Текст книги "Рефорсажъ (СИ)"

Автор книги: Марамак Квотчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– Выстой! – возразила грызуниха, – Это, цокнем, если он накроется сразу же, что маловероятно. А у нас на баллансе ещё моторные пушки, так что буквально один удачный рейс – и как минимум ущерба уже не будет.

– Ну что, уважаемые кроты, посчитаем, – утвердительно цокнул Разбрыляк.

Все трое – Этти тоже присутствовала, но пока больше опушневала, чем учавствовала – достали листки бумаги, сиречь старые накладные, отпечатанные с одной стороны, и принялись на другой стороне прикидывать, почём перья. Само собой, для космонавта Союза, где имелось, применительно к практике, неограниченное количество субъектов, умение считать экономические показатели было не менее важным, чем освоение симулятора, так что все присутствовавшие шарили, как мыши в амбаре.

– ИтаГ, – цокнула Елька, подбив сумму, – За учётом премии за спасение груза, для исключения ущебра нам надо получить две тысячи сто сорок бобров.

– Тоесть нисколько, – пояснил Разбрыляк, – Для общего случая. Кроме того, она считала пушмоторы по средней цене, а даст пух сдать их выше средней, тогда вообще в пух.

– Не забывайте, что бонус пополам, – заметила Фелиса.

– Йа его вообще на три поделила, на всякий случай, – сообщила Елька.

Пуши заелозили хвостами, и сказали себе "спокойно", чтобы не наделать глупостей на пустом месте. Фелиса на всякий случай пробежалась вокруг стола раз десять, как степная лисочь, только пух мотался – после этого она была уверена, что память твёрдая и здравие доброе. Помотав ушами, грызи задумались о том, что громадьё планов по извлечению профита из трофея неиллюзорно идёт вразрез с планами вернуться на Родину.

– Это тоже известный песок, – цокнула Елька, – Как начнёшь эт-самое, так и не заметишь, как десять лет в минус.

– Косяк, – согласился Разбрыляк, – Надо изобрести ХП.

– Нууу, ХП это всегда пожалуйста, – тявкнула Фелиса, – Тявкнем, сдадим пока посуду в аренду, сами растечёмся, а когда, так и.

– Возле Пролесья это прокатит? – уточнил грызь.

– Думаю что да, – кивнула трёххвостая, – Особливо для внутрисистемных перевозок. Не пух весть какой профит, но лучше чем ничего.

– В пух. А теперь пробить насчёт груза. Если волуся не зашевелятся, – дополнил Раз, – То подёргаем ка-вэ, пусть потрясут.

Как он и подозревал, волусЯ не очень-то шевелились, потому как после принудительной отмены нормизма оказались в мозговой раскоряке. Трёхглазые, ведавшие пока что подобными делами, подняли хохола куда как быстрее – то есть, вообще моментально. Как уж у них работает такая система, кто знает, но как только Фелиса отправила мессагу на их почту, пришёл ответный вызов. Ка-вэ выразили уверенность в том, что волусям груз нужон и согласились выкупить его по цене выше средней – на самом деле едва выше, просто для пушей этого будет достаточно, чтобы подбить балланс. Правда, ка-вэ не давал покоя тот факт, что корабль вместе с грузом взялся буквально из ниоткуда, так как найти концы, кто и где всё это похитил, не удавалось.

Транспортник произвёл посадку на одну из местных лун, к перегрузочной станции, где был подвергнут самому тщательному шмону – буквально едва ли когда-нибудь он рисковал угодить в такое ещё раз. Было просканировано всё что можно и нельзя, проверены структуры пространства и целостность времени, а также задействована процедура более девяти тысяч детекторов – она так и называлась в официальных документах. Суть её заключалась в том, что в корабль вкатывали вагон, содержащий именно эти детекторы, реагирующие на все уже известные, но ещё не сильно изученные явления. Детекторы при этом могли быть как атомными часами, так и рыбой особой породы...

– Не сильно изученные, это как? – поинтересовалась Елька у трёхглазого.

– Ты имеешь вслуху, о чём это? Например космоплюхи, слыхала?

– Нет, – точно ответила белка.

– А, услышь. Очень редко, но случается их образование в космолётах. Это нечто такое, ну... вроде плюхи, – ка-вэ показал лапами, – Но ерунда в том, что его невозможно отодрать от корпуса никакими мыслимыми средствами! Даже вместе с куском обшивки не срезать.

– Да ну? – покосила уши Елька.

– Ну да. Вслуху редкости явления, изучить его достоверно оказывается сложно, однако по крайней мере, есть надёжный детектор космоплюх.

– Боюсь даже спросить, какой...

– Правильно боишься. Это эндемичная оса с планеты Зузендаль, которая при наличии космоплюхи начинает вибрировать крыльями с особой частотой, с какой без данного условия не вибрирует никогда.

– О суслики-щенки. И таких историй полон вагон?

– Угу.

Однако Вагон Девяти Тысяч, вопреки опасениям, всё-таки не нашёл на корабле ничего, что вызвало бы вибрацию крыльев осы или ещё чего непотребного. Пока происходили все эти операции, пуши прохаживались вокруг корабля в скафах – потому как по луне без скафов довольно холодно и безвоздушно. Помимо техники, осматривать судно нагрянули штук сто ка-вэ, так что вокруг "Ниязира" стоял порядочный базар.

– Ну, стало быть, ничего не обнаружили, – заявил наконец трёхглазый.

– А-атлично! – подпрыгнула Фелиса, – Теперь вы выпишете хотя бы временный паспорт на судно?

– Да, но не полностью. Поскольку доподлинно не понятно, откуда это всё взялось, предписываю проходить карантин раз в пол-года и не садиться на населённые планеты.

– Это параноя, – без обиняков тявкнула лиса.

– Лучше – перебздеть, – процитировал ка-вэ то, что было написано у него на пряжке ремня.

Далее из открытых трюмов стали выгружаться контейнеры с грузом, опять забивая голову – это кто-ж такой допуха умный где-то ухитрился наделать столько неучтённых пухмоторов и запихать их в корабль-призрак?... Однако, переводы денежного эквивалента на счёт сильно уводили от этих мыслей к другим мыслям.

– Каким таким? – осведомилась Этти.

По волусихе сразу было видно, что любые финансовые вопросы вызывают у неё хвостоболь.

– По тебе сразу видно, что любые финансовые вопросы вызывают у тебя хвостоболь, – точно заметила Фелиса, – Но дай-ка я прочищу. Ты же знаешь, что мы потеряли "иголку", и отнюдь не в стоге сена. Поэтому у нас очень сильная мотивация этот Ущерб как минимум покрыть.

– А с вас что, будут требовать её стоимость? – уточнила волусиха.

– Ты с дубов обрушилась, чтоли? – рассмеялась лиса, – В нулевых нет, а во-первых можно хоть обтребоваться, это астрономические количества ресурсов.

– И что тогда?

– Как что? Я ведь тявкала тебе, что у нас всё общее. У нас и понятие "частная собственность" подразумевает как "частная от общей", а не то что у вас... ну всмысле, у нормистов. Вот, если у нас будет корабль, из которого выжимается профит, это будет что?

– В пух, – предположила Этти.

– В запятую, – кивнула Фелиса, – Хотя всё-таки эту возню следует отложить, пока шкура не проветрится. Особенно у Сурика.

– Фелла, – цокнул через связь Разбрыляк, – Тут есть ещё песок.

– Да?

– Трёхглазковые сообщают, что сейчас буквально все исходящие с Треспассии корабли заняты на вывозе тушек в стацисе. Уж не знаю, что они так спешат, но нам предлагают тоже загрузиться, раз летим в направлении Дженгии.

– И чо? – округлила глаза лиса.

– Как чо? Советуюсь с тобой, пока они грузят, – хихикнул грызь.

– А, ты не пугай так больше.

Заместо одних контейнеров в трюм были наложены другие, содержащие ячейки со стацисными камерами, но примерно в том же объёме – то есть, под завязку. Само собой, такой фарт нельзя было упускать – не ахти какой профит за перевозку, но! К тому же, всё равно кому-то надо везти, полезное дело оно всегда полезное.

Загрузившись и произведя очередную прозвонку всех систем, пуши дали кораблю команду отваливать в заданном направлении, а сами следовали за ним всё на том же хелинячьем фреге. Планировалосиха, что произойдёт встреча с транспортом где-нибудь на пол-пути к Дженгии, а если нет, так фрег можно оставить там. Крупнокалиберная вещь, раскрутив двигатели, поднялась с площадки, и набирая скорость, ушла в чёрное звёздное небо.

– Так, ну и куда? – почесала уши Фелиса.

Вопрос относился к Сурику, правда тот пока ещё не мог на него ответить, ибо находился всё в том же стацисе, что и всю дорогу. Правда, его держали просто так, под прибором, а не в ячейке, как волусей. Дело в том, что вытащив лися на посадку к "Фроге", лиса встала перед надобностью его разморозить, потому как пихать в аппарат бесчувственное тело – не особо в пух. Вдобавок, у красноухой подёргивался глаз, как только она вспоминала, сколько расстояния осталось до дома – меньше миллиона килошагов, тобишь нисколько, вообще нисколько! Только сильно взяв себя в лапы, она могла забыть об этом, чтобы не наделать глупостей на пустом месте.

– Таак... Ты Эть пока встань за спину, чтоли, чтоб не эт-самое, – тявкнула лиса волусихе, – А то ещё до кучи увидеть волуся – может быть слишком... Ну всмысле сейчас, так-то ему ещё предстоит.

Чёрная волусиха кивнула и зашла Сурику за спину. Не то чтобы она выполняла любые указания Фелисы – напротив, та сама уже успела научить её сначала думать головой, потом делать. Лиса же вздохнула и выключила ремач; стоявший всё это время с вытянутой лапой Сурик разморозился и помотал головой. Красноухая потёрлась носом о пушнину и притявкнула, так что лись почувствовал себя нормально или даже лучше. И только потом он заметил, что что-то не так.

– Аэээ... – задал содержательный вопрос Сурик, показывая вокруг.

– Ага, – кивнула Фелиса.

– В каком смысле ага? По-моему, что-то случилось.

– Ну, да, – не стала тащить лису за хвост лиса, – Я повесила на тебя ремач.

– Зачем?? – удивился Сурик.

– Потому как ты крайне плохо переносил поход, – пояснила Фелиса, – И не тявкай, что тебе так не казалось. По медицинским показателям, мне лучше знать.

– Да понятно, но... – лись вычесал раковины, – А мы сейчас гд... всмысле, где корабль?

– Запрос принят. Корабль на станции Джигжа-Пре, около восьмисот тысяч километров до Пролесья.

– Ии-и-есть! – прямо тявкнул Сурик и сгрёб лису в охапку.

Таким образцом, опасения по поводу выхода лися из стациса оказались напрасными – факт успешного возвращения его взбодрил настолько, что всё остальное подзабылось. Настолько, что лишь когда "фрога" была на пол-пути к планете, он задался вопросом, куда подевались грызи.

– А куда подевались грызи? – тявкнул Сурик и обернулся на задние сиденья, как будто грызи могли там спрятаться.

– Грызи вышли на Дженгии, – сказала Фелиса, – Им оттуда гораздо быстрее домой, они уж и так намотали куда больше нашего, и главное пух знает зачем.

– Понятно. А вообще как?

– Вообще, вполне в пушнину, – уверенно сообщила лиса, – Получили первый профит за перевозку волусятины, корабль доставлен в систему Пролесья, сидит. Я уже связывалась с Неном, он тявкал, что возьмётся применить наш трофей, пока мы будем обалдевать.

– От чего обалдевать?

– Сейчас выйдешь из корабля, узнаешь, – хмыкнула Фелиса, – Вообще нам бы кого-нибудь дёрнуть встречать, чтобы не вышло чего.

– А что может выйти? – допытывался Сурик.

– Когда выйдет, тогда и узнаешь.

Это было на сто с лишним пухов, по возвращению следовало проходить прицедуры привыкания, а не бросаться куда хочется, ибо чревато. Чревато в первую очередь движением крыши, но и чисто физически – Фелиса помнила, что кто-то из космонавтов ухитрился отравиться грибами, хотя из живших на Пролесье трёххвостых этого не сумел, наверное, вообще никто и никогда. Пока же предстояло следить более всего за собой, а ещё сильнее – за волусихой, попадающей на другую планету...

– А что в этом? – уточнила Этти, – Планета как планета, круглая.

– Могу тебе дать ссылку гыгов на сто текста, что в этом, – хихикнула Фелиса, – Но кратко тявкну, что акклиматизация – штука очень хитрая.

– В общем я понимаю её вопрос, – подтвердил Сурик, – Мы пол-года шлялись по галактике, и как-то ни про какую акклиматизацию не заикались?

– С планетой нам просто повезло, – пояснила лиса, – Хотя разлад в нервах у Виисы может быть связан именно с этим. А вот станции, которые планетоиды, там действительно всё едино, по СОСТу, что у нас, что на другой стороне галактики.

– Теперь буду знать, – кивнула Этти.

К тому времени как она узнала, аппарат прошил атмосферу почти вертикально, сделал петлю чудовищной кривизны и снизив скорость до вменяемой, сел возле терминала порта. В окнах засинело небо и стали видны зелёные холмы на горизонте, так что лисы ещё минуты две таращились туда в полном ступоре, и только потом догадались открыть двери. Тёплый, наполненный запахами воздух шибанул в морду так, что Фелиса действительно чуть не упала – волусихе пришлось хватать под одну лапу её, а под другую Сурика. Эффект был совершенно ожидаемый, потому как впринципе, воздух Пролесья не содержал ничего такого и на волусиху действовал не сильнее обычного свежего воздуха. Но для трёххвостых это был набор запахов Родины, въевшийся настолько глубоко в генетическую память, что их пробирало до самых хвостов.

И неожиданно для себя самой Фелиса села на колени возле колеса "Фроги", погладила лапкой бетонную площадку, перебирая камешки и пыль на ней, и расплакалась от счастья. Она вообще ничего не могла поделать с собой, слёзы текли по пушистым щекам и капали на бетон. Может быть из-за того, что сознание сразу осознавало, что от этого ничего плохого не случится, оттого и не препядствовало – однако лиса была просто удивлена сама собой! Ранее она бы никак не тявкнула, что с ней такое случится, а тут и тявкать нечего. Только через какое-то время она обнаружила, что сидит на площадке в обнимку с Суриком, который гладит её по ушкам, успокаивая.

Для подобных вещей на площадке приёма кораблей имелась служба, но пока организмы не выходили за рамки разумного – служба не вмешивалась, пырючись издали. Этти слегка испугалась, когда трёххвостые буквально потеряли сознание, не теряя его, но сделать ничего не успела. Ей предстояло офигеть не так быстро и резко, зато может быть ещё более основательно; волусиха водила носом и сжимала лапы с длинными когтями, словно щупая воздух. Наконец, пришедшая в пух Фелиса поднялась с бетона, отряхнулась и обняла пушей:

– Ну что, пшли!

В первую очередь они пшли в здание терминала на медицинское эт-самое, чтобы всё было чисто. Для трёххвостых было достаточно, чтобы подтвердилось отсутствие вреда здоровью и чистота по микроорганизмам, а вот волусиху посадили изучать подробнее. Пока Этти измеряли, лисы метнулись к телеграфу. Везде в местах общего пользования обычно имелся так называемый телеграф – фактически же это была большая будка со столом и терминалом сетевой ЭВМ, пригодная для того, чтобы что-либо оформить, подписать, и тому подобное – ради сокращения расходов времени на транспортировку тушек к конторе. Фелиса незамедлительно вызвала бухгалтерию штаба космофлота, и над голографической фиговиной появилось изображение лисы в натуральную величину.

– Какие нитки? – осведомилась серая большеухая.

– Зелёные, – уверенно тявкнула песчаная большеухая, – Довольно тёмно-зелёного цвета.

– Внимательно! – спайдерфоксиха подняла бы хохолок, если бы сумела.

Фелиса вкратце изложила соль и добавила, что хотела бы передать судно в пользование космофлота Пролесья. Она также пояснила, что впринципе, судно пока бесхозное ввиду того, что все трое будут в глубоком афиге на некоторый срок.

– Я его просто запаролила, пароль вот, – тявкнула красноухая, – Так что пусть кому надо, берут и выбивают профит. По крайней мере пока, а там посмотрим.

– Так... Сяк, – хихикнула серая, произведя пассы над клавиатурой, – Подпиши.

Она подвинула бланк по своему столу, голограмма от бланка вылезла на стол перед Фелисой, и та поставила четыре галочки. На этом формальности были исчерпаны, и теперь трофей попал в нужные лапы. Оставалось ещё составить Отчёт для штаба, но это могло подождать. А могло и не ждать, так что Фелиса села прямо в зале ожидания, под фикус, взяла планшет, прицепила на него листки и стала строчить и рисовать схемы. Впоследствии она скрепила это художество степлером и послала через тот же телеграф по назначению. Кроме того, это совмещалось с ожиданием, пока обработают волусиху; к удаче, это не затянулось слишком надолго. Правда, сам подопытный зверь так бы не свыл, всмысле что ненадолго.

– Да ладно, зато теперь можно не опасаться микробов, – тявкнула Фелиса, – А эту штуку лучше вообще не снимай.

Штуку, которую Этти выдали в медицинском отделе, она повесила на лапу, как браслет; это был зонд, следивший в основном за состоянием организма, на всякий случай.

– Да это понятно... – потёрла кисть лапы волусиха, оглядывая небо, – А вообще, это, как?

– Что именно из всего?

– Ну, это... Куда мне можно на Пролесье?

– Куда дойдёшь, – пожала плечами Фелиса.

– В натуре? Так я не спайдерфокс.

– Тем более, – зевнула красноухая, – Найти единственного на планете волуся – это задачка первого курса для гравископщиков, так что не волнуйся. А вообще давай пока к нам.

– Там найдётся, чем занять лапы? – повела ушами Этти.

– Да, но думаю что ближайшие месяцы это ни-ни, – фыркнула лиса, – Я напомню тебе, что твоя доля от операции с фрегом составляет семьсот пятьдесят тысяч общегалактических бобров, и это не алчности ради тявкнуто, а для понимания, сколько профита ты уже сделала.

– Так то само получилось, – заметила волусиха.

Фелиса потрепала её по уху в том смысле, что всё будет в пух. Все семь хвостов перешли огромное лётное поле космопорта и поднялись на платформу скоростного аэропоезда, дать ветра поближе к дому. Единиц тут оказалось порядочно, потому как самое место скопления – от пушнины различных цветов и оттенков зарябило в глазах! Изредка попадались и чёрные спайдерфоксы, так что в общем Этти не особенно выделялась в толпе. Да и когда трёххвостые замечали, что она волусь, никакой хвостоболи это не вызывало. Правда, на компанию пикировали все встречные миллиционеры и дружинники, проверяя, кто это.

Тут уже Этти могла оценить тот самый знаменательный фургон, на котором их вывозили с Музлавана хелины – всмысле его лютой похожести на поезда. Волусиха уставилась на окна и скамейки, осознавая, что они именно точно такие же – с обшивкой из кожзама, с полированными тысячами лап никелированными ручками и деревянными накладками. Правда, окна тут открывались чисто условно – то есть форточка открывалась в вентиляцию, а не на улицу, потому как поезд развивал сверхзвуковую скорость, а высовывать головы в окно при этом – не особо умно. С высоты линии, проложенной на высоких опорах, открывался отличный видок на территорию, заросшую густыми лесами, просторные поля, речки и озёра; то в одном, то в другом месте торчали башни, высокие и тонкие, как колосья.

Сидевшие на хвостах спайдерфоксы не только сидели, но и просто прохаживались по вагону, благо ускорение поезд фильтровал, и не трясло вообще. Из разных мест постоянно слышалось тявканье, хихиканье и вой, причём отнюдь не только мелких щенков; было видно, что немало лисо почитывают, уткнувшись или в экраны, или в бумагу. Одна пушноухая так вообще сидела с вязальными спицами и фигачила какое-то изделие. В общем тявкнуть, чувствовали они себя как дома, так что вначале поджавшаяся Этти расслабилась и на её морде появилась улыбка. Само собой, потому как пролесская электричка была ни в пух не похожа на поезда нормистской волусёвщины. И это воспоминание заставило чёрную о чём-то быстро подумать, так что она и сама не уловила, о чём именно.

– Если пойдёт по шерсти, – сказала Фелиса в сурячье ухо, – Через какое-то время Этти будет первейшим волусем в Партии Щебня.

– Это почему ты так удумала? – уточнил Сурик.

– Потому что так всегда получается. Если у неё прочистятся мозги, она сообразит, что можно поменять ситуацию и на Музлаване.

– Теоретически да, – согласился лись, – Но лично у неё такенный блок против волусей, что я бы не стал утверждать.

– Ну это да.

Волусиха не успела как следует обалдеть от электрички, как та уже достигла нужной станции; пуши вывалили на платформу, которая качалась на высоте в пол-километра – она действительно качалась под ветром, никуда не денешься.

– А у нас звери с ремачом всё время отсюда прыгают, – тявкнул Сурик, показывая вниз.

Однако, прикинув, он сам пока отказался бы от такой затеи – как-нибудь уж в другой раз. Поехали как все, на лифте... Впрочем, мимо таки просвистели два зверя, ухнув в песок на площадке внизу и подняв тучу пыли. Суть состояла в том, что даже слабенький ремач хорошо помогал от ударов об землю, так что прыгать можно с любой высоты. Правда, можно было забить нос и пасть песком, и потом долго отплёвываться. По пути все трое постоянно вращали раковинами и яблоками – Этти вращала, потому как видала всё это первый раз, а лисы потому, что хотели увидеть ещё раз. Ну, собственно, ничто им и не помешало, увидеть.

Фелиса чувствовала, что впадает в разжиженность. Во-первых из-за подсознательной таблички "миссия успешно завершена", а во-вторых от возвращения на Родину. После того, как лиса собственным ухом окинула галактику... её аж пробирало от воспоминания о масштабах, которые при этом были ничтожны в сравнении с величиной нЧВ – Наблюдаемой Частью Вселенной. Что уж там тявкать, если в любом направлении от Пролесья находились миллионы звёзд, и возле каждой что-нибудь да происходило, так что взять в голову всё сразу просто невозможно. "Планееетка" – то и дело начинала хихикать Фелиса, делая хватательные движения лапами – её действительно очень развеселило возвращение.

От автобусной остановки трёххвостые, как всегда, попёрли пешком, по азимуту через песчаные дюны; из-за сыпучести песка там так и не образовалось тропинки. Лисы глубоко вдыхали горячий воздух родной полупустыни – ну или степи, как её только не называли – и подтявкивали. Они подумали, что на их месте грызи наверняка вспушились бы, но сами сделать это так и не осилили – шкура сидела как-то по другому и только встряхивалась. В чистом голубом небе парили большие чёрные птицы, а в долине реки паслись копытные, кажа лоснящиеся толстые бока. Под лапами приятно сыпался тёплый, пока ещё не горячий, мягкий песок.

– Знаешь что я тявкну, Фелла, – тявкнул Сурик, – После этого песка мне как-то не по шерсти будет оставаться в стороне. За симулем я уже отсидел, так что остаётся потянуть за уши космофлотских.

Фелиса слегка вытаращилась, но быстро обрадовалась.

– Ну, это вообще по шерсти! – подтвердила красноухая, – Будем летать вообще вместе!

– Аэмм... – почесала ухи Этти.

– И ты, если захочешь, естественно! – заверила лиса, – Ты думаешь мы по количеству хвостов считаем, кого брать?

– Вижу уже, что нет, – кивнула волусиха, – Просто сомневаюсь, потяну ли.

– А я не сомневаюсь, – отмахнулась Фелиса, – Я уж видела, как у тебя кукушка работает, дай Нить всякому... Да и вообще, пока что выбросьте-ка это из голов!

– Почему? – удивился Сурик.

– Потому что сейчас будет петух.

– Кэээ?!

Это была правдивая история, за загородкой, к которой пуши подходили, уже нетерпеливо бегал, клацая клювом по камням и вздыбливая пыль, петушина.

Что же до грызей, так они и правда вспушились. Хотя Разбрыляку и Ельке однопухственно очень хотелось уставиться ушами на Пролесье, они всё же решили, что ещё успеют, и на пересадке отвалили к дому ближе на попутном корабле. Оба потирали лапы от сознания того, что кое-чем помогли осуществлению столь удачной авантюры, как захват волусячьего фрегата – это было совершенно в пух, и грызи не собирались об этом умалчивать. Собственно, по дороге им вполне по шерсти пришлось заняться составлением отчётов о происшествиях – ведь грызи на «Цооле» ничего не знали с той поры, как они перешли на «игольник». А там, ясное дело, было чего поведать, для эт-самого, всмысле учёта на будущее. К сожалению, у пушей не было настоящих записей телеметрии с тэ – особенно у них не было записей с иголки, потому как она самоаннигилировала, но они вполне могли использовать симуль, чтобы восстановить по памяти.

Кому-то такая работёнка могла показаться и утомительной, но грызи были довольны, потому как опять остаться без занятий на длительное время – это через край. Казалось бы, ерунды – ничего не делать! А пух, только попробуй, и ничего не выйдет. Разбрыляк закопался настолько, что составил схему статистического сглаживания для своей модели миссии, и просчётом оной порядочно загрузил бортовую ЭВМ, благо та маялась дурью. Чаще всего грызи садились в широченное кресло бок к боку, обкладывались пуховыми хвостами, и так в полусурковательном состоянии возились, как белочь в дупле.

– У меня такое чувство, что мы возимся, как белочь в дупле, – наблюдательно заметила Елька.

– Это потому, что мы возимся, как белочь в дупле, – согласился Раз, – Но это только в пух, а не мимо оного. Эх, в лес бы.

– Лес! – вспушилась белка, – Да. Есть предложение на первое время основательно забить на всякую возню, и порыться в травке.

– После перерыва, – предуцокнул грызь, – Сначала очень хорошо бы прочистить для грызо все моменты, а потом уж точно надо. А то эт-самое.

– Не напряжёт, – зевнула белка, устраиваясь поудобнее на хвост, как на подушку.

– Да, тебя попробуй напряги, – хихикнул Раз.

В общем оно относилось и к нему, так что грызи не напрягались напару. В течении почти двадцати суток они только и делали, что копались в симуле, грызли орехи и глушили чай – ну и ещё выходили в санузел, естественно, а так больше ни-ни. Впрочем, перемещаться по галактике пассажирам было не особо сложно – добрался до узловой станции, оттуда до другой, а там уж лапой подать и обязательно найдётся какая-нибудь посуда. В общем, всё это было вполне в пух, учитывая к тому же обнадёживающие новости от волусей: каша с нормистами и порталами в другие слои Вселенной успешно расхлёбывалась совместными усилиями союзных и джулей, этих вывернутых на иное пространство волусей. Конечно, работы там предстояло больше, чем звёзд в галактике, но тем не менее ясно виделась перспектива.

Единственное, что стало грузить грызей, так это замутнённость в голове после стольких дней мозгопинчества. Они уже не помнили, чтобы находились совсем в бодром расположении – хотя и от среднего состояния диссонанса на испытывали. Вслуху надобности отвлечения на что-то новое, Елька и Раз воткнулись в микротехнологию; соль в том, что на многих кораблях, где постоянно присутствовал экипаж, но не было больших жилых модулей, делали их микроимитацию, упихавши планетоид в масштаб один к двум тысячам или около того. Само собой, ходить по микропланетоиду и совершать над ним действия можно было только в виртуальной проекции, либо подключаясь к микророботу – потому как все "просторы" умещались в контейнер размером в кубический шаг.

Подобное моделирование имело плюсы в сравнении с созданием цифровой модели, потому как для поддержания такой микроплощади с точностью до пылинки требовалось гигантское количество вычислительных мощностей, а отсюда и вылезали тонны ошибок, исправлять которые – тоже не особо хочется. В микроблоке действовала повышенная гравитация, чтобы сравнять все физические эффекты, изменённые из-за масштаба, так что песок выглядел песком, а малюсенькие растеньица особого мха – густыми деревьями. Грызи пришли в немалый восторг, потому как это был вполне реальный огород карманного образца – хоть и микро, но реальный на сто пухов! – так что копались там довольно долго, высевая этот самый мох в подготовленные ямки.

За таким песком время до дома пролетело куда как быстрее, хотя и про Отчёт грызи не забыли, накатавши на две пуши предварительную версию, каковую собирались уточнить до уровня "упоротость". Буквально не успели они и ухом мотнуть, как пришлосиха собираться и перелезать на транспортёр, чтобы тот доставил на планету. Никакой поклажи с собой уже не было, потому как миски для корма и тому подобное барахло грызи посеяли на подбитом фреге – но, само собой, не особо расстроились. Прозрачная "тарелка" вылетела с перегрузочной станции и бодро спикировала на Крыжин, опять превышая скорость света – хотя и не превышая – и уселась на остановку. Грызи проследовали оттуда прямо к зарослям лопуха, дабы почувствовать под лапами листья и вообще...

– Да, сразу бросились к коллегам, как к родным, – заржал Разбрыляк, – Лопухи...

– Ух, сейчас ещё корней копнуть! – потёрла лапки Елька, – Не сдесь конечно, дома.

– Хм... А дома сейчас какой цвет? – задумался грызь.

Грызи почесали раковины, потому как упустили из слуха, что там должно быть в околотке – лето, или наоборот. Если наоборот, то накопать корней будет довольно проблематично. Впрочем, это они бы как-нибудь пережили – и грызи, и корни.

– Послушай ухом, а грызям стоит цокнуть, что мы присутствуем? – цокнула Елька.

– Да не, мы втихорьчиху, – хмыкнул Раз, – Цокнем, сто пухов. Только йа бы это сделал после прибытия в гайно, ну даже не знаю почему.

– Кло, – привспушилась грызуниха.

Следует отметить, что дорогу домой пришлось оплачивать по долговой карточке, взятой в комиссариате путей сообщения – как межзвёздные полёты, так и проезд на электричке и автобусе; её ещё предстояло погасить, но грызи небезосновательно полагали, что это сделает ведомство, вслуху наличия чрезвычайных обстоятельств – не просто так ведь мотались. Поезд перетащил пушей через несколько областей, затем скоростной автобус – через район, а там уже знакомый до полного родства автобус-снабженец, качаясь на ухабах, поволок пух совсем к дому. Как удалось выяснить посредством яблок, в околотке была осень – с лиственных деревьев облетала последняя листва, а дорога была развожена в никакашку, так что в автобусе даже на боковых окнах работали щётки, убирая жирную грязь.

– Посиди-ка на хвосте, – вытянула мордочку белка, – Мы когда улетали, тоже осень была! Это что?

– Ну, это год, – хихикнул Разбрыляк.

– Мать моя бельчиха!! – цокнула бельчиха, – Год?! Ни за что бы не цокнула! Это сколько же мы на Музлаване загорали?

– Там не так долго, – пояснил Раз, таращась в окно, – А вот на марше, там время жрётся. У нас, йа так полагаю, перерасход составил процентов сто.

Елька схватилась бы за голову, но она тоже всё хорошо знала – в два раза это мало. Много это в двести тысяч раз, как бывало на первых сверхсветовых кораблях, пух их миру. В любом случае, этот перерасход был не страшен, так как для пушей проходило "честное" количество времени, и следовательно они не прокручивали жизнь в никуда, а для планеты годом больше, годом меньше – не особо заметно.

Вывалив из автобуса под моросящий дождик, грызи удостоверились, что вообще не заметно – как и не уходили, что в пух тридцать три раза. Низкие серо-белые облака, клубясь как дым, тащились по небу, и задувал северный ветер, гарантируя зиму. Вслуху этих опций пуши почти бегом припустили к дому, потому как мокнуть в холодрыгу всё же не уважали. Ощущения были специфические и очень даже попадающие в пух, когда грызи прыгали между лужами на тропинке, знакомой с детства, а между ветками ёлок маячила чёрная пластиковая крыша их домишки, наполовину заросшая мхом. Елька придержала грызя за лапу и показала на сырую землю, где отпечатались следы как минимум нескольких разных организмов – крупного копытного, мелкого копытного, крупного с лапами, мелкого с лапами... в общем, в отсутствии грызей тропинка ни разу не пустовала, хотя и вела она только к ихнему дому. И это вызвало довольное поцокивание и мотание раковин.