Текст книги "Перерождение (СИ)"

Автор книги: Максим Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

  На столе стоял поднос с остатками жареной говядины, рядом – пара больших пустых бокалов с синтетическим заменителем пищи: витамины, углеводы, белки, кое-какие стимуляторы. Как выяснилось, организм Макса нуждался в огромном количестве белковой пищи. Создавалось впечатление, будто тело продолжает развиваться, преобразовываться, хотя пока никаких заметных изменений не было. Никаких особенных вкусовых пристрастий Макс не испытывал. Скорее всего, он мог бы есть мясо и сырым. Вероятно, находясь в Улье, так и поступал. О том же, откуда там, на свободе, бралась пища, он старался не думать.

  Внезапно внимание Макса привлек ничем не примечательный снимок: болотистая местность с отдельно стоящими каменными образованиями. После увеличения изображения образования превратились в руины какого-то очень древнего сооружения. Возможно, даже города. Огромные каменные пирамиды утопали в жидкой трясине. Снимки были сделаны днем, и потому от поверхности трясины поднимались клубы испарений, несколько мешающие обзору.

  Макс обернулся в поисках Сади Эванс. Она не говорила ему о присутствии на планете следов древней цивилизации. Впрочем, он и не спрашивал... Значит, сейчас самое время спросить. Но доктора нигде не видно.

  Что же особенного в снимке? Не остовы же пирамид. Нечто подобное было и дома... При воспоминании о спокойном размеренном прошлом в горле встал ком.

  Вот же! Макс максимально увеличил изображение. Несколько размытых фигур цепочкой пробирались сквозь заросли камыша и каких-то вьющихся трав. Они выглядели всего лишь темными пятнами, но на фоне остального ландшафта казались чужеродными. Но главное – одна фигура в цепочке приковывала взгляд. Вряд ли в другое время Макс обратил бы на нее особо внимание, но теперь... Он словно ощутил ответный взгляд. Взгляд сквозь время и пространство. Будто он переместился из-под стерильного купола и завис над затхлыми болотами. А она смотрела ему в глаза. Смотрела удивленно-непонимающим взглядом.

  Макс откинулся на спинку стула. Что за наваждение? Как такое может быть? Он снова обернулся – доктора Эванс все еще нет. Больше того, куда-то исчезли и остальные члены исследовательской группы. Остались лишь охранники в черных доспехах, застывшие неподвижными изваяниями.

  'Странный сегодня график', – мелькнуло в голове.

  Обычно работа продолжалась несколько часов подряд, потом был обед и снова работа.

  Макс отодвинулся от стола, поднялся. Странное ощущение, будто не спал, по меньшей мере, неделю. А ведь недавно все было хорошо. Несколько шагов дались с огромным трудом, перед глазами сгустилась мутная пелена. Макс почувствовал, как подкашиваются ноги, но ничего не смог поделать. Упав на колени – оперся на руки, чтобы не растянуться окончательно.

  'Что за?!'

  Несмотря на слабость в теле и почти разфокусировавшееся зрение, слух оставался острым. Макс слышал тяжелые шаги, чувствовал, как его подняли.

  – Сколько он пробудет в таком состоянии? – незнакомый мужской голос – твердый, уверенный.

  – Недолго, у него быстрый метаболизм. Но минут десять у вас есть, – голос женский, знакомый... Эванс?!

  – Вы свободны, доктор! Благодарю за службу.

  – Простите, а с ним...

  – Вы свободны! – в голосе нотки недовольства. – Сержант, помогите доктору найти выход.

  – Мэм...

  Две пары удаляющихся шагов – одни легкие, еле слышные, другие тяжелые.

  – Ну и страшен же ты, объект тринадцать-семьдесят!

  – Сэр, он нас понимает?

  – Думаю, да, рядовой. Но это неважно. Республике куда важнее знать, из каких кишок он состоит, чем копаться в его мозгах. В колодки урода, пока не очнулся.

  Макс попытался сбросить с себя стальную хватку пехотинцев – тщетно. Тело почти не повиновалось. Его протащили по залу, закинули на какое-то возвышение, руки, шею и ноги поместили в держатели. Раздалось мягкое жужжание, а вслед за ним слитный металлический щелчок. Теперь он стоял на коленях, руки разведены в стороны, голова и ноги жестко зафиксированы.

  – Хорошая работа, – все тот же уверенный голос. – Транспорт готов?

  – Десятиминутная готовность.

  – Почему так долго?

  – Какие-то проблемы на взлетном поле. У них здесь полная неразбериха.

  – Ладно, выдвигаемся. С объекта тринадцать-семьдесят не спускать глаз. Начнет приходить в себя – угостить током. Генератор готов?

  – Так точно!

  – Ну, пошли...

  Зрение вернулось практически мгновенно. Пелена спала, словно с глаз сорвали полупрозрачную повязку. Макс осмотрелся, насколько позволяла фиксация. Угловатая конструкция, отдаленно напоминающая свою древнюю предшественницу, намертво держала руки и ноги – не пошевелиться.

  – Сэр, он очнулся!

  – Уже?

  Перед глазами возник чуть лысеющий мужчина средних лет, чисто выбрит, военная выправка. Взгляд откровенно-неприязненный, но глубокий, словно заглядывает в самую душу.

  – Разряд.

  Тело разорвалось мириадами агонизирующих клеток. В глазах снова потемнело.

  – Ага, работает...

  Тело перестало сотрясаться, но боль не отпускала. Макс зарычал – непроизвольно, от злости, от ощущения, что его сдали. Сади Эванс – единственный человек в этом мире, кому он начал доверять, сдала его какому-то живодеру! И они учили его, как вести себя, учили контролю... Зачем нужен этот контроль, когда не можешь пошевелиться, а по телу пропускают электрический ток?

  Тяжелое, хриплое дыхание срывалось с губ.

  – Сэр, мне кажется, он злится...

  – В самом деле? Действительно интересный образец. Сильнее, чем я мог подумать. Что ж, тем интереснее будут результаты вскрытия... Разряд!

  Снова боль, снова мир меркнет, расплывается чернеющими кляксами. В теле не остается ни одного нерва, не кричащего о своем бедственном положении. Судороги неуправляемы, мышцы так напряжены, что готовы переломать кости.

  Мимо текут стены коридора – увешанные гирляндами кабелей, метрами труб, редкими светильниками.

  Во рту появился привкус крови. Зверь почуял кровь, поднял голову. Что, если дать ему волю и не пытаться контролировать? На что он способен? Зверь жаждет драки, жаждет теплой крови. Он уже получал кровь – и не раз. Он всегда выходил победителем.

  По телу пробежала теплая волна, словно от дуновения ветра.

  – Он все еще в сознании, сэр!

  – Подумать только... Разряд! И увеличь мощность...

  Кода Макс снова очнулся, в голове витал шелест далекого голоса. Его снова звали. Звали те, из чьих оков он вырвался. Улей не оставлял попыток вернуть своего генерала. Ярость, раскаленная чистая ярость затопила сознание. Она выжигала все: и голос, и окружающий мир, и даже собственный рассудок.

  Что произошло дальше, Макс не знал. Он снова почувствовал дуновение теплого ветра, а потом тело словно распалось, метнувшись сразу во все стороны. Ослепительная голубоватая вспышка заполнила коридор и отхлынула.

  Темнота – глухая и густая. Макс чувствовал себя опустошенным до последней капли. Что случилось? Он попытался пошевелиться и – о чудо! – мешком свалился на пол. Неужели взорвался генератор? Не похоже, но иного объяснения случившемуся нет.

  Надо двигаться! Нельзя лежать! Другого шанса спастись может и не быть. Макс оперся на руки, тяжело поднялся на четвереньки. Он не чувствовал тела, словно все нервные окончания выгорели разом.

  Перед глазами медленно прояснялось. Странно, светильники разбиты, проводка обуглилась... Значит, точно генератор рванул. Стоп! Сейчас в коридоре должно быть темно, но он все равно видит. Что ж, еще одна полезная особенность. Только неприятно, что все они открываются только в экстренных случаях.

  Макс оперся о стену, встал. Пошатываясь, двинулся дальше по коридору. Вокруг валялись тела в черной броне. Никто не шевелился. Мертвые или только потеряли сознание?

  Шаг, другой... силы возвращались толчками, словно кто-то извне закачивал в тело энергию, но вместе с силами в груди разрасталось ядовитое жжение. Подобно неудержимому пожару, оно разливалось по венам, норовя разорвать слабую плоть, вырваться наружу обжигающими фонтанами. Макс согнулся пополам, его мотнуло в сторону, ударило о стену. Боль сводила с ума. Зверь внутри взревел, рванулся наружу. Разум, бьющийся в агонии, балансировал на грани, за которой, Макс уже знал, его снова настигнет зов.

  Зачем они это делают?! Зачем вынуждают убивать?! Снова и снова... Сначала там, в Улье. Теперь здесь, среди людей...

  Он рвал сухожилия, но поднимался. Сделать шаг, другой... Боль и разрастающаяся ненависть подхлестывали, гнали вперед.

  'Заставляют убивать!'

  Приступ почти неконтролируемой ярости волной захлестнул сознание. Макс дернулся обратно, вскинул над полом тело лысеющего. Он единственный изо всей компании не имел брони, за что и поплатился – его кожа превратилась в подобие высушенного пергамента, покрылась сетью кровоточащих трещин. Ни капли жалости к человеку, ни капли сожаления. Напротив, ярость рвалась звериным рыком, оскалом клыков.

  'Что происходит?! Во что меня превратили?!'

  Коридор наполнился протяжным ревом. Макс с силой отбросил человека от себя, словно тот внезапно обернулся ядовитой змеей. Тело с отвратительным хрустом врезалось в стену, отлетело на пол, где замерло исковерканной куклой.

  Макс опустился на колени, тяжелые кулаки врезались в металл пола. Удар, еще удар. В голове алое безумие. Немного развеялось, надо бежать, пока задержки группы не хватились снаружи.

  Макс поднялся, в полубеспамятстве отступил от распростертых тел, побежал. Он почти не отдавал себе отчета в собственных действиях. Бежать – подальше и от Улья, и от Республики. Ему нужно время, чтобы все обдумать, чтобы разобраться в себе.

  Впереди дверь. А вот что ожидает за ней? Отчего-то вопросов о том, как эту дверь открыть, не возникало. Макс просто бежал, с каждым шагом увеличивая скорость. За несколько шагов до двери – уже почти привычное дуновение ветра, сжавшиеся кулаки отдаются пульсирующей болью, вокруг них появилось еле заметное свечение.

  Удар.

  Скрежет металла слился воедино с грохотом вылетевшей двери.

  Макс пробежал еще несколько шагов, остановился, тяжело дыша. Еще один зал, немногим меньше предыдущего, освещен. В самом центре нечто вроде глубокой чаши диаметром около трех метров. К чаше ведет множество кабелей. Что внутри – не видно. Зато видны растерянные лица членов группы Сади Эванс. И она сама здесь! В глазах страх, руки дрожат.

  По всей видимости, группа куда-то отбывает, а здесь заканчивает сборы – кругом упакованные контейнеры, свертки.

  Зверь внутри оскалился, изготовился к атаке, но Макс все же подавил в себе первый порыв – ударить, отомстить за предательство. Он не стал тратить времени на вопросы и объяснения, тенью скользнул к Эванс, схватил ее за горло – такое тонкое, такое незащищенное...

  – Выведешь меня отсюда, – прорычал в самое ухо, – останешься жить.

  Жжение выворачивало наизнанку, но Макс старался не показать, насколько ему плохо.

  Доктор судорожно заморгала в знак согласия. Судя по взгляду, сейчас она готова на все, лишь бы сохранить себе жизнь.

  – Остальным лучше оставаться на местах, – сказал, обернувшись в зал. – Можете помочь ребятам в коридоре. Они не очень хорошо выглядят, – снова посмотрел в лицо Эванс. – А теперь быстро и четко – где мы, как лучше это место покинуть?

  – Это закрытый научно-исследовательский комплекс, – ее голос дрожал. – Мы находимся в главном здании. После нападения Кондоров территория комплекса взята под усиленный контроль. Никто не имеет права покидать его пределов. Простите, но даже мое положение не поможет вам миновать контрольный пункт.

  Несмотря на явный страх и желание жить, Сади не юлила и не пыталась оттянуть время пустыми обещаниями. Этот факт не мог не вызвать уважения. Но она сдала его! А это перекрывало любое уважение.

  – А если... – родившаяся идея заставила ненадолго замолчать. – Те ребята в коридоре говорили о транспортном корабле. Он ожидает их на взлетном поле. Вот к нему и пойдем.

  – Но там своя охрана.

  – Я очень расстроен всем, что произошло со мной за последние десять минут, – Макс развернул доктора к полураскрытым дверям. – Вы учили меня самоконтролю. Сейчас такое время, что с контролем становится все хуже. Я не хочу никого убивать. Помогите мне в этом...

  – Хорошо, следуйте за мной, – девушка поправила волосы, разгладила полы халата, потом резко развернулась в зал. – Если это еще возможно – помогите людям из Мантикоры, если нет – займитесь погрузкой корабля... все.

  Они миновали дверь – и вышли в ночь. Высокое небо горело тысячами звезд и десятками незнакомых созвездий. Кроваво-красная луна низко висела в легкой дымке облаков. Она почти касалась остроконечных горных пиков. Сколько до них? Не более нескольких километров? Как знакомо – луна, горы...

  Макс тряхнул головой. Издалека слышалось пение одинокий пичуги, какой-то треск, похожий на стрекот кузнечиков. Почти идеалистическая картина, почти Земля. Сразу и не скажешь, что где-то, возможно совсем рядом, идет война между человечеством и пресловутым Ульем скарабеев.

  На территории научно-исследовательского комплекса располагалось несколько куполообразных строений, стопки каких-то ящиков, множество мачт. По утоптанной до асфальтовой крепости земле тянулись толстые гофрированные шланги, слышалось периодическое шипение стравливаемого газа, рокот тяжелой техники. Несмотря на ночь, территория ярко освещена и оживленна: то и дело на пути попадались универсальные строительные модули; люди с оружием; рабочие в грязных, промасленных комбинезонах. Вся атмосфера говорила о том, что база переживает нечто вроде модернизации.

  Сади Эванс уверенно шла вдоль куполообразных строений, иногда кивала на приветствия. Люди, завидев сопровождение доктора, останавливались, перешептывались. Макс снова чувствовал себя в центре нездорового внимания. Возможно, идея вот так просто пройтись по территории действительно не самая лучшая. В одиночку он смог бы избежать ненужных взглядов, но что делать потом?

  Вокруг комплекса стояла сплошная металлическая стена не менее четырех метров в высоту. На равных промежутках вдоль нее – вышки с дежурившими пулеметчиками, автоматические турели. Попытаться проскользнуть мимо них можно, но очень непросто.

  – Мэм! – окликнул их пехотинец в синей броне. – Простите, у вас все в порядке?

  Макс внутренне напрягся, готовый рвануть в сторону при первом признаке опасности. За спиной заговорившего солдата стояли еще двое.

  – Все хорошо, – отмахнулась Эванс.

  Движение вышло таким естественным, что Макс подивился столь завидной актерской игре и самообладанию доктора.

  – Сопровождаю объект тринадцать-семьдесят, – продолжала она. – Ребята из Мантикоры решили немного задержаться. Знакомятся с результатами экспериментов. А транспорт ждать не будет.

  – Без них, что ли, улетит? А они как же?

  – Им-то все равно, на чем лететь, а тринадцать-семьдесят нуждается в особых условиях.

  'На ходу придумывает или заранее обдумывала подобный вариант развития событий?'

  – Только осторожно с ним... – пехотинец переступил с ноги на ногу. – Здесь все же люди. А он... Ну, опасен. Давайте я выделю сопровождение. Всем спокойнее будет.

  – Он такой же человек, как и вы, – голос Эванс посерьезнел. – Только выглядит несколько странно.

  – Да уж, несколько... Так что насчет сопровождения?

  – Не надо. Здесь недалеко, что может случиться?

  Макс буквально чувствовал сомнения пехотинца. Тому очень не хотелось отпускать доктора в одиночестве. Пусть вся территория комплекса на виду, но разве можно позволить существу, прошедшему изменения в Улье скарабеев, свободно находиться среди людей? Тем не менее, простояв в нерешительности несколько секунд, пехотинец взмахнул рукой, отдавая приветствие, – и вся троица удалилась.

  – Впечатляет, – как мог тихо проговорил Макс.

  Он готов был бежать к взлетному полю. Казалось, тело распадается на молекулы. Несмотря на бушующий внутри ураган силы, ноги все равно отнимались. Еще немного – и он просто не сможет передвигаться.

  – Куда ты собираешься? – неожиданно резко спросила Эванс.

  – Подальше отсюда...

  – И как думаешь, долго протянешь в одиночестве? Долго сможешь сопротивляться зову Улья?

  Она говорила так, словно обвиняла. Из недавно испуганной девчонки она вмиг превратилась в грозного дознавателя.

  – Уверен, дольше, чем здесь! – ощерился Макс.

  Хотелось сказать еще многое, обвинений за последние полчаса накопилось выше крыши, но развивать заведомо тупиковый спор он не стал.

  – Вам надо продолжить работу над собой, – доктор уткнулась взглядом в землю. – Профессор Тейлор возлагал на вас большие надежды. Как же все не вовремя... – она замолчала.

  Их еще раз останавливал патруль – и снова Сади удалось отбиться от навязчивого предложения о сопровождении. Вскоре они добрались до взлетного поля – части комплекса, дополнительно огороженной толстым сеточным забором и подсвеченной голубоватыми прожекторами.

  – Нам туда, – доктор указала на воздушный аппарат, снабженный парой турбовентиляторных двигателей.

  – Они говорили о транспортнике... – остановил ее Макс.

  – Они говорили о транспорте! Это гораздо лучше и быстрее. Ни один из грузовых судов не сможет догнать его, а других здесь нет, – с нажимом произнесла Эванс. – Служащие Мантикоры не летают на гражданских и транспортных судах. Это слишком серьезная организация, они ценят свое время и сотрудников.

  Указанный Эванс транспорт представлял собой тактический ударный вертолет Немезида, который Республика использовала в качестве воздушной поддержки легкой пехоты. Макс знал, насколько опасными могут быть эти машины, помнил рокот их двигателей, дымящиеся воронки после взрывов ракет. Немезида вполне оправдывала имя богини древности – жестокой и карающей.

  – А как же сопровождение? Сюда влезет разве что один пехотинец в броне.

  – А вот для сопровождения – обычный транспортник, он стоит дальше. Как правило, летают тандемом. В случае опасности вертолет имеет шанс уйти.

  Макс всмотрелся в другие корабли. Транспортник Мантикоры вряд ли назовешь обычным – наверняка с улучшенными двигателями, да и вообще выделяется опрятностью и плавностью линий. В то время как все остальные транспортники – угловатые коробки, к которым то и дело подъезжали загруженные ящиками строительные модули.

  – Вы переезжаете?

  – Нас закрывают, – Сади отвернулась в сторону. – После гибели профессора Тейлора комплекс отходит под юрисдикцию Мантикоры. А им нужны только наши наработки и... – она запнулась.

  – И я, – закончил ее мысль Макс.

  – Да. Простите...

  – Не надо. Идем! – резко прервал дальнейшие извинения и заодно лишние вопросы.

  У трапа Немезиды стояли двое, закованные в черную броню, с тяжелыми винтовками.

  – Принимайте багаж, – подойдя, сказала Эванс. – Осторожнее с ним, очень ценный экземпляр.

  – Извините, мэм, у нас приказ оставаться здесь до возвращения майора Шрайка.

  – Тогда позовите кого-нибудь из команды. У меня и без вас дел по горло!

  – Минуту, мэм... Связь с майором отсутствует, – после примерно полуминутного молчания снова заговорил боец. – Полагаю, ваш... 'багаж' может подняться на борт. Но только под вашим присмотром. Нам не нужны проблемы, – в его голосе послышалось неприятие. – На борту оборудован специальный отсек.

  Из темного провала открытого люка показалась фигура пилота. По крайней мере Макс принял человека за пилота по наличию на нем легкого комбинезона и какой-то гарнитуры на голове.

  – Ну и урод! – сплюнул человек.

  Он постоянно что-то жевал и даже не пытался скрыть негативного отношения к тому существу, которое видел перед собой.

  – Скарабей? Вы что?! Я на свою малютку эту тварь не возьму!

  – Этот вопрос вы сможете вскоре обсудить с майором Шрайком, – ледяным голосом произнесла доктор. – А пока будьте любезны сопроводите 'багаж' в отведенный ему отсек.

  Пилот насупился, но смолчал.

  – И еще – имейте в виду, – добавила доктор. – Этот, как вы изволили выразиться, 'скарабей' отлично понимает все, что вы сейчас сказали.

  – Идите за мной, – махнул рукой пилот. – Развелось умников... мало нам уродов за стенами... еще к себе теперь таскаем... – он бубнил постоянно, нисколько не заботясь, что и 'умник', и 'урод' следуют за ним.

  Внутри вертолета места оказалось крайне мало. Всего один центральный отсек, где еще могли более-менее поместить четыре человека. Сейчас отсек был разделен на две части, одна из которых виднелась из-за приоткрытой тяжелой двери – замкнутая стальная банка с расположенными по всему периметру какими-то не то излучателями, не то детекторами.

  – Сюда... – пилот кивнул на приоткрытую дверь.

  – Что это? – спросила Эванс.

  – Я не знаю. Это не мое дело. Мэм, засовывайте своего скарабея в апартаменты и можете подождать снаружи.

  – Подождать чего?

  – Пока возвратится майор. Мы же должны удостовериться, что вы привели нам именно то, за чем мы прилетели.

  – Да, разумеется...

  Она развернулась и уже было направилась к выходу, когда пилот как-то странно крякнул, привалился к стене. Его глаза уставились куда-то в потолок, а из уголка рта потянулась слюна.

  Макс держал человека под контролем. Это получилось само собой. Он просто очень сильно захотел, чтобы тот перестал болтать, ушел в кабину, там сел в кресло и завел двигатели. Потянуться к разуму пилота, проникнуть в него – легко и привычно. Задавить волю. Впрочем, тот почти не сопротивляется, даже не успев осознать, что случилось. Сдался сразу.

  Пилот отлепился от стены, пошатнулся и неуверенно направился в кабину.

  – Уходите... – одними губами прошептал Макс, видя растерянный взгляд доктора.

  Та поколебалась, отступила к трапу.

  Так и хотелось спросить: что, не ожидала?

  Вертолетные винты ожили, начали набирать обороты.

  – Эй, что происходит?! – донеслось снаружи.

  – Вон отсюда! – рявкнул Макс опешившей Сади.

  – Прогрею машину... – ровным голосом произнес пилот, высунувшись в боковое окно.

  Заставить говорить легко, сложнее заставить передать эмоции. И вот этого не получилось. Однако за шумом набирающих обороты двигателей на интонацию никто не обратил внимания.

  – Глуши, мать твою! Совсем мозгов лишился?! – пехотинец в черном обежал вертолет, остановился у кабины и теперь орал прямо в окно пилоту, но тот с невозмутимым лицом продолжал наблюдать за приборами.

  – Мэм, покиньте борт, – крикнул второй пехотинец, оставшийся у трапа. – И выведите своего... скарабея.

  – У тебя последний шанс, – бросил Макс, надвигаясь на доктора. – Вон!

  Он чувствовал, как начинают дрожать руки. Терпеть ядовитое жжение – больше нет сил. Хотелось вскрыть себе вены, чтобы вместе с кровью избавиться от родившейся внутри отравы.

  – Да он не в себе! – послышался надрывный крик пехотинца у кабины. – Твою мать! Скарабей! Это все он! Тревога!

  Макс действовал не задумываясь: схватил Эванс за плечи, грубо бросил на пол. Он уже почти начал надеяться, что все получится и удастся улететь без новых жертв. Именно эта надежда сослужила дурную службу, притупив реакцию. Макс замешкался не более чем на секунду, но этого времени хватило пехотинцу у трапа, чтобы открыть огонь. Длинная очередь вспорола бок вертолета. Несколько пуль воткнулись Максу в грудь, отбросили его назад. Успев отдать пилоту приказ на взлет, он в прыжке ударил кулаком в расположенную у дверей сенсорную панель и рухнул на пол. Сил почти не осталось. Трап тут же втянулся в пол, двери с шипением встали на место. Вертолет тряхнуло – и он пошел вверх.

  Просто уйти им не дали. Тревога быстро разлетелась по комплексу. Немезида стала центром пересечения лучей многих прожекторов, а как следствие – великолепной мишенью. По обшивке зацокали новые пули, но броня вертолета пока держалась. Хуже будет, когда на смену винтовкам придут турели. И совсем погано, если комплекс оборудован турелями ракетными.

  Вертолет быстро набирал высоту.

  – Уходим! – в голос приказал Макс. – Прочь с линии огня. Максимальное ускорение!

  Вертолет резко пошел вверх – и тут же содрогнулся от полоснувшей по нему крупнокалиберной очереди. В хвостовой части что-то взорвалось, потом послышался оглушительный металлический скрежет – и Немезида словно осела. Следующая очередь насквозь прошила кабину с пилотом. Человек даже не вскрикнул, когда пуля разворотила ему живот, кровь плеснулась на панель приборов. Тревожные звуки вмиг сошедших с ума приборов наполнили кабину.

  Вертолет клюнул носом, начал заваливаться. Еще немного – и его уже не вывести из неуправляемого падения!

  Макс закашлялся кровью, опираясь на руки, дополз до кабины. Один рывок – и окровавленное тело пилота вырвано из кресла.

  'Как этим управлять?'

  На этот раз боль от ранений действительно сильная. В жилах ядовитое жжение, кровь заливает приборную панель. Мир перед глазами то и дело подрагивает, норовя окутаться туманом.

  'Держаться!'

  Макс на ощупь нашел рычаг управления. Никаких мыслей по пилотированию подобной штуковины. Надежда лишь на то, что Сверхсознание вложило в его голову знания пилотов Республики. Жаль, что уточнять этот факт приходится, имея перед глазами стремительно приближающуюся горную гряду. Хорошо хотя бы то, что вертолет успел довольно далеко отлететь от комплекса и теперь попасть по нему будет очень непросто.

  Часть приборов вышла их строя, внутри панели что-то искрило, тянуло обгоревшей изоляцией.

  Макс действовал словно по наитию. Одна рука порхала над органами управления Немезиды, другая выворачивала рычаг управления – практически безрезультатно. По всей видимости, хвостовое оперение окончательно вышло из строя. Двигатели натужно ревели, но машина все равно падала. Траектория ее полета несколько выровнялась, но перемахнуть через гряду вряд ли удастся. В каких-нибудь трех сотнях метрах прямо по курсу острая, словно бритва, вершина. Отвернуть в сторону нереально, попытаться пройти над вершиной – чистое самоубийство.

  Деактивировать предохранители ракетной системы! Индикация панели управления никак не отреагировала на действие. Либо оружие выведено из строя, либо не работает индикация. Гадать и сомневаться некогда. Макс судорожно нажал на гашетку, замерев в ожидании вожделенного звука.

  Ракеты вырвались со свистяще-шипящим звуком и с парой дымных шлейфов метнулись к намеченной цели. Грохот взрыва слышен даже в кабине вертолета. Макс невольно закрыл глаза, когда Немезида влетела в облако каменных осколков.

  Им удалось прорваться. Изуродованная машина словно только того и ждала, чтобы пересечь невидимую черту, ограниченную острой вершиной. Несмотря на то что управлять вертолетом по-прежнему почти невозможно, падать он перестал. Впрочем, подниматься выше тоже отказывался. Но даже набранной высоты хватило, чтобы миновать гряду и отправиться прочь от кроваво-красной луны, от исследовательского комплекса и солдат Республики.

  Макс откинулся на спинку кресла, залитого кровью пилота. Из его собственной груди кровь уже не текла, но раны были ужасны. Развороченные пластины, глубокие отверстия в плоти. Как он еще смог прыгать и управлять вертолетом?

  Уровень адреналина снижался, а вместе с ним возвращалась боль. Она снова растекалась по венам, железными гвоздями проникала в голову. Но вместе с болью пришла усталость. Такая сильная, что впору ложиться в гроб и закрывать глаза. Руки за пару минут налились тяжестью, веки превратились в пару неподъемных плит. Макс чувствовал, как его накрывает глухая пелена. Обидно вырваться из тюрьмы, чтобы спустя несколько минут отключиться и утратить способность управлять вертолетом.

  Макс кое-как закрепил рычаг управления в одном положении, с глухим рыком вывалился из кресла. Голова почти не соображала, но он знал: где-то тут должна быть аптечка первой помощи. Каким образом подействует на тело скарабея универсальная медицинская сыворотка Республики? Но без нее он долго не протянет. А значит – рискнуть придется.

  Помогая себе руками, Макс выполз из кабины. На полу, привалившись спиной к стене, сидела доктор Эванс. А он-то и забыл, что она все еще здесь... Лицо девушки заливала зеленоватая бледность, но глаза открыты. Вокруг нее лужа крови – натекла из раны в ноге.

  'Не успел отбросить', – подумал Макс.

  – Мне нужен инъектор, – проговорил он заплетающимся языком. – Он поможет?

  Еле заметный утвердительный кивок. Судя по всему, Сади находилась у той же черты, что и сам Макс, а возможно, уже одной ногой перешагнула ее.

  – Аптечка! Где она?! – вопрос прозвучал раскатистым рыком.

  Доктор неопределенно махнула рукой в сторону.

  – Там ящик... – прошептала чуть слышно.

  Макс скрежетнул по полу когтями.

  Двигатели Немезиды на мгновение всхрапнули, вертолет встряхнуло.

  'Этого еще не хватало!'

  Он сплюнул кровью, пополз к стене, на которую указала Эванс. Каждое движение давалось с огромным трудом, перед глазами то и дело что-то вспыхивало. Поиски оказались недолгими. Ящик Макс обнаружил сразу, по красному кресту на крышке, которую он сорвал и, словно клочок бумаги, бросил под ноги – смятую, исковерканную. Инъектор лег в дрожащую от напряжения ладонь, секунда промедления – и тонкая длинная игла впилась в открытую рану на груди, покрытую засохшей коркой крови.

  Укола он не почувствовал. Если сыворотка подействует, то эффект будет заметен уже через минуту, а если нет...

  Сквозь муть в глазах Макс взглянул на Сади. Девушка не изменила положения, продолжая сидеть, опустив руки вдоль тела.

  Помочь или нет?

  Она сдала его мясникам в черной броне. Сдала наверняка осознанно. Возможно, даже собственноручно что-то добавила в еду. Иначе отчего бы он превратился в бессловесный куль муки?

  Макс чувствовал, что прибывание в Улье навсегда оставило в его голове след. И этот след ассоциировался с тягой к жестокости, убийству. Сверхсознание каким-то образом не только накачало его разум информацией, но и изменило, лишив или исказив ранее привычные черты и мысли. Макс отдавал себе отчет, что совершает глупость, тратя, возможно, последние силы на помощь той, которая предала. Но все же прежний человек где-то в глубине закованного в костяную броню тела не мог оставить ее истекать кровью.

  – Будем считать, счет: 'один-один', – прокашлял Макс.

  Он дополз до доктора, сделал ей инъекцию. Девушка поморщилась, не открывая глаз, когда игла вошла под кожу.

  Двигатели вертолета снова осеклись. Немезида накренилась, пошла вниз.

  Макс ощерился, бросился в кабину. Сыворотка действовала, боль в груди притупилась, зрение вновь стало четким. Даже жжение в венах пошло на убыль, а возможно, так только казалось, и организм просто к нему привык.

  Макс, не садясь в кресло, ухватился за рычаг управления. Машина нехотя выровнялась, но теперь двигатели отказывали попеременно. Немезиду мотало из стороны в сторону, дергало. Сквозь обзорное стекло хорошо виден начинающийся подлесок, который отвоевывал территорию у голых скал. Место для аварийной посадки найти еще можно. Позже, когда лес станет гуще, сделать это будет куда сложнее.