Текст книги "Танцоры в трауре (ЛП)"

Автор книги: Марджери (Марджори) Аллингем (Аллингхэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава 8

Когда мистер Кэмпион последовал за Хьюзом вниз, он спустился в маленький мирок хаоса.

Белые стены обычно содержали легковозбудимое домашнее хозяйство, чье повседневное равновесие поддерживалось только с помощью тончайших приспособлений, так что этим утром, когда пресловутый разводной ключ угодил прямо в сердце хрупкого механизма, само здание, казалось, находилось под угрозой разрушения, а все его обитатели в какой-то степени страдали легким бестолковым помешательством.

Войдя в холл, дворецкий беспомощно огляделся. У входной двери взволнованная горничная неадекватно справлялась с настойчивым молодым человеком с фотоаппаратом, в то время как в нише под лестницей Линда Сутане разговаривала с кем-то по телефону, ее мягкий глубокий голос звучал напряженно и жалко.

От доктора Бувери не осталось и следа.

“Он особенно хотел видеть вас, сэр”. Хьюз казался расстроенным. “Он был здесь минуту назад”. Даже когда он говорил, его взгляд с тревогой блуждал по входной двери, где слабела горничная.

В этот момент весь дом услышал голос доктора этажом выше. Старик ревел и, по-видимому, от ярости.

“Ах, конечно”, – с облегчением сказал Хьюз. “Это вылетело у меня из головы, сэр. Он будет наверху с мисс Сарой. Я забыл”. Он снова окинул взглядом холл и вздрогнул. Непрошеный посетитель был уже почти в доме. “Не могли бы вы подняться к нему, сэр? Я думаю, мне действительно следует ...”

Окончание предложения было прервано, поскольку импульс оказался для него слишком сильным, и он набросился на незваного гостя, как бульдог, у которого порвался ошейник.

Мистер Кэмпион снова поднялся наверх и, руководствуясь голосом доктора, который теперь понизился до угрожающего грохота, завернул за угол верхнего холла и наткнулся на вспыльчивого старого джентльмена. Он был поглощен разговором с медсестрой, которую Кэмпион видела накануне вечером.

“Приведите ко мне горничную”, – крикнул доктор. “Не стойте там как идиот. Приведите ко мне горничную – и собаку, разве вы не знаете”.

Женщина колебалась. Она была пожилой, и ее фигура несколько туманно называлась “удобной”. Ее лицо было простым и разумным, но в карих глазах горел особенно упрямый блеск, который живо напомнил мистеру Кэмпиону некоторых важных личностей его собственной ранней юности.

“Ребенок боится”, – начала она, что было слишком очевидно, в третий или четвертый раз.

Щеки доктора Бувери задрожали и распухли.

“Делай, как тебе говорят, женщина”.

Она бросила на него единственный вызывающий взгляд и зашагала прочь, ее накрахмаленный фартук потрескивал.

Старик повернулся и пристально посмотрел на Кэмпиона.

“Доброе утро. Я хотел бы увидеть вас через минуту”, – сказал он и оглянулся через плечо на комнату, на пороге которой он стоял. В своей просторной одежде он выглядел внушительно. Его широкий воротник был скроен так, что лежал почти ровно, чтобы не стеснять многочисленные подбородки, а в петлице красовалась гроздь бутонов роз "Литтл Доррит".

“Где мать? Ты знаешь?” – требовательно спросил он. “Звонит? Смешно. Возможно, ты сможешь мне помочь. Зайди сюда, ладно?”

Кэмпион последовала за ним в большую белую комнату, обставленную как детская. На оригинальный современный декор с его ярко раскрашенными ширмами и обучающими картинками накладывались свидетельства более старой школы мышления: кресло из отвратительной коричневой лозы, древний камин и необычайное количество проветриваемого белья.

Доктор Бувери указал на низкую кровать под окном в дальнем конце комнаты.

“Ребенок под этим”, – сказал он. “Не хочу вытаскивать ее, разве ты не знаешь, и если я отодвину кровать, я могу причинить ей боль. Осторожно приподнимите ее. Возьми ногу, хорошо?”

Кэмпион сделал, как ему сказали, и вместе они подняли раскладушку на середину линолеума. Сара Сутейн присела в углу стены. Она стояла на коленях, закинув пухлые руки за голову, и подошвы ее маленьких круглых ножек были полностью видны из-под множества нижних юбок. Доктор Бувери подошел к ней.

“Где это животное укусило тебя?” – спросил он непринужденно.

Сара задрожала, но не пошевелилась, и когда он наклонился и поднял ее, она оставалась неподвижной, так что он понес ее, все еще стоящую на коленях, к кровати.

“Теперь бояться нечего”. Старик не был недобрым, но и не вызывал чрезмерного сочувствия. “Мы должны осмотреть ссадину, разве ты не знаешь. На него просто нужно сбрызнуть немного теплой воды. Укус собаки не опасен. Ты не сойдешь с ума или какую-нибудь чушь в этом роде. Где он тебя поймал?”

Мистер Кэмпион внезапно почувствовал себя очень молодым. Этот полупрезрительный тон, в котором, однако, звучала такая абсолютная убежденность, напомнил ему о давнем времени, когда он впервые услышал его, и мысль “Так говорит Бог” пришла к нему с ужасающей уверенностью истины.

Сара осторожно расслабилась и посмотрела на них сквозь спутанную массу мокрых от слез волос. Она была очень бледной, и ее челюсти были жестко сжаты. На внутренней стороне ее предплечья была царапина, и врач осмотрел ее с профессиональным интересом.

“Это все, что он дал тебе?” – спросил он.

Шум за их спинами заглушил любой ответ, который мог бы дать ребенок. Снова появилась медсестра, сердитая и угрюмая, а с ней – светлолицая деревенская девушка в неопрятной униформе. Круглые глаза горничной сияли от возбуждения, когда она держала за загривок маленького черно-белого дворняж-терьера. Ее манеры свидетельствовали одновременно о триумфе и отваге. Доктор Бувери оглядел трио.

“Отпусти собаку, разве ты не знаешь”.

“Это может полететь в нее, сэр”. Горничная говорила бодро, почти, как показалось, с надеждой.

“Положи это”.

Сара сглотнула, и медсестра больше не могла сдерживаться.

“Она напугана, бедная овечка”, – сказала она. “Послушай ее. Выставь опасную штуку за дверь. Ты пугаешь ее до смерти, сэр. У нее будут конвульсии”.

Похоже, в ее пророчестве была определенная доля правды. Сара сидела на кровати выпрямившись, ее глаза были прикованы к собаке, а лицо ужасно исказилось. Доктор Бувери взял ее за запястье, и его брови поползли вверх, но, когда горничная повернулась к двери, он крикнул ей с раздражительным упрямством: “Отпустите собаку”.

Неохотно и со значительным драматическим эффектом девушка опустила собаку на пол и бросилась назад. Терьер остался сидеть на корточках, его глаза были яркими и испуганными. Доктор Бувери поднял его и провел руками по дрожащему телу.

“Не очень свирепая маленькая собачка”, – сказал он. “Теперь ты, маленькая девочка”, – он посмотрел на Сару, – “почему он тебя укусил?”

Служанка выступила вперед, желая поговорить.

“Они бежали по полю, сэр, и он прыгнул на нее”, – сказала она, задыхаясь. “Пес замолкает, когда здесь датчанин мисс Белью, и он всегда очень свиреп, когда его впервые выпускают. Мисс Сара начала кричать, и я подбежал, чтобы удержать его”. Она преисполнилась гордости при воспоминании о собственной храбрости. “Потом я увидела, что он укусил ее, и позвала медсестру”.

Мистер Кэмпион откашлялся и отважился задать вопрос, рискуя рассердить доктора.

“Ты сказал ей, что они уничтожат собаку?” поинтересовался он.

Девушка вздрогнула и уставилась на него так, как будто он проявил сверхъестественные способности.

“Ну, да, сэр, я это сделала”, – сказала она после паузы. “Я хотела утешить ее”, – поспешно добавила она. “Я сказал ей, что мистер Спунер, жених, застрелит его”.

Доктор Бувери посмотрел на Кэмпиона и резко рассмеялся.

“Вот и конец этой мистерии”, – сказал он. “Вот, малышка, вот твоя собака”. Он бросил животное на кровать, несмотря на крик медсестры, и ребенок схватил его, обнимая со страстной привязанностью, которую, возможно, могла оценить только собака. Краска бросилась ей в лицо, а глаза отяжелели. Терьер нетерпеливо лизнул ее.

Доктор Бувери сложил ладони своих пухлых рук вместе.

“Уложите ее в постель”, – сказал он. “Дайте ей грелку и чашку какао с молоком. Я пришлю ей успокоительное. Кому-нибудь лучше позвонить мне домой и попросить об этом. Оставьте собаку там, где она есть ”.

“Но укус, доктор...” Медсестра была раздражительной.

“Покрась это йодом, моя хорошая женщина. Это всего лишь царапина. Они играли, и он поймал ее. Она страдает от шока. Эта очень глупая маленькая девочка сказала ей, что она потеряет своего питомца и что его собираются пристрелить, поэтому, естественно, она испугалась. Она его очень любит ”.

Сара и собака оставались в объятиях друг друга. Это была не сентиментальная картина, а скорее ужасная. Агония привязанности ребенка была жалкой.

Маленькая служанка парила рядом, возмущенная тем, что ее героизм и предусмотрительность были так жестоко вознаграждены. Доктор Бувери внимательно посмотрел на нее.

“Вы Мадд?” – спросил он.

“Да, сэр. От Rose Green”.

“Мне показалось, я узнал форму твоего черепа”. Старик казался довольным. “Занимайся своей работой и не впадай в истерику. Вся твоя семья – дураки. Вы заметили, что в зале царило некоторое оживление, и решили еще немного расшевелить публику. Не так ли?”

“Нет, сэр”. мисс Мадд была пунцовой.

“Не лги”. Доктор Бувери снова обрел голос Бога. “Уходи. Никогда не вмешивайся”.

Медсестра последовала за ними из палаты, протестуя.

“Сара не может спать с собакой, сэр”.

“Почему нет?”

“У него могут быть блохи”.

Старик посмотрел на нее сверху вниз. “Тогда вымой его”, – сказал он. “Есть вещи похуже блох. Послушай меня. Там очень одинокая маленькая девочка с чрезмерным воображением, и если вы заберете ее собаку, она будет лежать без сна и видеть, как он стоит и ждет, когда его пристрелят. Она услышит хлопок и увидит, как он истекает кровью, и она увидит его маленькое мертвое тело так ясно, как если бы ты убила его у нее на глазах. Жестокость, моя хорошая, вещь очень относительная. Этот ребенок страдает от шока, и, возможно, вам будет интересно узнать, что от шока умирает больше людей, чем от любой другой болезни. Идите и укройте их. Согрейте их ”.

“Как скажете, доктор”. Женщина все еще была возмущена, но, несмотря на это, впечатлена.

Старик что-то проворчал ей в олимпийской манере и прошел бы дальше, если бы ему не пришла в голову одна мысль.

“Дайте собаке немного теплого молока”, – сказал он. “Это милая маленькая собачка”.

Когда они спускались по лестнице, он взглянул на Кэмпион.

“Твоя удачная догадка”, – сказал он, и это слово прозвучало как комплимент.

Линда все еще разговаривала по телефону, когда они проходили через зал. Кэмпион подумала, что ее голос звучал почти истерично, и подавила порыв прийти к ней на помощь без приглашения.

“Но, конечно”, – услышал он ее слова. “Конечно. Ты должен прийти сюда. Мы сделаем все, что в наших силах. О, это было для тебя шоком. Я знаю. Я, конечно, понимаю это ”.

Доктор Бувери тронул Кэмпиона за рукав и вывел его на солнечный свет. На ступеньке он остановился, глубоко вдыхая летний воздух своим маленьким носиком. Он был похож на какое-то огромное животное, подумал Кэмпион; возможно, на бизона.

“Я не люблю нервничать”, – сказал он. “Холмистые пастбища, красивые деревья, красивые цветы, птицы – все респектабельные вещи, разве ты не знаешь. Приличные. Солидные. Иногда мне кажется, что всем нам было бы лучше, если бы мы не думали. Все это интенсивное совершенствование ума – это плохо. Мы не созданы для этого. Человеческая машина не выдержит этого. Пройдись со мной вон по той траве. Я хочу поговорить с тобой. Теперь о той бедной женщине, которая умерла прошлой ночью; ты не знаешь, была ли она в руках врача?”

Кэмпион задумался.

“Я не уверен, ” сказал он, “ но мне вряд ли следует так думать. Она только что вернулась из двухлетнего турне по колониям, вы знаете. Я выясню. Сутане – тот человек, у которого можно спросить ”.

“Подождите минутку”. Старик торопливо заговорил. “Я не думаю, что буду проводить какие-то определенные расследования, разве вы не знаете. Это дело коронера. Я только хотел узнать, заметили ли вы что-нибудь о ней сами или слышали ли вы, что она вообще страдала – кашлем, приступами удушья, спазмами при задержке дыхания ”.

Светлые глаза мистера Кэмпиона за стеклами очков стали проницательными.

“Нет”, – осторожно сказал он. “Вряд ли я так думаю. Она была профессиональной танцовщицей, разве ты не видишь. Тем не менее, один из великих людей обнаружил, что эти клинические нарушения присутствуют не всегда в каждом случае. Кто это был? Морган?”

Доктор Бувери замедлил шаг.

“Вы очень необычный молодой человек. Изучал медицину?”

“Исключительно с точки зрения судебной медицины”, – скромно объяснил мистер Кэмпион. “Когда вы упомянули эти симптомы, я, естественно, подумал о лимфатическом статусе. Вы обнаружили это в час пополудни, я полагаю?”

“Я сделал. Я не знаю, есть ли какой-то вред в том, чтобы рассказать вам. Очень интересный случай”.

Доктор Бувери сделал паузу после того, как заговорил. Кэмпион хранил ободряющее молчание, и старый доктор посмотрел на него.

“Считаю, что я хорошо разбираюсь в людях”, – неожиданно заметил он. “Вы были очень вежливы со мной, и я склонен доверять вам, разве вы не знаете. Полагаюсь на ваше благоразумие?”

“Да, я думаю, вы можете, сэр”. Кэмпион не улыбнулся.

“Хорошо”. Доктор Бувери выглядел выдающимся викторианцем, каким он и был. “На самом деле, я хотел бы обсудить это с умным человеком, который знал бедную женщину. Беда в том, что мы мало знаем о лимфатическом статусе. Боюсь, с этим нужно смириться. Мы знаем, что если тимус сохраняется после определенного возраста – пяти лет, не так ли?– возникает определенное состояние. Проблема в том, что это состояние, похоже, меняется у каждого пациента. Так вот, этой женщине, разве вы не видите, когда-то удалили аденоиды и миндалины, вероятно, в детстве, так что нам тут ничем не помочь. Я вскрыл ее, разве вы не знаете, и обнаружил, что вилочковая железа значительно увеличена – значительно. Сердце на самом деле не было сужено, но аорта была уже, чем обычно, и само сердце было немного неразвито, так что, как вы видите, это создает другую проблему ”.

Мистер Кэмпион почувствовал, что его шаги становятся тяжелее, и разозлился на себя. Внезапно до него дошло, что он не хочет, чтобы правда выплыла наружу. Он не хотел, чтобы этот напыщенный, но симпатичный пожилой персонаж ткнул своим тупым пальцем в острие, которое торчало на целую милю. Он не хотел, чтобы семейство Сутане было дезорганизовано огромным эмоциональным и физическим потрясением, вызванным расследованием убийства, не из-за дяди Уильяма и его успеха, не из-за Сутане и его карьеры, а из-за Линды, которая за тридцать часов стала личностью, имеющей совершенно необоснованное значение в его собственной жизни.

Столкнувшись с этим, он почувствовал себя лучше.

Доктор Бувери снова заговорил.

“Сегодня утром я освежил свою память на этот счет”, – сказал он. “Эксперты, похоже, все еще спорят по этому поводу. Никто не знает, каким должен быть вес тимуса в нормальном здоровом теле. Но факт остается фактом: когда кто-то внезапно умирает от недостаточных причин, очень часто это происходит из-за чрезмерного развития. В свое время у меня было несколько случаев. Помню, один бедняга умер от хлороформа, когда ему вырвали зубы, а ребенок в Бирли просунул голову сквозь поручни кроватки и умер, по-видимому, по воле Божьей. Затем на Лоуэр-Грин мужчина в ссоре схватил своего брата за горло, и парень умер у него на руках, но не от удушения. В то время мы все были очень озадачены. Во всех этих случаях вилочковая железа была очень сильно увеличена ”.

Он прочистил горло, и Кэмпиону пришло в голову, что он наслаждается собственной лекцией.

“Вернуться к этой бедной женщине”, – сказал доктор Бувери. “Осматривая ее прошлой ночью, мы оба заметили перелом черепа, вызванный падением. Между прочим, у нее был перелом свода в виде пруда с расширяющейся трещиной до основания. Травмы головы убили бы ее примерно через час, если бы она уже не была мертва ”.

Кэмпион глубоко вздохнула. Значит, это приближалось.

“Ее не сбила машина?” – тупо спросил он.

“Я так не думаю”. Доктор Бувери был доволен собой. “Она умерла от испуга, вы знаете. Испуг повлиял на лимфатический статус. Когда она стояла, махая мистеру Сутане, она почувствовала слабость, потеряла равновесие, и шок убил ее. Когда она упала на землю, она была мертва ”.

Кэмпион уставился на старика и подавил безумное желание облегченно рассмеяться. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что произошло, но постепенно до него дошло. Доктор Бувери был человеком простых и прямолинейных мыслей. С самого начала он столкнулся с проблемой несчастного случая или самоубийства. Сначала он принял фактические повреждения, нанесенные автомобилем, в качестве причины смерти, так что этот аспект дела его не волновал. Вопрос, который беспокоил его больше всех остальных, заключался в том, почему Хлоя Пай вообще ушла с моста. Теперь его открытие увеличенной вилочковой железы дало ему объяснение, и он принял его. Простой факт, что сердце Хлои Пай, согласно этой гипотезе, должно было перестать биться менее чем за пять секунд до того, как ее голова и грудная клетка были раздроблены, и что кровотечение в этом случае было бы обильным, все еще чудесным образом ускользал от его внимания. Кэмпион чувствовала себя ребенком на вечеринке, который старается не смотреть на бросающийся в глаза наперсток в старой детской игре. Он попытался вспомнить Хлою Пай такой, какой она появилась прошлой ночью; он снова увидел ее порванный купальник и разорванную грудь в том месте, где ее раздавила и разорвала шина. Там должна была быть кровь, много крови, а не просто поверхностное кровотечение из мелких вен.

Открытие доктора, однако, объяснило истинную причину смерти. Кэмпион задавалась вопросом, кто же так напугал Хлою Пай, что она умерла. Не потребовалось бы большой силы, чтобы убить ее, возможно, даже совсем никакой силы. Мысль о человеке из рассказа доктора, который схватил своего брата за горло только для того, чтобы почувствовать, как тот умирает у него на руках, вернулась к нему в голову. Он хотел уйти от старика до того, как у него сорвется с языка вопрос, который вертелся у него на губах. Были ли какие-нибудь небольшие синяки у нее на шее, на плечах?

Его спасло от нескромности появление Сутане, который широкими шагами шел к ним через лужайку, свободный шелковый халат развевался вокруг его угловатой фигуры. Он был нетерпелив и любознателен, и сила его личности захлестнула их волной, которую они физически ощущали и испытывали дискомфорт. В своей крайней нужде он напомнил Кэмпиону о несчастной Саре, и было очевидно, что он произвел такой же эффект на доктора, потому что старик сразу заговорил о ребенке.

“Просто шок, мистер Сутане. Инцидента было вполне достаточно, чтобы объяснить это”.

Молодой человек уставился на него как на сумасшедшего.

“Шок?” переспросил он. “Боже мой, машина проехала по ней!”

Доктор Бувери напрягся, и его старые глаза стали суровыми.

“Я говорю о вашей дочери, сэр”, – сказал он.

Сутане моргнул, и они заметили его умственные усилия, когда он отвлекся от одной темы к другой. Это было самое поразительное в этом человеке – эта необычайная живость невысказанного выражения его мыслей.

“Сара?” – спросил он не без интереса. “Что с ней такое?”

Доктор Бувери замер. Кэмпион почувствовал его презрение и беспомощно посмотрел на них двоих. Он знал, что доктор никогда не смог бы представить ситуацию, в которой мужчина мог бы любить своего ребенка и при этом буквально не иметь времени подумать о ней, в то время как Сутане никогда бы не осознала, что существует мир, в котором время для размышлений не только не распределено, но и настолько свободно и изобильно, что не имеет никакой ценности вообще.

“О вашей маленькой дочери хорошо заботятся. Горничная напугала ее. Она думала, что потеряет свою собаку”. Доктор говорил холодно и с явной неприязнью к памятнику человеческого эгоизма, который, как ему казалось, он видел перед собой.

Сутане слушал его, склонив голову набок, и, совершенно очевидно, считал его немного сумасшедшим.

“Нашла ли она сейчас собаку?”

“Да. Я счастлив сообщить, что за ними обоими присматривают”.

Сутане устало провел рукой по лбу.

“Боже мой”, – сказал он.

Взглянув на выражение лица доктора Бувери, Кэмпион вспомнил об одном знакомом ему пожилом джентльмене, который рассказывал, как он ходил вокруг дома презираемого современника и “мысленно плевался”. Доктор Бувери мысленно плевался и сейчас. Кэмпион сменил тему разговора.

“Сутане”, – сказал он, – “ты не знаешь, страдала ли Хлоя Пай когда-нибудь от приступов удушья или обмороков?”

Доктор предупреждающе кашлянул, но в его глазах был интерес. Как и Сутане. Он пристально посмотрел на них обоих.

“Я никогда не слышал об этом”, – сказал он. “Видите ли, я ее совсем не знал”.

Доктор Бувери нахмурился. “Но она жила в вашем доме ...”

Слабый румянец выступил на лице Сутане.

“Я не знал ее”, – быстро сказал он. “Пока она не присоединилась к актерскому составу "Буфера”, я никогда не встречал ее, разве что случайно на вечеринках". В своем стремлении звучать убедительно он использовал интенсивность, которая победила его объект. “Она была практически незнакомкой для меня”.

Доктора вывел из себя скрытый антагонизм в голосе.

“Вы скажете это коронеру”, – сказал он.

Сутане замедлил шаг. “Естественно”, – сказал он и, развернувшись на каблуках, быстро и сердито зашагал прочь.

Провожая доктора к его машине, Кэмпион вспомнил, как Хлоя Пай сидела на коленях у Носка в утренней гостиной, и снова услышал ее писклявый протест: “Мы с Джимми старые друзья”.