355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Маргарита Дорогожицкая » Стихия страха (СИ) » Текст книги (страница 17)
Стихия страха (СИ)
  • Текст добавлен: 17 марта 2017, 19:30

Текст книги "Стихия страха (СИ)"


Автор книги: Маргарита Дорогожицкая


Жанр:

   

Разное


сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Камилли стоял возле святыни, разглядывая повреждения. Лука приблизился ко мне. Его лицо было перекошено страхом. Я улыбнулась ему, мечтая ощутить на языке вкус его крови вместо собственной.

– Давай, Лука, – я быстро подобрала с пола брошенный черепок кувшина и рассекла себе руку.

Профессор не смотрел в нашу сторону. Он нагнулся, собирая с пола осколки камня, как будто мог вернуть их на место. Фарид отступил в сторону, давая дорогу Луке. Тот подошел еще ближе и уставился мне в глаза, врываясь в мой разум. А я и не думала его закрывать, щедро распахнув ему навстречу всю память. Пусть наслаждается, особенно милыми воспоминаниями о подвале колдуна.

– У меня нет страхов, Лука. Давно уже нет. Ничего не осталось. Извини. А ты? Чего боишься ты?

Лука дернулся назад, но я уже выставила вперед рассеченную ладонь, залитую кровью.

– Тебе нравится? – прошептала я, сметая остатки собственного разума и смешивая его с чужим. Таким отвратительно податливым...

... Раздражающий смех брата... Игра, оберну вшаяся смертью... Кровь на руках... Страх и вина... Окрик матери ... Удары хлыста по спине... Кровь... М учительный страх наказания ... Опять кровь... Белое лицо матери... Никто больше не винит ... Но почему же чужая кровь?.. Снова и снова... Лицо профессора... Обещание защиты... И опять кровь... А потом чужие страхи... становящиеся собственными... Калейдоскоп лиц... Профессор Грано... Кровь на его ладони... Вонь мокрой псины... Страх собак... ставший смертельным... Снова кровь... Смерть родителей... Острый запах крови... Вина и беспомощность... Опять кровь... Море крови... Багровая тьма...

Я вынырнула из разума Луки, с трудом собирая капли собственного. Несчастный безумец вызывал чужие страхи, жертвуя частью собственной души. И эти страхи капля за каплей в нем накапливались, и сейчас уже пора... Пора пустить ему кровь...

– Посмотри на свои руки, Лука, – прошептала я, чувствуя, как изменился мой голос, стал чужим и противным. – Ты убил своего братика. Как ты мог? Ты виноват.

Лука оторвал безумный взгляд от моей кровоточащей ладони и перевел его на собственные руки. На них стала выступать кровь.

– Зачем ты убил его? Я должна тебя наказать... Зачем ты убил меня, свою мамочку? Ты опять виноват... Посмотри внимательно, ты видишь, твоя кровь требует наказания?

Из носа Луки хлынула кровь, он попытался зажать ее ладонью. Профессор ничего пока не замечал, собирая осколки. А Фарид мне не мешал. Я приблизилась к Луке, провела ладонью по его рту, поднеся его кровь к своим губам.

– Ты можешь исправить все. Искупить собственной кровью... Всей кровью... Когда в тебе не останется ни капли, ты будешь прощен... Ты же этого хочешь? Избавиться от страха и вины...

Лука беззвучно открывал рот, истекая кровавыми слезами, а я упоенно поглощала его разум, впитывая его весь без остатка. Но как же мало... Хочу еще... Лука всхлипнул и упал на пол, его тело дернулось в луже крови и застыло... Камилли обернулся на шум и побледнел, бросился к Луке.

– Фарид! Помоги! Что ты стоишь!

Охранник застыл столбом, мучительно нахмурив лоб. Но мне уже было мало... Так мало... Я двинулась к Камилли.

– Какая на вкус ваша кровь, профессор?

Он оторвал взгляд от Луки и побледнел, поднеся руку к горлу. Из его рта хлынула темная горячая кровь.

– Стой! Или убью, – прорычал Фарид, заступая мне дорогу с клинком. Я ухмыльнулась, и его руки начали сочиться кровью.

– Лидия, прекратите!

Окрик инквизитора вдруг нарушил равновесие в моей реальности. Я нахмурилась и покачнулась, переведя взгляд на Кысея.

– Вы не в себе, остановитесь, слышите? – я смотрела, как шевелятся его губы, а звуки складываются в слова, чей смысл был так бесконечно далек от меня. Кровавая пелена стекала с меня, заполняя тело и разум иной жаждой. Я ухмыльнулась в предвкушении. Фарид сгреб бесчувственного профессора в охапку и стал баюкать, словно ребенка, его взгляд был неживым. Я двинулась к инквизитору, чтобы наконец получить то, ради чего сюда пришла.

– Вы его убили, – прошептал Кысей, не в силах отвести взгляда от мертвого Луки.

Я впилась в губы инквизитора жадным поцелуем. Он отшатнулся и упрямо стиснул зубы, приведя меня в ярость. Я влепила ему пощечину, схватила его за подбородок и прошипела, глядя в глаза:

– Я не буду с вами церемониться, как профессор, – и впечатала его в жаровню, прижавшись к нему всем телом и перехватив его за волосы. Теперь я уже не целовала, а яростно мучила его красивые губы, терзая и кусая их, упиваясь сладостью выступившей крови, пытаясь проникнуть глубже. Но не получала желаемого... Жажда пожирала меня изнутри, каждый вдох горел в горле... Почему?.. Я могла растерзать его тело, но не могла насытиться... не могла остановиться... Я зарычала, разрывая на нем рубашку, жадно шаря по его груди и оставляя на ней кровавые разводы со своей ладони.

– Вы не в себе, слышите? Вы под действием напитка... – голос Кысея выворачивал наизнанку. – Развяжите мне руки... Да прекратите!..

Я рванула остатки рубашки на его плечах, запуталась в мантии, слишком плотной... Потом впилась ему в шею, чувствуя бешеное биение его крови под кожей, у себя под языком и зубами, царапая ногтями ему плечи, зверея от его запаха... Почему он не отвечает?

– Я получу вас... Вы мой... Или убью... Горло перегрызу...

Я прижалась к нему всем телом и потерлась, словно голодная кошка. Руки дрожали, зрение туманилось, каждый вдох давался с трудом, сердце заходилось в сумасшедшем ритме... Но я упрямо желала почувствовать отклик его плоти, поэтому добралась до пряжки ремня и рванула ее на себя...


Глава 10. Инквизитор Тиффано


Лидия совсем обезумела, превратившись в бешеного, алчущего крови зверя. Меня мутило от запаха крови, которая была повсюду. Фарид в исступлении раскачивался над телом профессора. Мертвого? Я лихорадочно пытался собраться с мыслями, не обращая внимания на жестокие ласки Лидии. Она вновь впилась мне в губы и потянулась к ремню брюк.

– Развяжите мне руки, – попросил я, но губы плохо слушались, нижняя была прокушена до крови.

Она лишь зарычала, жадно дернув за ремень, и мне стало совсем плохо. В горле пересохло от страха. Отвар профессора должен был свалить ее с ног, там был алкоголь. Но что еще он туда намешал? Опиум и травы. А если там была кошачья трава, сильнейший возбудитель, то... Я судорожно сглотнул. Ее одержимость мною не оставляла мне ни единого шанса. Если только...

– Лидия, вы хотите, чтобы я вас обнял?

Она замерла, ее горячее прерывистое дыхание обжигало оголенную кожу живота. Если она посмеет спуститься еще ниже... Демон! Я вздрогнул, когда ее огромные глаза оказались напротив моего лица, тьма расширенных зрачков была готова выплеснуться наружу и утопить все во мраке безумия.

– Я не смогу вас обнять, пока у меня связаны руки ...

Безумица хрипло расхохоталась и больно схватила меня за подбородок, притянув к себе.

– Ответьте на поцелуй... И я подумаю...

– Нет, – твердо сказал я. – Я не буду...

Я чуть не взвыл, когда ее ногти впились в плечо и прочертили жгучие царапины на коже. Рано или поздно Фарид очнется от своего горестного забытья и обратит весь гнев на нее...

– Нет, – повторил я упрямо. – Как ответить на поцелуй той, что ведет себя хуже зверя? Поцелуй – это воплощенная нежность любви... Но вы не знаете, что это такое... Вы никого не любите, даже себя. Поэтому вы не целуете, вы кусаете, вы грубы, вы жестоки... Я не буду так...

– Да вы у нас нежный цветочек, – голос Лидии был хриплым и злым, она тяжело дышала, продолжая больно сжимать мое плечо.

– Я не могу и не хочу видеть кровь на вашем лице, – дыхание прервалось, я тяжело сглотнул. – Когда вы развяжете мне руки, я... я научу вас нежности поцелуя. Сначала я дотронусь до вашей щеки, чтобы вытереть кровь... вот здесь, возле губ...

Лидия дернулась и непроизвольно поднесла ладонь к своей щеке, но тут же замерла и яростно сверкнула глазами, отступив от меня на шаг.

– Потом я коснусь ваших волос... отведу их с лица... запущу пальцы в их мягкий шелк... Притяну вас к себе, чтобы вновь увидеть ваши странные глаза... – я дернул путы, увидев, что Лидия сделала еще один шаг назад. – Я обниму вас, прижму к себе, нежно, но крепко, чтобы согреть, чтобы почувствовать ваш цветочный запах...

Ее верхняя губа едва заметно дернулась, на мгновение обнажив зубы, и Лидия вдруг стала похожа на обезумевшую шипящую кошку, что прислушивается к увещеваниям хозяина слезть с дерева. Она склонила голову набок, и я заметил в ее глазах тонкий просвет серой радужки, отвоеванной у тьмы безумия.

– А еще я поправлю разорванное на плече платье...

– Поправите? – угрожающе зашипела Лидия, в мгновение ока оказываясь рядом.

– Да, поправлю, – я не отводил взгляда, понимая, что стоит опустить его, и ее уже ничто не остановит. – Я не хочу, чтобы вы мерзли. А вы всегда мерзнете. Поэтому развяжите мне руки, и тогда я смогу снять мантию. Чтобы расстелить ее на камне. Чтобы вам не было холодно, когда я...

Дыхание сбилось, потому что Лидия была слишком близко, жадно вглядываясь мне в глаза. Странным образом, мне показалось, что она способна читать мои мысли.

– ... Когда я склонюсь над вами в поцелуе...

– А дальше? – туман безумия в ее глазах медленно рассеивался, уступая место обычной похоти. – Что вы сделаете дальше?

– Я... – моя фантазия закончилась, я понятия не имел, что дальше. Вспомнив, как Фарид рвал на ней платье и задирал юбки, у меня остановилось сердце от мучительной беспомощности в тот момент защитить ее.

– Боже, да вы и вправду не знаете! – Лидия хрипло рассмеялась и провела ладонью по моей щеке. – Ну и ладно, я сама вам скажу, что делать, куда опустить руку, и какое применение мы найдем пальцам... Но сначала я вас все-таки поцелую.

Она вытерла мне кровь с лица, медленно пропустила между пальцев прядь моих волос, притянула меня к себе... Господи, да она же в точности повторяет, что я говорил! Ну почему я не додумался сказать про веревку! Обжигающее дыхание опалило мне губы, а потом ее язык нежно очертил их контур. Ее пальцы чуть дрогнули у меня на плече, и я с мучительной ясностью осознал, что под этой обманчиво мягкой лаской кипит едва сдерживаемая ярость, готовая в любую минуту вырваться от неосторожного движения. Я не смогу ее дальше дурачить... И я смешал наши дыхания, ответив на ее поцелуй и сметая последние сомнения. Сердце пропустило удар, потом еще один, а потом я просто перестал дышать, пока Лидия вдруг не отстранилась от меня. Подавшись за ней следом, я уже жаждал разорвать путы на руках вовсе не для того, чтобы оттолкнуть ее... Словно почуяв, она прильнула ко мне, выдохнув в лицо:

– Теперь я чувствую ваше желание, – и ее рука скользнула к расстегнутому ремню брюк, потом ниже, заставив меня вспыхнуть отчаянным стыдом за предательский отклик плоти.

– Развяжите мне руки, и вы почувствуете всю его силу...

– Хотите быть сверху? Ладно... – пробормотала Лидия, неохотно отступая.

– Там, возле алтаря должен быть ваш нож... – выдавил я. – Надо разрезать веревку...

Она повернулась к алтарю, обошла его нетвердым шагом и неожиданно пошатнулась. Действие отвара заканчивалось, а ярость безумия, державшая ее на ногах, почти рассеялась. И теперь ее стремительно развозило, походка стала неуверенной, руки дрожали. Фарид склонился над профессором и что-то отчаянно шептал. Господи Единый...

– Поторопитесь, пожалуйста, слишком томительно ожидание...

– Н-не к-командуйте мною, – огрызнулась Лидия, наклоняясь за кинжалом.

Я лишь выдохнул от ужаса, когда она не удержала равновесие, плюхнулась пятой точкой на ступеньку каменного возвышения и глупо хихикнула, разглядывая в своей руке нож.

– Возьмите кинжал и идите сюда, – громко позвал я ее.

Она кивнула и встала на ноги, опираясь на алтарь. Но через пару шагов на ее лице мелькнула растерянность, словно она забыла, зачем идет. Профессор говорил о забвении, что дарует его отвар... Неужели его действие проявляется сейчас?

– Лидия, – позвал я, удерживая ее внимание, и она подняла на меня глаза. – Подойдите ко мне. Вы должны разрезать веревку.

Она приблизилась, потянулась ко мне за спину, нож в ее руках неловко соскользнул, оцарапав запястье. Я лишь стиснул зубы и промолчал, чувствуя, как слабеет узел веревки. Как только руки оказались свободны, я тут же перехватил ее, чтобы отобрать нож. Лидия возмущенно фыркнула и вцепилась в кинжал с отчаянием утопающего. Следом попыталась сбить меня с ног, но сама неудачно отступила к алтарю и споткнулась. А я помог. Я толкнул ее на алтарь, навалившись сверху и прижимая ее руку с ножом к камню. И пока она бормотала пьяные пошлости, шаря свободной рукой по моему телу и даже ухитрившись ущипнуть меня ниже спины, я отчаянно пытался разжать ей пальцы и забрать нож. Но тщетно, ее хватка была мертвой. Позади меня негромко застонал профессор, приходя в себя. В отчаянии я склонился над ней и прошептал, едва касаясь ее губ:

– Лидия, отдайте нож, и я вас поцелую...

Она пьяно ухмыльнулась и вдруг разжала пальцы, потянувшись ко мне. А в следующую секунду я перехватил нож, выпутываясь из ее объятий и обращаясь лицом к противнику. Профессор пришел в себя, но мой ужас смешался с позорным облегчением, когда я увидел, что Фарид и не думал на нас нападать. Он целовал слабо сопротивляющегося хозяина, склоняясь над ним, словно заразившись безумной похотью моей спутницы. Меня затошнило от мерзкого зрелища. Я сдернул Лидию с алтаря, рывком поставив ее на ноги. Нужно было немедленно убираться отсюда, пока эти двое не опомнились. Но Лидия, увидев их, начала пьяно подначивать охранника:

– Д-давай, Ф-фаридушка, п-покажи святош-ше, как н-надо любить! А не р-разводить глупые н-нежности...

– Заткнитесь! – рявкнул я, таща ее за собой к выходу.

– П-пустите! Я х-хочу посмотреть...

Позади меня негромко вскрикнул профессор, и я замер, медленно обернувшись. Дыхание перехватило от увиденного: Фарид стащил с него штаны и теперь уже расстегивал собственные с однозначным намерением.

– К-кажется, профессору сегодня п-повезет б-больше, чем мне... – пробормотала Лидия, подавшись вперед и жадно разглядывая несчастную жертву.

Я стиснул рукоять кинжала, отодвигая Лидию за спину и проклиная собственную слабость. Я должен попытаться...

– Фарид! Немедленно прекратите! Это грех, так нельзя!..

Охранник оторвался на секунду от всхлипывающего профессора и прорычал:

– Забирай свою шлюшку и вали отсюда, пока жив!

В его глазах кипело похотливое безумие, профессор скулил и умолял ему помочь, а Лидия все не унималась:

– Ф-фаридушка, да т-ты ш-шалун! А м-меня никто н-не хочет... – и она вдруг всхлипнула, как и профессор, медленно оседая на пол.

От ее всхлипа на лице Фарида мелькнуло нечто такое, от чего меня словно окатили ледяной водой. Я развернулся к Лидии, сгреб ее в охапку, подхватил на плечо и ринулся к выходу, не обращая внимания на ее вялое сопротивление. Равно как и на отчаянный вопль боли у себя за спиной, слившийся с довольным низким рыком. Я захлопнул каменные двери зала, отсекая страшные звуки, потом без колебаний всунул лезвие кинжала в запорный механизм, намертво заклинив его. И лишь осознав, что теперь никто оттуда не выйдет, я без сил опустился на пол. Лидия что-то неразборчиво пробормотала, возмущенно всхлипнула и затихла. Я прижал ее к себе, уткнувшись носом в светлые волосы, еще хранившие цветочный аромат, словно пытаясь отгородиться от окружающего ужаса. Моим долгом было предотвратить богопротивное насилие и остановить Фарида, но с одним кинжалом и пьяной Лидией за спиной у меня было мало шансов... И все-таки мне следовало хотя бы попытаться... Да к демону все!.. Профессор сам породил то чудовище, что сейчас его мучает, а я... я всего лишь хочу спасти собственное... Я взглянул на безмятежное лицо Лидии и начал яростно оттирать с него кровь, как будто это могло что-то изменить. Как скоро здесь будет стража? И будет ли вообще? Ведь Лидия могла блефовать... В любом случае, надо позаботиться, чтобы к прибытию стражников ее здесь уже не было.

Я встал на ноги, подхватил бесчувственное тело и поторопился к выходу, мучительно соображая, видел ли ее смотритель, куда делся долговязый громила, и как она вообще попала на территорию Академии, которая закрывалась на ночь. Но лишь об одном я думать себе запрещал: переступила ли Лидия грань безумия, потеряв человечность и превратившись в колдунью, или все-таки нет...

– Эмиль? – я столкнулся с другом уже наверху, почти налетев на него. Он был растрепан и встревожен, подавшись ко мне, сжимая в руке клинок. Но, увидев груз на моих плечах, отшатнулся.

– Кысей, мне передали, что ты попал в беду... Кого ты несешь?

Вместо ответа я опустил Лидию на пол, и Эмиль удивленно присвистнул. Только сейчас я увидел, насколько ужасно она выглядит: недвусмысленно порванное на плече платье, кровавые потеки на лице, порезанная рука и растрепанные волосы. Сейчас она более всего походила на несчастную бродяжку, чем на девицу благородного происхождения.

– Мне нужна твоя помощь. Кто к тебе приходил?

– Высокий подозрительный тип... Я бы в жизни такому не доверился... Но он передал от тебя кулон Софи... Как тебе вообще удалось его забрать у этой?..

– Какой еще кулон... – я спохватился, полез в карман и злобно выругался. – Упрямая дрянь! Неважно. Помоги мне. Забери ее и отнеси к вам домой. Обязательно пошли за профессором Гиршем. Скажи ей, что Лидия весь вечер была с вами, потом напилась, стала буянить, полезла драться, порезала себе руку... – я ненадолго задумался, вспомнив, как ее избивал Фарид, – а еще упала с лестницы. Пусть лекарь ее осмотрит и назначит лечение. И предупреди домашних, чтобы они подтвердили – Лидия весь вечер была у вас. А здесь не было ни ее, ни тебя.

– Но она уже падала с лестницы... – растерянно сказал Эмиль.

– Когда это? Впрочем, даже знать не хочу! Забирай ее.

– Я не понимаю тебя, Кысей...

– Просто сделай, как я прошу, пожалуйста. Я никогда тебя ни о чем не просил, но сейчас мне это очень важно. Поторопись. И дай свой клинок. Мне... надо будет вернуться...

Эмиль с сомнением посмотрел на меня, покачал головой и протянул мне оружие, ни о чем не спрашивая, за что я был ему благодарен. Он брезгливо перевернул Лидию на бок, подхватил ее на руки и скрылся в темноте.

Послала ли Лидия головореза сообщить в управу? В любом случае, мне надо было вернуться и арестовать Фарида. И профессора, если он еще жив. Но... я вспомнил его слова о бесценном методе блаженного забвения, и на душе стало еще гаже. Если записи профессора попадут Святому Престолу, то, я не сомневался, им найдут опасное применение, опасное и страшное... Может, забвение в некоторых случаях и является спасением измученного разума, но кому его дарить, решать лишь Единому, а не людям, пусть даже его слугам... Я застыл, мучительно размышляя над сложившейся дилеммой, и поэтому вздрогнул, когда возле меня возник долговязый. Стыдно сказать, но я обрадовался ему как родному.

– Что с госпожой? – спросил он, с подозрением разглядывая меня.

– Она просила тебе передать, что теперь ты подчиняешься мне, – уверенно сказал я, поражаясь, насколько легко мне стало даваться вранье. – И мне надо, чтобы ты...

– Я подчиняюсь приказам госпожи, кумекаете, да? – перебил меня бандит.

Я подошел к нему и угрожающе уставился ему в глаза.

– Ты еще не понял, кто здесь командует? Мне стоит лишь поманить ее пальцем, и она будет у моих ног, сделает все, что я ей велю... – я старался копировать даже ее циничные интонации. – Так что делай, что велено, и госпожа Хризштайн будет к тебе милостива... Ты ведь проспал опасность, подвергнув мою драгоценную жизнь риску... Кстати, она была в ярости...

Долговязый слегка побледнел, и я поторопился сказать:

– Немедленно отправляйся в дом профессора Камилли. Ты должен устроить там поджог.

Головорез удивленно поднял брови.

– Но сначала убедись, что в доме никого нет. Начни с кабинета, там должно сгореть все, – на секунду сердце кольнуло от жалости, что в огне погибнет бесценная библиотека профессора, но я встряхнул головой, повторив, – чтобы ничего не осталось, слышишь? Потом поднимешь тревогу и пустишь слух, что пожар начался из-за странной грозы. Кстати, ты же сообщил в управу?

Долговязый потерянно кивнул.

– Вот и отлично. Поторопись.

Перед последним поворотом к Зеленому залу я замешкался, собираясь с духом. Мне придется сразиться с Фаридом, а для этого разум должен быть свободен от лишних мыслей. Мой противник силен и опытен, но сейчас он не в себе. А профессор, если все еще жив, едва ли будет способен оказать сопротивление... Но самое главное то, что теперь не надо было переживать за Лидию...

Я решительно шагнул вперед и... застыл как вкопанный. Двери зала были распахнуты настежь, вынесенные нечеловеческой силой. Я лишь сильней перехватил эфес клинка и прислушался. Было ужасающе тихо, только слабый царапающий звук доносился из зала. Набравшись смелости, я двинулся вперед, миновал бесполезные двери. Запах крови тут же заставил задержать дыхание. Профессор лежал на полу, его пальцы механически скребли пол, остановившийся взгляд был направлен в пустоту. Под ним растекалась лужа крови, но он был жив после страшного насилия. Я торопливо сдернул с себя мантию, стремясь укрыть беспомощную наготу несчастного. Фарида нигде не было видно. У него было время уйти, и теперь безумец, ослепленный яростью и похотью, разгуливал на свободе... По Академии или... Куда он может пойти? Только вернуться домой... Или бежать из города... Демон! Я вспомнил о дневнике профессора. Он прятал его за пазуху. Там наверняка была и рецептура для отвара забвения, и прочие важные составляющие его клятого метода... Превозмогая брезгливость, я перевернул профессора и стал искать дневник. Нащупав пухлые записи, я торопливо вытащил их и спрятал у себя. Профессор заплакал. Горько и беспомощно, как ребенок. Несмотря на отвращение, испытываемое к нему, у меня сжалось сердце. Я укутал его мантией и встал на ноги, направляясь к алтарю. Надо было успеть еще кое-что сделать до прибытия стражи...

Отец Валуа покачал головой вслед двум крепким братьям, которые уносили на носилках профессора.

– Ты хоть понимаешь, какой это скандал? Кто еще об этом знает?

– Сбежавший охранник Фарид, – ответил я. – Возможно, еще воспитанник профессора, Алекс, который также подвергся насилию с его стороны.

– Этот Лука, – брезгливо кивнул отец Валуа в сторону окровавленного тела, – он действительно был колдуном?

– Я полагаю, они все были в той или иной степени переступившими черту. Профессор упомянул некий отвар, который дарует забвение, оставляя лишь светлые детские воспоминания. Но мне показалось, что остальная память тоже сохраняется, только корректируется, убираются эмоциональные переживания... Не знаю...

– Какого демона тебя вообще сюда понесло?

Я тяжело сглотнул, мне предстояло очень убедительно изложить альтернативную версию произошедшего здесь.

– Я отправился задержать Луку и изъять записи по святыне. Но профессор... Он был очень убедителен и заставил меня поверить в то, что колдуном является... – я сделал паузу, – являлся убитый профессор Грано. Камилли обещал показать необходимые документы, якобы хранимые здесь, в том числе и по его методу... Я был идиотом, что поверил ему...

– Да уж... – пробормотал отец Валуа.

– Но я и не думал, что его охранник посмеет напасть на меня, убить братьев... Профессор хотел опоить меня своим отваром, чтобы...

Я замялся, не зная, как выговорить, мне было отчаянно стыдно, словно я сам с головой искупался в мерзости блудливого греха.

– ...Чтобы сделать своим последователем... как и Луку... как и Фарида...

– И как же тебе удалось вырваться? Ведь он же... – отец Валуа и сам замялся, неожиданно смутившись, – он же не успел?.. У тебя прокушена губа, кстати...

– Конечно, не успел! – возмутился я, пытаясь прикрыть зияющие прорехи в порванной рубашке. На плече горели царапины, оставленные Лидией, но надеть мантию, пропитавшуюся кровью, было выше моих сил.

– Я молился, вознося просьбу о защите заступнику Тимофею. И его образ, – я кивнул в сторону инталии, – вдруг начал кровоточить, а потом треснул...

Мне стоило немалых трудов пересилить себя, зачерпнуть кровь и оставить ее в трещинах на хризопразе, создавая себе легенду. Хоть я осквернял святыню, уже доселе не раз оскверненную, но все равно чувствовал себя святотатцем. Но Зеленый зал в любом случае будет закрыт. Я собирался приложить к этому все усилия.

– У Луки при виде крови на камне случился приступ. Это было страшно, он за считанные секунды полностью истек кровью... А Фарид... Он тоже сошел с ума при виде божественного заступничества. Он сначала освободил меня, а потом попытался убить, а потом и вовсе обезумел от похоти и напал на профессора...

Последние объяснения были настолько притянуты за уши, что я лишь стыдливо опустил взгляд в пол, полагаясь на волю Единого. А в следующую секунду у меня в глазах потемнело, потому что я увидел на полу серебряную шпильку. Очевидно, она выпала, когда Фарид схватил Лидию за волосы и бросил на скамью, чтобы... Я пошатнулся и торопливо бросился к лавке, без сил опустившись на нее и наступив ногой на безделушку.

– Что с тобой, Кысей? – обеспокоенно спросил отец Валуа. – Ты побледнел...

– Мне... нехорошо, простите...

– Понимаю, конечно... Ты посиди, успокойся, – церковник отвернулся и подошел к святыне, разглядывая кровавый потек на облике незнакомца. – Удивительно...

Я воровато оглянулся, наклонился, схватил шпильку и сунул в карман брюк.

– Но ты же понимаешь, что в твою историю никто не поверит? – продолжил отец Валуа. – По крайней мере, пока не будут найдены убедительные доказательства...

Я возмущенно вскочил на ноги, стискивая кулаки.

– А мои слова недостаточно убедительны? А эти записи... – я бросился к алтарю и припечатал к камню специально вырванные страницы из дневника профессора. – Они же сделаны рукой профессора. Там живописуется... Господи Единый!.. как Камилли насиловал Алекса...

– Откуда они вообще здесь взялись? – спросил отец Валуа, брезгливо поморщился, нацепил очки на нос и взял страницы. – И где остальное?

– Полагаю, что Фарид ревновал профессора к остальным... последователям. Потому что он швырнул их Камилли и стал его обвинять... – я окончательно заврался, дневник профессора в кармане вдруг показался тяжелым.

Меня шатало от усталости, а голова уже плохо соображала. Я боялся, что скажу лишнее или проколюсь на мелких деталях.

– Святой отец, могу я идти? Я не очень хорошо себя чувствую...

Отец Валуа оторвался от записей, на его лице было написано отвращение. Он скомкал страницы, потом нехотя разжал руку и заново расправил их.

– Иди, Кысей, – его голос звучал глухо, а когда он поднял на меня глаза, мне стало нестерпимо стыдно от того, что я лгу ему. Он смотрел на меня с искренним участием. – Отдыхай. Я лично займусь этим делом. Отец Павел будет в ярости... Но я... я на твоей стороне. Я не позволю им... – церковник не договорил, лишь грязно выругался.

Я кивнул ему на прощание, боясь не справиться и голосом выдать себя.

Я торопился к дому Эмиля. Плащ, одолженный мне Янушем, был узок в плечах и плохо защищал от пронизывающего ветра. Но холодно мне не было. Я чувствовал себя настолько мерзко и грязно, что хотелось искупаться в море, несмотря на приближающийся шторм.

В окнах горел свет, хотя было далеко за полночь. Я застыл на пороге, собираясь с духом. Я скрыл участие Лидии, но если она переступила черту, мне придется... Я не смогу закрыть на это глаза.

Дверь распахнулась, на пороге возникла встревоженная Софи.

– Господи, Кысей! Что случилось? Эмиль ничего толком не объяснил... Заходи же скорей, ты... Боже, да ты же замерз!

– Как Лидия? – выдавил я, только в доме осознав, что действительно продрог до костей.

Софи возмущенно всплеснула руками.

– Да ты совсем уже!.. О себе подумай лучше! Ты из-за нее вляпался непонятно во что! А ей-то что, что с ней станется. Напилась она, к утру проспится и будет как новенькая, как сказала профессор.

Я зашел к Эмилю, поблагодарил и вернул ему меч. Он лишь молча кивнул в ответ и тяжело вздохнул, глядя на мой потрепанный вид. Я попросил его прямо с утра отправить посыльного к Антону. Бедный мальчик и так должно быть с ума сходит, не зная где его непутевая сестра. Потом возле меня захлопотала Эжени, согрела воду, принесла вещи хозяина, чтобы я смог переодеться. Я с остервенением тер лицо, потом руки и тело, словно вода и мыло могли смыть с меня всю грязь сегодняшней ночи. Мне до сих пор чудились похотливые пальцы профессора на моем лице, отвратительная вонь опиума и трав, а запах крови, казалось, намертво въелся в кожу. Но страшней всего было вспоминать Лидию. Она убила Луку, я более не мог себя обманывать. Узнала каким-то образом о его страхе и вызвала его... И какие ужасы он увидел в ее памяти, что отшатнулся от нее, как от огня? Я зажмурился, пытаясь прогнать страшные воспоминания, а потом подскочил от внезапно пришедшей мысли. Я бросился к сброшенной одежде, торопливо вытащил дневник и стал лихорадочно просматривать его в поисках рецепта отвара забвения. Он нашелся на первой странице. Так и есть, в состав входила кошачья трава, опиум, спирт, красавка, корень вознесения, незнакомое название какой-то вытяжки животного происхождения и вода. Убойная смесь, неудивительно, что Лидия как с цепи сорвалась.

Какой она проснется? Будет ли помнить сегодняшние события? Да и останется ли вообще человеком?..

На пороге ее комнаты я столкнулся с Софи. Она решительно преградила мне дорогу.

– Кысей, я хочу знать. Сколько ты ей должен? Я уверена, что можно что-нибудь придумать. Ты не должен губить из-за нее свою жизнь...

Я недоуменно уставился на девушку.

– О чем ты?

– Эмиль сказал, что ты попал в беду. И совершенно очевидно, из-за кого. Во что она тебя втянула? Ты не видишь, что она пользуется тобой? Напилась где-то, а ты ее выручай...

– Софи, все совсем не так...

– А как? – требовательно спросила она. – Кысей, да опомнись же. Такие, как Лидия, заносчивые богатые красотки, они думают, что им все сойдет с рук. Я таких много повидала в Академии. Они пользуются людьми в свое удовольствие, играют ими, просто потому что им скучно. Ты разве не помнишь, как было...

– Прекрати, Софи, – неожиданно для себя разозлился я. – Лидия действительно заносчивая стерва, но не смей ее осуждать! И уж тем более, сравнивать с теми безмозглыми пустышками, которые за всю свою жизнь пальцем не пошевелили, чтобы помочь кому-нибудь... Она совсем не такая, она помогает людям, которые в этом нуждаются, и не словом, а делом... Или ты забыла, что она и тебя спасла?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю