Текст книги "Стихия страха (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дорогожицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Ты никогда так не говорил, – медленно проговорила Софи, пристально в меня вглядываясь. – Ты настолько ей веришь? Как такое возможно?..

– Верю. Когда я вез ее сюда, то больше всего боялся того, что она скажет... Боялся, что откажется тебе помогать. Но раз она обещала, что будет за тебя бороться и не отступит, то так оно и будет. Просто делай, что она говорит, и не спорь, так будет легче. Поверь, у меня в этом есть горький опыт...

– Но она говорит гадости! Про Эмиля, Эжени, а про Ниночку я вообще молчу. Вот скажи, что ей сделала бедная девочка?

– Все не так...

– Только послушай себя, Кысей! Нина потеряла в одночасье все, потеряла титул, безбедную жизнь, кров над головой, даже честь семьи у нее отобрала твоя... твоя знакомая. Ведь ты не станешь этого отрицать? Их выгнали на улицу, а...

– Во-первых, Лидия их не выгоняла, а разрешила пожить в поместье до его продажи, – я благоразумно промолчал, чего мне это стоило. – Во-вторых, их семья имеет хижину в горах. В-третьих, Лидия выкупила их поместье за долги, если мне не изменяет память, в которые они сами залезли. И поверь, дед Ниночки совершил ужасные вещи, я не стал выдвигать обвинения в доведении до колдовства только из-за его преклонного возраста.

– Но причем здесь Ниночка? Тебе ее совсем не жаль? Я не узнаю тебя...

– Иногда все кажется не таким, как есть на самом деле. Давай закончим разговор.

Я поднялся и добавил:

– Береги себя и слушай Лидию. Даже если тебе покажется, что она сошла с ума, найди в себе силы сойти с ума вместе с ней.

Лидия удобно устроилась в кресле под пледом, задумчиво разглядывая окно. Зашторенное окно. Я покачал головой, отдернул шторы и сказал:

– Нам надо поговорить.

– Надеюсь, есть о чем. У вас же есть новости?

Я задумался – говорить здесь мне не хотелось, слишком много посторонних ушей. А шептаться с ней означало лишний раз провоцировать ее на домогательства.

– Вам кажется прописали морские прогулки? Собирайтесь, в такой прекрасный теплый вечер сидеть в темной комнате – просто преступление.

Лидия скривилась.

– У меня постельный режим, сами идите гулять в холод. Выкладывайте, что у вас там...

– Вставайте, – я кинул ей теплый плащ. – Здесь мы говорить не будем. Я не хочу тревожить обитателей дома, с них уже достаточно ваших выходок.

– Я никуда не собираюсь, – упрямо ответила Лидия. – Поэтому...

Я подошел и рывком поставил ее на ноги.

– Одевайтесь.

– Да идите вы к демону в задницу!..

– Не заставляйте меня тащить вас силой!

– Можно подумать, у вас хватит смелости.

Мне надоели пустые препирательства, а на правила приличия уже давно было наплевать. Я накинул ей на плечи плащ, подхватил под руку и вытащил из комнаты, не слушая возмущенных угроз и игнорируя изумленный взгляд Эжени, которая, как обычно, околачивалась возле двери.

Пока я тащил Лидию, мне пришлось выслушать столько гадостей, в которых она живописала, что именно и как со мной сотворит, что у меня горели не только щеки, но и уши. Богатству ее больной фантазии можно было только позавидовать. Или посочувствовать. Моей целью был большой валун на берегу, достаточно далеко, чтобы нас не подслушали.

– Садитесь, – я отпустил Лидию и кивнул на камень. – А теперь спокойно поговорим.

Мне пришлось перехватить ее руку, занесенную для пощечины. Как же она утомляет своим поведением.

– Пожалуйста, сядьте и выслушайте. Или вам неинтересно, что именно я узнал?

Пожалуй, единственное, чем еще можно было зацепить Лидию, это неуемное любопытство. Она вырвала руку и прошипела:

– Я не буду сидеть на мокром холодном камне.

Я тяжело вздохнул, убеждать ее в обратном было себе дороже. Я скинул мантию и расстелил ее на камне.

– Садитесь, – и чуть подтолкнул к валуну, усаживаясь рядом.

На секунду я прикрыл глаза, вслушиваясь в такой спокойный мерный шум прибоя. К ночи наверняка будет штормить, ветер усиливался, гоня пенную волну на берег. Иногда во время бури я мечтал бросить все и просто уплыть за горизонт, что может быть лучше свободы?.. Но идиллия быстро закончилась, потому что Лидия грубо пихнула меня локтем под ребра.

– Вы притащили меня сюда, чтобы сидеть и романтично вздыхать? У меня кости ломит от сырости.

Я поморщился от боли, она ухитрилась попасть по одному из ожогов. Я со вздохом вернулся на грешную землю и начал рассказ про то, что удалось узнать. К счастью, известие о том, что у пропавшего воспитанника замкнутый разум, надолго погрузило Лидию в глубокую задумчивость. Она даже перестала язвить и придираться ко мне. Про отца Георга я благоразумно умолчал, не желая, чтобы Лидия донимала старика неприятными вопросами. Едва ли сам профессор связан с колдовством, разве что невольно, не осознавая опасности, исходящей от своего слуги.

– Так что я уверен, что это Лука, – закончил я. – Его испуг при виде рисунка подозрителен, тем более что он явно болен. И да. Профессор Камилли накануне спорил с убитым, я застал их случайно, когда заплутал в Академии...

– О чем они спорили?

– Не помню толком, но ничего существенного. Обычная академическая перепалка на отвлеченную тему.

– Господин инквизитор, что в той книге?

– Вы же понимаете, что я не скажу.

– А вы понимаете, – передразнила Лидия, – что возможно профессора убили из-за нее?

– Нет. Профессор Камилли спокойно отдал ее мне. И он не похож на...

Лидия придвинулась ближе и взяла меня под локоть, на что я насмешливо добавил:

– И можете не стараться ее стянуть. Я оставил книгу в управе. В сейфе.

Не скрывая досады, она чуть отодвинулась и провела ладонью по моему лицу.

– Я всегда получаю то, что хочу. Так что в книге?

– Госпожа Хризштайн, уймитесь уже, – я поднялся с камня и встал напротив. – Профессору Камилли известно ее содержание, поскольку он имел доступ к подобным книгам, будучи епископом. Так что можете попытать счастья и спросить у него, если очень хочется. Да, кстати, держите. Он любезно записал для вас рецепт соуса, как и просили.

Лидия небрежно взяла протянутый листок бумаги, взглянула мельком, но вдруг застыла, уставившись в него. Потом подняла на меня глаза и едко спросила:

– Вы болван, господин инквизитор. Что вы принесли?

– Госпожа Хризштайн, может быть, я открою вам секрет, – раздраженно ответил я, – но людям не нравится, когда их обзывают, когда им грубят, а еще им не нравятся, когда их лапают, когда им указывают, что делать, когда бесцеремонно...

– Я вам о каком соусе говорила?

– В смысле? Какой просили, такой он вам и написал. Сливочный, кажется.

Лидия тяжело вздохнула, скомкала в руке рецепт и демонстративно уронила на землю.

– Я говорила про миндальный соус. Ладно, у вас голова дырявая, а профессор что? Он не в состоянии запомнить, чем вчера ужинал?

– Далеко не все могут похвастаться абсолютной памятью, как у вас. Профессор слегка рассеян, что обычно для ученых мужей...

Ее взгляд был настолько красноречив, что я прекратил оправдываться:

– Довольно уже. Ваше поведение возмутительно. Я же просил не донимать Софи? Почему вы морите ее голодом? Зачем вызвали рвоту? Я надеюсь, у вас есть разумное пояснение, или...

– Или что? – Лидия досадливо спрятала ладони в рукава плаща.

– Или придушу и здесь же прикопаю, – в сердцах сказал я.

Лидия нахмурилась, потом покачала головой.

– Глупо. Не сделаете. Есть свидетели, как мы ушли вместе. Кроме того, в песке плохо прятать тело, прилив размоет, а значит...

– Вы невозможны. Хватит уже. Я жду объяснений.

Лидия недовольно поежилась и слезла с камня.

– А ваша подружка шустрая, уже успела вам нажаловаться... Пойдемте, по дороге объясню.

Она взяла меня под руку, и я содрогнулся от холода ее ладоней.

– Когда я вижу эту серую мышь, мне право хочется взять и надавать ей пощечин, чтобы встряхнуть.

– Только попробуйте.

– Попробую, не сомневайтесь. Это ж надо быть такой же феерической идиоткой, чтобы не заметить, что тебя травят.

– Что? – я остановился, но Лидии упорно тащила меня вперед, к дому.

– А вы тоже хороши. Вас чему в Академии вообще учили? Или вы не в состоянии распознать симптомы отравления?

– Чем?

– Мышьяком, скорей всего. Несварение желудка, одышка, – она болезненно ткнула меня в подреберье, подчеркивая свои слова, – слабость в ногах, руках, даже легкий чесночный запах изо рта... Хотя нет некоторых других признаков хронического отравления, но в том-то и прелесть мышьяка, что он по-разному действует на организм!

– Это невозможно. Ее осматривали лучшие столичные лекари. Неужели вы думаете, что они бы не заметили симптомов? Ваше самомнение просто невероятно. Да и кто ее может травить? Глупость полная!

– Ну я пока склоняюсь к мысли, что это любящий муженек, которому после ее смерти достанется все состояние. Демон, ну ладно, она, влюбленная дура, когда выходила замуж, не подумала о составлении брачного контракта, но куда смотрели ее родители?

– Прекратите! У вас нет никаких оснований. Вы исходите желчью, обвиняя Эмиля. Он любит Софи, ради нее он отказался от титула...

– А что ему тот титул, если денег нет? Хотя я не исключаю и этой настырной экономки Эжени, ее привязанность к госпоже болезненна, а ревность иногда может приобретать самые уродливые формы...

Я решительно остановился.

– Но вы же сами сказали, что увидели в Софи проклятие. А теперь отступаете от своих слов?

– Я такого не говорила. Вы сами позволили себе так думать. А я всего лишь...

– Но вы увидели что-то! – я встряхнул Лидию за плечи, но она отвела глаза. – Иначе тогда зачем вы остались? Едва ли вас заинтересовало бы банальное отравление, в которое я, заметьте, не верю! Или... – я осекся, – или вы собираетесь нажиться и поэтому?..

– Разумеется, я собираюсь получить выгоду. Когда я узнаю, кто ее травит, то в качестве гонорара за свои услуги заставлю купить землю и полностью компенсировать мне все затраты. До копейки. Дрянь малолетняя, вы подумайте, какая актриса!

Видя мое недоумение, Лидия досадливо пояснила:

– Я о Ниночке. А ваш приятель тоже хорош, жену еще не успел в могилу свести, а уже неймется.

– Не смейте говорить гадости про Эмиля. Он просто слишком... доверчив и добр, поэтому и...

Лидия расхохоталась так, что согнулась пополам.

– Вы сами-то в это верите? Ах да, у вас же все идеальны.

– Я прекрасно знаю Эмиля. Он не идеален. Но на подлость он не способен.

– Неужели? И вы поверите в то, что Ниночка его еще не соблазнила?

– Эмиль не будет изменять Софи, – твердо ответил я.

– Поспорим? На вашу честь? А? Если выигрываю я, то вы...

– Нет. Довольно уже.

– Так значит вы сами сомневаетесь в своем друге?

– Нет. Я сомневаюсь в вас, госпожа Хризштайн. Вам ничего не стоит подстроить то, что еще не произошло и...

– Я вашу Ниночку уничтожу, – зло пообещала Лидия. – Или вы думаете, что я так просто оставлю ее выходку с одеждой?

– Разве не вы сами?.. – мне не хватило выдержки промолчать, о чем я тут же пожалел. Лидия моментально щелкнула меня по лбу, как будто в отместку за недавнее.

– Я вам говорила, что вы болван? С какой мне стати резать собственные платья? Мне теперь даже не во что переодеться! Про корсет я вообще молчу.

Я перехватил ее руку и стиснул в запястье.

– Еще раз посмеете назвать меня болваном или распустить руки, и я...

– Что? Придушите и закопаете? – насмешливо спросила она.

– Нет. Просто при каждой встрече буду вам напоминать, как смешно вы выглядите с красным носом, словно подвыпившая гулена.

Она задохнулась от возмущения, поднеся руку к лицу, а я добавил:

– Запомните, госпожа Хризштайн. Если вы говорите гадости людям, то будьте готовы услышать их в ответ.

– Мой красный нос пройдет, в отличие от вашей... – она осеклась под моим прищуренным взглядом. – Вы кажется опять забыли, господин инквизитор, что полностью в моей власти?

Лидия обвила мою шею рукой и притянула меня к себе. В ее глазах отражалось неспокойное море, придавая им насыщенный голубой оттенок.

– Только попробуйте отстраниться.

Я сцепил зубы, когда она расстегнула на мне ворот рубашки и приложила свою ледяную ладонь к моей груди.

– Довольно, – процедил я.

– Вы сами вытащили меня в холод, господин инквизитор. Надеюсь, у вас теперь покраснеет не только нос.

Я все-таки не удержался и отстранился, ощущая, как предательски алеют щеки.

– У вас нарушено кровообращение. Потому что вечер теплый. Слишком много желчи. И злобы. Попробуйте молиться. Могу принести молитвенник. Специально помечу самые несложные. Для вас.

Лидия вдруг нахмурилась, будто вспоминая что-то.

– Пометите?..

Я перевел дыхание, с облегчением понимая, что ею завладела иная навязчивая мысль. И со страхом ощущая легкое разочарование от того, что она не потребовала иного.

– Я попросил Тень отправиться к профессору, чтобы нарисовать портрет мальчика. Надеюсь, вы не против.

Лидия рассеянно кивнула.

– Мне нужна книга.

– Нет.

– Вы... – она явно сдержалась, чтобы опять не назвать меня болваном. – Вы принесете мне книгу. Иначе...

– Я не могу.

– Там, на полях, были заметки. Очевидно, сделанные профессором Грано. Я видела всего лишь одну страницу. На развороте. Но мне надо знать...

– Я сам посмотрю.

– Вы знаете, над чем работал профессор? Его сестра упомянула, что он пытался восстановить доисторические фрески.

Я нахмурился, вообще не имея понятия об их существовании.

– На полях была заметка про фрески и упоминание в них Источника, связанной с ним нестабильности... флюкту... или флюкта... тьфу... Было неразборчиво.

– Флуктуации. Я разберусь.

– А вам со многим придется разбираться. Не вздумайте сами ловить мальчишку. Он опасен. Поджоги – его рук дело.

– С чего вы решили? – только мне начало казаться, что я уловил ее сумасшедшую логику, как она тут же делала финт хвостом. – Очевидно же, что это Лука. Он виделся с убитым, он безумен, у него случился припадок при виде изображения собаки.

– Это Алекс, – упрямо сказал Лидия. – Не спорьте. А у Луки есть алиби, что подтвердил охранник и профессор. Хотя профессор такой скользкий... Мне непременно нужно узнать про этот скандал с ним.

Я благоразумно промолчал, однако поставил себе заметку все же узнать подробности у отца Георга. Или отца Валуа. Тот точно должен знать.

– Узнайте про фрески. Я думаю, что профессор не просто так заинтересовался этой книгой. Чтобы завтра она была у меня.

– Нет.

– Тогда я прямо сейчас отправлюсь домой, оставив вашу подружку на растерзание ее муженьку. И вышвырну из своего дома ваших сопляков, всех до единого. Ах да, еще я...

– Прекратите. Вы этого не сделаете.

– Интересно, почему же?

– Потому что у вас здесь появилась выгода. Я обещаю, что сам посмотрю и фрески, и заметки на полях книги. Если там действительно будет что-то подозрительное, я... я сообщу.

Я был почти честен. Мне пришлось взять Лидию за руки, согревая ее ледяные ладони в своих и молясь, чтобы ее это отвлекло.

– Не злитесь, пожалуйста. Я правда не могу показать вам книгу.

Странно, но она довольно резко убрала ладонь и толкнула меня в грудь.

– Вы так неуклюже пытаетесь мной манипулировать, господин инквизитор. Но за попытку вас, пожалуй, стоит поощрить, – и потрепала меня по голове, словно мальчишку. – Может, когда-нибудь, и достигнете моего уровня... Приходите завтра к ужину. Обещаю, скучно не будет. Узнаете много интересного про своих друзей.

– Непременно приду, – кивнул я Лидии, едва сдерживая себя от нелепого желания притянуть ее к себе, чтобы... Встряхнул головой и добавил:

– Идите быстрей в дом, а то больно смотреть на вашу замерзшую физиономию.

Глава 7. Хризокола

Я влетела в дом, кипя от злости из-за снисходительного отношения Кысея. Каков мерзавец! Ему это так с рук не сойдет. Да завтра же поручу головорезам Отшельника схватить его и притащить ко мне. А там он мигом лишится не только спеси, но и всего остального, в том числе и своей клятого обета целомудрия! Вот почему я не родилась мужчиной, а он – трепетной юной девой? Насколько все было бы проще. Несколько секунд я позволила себе наслаждаться заманчивыми видениями, но затем досадливо покачала головой. Да, я могу совратить инквизитора, но только вряд ли потом получится упиваться его чувствами. Иногда в его отношении ко мне мелькала едва различимая нотка, такая вкусная и незнакомая, что взвыть хотелось, когда она исчезала. И я интуитивно чувствовала, что после принуждения она пропадет навсегда. Демон, как же я ненавижу собственное бессилие!

– Госпожа? – Тень протянула мне корзинку. – Здесь все, как вы просили. Еще господин инквизитор просил меня нарисовать портрет пропавшего юноши, сказал, что вы не против.

– Я не против, иди, – ответила я. – Но рисунок принесешь не ему, а мне.

Добравшись до своей комнаты, я ощутила, насколько продрогла, что повлекло за собой очередную порцию проклятий в адрес Кысея. Взгляд на себя в зеркало только добавил расстройства – вид у меня был действительно неважный. Поэтому мне срочно было необходимо найти кого-нибудь, кому еще хуже. И отвести душу.

Я без стука ворвалась в комнату Софи.

– Госпожа Бурже, вы знаете, что ябедничать нехорошо? Зачем вы нажаловались господину Тиффано?

Софи пыталась расчесаться на ночь, вперив напряженный взгляд в зеркало, ее движения были плохо координированы и неуклюжи.

– Кысей сказал, что верит вам.

– Да неужели? – опешила я и замялась ненадолго. – Сейчас расплачусь от умиления. Вы обещали меня во всем слушаться, а вместо этого...

– Но вы же ничего не делаете. Только допрашиваете, словно преступницу...

Я подошла, легко отобрала у нее гребень и вытащила из корзины кувшин с молоком.

– Пейте, госпожа Бурже. Все до капли.

– Что это? – в ее глазах легко читался испуг.

– Молоко.

– Обычное молоко?

– А вы какое ожидали? Стрекозье?

Я уселась в кресло напротив, разглядывая, как моя подопечная давится молоком, потом нехотя достала из свертка сдобную плюшку, откусила и чуть не подавилась. Я опять увидела в Софи смертную тень, что стремительно разлагалась, до меня даже донесся запах тлена, такой же, что был в нашей семейной усыпальнице. Я застыла с булкой в руках, не в силах удержать тонкую нить реальности. Почему же опять? Ведь я найду отравителя, и угроза будет отведена. Почему же я опять вижу ее смерть? Что не так? Я уронила плюшку, вскакивая с кресла. Мне нужно коснуться живой и теплой Софи, иначе утону в своих видениях.

Я не знаю, сколько простояла, сжимая ее в объятиях, очнулась лишь тогда, когда Софи полузадушенно попросила:

– А можно меня отпустить?

Я отстранилась от нее, пристально вглядываясь в ее лицо, провела пальцами по скулам, очерчивая силуэт. Тень исчезла. Неужели я ошиблась? Неужели дело не только в отравлении? Симптомы были вполне очевидны и хорошо мне знакомы. Благодаря заботливой бабуле, которая готовила внучку стать будущей воягиней, меня с детства пичкали ядами. В ничтожных дозах. В том числе и мышьяком. Он хорошо нейтрализовался молоком, которое меня заставляли пить стаканами, и которое я возненавидела от всей души.

Софи стало плохо примерно год назад, примерно в то самое время, когда у нее случился выкидыш. Я задумалась – версия, что конь на прогулке понес и случайно сбросил свою наездницу, решительно мне не нравилась. Возможно, и тут был злой умысел. Предположим, именно тогда Эмиль и решил свести свою жену в могилу, не желая обременять себя заботами. Но за год вполне можно было это сделать. Однако у Софи отсутствовали некоторые признаки хронического отравления, ее кожа не пожелтела, на ладонях не появились характерные бугорки, зато налицо была мышечная слабость. Такое ощущение, что ее травили совсем неумело, то ли не рассчитав дозу, то ли передумав. И я не исключала экономки. Она настолько ревностно следила за своей хозяйкой, постоянно ошиваясь где-нибудь неподалеку, что вызывала у меня дикое раздражение. Когда я за обедом объявила им, что отныне Софи будет держать строжайший пост, дабы очиститься от нечистых мыслей и колдовского проклятия, их реакция была разной. Эмиль гневно сжал кулаки, но смолчал, а Эжени начала возмущенно причитать и отговаривать Софи.

– Госпожа Хризштайн, а я могу взять плюшку? Она так вкусно пахнет... – жалобно спросила Софи, жадно глядя на развернутый сверток со съестным. Я могла себе позволить рискнуть и питаться в этом доме, а вот подопечную следовало ограничить. Впрочем, мне вообще не хотелось есть.

Я достала еще одну плюшку, повертела ее в руках перед носом Софи и едко спросила:

– Аппетит появился?

Девушка лишь судорожно сглотнула голодную слюну.

– Держите, – я милостиво протянула ей плюшку, разглядывая ее движения. Меня что-то смущало в девушке, и я никак не могла понять, что же именно.

– Госпожа Бурже, не смейте ничего есть без моего разрешения. Понятно?

Софи покорно кивнула с набитым ртом.

– И пить тоже, – на всякий случай добавила я, разглядывая стакан с водой, стоящий у нее на прикроватном столике. Я подошла и вылила его содержимое на пол.

– Госпожа Бурже, как отреагировал ваш муж, когда вы сообщили о том, что беременны? И на то, что вы потеряли дитя?

Софи сжалась от неприятных воспоминаний.

– Никак.

– То есть? Не заставляйте вытягивать каждое слово.

– Эмиль не знал. Я и сама не знала, что при надежде. А когда после падения пришла в себя, и мне сказал лекарь, я... Я не стала ничего говорить мужу, чтобы не расстраивать его...

– Хм... А ребенок точно был от него?

– Да как вы смеете? – Софи вцепилась в край трюмо, опираясь и вставая на ноги. – Почему вы все время говорите лишь гадости? Неужели в вас нет...

– Нет, – недовольно отрезала я. – Во мне нет сострадания и прочей чепухи, не утруждайте себя их поисками. Почему в таком случае разладились ваши отношения с мужем? Да не мнитесь, сколько можно стесняться.

– Я не знаю. Наверное, это я виновата. После всего я... Я чувствовала себя такой виноватой, что не уберегла нашего ребенка. А потом мне стало становиться все хуже и хуже, поэтому и...

– То есть, почти год у вас с мужем нет никаких интимных отношений?

– Да, – выдохнула Софи, не отрывая глаз от пола.

– Знаете, вы показались мне неглупой женщиной, но сейчас я вижу, что ошиблась. Вы всерьез полагаете, что мужчина будет в течение года жить в воздержании? На это разве что ваш фанатичный Кысенька способен.

Софи вскинула на меня гневный взор.

– Прекратите эти гнусные намеки.

– Но вы же сами видите. Вот есть Ниночка, такая юная, пышущая здоровьем, красивая и беззащитная, – я подошла к Софи и обняла ее за плечи. – И есть молодой здоровый мужчина, который, если верить вашим словам, уже целый год воздерживался. Как вы думаете, что произойдет дальше? Или уже произошло?

– Уходите, – ее голос дрожал.

– Кто занимается вашими финансами, госпожа Бурже? – зашла я с другой стороны.

– Сейчас Эмиль, а раньше я сама.

– Но документы все равно подписываете вы?

– Да.

– Чье было решение приехать сюда? Кто подал идею?

– Мои родители. Их знакомая очень хвалила местный климат, который помог ее внуку справиться с удушьем, хотя все лекари от него отказались.

– Хм. А Эмиль не возражал?

– Он не хотел бросать столицу. У него была служба, и он...

– А лекари, что вас осматривали, кто их находил?

– Эмиль первым забил тревогу. А потом уже всем стали заниматься родители.

– Лекари были лучшие?

– Да.

Я отпустила Софи, недовольно нахмурившись. Действительно странно, что столичные лекари не смогли распознать симптомов отравления, тут Кысей был прав, как ни прискорбно. И зачем было Эмилю привлекать внимание к ее заболеванию? Готовил почву? Но в таком случае, ему было выгодно увезти жену подальше от родителей и от лекарей, что могли выявить яд.

– Я хочу лечь спать. Если вы закончили, то...

– Когда вы приехали сюда, поведение Эмиля изменилось?

– Да. Он... ходит потерянный. Ему тут скучно, он лишился своего любимого занятия. Он ведь привык к столичной жизни с ее балами, авантюрами, турнирами. Эмиль же получил мастера клинка не за красивые глаза. Для него это вся его жизнь, быть лучшим, тренироваться и выигрывать соревнования для него как воздух. А здесь он... ему даже не с кем скрестить клинок, нет достойных соперников. А знаете, как я познакомилась с Эмилем?

– Не знаю и знать не хочу.

Софи покачала головой.

– Эмиль все бросил ради меня, понимаете? А вы его обвиняете...

– Госпожа Бурже, а вспомните, когда именно ваше самочувствие резко ухудшилось?

– Я плохо перенесла недавнее путешествие, меня сильно донимала морская болезнь. Но по приезду стало легче, я даже поверила, что мне действительно удастся выздороветь... А два дня назад меня так скрутило, что я думала, что душу Единому отдам. И я жалею, что не умерла...

Я влепила ей пощечину, выплеснув наконец раздражение и злость.

– Еще раз скажете о смерти, и я вас сама прибью.

Софи взирала на меня с изумлением, прижимая к алеющей щеке ладонь. Я схватила ее за плечи и встряхнула.

– Да очнитесь, госпожа Бурже! Вас пытаются отравить, а вы сидите и жалеете себя, вместо того, чтобы разозлиться и разобраться с обидчиками.

– Вы ошибаетесь. Лекари первым делом заподозрили отравление. Меня отправили в закрытую лечебницу, чтобы исключить любой источник яда, но лучше мне не стало. Вы ошибаетесь, – повторила она.

– Запомните, госпожа Бурже, я никогда не ошибаюсь. Травить можно разными способами, пропитать ткань, распылить на цветы или в воздух, подкупить сиделку...

Софи покачала головой.

– Вы сказали, что избавите от проклятия, а вместо этого банально заставляете меня подозревать собственного мужа. Вы не первая. Убирайтесь. Я в ваших услугах больше не нуждаюсь.

– Я и пытаюсь избавить вас от проклятия. Проклятия глупости. Вы же смирились с собственной участью! У вас же на лбу написано – "Я – жертва".

– Уходите, – ее взгляд был преисполнен твердой решимости. – Пусть я умираю, но я никому не позволю портить мне последние дни.

– Сколько пафоса. А я никуда не уйду, – ухмыльнулась я. – И выгнать меня у вас не получится. Вернее, вы можете, но тогда я испорчу последние дни на виселице Эмилю. После вашей смерти. Будьте уверены. Вы же не хотите, чтобы его повесили?

Софи отпрянула от меня.

– Вы... Вы чудовищны! Только посмейте, и я!..

– А что вы? Вы будете мертвы к тому времени. И он станет единственным подозреваемым. Вы же не так глупы, чтобы этого не понимать? Никуда вы от меня не денетесь. Если так уверены в невиновности Эмиля, то вам нечего бояться, верно?

Софи не успела ничего ответить, в комнату заглянула экономка.

– Госпожа, вам пора ложиться... – она осеклась, увидев меня.

– Она именно это и собирается сделать, – ответила я.

– Но Софи... Мне надо помочь ей раздеться.

– Я сама ей помогу. Идите, Эжени.

Экономка неуверенно взглянула на хозяйку, ожидая ее ответа. Девушка молчала, с ненавистью смотря на меня.

– Госпожа Бурже, отошлите уже наконец свою настырную экономку.

Пылающая ярость в глазах Софи грела меня надеждой, что еще не все потеряно, раз она способна так разозлиться.

– Иди, Эжени, – наконец выдавила она.

– Я пожалуюсь на вас Кысею. Он это так не оставит. Он не позволит... – шипела Софи, пока я помогала ей раздеваться.

– Ложитесь уже, госпожа Бурже, – подтолкнула я ее к кровати. – Надеюсь, вы не храпите.

– Что? Вы что... Вы собираетесь здесь ночевать?

– Именно, – ответила я, удобно устраиваясь рядом.

Софи отпрянула на край кровати, пытаясь встать.

– Это неслыханно! Вы не можете спать в моей кровати!

– А где же мне спать? На коврике возле двери? Там холодно. Кроме того, вы уж простите, но мое происхождение благороднее вашего, так что уж... Нет, вы конечно можете устроиться на полу, но...

– Убирайтесь!

– Но ваш отравитель может просто придти и придушить вас во сне подушкой. Раз уж яд так слабо на вас действует. Следов не будет. И все облегченно вздохнут, решив, что бедняжка наконец отмучалась. По крайней мере, будь я на месте убийцы, я бы так и сделала. Поэтому потерпите мое общество. Ложитесь, сказала!

Я дернула Софи обратно в постель, она лишь злобно засопела, но промолчала, демонстративно устраиваясь на краю широкой кровати. Через полчаса она наконец перестала возиться, дыхание выровнялось, и она заснула. А я лежала, сжимая в кулаке пузырек с грибным эликсиром, что принесла Тень вместе со снедью. Завтра заставлю Софи его выпить как рыбий жир, полезный и отвратительно воняющий. Но меня все равно терзали смутные сомнения, что я что-то упускаю, что Единый опять обыграет меня в этой партии... Впрочем, я и раньше проигрывала, чего уж теперь, хотя Кысей расстроится... Я притянула к себе спящую девушку и уткнулась носом в ее волосы, пытаясь удержать реальность вокруг себя.

Утро началось со скандала, что устроила мне экономка. Она шипела про мою неслыханную наглость и бесцеремонность, застав меня в спальне ее обожаемой госпожи, обвиняла меня в том, что я компрометирую несчастную Софи своим присутствием. Спросонья я была не просто злая, но еще и туго соображала, поэтому просто заломила экономке руку за спину и вытолкала за дверь, нагло и бесцеремонно, как от меня и ожидалось.

– Я не понимаю вас, госпожа Хризштайн, – спокойно сказала Софи, разглядывая меня с брезгливым интересом. Она уже успела привести себя в порядок, была полностью одета и готова к схватке. – Чего вы добиваетесь? Вы хотите денег? Я заплачу вам, только оставьте меня и мужа в покое.

Вместо ответа я подошла к ее комоду, стала выдвигать один ящик за другим, пока не нашла то, что искала.

– А чего хотите вы, госпожа Бурже? – спросила я, доставая рисунок Тени с эскизом изящного колье.

– Нет-нет-нет, прошу вас! – Софи выставила вперед руки в отчаянной мольбе, видя, что я собираюсь его разорвать. – Не будьте столь жестоки, прошу вас! Не лишайте последней...

Она всхлипнула и отвернулась, не в силах смотреть, как я разрываю его на мелкие кусочки.

– Он не последний. Моя служанка нарисует для вас новый, госпожа Бурже. Если будете себя хорошо вести.

– Кысей сравнил вас со слепой студенткой, что училась вместе с нами. Те, кто не знали про слепоту Рахель, считали ее поведение неприличным, когда она пыталась ощупать лицо говорящего, чтобы составить впечатление. Но вы... Господи, я не знаю, насколько и в чем надо быть ущербной, чтобы так себя вести!.. Как же мог Кысей так ошибаться в вас...

Я ошеломленно застыла, глядя на девушку. Словно яркая вспышка молнии, что освещает темную улицу, и враз все делается таким знакомым и понятным. Ну почему я раньше об этом не подумала? Ведь до приезда сюда была только мышечная слабость, а все остальное появилось позже... Я подошла к девушке и выбила из-под нее стул. Софи вскрикнула, оказавшись на полу. Она закусила губу и сосредоточенно пыталась подняться на ноги. А я смотрела на ее напряженный взгляд и неуверенные движения и криво улыбалась, вспоминая кошмарные опыты колдуна. В комнату на шум влетела Эжени, запричитала, помогая своей госпоже встать.

– Что вы стоите? Вы не видите, что ей надо помочь? Нет, вы посмотрите, она еще улыбается! Госпожа, вы не ушиблись? Как же вас так угораздило?