Текст книги "Рефорсажъ (СИ)"

Автор книги: Марамак Квотчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Квотчер Марамак
Рефорсажъ

Я незаметно на дереве в листьях

Наполняю жизнь свою смыслом -

Пряду свою тонкую Нить...

из песни

– Бегущая Лиса

Просторный пихтовый лес был весь залит ярким лунным светом, и даже на обширном балконе каменного здания ничто не мешало наблюдать оный, потому как нигде не светили лишние лампы. Только на углу различалась лампочка под красным стеклом, обозначавшая пожарный гидрант, да иногда между стволами деревьев пробивался свет фар с близкого шоссе. Сдешние обитатели не то чтобы экономили электричество, просто всю дорогу привыкли к тому, что ночью темно, и уж при полной луне отказывать себе в этом удовольствии не собирались. То с одной, то с другой стороны доносилось подвывание на разные лады – а потом, зачастую, смешки по этому поводу. Каждый кто обладал неплохим ночным зрением – а спайдерфоксы таки все как один обладали – мог увидеть яблоками, что на здании красуется эмблема космофлота Пролесья, а на табличке у дверей написано подробно, что расположен тут штаб "Д". Почему именно "Д", вопрос риторический – чтоб никто не догадался, естественно.

С той стороны большого здания этажей в семь была подъездная площадка, там светили фонари и кто-то копошился, но с другой стороны, прямо в лесу, стояла тишина и было слышно, как бьёт в мешки хомяк. На небе, ещё сохранявшем очень тёмный синий цвет после заката, ярко горели звёзды и паслись высокие вытянутые облака, подсвеченные луной; в воздухе существовал свежак от прошедших с дождём туч, которые темнели на западе. На балконе, увитом до визга лиановидными растениями, расположились несколько пар ушей – ну всмысле не в отрыве от прочего, конечно. Два спайдерфокса сидели в креслах, так что в сумерках более всего виднелись их пуховые уши, а третий прохаживался вдоль, издавая ноль звука при хождении босыми лапами по каменным плитам. Поскольку никто не шумел, все слышали, что хомяк внизу набил таки, и вразвалку потащился в нору.

– Вон посмотрите, альфа Несушки, – показала на звезду лисица, сидевшая у стола.

При этом она слегка притявкивала, но ухитрялась это делать шёпотом – как впрочем и все её трёххвостые пушноухие сородичи. Остальные поглядели в указанном направлении и сочли, что звезда ничего себе.

– Мы сочли, что звезда ничего себе, – компетентно заявил лис, покачиваясь в кресле, – Не хуже других.

– Ну да. Но в этом оранжевом свете так и чувствуется, – спайдерфоксиха сделала пространный жест лапкой, – Так и чувствуется начало новой жизни и рождение будующего мира!

– Вот тебя потащило на поэзию, как гуся в штопор, – улыбнулся лис.

– Да не совсем, – захихикала та, – Я и так знаю, что в альфе Несушки делают планету под заселение.

Трёххвостые захихикали вместе, удерживаясь ржать в голос – и не распугать тихую ночь, и главное и так уже бока болят от смеха. Собственно тявкнуть, им троим уже давнище как следовало бы отправляться по домам, а не торчать на рабочем месте, но в этот вечер состояние голов как-то способствовало тому, чтобы остаться на пол-ночи пообсуждать, да и вообще, причём вообще тут главное. Рукиш, Калимма и Уцкен были не только сотрапами по работе в штабе космофлота, но и просто друзьями, так что и. Всмысле, они могли и просто посидеть прибочно, думая на три пары ушей сразу – что они собственно и сделали. Будучи дневно-ночными зверьками, спайдерфоксы не заморачивались на смену дня и ночи, когда было годно – тогда и мотали, а не тупо по расписанию.

Посмеявшись, они всё-таки довольно философично уставились носами на оранжевую Альфа Несушки; это для Пролесья она так называлась, а на месте это был Геремшлин, часто корректируемый до "гермошлем". Там действительно проводили работы по запилке планеты, дабы сделать её пригодной для жизни – спайдерфоксячий миростроительный флот, который только набирал обороты, не без помощи белокъ, у которых этот флот обороты набрал давно. У трёххвостых лис, которые относительно недавно вышли в межзвёздную среду, ещё не было собственных производственных мощностей, чтобы городить мощные корабли, и летали в основном на беличьих "иглах", списанных по выработке ресурса – но если это барахло переоборудовать и дефорсировать, можно выжать ещё очень много.

Штабных лис беспокоило не это, а то что пушноухих вообще трудно раскачать на такую намотку, как длительная работа в дальнем космосе. Как бы там ни было, у каждого существа есть предел того, что оно способно вынести без последствий, а совершенная пустота многих трёххвостых неиллюзорно вводила в ступор, и логика помогала слабо. В этой связи шли совещания по поводу того, не стоит ли в этих условиях снижать требования к космонавтам...

– Не, вопрос поставлен криво, – фыркнул Рукиш, – На самом деле их уже некуда снижать.

– Есть куда! – возразил Уцкен.

– Нету куда!...

– Полемика, – сказала чайнику Калимма, и все опять захихикали.

– Уц, намотка в том, что снижать можно только до того уровня, который уже опасен для их существования, но нельзя доводить до того, чтобы это было опасно для других.

– Он имеет ввиду, что если каждому баклану дать по "иголке", кто-нибудь обязательно впишет её в Пролесье на полном ходу, – пояснила лиса, отпивая чаю.

– Вы прекрасно знаете, что планете это не повредит, – заметил Рукиш.

Он имел ввиду защитные системы, которые натурально не дали бы протаранить планету, да и от приличного залпа на поражение закроют надёжно.

– Ты прекрасно знаешь, что это тявкнуто широко. Не в планету, так ещё куда-нибудь. У меня три племянника от семи до десяти лет от роду целыми днями играют в симуль, – тявкнула Калимма, – Дать им по иголке?

– Нууу...

– Вот тебе и ну.

Трёххвостые снова погрузились в раздумья, поводя длинными ушами. Откровенно тявкнуть, уши спайдерфоксов не походили на уши обычных лис, потому как были не треугольные, а листовидные, с лютым опушнением и у многих даже с кисточками, как у белок или рысей. Топтавшийся взад-вперёд Рукиш замер и повернул раковины в темноту прохода с нижнего этажа; он учуял еле различимый звук, потому как мягкие лапные подушки по гладкому камню никакого шума не издавали. Правда он подозревал, что там уже кто-то давно ныкался, и призывно притявкнул в том направлении.

Из непроницамой тени на лунный свет вышла спайдерфоксиха, помахивая всеми тремя хвостами... ну понятное дело, довольно трудно помахивать одним, не трогая другие. Достаточно мощного для лисы тушкосложения, она к тому же отличалась ушами, которые были не просто большие, а огромные – такие раковины отличали южных спайдерфоксов из степей и пустынь, у северных они были поменьше, но попушнее.

– Доброго витья, – кивнула ушами лиса.

– Достаточно доброго, – согласилась Калимма, – Ты что-то хотела?

Спайдерфоксиха протянула распечатку телефонограммы.

– Фелиса Краснозорька, – без труда прочёл при лунном свете Рукиш, – А, помню.

– Это тут про меня тявкалось, что мол снижать некуда? – улыбнулась Фелиса, белея в темноте зубками.

– Да нет, – фыркнул Уцкен, – Именно это – не про тебя.

– Однако лет двадцать назад никто мне третий уровень не дал бы, – заметила лисичка.

– То было двадцать лет назад, – пожал плечами Рукиш.

По сравнению с достаточно пожившими штабными, Фелиса была совсем молодой лисёной, хотя это и чувствовалось больше всего в цифре года рождения. Что касаемо третьего уровня координатора тактической группы, то его натурально присвоили по факту прохождения симулятора и некоторых физических тестов, что приближалось к обстановке военного времени, хотя время было и мирное.

– А зачем вы её сюда вызывали? – спросила Калли, – Не ближний свет чай. Да и вообще, случайно вот ночью застала, а то моталась бы тут, как овечий курдюк.

– Да я не спешу, – тявкнула Фелиса.

– Вот за этим и вызвали, – пояснил Рукиш, – Часто бывает, лисо или приедет не вовремя, или тупить начнёт, а это куда как лучше выяснить до, а не после, правда? Ну-ка тявкни...

Та не дала ему продолжить, звонко тявкнув.

– Реакция в норме, – хихикнул Уцкен.

– Вот именно, ниточный клубок, – кивнул Рукиш, – Хотя кой-какие уточнения по состоянию организма придётся пройти в медцентре.

– В медцентре? – склонила огромные уши Фелиса.

– В. Думаю ты подозреваешь, что если требуется такая проверка, то мы собираемся послать тебя не на двадцать минут полёта.

– На тридцать?...

Однако смех смехом, а слегка прижатые уши Фелисы показывали отчётливо, что это слегка волнительно – к тому же при столь огромном размере ушей сразу был заметен их наклон. Рукиш почесал за раковинами и открыл экран эвм, стоявшей сдесь же на столе, так что на морды упал более яркий отсвет.

– Вот тут, – показал когтем по карте лис, – Сквирячий мир Крыжин. Хвойного леса там – изрядно...

Под хвойным лесом он как всегда имел ввиду беличьи универсальные корабли – "Ёлки".

– ...изрядно. Есть договорённость о том, что эти пуховые шары передадут нам производственный комплекс для изготовления частей силовых установок... часть моторного завода, короче тявкнуть.

– Нить-намотка, – икнула Фелиса, представив себе хотя бы часть завода еловых моторов.

– Именно. Штуковина в двенадцать километров длины и восемь миллионов тонн веса. Ёлка, которая к нему приписана – "Цоол", – пояснял Рукиш, – Только и делает, что собирает эти комплексы, отлаживает и передаёт в другие лапы. Саму Ёлку белки само собой не отдадут ни за какой пух, поэтому предполагается, что...

– Не то чтобы предполагается, – поправила Калимма.

– Ну да, не предполагается, а так и есть, – поправился трёххвостый, – "Цоол" в скором времени выдвинется с Крыжина в систему ББКУ-4031, где с ним должна встретиться наша группа и забрать завод.

– Всего-то, – фыркнула Фелиса и тут же прикусила язык.

Само собой это было то, чего никак нельзя тявкать.

– Я поняла, что это то, чего никак нельзя тявкать, – поправилась она.

– Зачёт, – хмыкнул Уцкен, – Всего-то... Тебе напомнить, какое намотнище произошло, когда всего-то учебный фрег чуть не вписался в звезду?

Намотнище было знатное и напоминать о нём не требовалось. Учебный корабль "Маот" при выполнении маневров попал слишком близко к звезде и начал медленно на неё падать – всей громадной мощности двигателей хватало только на то, чтобы разгонять его по низкой орбите, но так как там уже имелся разреженый газ, корабль терял скорость и всё больше погружался в хромосферу звезды. Ситуация одна из самых опасных для космохода – он может выдержать прямое попадание астероида, но от длительного перегрева защиты нет. На сигнал бедствия к звезде подошёл крейсер "Белый", всё та же переделанная "иголка"; с какой-то никакашки командир корабля решил вытащить фрегат при помощи искривителя времени, выбросив его "назад" относительно звезды, которая без него просто улетит в сторону, так как движется. Вместо желаемого результата сам "Белый" завис во временной петле, и вытаскивать пришлось ещё и его... короче тявкнуть, это было больно, и лишь по счастливой случайности обошлось без жертв.

– Нет, помню, – кивнула лиса.

– Хорошо. В управлении нашей эскадрой будет также Нен Хубо, который уже слегка натаскан, и собственно ты, – показал пальцем Рукиш.

– Я??

– Ну не я же. Если согласишься, конечно.

– Да боюсь, что просто не смогу отказаться, – хихикнула Фелиса, – Но так сразу!

– Не так сразу, – возразила Калимма.

– Что, больше совсем никого нет? – ужаснулась трёххвостая.

– Неа. Из тех кто есть, у тебя наилучшие показания к назначению.

– Ну и нить...

Для лучшего понимания нити Рукиш сообщил основные параметры похода: около тридцати суток в одну сторону и более ста – в обратную, потому как предстоит тягать тяжеленный груз. Хотя в состав эскадры включили пять "иголок" М12, мощность у них не ахти какая, чтобы таскать такие колоды; Ёлка по тяге превосходила их, например...

– Можно вопрос? – тявкнула Фелиса.

– "Можно" это не вопрос, а слово, – хихикнул Уцкен, – Валяй.

– Почему белки решили тащить груз пол-пути? Могли бы или оставить у себя, или уж допереть до Пролесья, раз взялись.

– В ББКУ-4031 у них разработки редкозёма, – пояснила Калимма, – Так что они как всегда с корыстной целью.

– И ещё учебная атака, – добавил Рукиш, – Если точнее, встречный бой.

– Кого с кем? – ляпнула Фелиса и опять прикусила язык, что было уже больно, – А, догадалась.

– Именно, – кивнул Уцкен, – Вас с "Цоолом".

– УУу, – поёжилась лисичка.

– Про то, что отдадут груз только если выиграете, уговора не было, – успокоил Рукиш.

– Я не про это, – пояснила Фелиса, – Они нас раскатают, как жаба губу.

– Тут уж твоя задача, чтоб не как. Это тебе никакое не военное судно, а летающий завод... правда, хорошо летающий.

– И главное там рыжие пуховые шары. Они же... они... – лиса развела лапками, не находя слов.

– В этом и дело, – пояснил Уцкен, – Затем оно и затеяно, чтобы вы от них нахватались, по возможности.

Само собой, рыжие пуховые шары не могли заставить Фелису отказаться от мероприятия, которое она с нетерпением ждала несколько лет, и которое теперь свалилось, как гусь на уши! Оказывалось, что на чемоданах ещё никто не сидит, только собираются, в том числе готовят корабли и экипажи.

– Самое основное, – тявкнул Рукиш, внимательно глядя на большеухую лису, – Если у тебя есть, или появятся какие-либо сомнения, не вздумай молчать.

– Сомнений нет, лисо! – чётко ответила Фелиса.

– Ладно, тогда тявкни, у тебя есть близкие лисо? Дело может растянуться на пол-года, а это не так уж и мало. Да и некоторый риск всегда присутствует.

Лиса и к этому была подготовлена – она знала, что без утряски этого вопроса никого в дальние походы не выпускают. Ни в сеть не нужны там всякие романтические переживания, оборачивающиеся лютым ущербом и потерей бесценных жизней.

– Я думаю, – слегка осторожно тявкнула она, – Что смогу взять своего лиса с собой, ну а семья уж как-нибудь перебьётся без меня пол-года.

– Скорее всего сможешь, – кивнул Уцкен, – А лис чем занимается?

– Ерундой, – хихикнула Фелиса, – Так, по мелочи. Но голова более-менее чистая.

– Понятно. Если что – войте.

Спайдерфоксы собственно и так свыли, подняв носы к почти полной луне, и хоровой вой разнёсся далеко между огромными деревьями. Нагруженная даже по свои уши, Фелиса также незаметно, как и вошла, покинула здание штаба и углубилась в пихтовый лес. Трёххвостую переполняли чувства – с одной стороны, не зря она столько времени грохнула на симулятор, и теперь может вести целую эскадру за прорву световых лет. С другой чувствовалось некоторое разочарование от того, что так сложно найти поддерживающих среди спайдерфоксов – вроде и против никто не был, а как доходило до личного участия, так все по кустам. В самом начале космической эры Пролесья случился массовый поход трёххвостых, но это был около-военный аврал, а сейчас никакого аврала не было, и убедить пушного зверя в том, что неплохо бы развернуть производство еловых моторов, было ой как непросто.

Что там тявкать, подумала лиса, если она сама не особо проникается производством – головой понимает, но искренней радости от этого, как некоторые, не испытывает. Гораздо больше Фелису занимали сами дальние походы – как и многие трёххвостые, она насмотрелась документальных фильмов о событиях на Паклухе, и была сильно впечатлена теми перспективами, что открывает межзвёздность для поиска приключений себе на все три хвоста. Тут против математики не попрёшь, планета штука большая, но Вселенная – слегка побольше. К тому же лису слегка пробирала дрожь от предстоящего, хоть и учебного, столкновения с беличьим флотом. Как и всякий интересовавшийся темой, она знала, что белки придают ёлкам настолько большое значение в своей жизни, что... что спайдерфоксы до сих пор летают на списаных "иголках", хотя бы.

Под мягкими лапками зашуршала опавшая хвоя и листья, почувствовался свежак сырой земли в низине; тянуло туманом и запахом близкой воды, видимо от речки. Звёзды всё также ярко светили в небе, вместе с тускло-жёлтой луной, ползущей ближе к горизонту. В кустах тренькала какая-то ночная птица, а подальше – снова бил в мешок хомяк. Пройдя с километр через лес, Фелиса вышла к грунтовой дороге, возле которой оставила аэромобиль; небольшой аппарат навроде жирного мотоцикла с крыльями стоял на полянке. Трёххвостая вскочила на сиденье, крутанула лапку, и машина, тихо забулькав, рванула по восходящей траектории в ночное небо.

Благодаря всяким хитрым штукам вроде плазменного генератора аэромобиль был способен к атмосферным полётам с громадной скоростью, так что за пол-часа легко перемещался из средних широт, заросших ковром тайги, в лесостепную зону. Тявкнуть достаточно откровенно, сырость и тем более конкретные холода Фелиса, родившаяся на краю пустыни, уважала не особо, так что радовалась возвращению ближе к дому. Конечно, она понимала, что дом суть понятие куда шире, но опять-таки ничего не могла поделать с чувствами. В то время как её летучка со сверхзвуковой скоростью неслась над облаками, в тёмном небе можно было различить слегка подсвеченные отражённым светом силуэты нескольких «иголок» – они натурально напоминали иголки, как вытянутые четырёхгранные сосульки, или кристаллы. Длина каждой такой иголочки превышала два километра, так что они виднелись вполне отчётливо.

Фелиса даже не косила глаз на автопилот – она сама видела, где родные горы и песчаная долина с дюнами. Лиса зарулила к посёлку Рах-Рётки, снизила скорость до приемлемой и посадила машину на площадку прокатного бюро, откуда её и взяла. Над низкими строениями из блоков камня-песчаника начинался рассвет, потому как трёххвостая переместилась не только на юг, но и на восток, навстречу солнцу. Со стороны пустыни задумывался о том, чтобы задуть, горячий ветер.

В отличие от леса в лунном свете, теперь можно было увидеть не только геометрию лисы, сухо тявкая, но и окраску. В то время как северные спайдерфоксы были серыми различных градаций, южане ударялись в бежевость, граничившую с желтизной – как раз под цвет песка, собственно. У Фелисы шёлковая шёрстка была ровного цвета что-то между бежевым и рыжим, а лапки ниже локтей и колен красно-кирпичной окраски, в то время как у северных пух на этих частях тушки был от чёрного до фиолетового. Собственно, южные спайдерфоксы имели те же особенности, что и жившие тут обычные лисо – феньки, как их называли. Три особо пушных хвоста, бежевых с небольшими красными полосками, делали лису куда массивнее на вид, чем она была на самом деле. Гривка из красных волос, мягких и пушных, была острижена слегка ниже плеч, а из одежды на зверьке имелись юбочка и майка, слегка прикрывавшие пушнину – куда больше из привычки, чем из какой-то надобности. Откровенно тявкнуть, самочка была прелестна – и часто так и тявкали, чтобы не умалчивать сей вполне положительный факт.

Даже дрыхший в конторе сторож, который сдавал на прокат машины, состроил не особо страшную морду от того, что его разбудили с первыми петухами – ну тоесть, сначала состроил, но разглядев лисичку, разстроил обратно. В начале того времени, когда на Пролесье стала появляться возможность использовать всякий высокотехнологичный транспорт, завозимый из межзвёздных далей, спайдерфоксы едва не наступили на известные грабли, начав прикреплять к каждому носу по личному автомобилю – но быстро допёрли, что это мягко тявкая не лучший вариант. Теперь, если кому вдруг случалась нужда в эт-самом, слетать или съездить куда, в распоряжении имелись пункты проката.

Направившись в сторону дома – лиса просто как всегда, пошла по азимуту через дюны – Фелиса смотрела на утреннее небо, и первые лучи восходящего солнца отражались в её светло-зелёных глазах. Раздумывая, она поводила ушами, отчего вокруг поднимался небольшой ветерок, как от взмаха зонтиком. Сначала трёххвостая жадно глазела на свою Родину, чтобы побольше запомнить перед расставанием, и испытывала некоторую грусть, но потом вспомнила опции, и аж вспушилась, что делала отнюдь не часто. Мысль о том, что ей лично предстоит планировать учебный бой против сквироидской Ёлки, сильно взбудораживала – хотя бы потому, что она понимала, что это практически бесполезно. Ну если только не прописать своим кораблям пятикратное повреждение в секунду, да и то не факт. С другой стороны, ну в болото, подумала лисичка, вообще-то главное это доставка завода, а учения прибочно.

Через дюны Фелиса шагала спокойно, потому как выросла сдесь и знала, откуда можно ожидать появления скорпионов и прочей неполезняшки; песок приятно холодил лапки, а когда солнце поднялось повыше – начал греть. Он начнёт и невыносимо жечь, но к тому времени лиса добралась до степной полосы, где колосились цветущие травы и оттого замечательно пахло, а по колосьям летали большущие пушистые шмели, думая о нектаре во множественном числе. В низинах, где текли речки, зеленел и лес – яркий и прозрачный, от которого видимо и хватанули свою окраску лисьи глаза. Трёххвостая сбежала по крутому склону приречной низменности, помочила лапки в воде и слегка полакала оную, присев на песочек. Глядючи на всё это великолепие, нетрудно было понять, почему мало желающих рискнуть хвостом и провести нить знает сколько времени вдали от дома... стоп, тявкнула себе Фелиса, белки тоже не в бараках живут, видали все их планеты – попробуй отличи от Пролесья. Значит, не только в этом лиса порылась.

Раздумываючи, она добралась до взнорья, угадываемого на опушке большого лесного массива по торчащим крышам, покрытым всё той же черепицей, что и тысячи лет назад. Правда, теперь над черепицей торчали антенны спутниковой связи, причём подключённые к аппаратуре под черепицей, а не просто как насест для ворон... хотя и как насест, конечно, тоже. Ещё маленьким лисёнком трёххвостая бегала по этой самой песчаной дороге, что вела к её дому, так что каждый раз лапам и глазам было приятно. Вдали по дороге соседка Агафья, крупная и слегка толстоватая лиса, тащила на коромысле вёдра с водой.

– Эй Фелла! – тявкнула она.

– Аю? – повернула уши Фелиса.

– Распуши хвост с краю! – резонно ответила Агафья и захихикала.

– Уржаться, – улыбнулась краснолапая.

– И проще шерсти распушаться.

– Обалдеть...

– Распуши и знай, куда деть.

– Понятно, словарь вызубрила от корки до корки, – засмеялась Фелиса, и юркнула в узкую калитку в изгороди из кустов.

Тут следовало ныкаться осторожно, потому как кусты были колючие, не ровен час весь пух ободрать, с распушённых-то хвостов; само собой, лиса это умела как следует. Дойдя до дома, сложенного из традиционных мало обожжёных кирпичей, зверька взяла да и подпрыгнула на открытое окно – не то чтобы у неё была такая привычка, но от этого она не видела никакой причины, чтобы так не сделать. Кому-нибудь окно могло показаться и высоким – примерно на уровне лисьего носа – но Фелиса взлетела туда, как птица, потому как никогда не отказывала лапам в нагрузке. Подождав, пока глаза привыкнут к сумеркам внутри, она спрыгнула в комнату и тут же попала в лапы к Суру. Спайдерфокс сгрёб её в охапку и лизнул в нос.

– Феллочка, пушнина моя ненаглядная.

– Сурик, – хихикнула пушнина, гладя его уши.

Уж что-что, а обществом друг друга эти двое были довольны, как морж в проруби. Сурик был крупнее и у него были не столь огромные уши – наверное потому, что больше просто некуда. Как и у лисы, у самца шкура окрашивалась мимикрически под песок, а красные лапы и окончания ушей имели чёрные пятна, что придавало ему изрядную тигровость. Трёххвостые пользовались размером ушных раковин, так что когда шептали что-нибудь только для своего лисо, говорили это прямо туда, в ухо – благо размер ух позволял поместить туда морду целиком, так что снаружи уж совсем ничего не будет слышно, даже если тявкать в голос. Именно таким образом Фелла и выслушала всё, что лис думал по поводу тисканья, и собственно не абстрактного тисканья, а её тушки.

Честно тявкнуть, лисичка была не то чтобы очень за – но не была и против, так что собственно тисканье и состоялось, а потом и в сон потянуло, так что Фелиса проснулась ближе к полудню, когда солнце жарило вовсю и снаружи не доносилось никаких звуков, потому как все попрятались до вечера. Воздух был прокалённый и сухой, знакомо щекотал нос и в целом был очень даже приятен, за исключением того, что следовало вспушиться и следить, чтобы пух не приминался – иначе сразу становилось очень жарко. Открыв глаза и пробежавшись взглядом по потолку из шлифованых камней и полкам с книгами, лисичка учуяла уши и повернув голову, мордозрела Сурика, который высунулся из-за края лежанки, положил морду на лапы и с блаженной улыбкой любовался на самочку.

– А у нас осталось? – спросила Фелиса.

– Последние три куска, – тявкнул лис, и передал ей со стола ломоть вяленки, – М?

– М, – кивнула трёххвостая, вгрызаясь зубками в толстый и довольно сочный кусман.

Так уж повелось, что семья Краснозорек питалась в основном валяным мясом трясошагов – как оно было с незапамятных времён, так и осталось сейчас, когда можно было тупо купить в торговой точке. Но поскольку трёххвостые не жаловали всё, что тупо, то покупали только то, что нельзя или слишком сложно сделать лично – масло, например. Замотаешься как индюк горохом, пока взобъёшь молоко или выжмешь из зёрен. Трясошаги же были люто агрессивными болотными рыбами – именно рыбами, хотя ходили по суше и напоминали более птицу, чем рыбу. В отличии от охоты на любую другую дичь, каковой спайдерфоксы старались избегать по мере возможностей, добыча мяса этой скотины выглядела совсем по другому – стоит тебе показаться в зоне его видимости, и оно тут как тут. Из-за этой тупой привычки трясошагов трёххвостые не испытывали ни малейшего сожаления от превращения рыб в фураж.

– А моя лисёна, куда она пропала так резко? – спросил Сурик, перебирая лапой пушнину на хвосте лисёны.

– А, так я не тявкала, – захихикала она.

– Ты тявкала, – совершенно точно указал лис, – Но не об этом.

– И даже выла. Меня вызвали в космофлотский штаб, Сур.

– Ух ты?

– Ещё не ух ты. Ух ты будет, если всё пройдёт по шерсти, – заметила Фелиса, потягиваясь и тем заставляя лиса жмуриться, – Если пройдёт, поведу эскадру в поход на пол-года.

– Аээ... – отвесил челюсть Сурик.

– Что?

– Аэээ... Ну, я просто не думал, что это настолько серьёзно, – признался лис, – Ты, эскадру? У них что, больше никого нету?

– Во первых нету, – тявкнула Фелиса, перемещаясь за стол и наливая чаю, – А во вторых, ты во мне сомневаешься?

Сурик подпёр морду лапой и задумался, почесал раковины ушей.

– Поскольку не могу об этом копенгагенно судить, то не сомневаюсь, – тявкнул он.

– При чём тут копенгагенность? – фыркнула лиса, – В целом-то?

– При чём тут в целом? – хихикнул Сурик, – Ну смотри, если спросить – умеет ли кто-то красить стены, ты в этом сомневаешься, и всё такое? Какая разница, что в целом – или умеет, или нет.

– А, – Фелла закинула лапку на лапку и покачивала оной, – Тогда ты действительно не совсем в теме. Точнее совсем не в теме.

– Конечно я не в теме, а в шкуре, – показал на шкуру трёххвостый, – Ну так что ты хотела тявкнуть?

– Так вот, дело в том что управление тактической группой единиц...

– Чиво единиц?

– Пф. Тявкаю, управление некоторой кучей кораблей, объединённых для выполнения конкретной задачи, – разжевала Фелиса, – Так вот это связано как раз с тем, что "в целом", а не с какими-то прикладными навыками и знаниями.

– Серьёзно?

– Серь очень ёзно. Во-первых, мозг живого разумного существа не может вместить в себя все необходимые сведения – то есть может, но толку от этого не будет. Для хранения данных есть флопы и прочие носители. Второе, мозг опять-таки не может действовать с той быстротой, которая затребована, поэтому даже если он знает – это не поможет.

– Стало быть, там всё вообще автоматизировано?

– Сур, ты красава, – засмеялась лиса, показывая острые зубки, – Спрашивать такое через столько лет. Но да, абсолютно все прикладные операции автоматизированы. Не автоматизирован только разум, и поэтому там и нужны вполне обычные живые уши.

– Странно, я думал мы... ну всмысле Союз, уже можем автоматизировать и разум?

– Это долгое тявканье. Кстати надеюсь, что у нас с тобой будет на это время.

– Хм? – удивился Сурик, – На автоматизацию?... А, на тявканье. Ты имеешь ввиду, что можешь и меня взять?

– Угу. Практически даже я должна тебя взять, – тявкнула Фелиса.

– Почему? – опять удивился лис.

– Ну как тебе тявкнуть попрямее, – повела ушами трёххвостая, – Потому что ты моё любимое лисо, и долгое расставание может подействовать на меня таким образом, что я не смогу годно осуществлять эт-самое. Поэтому каждое лисо, которое напару, должно и там быть напару.

– А которое не напару?

– Не должно ставиться в такие условия, чтобы возникали об этом мысли. Действия космофлота – не то место и время, чтобы заглядываться на лисо и всё такое.

– Странно, я думал как раз то, – признался Сурик, – Например ты понимаешь, что на тебя нельзя не заглядываться?

– Ещё как можно, – хмыкнула Фелиса, – Берёшь и выключаешь видео, а двери и так герметизированы – профит... Так как тебе такая раскладка?

– Нууу в цееелом... – протянул тот, ероша шерсть на подбородке, – Конечно это здорово...

– Но? – склонила голову лисичка, отчего опять поднялся скозняк, так как уши совершили значительный взмах.

– Но, как бы так тявкнуть... Получается, ты как единица, а я просто как тушка?

– Сложно как тушка... Получается примерно так, – пожала плечами Фелла, и выражение её мордочки стало слегка извиняющимся, – Хотя это от тебя зависит, можно найти чем занять голову.

– Я понимаю, но всё равно это слегка грузит, – признался Сурик, – Нет, я не в том плане что отказываюсь, это упаси нить. Как я понял, тебя одну вообще не отпустят, а это не дело.

– Благодарность размером с луну! – радостно тявкнула лиса, – Я знала, что ты... ну, что ты. И хочу тебе напомнить, что мы зачастую ходим охотиться на трясошагов.

– И?

– И, я в этом смыслю ещё меньше, чем ты в космохождении. Каждый раз как мы идём – ты как единица, а я тупо как тушка, твоими словами. И как-то ничего, хвосты не облезли.

Оба посмотрели на пушные хвосты, удостоверившись в этом тезисе.

– Феллочка, лисёна, – потёрся носом об её уши Сурик, – По-моему, это будет отлично!

– Не тявкай "тявк", пока не намотал, – уточнила она, – Когда пойдём за мясцом?

– А мы пойдём?

– Конечно пойдём, а то что наши будут есть в отсутствие нас самих?

Поглядев на неё, Сурик растянулся в счастливой улыбке, притявкнул и быстро прокатившись по полу на другую сторону комнаты, так же быстро вскочил обратно на лапы. Его натурально приплющивало от Фелисы, да собственно и взаимно.

– Пойду возьму, – тявкнул он.

С Зорянского Леса, как называли родную местность Фелисы, за трясошагами как обычно собиралось достаточное количество трёххвостых, носов десять или около того вдрызг знакомых лисо... хвостов, соответственно, в три раза больше. Предстояло пилить километров с полсотни вдоль реки, в глубокую низину, где в заболоченной пойме и водились искомые рыбы. В частности, такая тренировочка позволяла держать организмы в бодром состоянии пуха. Фелла с Суриком были ещё молодые, но и их родители, которые молодые не были, тоже ни разу не болели, потому как регулярно растрясали хвосты.