Текст книги "Перерождение (СИ)"

Автор книги: Максим Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

  Еще немного – и броня не выдержит. До винтовки не дотянуться, а ожидать помощи со стороны не приходится. Макс взревел так, что заглушил взрыкивания гончей. Та, похоже, не ожидала подобного от противника, на мгновение опешила, ослабив хватку. Другого шанса Макс ждать не стал. Собравшись с силами, резко ударил тварь в челюсть, опрокинул ее набок, а сам откатился в сторону. Вскочил на ноги. Костяная гончая тоже оказалась на лапах, мотнула головой и бросилась в новую атаку. Не имея преимущества неожиданности, на этот раз она промахнулась. Макс сместился в сторону – и хищник проскочил мимо, чуть не налетев на сгрудившихся возле комнаты ученых. Люди отпрянули. Однако гончая не обратила на них внимания. В этот момент вся ее ненависть, все желание убивать направлены только на одно существо. Существо, в жилах которого течет схожая с ней кровь.

  Новая яростная атака, но на этот раз Макс готов. Мгновенная концентрация – недостаточная для полноценного удара, но вполне способная остудить пыл неугомонной твари. Выбросить руку перед собой – коротая голубоватая вспышка. Гончая будто налетела на прозрачную стену. Ее морда исказилась, изо рта и носа брызнула кровь.

  Внезапно снаружи раздались три короткие очереди. Не винтовка – стреляли из более крупного оружия. Заработала автоматическая турель? Плохой признак!

  Макс посмотрел на гончую. Та припала на передние лапы, в глазах ни ярости, ни голода – сплошной туман.

  Снаружи пальнули снова.

  Похоже, эксперимент с взятием под контроль отменяется. А жаль, такой шанс!

  Макс быстрым шагом подошел к месту, где на полу валялась выроненная во время падения винтовка.

  – Эй, за дверью, бегом к транспорту! – проговорил грубо. – Опасность миновала!

  Один выстрел четко в лоб все еще не пришедшую в себя гончую – и тварь затихла.

  – Быстро! Быстро! – он гнал перед собой выживших людей.

  За спиной послышался нарастающий топот. Макс обернулся и чуть было не запнулся. Определенно, червя ученые не уничтожили: на расстоянии метров пяти за убегающей группой следовал кайтен. Зеленые, набухшие дьявольской смесью нарывы на его теле не сулили ничего хорошего. Только этого не хватало! Этой твари не надо даже приближаться вплотную, чтобы показать свою смертоносную сущность.

  – Не останавливаться! – прокричал и, развернувшись вполоборота, выстрелил в нагоняющего их кайтена. – Не дышать! Закрыть глаза!

  Взрывная волна, ставшая в тесном помещении плотной и жесткой, толкнула в спину, но не опрокинула. Макс споткнулся, но устоял на ногах, тем не менее, налетев на бегущего впереди человека. Ученый охнул, пробубнил что-то неразборчивое. Кислотный туман окутал коридор. Достаточно пары вздохов этой гадости, чтобы слизистая дыхательных путей превратилась в кровоточащее месиво.

  Долго в столь неблагоприятных условиях бежать нельзя, но этого и не требуется. Выход совсем близко. Несколько шагов, несколько томительных мгновений – и вот он, двор, можно вздохнуть свободно.

  Здесь они почти налетели на спешащего на помощь пехотинца с изображением ощеренной клыкастой пасти на плече.

  – Жнецы на подходе! – бросил он. – У нас не больше трех минут. Потом не уйти.

  Створки ворот, которые, насколько помнил Макс, еще держались, теперь были распахнуты настежь, и в них застыло червеобразное тело жнеца. Тварь практически лишилась головы, но продолжала сучить костяными конечностями, напоминающими длинные суставчатые лезвия, которыми жнец пользовался в ближнем бою. Лезвия были чуть изогнуты и напоминали сабли или лезвие косы.

  Странная атака. Обычно скарабеи нападали большими скоплениями. Только так они могли противостоять смертоносной машинерии Республики. А здесь какие-то одиночные уколы. Впрочем, думать об этом не время.

  – Воздух! – раздалось со стороны транспорта.

  Макс бросил взгляд в небо. Пара амфиптеров закладывала вираж, готовясь атаковать бегущих по двору людей. Даже одна такая тварь способна не дать взлететь транспортному кораблю.

  – Рассыпаться! – крикнул пехотинец с изображением ощеренной пастью на плече и вскинул винтовку.

  Ученые, не снижая скорости бега, бросились врассыпную.

  Стройный залп штурмовых винтовок ударил в приближающихся амфиптеров. Макс и первый пехотинец при этом перемещались, а второй, стоявший у турели, стрелял с колена. Скорее всего, именно он и попал в крыло одной твари. Амфиптер резко дернулся, завернул невообразимый кульбит, после чего камнем рухнул вниз, однако у самой земли сумел выровнять полет – и снова помчался к базе.

  Кара за меткий выстрел пришла незамедлительно. В то место, где стоял пехотинец-снайпер, ударило сразу несколько снарядов-симбионтов. Закованного в металл человека разорвало на части. Вокруг обезображенного трупа, доспехи которого все еще таяли под действием кислоты, поднималось горячее, ядовитое облако.

  Ни Макс, ни первый пехотинец не прекращали огонь. Ученым удалось благополучно достичь транспортника, но проблема взлета никуда не делась. Тварь вполне могла зависнуть в воздухе на безопасном для себя расстоянии и оттуда уничтожить корабль с людьми.

  Раненый амфиптер (вероятно, он не мог снова набрать высоту) влетел в раскрытые ворота и тут же стал отличной мишенью для автоматической турели. Взрывы симбионтов практически не повредили ее. Гул начавших вращение стволов орудия приятно порадовал ухо. Грудь и крылья амфиптера за пару секунд превратились в лохмотья. Тяжелое тело рухнуло на бетон, оставляя после себя кровавый след, осколки брони и куски плоти, заскользили в сторону сбившего его орудия. В следующее мгновение турель перестала существовать, погребенная под неподвижной тушей амфиптера.

  Парящая в небе тварь поднялась выше. Она словно играла, купаясь в воздушных потоках.

  – Ждет, – процедил Макс, прекратив бесполезную стрельбу.

  – Не достать, – согласился пехотинец. – Только взлетать надо все равно. Здесь нас сожрут.

  – Попробую его снять.

  – Как?

  – Неважно. Мне нужно время. Обеспечишь?

  – У меня есть выбор?

  – А как же...

  – Работай! Черт тебя дери!

  Макс отбросил винтовку. Что ж, у него есть все шансы проверить свою теорию в деле. Проверить не на слабом и раненом существе, а на полноценной боевой единице. О чем можно еще просить? Разве не этого он хотел?

  Он закрыл глаза. Вся надежда на то, что пехотинец сможет задержать жнецов. В противном случае все напрасно. Макс попытался вернуть ту гамму чувств, которую испытал недавно, находясь в казарме: желание вцепиться в плоть врага, разорвать ее, увидеть, как набухают и начинают свой путь к земле первые капли крови – такой пьянящей, такой желанной.

  В висках застучало, на губах вновь появился солоноватый привкус, разум всколыхнулся, сбрасывая с себя тяжелые оковы. Вот она свобода, вот оно ощущение силы. Он чувствовал бьющееся внутри нечто – живой сгусток, часть огромного организма, разбросанного по всей планете. Нет, не только планете – по многим планетам, по целой галактике. Масштабы поражали. Макс ощутил себя пылинкой среди миллиардов самых разнообразных существ. Сгусток тлел, словно свеча на ветру: один сильный порыв – и все, пламя умрет, а вместе с ним сгинет и та часть, которая все еще связывает его с Ульем. Его сила и проклятье.

  Но быть только пылью, пусть даже облеченной остатками силы, отчаянно не хотелось. Макс до боли закусил губу. Он способен на большее! Способен подняться над прочими скарабеями, пусть даже это приведет к прямому столкновению с Сверхсознанием. Этот момент придет, сомнений нет, и потому к нему необходимо подготовиться.

  Собственное тело сделалось невесомым, оно практически исчезло. Разум поднялся над землей, неосязаемыми когтями вцепился в сознание парящего хищника. Амфиптер дернулся, пронзительно закричал. Его разум, примитивный, управляемый инстинктами и командами более совершенных существ Улья – промежуточными мозговыми центрами между Сверхсознанием и отдельными воинами, метался в агонии. Никогда прежде тварь не испытывала такого болезненного смятения. Никогда прежде ее разум не подвергался неумелому, но жесткому и беспощадному вторжению. Макс крушил возникающие на пути преграды, жестоко наказывал малейшие попытки к сопротивлению. Он усилил желание убивать, а чувство голода возвел до такой степени, что амфиптер практически ослеп и оглох.

  Медленно, чтобы раньше времени не выпустить мечущегося хищника на свободу, Макс возвращался в собственное тело. Тяжесть навалилась на плечи многотонным прессом. В груди пылал огонь, а ноги подкашивались от слабости. И тем не менее ему удалось задуманное! Амфиптер, словно исправный автомат, принадлежал только ему, ожидал только его команды.

  До слуха донеслись короткие очереди. Макс открыл глаза и обнаружил, что стоит на коленях. Двор базы тонет в вязком тумане.

  Он поднялся на ноги. Голова пошла кругом. Шаг, другой. Туман редеет, но сил нет никаких. Кажется, стоит снова прикрыть глаза – и тут же провалишься в сон.

  – Небо чистое, – проговорил заплетающимся языком. – Теперь он нам поможет.

  К нему метнулся один из пилотов? Он что тут делает?

  Человек подставил плечо:

  – Быстро! – бросил отрывисто, взглянув в сторону ворот.

  В створках показалась туша жнеца – первая в череде спешащих следом хищников. Червяк-переросток увидел людей, вытянул голову вперед и зашипел. Почти тут же в плечо Макса вонзилась зазубренная игла, еще одна скользнула по голени и ушла в землю.

  Произошедшее далее одинаково ошарашило как самих скарабеев, так и людей. Рухнувший с неба амфиптер протаранил первые ряды жнецов и, перед тем как вновь подняться, выплюнул несколько симбионтов. Взрывы еще более проредили наиболее настырных тварей. Но шипящие, истекающие кровью туши не дрогнули. Даже получив серьезные ранения, жнецы все равно не останавливались, и вскоре на двор базы обрушился настоящий ливень из острейших игл, вполне способных пробить броню пехотинцев.

  К счастью для беглецов, к этому времени они находились уже практически вплотную к транспортнику. Двигатели ревели, а сам корабль покачивался над площадкой, готовый вот-вот стартовать. Иглы врезались в бетон и застревали в нем диковинными и смертельно опасными ростками. Пилот, поддерживающий Макса, вскрикнул, схватился за голову. Из-под его пальцев брызнула кровь.

  До дверей транспорта оставались считанные шаги. Стоящий у них пехотинец продолжал вести стрельбу, целясь за спины приближающихся беглецов. Жнецы вливались во двор базы сплошным шипящим потоком. Макс снова сбросил на них амфиптера, но его помощь уже не могла ничего изменить. Впрочем... Крылатая тварь зависла метрах в пяти от беглецов, на время скрыв их от прямых атак жнецов. Всего пара секунд, но их оказалось достаточно, чтобы преодолеть оставшиеся метры и запрыгнуть в двери транспортного отсека.

  – Пошел! Пошел! – во всю силу динамиков заорал пехотинец, ввалившись следом.

  Корабль качнулся – и резко пошел вверх. По его корпусу зазвенели иглы жнецов.

  – Кто-нибудь достанет аптечку?! – проревел пехотинец, склонившись над раненым пилотом.

  Кто-то из ученых сорвался с места, протянул аптечку с медикаментами.

  – Так помоги ему! – в голосе пехотинца звучала если не злость, то сильное недоумение оттого, что спасенные люди ведут себя словно дети. – Или мне самому останавливать ему кровь? – он демонстративно развел в сторону закованными в броню ладонями.

  – Что с ним? – спросил Макс.

  – Похоже, просто сильный порез. Ничего страшного. А ты молодец...

  – Спасибо, – Макс поморщился, вырвал из плеча иглу, бросил ее на пол.

  – Нужна помощь?

  – Обойдусь. Мне бы поесть.

  – Тебя как звать-то?

  Макс криво усмехнулся, но назвался.

  – Я Чед Парк, – представился пехотинец.

  Макс кивнул в ответ. Это подобие повторного знакомства казалось ему неким древним обрядом, когда мужчина не имел имени до тех пор, пока не проходил посвящение. Так и теперь: во время разговора до высадки у пехотинца был десяток поводов представиться самому и узнать имя того, с кем ему, возможно, предстоит сражаться спина к спине.

  Сейчас, наверное, следовало испытывать гордость или удовлетворение оттого, что человек посчитал его – Макса – достойным своего расположения. Но ни гордости, ни удовлетворения нет. Внутри пустота, словно его выжали, как лимон. Операция, в сущности, закончилась успешно: потери минимальны, спасенным ничто не угрожает. Почему же тогда так погано на душе?

  Макс тяжело осел на пол, привалился к стене. Кто-то из ученых принес ему универсальный паек. Но вместо того, чтобы вцепиться в так необходимую организму пищу, Макс прикрыл глаза и тут же провалился в странное состояние, пограничное между сном и явью. Гул двигателей стал тише, а потом исчез вовсе. Если кто-то из людей что-то и говорил, то его слова не достигали ушей Макса, отсеченные взбунтовавшимися от усталости органами чувств.

  Сначала Макс ощутил, как тело наполняется легкостью. Отступают напряжение, усталость, тускнеет боль от полученных ранений. Темнота сменилась серой дымкой, которая вскоре разлетелась в разные стороны под неожиданными порывами прохладного воздуха. Из дымки выплыл образ голубоватого диска. Очень знакомого диска... еще мгновение – и зрение обрело прежнюю четкость. Сомнений нет: перед ним Земля – очертания континентов до боли знакомые.

  Никогда прежде Макс не мог и подумать, что вид родной планеты вызовет в нем настоящую бурю эмоций. Даже с расстояния в тысячи километров он будто бы наяву чувствовал постоянно изменяющийся букет ароматов. То это был насыщенный морской солью ночной прибой, то запах лугового разнотравия. От смешения ароматов голова шла кругом, в висках стучало.

  Внезапно что-то оборвалось. До того спокойно наблюдающий за голубым шаром, Макс резко начал падать. Воздух яростно свистел в ушах, стальной щеткой сдирал с костей плоть. Но боли нет, словно все нервные окончания вмиг перегорели. Секунды, минуты, а возможно, и часы – спрессовались в считанные мгновения. Ни холода, ни жара.

  Падение закончилось столь же внезапно, как и началось. Макс завис над какой-то горной цепью, а потом поплыл над ней со все возрастающей скоростью. Горы, реки, лесные массивы, города... В горле встал колючий ком. Это больше не привычная Земля, не та планета, с которой вырвали его с женой. С глаз словно сорвали покрывало. Планету будто сковали кандалами огромных заводов и многоуровневых городов из стали и стекла. Лишь изредка на глаза попадались жалкие островки зелени, непонятно как выживающей в этих техногенных джунглях. И вроде бы мир не выглядел мертвым, напротив – всюду снуют наземные и воздушные транспортные средства, виднеются огромные светящиеся не то плакаты, не то вывески. Небо не коптят сотни труб, а вода в редких водоемах чистая и прозрачная. И все равно – все увиденное для Макса походило на один большой макет, населенный бездушными автоматами, запрограммированными на выполнение четко поставленных задач.

  Он вздрогнул и вывалился из видения. На него смотрели с непониманием, подозрением.

  – Ты это куда ушел? – спросил Чед Парк.

  Пехотинец так и не снял брони, а потому на фоне остальных пассажиров выглядел настоящим гигантом.

  – Что случилось? – хрипло спросил Макс.

  – О том тебя и спрашиваю. Ты просто отключился.

  – Надолго?

  – Минут на десять.

  Макс тряхнул головой. Перед глазами все еще стояли закатанные в бетон ровные улицы, яркие штандарты на величественных зданиях, о чем-то вещающие трехмерные голограммы на просторных площадях.

  – Все нормально. Просто устал, – Макс потянулся ко все еще лежащему рядом пайку. – Долго нам лететь?

  – Успеешь выспаться, – усмехнулся пехотинец.

  ***

  За время полета Макс еще несколько раз терял сознание. Видимо, первый опыт осознанного использования пси-возможностей сильно истощил организм. На будущее стоит это запомнить. Ведь даже в случае успешного завершения миссии необходимо оставить силы на отход. А как повел бы его организм, если б пришлось уходить с базы пешком? Вырубился б на полпути или внутренних резервов хватит для спасения собственной шкуры?

  Так или иначе, но работа впереди предстоит большая: определить заложенный Сверхсознанием потенциал и научиться разумно его использовать. Не может быть, чтобы контроль над одним скарабеем высасывал столько сил.

  Из-за потери сознания часть пути Макс просто пропустил. Зато к моменту, когда корабль сначала замедлил полет, а потом начать опускаться, полностью пришел в себя.

  – Где мы? – спросил у пехотинца.

  – В безопасном месте. Раньше здесь велись горные разработки, но не очень эффективно. Полезных ископаемых оказалось мало. Планета вообще бедна железными рудами.

  – Из лесного укрытия в горное?

  – Что-то вроде того, – усмехнулся пехотинец. – Но здесь попросторнее. Сам увидишь.

  Опоры корабля со скрежетом коснулись пола.

  – Добро пожаловать домой, – Чед Парк поднялся со скамьи напротив. – Только на всякий случай не высовывайся сразу. Мало ли – не факт, что с твоей мордой успели ознакомить все патрули.

  – Я за тобой, – усмехнулся Макс.

  Транспортник приземлился на небольшой круглой площадке в центре каменного колодца.

  – Мы под землей? – осматриваясь по сторонам, спросил Макс.

  Вдоль стен виднелось множество стальных сегментированных опор, накрепко завязанных с породой. Сложная система перекрытий и распорок призвана не допустить обвала не только естественного, но и, как показалось Максу, вследствие бомбежки на поверхности.

  – Да, – протянул пехотинец. – Военные силы Республики периодически сканируют всю поверхность планеты. А нам ни к чему светиться.

  Голоса раздавались в колодце гулким эхом.

  – Впечатляет.

  – Да уж, пришлось потрудиться.

  Их встречали. Из тускло подсвеченного провала в стене показалась группа людей. Отчего-то они напомнили Максу нескольких кротов, выползших на относительный свет из вечного царства темноты и сырости. Встречающих было трое. Сади Эванс и профессора Галлахера он узнал сразу. Оба избавились от извечных белых халатов и облачились в гражданскую одежду. Профессор – в нечто вроде делового костюма-тройки темно-коричневого цвета, с широкими отворотами воротника и большими карманами, украшенными золотистой вышивкой. На Сади – легкие свободные брюки кремового цвета, белая блуза и яркий шарф вокруг шеи.

  – Ну, как все прошло?! – Эванс порывисто бросилась к прибывшим, но сдержала себя, остановилась, не добежав нескольких шагов.

  – Эвакуировано семеро, – сказал Чед Парк. – Освин погиб.

  По лицу профессора промелькнула хмурая тень, но Макс не поручился бы, что не ошибся.

  – Молодцы! Вы сделали все, что в человеческих силах, – кивнул Галлахер.

  – Как вам удалось уйти?! – воскликнула Сади, указывая на корабль.

  Макс обернулся и только теперь заметил, что часть обшивки транспортника густо истыкана иглами жнецов. В некоторых местах костяные снаряды образовали такие скопления, что стальная броня там превратилась в дуршлаг, а за время полета начала расползаться, образовались трещины. Продолжись полет немногим дольше – и кто знает, чем бы он закончился?

  – Один залп точно пропустили, – Чед Парк избавился от шлема, шумно вздохнул.

  Наконец Макс толком разглядел лицо того, с кем пришлось сражаться плечом к плечу: гладко выбритое, с легким налетом усталости, открытым взглядом, в котором сейчас сквозила легкая насмешка. Короткие волосы взмокли, блестят от пота.

  – Сутки отдыха, потом жду доклада, – проговорил мужчина, которого Макс не знал. Среднего роста, в мундире офицера, с какими-то незнакомыми Максу нашивками, часть из которых выглядела словно широко распахнутый глаз. – И вас тоже, – незнакомец посмотрел на Макса.

  – Разрешите представить, – поспешил вмешаться Галлахер. – Митчелл Эткинс – глава всего этого великолепия. С его разрешения мы имеем возможность продолжить наши работы, не опасаясь нападения Улья.

  – Это действительно крупномасштабное наступление? – спросил Макс.

  – Мы еще поговорим об этом, – сказал Митчелл Эткинс.

  Его круглое лицо было красным, словно его обладатель недавно занимался физическими упражнениями или испытывал проблемы с давлением.

  – Вам удалось достать снимки, о которых я просил? – спросил Макс, обратившись к профессору Галлахеру.

  – Да, это было...

  – Вы их достали?

  – Да.

  – Я бы хотел на них взглянуть.

  – Отдохните сначала. Вижу, вы ранены. У нас очень хорошие доктора, уверяю вас.

  – Верю, но я в полном порядке.

  – Будь по-вашему, – сдался профессор. – Мистер Эткинс, мы можем воспользоваться залом для конференций?

  – Разумеется. Не возражаете, если я поприсутствую?

  – Разумеется.

  Глава 16. Сердце Улья.

  Сердце Улья замерла от ощущения приближающегося контакта с Сверхсознанием. В первые минуты она даже не поверила собственным чувствам – настолько отвыкла от привычного присутствия своего бога на периферии сознания. Но теперь он возвращался, а значит – все встает на места!

  Ощущение приближающегося контакта застало ее стоящей у какого-то корявого, но раскидистого дерева, ветви-змеи которого плавно покачивались под порывами налетающего ветра. В голове помутилось, а в глаза словно плеснули огнем. Мир вспыхнул, а когда обжигающее пламя улеглось, Сердце Улья стояла на бескрайней равнине желтого камня.

  Мертвая тишина окутала ее плотным коконом, вползла в череп, накрыв мысли ловчей сетью медлительности. Так случалось каждый раз, когда она оказывалась в этом месте. В месте без названия и, вероятно, не существующего в реальности. Отчего-то во время особенно важных контактов Сверхсознание приводило ее именно сюда.

  Сердце Улья запрокинула голову: в голубом, сверкающе чистом небе набухал темно-красный нарыв. Он рос буквально на глазах, превращаясь из небольшого облака в настоящую тучу, которая вскоре затянет все небо. Чем сильнее разрастался нарыв, тем ощутимее чувствовалось нагнетаемое в воздухе напряжение. Вскоре, когда испещренная пульсирующими кровеносными сосудами краснота расползлась далеко в стороны, атмосфера наполнилась треском – предвестником будущей бури.

  От бурлящей в небе массы вниз потекло алое марево. Оно походило на клубы пара – горячего, наполненного жизненной силой существа, чье сознание невозможно познать. Марево сгущалось вокруг Сердца Улья, начинало кружить – все быстрее и быстрее. Стена полупрозрачного раскаленного пара могла бы уничтожить любое другое существо, но Сердце Улья стояла, словно вросла в истрескавшийся камень. С жадностью глотая мертвый воздух, она готовилась слушать.

  Сверхсознание заговорило. Для общения со своим генералом оно не нуждалось в словах. В голове Сердца Улья появлялись образы. Стремительная круговерть картинок почти сразу затмила кружение клубов пара. В ушах раздался шепот – не слова, не осмысленные, пусть даже отдельные фразы – шепот, порожденный невероятной мощью Сверхсознания. Его пси-потенциалом.

  Далеко не всегда Сердце Улья успевала рассмотреть, а тем более – осознать увиденные образы. Но беспокойства она не испытывала, знала: все, что показывает ей Сверхсознание, отложится в памяти и при необходимости будет доступно так же легко, как если бы она намеренно заучивала эту информацию.

  Она чувствовала еле заметное смятение своего владыки. Какое-то смутное беспокойство скользило в том раскаленном коконе, который продолжал бушевать за гранью ее зрения. Отсутствие Сверхсознания не прошло бесследно. Но что могло так озадачить столь могущественное существо? Сердце Улья не знала.

  Голова начала болеть. Шепот в ушах сделался громче. Казалось, на барабанные перепонки давит огромное давление. Еще немного – и оно пробьет сопротивление слабой плоти, ворвется в голову и взорвет разум. Сердце Улья застонала.

  Она видела темное помещение, сокрытое многие века назад. Темнота этого помещения казалась живой, осязаемой, смотрящей. Под ее покровом кто-то прятался. Кто-то очень опасный, с кем лучше не связываться. Иначе – смерть, мучительная, жестокая.

  Она видела на полу многочисленные светящиеся линии. Эти линии резали, словно бритва, словно самое острое лезвие, без труда рассекая плоть до самой кости. Видела странные светильники, что висели в воздухе. Внезапно в центре ее внимания возник пьедестал с прозрачным шаром на небольшой круглой столешнице.

  Яркая вспышка оборвала поток образов. С оглушающим воем раскаленная стена алого пара разлетелась рваными лохмотьями, которые опадали на желтый камень и бесследно втягивались в него.

  Сердце Улья упала на колени, тяжело задышала. Жажда ощущалась с такой силой, словно из тела выкачали всю влагу. Язык распух и превратился в неповоротливый кусок растрескавшейся плоти.

  Прямой контакт с высшим существом – занятие непростое. Проще подставиться под пули солдат Республики, чем лишний раз испытать подобную встречу с Сверхсознанием. Но Сердце Улья не позволяла себе проявить слабость или начать сомневаться в целесообразности подобных контактов.

  Последнее, что она поняла, перед тем как пульсирующая над головой темно-красная масса начала съеживаться: Сверхсознание будет следить за каждым ее шагом, а в случае крайней необходимости придет на помощь.

  Бесконечная желтая пустыня исчезла столь же внезапно, как и появилась, – будто моментальная смена декораций. Вокруг снова прохлада и вездесущая вода. Сердце Улья с жадностью припала к спасительной влаге. Взбаламученная резкими движениями жидкость казалась необыкновенно вкусной.

  Напившись, Сердце Улья с трудом поднялась на ноги. Взбудораженное сознание успокаивалось. Вскоре все фрагменты мозаики встанут на свои места и картина, переданная Сверхсознанием, обретет четкость.

  Сердце Улья чувствовала – ждать осталось недолго. Те, в чьей помощи она нуждалась, уже на подходе.

  Глава 17.

  Макс не ожидал, что база окажется столь большой. Она явно намного превосходила размерами ту – в лесу, последнее пристанище, которое им пришлось спешно покидать. Множество коридоров, проложенных в толще каменистой породы. Скорее всего, их прокладывали на месте выработанных штреков и шахт, которые, судя по словам Парка, должны здесь присутствовать в большом количестве.

  Прежде чем достичь зала для конференций, небольшой группе, в которую вошел сам Макс, Сади Эванс, профессор Галлахер и Митчелл Эткинс, пришлось миновать несколько коридоров, два весьма просторных зала и опуститься на лифте на два уровня. Везде их встречали тусклое освещение, многочисленные металлические конструкции, призванные не допустить обрушение коридоров и залов, а также довольно много персонала. Большей частью люди были безоружны. Их взгляды неизменно застывали на Максе. На лицах некоторых сквозило плохо скрываемое неприятие.

  'Муравейник, да и только. Сотни коридоров и снующие по ним насекомые'.

  Насекомые?

  Макс стиснул зубы. Нескоро еще удастся выкорчевать из головы заложенное Сверхсознанием отношение к людям.

  Ни один коридор не был длиннее примерно двадцати метров. Через равные промежутки обитатели базы установили двери. Видимо, предосторожность на случай проникновения во внутренние помещения противника.

  В зале для конференций стоял большой овальный стол, в центре которого располагался излучатель трехмерного голографического изображения. Гладкие, обшитые стальными листами стены, матовые светильники под потолком – здесь несколько светлее, чем в коридорах.

  – Присаживайтесь, – предложил Митчелл Эткинс, указывая на стулья.

  – У меня есть небольшой вопрос, – сказала Макс, как только все уселись на выбранные места.

  – Слушаю вас, – отозвался профессор.

  – Люди, которых мы спасли, чем они занимались на той базе?

  – Обычное дистанционное наблюдение за передвижением сил Улья, – ответил Эткинс.

  – То есть вы предполагали, что начнется наступление?

  – Нет, подобное наблюдение ведется в различных точках, независимо от активности Улья.

  Макс задумался.

  – Но ведь мы спасли ученых. Не военных наблюдателей. Кроме того, эта база напомнила мне опорный пункт.

  – К чему вы клоните? Мы не имеем отношения к Республике, вам нечего опасаться. У нас имеются собственные резервы.

  – Хорошо, я понял, – кивнул Макс. – Благодарю. А теперь могу я взглянуть на снимки?

  – Достать их было очень непросто, – начал профессор. – Вы же понимаете, мы не в состоянии напрямую использовать ресурсы Республики.

  – А как же собственные резервы? – с улыбкой спросил Макс.

  – Все имеет свои пределы, – Галлахер протянул Максу планшет. – На снимках ничего нет. Датчики движения молчат, биосигналов скарабеев не обнаружено. Вы ошиблись.

  Макс принял планшет, взглянул на снимки. Да – это то самое место, которое он видел еще в лаборатории профессора Тейлора. Серое, размазанное пятно на фоне скалистых гор. Кроме внушительного вида пирамид – ничего примечательного. Скудная растительность даже при ближайшем рассмотрении вряд ли могла скрыть существо размером с человека.

  – Когда сделаны снимки?

  – Три дня назад. Предвижу ваш вопрос: нет, показать их раньше мы не могли. Мы не афишируем свое существование. Потому приходится чем-то жертвовать. В данном случае – временем.

   – Понятно... – протянул Макс, вперившись взглядом в один из снимков. Затем резко бросил планшет на стол.

  – Что вы делаете? – спросил Митчелл Эткинс. Его брови сошлись к переносице, лицо покраснело еще больше.

  – Скажите, в вашем обществе принято лгать? Или мне просто везет?

  Во взгляде профессора Галлахера светилось непонимание:

  – Каком обществе?! Потрудитесь пояснить суть вашего вопроса, – в его голосе появились требовательные нотки.

  – Вы о чем? – спросила Эванс.

  – А я тебе верил, Сади... – Макс понимал, что начатый им разговор скорее всего обернется большой дракой, но оставаться слепым щенком и дальше желания нет. Все, что он увидел на базе, спасая людей, все, что услышал сейчас, – всего этого он никак не мог предположить еще сутки назад. А теперь, осознав нависшую над собой опасность, успокоился. Бежать надо было раньше, а теперь остается прорываться. Чего же нагнетать обстановку?

  – Я о твоем рассказе. Помнишь? – продолжил Макс. Краем глаза он следил за всем происходящим в зале. – Планета Ашира – колония Республики, крупный центр разработки рудных месторождений. Было дело?

  – Конечно, помню, – ответила доктор.

  Казалось, она все еще ничего не понимает.

  – Во время рассказа ты упомянула о своем отце. Так?

  – Да, – короткое и глухое.

  – Пауль Эванс, кажется...

  – Да!

  – Тогда и потом на перевалочной базе в лесу мне показалось, что его смерть действительно для тебя много значит. Но если это действительно так, почему ты привела нас к его убийцам?

  В зале воцарилась гробовая тишина.