Текст книги "Чудовища рая"

Автор книги: Мари Хермансон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

– Именно так о подобных вещах и нужно рассуждать. Ладно, у меня кое-какие дела. Может, увидимся потом в пивной? Или в церкви?

– Я бы предпочел пивную. Спасибо, что разрешила мне позаниматься в своем зале.

– Приходи, когда хочешь.

Она проводила его до двери, напоследок быстро обняв. Ее мокрые волосы коснулись лица Даниэля, и он почувствовал исходящий от нее запах мыла. Очень осторожно и мягко он пожал ей запястье, однако даже от такого прикосновения девушка вздрогнула и отдернула руку.

– Ты никогда не снимаешь этот браслет? – спросил Даниэль.

– Нет.

– Он так важен для тебя, да?

– Он напоминает мне, кто я такая, – ответила Коринна. – До скорого.

По пути назад Даниэль задумался, срезать ли ему по тропинке через еловый лесок или же пойти по дороге вверх до главного входа в клинику. Елки навевали неприятные воспоминания, но тем не менее он все равно решил пойти через лес.

Судя по всему, большинство резидентов как раз тропинкой и пользовались – она была основательно вытоптана и усеяна окурками и прочим мелким мусором, – и Даниэлю не захотелось выделяться, равно как и выдавать страх. Он предпочел бы пуститься бегом, но все-таки заставил себя пойти спокойно, хотя и торопливо. И даже попытался насвистывать мелодию.

Вдруг Даниэль заметил, что среди деревьев, метрах в десяти от тропинки, кто-то сидит. Он непроизвольно вздрогнул, но тут же успокоился, поскольку оказалось, что это всего лишь одинокая женщина.

Сценка представлялась едва ли не пасторальной. Женщина сидела себе на поросшем мхом валуне и курила. Уставившись куда-то вперед, она как будто даже и не обратила внимания на Даниэля. На земле перед ней лежали сброшенные туфли на высоких каблуках.

– Доктор Оберманн! – с удивлением воскликнул он.

Женщина лишь натянуто улыбнулась ему, затем снова отвернулась. Запах ее сигариллы смешивался с еловым ароматом.

– Я хотел бы поговорить с вами. – Даниэль направился к ней.

– Вы больше не мой пациент, – сухо бросила Гизела.

– Знаю. Я пациент доктора Фишера. Но я хотел бы вернуться к вам.

Она издала отрывистый смешок и, не глядя на него, ответила:

– Думаете, вас станут спрашивать?

Сквозь еловые ветки пробился луч солнца и осветил ее лицо. Даниэль поразился, насколько усталой и измотанной теперь выглядела Гизела. Юбка в обтяжку чуть задралась у нее на бедрах, и на колготках предательски обозначилась стрелка, большущая, словно паутина.

– Нет, не думаю, но с вами разговаривать гораздо проще, чем с доктором Фишером.

– Убирайтесь, – холодно проговорила женщина. – Вы слышите? Вы не мой пациент, и разговаривать с вами мне запрещено. Запрещено разговаривать и вступать в любые контакты.

– Но вы должны помочь мне. Мне нужно связаться со шведскими властями, чтобы получить подтверждение своей личности. Вы должны поговорить со своими коллегами, – торопливо проговорил Даниэль и присел на корточки рядом с ней.

Гизела Оберманн отбросила недокуренную сигариллу, вскочила и босиком отступила на пару шагов назад, держа перед собой мобильник на манер, как в фильмах ужасов выставляют крест против вампиров.

– Если вы сейчас же не уберетесь, я вызову охрану, – прошипела она. – Нажму тревожную кнопку. Вам понятно?

Даниэль в ужасе глянул на нее и помчался назад на тропинку.

39

– Порой выдаются дни, когда мне кажется, будто жизнь в Химмельстале вполне сносная, несмотря ни на что, – поделилась Коринна. – И тогда я воображаю, что сумею прожить здесь всю жизнь.

Они сидели бок о бок на куртке Коринны, разложенной на траве. У скалы по другую сторону порогов вились над гнездами ласточки, а на западе заснеженная вершина горы парила в прозрачном воздухе на подушках из облаков, словно некий обособленный мир со своими собственными законами природы.

– У меня есть эти чудесные окрестности, есть пение и выступления. А теперь у меня есть ты, Даниэль. Твое появление в Химмельстале, пожалуй, лучшее, что со мной произошло за все время пребывания здесь.

Она взяла его за руку и сжала. Даниэль тоже ответил пожатием, однако про себя подумал, что Химмельсталь уж точно не лучшее событие в его жизни.

– Я всегда думала, что смогу вполне неплохо жить здесь, если только будет на кого положиться. Если будет один-единственный человек, с которым я могла бы чувствовать себя в безопасности.

– Я не собираюсь оставаться здесь, и ты знаешь это, – твердо произнес Даниэль.

Девушка глядела на заснеженную вершину и безмятежно улыбалась, будто бы и не слыша его.

– Тем не менее, – повернувшись к нему, продолжила она после некоторого молчания, – кое-чего мне ужасно недостает. Сначала я об этом даже не думала, но теперь мне не хватает этого все больше и больше. Знаешь, что это?

Даниэль готов был предположить множество вещей, однако предпочел покачать головой.

– Дети. – Коринна произнесла слово, словно вздохнула. – Я уже годами слышу лишь взрослые голоса, в основном мужские. Никаких воплей резвящейся детворы, плача карапузов или гуканья грудничков. А их смех! Ах, все бы отдала, лишь бы услышать детский смех. Этот их беспечный, безудержный смех. Выражение чистейшей и незамутненной радости. Без тени сомнения в том, что жизнь – замечательная штука.

Вдруг она осеклась и спрятала лицо в ладонях. Плечи ее затряслись от беззвучного плача. Зрелище было душераздирающим.

Даниэль обнял девушку и притянул к себе. Она зарыдала у него на груди, и тогда он понял, что тоскует она не только о детях вообще.

– У тебя остались дети снаружи? – как можно мягче спросил он.

– Нет. – Коринна так близко прижалась к нему, что Даниэль ощутил, как при ответе ее губы коснулись его футболки над соском. – Но я по-настоящему люблю детей.

И она снова заплакала. О детях, которых у нее никогда не было и никогда уже не будет.

Раздался колокольный звон. В небе на западе маячил силуэт какой-то хищной птицы. Она поднималась кругами все выше и выше, пока не исчезла за краем Стены.

Затем на дороге показался микроавтобус. Он замедлился и остановился, однако из него никто так и не вышел.

– Что это за машина? – спросил Даниэль.

Коринна подняла голову и вытерла слезы на глазах, чтобы лучше разглядеть.

– А, этот! – фыркнула она. – Это типа сафари-тура. Любители поизучать психопатов в естественных условиях. Сейчас на нас, наверно, штук пятнадцать биноклей нацелено. Пошли в задницу! – крикнула девушка в сторону фургона и продемонстрировала средний палец.

Машина тронулась и покатила дальше по долине.

– Изучать нас приезжают исследователи со всего мира. По большей части они просто отсиживаются в безопасных конференц-залах и гостевых номерах. Но иногда выбираются на поиски острых ощущений в этом автобусике. В нем пуленепробиваемые стекла, и открывать окна пассажирам категорически запрещено.

Смахнув остатки слез с глаз, Коринна посмотрела на часы и проговорила:

– Месса начинается через полчаса.

И в ее глазах снова вспыхнул свет, хотя и не в полную силу, а наподобие свечения далекого города в ночи. Она положила руку Даниэлю на плечо и сказала:

– Даниэль, пойдем со мной в церковь. Мне так этого хочется. Тебе только и надо будет, что посидеть немного. Ради меня, пожалуйста.

В зал церквушки просачивался приглушенный свет, окрашенный цветными стеклами витражей. Они поначалу производили впечатление старинных, но, приглядевшись, можно было понять, что витражи изготовлены явно во второй половине двадцатого века. Стиль изображений отличался аляповатой натуралистичностью, цвета были чересчур яркими.

Даниэль вспомнил о толках, что ему как-то случилось подслушать в пивной: оказывается, преподобный Деннис был педофилом и во имя Христа жестоко насиловал учеников воскресной школы, в убийстве одного из которых его в итоге и признали виновным.

На одном витраже был изображен обаятельный Иисус с двумя детьми в свободных тогах, которые, казалось, вот-вот с них спадут. Белобрысая девочка вожделенно льнула к бедру Иисуса, в то время как маленький мальчик отчаянно пытался слезть с его колен, словно бы испытывая некоторые сомнения. Тога у мальчика задралась, обнажив его маленький пенис. Мотив изображения как будто специально подобрал сам священник, который здесь служил.

Другой витраж представлял ягненка, весьма ловко удерживающего скрещенными передними ножками большущий деревянный крест. Вокруг его копыт растекалась красная лужа – по-видимому, кровь. Это изображение тоже навеяло Даниэлю неприятные ассоциации. Ягненок беспомощно и глупо таращился перед собой, и ему так и слышался хриплый шепот Саманты: «Ягненочек».

На третьем витраже изображался хоровод пухленьких херувимчиков, скорее смахивающих на марципановых поросят с крылышками. Буйство юной плоти, надутые губки, маленькие ягодицы с ямочками. Представление преподобного Денниса о небесах?

Даниэль и Коринна расположились на самой дальней скамье. Из двух колонок лилась запись органной музыки. Кроме них самих, Даниэль насчитал в зале еще восьмерых человек. Посетители сидели поодиночке, нарочито держась друг от друга подальше.

Едва лишь они устроились, как появился преподобный Деннис в церковном облачении. Внешность у священника была весьма примечательной: на лбу у него зияла глубокая впадина, а одна щека представляла собой один сплошной розоватый рубец. Несомненно, то были следы нападений. Педофилы повсеместно презираемы и гонимы, и Химмельсталь в этом плане исключением не оказался.

Однако, судя по взглядам преподобного на мир, гонения эти лишь возвысили его и теперь служили свидетельством избранности. Он расценивал их как мученичество, достойное святых, и даже не стеснялся сравнивать свои страдания с Христовыми. Похоже, он свято верил, будто всеобщее глумление только помогло ему лучше понять, через что пришлось пройти Спасителю. Каждое оскорбление, каждое письмо с угрозами, каждый удар он воспринимал как знак собственной благословенности, знак своей общности с Ним, ненавидимым и преследуемым остальными.

По вполне понятным причинам священник вел обособленное существование. Ему выделили апартаменты непосредственно в медицинском центре, откуда он общался с внешним миром посредством своей странички во внутренней Сети долины и исступленных рассылок электронных писем. Ежедневно преподобного возили в церковь и обратно на электромобильчике персонала. Его религиозная деятельность рассматривалась как весьма важная для долины, потому руководство клиники и сочло уместным обеспечить его дополнительными мерами безопасности. Данная привилегия возбудила к нему еще большую ненависть со стороны прочих резидентов, бывших не в праве рассчитывать на такой же уровень защиты.

Вдоль верхушки алтаря наподобие балконного цветочного ящика тянулась длинная и узкая емкость с мелким песком, в котором в кольцах расплавленного воска стояло несколько выгоревших свечей. Преподобный Деннис выставил новый ряд свечек и по очереди зажег их. Над каждой свечой он произносил короткую молитву и крестился.

– Это мертвым, – пояснила Коринна, склонив голову.

Они стояли на коленях за скамьей, молитвенно сложив ладони. Даниэль покосился на девушку.

– Каким мертвым?

– Умершим резидентам Химмельсталя.

Священник отступил на несколько шагов и чинно воззрился на горящие свечи. Из колонок звучала фуга Баха. Даниэль пересчитал свечи и прошептал:

– Двадцать четыре. И сколько из них умерло естественной смертью?

– Смотря что ты подразумеваешь под естественной. В Химмельстале вполне естественно встретить смерть от убийства, самоубийства или передозировки, – тихонько проговорила Коринна, опустив глаза на сложенные ладони. Со стороны могло даже показаться, будто она молится. – Наверняка их даже больше двадцати четырех. Некоторых так и не нашли. Они просто исчезли.

Органная музыка стихла. Преподобный Деннис взошел на кафедру.

В своих рассылках-проповедях он неизменно возвращался к двум излюбленным темам. Первой был Агнец Божий – невинный жертвенный ягненок, такой белый и чистый. Господь, пекущийся о своей общине. Пастырь Добрый.

Другая – раны. Сверхъестественно кровоточащие раны Иисуса. Раны мучеников. Собственные лелеемые, болезненные раны преподобного Денниса, что он носил подобно драгоценностям.

Порой темы объединялись в проповедях о ранах Агнца.

Даниэль сидел и гадал, какую же тему священник выберет для сегодняшней проповеди.

Преподобный прочистил горло и начал:

– Вообразим на мгновение, будто мы есть ангелы Божьи.

– Уж тебе-то придется изрядно напрячь воображение, – пробурчала Коринна себе под нос.

– Прекрасные, чистые ангелы с белоснежными крыльями, взвившиеся высоко в небо. Вот мы парим над Альпами и видим их под собой. Грандиозное зрелище, не правда ли? И затем мы пролетаем над Химмельсталем. Как же это место выглядит? Я скажу вам. Гористый пейзаж – без величественных пиков, лишь несколько подъемов да спадов, подобно шерсти на спине животного. И внезапно – порез! Рана на его спине. Узкая, глубокая. Му-чи-тель-но глубокая. Это и есть Химмельсталь. Рана! Нанесенная холодным ножом ледника. Друзья мои! Мы живем на дне раны! Вы и я – суть опарыши, обитающие в этой ране. Мы заражаем ее, не даем затянуться, следим, чтобы она не переставала гноиться. Таков наш удел. Жить на дне раны.

Священник вещал, практически не переводя дыхание.

Даниэля замутило.

– Прости меня, но больше мне не вынести, – прошептал он Коринне. – И еще мне нужно успеть в библиотеку до ее закрытия.

Он пожал девушке на прощанье руку и крадучись покинул церковь.

По пути в клинику Даниэль прошел мимо фургона охраны, припаркованного на обочине дороги. Сами охранники медленно брели по обоим берегам бурлящей речки, ощупывая длинными шестами ее дно.

Наблюдая за ними, он вдруг ощутил слабый толчок под ногами. Едва уловимое сотрясение, от которого в этот безветренный летний вечер цветки колокольчиков чуть качнулись на стебельках. Словно бы вздрогнула сама долина.

40

В библиотеке было тихо и безлюдно, не считая самого служителя. Даниэль подошел к стойке.

– Я хотел бы почитать о соколах.

Низенький лысый мужчина нацепил очки и провел его к одному из шкафов.

– Вот. «Мир хищных птиц». – Библиотекарь протянул ему увесистый том с изображенным на обложке беркутом. – Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо. Именно это я и искал. Благодарю за помощь. – Даниэль развернулся, чтобы уйти.

– Не хотите почитать о Второй мировой войне? У нас здесь очень много интересных книг на эту тему.

Даниэль тут же остановился. Кто-то рассказывал ему, что Вторая мировая война является предметом страсти библиотекаря. Стены в его квартире в деревне увешаны картами с позициями германских и союзнических войск, и сам он внимательно следит за всеми новыми изданиями по данной тематике. Благодаря его стараниям химмельстальская библиотека обширным собранием книг о Второй мировой вполне могла тягаться и с какой-нибудь университетской.

Знал Даниэль и о другой страсти лысого человечка: душить леской ни в чем не повинных людей. Поговаривали, будто в сем нелегком искусстве библиотекарь достиг вершин мастерства. Его излюбленное орудие убийства без труда можно было приобрести в деревенском магазине, торгующем рыболовными принадлежностями.

– Про Вторую мировую, конечно же, всегда интересно почитать, – памятуя обо всем этом, счел за благо ответить Даниэль. – Что бы вы порекомендовали?

– О, выбор просто огромный. Пойдемте, я покажу, – гордо произнес библиотекарь. Он втянул голову в плечи и плутовски сощурился, от чего очки в металлической оправе упали ему на переносицу.

Даниэль неохотно последовал за ним мимо рядов шкафов, то и дело поглядывая через плечо на дверь. Неужто больше никто не появится?

Библиотекарь пустился в рассуждения на излюбленную тему, но вскоре его заглушил вой сирены, вслед за которым раздался глухой рокот, от которого даже содрогнулись книжные шкафы. Такой же толчок, что Даниэль ощутил чуть ранее внизу в долине, только на этот раз гораздо сильнее.

– Что это было? – спросил он.

– Взрывают, – спокойно ответил библиотекарь, ведя пальцем по корешкам книг. – На стройплощадке.

– Строят что-то новое?

– Жилой комплекс, – кивнул мужчина. – Прямо на вершине склона. Шесть этажей. Одно– и двухкомнатные квартиры. Балконы с видами на долину. Подумываю вот подать заявку. В деревне мне не очень-то по нраву. Вы сами в деревне живете?

– Нет, – ответил Даниэль и, во избежание уточняющего вопроса, быстро добавил: – И когда планируют закончить?

– Следующим летом. Хотя жилье там, возможно, будут предоставлять лишь новичкам. В следующем году ожидается еще двести человек.

Библиотекарь взобрался на табуретку и в очках для чтения принялся изучать книги на верхней полке.

– Двести человек?

– Да. Химмельсталь расширяется. Читали, вот, о британской секретной службе?

Он слез с табуретки с книгой в руке. Даниэль собрался взять ее да пойти, да не тут-то было. Библиотекарь принялся восторженно повествовать о содержании книги, так исступленно и навязчиво, словно продавал книгу за бешеные деньги, а не одалживал для прочтения. От усердия у него на лысине даже выступил пот. Даниэля подобная страстность настораживала, поскольку она могла в конце концов пробудить и другую манию библиотекаря.

Успокоился Даниэль, лишь когда увидел, как в зал вошел и по-хозяйски устроился с журналами о мотоциклах Пабло, бывший мадридский гангстер. Он был знаменит своей жестокостью, но, по крайней мере, в данный момент являл собой свидетеля, да к тому же библиотекарь боялся его так же, как и Даниэль, а то и еще больше. Появление испанца подействовало на разгоряченного человечка словно ушат холодной воды, и голос его разом упал до шепота, а глаза нервно забегали по сторонам.

Даниэль облегченно вздохнул. Мир хищных птиц. К счастью для воробья, ястреба отогнал орел.

– Спасибо большое. Возьму вот эти книги и буду читать, – затараторил он. – Ах да, еще кое-что. Вы, кажется, в курсе всего происходящего. Видел совсем недавно у реки охранников. Они как будто искали что-то.

– Именно, – со всей серьезностью кивнул библиотекарь.

– Эм-м… Пропал какой-то резидент?

– Ах нет, – улыбнулся мужчина. – Поисками резидентов охранники себя не утруждают. – Он покосился на испанца и добавил шепотом: – Пропала одна из хозяек.

– Уж не маленькая ли брюнетка?

Даниэль не видел ее какое-то время и все гадал, куда же она запропастилась.

Библиотекарь едва заметно кивнул. Определенно, распространяться на эту тему желания у него не было.

– Еще раз спасибо за помощь. Верну книги, как только прочту.

– Можете держать у себя сколько угодно. – Человечек сопроводил свои слова щедрым жестом. – Если они кому вдруг понадобятся, я вас отыщу. Вы ведь живете в одном из коттеджей, верно?

Даниэль буркнул нечто неразборчивое, что можно было трактовать и как да, и как нет.

– Мне ведь нужно знать, где находятся мои друзья, – улыбнулся библиотекарь. – Книги, я хочу сказать, – пояснил он, указывая на томики под мышкой у Даниэля.

Той ночью Даниэлю снились описанные преподобным Деннисом белоснежные ангелы, парящие над Химмельсталем. Он летел вместе с ними, такой же невесомый и свободный. Под ними простиралась долина, исполненная зелени и свежести, с извилистой речкой и деревушкой. Зазвонил церковный колокол, и звук его достиг ангелов, на такой высоте более живой и чистый.

Вдруг он обнаружил, что ангелы уже вовсе не белые, но черные. Они превратились в огромных хищных птиц и кружили над долиной, внимательно вглядываясь вниз. Вместо воды по руслу теперь тек густой желтый гной, а хищники высматривали вовсе не мышек или маленьких птичек, но копошащихся в траве огромных белых опарышей.

Ну конечно, так и должно быть, подумал Даниэль во сне. Он ощущал странное спокойствие, как если бы наблюдаемые неприятные вещи не беспокоили его, но лишь подтверждали его подозрения.

А чеканный перезвон издавал вовсе не церковный колокол – как ему вообще такое могло в голову прийти? – но маленькие бубенчики, привязанные кожаными ремешками к лапам птиц.

В тот же миг он осознал и еще кое-что, и мысль оказалась такой пронзительной, что его разом выбросило из сна.

Даниэль зажег лампу в спальной нише, взял с полки мобильник и отправил Коринне сообщение.

41

– Кажется, я понял, как все устроено, – нагнувшись над столом, тихо проговорил Даниэль.

Они сидели в ресторане на первом этаже главного корпуса и только что закончили ужин из филе оленя с лесными грибами.

Подошла официантка с подносом. Она налила им кофе и поставила на стол вазочку с шоколадно-миндальным печеньем – точно таким же, каким Гизела Оберманн угощала его в своем кабинете.

Когда же женщина повернулась к ним спиной, Даниэля навестило еще одно воспоминание – как Макс шлепнул ее по обширной заднице. Тогда, примерно месяц назад – точно не больше? – он еще наивно полагал, будто Химмельсталь – роскошная клиника, а эта широкозадая официантка – просто добропорядочная женщина из альпийской деревушки. Теперь-то он знал, что дама была родом из Голландии и что она заманила собственного мужа в бомбоубежище в родительской вилле, затем забаррикадировала дверь и оставила его умирать от голода, в то время как сама смотрела наверху телевизор.

– И как же? Кто доставляет в долину наркотики? – спросила Коринна, как только официантка удалилась на кухню.

– Тот, кто может попасть сюда и сбросить контрабанду без проблем с электрифицированными зонами, охранниками и собаками-ищейками.

– Ну так кто же это?

– Соколы.

Коринна скептически посмотрела на него и отерла рот салфеткой.

– В один из первых дней здесь я наткнулся на мужика с ручным соколом, – тихо добавил Даниэль.

– Это Адриан Келлер, – пояснила девушка, плеснув себе в кофе молока.

– Ты его знаешь?

Она кивнула.

– Он живет в уединенном коттедже в дальнем конце долины. Был боевиком на службе колумбийских наркокартелей. Безжалостный, каких еще поискать надо. Якобы несколько лет прожил в индейском племени в джунглях. Держится обособленно, шагу не ступит в деревню или на территорию клиники. Расставил кучу ловушек вокруг своего жилища. К нему только и наведываются что торговый фургон да охранники с утренними и ночными проверками. Но и те не осмеливаются выбираться из машин. Да, соколы у него есть. Он охотится с ними. Руководство клиники разрешает ему содержать их, поскольку считает, что это для него очень важно. Он и вправду буквально одержим соколами и охотой. Порой так приходится поступать, как говорит Гизела. Трансформировать зло в безобидное хобби.

– Причем хобби, способное приносить немалый доход! Я тут вечером читал, как во время Второй мировой союзники использовали соколов для ловли немецких почтовых голубей. Получалось не очень, потому что соколы не особо разбирались, немцев ли это голуби или же союзников, и убивали всех подряд. И мне пришло в голову, что переносить мелочи можно и с помощью соколов. Они же дрессированные и всегда возвращаются к хозяину. А что, если у Келлера имеется снаружи связник, к которому соколы и летают через горы? И тот привязывает к их лапам небольшие посылочки и отправляет назад?

Даниэль излагал свою версию с энтузиазмом, однако Коринна остудила его пыл:

– На самом деле руководство клиники рассматривало подобный вариант. Они консультировались у сокольников и орнитологов, и все твердили одно и то же: это невозможно. Использовать соколов для переноски посланий и мелких грузов бессмысленно. Почтовые голуби из них никакие. Скоростью и зрением, конечно же, они значительно превосходят других птиц, но лишены того потрясающего чувства направления, которым славятся голуби.

– М-да, – разочарованно протянул Даниэль. – Что ж, нет так нет. Может, у тебя есть версия получше?

Коринна открыла было рот, но вдруг осеклась.

– Кажется, у нас гости. – Она кивнула на дверь.

В ресторан вошла и направилась к зарезервированному столику у окна группа из четырех человек. Даниэль узнал доктора Фишера, доктора Пирса и врача-индийца, который на собрании не проронил ни слова. Четвертый мужчина был облачен в бейсболку, и Даниэль его раньше не встречал.

– Наверно, приглашенный исследователь, – предположила Коринна. – Сейчас их тут целая толпа.

– Это которые разглядывали нас из сафари-автобуса?

Девушка кивнула.

– Но этому, наверно, экскурсии показалось недостаточно. Хочет посмотреть на кормежку зверья, – в ее словах прозвучала горечь. – Такое зрелище тоже пользуется спросом. Не повезло ему, что мы уже закончили. Приди он десятью минутами раньше, смог бы лицезреть, как мы пожираем оленя.

Даниэль покосился на внимательно изучающего меню мужчину в бейсболке.

– Похоже, его больше волнует собственная кормежка, – заключил он, затем тихонько продолжил: – Так что ты собиралась сказать? Про доставку наркотиков.

– Мы ведь в клинике, так? В любой клинике имеются сильнодействующие препараты. А в психиатрической еще и воздействующие на сознание. Думаю, ответ нужно искать здесь.

– В клинике? Ты считаешь, что к торговле наркотой причастен персонал? Или же ее ворует какой-то резидент?

Коринна пожала плечами.

– Может, и персонал, а может, и резиденты. А может, работают сообща.

– Но я слышал, здесь можно купить кокаин. Едва ли он имеет отношение к психиатрии, – возразил Даниэль.

– Им же поставляют разрешенные наркотики. И если среди них припрятать чуток неразрешенных, может, никто и не заметит.

– В таком случае здесь должен быть замешан кто-то из персонала. Ты кого-нибудь конкретно подозреваешь?

– Нет. Все зависит от мотива. В первую очередь это, конечно же, деньги. Но можно предположить и другие причины, почему кому-то хочется заниматься поставками наркотиков в долину.

– Например?

– Алчность исследователя. Тому же Брайану Дженкинсу, рыжему социологу, уже давно пришлось бы упаковать чемоданы и отправиться восвояси, если бы в Химмельстале не водилось дури. Тогда изучать здесь воздействие оборота наркотиков на общественное устройство было бы бессмысленно, соответственно, и финансировать его исследования никто не стал бы.

– Или же он мог слегка сменить фокус. Химмельсталь до и после наркотиков, – предположил Даниэль. – А еще какие мотивы?

– Любовь, – ответила Коринна. – Порой психопаты способны подкупить своим обаянием. И какой-нибудь резидент вполне может закрутить роман с хозяйкой или медсестрой.

Вновь прибывшим мужчинам за столиком подали вино, и они провозгласили тост. А потом тип в бейсболке – явно американец – рассказал что-то смешное, и остальные трое засмеялись.

– Хозяйки всегда ходят парами, чтобы подобного не происходило, – заметил Даниэль. – Медсестер тоже не оставляют один на один с пациентами.

– В теории да. Но не на практике, как ты сам должен знать. Когда тебя лечили от ожогов, наверняка же на какое-то время ты оставался с медсестрой наедине. Да и кто его знает, чем вы там занимались с Гизелой в ее кабинете.

– Ты права, – улыбнулся он. – Вполне себе вариант.

Тем не менее ему не хотелось отказываться от версии о соколе, свободно и без всяких проверок летающем туда-сюда через горы.

Едва лишь они вышли наружу, стало очевидно, что что-то произошло или вот-вот произойдет.

Парк буквально вибрировал от той особой атмосферы, что Даниэль за время своего пребывания в Химмельстале уже научился распознавать. Там и сям во тьме собирались группками люди и тихонько переговаривались меж собой. На дорожке остановился электромобильчик, и из кабины выглянул преподобный Деннис – словно из своей норки высунулось некое робкое, но любопытное животное.

Затем с дороги донесся шум двигателя. Толпу осветили фары, и на территорию клиники на высокой скорости въехал фургон, который остановился у медицинского центра. Из здания к машине тут же устремилось несколько человек персонала в белых халатах.

– Расходитесь! Здесь не на что смотреть! – закричали охранники, расталкивая собирающихся вокруг фургона резидентов.

Из машины вытащили носилки и быстро понесли ко входу в центр. Даниэль успел разглядеть лежащего на них – какой-то юноша без сознания, с приятными чертами и зияющей раной на лбу. Он был накрыт заляпанным кровью одеялом.

– Изнасиловали. В лесу нашли, – прошептал кто-то.

– Вот идиот, – фыркнул другой.

– Он живой хоть?

– Да вроде как.

От электромобиля приблизился преподобный Деннис в полном облачении. Он остановился на почтительном расстоянии от остальных, перекрестился и пробормотал короткую молитву. Затем, хлопая длинным одеянием по ногам, поспешно вернулся к своему транспорту и скрылся в направлении деревни.

Носилки занесли в здание медицинского центра, и фургон укатил прочь. Толпа тут же начала расходиться по домам. Представление окончилось.

– Черт, да он же совсем еще мальчишка. Подросток, – проговорил расстроенный Даниэль.

Коринна лишь пожала плечами.

– Обыденная жизнь Химмельсталя. Хуже всего то, что к ней привыкаешь. Поначалу я думала, как же это ужасно. Теперь только и радуюсь, что жертвой оказалась не я. Еще начинаю волноваться, к чему может привести произошедшее кровопролитие. Будет ли кто-нибудь жаждать мести. Порой подобные события запускают настоящую цепную реакцию насилия. Хотя вот этот случай, скорее всего, обычное изнасилование. За ним ничего не последует.

Даниэль сжал кулаки.

– Я сваливаю отсюда, – прохрипел он. – Это хуже сумасшедшего дома. Хуже тюрьмы. Завтра же поговорю с доктором Фишером.

– Попытка не пытка. Спасибо за ужин, кстати. Уж и не помню, когда в ресторане была. Одной ходить не в радость, а компанию составить мне было некому.

– Я провожу тебя домой.

– Ты вовсе не обязан.

– Нет, обязан. Нечего тебе идти в деревню одной.

– Если будешь меня провожать, то потом придется возвращаться одному. Лучше мне сейчас пойти, пока в деревню направляются и другие. Так я буду не одна. Спокойной ночи, и спасибо за вечер.

Коринна торопливо обняла его и поспешила за спускающейся по склону группой людей. Оказавшись в нескольких метрах от них, она замедлилась и дальше так и держалась за ними на благоразумном расстоянии. Какая же она смелая, подумал Даниэль, глядя ей вслед.

– Сходили вдвоем в ресторан? Умно.

Он повернулся и увидел Саманту, стоящую возле кустов с сигаретой. Вероятно, она находилась там уже некоторое время, но из-за скопления народа он ее и не заметил. Теперь же только одна Саманта и осталась.

На этот раз она обошлась без косметики и была одета в широкие джинсы и спортивную куртку из полиэфира. Со своей короткой стрижкой она здорово смахивала на подростка, поджидающего на углу свою компанию.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что с твоей стороны было весьма осмотрительно выбрать ресторан. Избегаешь пивную, так ведь? Я бы тоже не стала пить пиво, если подает его она.

– Кто?

Саманта глубоко затянулась сигаретой и лукаво уставилась на Даниэля сквозь облако дыма. Запрокинула голову, наигранно выставила локоть и покачала рукой. Наконец медленно произнесла: