, как и я, спасалась от гонений. Мы решили не расставаться. Вскоре я узнала, что матушка разыскивает меня, и полиция имеет в руках мои приметы как в женском, так и в мужском платье. И тогда мы с подругой решили покинуть Францию, а убежищем избрали Вест-Индию. Вот и вся моя история. А теперь я замолкаю и даю слово моему шкиперу.

Шкипер тяжко вздохнул, уселся, привалившись спиной к фальшборту, и начал:

– Если только память мне не изменяет, при рождении меня нарекли Мари. Но я вполне могу ошибиться в этом, досточтимая публика, ибо с тех пор сменила много имен. Удивлены? Не удивляйтесь: дело в том, что я родилась в Париже, во Дворе Чудес [57]57
  Двор Чудес – организация парижских нищих, воров, бродяг и бандитов (XIII–XVII вв.).


[Закрыть]. Мой папочка (упокой, Господи, его душу!) был Жак Тардье по прозвищу «Могила». Если есть тут кто из Парижа, тот, вероятно, слышал о нем – папа наводил шорох на все предместье Иври. Когда мне было пять лет, его заложил один тип – разорившийся дворянин. Папу поймали и повесили на Гревской площади, а эта сволочь вернула себе расположение короля и родовые поместья. Мой старший брат Ксавье поклялся отомстить, да не успел – однажды он был убит в уличной драке. С тех пор обитатели Двора Чудес называли меня его именем, только в женском варианте – Ксави. Итак, я росла и вбирала в себя всё, чему могли научить меня улицы Парижа. У меня появилось прозвище «Куто» за любовь к этому холодному оружию, а во Дворе Чудес зря прозвища не дают.

И вот однажды, когда, по моему разумению, время наступило, я пришла в гости к тому дворянину. Правда, он почему-то был недоволен моим поздним визитом, а когда я представилась, проявил странную неучтивость – попытался смыться. Я, конечно, не из дворян, но, право же, это невежливо, что я и объяснила этому господину. Нет-нет, ни одного грубого слова!.. Я его просто пристрелила на его же балконе. Родственники покойного страшно на меня обиделись, хотя до сих пор не понимаю – за что? Местечко, вроде бы, теплое, с великолепным пейзажем…

Дня через два я прочитала, что за голову дочери разбойника Тардье назначена награда, и задумалась. Народ у нас небогатый… А когда однажды вечером меня чуть не арестовали, я решила убраться подальше. И убралась в Марсель. Там, в одежде мальчишки я нанялась на одну шхуну контрабандистов. Хозяин был мужик крутой, на руку тяжелый. Чуть что не так – в дыню! Но зато, спасибо ему, ни в парусах, ни в лоции не запутаюсь. А то можно посоревноваться! На сундук мертвеца и бутылку рома, а?

Толпа загоготала. Блад тоже не удержался от улыбки.

– Благодарю вас, барышни, за разрешение загадки. А теперь позвольте объяснить наше неожиданное появление. У меня только что был посыльный от месье д'Ожерона. Послезавтра – день рождения мадемуазель Мадлен, и губернатор назначил бал, на который, как всегда, приглашен весь офицерский состав моей эскадры. Я уже говорил, что не собираюсь отстранять вас обеих от дел. Поэтому прошу почтить бал своим присутствием и прийти на него в женском платье. Думаю, не стоит вводить в заблуждение Тортугу, которая уже полдня гудит, как улей. Еще бы! Самые отважные ее герои оказались девушками!

– А д'Ожероны еще не в курсе! – влез Джереми.

– Не знаю, кто больше рад этому событию, – улыбнулась Джоанна, – мадемуазель Люсьен или кое-кто еще.

Джереми заткнулся и ретировался.

– Итак?.. – Блад вопросительно посмотрел на Джоанну.

– Мы согласны, – ответила та, переглянувшись с подругой.

* * *

Питер Блад медленно брел по Набережной. Джоанна не выходила у него из головы. Интересно, как повела бы себя Арабелла, попав в такие обстоятельства? Питер вспомнил высокомерный взгляд мисс Бишоп, поднявшейся к нему по трапу из шлюпки, и вновь горечь обожгла его сердце. Джоанна бы держалась не так. Блад поймал себя на мысли, что сравнивает двух девушек, и помотал головой. Нет-нет, при чем тут сравнения! Мисс Дюпре просто прекрасный товарищ, на которого всегда можно положиться. Всем по душе ее великолепная находчивость, доброжелательный, ровный, веселый характер. Джоанна не похожа ни на одну из знакомых ему, Питеру, женщин. У нее золотые руки, прекрасная голова, чудесные глаза… Тьфу, черт! При чем здесь глаза?!

Тут Блад остановился, пораженный внезапной мыслью:

– Дьявол тебя возьми, Питер! Да ведь ты просто втрескался!!!

Как раз только этого ему и не хватало! Блад попытался сосредоточиться на мысли об Арабелле, и вновь у него ничего не вышло. Джоанна стояла у него перед глазами. После долгой и мучительной борьбы с самим собой Питер понял – нет смысла притворяться. Джоанна вытеснила Арабеллу из его ума и сердца.

– Влюбился! Как мальчишка! Вот это номер!!!

Подойдя к своему флагману, Блад остановился. Взгляд его упал на ярко освещенную надпись «АРАБЕЛЛА».

«Может, переименовать в „Джоанну“?», – Питер горько усмехнулся и, махнув рукой, отправился глушить ромом шальные мысли.

Часть IV

Глава 26

– Знакомьтесь! Пудинг, это Алиса. Алиса, это Пудинг.

Л. Кэролл, «Алиса в Зазеркалье»

Блад одернул камзол, взял шпагу и повернулся к двери, где его уже ждали мрачный Волверстон и сияющий Джереми. Питер весело хлопнул друзей по плечам, и вся компания отправилась на «Тайну», чтобы сопроводить дам на бал. Джерри готов был с каждым шагом взлететь к небесам воздушным шариком, так распирал его восторг. Друзья поднялись по трапу и… Нэд с Питером превратились в два монумента, а Джереми открыл рот и шагнул мимо трапа.

Жанр приключенческого романа предусматривает подобные эффекты. Да и какую еще реакцию можно ожидать от закоренелых морских бродяг, узревших на фоне банального и даже несколько осточертевшего пейзажа двух прекрасных фей? Высокая стройная Мари в белом платье лионского шелка была великолепна, как изваяние Дианы-охотницы, вышедшее из-под резца самого Праксителя, а ее лукавые глаза соперничали зеленым сиянием с изумрудами в ожерелье. Джоанна скорее походила на изящную японскую статуэтку в своем темно-красном бархатном платье, которое превосходно подчеркивало матовую смуглость кожи, нежную линию стана и искрящиеся золотом каштановые волосы. Лучи солнца играли в ее алмазном колье и тонули где-то в глубине карих глаз.

Блад, казалось, превратился в столб. Рядом такой же столб, только побольше, не сводил глаз с Ксави.

– Пациенты пребывали в состоянии комы несколько часов, – хладнокровно констатировала Мари и предложила: – Выньте Джерри из воды!

С трудом опомнившись от столбняка, Питер и Нэд кинулись к борту. Джерри барахтался в воде и негромко, но с чувством ругался. Друзья выудили Джереми и, поставив его на палубу, отошли в сторонку, пережидая тропический ливень, стекавший со штурмана «Арабеллы».

– Иди сушиться, Джерри! – улыбнулась Джоанна, приподымая подол платья, к которому подбиралась огромная и до неприличности мокрая лужа.

Джереми, лязгая зубами, последовал за Шайкой-Лейкой – матросом «Тайны».

Ожидание затянулось. В воздухе зависла неловкая пауза – мужчины все еще не знали как себя держать, и восторженная реакция уже потеряла новизну. Появление Джереми, переодетого и причесанного, вызвало всеобщий вздох облегчения.

Блад предложил руку Джоанне, Волверстон подошел к Мари с теми же намерениями, но она с хитрой рожей проследовала мимо него к Джереми. Том у́ ничего не оставалось, как предложить Ксави руку. Нэд сперва позеленел, а потом стал менять краски, как осьминог. Друзья тронулись в путь, и, следует сказать, вид у них был, как у тихих сумасшедших на прогулке: Питер шел, не отрывая глаз от своей спутницы, и все время спотыкался о камни мостовой; Джоанна смотрела в сторону и усилием воли подавляла хохот; Мари нарочито виляла бедрами, мурлыкая мотив игривой песенки; Джерри, то и дело оборачиваясь назад, бросал на Волверстона жалобные взгляды и моргал всеми глазами сразу, уверяя в своей полной безгрешности. Что же касается Нэда, то он брел в кильватере процессии, переливался всеми цветами радуги и, игнорируя сигнализацию Джереми, бормотал:

– Бабы – они и есть бабы!

* * *

Публика на балу у д'Ожеронов не отличалась разнообразием. Как всегда тут были капитаны и офицеры наиболее прославленных флибустьерских кораблей, богатые торговцы с женами и дочерьми и немногочисленная знать Тортуги. Здесь все так давно знали друг друга, что ежегодные балы были не столько приятным, сколько вынужденным развлечением. Поэтому появление экипажа «Арабеллы» с двумя абсолютно незнакомыми, но ослепительно красивыми дамами вызвало бурное оживление.

Капитан Блад представил своих спутниц:

– Мадемуазель Джоанна Дюпре и мадемуазель Мари Тардье!

Девушки грациозно поклонились. Джерри переключил свой жалобный взгляд на Люси д'Ожерон, а Волверстон решил подпереть собой колонну. Тем временем новоприбывшие подошли поздравить именинницу. Очаровательная Мадлен ласково кивнула Джерри и Нэду, с ревнивым удивлением ответила на поздравления незнакомок и отвела в сторону Питера Блада:

– Месье Блад, а где же ваши офицеры? Я говорю об этих милых юношах – о месье Суорде и месье Куто.

Питер улыбнулся:

– Смею заверить, вы обязательно увидите их на этом балу.

Мадлен понимающе кивнула и с улыбкой поспешила навстречу новым гостям. Блад поторопился вернуться к своей даме и едва не рассмеялся, застав ее в обществе мадемуазель д'Ожерон-младшей. Люси убила бездну времени перед зеркалом, стремясь хоть немного поразить и очаровать «этого чурбана» Артура. И вот теперь, когда она казалась себе неотразимой красавицей (и это было почти правдой), Суорд не пришел. Люсьен готова была разрыдаться от обиды и злости. Она нагрубила отцу, фыркнула на сестру, облила бедного Джерри презрительным взглядом, но от этого ей легче не стало. Люси хотелось излить душу. Заметив красивую незнакомку с внимательным располагающим взглядом, Люсьен заговорила с ней. Найдя в лице новой гостьи благодарную слушательницу, она тараторила о светских пустяках и, не глядя на собеседницу, отчаянно теребила кружевной веер. Наконец Люси подошла к больной теме и с чувством стала развивать ее, но, взглянув попристальнее на незнакомку, осеклась и едва не вскрикнула. Люсьен показалось, что перед ней стоит Артур в женском платье. Мадемуазель д'Ожерон собралась было упасть в обморок, но положение спас церемонимейстер, объявивший танцы.

Мимо оторопелой Люси, у которой Питер Блад увел собеседницу, прошелестела юбкой Мари Тардье, увлекаемая в танец братом Люсьен Анри. Тот был в ударе, сиял, как начищенный корабельный колокол, и исходил комплиментами. Ксави рассыпала по сторонам лукавые улыбки, от которых мужчины вздрагивали и загорались, а дамы с досадой отворачивались. Взгляд Мари скользнул по Люсьен, и та решила, что переутомилась, так как перед ней проплыла грешная физиономия Ксавье Куто.

«Мало ли, что может привидеться!», – подумала Люси и украдкой перекрестилась, но тут к ней подошла Джейн Оберуотер:

– Люси, кто эта девушка, с которой ты говорила?

– Ох, да разве я знаю? Капитан Блад представил ее как Жанну Дюпре. А что?

– Понимаешь, я как глянула на нее – у меня сердце упало. Мне почудилось…

– Что? – встревоженно спросила Люсьен.

Но та ответить не успела – к ним присоединилась Ирэн де Верт:

– Вы заметили?

– Что?!! – уже хором воскликнули девушки.

– Эта Тардье… Она, мне показалось…

– Похожа на Ксавье Куто?!! – с испуганным изумлением закончила Лаура д'Ориньи.

– А мадемуазель Дюпре – на Артура Суорда! – вторила ее сестра Розетта.

– Не может быть!.. – Люси прикоснулась пальцами к вискам.

– Люсьен… – вкрадчиво сказала Анна Майень – бессменный лидер среди тортужских сплетниц. – Люсьен, женщина может так много… А Джереми Питт выложит всё за одну вашу улыбку… А?

Люси, которой тайна тоже не давала покоя, жестом остановила Анну, увидев приближающегося Джерри.

– Окажите честь танцевать со мной следующий танец! – безнадежным голосом проговорил он и опустил голову в ожидании очередного отказа.

Но отказа не последовало. Люсьен была тверда в своем решении во что бы то ни стало узнать всё. Во время танца она так щебетала и улыбалась, что у бедного парня дрожали руки и мутился разум. Когда же Люси поняла, что Джереми доведен до кондиции, она «взяла быка за рога»:

– Месье Питт, а где же ваши друзья?

– О ком вы? – сияющий Джерри чувствовал себя на вершине блаженства.

– Неужели не понимаете? Я имею в виду месье Артура Суорда и его друга. Мы все удивлены и опечалены их отсутствием. Скажу больше – отец приготовил сюрприз, а их нет!

– Как это нет? Они присутствуют здесь с самого начала, – искренне удивился Джереми.

– О, найдите скорее месье Суорда! Я хочу сообщить ему приятную новость. Если хотите, я и вам скажу, только по секрету, – она понизила голос: – Отец выпросил у Его Величества орден Святого Бернара и сегодня при всех наградит им капитана «Тайны» и его шкипера. А кроме того, он согласился сделать месье Артура своим зятем! – Люси скромно потупила глазки.

Джереми в изумлении сбился с такта.

– Зятем?!! Вы собираетесь за него замуж?!

– А что вас удивляет? Артур молод, красив, предприимчив, отважен. У него великое будущее. И потом, я его люблю. Так что сегодня мы объявим о помолвке.

Джерри фыркнул и, извинившись, сказал:

– Я просто обязан предупредить вас, мадемуазель. Дело в том, что Артур Суорд и Джоанна Дюпре…

– Муж и жена?! – побледнев, воскликнула Люсьен.

– Нет – одно и то же лицо!!! О, дорогая Люси! – закружил ее Джереми. – Они девушки! Об этом уже знает вся Тортуга!

– Вы смеетесь надо мной?! – остановила его Люсьен. – Не может быть! Они же пираты!

– Мы сами до сих пор удивлены, но это так.

– Значит, месье Суорда и месье Куто просто не существует?! Кого же тогда будет награждать отец? И как же я?!!

– Выходите замуж за меня. Я вас люблю!

Люси пискнула и, закрыв лицо руками, убежала в сад. Следом проструилась мадам Майень.

* * *

Тем временем в залу, улыбаясь, вошел губернатор острова в сопровождении секретаря.

– Господа! Друзья мои! – обратился он к присутствующим. – Я приготовил всем нам сюрприз. Да-да, именно «всем нам», ибо речь идет о героях (и я не боюсь этого слова!), которых все мы любим, уважаем и частенько боготворим… – закончил он игривым тоном, подмигивая близстоящим дамам.

По залу прокатилась волна шепота.

– Его Величество король Франции награждает орденом Святого Бернара… – губернатор выдержал эффектную паузу, – месье Артура Суорда и месье Ксавье Куто!!!

Зал взорвался бурными аплодисментами. Дамы откололи букеты от платьев, вынули цветы из волос, готовясь осыпать ими своих любимцев. Блад растерянно посмотрел на Джоанну. Та подняла на него расширенные от удивления и ужаса глаза, как бы спрашивая: «Что делать?». Питер пожал плечами. Джоанна перевела взгляд на Мари.

– Ёлочки зеленые!!! – пробормотала та и в растерянности прислонилась к Волверстону, приняв его за колонну. Нэд просиял.

Губернатор искал глазами «героев» и, не найдя, обратился за разъяснениями к Бладу:

– Вы же заверили меня, что они будут на балу!

– Они здесь, – улыбнулся Питер.

– Где же? – завертел головой месье д'Ожерон. – Что за глупые шутки?!!

– Я же сказал: они здесь, – спокойно повторил Блад. – Неужели вы не видите? Артур Суорд стоит рядом со мной, а Ксавье Куто… – он обернулся. – Да вот он! Возле Волверстона.

Тут Мари спохватилась и, демонстративно восстановив вертикаль, отошла к Джоанне.

Губернатор плюхнулся в кресло. Потом встал. Потом снова сел. Наконец возмутился:

– Я уже не в тех летах, милостивый государь, чтобы меня разыгрывали, как мальчишку! Извольте объяснить, что это за чертовщина?! Где ваши офицеры? И при чем тут эти прелестные барышни?

Блад от души расхохотался:

– Меня самого разыграли, как мальчишку! Эти прелестные барышни и есть мои офицеры – Артур Суорд и Ксавье Куто. Так что прошу любить и жаловать!

Глаза д'Ожерона полезли на лоб. Он ошарашенно замер, пытаясь переварить информацию. Тем временем честолюбивой Мари надоело ждать:

– Месье губернатор! А как насчет собачкиного ордена [58]58
  Французская транскрипция названия ордена (Сен-Бернар) созвучна с названием породы собак – сенбернар.


[Закрыть]?! А?

Д'Ожерон медленно вышел из прострации и, зачитав угасающим голосом указ о награждении, прикрепил дрожащими руками ордена к платьям девушек, после чего упал в кресло и схватился за голову.

Шум толпы достиг апогея. Мужчины кричали: «Браво!!!». Что же касается дам, то следует заметить, что цветы вернулись на место, а их обладательницы, оскорбленные в лучших чувствах, подчеркнуто громко возмущались, всячески склоняя слова «честь», «достоинство», «приличия».

Снова объявили танец. Блад подал руку Джоанне, а к Ксави, опередив Волверстона, подлетел Анри д'Ожерон, и та, скользнув взглядом по Нэду, как по пустому месту, закружилась в контрдансе. Волверстон булькнул и стал закипать.

Едва танец окончился, Мари упорхнула на балкон в окружении мужчин, а Джоанна стала развлекать Блада милой беседой. Питер, забывая вовремя улыбнуться и подать реплику, смотрел на Джоанну, словно заново узнавая ее, и так увлекся этим важным делом, что не заметил, как подошел губернатор.

– Представляете, капитан! – стал жаловаться тот так громко, что Питер вздрогнул от неожиданности. – Представляете, месье Блад, я пообещал Люсьен, что выдам ее замуж за Артура Суорда. Бедняжка Люси! За кого же я теперь выдам дочь?!! – патетически возопил он.

– За меня! – сказал Джерри, внезапно возникая за спиной губернатора. За руку он вел Люсьен, которая для приличия слегка сопротивлялась и стыдливо прятала глаза.

– Господи!!! – окончательно ошалел д'Ожерон. – Она же вас не любит!

– Кто? – широко улыбнулся Джереми. – Люси? Она ошибалась!

– Но ведь мы с вами говорили на эту тему, – обессиленно простонал губернатор. – Я же сказал, что не выдам дочь за вас. Вы же пират!

– А я кто? – улыбнулась Джоанна. – То есть, Артур Суорд, конечно.

– А вы… – губернатор поник. – Да, вы тоже. Люси! – словно утопающий, обратился он к дочери. Но Люси розовела и смотрела в сторону.

– Ну, так как же, месье д'Ожерон? – замирающим голосом спросил Джереми.

Губернатор задумался.

– Месье д'Ожерон! – очаровательно улыбнулась Джоанна.

– Губернатор! – вторил ей Блад.

– Отец! – умоляюще вздохнула Люси.

– Ну… Гм… Ну… ладно. Черт с вами! Благословляю! – д'Ожерон со вздохом махнул рукой.

– Папа!!! – прочувствованно всхлипнул Джерри, пытаясь броситься на шею губернатору.

«Папа», не без труда избежав объятий, побрел к креслу. Взгляд его упал на сына.

«Боже! – подумал д'Ожерон, – Если и Анри придет ко мне с просьбой о женитьбе, я повешусь!».

Тут, скользнув измученным взором по Волверстону, губернатор шестым чувством угадал в нем собрата по несчастью и направил к нему стопы в надежде на понимание. И его, действительно, поняли: Волверстон не сводил глаз с балкона, где, звонко хохоча, сидела Мари. Анри д'Ожерон не отходил от нее ни на шаг.

Губернатор не выдержал. Нервы его за этот вечер слишком часто испытывались. Он подозвал сына и устроил ему легкий разнос за недостойное дворянина поведение: эта девушка безусловно хороша, но безродна и с весьма темным прошлым…

Анри вспыхнул:

– Не смей так говорить! Я люблю ее!!!

Губернатор упал в кресло и застонал. Нэд схватил юного Ромео за шиворот и прошипел ему в лицо:

– Щенок!!!

– Вы меня оскорбили! – пытаясь достать до пола ногами, гневно раздувал ноздри младший д'Ожерон. – Это смывается только кровью!

– Отлично! – рявкнул Нэд. – Вас устроит сейчас же?

– Да, и поскорее!

И, сосредоточенно глядя перед собой, они направились к выходу.

* * *

На аллеях парка было темновато, но яркая тропическая луна четко высвечивала силуэты дуэлянтов.

– Итак, начнем?

– Начнем.

Противники сбросили камзолы и обнажили шпаги. Клинки молниями сверкнули в лунном свете и скрестились…

– Вы что, с ума сошли? – прервал их хорошо знакомый голос.

– Уйди! – буркнул Волверстон. – Не мешай дуэли!

– Дуэль без секундантов – не дуэль, а убийство!

– Тот, кого ты выбрала, сегодня умрет! – мрачно, но твердо заявил Нэд.

– Ты собираешься покончить с собой? – жутко удивилась Ксави.

– Не притворяйся! – проворчал Волверстон, не веря своему счастью.

– Дубина! Зачем мне кто-то, если у меня есть ты?

– Вот как?! – вскричал Анри с презрением. – Вы предпочли стать любовницей пирата, тогда как я предложил вам руку и сердце? У вас дурной вкус, мадемуазель!

– Что-о?!! – Мари выхватила шпагу у Нэда. Волверстон вовремя опомнился и отобрал у нее оружие:

– Оставь его. Я с ним сам потом разберусь.

Анри, еще раз презрительно фыркнув, удалился.

* * *

Тем временем бал был в самом разгаре. Вовсю гремела музыка, кружились пары, и всем было весело, кроме разве что Анри, который вернулся в зал и в горестном порыве прильнул к бутылке.

Джоанна решила отдохнуть от танцев и подышать свежим воздухом. С немалым трудом отвязавшись от поклонников, она вышла на галерею. Блад, давно мечтавший «разобрать полеты» [59]59
  Разбор полетов (жарг. летчиков) – выяснение отношений.


[Закрыть], вышел за ней. Как человек прямой и не привыкший ухаживать за женщинами, он без обиняков спросил Джоанну, свободно ли ее сердце. Как человек не менее прямой, Джоанна ответила, что занято. Как человек отважный и честный, Питер с завидным мужеством перенес удар и не стал выяснять – кем. Как девушка скромная и гордая, Джоанна не стала уточнять, надеясь, что до Питера и так дойдет. Надежда оказалась напрасной. Не дошло. Блад помрачнел, и разговора не получилось, чему Джоанна было только рада, ибо вокруг них с завидной настойчивостью набрасывала круги Анна Майень.

Старая сплетница была очень недовольна плохой акустикой и нечетким изображением. Она предвкушала нежную сцену и даже начала формулировать свежий слушок о любовнице Блада… И тут такой оборот! Анна не слышала, о чем говорили Питер и Джоанна, но голоса звучали так ровно и спокойно, словно обсуждался какой-то деловой вопрос. Когда же Джоанна вернулась в зал, а Блад с мрачным видом последовал за ней, мадам Майень сделала глубокомысленный вывод, что девчонка дала капитану отскоч, и охладев, к этой парочке, отправилась искать новую пищу для сплетен.

Случай тотчас же подвернулся – она наткнулась на Волверстона. Нэд ожидал Мари, которая убежала в зал, пообещав скоро вернуться насовсем, и находился в состоянии блаженной прострации. Анна по странной случайности пропустила сцену дуэли и примирения Нэда и Ксави, и поэтому решила, что он удалился пострадать в одиночестве.

– Месье Волверстон, как же так? Вы – такой блестящий кавалер – и скучаете здесь совсем один! Как вы, мужчины, слепы! Выбираете себе в подруги юных хорошеньких развратниц, а потом сами же страдаете от их неверности. И не хотите замечать нас, таких скромных, но верных и преданных… – и она «скромно» принялась набрасывать свой, как ей казалось, точный портрет.

Нэд на минуточку представил рядом с собой вместо задорной рожицы Мари отвисший нос мадам Майень и ее тщательно заштукатуренные морщины и развеселился.

И тут Анна сообщила Волверстону «ужасную тайну» о давней интимной связи между сыном губернатора и мадемуазель Тардье, и о последствии этой связи, которое уже полгода прячут они в трущобных кварталах Тортуги.

Нэд пришел в такой экстаз, что оторвал Анну от земли и заткнул ее обширной пятой точкой мраморную вазу для цветов. Ксави появилась на крыльце как раз вовремя, чтобы увидеть, как мадам Майень визжит и сучит ногами, пытаясь выбраться из вазы, а Волверстон от души развлекается этим зрелищем. Приостановившись, Мари вежливо поинтересовалась, пристало ли солидной даме мять юбками цикламены губернатора и показывать мужчинам ноги выше щиколотки. Несчастная Анна готова была провалиться в вазу с головой, но мраморный сосуд уже был забит до отказа. Бессердечная же парочка звонко расхохоталась и скрылась в темноте парка, оставив мадам Майень на произвол судьбы.

Что же касается Питера Блада, то теперь страдал он – Джоанна немного обиделась на его непонятливость и гипертрофированный такт и делала вид, что не замечает Питера. Ну а Блад, естественно, ничего не понимал и мучился. В самом разгаре самокопания Питер заметил Анри, глушащего тоску спиртным, и решив, что это тоже выход, пошел составить ему компанию.