Текст книги "Перерождение (СИ)"

Автор книги: Максим Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

  – Откуда все эти данные?!

  – Поверьте – теперь в любой момент. Я должен научиться защищаться. Находясь в лаборатории и тренируясь на кроликах, этого не сделать.

  – И все равно...

  – Профессор, я думаю, он прав...

  Макс обернулся. Рядом стояла Сади Эванс. Бледная, с припухшими веками, но ясным взглядом.

  – Как ты себя чувствуешь? – спросил Макс.

  – Спать хочу, – улыбнулась доктор. – Сплю все время и никак не высплюсь. Слышала про твои успехи. Поздравляю.

  – Пока, в общем-то, не с чем.

  – Вот и поговорите пока, не мешайте операции, – отрывисто проговорил Галлахер. – Все, взлетайте! – обратился к ожидающим окончания спора пилотам. – Кстати, – снова обратился к Максу, – мне удалось навести справки о состоянии дел в ущелье Мустанга. Все спокойно. Не следует беспокоиться.

  – Вернусь – поговорим, – Макс отодвинул профессора в сторону, шагнул к дверям транспортника. – И еще: запросите снимки той долины с пирамидами. Самые последние снимки!

  – Я запрещаю!

  – Оставьте его, профессор, – рука Сади легла на плечо ученого. – Он вправе самостоятельно принимать решения. Вы так не считаете?

  – Нет!..

  Окончание фразы профессора Макс уже не слышал. Двери за его спиной сомкнулись, корабль тряхнуло.

  Что ж, Поющие холмы? Пусть будут поющие...

  Глава 14. Сердце Улья.

  Сердце Улья стояла на коленях возле пирамиды. Что это было? Сначала она услышала нечто вроде зова – далекого, еле слышимого. Потом в памяти начали возникать странные образы. Лес другой планеты – это она поняла сразу – и она сама, но только в личине человеческой женщины. Картинки будто кто-то подсовывал, намеренно выбирая те, которые должны натолкнуть ее на какие-то определенные мысли и воспоминания. Должны, это она определенно чувствовала. Но не натолкнули. Все, что она ощущала, – неприятие и отвращение. А еще – жуткое разочарование.

  Как он мог пойти на это? Как мог вернуться туда, откуда Сверхсознание вытащило их обоих, подарив прозрение и мощь повелевать легионами смертоносных воинов? Сердце Улья понимала: во всем виноваты ученые Республики. Но неужели порча проникла так глубоко, что он – ее самец – по собственной воле обращается к прошлому, цепляясь за него, словно за спасительную нить? Зачем? Этого она понять не могла.

  Будь разделяющее их расстояние меньше, она бы сумела блокировать его слабые попытки манипуляцией пси. Он наверняка и сам понимал, что не в состоянии противостоять ее натиску. Еще немного – и воля отщепенца была бы сломлена. Но сломлена мягко, а не так, как это намеревалось проделать Сверхсознание. Еще немного... Все испортил его жест отчаяния – неуклюжая атака, которая прекратила только-только установившуюся пси-связь.

  Ничего, он позволил себе открыться, а значит, повторит попытку контакта. Не сможет не повторить.

  Было во всем произошедшем нечто, что смущало и не давало покоя. Как ему вообще удалось достучаться до ее разума? Слабый, не понимающий и половины из того, в чем теперь невольно вынужден участвовать, – он все же смог дотянуться до нее! И это притом, что сама Сердце Улья предпринимала подобную попытку ни один раз и неизменно терпела неудачу, словно цель ее поисков кто-то умело скрывал. В то, что генерал-отщепенец скрывается самостоятельно, она не верила.

  Темная вода колыхалась перед глазами. Скоро ее не станет. Скоро все это болото исчезнет. Заложенный росток новой колонии развивается стремительно. Он нуждается в энергии, просторах для роста.

  Века эволюции позволили Улью извлекать питательные вещества практически из любого грунта, ассимилировать и преобразовывать любой органический материал. Сложная система симбиоза множества различных узлов колонии обеспечивала стабильную приспособляемость и адаптивность, а впоследствии – непрерывное поддержание жизнедеятельности. Но для начала необходим росток.

  Никогда прежде Сердце Улья не использовала для этих целей тело человека. Обычно основой новой колонии становился скарабей-воин. Но в этот раз она решила отступить от правил. Пусть процесс формирования зародыша потребует больше времени, а мутация начнется с задержкой. Несколько часов промедления она вполне может себе позволить. Зато сколько морального удовлетворения! После удачно завершившегося штурма необходим если не отдых, то хотя бы такая небольшая шалость...

  Сердце Улья встала с колен. В голове немного шумело – результат пси-удара. Ничего – напоминание о том, что недавний контакт не был иллюзией.

  Пока все шло по плану, а это значит – от нее самой более ничего не требуется. Временно. В течение нескольких дней ей предстоит провести в одиночестве, наблюдая за ростом колонии. Процесс сам по себе завораживающий. Энергия и жажда жизни, сконцентрированные в одном небольшом теле. Людям такое и не снилось.

  Сердце Улья начала подниматься по импровизированным ступеням пирамиды. Время и стихия не пощадили каменного строения, сгладив острые углы, подточив массивные блоки. И тем не менее мастерство древних строителей позволило их детищу с честью пройти сквозь столетия, до последнего выполняя возложенную на них функцию.

  Колония заметно расширилась. Особенностью вируса, который Сердце Улья впрыснула в кровь Батлера, было то, что начальный процесс мутации проходил для несчастного крайне болезненно. Человек кричал не менее получаса. Сначала в воплях удавалось разобраться отдельные слова, но вскоре они исчезли. Остались только хриплые, протяжные стоны.

  Сначала кожа Батлера приобрела насыщенный красный оттенок, потом начала светлеть, пока не стала почти прозрачной. Под кожей появилась жидкость, пронизанная сетью вен. Сеть ширилась, становилась мощнее. Ее отростки, острые и плотные как стальная проволока, прокалывали кожу и опускались к земле, где и исчезали, стремясь внедриться как можно глубже.

  Тело Батлера разбухало все больше. Его внутренности, плоть и костяк либо претерпевали изменения, либо использовались в качестве первоначального горючего материала.

  Чем дальше, тем сильнее расплывались очертания человеческого тела, пока не сгладились вовсе. Теперь на его месте пульсировало бесформенное пятно, по краям которого шевелились черные отростки, а центром являлся пузырь, наполненный полупрозрачной субстанцией. В глубине субстанции беспрерывно дергалось нечто, напоминающее головастика, – заготовка для будущего разума, управляющего всей колонией. Примитивного, но все же разума, способного контролировать все внутренние процессы и функционировать без прямого участия Сверхсознания.

  Спустя сутки колония разрослась примерно до пяти метров в диаметре, вокруг нее начали скапливаться первые сгустки слизи, медленно вытесняющие воду. Но пока слизи мало. Основная ее задача – защитить тело будущей колонии и ее мозг. До настоящей брони, способной выдержать даже прямое попадание из девяностомиллиметрового орудия тяжелого танка Республики, еще далеко, но основа из множества тонких пластинок, покрывающих всю поверхность центра колонии, уже заложена.

  Сердце Улья поднялась на самый верх пирамиды. Порывы ветра трепали сегментированные отростки, заменяющие волосы. Отсюда вся долина как на ладони. Серая и безмолвная, таящая где-то в своих глубинах ключ к окончательной победе над Республикой.

  Сердце Улья знала: сейчас к зарождающейся колонии спешно тянут свои щупальца-туннели могильные черви. Теперь у них есть ориентир. Дело во времени. А пока нет четко налаженной связи с основными силами – лучше не высовываться. Впрочем, Сверхсознание позаботится, чтобы Республике было чем заняться.

  Сверхсознание... оно до сих пор так и не ответило на призыв своего генерала. Каждый раз Сердце Улья натыкалась на непроницаемый барьер. Она чувствовала смятение своего повелителя, и это чувство начало передаваться ей. Оно не должно так с ней поступать! С кем угодно, но только не с ней!

  С подножья пирамиды, со стороны разрастающейся колонии, донесся громкий чавкающий звук. Над пульсирующим пятном колонии поднялась первая опора, подрагивающая в сгустках слизи, – основа будущего костяка.

  По каменной поверхности пирамиды снова застучали капли дождя. Сердце Улья подставила лицо холодным струям.

  Ждать осталось недолго.

  Глава 15.

  Макс и сам до конца не понимал, что его дернуло так упорно настаивать на участии в эвакуации незнакомых ему людей. Ведь, собственно говоря, до какой-то там далекой станции наблюдения ему нет дела. Кругом война – всем и каждому не помочь. Тем более он выглядит так, что любой здравомыслящий человек при виде такого чудовища схватит винтовку и начнет стрелять. И его можно понять. Остается надеяться, что личный состав станции уведомят о не совсем обычном спасателе. В противном случае еще неизвестно – кого придется спасать.

  Скорее всего, он решился участвовать в спасательной операции потому, что ему надоело плыть по течению. Почти непрекращающаяся беготня, спасение собственной шкуры. Это может продолжаться вечность, благо в охотниках недостатка нет. Хватит быть только дичью! Пора опробовать в деле оружие и возможности, которыми его наградил Улей.

  Экипаж транспорта вел себя нейтрально, один пехотинец даже завел разговор.

  – Ты действительно убивал ради Улья?

  Забрало его шлема было поднято, и зеленоватая внутренняя подсветка придавала лицу человека болезненный вид. Он сидел на скамье напротив. В глазах ни капли страха или презрения – скорее, интерес. На правом плече его доспехов красовалось аляпистое, явно самонарисованное, клеймо, в очертаниях которого угадывалось изображение ощеренной клыкастой пасти. Вот только какому зверю принадлежала пасть – понять непросто.

  – Да, – кивнул Макс.

  Какой смысл отпираться?

  – Долго?

  – Не знаю. Воспоминания обрывочны.

  – А теперь готов убивать скарабеев?

  Снова кивок.

  – В это можно верить?

  – Мне поклясться? – Макс ощерился.

  – А это как угодно. Нам с ребятами интересно знать, с кем летим. Сам понимаешь – есть у нас опасения на твой счет.

  – У меня на свой счет тоже есть опасения, потому хочу понять все и сразу.

  – Интересно, – ухмыльнулся пехотинец. – А нам что делать? Ждать, пока разберешься, на чьей ты стороне?

  – Для начала можешь дать мне оружие. Или мне руками рвать скарабеев?

  – Шутишь? – человек засмеялся.

  – Нет.

  – Действительно нет, – смех прекратился, пехотинец посерьезнел. – Извини, у каждого свой комплект, – он провел рукой по стоящей в ногах винтовке.

  – Ладно... – пожал плечами Макс.

  – Поющие холмы на связи! – раздался возбужденный окрик одного из пилотов. – Их атакуют!

  Пехотинец с грохотом поднялся на ноги, прошел к кабине пилотов. Макс проследовал за ним.

  Сквозь треск помех говорил мужской голос:

  – Их становится все больше. Отбили две волны, но база почти разрушена. Имеются потери. На стенах осталось несколько солдат. Персонал лаборатории закрылся в казармах. Там у них больше шансов. Поспешите! Если...

  Треск усилился.

  – Не слышу вас! – громко проговорил пилот. – Мы на подлете!

  – Секунду... – донеслось сквозь помехи. – Что?! Черт! Датчики фиксируют сейсмическую активность. Если это червь...

  Треск, на фоне которого слышны голоса, но слов не разобрать.

  – Поторопитесь!..

  Последнее словно прозвучало отчаянным криком. Потом связь прервалась.

  – Долго еще? – спросил пехотинец.

  – Минут пятнадцать, не больше.

  – Что на радаре?

  – Трудно сказать. На самой периферии пару раз показывал движение. По два-три объекта. Но быстро скрывались. Но сейчас в радиусе ста километров воздух чист.

  – Может, и успеем... Выжми из этого корыта все, что возможно! Я не хочу собирать трупы.

  Пехотинец обернулся, намереваясь уйти, его взгляд упал на Макса.

  – Ну, смотри... – процедил сквозь зубы. – Джей, дай-ка мне свою пушку! – сказал, обращаясь к пилоту.

  – Зачем?

  – Похоже, нас ждет теплый прием. Попробуем воспользоваться помощью нашего гостя.

  – Уверен?

  – Нет, – пехотинец хмыкнул. – Давай.

  К Максу в руки перекочевала легкая винтовка. Именно такую он недавно вручил Сади, когда они покидали разбившуюся Немезиду. Эффективна разве что против костяных гончих, да и то при некоторой степени удачи.

  – Все, что могу, – словно извиняясь, проговорил пехотинец. – Еще пара магазинов.

  – И на том спасибо, – Макс взял оружие.

  – Надеюсь, я не пожалею об этом...

  Сейчас в отблесках зеленой подсветки лицо человека превратилось в изумрудную маску.

  – Я тоже надеюсь.

  Макс посмотрел в глаза человека и отошел к скамье. Он понимал, что должен сказать нечто ободряющее, сделать все, чтобы убедить пехотинца в своей лояльности. Но, не будучи сам уверенным в том, как поведет себя, встретившись со скарабеями, не стал давать голословных обещаний. Пусть все решится во дворе атакуемой базы. Дела и поступки говорят лучше слов.

  С противоположной стороны пассажирского отсека с лязгом открылись двойные двери, и в проеме показался второй пехотинец. Перед собой он толкал платформу с закрепленным на ней ящиком, одного взгляда на который достаточно, чтобы понять – ящик непрост. По сути, он являлся трансформером и, насколько мог судить Макс, в развернутом состоянии представлял собой автоматическую оборонительную турель, мобильную модель.

  – Проверил? Работает старуха? – спросил первый пехотинец.

  – Вроде дышит. Но не поручусь. Что, все так плохо?

  – Похоже на то. Возможно, червь.

  – Разберемся. Главное, чтобы с воздуха не накрыли.

  – Не должны.

  ***

  Первым по быстро выдвинутому трапу спустился пехотинец с изображением ощеренной пасти на правом плече. Макс проследовал за ним.

  В лицо тут же плеснуло ярким солнечным светом. В его лучах база казалась подчеркнуто покинутой и заброшенной. Но только на первый взгляд.

  Вполне обычный опорный пункт: казарма, складские помещения, стальная ограда с расположенными поверху ракетными турелями и огнеметами. Впрочем, орудий больше, чем полагалось такому 'расходному' месту: целых три турели и пять больших огнеметов, чьи дула с широкими раструбами способны испепелить не один десяток костяных гончих на дистанции в два десятка метров. И это не считая стандартного ручного вооружения пехотинцев, сейчас в беспорядке валяющегося повсюду, в том числе и на бетоне опустелого двора.

  – Не накроют с воздуха? – задумчиво проговорил Макс, глядя на неподвижное тело амфиптера.

  Тварь бесформенной тушей обвисла на стальном ограждении, по всей видимости врезавшись в него при падении. Покрытое большими чешуйками змеиное тело имело не менее пятнадцати метров в длину. Создание вполне могло проглотить человека целиком – и еще бы не наелось. Вдоль всего тела виднелись костяные образования в форме смотрящих назад плоских зубьев. Раскрытая пасть походила на раструб адской дробилки, испещренной несколькими рядами острых мелких зубов.

  Широкие крылья змея разметались изорванными лохмотьями. Успевшая свернуться кровь забрызгала все вокруг в радиусе нескольких метров, а из особенно крупных ран продолжала сочиться до сих пор, собираясь под стеной в большую лужу.

  Судя по следам, в спазматическом приступе последней агонии амфиптер успел выплюнуть сразу несколько снарядов-симбионтов, которые разорвались тут же, превратив пространство, прилегающее к мертвому телу скарабея, в выжженную кислотой и испещренную костяными осколками рану.

  Подобные повреждения – следы атак амфиптеров, а точнее, их снарядов-симбиотов, – наблюдались повсюду: на бетоне под ногами, на обшивке зданий и, в особенности, по всему периметру стен. Наполовину развороченные взрывом, наполовину разъеденные кислотой, отверстия превращали хорошо бронированные строения в подобие швейцарского сыра. Снаряды-симбионты амфиптеров радикально отличались от симбионтов Пастырей. По сути, они представляли собой небольшие емкости с сильнодействующей кислотой. Так называемые 'споры'. При соприкосновении с твердой поверхностью они взрывались. При этом не только разбрызгивали вокруг себя кислоту, но и провоцировали быстротекущую кумулятивную реакцию.

  Судя по всему, основной удар амфиптеров пришелся по защитникам на стенах, по турелям и тяжелым огнеметам, а всю остальную базу захватил лишь рикошетом. Большинство орудий превратилось в груду искореженного, изъеденного кислотой металла. Там же, на металлических настилах, лежали тела в тяжелой броне пехоты. Еще несколько тел – во дворе. Но все люди. Больше ни одного скарабея.

  Неужели опоздали?!

  Повреждения конструкций хоть и серьезны, но вряд ли пропустили скарабеев на территорию базы. Судя по всему – их все же остановили за периметром.

  Всюду виднелись следы недавнего столкновения. В стене ограждения – огромная дыра, под которой дымятся останки могильного червя. Тварь явно вылезла под самой стеной и изрыгнула, по крайней мере, трех кайтенов. Впрочем, их ждали. Земля вокруг обуглилась от пламени огнеметов, а воздух полнился тошнотворным запахом горелой плоти.

  Ворота, похоже, выдержали не одну прямую атаку. Их створки выгнулись вовнутрь, зияли множеством прорех.

  Взгляд Макса упал на куполообразное строение с высокой мачтой, вероятно антенной, которое расположилось на месте, где обычно возводился бункер. Точно, во время сеанса связи человек упоминал о персонале лаборатории. Надо осмотреть казармы!

  Встроенные в скафандр пехотинца динамики донесли до Макса с трудом сдерживаемую брань, потом слова стали более разборчивы:

  – Они не выходят на связь. При первой опасности уходим.

  Макс готов был поклясться, что чувствует исходящий от пехотинца страх – нервозный, колкий. Казалось, хватит малейшего повода, чтобы пехотинец метнулся в транспорт, и уже через пару минут неповоротливая машина начнет набирать высоту. Но страх страхом, только дурак не боится реальной смертельной опасности. Главное – уметь побороть разрывающую изнутри панику. И пехотинец с этим вполне справлялся.

  Из транспортника показался второй пехотинец. Он остановил платформу недалеко от корабля, пробежался пальцами по кнопкам управления. Ящик тут же начал менять свою форму и уже через несколько секунд принял вид автоматической турели. Такая установка могла в автономном режиме уничтожать все попавшие в поле видимости ее датчиков объекты, не помеченные маркером 'свой'. Радиус действия не более пятидесяти метров, но этого вполне достаточно, чтобы стать достаточно весомым аргументом в случае наземной атаки множества мелких тварей.

  Воздух же все равно оставался открытым.

  – Посмотрю в казарме, – бросил Макс, подобрав с бетона тяжелую винтовку. Собственно, даже не подобрал – вынул из руки мертвого пехотинца.

  Отсутствие движения и мертвенность обстановки нервировали, рождали ощущение надвигающейся опасности. Макс прислушался к внутренним ощущениям. Что-то гнездилось на самой периферии органов чувств. Что-то неуловимое, но явно присутствующее.

  Или все дело во влиянии пехотинца? В его смятении?

  Не дожидаясь реакции на свое решение, Макс решительно направился к казарме. Вооружившись двумя стволами, почувствовал себя куда увереннее.

  – Я проверю лабораторию! – раздалось в ответ. – Будь на свя... Черт! Пять минут – твой ориентир. Не задерживайся.

  – Постараюсь.

  Он толкнул дверь казармы – заблокировано. Прислушался. Если и были за дверьми какие-то звуки, то шум работающих двигателей транспортника их полностью скрывал.

  Пальцы пробежались по панели управления возле двери – никакой реакции. Либо отключена, либо выведена из строя. Макс дважды саданул кулаком по стальной поверхности. Скорее от досады, чем от желания дать о себе знать. Подождал с полминуты – никто не отозвался. Обернулся к лаборатории – куполообразному строению с высокой антенной – дверь раскрыта настежь, пехотинца не видно. Второй стоит у автоматической турели, поглядывает то в небо, то на небольшую индикационную панель установки.

  Что ж, самое время включить голову!

  Макс резким движением перебросил ременные петли винтовок через голову, отрегулировал по длине так, чтобы в случае необходимости оружие было удобно держать обеими руками.

  Сосредоточение пришло нехотя: все же напряженная обстановка давала о себе знать. И тем не менее уже ставший привычным ток энергии в венах отозвался ощутимым покалыванием в руках. Макс не торопился, он не собирался бить напрямую. Пытаться вышибить бронированную дверь, которая открывается наружу, – сущее безумие. По крайней мере для его текущего состояния.

  Мощь нарастала, покалывание превратилось в жжение. Казалось, он медленно погружает руки в расплавленный металл. Макс сжал зубы, оскалился. Глухой рык потонул в скрежете стали – сначала еле слышимом, но с каждым мгновением все более ощутимом.

  Внешне ничего не изменилось, но Макс знал, чувствовал: дверь начинает поддаваться. Внутренние держатели, фиксаторы и замки испытывают колоссальную нагрузку, изгибаются. Пусть на микроны, но это только начало.

  Голубоватое сияние окутало когтистые руки, протянулось к двери. Невесомое, неосязаемое – оно впилось в металл. Макс рванул дверь на себя. Рванул с такой уверенностью, словно пытался выдрать гнилую доску из покосившегося забора.

  Скрежет резанул по ушам.

  Снова рывок. Во рту появился привкус крови, но Макс не ослабил натиска. Он тянул на себя многокилограммовую стальную болванку, выкорчевывая ее из цепких пальцев фиксаторов.

  Выдох. Еле заметное движение руками на себя. Сталь поддалась.

  От тока крови в висках он уже ничего не слышал, но в то же время ее солоноватый привкус не давал отключиться.

  Дверь дернулась, замерла – и вдруг зазор между ней и косяком, который только недавно не превышал толщины человеческого волоса, расширился, а потом и вовсе взорвался фонтаном стальной стружки и пыли. Зазор превратился в рваное отверстие. Дверь открылась, накренилась, но тут же пси-мощь создания Улья вырвала ее окончательно. К ногам дверь рухнула уже искореженная.

  Макс пошатнулся и упал на колени, оперся руками о поверженный кусок металла.

  – Не умеешь работать головой – работай руками, – прошептал и сплюнул кровью на бетон.

  Дыхание вырывалось с трудом, руки дрожали. Не рассчитал силы. Слишком большое напряжение. И все равно – ждать нельзя! Время подгоняет эффективнее самого жестокого надсмотрщика.

  Хорошая тренировка, если бы от нее не зависели чужие жизни.

  Макс тряхнул головой, поднялся. Темный провал казармы качнулся перед глазами. Ухватившись за дверной косяк, подождал, пока мир перестанет колыхаться, поудобнее перехватил оба ствола и шагнул через порог.

  Звуки ударов он скорее почувствовал, чем услышал. Они гулко разносились по коридорам казармы, отдаваясь вибрацией в стенах и полу. Звуки множественных ударов и громкий рев. Скарабеи! По крайней мере несколько штук оккупировали внутренности строения, которое должно служить надежным укрытием выжившим людям. В том, что кто-то из обитателей базы действительно выжил и сейчас находится в одной из комнат, Макс не сомневался. Видимо, твари Улья и пытаются их достать. Только откуда им – скарабеям – здесь взяться? Глупо блокировать дверь, заведомо зная, что запираешь с себя в компании с несколькими голодными хищниками.

  В нос ударил странный запах. Вернее сказать, целый букет запахов. Если бы можно было упустить затхлость, запах пота, крови и еще с полдюжины слабых малозначащих ароматов, то неприятно удивляло едкое, кислое зловоние. Не вонь разлагающихся тел – нечто другое, чего просто не должно быть здесь – внутри казармы. Впрочем, могильный червь, а именно его специфический запах уловил Макс, объяснил бы присутствие в запертом строении скарабеев.

  Он успел сделать всего несколько шагов, когда в противоположном конце тускло освещенного коридора показалась пара фигур. Гончие! Видимо, пришли на шум. Твари ненадолго замерли, присматриваясь и принюхиваясь. Их явно что-то смущало. Неужели почуяли своего?

  Макс ощерился. Времени в обрез, не до знакомства. Тем более после вскрытия двери.

  Замкнутое пространство коридора наполнилось грохотом выстрелов. Им вторил протяжный вой, но он быстро оборвался. Макс стрелял с двух рук и быстро превратил тела тварей в фарш.

  Теперь скорее вперед. Надо успеть все осмотреть.

  Вдоль коридора – ряд распахнутых дверей. В комнатах беспорядок, следы схватки, кровь. Осмотр беглый. Вряд ли кто-то из персонала мог здесь выжить. И действительно, в одной из комнат Макс обнаружил тело женщины в белом халате. Несчастная лежала на спине, одна рука заведена за голову, второй нет, ноги до колен объедены, живот распорот в одну кровоточащую рваную рану. Вокруг словно торнадо прошел: кровати перевернуты, большой стол и несколько тумбочек опрокинуты. Спальные принадлежности изорваны в лоскуты, словно в приступе неконтролируемого гнева.

  Макс не стал задерживаться. Здесь уже ничем не помочь.

  Звуки ударов все сильнее. Рычание отдается в черепе так, словно это осознанная речь. Но речь глубоко чуждая, непонятная. Если прислушаться, попытаться осознать – кто знает, быть может, получится разобрать отдельные 'слова'. Общий смысл ясен и так – ярость, желание поскорее добраться до вожделенной добычи, голод.

  Макс перешел на быстрый шаг. Поворот, еще один – и вот она, цель. Целых три цели.

  С первого взгляда могло показаться, что костяные гончие обезумели. Они бросались на стены, оставляя на их поверхности глубокие борозды. С горловым подвыванием припадали на передние лапы и бросались на плотно закрытую дверь, возле которой уже лежала одна неподвижная тварь.

  На мгновение царившее в коридоре безумие передалось Максу. Он почувствовал почти неодолимое желание вцепиться в податливую горячую плоть врага, разорвать ее руками, чтобы в лицо брызнула кровь. Именно это желание гнало легионы Улья в каждую битву, именно оно бросало их на пулеметные очереди и минные поля, именно им жили и дышали подчиняющиеся Сверхсознанию марионетки, не знающие страха и сомнений. Уничтожить, обратить в руины – и двигаться дальше. Вечная борьба и вечный пир над телами поверженных противников.

  Макс тряхнул головой, отгоняя наваждение.

  – А ну, пошли отсюда! – прорычал так, словно пережевывал в мелкое крошево кусок гранита.

  Гончие обернулись к нежданному гостю как раз для того, чтобы встретить поток пуль. Брызнула кровь. И пусть ее запах щекотал ноздри, Макс не позволил себе поддаваться пьянящему аромату. Через несколько секунд все было кончено. На полу застыли уже четыре тела. Одна гончая еще пыталась подняться. Она слабо мотала простреленной навылет головой, дергала лапами. Но когти бессильно скоблили пол, не в силах зацепиться.

  Макс отбросил в сторону легкую винтовку с опустевшим магазином, подошел к раненой твари. Странно, но никакой ненависти или неприятия он к этому существу не испытывал. А ведь должен. Должен! Одна из тварей Улья, которая еще мгновение назад готова была растерзать его, а теперь смотрит потускневшим взглядом, но все равно дергается, стараясь дотянуться до ноги убийцы.

  'Можно забрать с собой, – мелькнула мысль. – Если выживет, станет подопытным кроликом'.

  Но об этом рано.

  – Есть кто живой?! – Макс забарабанил кулаком в закрытую дверь, в которую рвались костяные гончие. – Помощь прибыла!

  Изнутри торопливые шаги, лязг стальных запоров. Дверь приоткрылась менее чем на четверть, – и тут же чуть было не захлопнулась снова. Макс, ожидавший подобной реакции, успел перехватить ее.

  – Без паники...

  Ответом ему были испуганные взгляды людей в белых халатах и пара выстрелов. Одна пуля попала в стену над самой головой, вторая скользнула рикошетом по нагрудной броне, не причинив вреда.

  Макс отпихнул дверь так, что она с грохотом врезалась в стену.

  – Стоять! Спокойно! – его голос и без того не способствовал успокоению, а сейчас в нем звучала откровенная угроза. – Спасательная экспедиция. Послана профессором Галлахером. Последний выход на связь полчаса назад. Транспорт ждет во дворе.

  – Оно разговаривает... – чуть не заикаясь, проронил один из ученых – подслеповатый мужчина, лет сорока, с длинными жидкими волосами.

  Макс в который раз почувствовал себя экспонатом в каком-нибудь музее восковых фигур. Будто он один из монстров, внезапно открывший глаза и заговоривший перед опешившими посетителями. Пора бы уже привыкнуть к подобной реакции.

  – Простите, мы не думали, что вы такой... так... что вы... – попытался объясниться тот, кто открыл дверь, – высокий, с зажатой в руках легкой винтовкой и рукавами, превратившимися в несколько аккуратно разорванных полос.

  – Что я похож на скарабея? – помог Макс.

  – Да... Профессор сообщил нам, что в группе эвакуации следует ожидать странное существо...

  – Странное существо, – медленно повторил Макс, пробуя слова на вкус. От слов разило неприязнью и недоверием.

  – Простите...

  – Еще живые есть? – выслушивать оправдания и извинения нет никакого желания.

  – Вероятно, нет, – покачал головой высокий. – Мы...

  – Откуда в здании гончие?

  – Червь. Мы успели бросить в него гранату, но вряд ли добились успеха.

  – Транспорт ждет снаружи! – проговорил Макс. Сказанное человеком ввело его в ступор. Базы, подобные этой, всегда возводились на прочном основании. Лучше всего – на хорошей каменной подложке, но если найти таковую не представлялось возможным – основание армировалось, заливалось прочным бетоном – и так в несколько слоев. Могильный червь не имел шансов пробить такую преграду. Именно поэтому, как правило, вылезал за пределами ограждения.

  – Идите за мной! Не отставать!

  Макс развернулся и решительно зашагал прочь от комнаты. Глупо, но находиться вместе с учеными было ему неприятно.

  Момент атаки он пропустил. Возможно, из-за того что на минуту потерял сосредоточенность, возможно – его просто поджидали. Как бы то ни было, но стоило ему сделать несколько шагов, как из бокового коридора беззвучно метнулось тело, мелькнули оскаленные клыки. Макс ощутил сильный толчок, потом удар о пол. Послышались сумбурные испуганные выкрики ученых, только что вышедших следом. Кто-то выстрелил, но, судя по всему, промахнулся, или напавшая тварь просто не обратила на рану внимания. Неудивительно, если вспомнить, что вооружены ученые легкими 'рогатками', годными разве на то, чтобы отстреливать ворон.

  Макс рухнул на спину, выбросил руки перед собой, вцепившись в челюсти гончей и сдерживая рвущуюся к лицу оскаленную пасть. Будь он человеком – наверное, задохнулся бы от хлынувшего из пасти твари зловония, но нынешнее тело не столь чувствительно к подобного рода неудобствам.

  Тварь навалилась всей массой, подмяла под себя. Если капающую слюной морду Макс еще кое-как отводил от себя, то когти полосовали нещадно. Броня еще держалась, но несколько раз гончей удалось зацепиться за сочленения пластин и чувствительно резануть мягкие ткани.