Текст книги "Роковое дело (ЛП)"
Автор книги: Мари Форс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
– Что ж, обязательно посмотрим. – Он жестом пропустил ее вперед в дверь. – До поры до времени.
Глава 10
– Как планируют провести похороны? – спросила Сэм Ника, когда они встали в глухой пробке на Конститьюшен-авеню.
– Его выставят при полном параде в Капитолии в Ричмонде на сорок восемь часов, начиная с пятницы. Далее, панихида в Национальном кафедральном в понедельник и похороны на Арлингтонском кладбище неделю или две спустя. Столько понадобится, чтобы все организовать.
– Я и не знала, что он ветеран.
– Четыре года в морфлоте после колледжа.
– Если можно, я хотела бы присутствовать с тобой на панихиде. На случай, если ты мне понадобишься узнать кого-нибудь.
– Конечно, сделаю все, что смогу.
– Спасибо. – Она хотела еще что-нибудь добавить, но поняла, что неожиданно язык присох к небу. После долгой неловкой паузы Сэм взглянула на Ника. – Я, э-э, признательна тебе, что помог разобраться в закулисной жизни сенатора и его отношениях.
– Ты уже поговорила с Натали?
Сэм мысленно пробежала список друзей, семьи, коллег и знакомых Джона.
– Не слышала о Натали. Кто она?
– Натали Джордан. Пару лет она была подружкой Джона.
– Когда?
Ник подумал.
– Я бы сказал, около двух лет до того, как он баллотировался в Сенат, и, возможно, год после приведения к присяге.
– Они плохо расстались?
– Они расстались. Я не знаю почему. Он не вдавался в подробности.
– Все же ты считаешь, что нужным упомянуть ее имя при расследовании убийства.
Ник пожал плечами.
– Ты рассердилась, что я не сказал тебе о влюбленности Крис. Натали долгое время была важна для Джона. Считай, единственная из известных мне женщин, которая была ему важна. Я просто подумал, что тебе нужно о ней знать.
– Где она сейчас?
– Вышла замуж за другого парня, работающего в Верховном суде. Думаю, они живут в Александрии.
– Сенатор с ней встречался?
– Иногда они сталкивались на мероприятиях Демократической партии в Вирджинии.
– У нее еще есть ключ от его квартиры?
– Наверное. Они там жили последний год, когда были вместе.
– Тебе нравилась Натали?
Ник откинул голову на спинку сидения.
– Не мой тип, но, кажется, Джон был с ней счастлив.
– Но тебе она нравилась?
– Не особенно.
– Почему?
– Она всегда считала меня выскочкой из низов. Мы раздражали друг друга. Наверное потому, что никак не помогал ей продвинуться в своих планах, она считала меня бесполезным.
– То, что сенатор встречался с такой личностью, кажется, противоречит тому портрету, что нарисовал ты и другие. С моей точки зрения, он не стал бы такую терпеть.
– Джон был ей ослеплен. Она поразительная… ну, если ты поговоришь с ней, увидишь, что я имею в виду.
– Что ты думаешь о его сестре и зяте? – Похоже, Ника поразил вопрос. – Какова его история? Ройса Гамильтона, то есть?
– Он тренирует лошадей. Один из лучших, насколько я слышал. Лизбет всю жизнь сходила с ума по лошадям. Джон всегда говорил, что брак сестры и Ройса предначертан на небесах.
– Какие-нибудь финансовые проблемы?
– Никогда о таких не слышал. Не то чтобы я вообще много прислушивался. Я виделся с ними по праздникам, когда случалось обедать в Лисбурге или то тут, то там на мероприятиях по сбору средств, но мы вращались в разных кругах.
– А в каких кругах вращались Гамильтоны?
– В кругах коневодов Лаудуна. Джон обожал племянников. Все время о них говорил, повсюду развешивал их рисунки.
– А что сенатор О’Коннор думает о том, что единственная дочь вышла замуж за лошадиного тренера?
– Ройс – умный парень. И главное – джентльмен. Сенатор смог оценить эти качества в потенциальном зяте, хотя тот не имел ни докторской степени, ни адвокатского звания и не был политиком. И кроме того, Лизбет влюбилась в него по уши. И ее отцу хватило ума понять, что ничего тут не поделаешь.
– А что насчет нее? Не мог ли у нее быть конфликт с Джоном?
Ник помотал головой.
– Она полностью и безоговорочно предана Джону. Была лучшей участницей кампании и сборщицей средств. – Он хмыкнул. – Джон звал ее Таран. Никто не мог ей отказать, когда она выезжала на агитационную тропу за младшенького братика. Она ни за что не стала бы его убивать. – И повторил настойчиво: – Ни за что.
– У нее был ключ от его квартиры в «Уотергейте»?
– Очень похоже. Любой в семье пользовался ей, когда бывал в городе.
– Эта квартира имеет больше ключей, чем какой-то мотель.
– Похоже, Джон раздавал ключи всем знакомым, не задумываясь.
– Еще он единственный в мире имел ключ от твоего дома. Какая ирония, ты не находишь?
– Он вел более насыщенную жизнь.
– Расскажи мне о своей жизни, – поддавшись импульсу, попросила Сэм.
Ник поднял темную бровь.
– Это кто спрашивает? Женщина или полицейский?
Сэм в момент оценила его живой ум, вспомнив, как привлекла ее эта черта, когда они впервые встретились, и призналась:
– И та и другая.
Ник пристально смотрел на нее, и хотя Сэм не отрывала глаз от дороги, чувствовала жар его взгляда.
– Я работал. Много работал.
– А когда не работал?
– Спал.
– Любому, не только мне, такое покажется скучным.
Он сверкнул веселой кривой ухмылкой, которую она поймала краем глаза.
– Стараюсь пару раз в неделю посещать тренажерный зал.
Судя по рельефной мускулатуре, к которой Сэм прижимали вчера вечером, Ник с толком использовал посещение тренажерного зала.
– Ну и? Ни жен, ни подружек, ни личной жизни?
– Ни жен, ни подружек. Играю с несколькими парнями в баскетбол по воскресеньям, когда могу. Иногда после игры ходим выпить пива. Прошлым летом входил в Лигу Конгресса по софтболу, но больше пропустил игр, чем участвовал. О, и примерно каждый месяц обедаю с семьей отца в Балтиморе. Вот и все примерно.
– Почему ты не женился?
– Не знаю. Просто никак не получалось.
– Наверняка попадался кто-нибудь, на ком ты мог бы жениться.
– Да была одна девушка…
– И что случилось?
– Она не ответила на мои звонки. – Лишившись дара речи, пораженная Сэм уставилась на него. – Ты спросила, я ответил.
Оторвав от него взгляд, она прибавила газу, проехала последний перекресток и свернула на общественную стоянку. И резко бросила:
– Зачем ты мне это сказал? Ты же не имел в виду ничего такого.
– Нет, имел.
Она въехала на стоянку и слету вогнала машину на парковочное место.
Ник схватил Сэм за руку, не давая выйти.
– Остынь, Сэм.
– Не приказывай мне. – Она выдернула руку. – И побереги свои нежности для того, кто на них купится. Я тебе ни чуточки не верю.
– Если бы не верила, то сейчас бы так не злилась.
– Ты хочешь знать, что случилось с твоим другом?
В одно мгновение веселье в глазах сменилось яростью.
– Конечно, хочу.
– Тогда тебе придется прекратить так себя вести со мной, Ник. Ты меня в узлы скручиваешь и отвлекаешь от дела. Мне нужно сосредоточиться, на сто процентов сосредоточиться на расследовании, а не на тебе!
– А когда ты не на дежурстве? – Лукавая улыбка вернулась, но не прогнала грусть из глаз. – Могу я скручивать тебя в узлы?
– Ник…
Уставившись на унылое здание Национальной безопасности, он вздохнул:
– Мы почти на месте и сейчас заберем родителей Джона, повезем их смотреть, как он лежит на холодном столе, а я только и могу думать, как сильно мне хочется поцеловать тебя. Какой я после этого друг? Ему или тебе?
В тоне звучало столько грусти и горечи, что Сэм немного смягчилась.
– Ты был ему отличным другом, и последние двадцать четыре часа, исключая поцелуи, ты мне тоже очень помог. Можем мы так и остаться друзьями? Пожалуйста.
– Я стараюсь, Сэм. В самом деле, стараюсь, но не могу ничего с собой поделать – меня невероятно тянет к тебе. И знаю, что ты так же себя чувствуешь. Как шесть лет назад. Сильно, как и я. И все еще чувствуешь, как бы ты не хотела. Если бы мы встретились при иных обстоятельствах, можешь с уверенностью сказать, что то же самое не произошло бы между нами?
– Мне нужно идти. – Решительный тон скрыл ее смятение. – Меня, наверное, ждут родители сенатора, и я не хочу затягивать для них процедуру. Ты идешь?
– Да. – Ник открыл дверь. – Иду.
***
Внутри их встретил Фредди.
– О’Конноры уже здесь. – Он показал на закрытую дверь в конференц-зал. – И демократы от Вирджинии, с которыми сенатор обедал вечером перед убийством.
Сэм переводила взгляд с одной двери на другую.
– Ты не отведешь мистера Каппуано и О’Конноров посмотреть на сенатора? Пожалуйста.
– Без проблем.
Она положила ладонь на руку Фредди и прошептала:
– Во всей деликатностью.
– Конечно, босс. Не беспокойся.
– Я догоню тебя, – обратилась Сэм к Нику.
Он кивнул и последовал за Фредди в комнату, где уже ждали О’Конноры с дочерью и мужчиной, который, как полагала Сэм, был Ройсом Гамильтоном. Мельком взглянув, она отметила, что супруги О’Конноры за ночь сильно постарели.
– Сенатор и миссис О’Коннор, мой напарник, детектив Круз, сопроводит вас посмотреть на сына. Я присоединюсь к вам через несколько минут.
– Спасибо, – поблагодарил Грэхем.
Глубоко вздохнув, чтобы настроиться на нужный лад и выбросить из головы резкий разговор с Ником, Сэм вошла в комнату, где в ее ожидании сидели двое мужчин. Она решила, что им обоим около семидесяти.
При ее появлении они встали.
– Джентльмены, – сказала Сэм, пожимая им руки. – Я детектив-сержант Сэм Холланд. Признательна, что вы пришли.
– Мы просто опустошены, – с медлительностью произнес Джадсон Нотт, представившийся председателем Вирджинского отделения Демократической партии. – Сенатор О’Коннор был дорогим другом для нас и всего содружества.
– Мистер Нотт, мне не нужны громкие политические фразы, я хочу знать, как сенатор провел последние несколько часов.
– Мы встретились с ним на обеде в «Олд Эббит Грилл», – сообщил Ричард Маннинг, вице-председатель.
– Как часто вы обедали вместе?
Мужчины обменялись взглядами.
– Раз в месяц или около того. Мы предложили перенести встречу на другое время, поскольку у него было голосование на следующий день, но он заявил, что команда все держит под контролем, и у него есть время пообедать.
– Каким он вам показался?
– Усталым, – не колеблясь, ответил Маннинг.
Нотт согласно кивнул:
– Сказал, что последние две недели работал по двенадцать-четырнадцать часов в сутки.
– О чем вы говорили за обедом?
– О планах кампании, – сообщил Нотт. – В следующем году у Джона намечались перевыборы, и хотя он был бесспорным кандидатом на победу, твердых гарантий у нас не имелось. Мы настраивались вести кампанию несколько месяцев, а теперь… – Его голубые глаза затуманились, а голос упал. – Такая трагедия.
– Во сколько вы расстались?
– Я бы сказал, около десяти, – ответил Нотт.
– И куда он отправился потом?
– Заявил, что едет прямо домой и ляжет спать.
– Кто займет его место в Сенате?
– Зависит от губернатора, – ответил Маннинг.
– Нет первоочередных кандидатов?
Нотт покачал головой.
– Если честно, мы об этом не говорили. Мы сейчас в состоянии крайнего шока. Сенатора О’Коннора любили. Представить не можем, что кто-то захотел причинить ему вред.
– Никто в партии не завидовал его успеху или не метил на его место?
– Только его брат, – презрительно заметил Маннинг. – Он оказался сплошным разочарованием.
– Хватило бы ему зависти, чтобы убить сенатора?
– Терри-то? – Нотт нервно оглянулся на дверь, словно испугавшись, что О’Конноры могут его услышать. – Сомневаюсь. Ему бы потребовалось вытащить голову из своей задницы больше, чем на пять минут.
– Как у всякой семьи, у О’Конноров свои проблемы, – сказал Маннинг. – Но все члены семьи дружны. Терри мог завидовать Джону, но не доставил бы горя матери. – Сочувственно покачав головой, добавил: – Бедная Лейн.
– Мы видели их, – сообщил Нотт. – Сердце разрывается.
– Спасибо, что пришли. – Сэм вручила им свою карточку. – Если вспомните что-то еще, хоть незначительную деталь, дайте знать.
– Хорошо, – пообещал Маннинг. – Сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь поймать этого монстра, учинившего такое.
– Спасибо.
Сэм проводила их взглядом и направилась в морг.
Глава 11
Входя за О’Коннорами в холодную, пахнущую антисептиком комнату, Ник думал, что подготовился как следует. После того, что увидел вчера, он справится с чем угодно.
Однако, ничего не смогло подготовить его к виду Джона, бездыханного, бледного, как воск, ушедшего. И ничто не подготовило его к реакции Лейн.
Один взгляд на лицо сына – и она свалилась бесформенной, лишенной костей тряпкой. Все случилось столь быстро, что никто не успел вовремя подхватить мать Джона и не дать удариться головой о бетонный пол.
– Господи Иисусе! – вскричал Грэхем, падая на колени. – Лейн! Милая, ты слышишь меня?
– Мамочка. – Слезы катились по лицу Лизбет. – Мамочка, очнись.
Миновало несколько напряженных минут, прежде чем глаза Лейн распахнулись.
– Что случилось?
– Ты упала в обморок, – сказала Лизбет. – Как считаешь, ты можешь сесть?
– Мне нужно выйти. Уведи меня отсюда, Лиззи.
Лизбет и Ройс помогли матери подняться. Не глядя на тело на столе, они вывели ее из комнаты.
– Вы в порядке, сенатор? – спросил Ник, когда они остались одни.
С посеревшим лицом и трясущимися руками Грэхем О’Коннор не мог оторвать глаз от белой повязки, что скрывала на шее рану, положившую конец жизни его сына, хрипло прошептав:
– Знаешь, это так неправильно.
– Сэр?
– Стоять над телом своего ребенка. Это неправильно.
У Ника перехватило горло.
– Я сожалею. Если бы я мог что-нибудь сказать…
Он понизил голос, чтобы присматривавший за дверью детектив Круз их не слышал.
Неуверенной походкой Грэхем подошел и погладил густые белокурые волосы сына.
– Кто мог сотворить такое? Как мог кто-то так сильно ненавидеть моего Джона?
– Я не знаю.
Ник смотрел на мертвого друга, желая найти ответы, которые были им так отчаянно нужны.
– Ты думаешь, это мог быть Терри?
Потрясенный, Ник прошептал.
– Сенатор…
– Он так и не смог смириться с тем, что случилось. Он обижался на Джона, может, даже ненавидел за то, что тот занял место, которое Терри считал своим.
– Он бы никогда не убил Джона.
– Хотелось бы мне верить. – Несчастными глазами Грэхем посмотрел на Ника. – Если все-таки Терри… Это убьет Лейн.
Ник лишь мог вообразить, каково тогда будет Грэхему.
– Хм, простите, – прозвучал позади них голос Сэм. – Прошу прощения, что прерываю…
Ник подумал, не услышала ли она их разговор о Терри?
– Вам что-нибудь нужно, сенатор? Не хотите ли присесть на минуту? Я могу принести стул…
Лицо Грэхема окаменело, когда он повернулся к Сэм.
– Вы можете сказать мне, что нашли того, кто сделал это с моим сыном.
– Хотела бы, да не могу, – ответила она. – Скажу только, что мы день и ночь ведем расследование. Если хотите, пойдемте в конференц-зал, я расскажу, как далеко мы продвинулись.
Сенатор снова повернулся к сыну, погладил его волосы. Покрасневшие глаза наполнили слезы.
– Я люблю тебя, Джонни, – прошептал он, наклоняясь и целуя Джона в лоб. Плечи отца затряслись, и он схватился за простыню, укрывавшую грудь сына.
Ник никогда не видел такого неприкрытого проявления горя. Помедлив секунду, он положил руку сенатору на плечо. Старик сгорбился над сыном, пока Ник осторожно не поднял его.
– О Господи, Ник, – всхлипывал Грэхем, припав лицом к груди Ника. – Что мы будем без него делать? Что?
Ник обнял его за плечи.
– Не знаю, но мы как-нибудь разберемся. Мы справимся. – Он поднял взгляд и увидел, что Сэм с крайней неловкостью, отражавшейся на ее лице, наблюдает за ними. И, смущенный собственными слезами, переключил внимание на сенатора. – Почему бы нам не позволить сержанту Холланд ввести нас в курс расследования?
Грэхем кивнул и освободился от объятий Ника. Не отрывая от сына долгого, разрывавшего сердце взгляда, О’Коннор направился к выходу.
Вытерев лицо, Ник последовал за ним.
Сэм проводила их в конференц-зал, где Лизбет и Ройс сидели по обе стороны от бледной изможденной Лейн. Кто-то принес ей стакан воды и упаковку льда, приложить к голове.
Грэхем подошел к жене, взял за руки и заключил в объятия.
Ник не мог смотреть. Он просто не мог вынести вида переполнявшего их ужаса. Развернувшись на пороге, он вышел из комнаты.
– Я… э… подожду секунду, – услышал он, как сказала Сэм, следуя за ним.
В коридоре она присоединилась к Нику, стоявшему, прислонившись головой к бетонной стене.
– Ты в порядке?
– Был, – со вздохом признался он. – Я много потрудился над тем, чтобы убедить себя, несмотря на то, что вчера увидел, дескать, он в Ричмонде или на ферме. Но после вот этого, после того, как увидел его вот так…
– Отрицание больше не срабатывает.
– Не срабатывает.
Из конференц-зала слышалась тихая речь и всхлипы.
– Никогда прежде я не чувствовал, что не принадлежу к ним. Ни разу за все годы, что знал их… до этого… до этого момента… – Голос сорвался, и Ник удивился, когда Сэм тронула его за руку.
– Они любят тебя, Ник. Видно невооруженным глазом.
– Джон был ниточкой, которая связывала меня с ними. Сейчас она оборвалась. – Голова болела, глаза жгло. Неловко ощущая себя из-за этого нехарактерного приступа жалости к себе, но нуждаясь в Сэм как никогда ни в ком не нуждался долгое время, Ник вздохнул. – Он ушел… и моя работа… все.
Сэм сжала ему руку и резко отдернула, когда из-за угла появился Фредди.
Тот, почувствовав, что, кажется, что-то прервал, замешкался и выжидательно посмотрел на Сэм, ожидая инструкций.
– Им нужна минута передышки, – сказала она. – Не сделаешь одолжение, не принесешь мистеру Каппуано воды?
– Не надо, – запротестовал Ник.
Кивком Сэм отослала Фредди.
– Тебе не стоило…
– Это всего лишь вода, Ник.
– Спасибо. – Он внимательно глядел на нее. – Как ты выдерживаешь?
– Я устаю.
– И?
– И что?
– Помимо этого.
Она опустила глаза и пнула узким носком модных черных ботинок плитку.
– Я злюсь. Когда вижу людей вот такими, – она кивнула в сторону конференц-зала. – И других таких же. Когда с ними случается что-то вроде этого, когда их жизнь навсегда меняется. Это меня достает. Сильно достает.
– Ты переживаешь. Поэтому-то ты такой хороший коп.
– Последнее время мало кто зовет меня хорошим копом.
Взяв Сэм за руку, Ник увидел, что напугал ее своим неприкрытым проявлением эмоций.
– Я не хотел бы никого другого для расследования по делу Джона. Никого.
И удивил, поцеловав тыльную сторону ладони и отпустив руку.
Не успела Сэм сделать ему выговор за такое рискованное проявление нежностей на публике, как вернулся с бутылкой холодной воды Фредди.
– Спасибо.
– Можно вас на пару слов, сержант? – спросил напарник.
– Конечно, – ответила Сэм. И кивнула Нику: – Скажи им, что мы сейчас будем.
***
Сэм последовала за Фредди в конференц-зал напротив и прикрыла дверь.
– Я знаю, что ты собираешься сказать. Это не то, что ты думаешь.
– Совесть гложет, сержант?
Поскольку напарник сопроводил слова поддразнивающей улыбкой, она не стала напоминать, что на голову выше его по званию, и обвинение в нарушении субординации плохо отразится на записи в личном деле.
– Ничуть.
– Пришли финансовые отчеты на всех основных членов семьи.
– Ну и…?
– Ройс Гамильтон по уши в долгах.
От всплеска адреналина у Сэм подпрыгнуло сердце.
– Именно сейчас?
– Дом полностью заложен, на имущество наложен арест.
– А его дети – вероятные наследники О’Коннора. Очень интересно.
– Мы также обнаружили регулярные месячные выплаты в сумме трех тысяч долларов с личного счета сенатора женщине по имени Патриция Дональдсон. Я запустил имя и получил сотни ссылок, которые проверяют несколько человек.
– Мы можем спросить у родителей сенатора, кто она такая.
– В-третьих, токсикология О’Коннора чистая, кроме небольшого количества алкоголя в крови, о котором мы уже знаем. Никаких препаратов, ни по рецепту, ни иных.
– Ладно, хорошо, – сказала Сэм, направляясь к двери. – Одной заботой меньше.
– Погоди, – позвал Фредди. – Я не закончил.
Она махнула рукой, чтобы он продолжал.
– Нашли на его компьютере порно. Целую кучу.
– Детское?
– Так далеко не зашло, но порно жесткое.
Она провела рукой по волосам.
– Боже, кто бы мог поверить, что сенатор Соединенных Штатов станет так рисковать?
Фредди нахмурился при упоминании имени Господа.
– Ты полагаешь, это что-то даст расследованию?
– Не знаю. Надо подумать. Есть известия об ордере на обыск машины и квартиры Кристины Биллингс?
– Только что проверял, когда ходил за водой, пока нет.
– Что, черт возьми, так долго тянут? – возмутилась Сэм. – Если у нас не будет ордера к тому времени, как мы закончим с родителями, я подключу шефа.
– Что насчет Гамильтона?
– Как только мы удалим оттуда жену и родственников, то возьмемся за него.
Глаза Фредди загорелись от предвкушения:
– Хороший коп, плохой коп?
– Если надо будет.
– Можно, я буду плохим на этот раз? Ну пожалуйста!
Сэм пронзила его испепеляющим взглядом, словно говорила «только попробуй».
– Я никогда не бываю плохим копом,– недовольно проворчал Круз. – Это нечестно.
– Подрасти, Фредди, – бросила она ему через плечо, идя по коридору к О’Коннорам. Прежде чем открыть дверь, Сэм на секунду замешкалась, чтобы собраться и спрятать все эмоции. Она ценила, что Фредди очень хорошо улавливал ее настроения, чтобы лишний раз не спрашивать, что она делает и зачем. – Готов?
Тот кивнул.
Сэм открыла дверь.
– Простите, что заставила ждать.
Детектив изо всех сил старалась избегать смотреть прямо на четыре искаженные горем лица, пока посвящала присутствующих в то, что известно полиции, опуская сведения, которые могли бы повредить расследованию.
– Так вы говорите, что спустя два дня у вас нет абсолютно ничего? – возмутился Грэхем.
– У нас есть несколько подозреваемых, к которым мы собираемся присмотреться поближе, – сообщила Сэм. В комнату вошел шеф. Она кивнула ему и снова обратилась к О’Коннорам. – Хотелось бы вам сказать больше, но мы трудимся изо всех сил и так быстро, как можем.
– Я знаю тебя много лет, Джо, – повернулся к шефу полиции Грэхем. – Мне нужны лучшие силы, какие у тебя есть.
Шеф Фарнсуорт посмотрел на Сэм.
– Ты уже их имеешь. Я полностью доверяю сержанту Холланд и детективу Крузу, так же как и команде за их спиной.
– Как и я, – тихо добавил Ник, который стоял, прислонившись к стене. Сенатор и его жена повернулись к нему. Не отрывая взгляда от Сэм, Ник признался: – Я знаю сержанта Холланд шесть лет. Нет более преданного делу и скрупулезного человека.
Пока Сэм с трудом пыталась подавить изумление, потрясенная этой неожиданной поддержкой, сенатор долгое время буровил Ника взглядом, прежде чем встать и подать руку жене.
– В таком случае нам стоит дать вам возможность вернуться к работе. Мы рассчитываем, что вы будете продолжать держать нас в курсе.
– Даю слово, сенатор, – заверил Фарнсуорт. – Я провожу вас.
– Прежде чем вы уйдете, – вмешалась Сэм, – можно вас спросить: кем приходится вашему сыну Патриция Дональдсон?
Грэхем и Лейн обменялись взглядами, которые ничего не выражали.
– Она была другом Джона, – ответил О’Коннор.
– Со старших классов, – добавила Лейн.
– Другом, которому он платил ежемесячно три тысячи долларов?
– Джон был взрослым человеком, сержант, – заметил Грэхем, однако его явно не удивило упоминание о выплатах. – Что он делал со своими деньгами, его дело. Он перед нами не отчитывался.
– Где она живет? – спросила Сэм.
– Думаю, в Чикаго, – ответил сенатор.
Интересно, подумала Сэм, что О’Коннор-старший, ни секунды не сомневаясь, назвал точное местонахождение подружки сына. Подружки, слава богу, почти восемнадцатилетней давности. Мелькнула было мысль нажать на него посильнее, и Сэм, скорее всего, так бы и поступила, не будь в комнате начальника. В конце концов, она решила заняться этой информацией с другого конца.
– Если это все, я хотел бы отвезти домой жену, – пронзив взглядом детектива, заявил сенатор.
– Мы понимаем, что у вас сейчас крайне тяжелое время, но, возможно, у нас еще будут вопросы к вам, – предупредила она.
– Наши двери всегда открыты, – сказал Грэхем, помогая жене подняться со стула.
Лизбет и Ройс встали вместе с ними.
– Мистер Гамильтон, – обратилась Сэм. – Можно вас на минуту, пожалуйста?
Ройс стрельнул глазами в сторону жены.
– Иди, папа. – Лизбет поцеловала родителей. – Забирай маму домой. Мы подъедем попозже.
После того как Грэхем и Лейн с шефом Фарнсуортом и Ником, последовавшим за ними, оставили конференц-зал, Сэм повернулась к Лизбет.
– Нам хотелось бы поговорить с вашим мужем с глазу на глаз, миссис Гамильтон.
Высокий голубоглазый, привлекательный какой-то грубоватой красотой, Ройс обнял Лизбет за плечи.
– Все, что вы можете сказать, может быть сказано при моей жене.
Сэм глянула на Фредди, и тот дал ей распечатку, в которой детально представало финансовое положение Гамильтонов.
– Очень хорошо. В таком случае, возможно, вы сможете объяснить, как вам удалось задолжать почти миллион долларов?
Только потому, что стояла близко, Сэм заметила, как Гамильтон крепко сжал жене плечо.
– Несколько неудачных вложений, – процедил он, скрипнув зубами.
– Каких вложений?
– Две лошади, которые не оправдали свой потенциал, и связанная с судебным процессом сделка с землей.
– Мы справляемся, – заверила его жена.
– Заложив дом?
– Наряду с другими вещами, – ледяным тоном ответила Лизбет.
– Какими?
– Мы обдумываем ряд мер, – ответил Ройс и неохотно добавил, – включая банкротство.
– Вы думаете, мы поверим, что дочь мультимиллионера на грани банкротства?
– Это не имеет отношения к отцу, сержант, – резко возразила Лизбет. – Это наши проблемы, и мы справляемся сами.
– Ваши дети наследуют состояние вашего брата?
Лизбет открыла рот.
– Вы считаете… – Лицо покраснело, глаза наполнились слезами. – Вы намекаете, что мы имеем какое-то отношение к тому, что случилось с Джоном?
– Я спрашиваю, являются ли ваши дети наследниками, – повторила Сэм.
– Понятия не имею, – ответила Лизбет. – Мы не посвящены в условия завещания.
– Однако сенатор был близок с вашими детьми?
– Брат обожал их, а они его. Они очень переживают из-за его смерти. И вы думаете, что мы бы сделали им такое – ему такое – ради денег?
– У него они были, а вам они нужны, – пожала плечами Сэм.
Дрожа от гнева, Лизбет сбросила руку мужа и подступила к Сэм. Низким от бешенства тоном она произнесла. – Да стоило мне лишь попросить, он дал бы мне все. Все. Не было никакой нужды ни мне, ни Ройсу убивать его.
– Тогда почему вы не попросили? Не попросили помощи у него?
– Потому что это наша проблема, наше дело. Кроме мужа и детей, никого в мире я не любила больше, чем Джона. Если вы думаете, что мой муж или я убили его, – давайте, докажите. А теперь, если это все, мне нужно позаботиться о родителях.
– Никуда не уезжайте, – уже им в спину предупредила Сэм. А когда супруги ушли, Сэм обратилась к Фредди: – Твои впечатления?
– «Погибели предшествует гордость, и падению – надменность». (Книга притчей Соломоновых, гл.16, стих 18 – прим. пер.)
– В точности мои мысли. Они скорее объявят себя банкротами, чем позволят семье узнать о своих неприятностях.
Открылась дверь, и в комнату вошел шеф.
– Что там с зятем?
– Ничего, – окончательно придя к решению, заявила Сэм. – Связали болтающийся конец.
– Ты что, знаешь Ника Каппуано? – спросил начальник.
Сэм откашлялась.
–Технически, да. Встречалась с ним однажды, шесть лет назад. До вчерашнего дня его не видела. Он оказал огромную помощь в расследовании.
– Впечатляющая демонстрация поддержки от того, кого ты едва знаешь.
Сэм пожала плечами:
– Кажется, сенатору именно это нужно было слышать.
– Действительно. – Шеф сощурил глаза и подозрительно посмотрел на нее. – Вы не хотите мне еще что-нибудь рассказать, сержант?
Он давал ей возможность очистить совесть. Однако если Сэм расскажет ему, что спала с Ником, что замешаны чувства – тогда и сейчас – ее снимут с дела и, возможно, уволят из полиции. Слишком большой риск.
– Нет, сэр, – не моргнув глазом, заявила Сэм.
– От меня помощь требуется?
– Мы ждем ордер на обыск машины и квартиры Биллингс. Если бы вы могли нажать и ускорить процесс, мы были бы признательны.
– Проверю, чтобы сделали. – Шеф было пошел, но обернулся: – Арестуйте кого-нибудь, сержант. Поскорее.
– Стараюсь изо всех сил, сэр.
