Текст книги "Чудовища рая"

Автор книги: Мари Хермансон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

36

Следующий день выдался солнечным, и заснеженная вершина на западе так и сверкала. Даниэль решился внять совету Коринны и пообедать в столовой. Следя за осанкой и глядя строго перед собой, он спустился по склону и двинулся через парк, источающий свежесть после ночного дождя.

Перед медицинским центром, как и обычно в это время дня, жизнь била ключом. По тропинкам куда-то спешили люди, поодиночке или группами. Две хозяйки направлялись в сторону деревни, одна из них щебетала по мобильнику. Однако лиц, что он видел за большим столом в конференц-зале, не попадалось. Врачи вообще не давали о себе знать с самой его выписки из отделения. Ни доктор Фишер, ни доктор Оберманн, ни кто-либо другой.

Даниэль окинул взглядом внушительное строение медицинского центра, пытаясь вычислить окна своей недавней палаты. Конференц-зал располагался на одном из верхних этажей. Кабинет Гизелы Оберманн – на самом верхнем. Отделение, где его с Марко заперли для проведения анализов, должно быть, на каком-то из нижних. А отделение, на котором его лечили от ожогов, где-то посередине.

Однако стеклянный фасад так блестел на солнце, что с земли невозможно было различить ни окон, ни даже этажей. Глазам только и представало что зеркальное отражение пейзажа – небо, верхушки деревьев и стена скалы на другой стороне долины.

В столовой Даниэль решил расположиться на наружной мощеной террасе. Столик он выбрал с особым тщанием еще даже до того, как вошел внутрь и встал с подносом в очередь. Народу на террасе обедало совсем немного, и облюбованный им столик был вполне достаточно удален от других посетителей, но в то же время и не слишком обособлен.

Едва лишь он принялся за еду, как кто-то устроился по соседству. Даниэль узнал деревенского парикмахера. Рубашка у того была расстегнута на груди, а челка уложена феном в эдакую темно-рыжую швабру-моп, отчасти прикрывающую морщины на лбу. Мужчина осторожно попробовал лазанью и издал восхищенный возглас.

– Именно такой вкус у лазаньи и должен быть. Как можно больше сыра. Хм, даже в ресторан не обязательно ходить, чтобы вкусно поесть. Потому что большинство блюд и здесь, в столовой, столь же хороши. Как считаешь? – обратился парикмахер к Даниэлю.

– Совершенно верно.

Ранее Даниэль уже определился, что будет поддакивать всему сказанному или, по крайней мере, не выказывать несогласия.

Мужчина попробовал вино – для желающих к обеду подавался один бокал – и причмокнул. Потом подался к Даниэлю и заговорщически подмигнул над оправой очков. От него пахло лосьоном после бритья.

– Тут не так уж и плохо, верно? Там… – он неопределенно махнул рукой куда-то вдаль и насмешливо фыркнул, – сплошные проблемы! Я не хочу туда возвращаться.

Парикмахер со скрежетом подвинул свой стул к Даниэлю и быстро вытер салфеткой расплавленный сыр на губах.

– Все почему-то считают, будто за убийство отправишься в ад. Если б только они знали, что вместо этого окажешься в Химмельстале. Да если б нас тут увидели, даже последний чмошник превратился бы в психопата.

– Возможно.

– После первого убийства меня упекли в тюрягу. Полный отстой. Ужасные люди, ужасная еда. Мы работали в прачечной, отстирывали больничные простыни от крови и дерьма. Ну и мерзость! А после второго убийства меня объявили больным и поместили в лечебницу. То есть в дурдом. Не предел мечтаний, но все же получше тюрьмы. Там нас заставляли шить и слушать Моцарта. Ну а после третьего убийства у меня диагностировали психопатию и отправили в Химмельсталь. Теперь у меня уютная двухкомнатная квартира в деревне. С видом на луг и речку. Собственная парикмахерская. Работаю только по утрам, а днем загораю у бассейна или играю в теннис. Зимой надеваю лыжи и катаюсь со склонов. Мне не на что жаловаться, уж это точно.

– Конечно, не на что.

– Интересно, куда отправят после следующего убийства? На Багамы? – Мужчина хрипло рассмеялся.

– Что ж, рад был повидаться, – как можно вежливее произнес Даниэль и с натянутой улыбкой поднялся.

– О нет, не уходи! – воскликнул парикмахер, вцепившись в его рукав. – Да ты даже не доел! Такую лазанью просто грешно оставлять на тарелке.

Он пихнул Даниэля обратно на стул, придвинулся поближе и зашептал:

– Я знаю, что ты обо мне думаешь.

– Да ничего я не думаю.

– Не-не, думаешь-думаешь. Считаешь меня шпионом, так ведь? Засланцем?

– Да нет, конечно. Что еще за шпионы?

– Долина так и кишит шпионами, не знал? Они сближаются с людьми. Вынюхивают.

– Нет, я не знал. И на кого же они работают?

– На врачей, на кого же еще. Прикидываются крутыми. Хвастаются, сколько людей положили. Но легко строить из себя крутого, когда в любой момент можешь вызвать подмогу, верно? Слышал ведь про Блока – который исчез? Наемный головорез, массовый убийца – чего только о нем ни болтали. Все зависал с Ковальски и Сёренсеном. Но как только обстановка чуть накалялась, тут же подкатывала машина с охранниками. Очень кстати для Блока. Думаешь, случайно? Лично я – нет.

– Как это – неслучайно?

– Так он их и вызывал. Ясное дело, не по телефону. Но как-то вызывал.

Парикмахер быстро допил вино и с подозрением огляделся по сторонам. Потом снова нагнулся к Даниэлю и прошептал:

– У него был гаджет.

– Какой еще гаджет?

– Эта штучка выглядела наподобие MP3-плеера. Всякий раз перед появлением охранников он обязательно возился с ней. И они приезжали мгновенно, как будто поджидали поблизости.

– И теперь он исчез? – осторожно уточнил Даниэль.

Мужчина закивал.

– Точно. И разве не забавно, что его ищут так долго и упорно? Я хочу сказать, люди-то здесь нет-нет да и пропадают, но обычно из-за этого суету не устраивают, верно? У них предусмотрено определенное количество исчезновений, но вот когда пропал Блок, врачи как пришибленные ходили, а охранники обыскивали каждый дом. Не, Блок был не одним из нас. Он был одним из них.

– Возможно, ты прав.

Даниэль предпринял было новую попытку встать с подносом, однако парикмахер обнял его за плечи и снова зашептал:

– А я с самого начала знал. Что-то в нем было не так. Как-то раз мы с ним поболтали. Об убийствах и всяком таком. Он притворялся, будто понимает меня, но ни черта он не врубался, вот что я тебе скажу. Ни черта. Массовый убийца? – Он фыркнул Даниэлю прямо в ухо, так что струя воздуха ударила по барабанной перепонке, затем придвинулся еще ближе и прошипел: – Да он и хомяка-то в жизни не убил. Такое ведь сразу видно, как считаешь?

Наконец парикмахер отстранился и с возобновившимся интересом оглядел Даниэля.

– Если хочешь носить такую прическу и дальше, скоро нужно будет опять стричься. Надеюсь, на этот-то раз обратишься к профессионалу? А это еще что такое? Перестал бриться?

Мужчина слегка пошлепал Даниэля по щеке, и тому пришлось сдержаться, чтобы не отбить его руку.

– Мне так нравится, – буркнул он.

– Хочешь отрастить бороду? Тогда знай, что ухоженная борода требует внимания профессионала. Как и длинные волосы.

Парикмахер улыбнулся и игриво взъерошил Даниэлю волосы, но вдруг так и застыл с ладонью у него на голове.

– Что такое? – Он встал и склонился над его макушкой. – Могу поклясться, у тебя они были против часовой стрелки!

– Что-что? – опешил Даниэль.

– Волосы у тебя на макушке росли против часовой стрелки. Хм, – озадаченно изрек парикмахер, вновь усаживаясь на стул. – Наверно, я просто перепутал. Вот что происходит, когда забываешь о своем парикмахере!

Он рассмеялся.

За столиком рядом расселось несколько человек. Мужчина тут же отстал от Даниэля и повернулся к вновь прибывшим:

– Как вижу, вы взяли лазанью. Прекрасный выбор. Даже в ресторан ходить не надо с такой хорошей столовой, верно?

Даниэль воспользовался возможностью и встал. Пока он шел с подносом к стойке с грязной посудой, ему пришлось сдерживаться, чтобы не сорваться на бег.

37

За опущенными шторами Даниэль поджидал ночной обход. За день он устал и теперь, борясь со сном, занимал себя книгой. Вообще-то, вот так сидеть и ждать необходимости не было. Как-никак у сотрудников клиники имелся собственный ключ, и если он отправится спать, они смогут самостоятельно войти в коттедж и быстро и тихо удостовериться, что он лежит себе в нише за занавеской. Но ему уже изрядно надоело это нервирующее действо, когда занавеска отдергивается в сторону и по стенам бегает луч фонаря, и на этот раз он решил открыть дверь сам и поприветствовать сотрудников одетым.

Наверно, он все-таки здорово вымотался, потому что не расслышал шум приближающегося электромобильчика, и громкий стук в дверь застал его врасплох. Уже привычный ритм смутно помнившегося старого рекламного куплета. Девичий голос, высокий и простоватый, словно из песенки шестидесятых годов, прокричал то же, что и всегда:

– Привет, привет, есть кто дома?

Та маленькая брюнетка, решил Даниэль. Именно так она всегда и стучала, и именно эти слова и произносила. С вымученной улыбкой он поднялся из кресла и открыл дверь.

На крылечке, однако, стояла Саманта в пиратских шароварах и завязанной под грудью блузке. Буквально в следующую секунду Даниэль дернулся закрыть дверь, но было уже поздно. Женщина подставила ногу и, словно кошка, проскользнула в щель.

– Обманула, обманула! – рассмеялась она и тут же плюхнулась в деревянное кресло. Затем, перекинув ноги через подлокотник, достала из сумочки сигарету.

– Тебе придется уйти, – покачал головой Даниэль. – С минуты на минуту сюда явятся с ночной проверкой.

Безуспешно щелкая зажигалкой, Саманта уверенно покачала головой.

– Сегодня они начинают с деревни. Появятся здесь только минут через двадцать. Так что время перепихнуться у нас есть, – сообщила она с балансирующей на нижней губе сигаретой. Зажигалка упорно не работала. – Блин! У тебя есть спички?

– Пожалуйста, уходи, – взмолился Даниэль.

Обнаружив коробок над камином, Саманта закурила и с вальяжной улыбочкой медленно двинулась к нему, соблазнительно покачивая бедрами. Было в ней нечто жутковатое, нечто неестественное и неуправляемое. Когда она приблизилась, Даниэль понял по ее глазам, что она чем-то закинулась.

– Приветик, ягненочек, – проворковала Саманта, поглаживая его по щеке. – Сто лет тебя не видела. Слышала, ты здорово отмудохал этого Тома. Хорошая работа.

– Я должен был что-то сделать, – пробормотал Даниэль, отступая назад.

– Ты раздробил ему кисть, дорогуша. По всей долине только об этом и разговору. Но вряд ли тебе стоит беспокоиться о возмездии. Том не особо здесь популярен. Каждый знает, что он идиот с картофельным пюре вместо мозгов.

Саманта похлопала себе по голове и скорчила рожу.

– Вот только, боюсь, сам Том не особо обрадовался. Теперь запастись дровами тебе точно будет нелегко. И у тебя все шансы замерзнуть этой зимой насмерть.

Зимой? Даниэль содрогнулся от одной лишь мысли застрять в Химмельстале на такой срок. Женщина рассмеялась и успокаивающе похлопала его по плечу.

– Не волнуйся, ягненочек. Пока о дровах позаботится кто-нибудь другой. Том, скорее всего, какое-то время не будет нас радовать своим обществом.

– А где он сейчас?

– В Катакомбах, надо полагать.

– В Катакомбах? Где это?

– Даже не знаю. Но место не шибко приятное. Под землей. Вроде ада, пожалуй. Хотя ада не существует. Может, Катакомбы тоже не существуют. Проблема с такими местами вечно в том, что все о них только и говорят, вот только никто оттуда никогда не возвращается, чтобы рассказать о них всю правду.

Даниэль припомнил, что Карл Фишер грозил переводом в «подвал». Может, это и есть Катакомбы?

Он выглянул за штору в окно, надеясь увидеть сотрудников клиники. Саманта постучала по столу у него за спиной: «тук-тук-тук!» Даниэль обернулся, и женщина рассмеялась:

– Придут попозже. У нас еще есть время.

Она подошла к нему, положила ладонь ему на пах и слегка надавила, медленно выпуская дым. Зрачки у нее словно были наполнены какой-то черной студенистой жидкостью. Даниэль с отвращением оттолкнул ее. Хотя толчок его был легким, Саманта закачалась, словно на канате под куполом цирка.

– В чем дело? Другую ждешь, что ли? Маленькую морячку? Маленькую пастушку? Тебя такие заводят, да?

Странное дело. Женщины в долине пребывали в меньшинстве, и единственные привлекательные, которых ему пока довелось повстречать, как будто даже бились за него. Ему даже не надо было выходить из коттеджа, сами вламывались. И что еще удивительно, при этом они явно пристально следили за действиями соперниц.

– Да ты хоть знаешь, кто она такая? Знаешь, что она натворила?

– Кто?

– Маленькая морячка. Пастушка. Дзинь-дзинь. – Саманта изобразила, будто звонит в колокольчик. – Она тебе рассказала, что натворила, прежде чем оказалась здесь? Так знаешь или нет, ягненочек?

– Не называй меня так. Меня зовут Макс.

Она медленно покачала головой и погрозила пальцем с длинным красным ногтем у него перед носом.

– Ты мне уже все рассказал, забыл? Ты его дублер. Не беспокойся, ягненочек. Это чудесный секрет, и уж я‑то его не разболтаю.

Она улыбнулась, глаза у нее превратились в два темных колодца.

– Я хочу, чтобы ты ушла, Саманта.

– А не хочешь узнать, что она сделала, твоя пастушка?

Вдруг раздался спасительный стук в дверь – тот же самый ритм, что Даниэль совсем недавно слышал, и следом тот же бойкий оклик. Дверь открылась, и на пороге возникла миниатюрная хозяйка с темными волосами. Она тут же защебетала:

– Как вы, Макс? Хорошо провели день? Саманта, поспешите. Мы будем у вашего коттеджа всего через несколько минут.

Женщина вздернула подбородок, цокнула языком и с демонстративным тщанием выпустила несколько колец дыма, после чего отпихнула хозяйку и выскользнула в ночь.

Еще долгое время спустя после ухода Саманты и сотрудников клиники под потолочными балками клубился дым, густой и удушающий, словно туман на болоте. Открыть окно и проветрить комнату Даниэль, однако, не осмеливался.

Он злился на себя, что ранее столь доверчиво взял и выложил все Саманте. И, конечно же, надо было реагировать поактивнее, когда он узнал ее в дверях. Вытолкать прочь да и захлопнуть дверь. Он должен быть быстрым, ловким и сильным.

Даниэль отыскал мобильник и позвонил Коринне.

38

Было раннее утро, и маленькая площадь пока еще утопала в тени горы. Колокольчик над дверью в булочную трезвонил не переставая из-за покупателей свежего хлеба, а какой-то мужчина в майке поливал на балконе цветы в ящиках. Деревушка казалась совершенно обычной, с ухоженными домами и трудолюбивыми жителями, мирно занимающимися своими делами.

Коринна в куртке с накинутым капюшоном сидела на краю колодца. Встретившись взглядом с Даниэлем, она едва заметно кивнула и тут же двинулась прочь с площади. Он последовал за ней по узким деревенским улочкам, затем поднялся по лестнице на торце здания. Через дверь почти под самым коньком крыши они вошли в темный узкий коридор, в котором оказалась еще одна дверь, на этот раз с кодовым замком.

– У тебя дверь понадежнее моей, – заметил Даниэль.

– Это потому, что я женщина.

Она впустила его в погруженное в полумрак просторное чердачное помещение с отделанными необработанной древесиной стенами и потолком да несколькими крошечными окошками.

– Ну, вот здесь я и живу, – объявила Коринна, обходя комнату и включая свет, главным образом настольные лампы и рождественские гирлянды.

Жилище ее оказалось весьма необычным. Стены украшали фантастические маски, куклы и афиши театральных представлений. Обстановку составляли накрытая индейским покрывалом кровать да кресла из красного драпа, островком маячившие посреди комнаты. Треть же помещения была переоборудована в миниатюрный спортивный зал – все как полагается, с гантелями, штангой, скамьями и большим зеркалом на стене.

Даниэль остановился и принялся разглядывать маски.

– Моя прежняя жизнь, – пояснила девушка. – И нынешняя.

Она указала на спортивный зал.

– Ладно, – продолжила она, прежде чем Даниэль успел что-либо спросить. – Значит, до тебя дошло, что нужно держать себя в форме. Тогда начнем с разминки.

Коринна стянула куртку и отбросила ее в сторону, оставшись в красной майке и трениках. Она подошла к снарядам, взяла скакалку и принялась размеренно прыгать.

– Ты можешь начать с велосипеда.

Даниэль старательно обошел мелькающую скакалку и уселся на велотренажер. Ему пришлось приложить определенные усилия, чтобы разогнать его. Несколько лет назад он уделял своей физической форме серьезное внимание, бегал и регулярно посещал тренажерный зал, однако из-за депрессии оставил привычку и больше уже к ней не возвращался.

– Чем занимался с нашей последней встречи? – осведомилась Коринна.

– Написал кое-какие письма, – пропыхтел Даниэль. – Отсюда же можно отправлять письма?

– Конечно. Просто оставь их на стойке регистрации в незапечатанных конвертах. Перед отправкой вся корреспонденция проверяется персоналом клиники на предмет соответствия.

– Соответствия?

– Естественно, в письмах не должно содержаться угроз и чего-то подобного. Еще нельзя слишком распространяться о Химмельстале. Официально это «специальная психиатрическая клиника», не более, и при общении с внешним миром нам следует придерживаться данного образа.

Коринна несколько раз высоко подпрыгнула, за один прыжок делая два оборота скакалки, затем вернулась к размеренному темпу.

– Далее, писать кому вздумается ты не можешь. Сначала адресата проверяют, и в некоторых случаях его могут и не утвердить. Кому ты написал?

– В службу регистрации населения и паспортный отдел в Швеции, – все так же задыхаясь, ответил Даниэль. – В шведское посольство в Берне. Хочу получить подтверждение своей личности. Точных адресов у меня нет, но я надеялся, что кто-нибудь мне поможет с ними.

Девушка разом остановилась и зашлась смехом.

– Эти письма никогда не покинут Химмельсталь.

– А что насчет входящей почты? Ее тоже просматривают?

– Конечно. Всё читают. И отправителя тоже проверяют.

– Странно. – Он прекратил крутить педали и теперь просто сидел на седле, восстанавливая дыхание.

– Что странно?

– Еще до моего приезда сюда Макс получил письмо. С явными угрозами.

Даниэль рассказал о послании брату от мафии.

– Ты видел само письмо? – поинтересовалась Коринна.

– Нет. Но я видел фотографию, которую они прислали. Избитой девушки.

– Совершенно очевидно, что по официальным каналам такое письмо прийти не могло.

– Как же оно тогда попало сюда?

– Откуда мне знать? Но в Химмельстале можно найти множество вещей, которым здесь точно не место.

Она повесила скакалку на стену.

– Наркотики, например? – предположил Даниэль.

– Тебе предлагали?

– Один мужик в столовой недвусмысленно дал понять, что у него есть что нюхнуть. И еще мне попадались люди явно обдолбанные.

– Саманта?

Да они точно следят друг за дружкой, подумал Даниэль. Кто видел Саманту у него в коттедже? Только хозяйки. Которые могли сообщить об этом Гизеле Оберманн. Которая потом передала Коринне на терапевтическом сеансе.

– Я подумал, что это ночной обход, – словно извиняясь, принялся объяснять он. – Она была чем-то хорошо так накачана. Но я почти сразу же выпроводил ее.

Коринну его рассказ, похоже, удовлетворил.

– В долине имеются наркотики, – признала она, обматывая кисть черным хлопковым бинтом. – Хотя и немного. Достаточно как для удовлетворения спроса, так и поддержания высокого ценника. Думаю, существующий оборот, точно рассчитанный по количеству потребителей среди населения такого объема, вполне может обеспечивать роскошную жизнь двум-трем дилерам.

– И кто они? Тот мужик в джинсовой жилетке?

– Это мелкий дилер. Но если ты прогуляешься по долине на запад, на правом склоне обнаружишь пару действительно шикарных домов. Причем их обитатели не заняты на какой-то особо важной работе. У них наверняка другой источник дохода.

– И кто там живет?

– В вилле на вершине склона живет Ковальски, а в той, что пониже, Сёренсен.

Ковальски и Сёренсен обычно играют в карты у бассейна, как уже знал Даниэль.

– Но как они доставляют сюда наркоту?

– Хороший вопрос. Все поставки в долину тщательно проверяются. В теории контрабанда невозможна.

– А руководство клиники в курсе о наркотиках?

– Несомненно.

– Почему же они тогда не остановят торговлю?

Коринна бросила на него удивленный взгляд.

– Как? Вызовут полицию? Привлекут к ответственности причастных? Накажут их? Они и так уже осуждены и наказаны. Свое получили. И теперь никакие суды и тюрьмы им не грозят. Суровее уже не накажешь. Только и остается, что вести педантичное научное исследование происходящего.

– Выходит, они изучают наркоторговлю, но не пресекают ее? – возмутился Даниэль.

Девушка обвязала вторую руку и закрепила бинт на липучке.

– Понятное дело, клинике наркотики здесь ни к чему. Но раз уж они есть, приходится учитывать их в исследованиях. Кто дилер, кто курьер, кто покупатель. Кто богатеет с торговли, кто беднеет. Используемый метод оплаты – деньги, вещи, услуги, проституция. Есть тут один социолог, Брайан Дженкинс, с рыжей бородкой такой. Вот он-то подобными вещами и занимается.

– И какие же у него исследовательские методы? Стоит рядом с блокнотиком, пока обтяпывают сделки? – хмыкнул Даниэль и снова принялся неспешно крутить педали.

– Расспрашивает резидентов у себя в кабинете. Общается с персоналом. Собирает информацию. Крупицу здесь, крупицу там. Некоторые резиденты способны оказать существенную помощь, если решат, что получат с этого какую-то выгоду.

– Стукачи?

– Вроде они называются информаторами.

– А что можно получить с передачи информации?

Девушка натянула боксерские перчатки.

– Например, положительную отметку в личном досье. Как-никак, поддерживать хорошие отношения с исследовательской командой здесь очень важно.

– Но вот от Ковальски или Сёренсена за это положительную отметку вряд ли можно получить.

– Вообще-то, угодить можно любому. Слушай, мы уже остываем. Давай-ка за дело. Можешь покачать пресс на скамейке.

Коринна принялась легонько боксировать по напольной груше. Даниэль зачарованно наблюдал за ее движениями. Перенеся вес с одной ноги на другую, девушка увеличила скорость и силу ударов. Деревянная подставка груши ритмично постукивала, а браслет из разноцветных камней Коринны брякал о манжету ее перчатки.

– Что с тобой такое? Никогда не видел боксирующую женщину, что ли?

– Уж точно не в браслете.

Она пропустила замечание мимо ушей и продолжила наносить удары. Даниэль вновь принялся крутить педали.

– Хочешь попробовать? – спросила Коринна через какое-то время.

Он с готовностью слез с велотренажера, и она обмотала ему кисти бинтами, после чего помогла натянуть перчатки, все еще влажные от ее пота, и застегнула липучки. Даниэль ощущал себя, словно мать надевает ему варежки перед зимней прогулкой.

Коринна продемонстрировала ему несколько ударов – джеб, правый и левый хук, апперкот.

– Кто научил тебя боксировать? – поинтересовался Даниэль.

– Я немного занималась еще до того, как здесь оказалась. Но, вообще-то, я самоучка. Само собой, в Химмельстале полно людей, которые могли бы улучшить мой уровень. Только я больше не хочу ни от кого зависеть. Мои тренировки – мой маленький секрет. Так лучше всего.

Даниэль ударил по груше, отскочил назад, когда она качнулась на него, и затем нанес удар снова.

– Эй! – обеспокоенно вскрикнула девушка. – Не раздолбай мне грушу. Мне и так было нелегко ее заполучить, и больше руководство клиники такой любезности мне не окажет. Так что полегче. Вот так. И во время удара закручивай тело. Хорошо.

Даниэль увлеченно продолжал и сумел войти в ритм, однако на деле боксирование оказалось занятием совсем нелегким, и довольно скоро он окончательно выдохся.

– Да у тебя талант, – прокомментировала Коринна. – Попроси в клинике перчатки. Тогда мы сможем заниматься спаррингом.

Даниэлю удалось издать смешок. Он задыхался, футболка его насквозь промокла от пота.

– А эти твои тренировки соседям не мешают? Наверняка шум вниз отдается, – заметил он, стягивая перчатки.

– Да я одна во всем здании. Нижний этаж служит складом для магазинов. А второй пока пустой. Здорово жить одной. С другой стороны, случись что со мной, моих криков никто и не услышит, – с улыбкой добавила она. – Хочешь потягать штангу или я позанимаюсь?

Даниэль поднял руки:

– Думаю, на сегодня с меня достаточно.

– Душ возле входной двери, – указала Коринна и устроилась на скамье со штангой.

Когда он вышел из ванной в полотенце, обернутом вокруг бедер, то обнаружил, что хозяйка уже приготовила кувшин ревеневого напитка со льдом и переоделась в махровый халат.

Теперь в душ отправилась Коринна, и Даниэль тем временем устроился на красном диванчике, налил себе напиток и принялся осматривать необычное жилище. На одном из стульев висела мокрая спортивная форма девушки. Поддавшись импульсу, он залез в правый карман ее треников и вытащил мобильник. Покосился на дверь в ванную и проверил список принятых сообщений. Таковой оказался совершенно пустым. То же самое и с отправленными. По-видимому, Коринна имела привычку сразу же стирать переписку.

В сохраненных тем не менее кое-что обнаружилось: одно-единственное сообщение от некоего абонента, обозначенного лаконичным «М». Даниэль прочел послание: «Мне хорошо, когда я вижу тебя. Береги себя». Отправлено 21 мая. Он оглядел комнату в поисках ручки, чтобы переписать номер, но тут шум воды в ванной прекратился, и он быстро сунул телефон обратно.

Вышла Коринна. Одной рукой она придерживала запахнутый халат, другой отжимала мокрые волосы.

– Значит, я единственный человек в Химмельстале, кого ты видела за физическими упражнениями? – брякнул Даниэль.

– Да, – ответила она, усаживаясь в кресло. Затем добавила: – Кроме Макса, конечно же.

Девушка налила себе ревеневый напиток и жадно осушила стакан.

– Вы вместе и занимались?

Коринна рассмеялась.

– Да ты, похоже, и вправду не особо знаешь брата. Он же ненавидел потеть. Самым напряженным спортом, который он себе позволял, была рыбалка.

Даниэль немного помялся и в конце концов спросил:

– Это, конечно же, не мое дело, но что за отношения у вас были?

– У Макса и меня? Что ж. Сказать, что мы были друзьями, все-таки нельзя. В Химмельстале друзей просто не может быть. Но мы часто проводили время вместе. Много разговаривали. Все началось в драматическом кружке, где я была режиссером. Мы ставили «Доброго человека из Сычуани». Сокращенная адаптация, в которой я была занята еще до того, как оказалась здесь. Макс играл летчика. Причем получалось у него здорово. Понимал меня с первого слова. Пожалуй, он мог бы стать прекрасным актером, если бы избрал этот путь. Постановка имела грандиозный успех, и впоследствии он частенько наведывался в «Пивную Ханнелоры», болтал со мной, пока я работала. Иногда после этого приходил со мной сюда.

Она заметила взгляд Даниэля и быстро пояснила:

– Мы не занимались сексом. Никого из нас к другому не тянуло. Просто сидели вот так же да разговаривали.

– Но ты все-таки осмеливалась приводить его к себе? Не ты ли наставляла меня никому не открывать? Значит, ты по-настоящему доверяла ему?

Коринна на секунду задумалась.

– Что ж, в некоторой степени я действительно рисковала. Но в Химмельстале риск риску рознь, и как раз когда Макс объявился в долине, риск этот все более и более перерастал в угрозу – угрозу сойти с ума. От подозрений, изоляции, анонимности. Мне так надоело сидеть здесь по вечерам в одиночестве. Сидеть да таращиться на остатки своей прежней жизни.

Она окинула взглядом афиши и маски на стене.

– Хотелось поговорить о себе, поделиться с кем-нибудь своими мыслями. Не то чтобы какими-то там глубокими или важными. Просто чтобы хоть кто-то знал, какая я есть. Такое желание у меня возникало на репетициях «Доброго человека», когда мы с твоим братом обсуждали пьесу. И я не стала подавлять это желание. Продолжила проводить с Максом время и приглашала к себе, чтобы можно было поговорить свободно, без лишних ушей, как в пивной. Он был таким занятным и милым. С ним было весело.

Даниэль вдруг ощутил укол ревности.

– А ты знала, что он поколачивал женщин?

Девушка кивнула.

– Гизела меня предупреждала. Но меня не сильно беспокоило, что он может меня убить. Уж лучше так, чем жить в постоянном одиночестве.

– Вы с Гизелой Оберманн, я погляжу, поддерживаете близкие отношения.

Какое-то время Коринна обдумывала ответ.

– Мне она нравится, – наконец заговорила она. – Думаю, и я ей нравлюсь. Но она врач. А с врачом нельзя говорить открыто. Подобные отношения абсолютно не равноправные. Я в полной ее власти. Одно неосторожное слово с моей стороны, и она отправит меня в Катакомбы.

Опять это название.

– Катакомбы?

– Я что, так и сказала? Это всего лишь химмельстальский жаргон. Означает более жесткое обращение.

– Например?

– Например, лишение привилегий. Лечение сильнодействующими препаратами. Тюремное отделение.

– Значит, здесь есть тюремное отделение?

– Обязательно. Если резидент становится буйным и опасным, его приходится изолировать от остальных. Запереть в камеру и накачивать наркотой. А иначе резиденты просто поубивают друг друга, и исследовать будет некого.

Коринна встала, достала из холодильника кувшин с ревеневым напитком и наполнила стаканы.

– А почему это называется Катакомбами? – поинтересовался Даниэль.

– Как ты знаешь, здесь когда-то находился монастырь. С тех времен только и сохранилось что кладбище прокаженных. Но самих монахинь на нем или в деревне не хоронили. Для них предназначался подземный склеп непосредственно под монастырем. Другими словами, под нынешней клиникой. Ну вот теперь и шутят, мол, проблемных резидентов туда и упекают, в Катакомбы. Химмельстальский юмор. Мне не следовало употреблять это слово.

– Коринна, тебя за что-то могут отправить в Катакомбы?

– Нет, так просто подчеркивается, что мы в полной власти врачей. Местный оборот, не стоит понимать его буквально. Но Гизела всего лишь мой психиатр и лечащий врач, вовсе не друг. Дружбы здесь не найдешь. Но если подворачивается возможность получить хоть немного человеческого общения, стараешься ее не упускать. Именно это я и делала.

– И делаешь и сейчас? Получаешь от меня человеческое общение?

Девушка удивленно рассмеялась.

– У меня теплится чувство, что впервые за все время своего пребывания в Химмельстале я могу надеяться на… нечто большее. Даниэль, я не доверяю тебе полностью. Как и ты мне. И это правильно. Еще рано. Но мы можем узнать друг друга лучше. А когда познакомимся поближе, может, научимся и доверять друг другу. И стать друзьями. Ты хотел бы стать моим другом?

Голос ее слегка дрожал, словно она просила о чем-то непомерном и боялась получить отказ.

– В плане выбора друзей я очень привередлив. Но из всех, кого я пока встречал в Химмельстале, у тебя самые высокие шансы на это.

Коринна просияла.