Текст книги "Реванш"
Автор книги: Мариэла Ромеро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 36 страниц)
Глава 49
Пережитое в Энсинаде заставило Хулио Сесара на многое посмотреть другими глазами. Как и Рей, он почувствовал, будто родился заново. Роды были мучительными, но многое виделось ему теперь совсем иначе. Рей остался в живых, а прошлое умерло. Наконец-то он принял решение: он понял, что в его жизни была единственная настоящая любовь – Эстефания! Как достойно, как благородно она всегда поступала, а все, что он ставил ей в упрек, было продиктовано только любовью, а он еще смел оскорбляться, и оскорблял ее. Хулио Сесару было невыносимо стыдно. Приехав в Каракас и узнав, что его разыскивали сестра и мать Эстефании, он позвонил Элисенде. С охами и вздохами она сообщила ему, что у Эстефании плохо с сердцем, что при родах можно опасаться самого худшего. Так ей сказал врач. Хулио Сесар не поверил плохому. Теперь, когда он все так ясно понял, когда они снова будут вместе, и уже навсегда, проживут до старости, вырастят детей, порадуются внукам, ничего дурного случиться не могло.
Он позвонил в дверь, стоял на пороге и смотрел на свою Эстефанию, на ее округлившуюся фигуру, светлые волосы, яркие губы, чудесные темные глаза. Сейчас они смотрели на него вопросительно.
– Если ты простишь меня, Эсти, я останусь с тобой навсегда. Я люблю тебя, я все понял, я не могу больше жить без тебя…
И по мере того, как он выговаривал эти слова, лицо ее освещалось улыбкой. Она видела, что говорит он выстраданное, она верила ему.
– Входи, Хулио, я очень тебе рада. Я всегда любила тебя, и теперь я верю: мы с тобой будем счастливы…
Эстефании ее подруга нашла урок французского, и она теперь преподавала, зарабатывая себе на хлеб. Вопрос работы был очень серьезным вопросом для Хулио, он хотел сам обеспечивать свою семью, хотел избавить Эстефанию от необходимости работать.
Они как раз обсуждали эту проблему, когда Элисенда в сопровождении Самуэля пришла навестить дочь. Элисенда щебетала, восхищалась Хулио-младшим, а Агирре, сразу же поняв, какие вопросы мучают молодых, предложил Хулио работать в банке – сначала на очень простых операциях, а в дальнейшем все будет зависеть от самого Хулио. Удача! Небывалая удача! У них у обоих есть работа! Теперь оставалось только попросить переехать к ним Брихиду для помощи с малышом, и, похоже, все их проблемы будут решены.
Эстефания тут же позвонила Брихиде, и обрадованная Брихида пообещала быть через полчаса у них.
Брихида была на седьмом небе, она только мечтать могла, чтобы Хулио помирился с Эстефанией, а ей дове¬рили сидеть с внуком.
Семейство Альберто прощалось с ней тепло и с грустью. Она стала здесь всем родной, заботясь обо всех, помогая и советом, и делом, дом оставался без Брихиды сиротой. Приходите меня навещать к невестке с сыном, говорила она, – мое место там, возле детей, возле внуков…
Но отъезд Брихиды был не главной неприятностью для Альберто, у него были беды и посерьезнее. Дон Фернандо приступил к исполнению обещанного, принялся мстить своим врагам. В одной из газет появился разоблачительный материал против Альберто Эрнандеса. В опубликованной заметке его называли террористом, который участвовал в подрывной деятельности, в том числе и в ограблении банка. Прочитав это, Гойо покачал головой: сообщение могло принести Альберто серьезный вред, его могли выкинуть из редакции. Нужно было срочно принимать меры: подавать в суд за клевету, искать поддержки у профсоюза и ассоциации журналистов.
Гойо отправился к Альберто, Альберто был в ярости. Он прекрасно знал, чьих рук это дело. Одна журналистка скомпрометировала себя тем, что за определенную мзду публиковала непроверенные факты. Альберто вывел ее на чистую воду, ее исключили из ассоциации журналистов, и вот теперь она продолжала делать то же самое, и, безусловно, за мзду, уже против Альберто.
– Так ты думаешь, что она тебе мстит?– спросил Гойо. – Нет, за такую работу ей всегда платили, и я не сомневаюсь, мстит мне Фернандо Мальдопадо.
– А какое отношение ты имеешь к ограблению банка? – продолжал расспрашивать Гойо.
– Никакого. Единственно верный факт – это то, что я коммунист. Но компартия в нашей стране легальна, на протяжении уже многих лет она полноправно участвует в выборах, так что тут, по-моему, нет ничего порочащего.
– И все-таки, в чем там дело с этим банком?
– А дело в том, что я еще совсем зеленым юнцом ездил в Никарагуа отвозить деньги в их фонд национальной борьбы просто как курьер. Потом выяснилось, что эти деньги из банка были украдены. Довольно долго велось следствие, я давал объяснения, и меня признали невиновным. Впоследствии даже не привлекли к делу. Протоколы наверняка сохранились в архиве прокуратуры. Так что это чистейшая клевета.
– Ну что ж, придется подавать в суд, – решительно сказал Гойо.
Да, дон Фернандо начал мстить. Он собирался начать с Исамар и Марты Агирре. Но сама жизнь препятствовала его мести. Его любимого сына, его Рейнальдо спасли в Энсинаде от смерти Брихида, Алехандро и Исамар. Дон Фернандо умел ценить такие вещи. И отправился поблагодарить Исамар. Но Исамар и на порог его не пустила. Она не могла понять цинизма дона Фернандо. Как он смел появиться у нее?! Он?! Причина всех ее бед и несчастий! Убийца ее отца, растоптавший их чистую и прекрасную любовь с Алехандро!
Фернандо ошеломил обрушившийся на него поток ненависти. Честно говоря, от Исамар он этого не ожидал. А Исамар сказала ему самые жестокие слова, какие он только слышал в жизни:
– Вы разбили не одну жизнь, страдает Алехандро, страдает Гильермо, страдает ваш внук Кике. И вот увидите, не я, не Марта, а ваши собственные сыновья потребуют от вас ответа!
Горько было признаваться в этом Фернандо, но он вынужден был признать, что Исамар сказала правду. Когда он отправился к свому внуку Кике с чудесным дорогим велосипедом, надеясь повидать его и порадовать, Кике закричал:
– Нет! Нет! В газетах, в школе, все говорят, что ты убийца! Меня презирают, со мной не хотят играть, и я тоже не хочу, чтобы ты дарил мне подарки. Мне не нужно велосипеда, я тебя не люблю! Уходи!
С Кике сделалась настоящая истерика, и Фернандо вынужден был уйти.
Так что Исамар была права, и все-таки Фернандо надеялся, что он сумеет повернуть дело так, что его сыновья опять будут с ним заодно, ведь вернулся же к нему Рей. А уж казалось, как был зол из-за Брихиды!
Роса просто смотреть не могла на почерневшего от горя Фернандо. Не тюрьма его сделала таким, из тюрьмы он вернулся свеженьким как огурчик, полным сил и желания добиться успеха. Довели его родные детки: благородный Алехандро, внучек Кике и Исамар. Роса ничего против них не имела, но смотреть на страдающего Фернандо не могла. И предложила позвать в гости Виолету и Гильермо, они как раз приехали из свадебного путешествия и живут теперь у Сандры. А там, глядишь, и Рей с Мерсе придут.
Гильермо обрабатывали с двух сторон: Сандра была решительно против визита к Фернандо, зато Рей умолял навестить старика, который так заброшен и так несчастен. Доброе сердце Гильермо не выдержало, он с Виолетой отправился навестить старика-отца.
Глядя на своих сыновей Рея и Гильермо, на молодых хорошеньких жен Виолету и Мерсе, Фернандо оттаял и воспрял духом. Он вновь поверил в силу клана Мальдонадо, в своих сыновей, а они у него все настоящие мужчины, и в то, что род Мальдонадо будет множиться и укрепляться из года в год.
Он приободрился, оживился, и когда молодые ушли, сказал Росе:
– Ты всегда была умной женщиной, Роса. Но сегодня превзошла сама себя! Ты заслуживаешь премии, Роса, и ты ее получишь!
Роса рассмеялась, она старалась не зря: наконец-то Фернандо по-доброму принял ее Виолету, и больше не говорил, что Гильермо сделал плохой выбор.
Про выбор Гильермо Сандра ничего не говорила, но зато без конца говорила о плохих манерах Виолеты, учила ее на каждом шагу, и эти нотации и замечания омрачали безоблачную счастливую жизнь Виолеты с Гильермо.
Аврора была непримирима, она твердо знала: Фернандо и Рейнальдо – преступники, им не место в порядочном доме. И когда Рейнальдо пришел поговорить с Алехандро, она выставила его за порог. Алехандро пытался как-то смягчить ее, объяснив, что никак не может разделить до конца ее ненависть. Он чувствует родную кровь и в отце, и в брате, отец растил его, с братом они вместе выросли.
– Рей такая же жертва, как и ты, мама. Мы все оказались в очень сложной ситуации, когда ты выгоняешь у меня на глазах моего брата, мне не становится легче. Понимаешь?
– Не требуй от меня понимания после всего того, что я пережила и выстрадала, сынок! Ты забыл, как Фернандо издевался надо мной, а Рейнальдо наслаждался моими страданиями! – ответила ему Аврора.
Глава 50
Рейнальдо и сам страдал. После того, что он пережил в Энсинаде, ему трудно было чувствовать себя тем неуязвимым хозяином жизни, которым он хотел и любил себя чувствовать. До сих пор он ни в грош не ставил чужую жизнь, теперь он почувствовал, как хрупка его собственная. И еще он почувствовал силу, с какой ненавидят его люди. Когда он лез в драку, им владела ярость и ненависть, а теперь он сам побывал беспомощной жертвой чужой испепеляющей ненависти и ярости. И великая печаль завладела его сердцем.
– Будто дождь идет у меня в душе, – повторял он. – У меня в душе идет дождь.
Ансельмо остался в живых, полиция спугнула нанятых убийц, и он был рад этому.
– Дождь, дождь в душе,– повторял он.
Энкарнасьон пыталась его утешить.
– Мальчик мой, скверный мальчишка, бери-ка свою жену да уезжай отсюда подальше. Что, других мест на свете нет? Поезжай туда, где все тебя будут любить, где ты заживешь новой, правильной жизнью…
И Рейнальдо вдруг взял и отправился к Мерседес, не потому, что надеялся на новую жизнь, а потому, что, несмотря ни на что, любил ее.
В монастырь Мерседес тоже дошли слухи о том, что творилось в Энсинаде. И Мерседес пережила страшные минуты, молясь за Рейнальдо Мальдонадо, единственную в своей жизни любовь. И когда он вдруг появился в приемной монастыря живой и невредимый, она бросилась к нему и крепко-крепко обняла его.
– Ты беспокоилась обо мне, моя святая? – ласково спросил Рейнальдо, и в нем с новой силой всколыхнулась надежда.
– Мне все рассказал падре Эустакио. Как это было ужасно!
– Нет, я готов перенести еще столько же, только бы знать, что ты любишь меня! А ведь ты любишь, любишь, моя святая, раз так тревожилась обо мне! Уедем отсюда, Мерседес, мы заживем с тобой совсем по-другому, и клянусь, ты не разочаруешься во мне! Не ставь мне в вину Мерсе. Кому не нужны любовь, ласка, но если ты будешь со мной…
При одном только имени ненавистной соперницы Мерседес вскинула голову. Одного ее имени было достаточно, чтобы она почувствовала к Рейнальдо не любовь, а ненависть.
– Нет, я не вернусь к тебе, Рейнальдо, ты должен заслужить меня. И напрасно ты упомянул при мне эту женщину!
Кто, как не Рей, знал это выражение лица Мерседес эту ее гордыню, это исступление?.. И вдруг он почувствовал, что устал, смертельно устал. В душе у него опять шел дождь…
– Ты не любишь, Мерседес, ты наслаждаешься моими терзаниями. Ради твоей любви я делал все возможное и невозможное, но ты то поманишь меня, а потом разобьешь все мои надежды. Так помолись, Мерседес, Господу Богу или святому Франциску, чтобы они простили тебе твою жестокость. Я больше не могу ее выдерживать, больше не могу, не могу…
Да, не было покоя Рею, и поэтому он так обрадовался, когда к нему пришла Брихида, он не знал, куда ее усадить, чем угостить.
– Я так благодарен тебе, мама, ты спасла мне жизнь, – повторял Рей.
– Какой ты смешной, сынок! Я же родила тебя, носила под сердцем. Неужели я могла отдать тебя этой толпе? Неужели могла позволить тебя убить? – слабо улыбаясь, отвечала Брихида.
Она любила своего мальчика, и не обижалась на его прошлые грубости. Оба ее мальчика выросли, стали мужчинами, но что бы они ни делали, как бы ни поступали, они оставались ее детьми и нуждались в ее материнской любви и ласке.
– Вот и ты не обижайся на Хулио Сесара, пройдет время, и он все поймет. Ему сейчас очень тяжело. Ты ведь знаешь, что с Эстефанией?
– Я знаю только, что она ждет ребенка.
– Врачи нашли у нее сердечную недостаточность, а при ее состоянии и особенно при родах это очень, очень опасно, так что, наверное, ей придется лечь в больницу…
– Им наверняка понадобятся деньги…
– Наверняка, сынок, и если бы ты мог помочь…
– Конечно, мама, я рад им помочь. Сейчас мы с тобой заполним чековую книжку. Решай сама, сколько нужно…
Брихиде было приятно, что Рей так охотно откликнулся даже не на ее просьбу, а на один только намек, просто на ситуацию, да, на трудную ситуацию, которая сложилась сейчас у его брата.
Она ушла от старшего сына счастливая и деньги взяла с легким сердцем.
После ее ухода Мерсе пристально посмотрела на Рея.
– И ты отвалил столько денег Хулио Сесару?
– Ты что, не знала, что я добрый? Брат в трудном положении, у него должно быть все необходимое.
– Так я тебе и поверила! Да чтобы ты после всего, что случилось в Энсинаде, помогал Хулио Сесару?!
– Может, ты и права, Мерсе, – не стал спорить Рей, – я это делаю ради любви своей матери. Я хочу с ней сблизиться, хочу, чтобы она верила в мою доброту…
– А ты уверен, что не упрекнешь Хулио Сесара ха эту свою доброту?
– Не уверен, Мерсе… Но пока я буду молчать, а там увидим.
После громкого скандала из-за Каролины Самуэль всячески старался примирить своих женщин. С Мартой у него не получилось. Марта сказала прямо:
– Элисенда кажется мне насквозь фальшивой. Она принесла мне немало зла, и я уверена, принесет зло и тебе тоже. Она уже поселила к нам Каролину, из-за которой все вокруг тоже немало натерпелись. Она пыталась выжить из дома Деяниру, и теперь будет выживать меня. Но я уйду сама, папа! И с твоего позволения поживу какое-то время у Марианы. Она уже согласилась.
Самуэль, хоть и не без грусти, признал, что сейчас, пожалуй, это будет самым разумным.
Хотелось ему смягчить и Элисенду.
– Я поговорил с Мартой, дорогая, и надеюсь, больше подобных сцен не повторится. Но я хочу попросить и тебя: будь к ней снисходительнее. Она перенесла столько тяжелого, нервы у нее напряжены, так что будем прощать ее срывы. Ты же видишь по своим дочерям, молодежь живет куда труднее нас…
– Но это еще не причина, чтобы отыгрываться на мне, – обиженно надув губы, протянула Элисенда.
– Но мы с тобой мудрее их, и поэтому будем к ним снисходительны. Тем более что Марта поживет пока у своей сестры. А не отправиться ли нам в какой-нибудь ресторан, Элисенда? Да нет, не какой-нибудь, а в самый лучший, чтобы ты отдохнула, развлеклась?
– Посмотрела шоу, – Элисенда уже улыбалась. – Твое предложение, мой дорогой, как нельзя более кстати. Сейчас я побегу и переоденусь.
Элисенда сияла, в новом ярко-синем платье, которое она знала – ей очень к лицу, она сидела за столиком и с небрежным любопытством поглядывала по сторонам. И вдруг… Столик их был почти возле оркестра. И вдруг… Вдруг лицо Элисенды изменилось. Господи! Да неужели? Только этого ей не хватало!
Больше она уже не наслаждалась роскошным рестораном, нарядной публикой, музыкой…
Самуэль на несколько минут отлучился, и к Элисенде подошел пианист из оркестра, высокий голубоглазый не слишком молодой и уже изрядно плешивый человек.
– Привет, Элисенда! – весело сказал он. – Вот мы с тобой и встретились. А как наши девочки?
– Тебе никогда не было дела до наших девочек! – зашипела Элисенда. – Нашел время, когда спрашивать о них!
– Похоже, наконец, настало время мне с ними увидеться! – продолжал он. – Как-никак я им отец!
– Мы еще поговорим об этом, Макс! Мне кажется, у нас еще найдется время.
– Конечно, Элисенда! Сейчас у меня очередной номер, и я посвящу его тебе. А после шоу ты познакомишь меня со своим мужем Фернандо Мальдонадо.
– Как? Ты и об этом знаешь?
– Здесь не трудно все выяснить, Элисенда, – Макс широко улыбнулся и сел за пианино.
– У меня так болит голова, дорогой, – пожаловалась Элисенда вернувшемуся Агирре. – Я больше не высижу здесь ни секунды.
– Но ты же мечтала о шоу, – удивился Агирре.
– Но мигрень, мигрень, – простонала Элисенда.
Осведомившись после шоу о сеньоре Элисенде и Фернандо Мальдонадо, джазовый музыкант Димарсо получил ответ, что сеньора Мальдонадо с сеньором Агирре ушли еще до представления…
Макс только головой покрутил.
Но на следующее утро к нему в номер пришла Элисенда. Ей тоже не составило труда узнать, где он остановился. Хотя своими расспросами, где остановился сеньор Димарсо, она весьма удивила Деяниру.
– После того, как ты бросил нас Брюсселе!.. – с этого начала Элисенда.
– А ты меня выгнала в Париже! – подхватил Макс. – Давай не будем ворошить прошлое. Скажи лучше, кто ты: Мальдонадо или Агирре и как наши девочки?
Элисенда тоже не хотела ничего ворошить, кого-кого, а ее ничуть не радовало воскресшее прошлое. Оно сулило ей только новые сложности и огорчения, и она всеми силами стремилась избавить себя от них.
На настойчивые просьбы Макса повидаться с дочками Элисенда, наконец, выдавила из себя:
– Видишь ли, Макс, у наших девочек несколько иное о тебе представление… Они не знают, что ты джазовый музыкант, представление о тебе у них… как бы это сказать?.. – более возвышенное…
– Что ты наплела им про меня, Элисенда?
– Сказала, что ты итальянец-аристократ.
– Неужто из дворян? – захохотал Макс. – И кто же? Князь?
– Граф, – стыдливо потупилась Элисенда.
– Ну и дела! Но ничего, Элисенда. Когда мы познакомимся, они узнают меня поближе и примут таким, каков я есть.
– Нет-нет, я не хочу, чтобы ты с ними встречался! Ты не должен появляться!
– Но почему, Элисенда? Они же, в конце концов, мои дочери, они простят меня.
– Ты ничего не понимаешь, Макс! Я не могу познакомить тебя с нашими дочерьми, потому что они думают, что ты… умер…
– Да ты просто ненормальная, Элисенда! – разозлился Макс. – Как ты смела меня похоронить?
Тут Элисенда ощерилась:
– А что ты хотел, чтобы я им сказала? Что ты их бросил? Что тебе на них наплевать? Нет, менее жестоко и оскорбительно было относиться к тебе как к покойнику!
– Тогда тебе придется вернуть меня с того света! Я буду не я, если не увижу своих дочерей, и немедленно! – кричал Макс.
На ссоры и разборы у них ушел почти целый день. Элисенда была довольна, что хоть как-то удержала Макса от немедленных действий и как-то сумела с ним договориться.
Все это время Агирре очень волновался, Элисенда никогда так надолго не уходила из дома. Как только она вошла, Самуэль приступил к ней с расспросами.
– Я была на заседании благотворительного комитета, – отвечала Элисенда, – и мы ходили по таким кварталам, где не было даже телефона, я никак не могла тебе позвонить…
– Не добивайся правды, папа, – ядовито сказала Марта, которая зашла навестить отца и которой Деянира рассказала об утренних поисках Элисенды. – Вряд ли она тебе понравится.
С этими словами Марта ушла.
Вскоре зазвонил телефон. Элисенде сообщили, что у Эстефании начались преждевременные роды. Во избежание перенапряжения ей собирались завтра сделать кесарево сечение.
Глава 51
В дверь позвонили и, открыв ее, Марта увидела перед собой незнакомого мужчину средних лет.
– Вы… Каролина? – спросил незнакомец.
– К счастью, нет, – ответила с вызовом Марта. – Вам нужна Каролина? Ее нет дома.
– Вообще-то я хотел бы повидать Элисенду, – как-то уж очень робко произнес гость.
– Ее тоже сейчас нет дома. А вы, простите, кто? – не скрывая своего неудовольствия этим визитом, просила Марта.
– Я давний знакомый Элисенды. Мне надо срочно поговорить с нею по личному вопросу. Не скажете ли, где я могу ее найти?
– Она уехала в больницу. Ее дочь Эстефания вот-вот должна родить. Могу дать вас адрес больницы.
– Спасибо. Вы оказали мне большую любезность.
В больницу Максимилиан прибыл, когда Эстефания была еще в операционной, а Элисенда и Каролина с волнением дожидались результатов операции.
– Так вот, значит, ты какая, Каролина! – восторженно произнес Максимилиан, глядя на дочь.
– Зачем ты сюда пришел? – набросилась на него Элисенда. – Тебе здесь нечего делать, Максимилиан!
– Мне сказали, что Эстефания рожает. Я имею право сейчас быть рядом с нею.
– Максимилиан? Какой Максимилиан? – Каролина почувствовала, что от нее что-то скрывают. – Мама, кто этот человек? Почему он на меня так странно смотрит? И почему считает, что имеет какие-то права на Эстефанию?
Элисенда молчала, но тут вставил свое слово Максимилиан:
– Твоя дочь задала вопросы, Элисенда. Что ты собираешься ей отвечать?
– Мама, говори правду, – уже почти догадалась обо всем Каролина, но не могла поверить своей догадке.
– Этот человек – Максимилиан Димарсо. Твой отец.
– Но как же такое может быть? – изумилась Каролина. – Ты говорила, что наш отец умер. Объясни же все, наконец!
– Я объясню тебе, дочка, – сказала Элисенда. – Только не сейчас, когда все мои мысли об Эстефании. А тебе, Максимилиан, лучше отсюда уйти.
– Нет, я не могу уйти, пока моя дочь находится под скальпелем хирурга.
– Максимилиан, прошу тебя, – со слезами на глазах попросила Элисенда. – Мне надо сейчас пойти к падре Эустакио, помолиться за Эстефанию. Операция затягивается, и я боюсь… Боюсь!.. А ты в это время перекусишь где-нибудь и потом вернешься сюда.
– Боишься оставить меня с Каролиной?
– Пойдем, пойдем, – взяла его под руку Элисенда и увела из больницы.
– Падре Эустакио! – пала перед ним на колени Элисенда. – Я пришла просить Господа, чтобы он простил мне все плохое, что я совершила. Чтобы не забирал мою девочку!
– Элисенда, встань, – падре помог ей подняться с колен и усадил не стул. – Расскажи, что случилось. Облегчи свою душу.
– Ох, падре, я очень грешна! И потому столько лет не исповедовалась.
– Элисенда, не думай о нашем разговоре как о таинстве. Просто расскажи мне, что тебя приводит в такое отчаяние…
Операция была долгой, и вот, наконец, Архенис вышел в коридор и сообщил, что Эстефания родила девочку.
– Ну слава Богу, – облегченно вздохнула Элисенда. – А как себя чувствует Эстефания?
– Она еще под наркозом, – уклончиво ответил Архенис и пригласил Хулио Сесара к себе в кабинет.
– Что-нибудь не в порядке с девочкой? С Эстефанией? – встревожился Хулио Сесар. – Архенис, не тяни, говори прямо.
– К сожалению, – сказал Архенис. – Эстефания в очень тяжелом состоянии… В общем, готовься к худшему.
– Этого не может быть! – воскликнул Хулио Сесар. – Она же только что родила. Или это не так?
– Все так. Девочка родилась недоношенной, слабенькой, но со временем она придет в норму. А у твоей жены всегда было больное сердце. Мы и кесарево сечение стали делать только потому, что у нее отказывало сердце. Да к тому же она еще и потеряла много крови… Так что тебе не следует уходить из больницы: худшее может случиться в любой момент.
Когда Хулио разрешили войти к Эстефании, она встретила его словами: «Я люблю тебя!» – и заплакала.
– Я тоже тебя люблю, радость моя! – сказал Хулио Сесар. – Не надо плакать. Почему ты плачешь? Что с тобой, моя дорогая?
– Просто я счастлива. Я счастлива!
Максимилиан, только здесь, в больнице, узнавший о сердечной недостаточности Эстефании, потребовал, чтобы Элисенда немедленно провела его в палату к дочери.
– Что ты хочешь сказать ей? – испугалась Элисенда. – Что ты – ее отец? Ты хочешь ее убить?
– Я не буду говорить об этом, – пообещал Максимилиан. – Но я хочу видеть мою девочку!
– Ладно, мама, – разрешила их спор Каролина. – Я представлю его как своего лучшего друга.
Эстефания удивилась, увидев незнакомого посетителя, вошедшего вместе с матерью и Каролиной, но Максимилиан сказал, что знал ее совсем маленькой.
– Ты, вероятно, меня не помнишь. А мне так приятно увидеть тебя снова, – говорил Максимилиан, ласково глядя на дочь. – Ты очень красивая… Мне сказали, что у тебя есть маленький сын… А как твое замужество?
– Вполне удачное, – ответила Эстефания. – Мы живем скромно, но счастливо.
– Максимилиан, не стоит сейчас задавать Эстефании так много вопросов, – напомнила Элисенда. – Ей надо отдохнуть. Пойдемте. Я приду к тебе завтра утром, доченька.
– Мама, я знаю, что там, за дверью, Исамар, – сказала Эстефания. – Попроси доктора, чтобы ей разрешили ко мне войти.
– Я видела твою дочку, она очень симпатичная! – радостно сообщила Исамар Эстефании.
– Да, мне это уже известно, – с печалью в голосе произнесла Эстефания. – Прости, но я хотела поговорить с тобой о другом… Исамар, если я умру, то… не оставляй, пожалуйста, моих детей и Хулио.
– О чем ты говоришь, Эстефания? – прервала ее Исамар. – Что за глупости пришли тебе в голову?
– Нет, Исамар. Я чувствую, что мои дела очень плохи. Поэтому и осмелилась тебя просить, чтобы ты помогла Хулио Сесару поставить на ноги детей. Он всегда любил тебя… Пообещай мне, что поможешь ему и моим детям.
– Но как я могу тебе это обещать? – чуть не плача, сказала Исамар.
– Пообещай! Так мне будет спокойнее.
– Ну хорошо, Эстефания, обещаю тебе.
– Спасибо, Исамар, спасибо!
Утром Брихида по просьбе Эстефании привезла в больницу маленького Хулио. Мальчик, увидев мать, почему-то заплакал, и Эстефания тоже не смогла сдержать слез.
– Деточка моя, как я по тебе соскучилась! – она прижала к себе малыша, и тот затих, успокоился, а затем и улыбнулся.
Эстефания целовала его ручки, щечки, волосики, а слезы текли из ее глаз.
Медсестра принесла ей девочку.
– Она и вправду красавица, – улыбнулась Эстефания. – Хулио, посмотри, какая у тебя сестричка. Люби ее и защищай…
– Эстефания, ну что ты все время плачешь? – не выдержал Хулио Сесар. – Тебе это вредно. Видишь, какие у нас прекрасные дети!
– Да, они замечательные, – согласилась Эстефания. – Давай назовем нашу дочь Джульеттой: это имя похоже на твое.
– Мне бы хотелось назвать девочку в твою честь, – сказал Хулио Сесар, – но если ты так хочешь, то назовем ее Джульеттой. Красивое имя.
Детей унесли, а Эстефания, взяв руку Хулио Сесара, взволнованно произнесла:
– Я благодарна тебе за нашу любовь. Ты подарил мне такое счастье!.. Я люблю тебя, Хулио, и буду любить всегда… Я люблю тебя на этом свете и, уверена, буду любить там…
– Что значит «там»? Зачем ты так говоришь? – сердце Хулио разрывалось от боли, но он, как мог, старался подбодрить Эстефанию. – К чему вообще все эти разговоры? Мы должны думать о будущем, о наших детях.
– Как ты не понимаешь, Хулио, я буду любить тебя вечно!
В тот же день Эстефания умерла.
Эта смерть запоздало примирила и объединила двух самых близких Эстефании людей.
– Я любил ее, – говорил Хулио Сесар Элисенде. – Это была действительно большая любовь, но я не смог ее оценить. А когда все понял – Эстефания была уже при смерти. Мне сейчас очень тяжело…
– Даже когда ты ошибался, она все равно любила тебя, – успокаивала его Элисенда, – и была счастлива с тобой. Признаюсь, я всегда в глубине души хотела любить так же, как любила тебя Эстефания. Ваши малыши, мои внуки, родились от этой любви, и мы с тобой должны сделать все, чтобы они были счастливы.
– Я буду всегда любить ее, Элисенда…
Убитый горем Максимилиан пил один в ресторане. Туда же пришел другой человек, у которого имелся серьезный повод, чтобы напиться: Фернандо Мальдонадо, намеревавшийся пообщаться с любимым внуком, был грубо изгнан Авророй из ее дома.
Мужчины оказались за одним столом и, разговорившись, поделились друг с другом своими бедами. Весь вечер они провели, как добрые приятели, и лишь прощаясь, вспомнили, что так и не назвали своих имен.
– Максимилиан Димарсо, – исправил ошибку один из них.
– Фернандо Мальдонадо, – поддержал его другой.
Дома Фернандо пришлось узнать еще одну не столь же радостную, но весьма неожиданную новость: Роса решила поступить в вечерний колледж.
– Как тебе могло прийти подобное в голову? – рассмеялся Фернандо.
– Напрасно ты смеешься, – нисколько не обидевшись, сказала Роса. – Я хочу быть образованной. Меня всегда привлекала умственная деятельность, и я убеждена, что смогу получить диплом. Ты будешь мной гордиться!
– Я и так горжусь тобой, Роса, – поцеловал ее Фернандо. – Ты прекрасная хозяйка, ласковая, заботливая жена. А твоя способность преподносить сюрпризы и вовсе восхитительна!
– А ты не объяснишь, с чего это у тебя развеселое настроение? – поинтересовалась Роса.
– Охотно! – ответил Фернандо. – Брак Элисенды оказался такой же фальшивкой, как и она сама. Представь себе, эта вертихвостка – никакая не вдова. И даже замужем она никогда не была. Сегодня мне рассказал это отец Каролины и Эстефании, который жив-здоров и пьет так, что трудно предположить в нем мертвеца.
– Да, это и в самом деле потрясающая новость! – согласилась Роса. – И что ты теперь собираешься делать?
– Аннулировать на брак с Элисендой теперь не составит большого труда. Надеюсь, Андраде управится с этим за несколько дней, и тогда, моя образованная, мы с тобой официально поженимся!
– Я обожаю тебя, Фернандо! – Роса бросилась к нему с объятиями, но в это время кто-то позвонил в дверь.
– Кого это несет нелегкая? – недовольная Роса пошла встречать гостя, которым оказался Ускатеги.
– Фернандо, – сказал он, войдя. – Я пришел просить тебя о помощи. Аврора просто остервенела, и у меня больше нет сил быть у нее мальчиком на побегушках. Работа официанта для меня слишком унизительна, да еще и в ресторане моей сумасшедшей сестры. Я ушел от нее. Но у меня нет ни гроша. Помоги мне, Фернандо. Найди для меня какое-нибудь приличное дело. Клянусь, я тебя не подведу.
Фернандо, сам не далее, как сегодня, пострадавший от крутого нрава Авроры, отнесся к Ускатеги с сочувствием и пообещал подыскать для него подходящую работу.
На следующий день он, пригласив к себе Андраде, поручил ему заняться расторжением брака с Элисендой.
– А что ты можешь доложить мне по делу о землях Ферейры? – строго спросил он затем.
– Это рискованное мероприятие, – ответил Андраде. – Я сделал все, как мы договорились, но боюсь, что когда-нибудь может разразиться большой скандал.
– Тебе не следует бояться, Андраде, – уверенно сказал Фернандо. – При моей власти и моих связях мы застрахованы от любого скандала. Посмотри: это сегодняшняя газета. «Журналист Эрнандес замешан в нападении на банк. А следствие молчит». Как тебе такой заголовочек? То-то же! Никто не смеет покушаться на честь Фернандо Мальдонадо!
Когда Алехандро узнал о тяжелых родах Эстефании, он предложил Леонардо вместе поехать в больницу:
– Я по-прежнему воспринимаю Эстефанию как сестру, да и тебе она не чужая.
Леонардо согласился и, приехав в больницу, увидел там Каролину, которая была очень взволнована.
– Не стоит так убиваться раньше времени, – попытался успокоить ее Леонардо.
– Ах, ты ничего не знаешь, – ответила Каролина. – Тут еще одно событие произошло…
