Текст книги "Симптомы Бессмертия (СИ)"

Автор книги: Максим Виноградов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава №15

Что, если Брунель рассказал правду? Как это меняет картину мира? И должен ли я лично предпринять хоть что-то в связи с изменившимся мировосприятием?

Чем больше вдумывался, тем больше понимал, что старик не поведал никаких фактических данных. Вернее, выдал-то он целую гору тезисов. Но проверить их для меня не представляется возможным. А потому – все это остается голой теорией.

Теория, как известно, может быть верной, но вполне может и ошибаться. Без подтвержденных результатов любые измышления – не более, чем красивая складная выдумка. Возможно, тезисы, изложенные Брунелем, хорошо ложатся на факты. Может быть, его размышления имеют под собой какую-то научную базу. Но означает ли это, что дед прав? Прав во всем – от начала и до конца?

Покинув прибежище доноров, я плавно пересек улицу. Под ногами хлюпала грязь, серое небо грозилось разверзнуться дождем. Голова работала только в одном направлении, мысли зациклились, раз за разом перебирая идеи, озвученные седым инженером.

Итак, если вдуматься, что же он сказал?

Имплементатор Теслы – отнюдь не безгрешное изобретение. Тут, стоит признать, Брунель ничего принципиально нового не открыл. Во всяком случае для мыслящего человека. Недоработки очевидны. Да и вообще, любая технология, коль она хоть сколько-то значима для человечества, одни проблемы решает, другие добавляет. Вопрос в общем балансе. И в том, готовы ли люди терпеть мелкие неприятности для получения большого комфорта.

Этическая проблема – ее человечество давно решило. С удивительной гибкостью и новомодной толерантностью. Ведь если задаться целью, оправдать можно что угодно. А тут – миссия вполне благородная. Обмен никчемной жизни человеческого мусора на вечное процветание избранных гениев. Ну что ж, люди привыкали и не к такому. Рабство, кастовая система, извращенные религии с человеческими жертвоприношениями. Чего только не знает история цивилизации. Теперешнее поколение в этом плане ничем не лучше.

Законодательно – тут и проблемы-то нет. Все уже давно решено, написано, одобрено и утверждено. Все страны используют процедуру имплементации вполне официально. Ну ладно, не все. Австралийский Союз, как обычно, поступает вопреки прочему миру. Впрочем, это противоборство не столь уж существенно в масштабах планеты.

Эмоциональное выгорание лонгеров? Тут никаких доказательств нет. Напротив, те, кого довелось встретить, отличались повышенной энергичностью. Скорее натуралы кажутся слабаками и глупцами на фоне долгоживущих, но уж никак не наоборот.

Замедление прогресса? Еще более сомнительная идея. Невозможно оценить этот эффект в рамках одного поколения. Тем более, в науке я далеко не эксперт.

Что же остается?

Накопительный эффект. Это серьезно. Подобная «недоработка» сводит на нет все преимущества имплементации. Более того, при широкой огласке и соответствующей подаче такая новость, пожалуй, способна перевернуть мнение общественности. Если, конечно, информация подтвердится. Вот бы ее как-то уточнить...

Только как? Это совершенно не та вещь, про которую можно просто взять и спросить у первого встречного лонгера.

«Извините, а вы случайно не монстр, которому для жизни требуется убивать людей, причем с каждым разом все чаще и чаще?»

Так недолго и в психушку загреметь. Или на нары. Или на кладбище.

Обдумывая невеселые перспективы, преодолел квартал. Обогнул обветшалый угол двухэтажки, намереваясь выйти к остановке трамвая. Тут-то они меня и встретили.

Группа подростков, человек двадцать. Все, как на подбор, тощие, в поношенной рваной одежде. Младшему не дал бы и четырнадцати. Старшему... не поймешь. Впрочем, явно не больше двадцати одного. Ибо отличительной чертой местной шпаны являлось яркое клеймо донора, безобразной кляксой красующееся на левой щеке у каждого.

На секунду замешкавшись, не успел отступить. Они уже замыкали круг. Оглянулся – бежать поздно. Можно только прижаться к стене, чтобы за спину не зашли.

Забавное сборище. Больше чем уверен – драться из них толком не умеет никто. Да и особой силой подростки не отличались. Доведись сойтись один на один – шансы целиком на моей стороне. Даже против трех-четырех. Но эти берут количеством. Обычная тактика, характерная для темной подворотни: навалиться скопом, повалить... потом понятно.

– Папаша, закурить не найдется? – ехидная фраза ознаменовала начало общения.

Понятно, вот и «заводила» шайки. Назвать «главарем» худосочного юношу язык не поворачивался. Тем не менее, одет чуть лучше, стоит впереди, говорит от имени присутствующих. А голову, кстати, держит, явно выставляя клеймо напоказ. Это у них тут повод для гордости. Или опознавательный знак.

– Гуляешь в чужом районе, – злобно добавил шкет, – Грубишь уважаемому человеку...

Это он про Брунеля что ли? Неужели наш разговор уже стал всеобщим достоянием? Или этих сорвиголов сам старик и натравил?

Вот ведь ирония. С чего это я вдруг взял, что доноры – такие уж распрекрасные ангелочки, обреченные на преждевременную погибель? Действительность, как обычно, разом рушит слишком идеалистичные представления. Причем самым действенным способом: путем практической демонстрации.

Те же люди. Те же мрази. Наверняка примерно то же соотношение вполне адекватных особей и всякой отморози. Все как у обычных людей. Только с клеймом.

Правая ладонь нащупала рукоять пулевика. Очень не хотелось доставать оружие. А тем более – применять. Оставим на самый крайний случай. Пока что, может, удастся решить вопрос малой кровью...

– Ганс, ты спятил?! Да разойдитесь же!

А вот этот голосок мне хорошо знаком. Сквозь толпу подростков пропихалась запыхавшаяся девушка.

– Закрой рот, Элли! – угрожающе прорычал «вожак».

Это он зря. В смысле – зря отвернулся. Раз уж вздумал угрожать, то не спускай глаз с жертвы. Чревато.

– Ты что лезешь?! Хоть чуть-чуть соображаешь? Майка пригласил сам дедушка! – гнев Элли смотрелся слегка комично.

– Старик мне не указ! – парень, кажется, распалял сам себя, – А ты что, уже с этим переспала? Шлюх... п-ф-ф-ф-ф...

Окончание фразы Ганс выплюнул разом, вместе с воздухом. И тут же упал на колени, согнувшись в три погибели. Так бывает, когда получаешь неожиданный удар по печени.

Чем еще хорош такой тычок – при должном исполнении он почти незаметен. Особенно, если зрители не слишком искушенные и не знают, куда смотреть. Так и сейчас: шайка замерла, не понимая, что произошло с предводителем. Лишь Элли вылупилась на меня, распахнув от удивления рот: она-то хорошо все разглядела.

Коротко вскрикнув, ближайший детина выхватил нечто темное из кармана – я даже не разглядел что: то ли нож, то ли кастет – и прыгнул вперед. Бить его не пришлось, я просто выставил ногу. Он налетел всем весом, и тут же осел в грязь, жалобно пытаясь вдохнуть.

Какое-то движение слева. Быстро сместившись, взмахнул рукой. Перехватил неумелый удар и дернул на себя. Балаганный боец промчался мимо, пыхтя с завидным энтузиазмом. Он и упал почти сам – я только чуточку подкорректировал движение, чтобы полет бедолаги завершился под ногами у товарищей. Ну а то, что головой приложился – тут уж сам виноват. Падения тоже нужно тренировать.

Ситуация кардинально переменилась. Теперь я один, у стены, отделенный от основных сил противника импровизированной баррикадой из упавших. Шпана застыла в нерешительности. Чтобы усилить смятение, достал пулевик. Оружие уставилось на нападавших, издав характерный щелчок взведенного курка.

– Стоять! – истошный крик прорезал воздух, будто визг взбесившейся циркулярки, – Все назад!

Брунель появился из-за спин подростков, смело протолкавшись на передовую. Грудь старика вздымалась, как после быстрого бега, седые волосы растрепались, в глазах стояли слезы.

– Да что же вы творите, мальчишки? – заламывая руки прохрипел дед, – Разве этому я вас учил? Разве для этого мы стараемся?

Никто не мог выдержать взгляд старика; подростки опускали голову и отворачивались. «Банда» попятилась, многие просто пошли прочь, явно вспомнив о каких-то срочных делах. Брунель едва заметно качнул запястьем – я шагнул назад, повинуясь его жесту.

Элли опустилась на корточки рядом с Гансом, обхватив парня за плечи. Мне достался взор, полный немого укора. Странные эти женщины – я ведь, по сути, ответил ударом за оскорбление, предназначенное ей. Чем недовольна? Почему теперь симпатизирует поверженному? Впрочем, уверен, что если бы побили меня, то все бы изменилось диаметрально. Тогда бы мне достались обнимашки, а Гансу – презрение и обида.

И знаете, что? Если выбирать между двумя вариантами, то мне больше по душе тот, когда я ухожу на своих двух, а враги остаются лежать в крови. Но никак не наоборот. И пусть Элли катится со своими упреками к чертовой бабушке! Здоровье как-то дороже.

Я пятился, пока беспорядочная суета не осталась за углом. Потом, наконец-то, перевел дух. Пулевик отправился в кобуру, а я – быстрым шагом подальше от места происшествия. Пришло время последовать древней английской традиции – уйти, не прощаясь.

Глава №16

Я тщательно отмывал руки, мысленно оценивая результаты визита в убежище доноров.

Вот ведь шутка: в небольшой потасовке никого не ударил кулаком, а все же умудрился сорвать кожу на запястье. Вот что значит – не профессионал. К тому же ручонки слабые. Царапина неприятно щипала, кровь настырно сочилась сквозь ватный тампон.

Вытерев ладони, прошел к холодильнику. Лед брякнул в стакан, туда же полился джин. Жрать дома оказалось совершенно нечего. Да и выпивка, по большому счету, заканчивалась. Еще один безрадостный вечер.

Сделал большой глоток, невольно поморщившись от терпкого вкуса. Зато беспокойство постепенно отпустило. Случившееся уже не казалось чем-то из ряда вон. Так, обычная забавная неприятность, что может послужить поводом для пары баек на дружеской пирушке.

Зато четко уяснил, что не все доноры белые и пушистые. Впрочем, об этом следовало бы догадаться заранее. Все-таки само определение касты отверженных подразумевало, что в нее попадают лишь всяческие отбросы. Кроме молодежи, да. Но это отдельный вопрос.

Задумчиво потягивал алкоголь. Мысленно сосредоточился на отвлеченных размышлениях. Да так, что не сразу заметил посторонний скрежет, раздающийся от входной двери. А когда опомнился – оказалось уже поздно.

Дверь отворилась, хоть я совершенно точно помнил, что запер замок на два оборота. Плохо, что не догадался накинуть засов. Да что уж теперь сокрушаться...

Внутрь вошел тот, кого я боялся, но – где-то глубоко в подсознании – ожидал увидеть. Надеялся, что он не придет. Что ситуация как-то разрешится, происшествия забудутся, а время сотрет все следы. Не повезло.

Франко Макафи, глава мафиозной семьи, заправляющей едва ли не третью Лондона. Человек, что называется, старой школы. И соответствующей закалки.

Он никогда не бравировал своим положением, хоть и одевался соответственно рангу. Высокий, широкоплечий, по-хорошему мрачный. Несмотря на возраст – ощутимо мощный. Что характерно, вошел один, без телохранителей. А все потому, что Франко и сам в состоянии стереть в порошок любого, кто встанет на пути.

В нем чувствовалась явная угроза, опасность. Несгибаемый дух. Непередаваемая атмосфера мафиозной субкультуры.

Да, это совсем не та малолетняя шпана, от которой можно отделаться парой фраз. Или дюжиной тумаков. Совсем другой уровень. Макафи это... сила!

– Привет, Майк, – мафиози прикрыл дверь, – Не возражаешь?

Он прошел внутрь, непринужденно уселся в кресло.

Перекинулись парой формальных фраз. Франко поинтересовался делами. Я предложил выпить, он вежливо отказался. Разговор ни о чем продолжался минут пять. Потом оба замолчали.

– Послушай, Майк, – проникновенно проговорил Франко, – Ты ведь далеко не беспредельщик. Мы близки по духу: оба знаем правила, оба стараемся их не нарушать. Именно так добывается и проявляется уважение, а вовсе не в кровавых разборках.

Макафи помолчал, придавая речи невиданную внушительность. Я слушал, напрягшись до предела.

– Эрнесто горяч, порой не сдержан. Иногда не слишком сообразителен, – продолжил мафиози, – Он может проявить поспешность и излишнюю напористость там, где для этого нет необходимости. Но все это не отменяет одного простого факта: он мой сын. И я не могу просто оставить ситуацию без внимания.

– О чем ты, Франко? – я тяжело сглотнул, решив изобразить дурачка.

Он криво усмехнулся, сразу давая понять – отвертеться не получится.

– Не будем играть словами, Майк. Мы не в суде, и железных доказательств мне не требуется. Ситуация проста, как молоток. Эрнесто проявил агрессию, ты ответил симметрично. Это понятно и, в общем-то, естественно. Но и ты должен меня понять. Если я оставлю все, как есть, пострадает репутация Макафи. Получается, что кто угодно может прийти, избить наследника семьи и при этом остаться безнаказанным?

Напряжение в гостиной достигло предела. Казалось – еще чуть, и воздух взорвется от пронзающей его энергии. Моя рука невольно потянулась к кобуре, но Франко оказался быстрее.

Решительно поднявшись, мафиози в два длинных шага преодолел отделявшее расстояние. Холодные пальцы стальными тисками сомкнулись у меня на запястье.

– Давай не будем все усложнять, – мягко, с крайне неприятной усмешкой предложил Франко.

Он забрал пулевик, а я так и не нашел сил сопротивляться. Вместо этого осушил недопитый бокал. Макафи вновь уселся, небрежно бросив оружие на чайный столик.

Повисло тягостное молчание, что было страшнее тысячи слов. Я терялся в догадках – что дальше? Он меня убьет? Прямо сейчас? Или не будет марать руки лично? Чего уж проще – подослать пару мордоворотов в нужный момент...

Протяжно скрипнув, дверь отворилась вновь. Две головы повернулись туда синхронно. Я смотрел с испугом, Франко – с раздраженным недоумением.

Кристина протиснулась внутрь, как к себе домой. Ногой придержала створку, а потом, качнув задом, захлопнула дверь. Руки красотки удерживали навесу огромный бумажный пакет, полный разнообразной снеди.

– Привет, мальчики, – весело улыбнулась она, проходя к кухонной стойке, – Секретничаете? Надеюсь, не помешала?

Пакет упал на стол, издав гулкое «бум!». Кристина переместилась плавно, будто заполнив собой все помещение.

– Майк... – она демонстративно чмокнула меня в щеку.

– Франко... – мафиози достался приветливый кивок.

Это было... странно. Очень странно и многообещающе. Моя крыша тронулась в путь, и я совершенно потерял понимание происходящего. Ощущение иррациональности накатило с такой силой, что захотелось ущипнуть себя на предмет того – не сплю ли?

Макафи выглядел не лучше: словно увидел ожившее чудо света. Он как-то дергано поднялся, вытянувшись струной, как салага-солдат на первом смотре.

– Леди...

– Мисс Слейт, – тут же поправила Кристина, – Давай обойдемся без формальностей.

– Мисс Слейт... – повторил Франко, кое-как перебарывая ошеломление, – Я не думал... не знал...

– Что? – удивилась девушка, – Что мы с Майком друзья? – она игриво оперлась на мое плечо, старательно демонстрируя близость этой самой «дружбы», – Ну теперь знай!

Внезапно, без всякого перехода, голос Кристины сделался ледяным. Настолько, что до абсолютного нуля ему не хватило буквально пары градусов.

– Учти, Франко, я буду очень недовольна, если с Майком вдруг что-то случится...

Она хищно улыбнулась и тут же совершенно спокойно перешла к столу, принявшись разбирать покупки.

– Припасов закупила, надеюсь ты не против? – насмешливый взгляд поверх пакета, – А то в холодильнике шаром покати!

Застывший истуканом, Макафи медленно повернулся в мою сторону.

– Майк, – с нажимом проговорил мафиози, – Думаю, мы оба погорячились. Предлагаю пожать руки и на этом закрыть инцидент. Об Эрнесто не переживай, я сам с ним поговорю... Тебя больше не побеспокоят.

Слова явно дались ему нелегко. Тем не менее, говорил Франко вполне искренне.

Мы обменялись рукопожатием, как в дешевой мыльной опере. Кристина следила за процессом с видом довольной свахи.

– Ну вот и славно! – заявила она, – Предлагаю отметить перемирие! Дайте мне десять минут – приготовлю что-нибудь съедобное. Франко, ты ведь останешься на ужин?

На секунду мне представилась эта совсем уж невероятная картина: как мы чинно трапезничаем в таком благообразном семейном тройничке.

– При всем уважении, не думаю, что это хорошая идея, – Макафи вежливо поклонился, стараясь сохранить остатки растоптанного самолюбия.

Попрощавшись какими-то казенными фразами, он вышел прочь. Дверь захлопнулась, оставив меня в полнейшем недоумении. Стихающий рев моторов возвестил о том, что «братки» убрались восвояси.

Вернувшись в гостиную, принялся украдкой рассматривать Кристину, суетившуюся у плиты. Она действительно готовила – быстро, умело, сноровисто. С видом бывалого шеф-повара. Во всяком случае я никогда не видел, чтобы кто-то нарезал овощи так быстро и аккуратно.

Да кто же ты такая? Сто лет говоришь? За сто лет столько опыта не наберешь, такого уважения не заслужишь! Франко Макафи не из тех, кто идет на попятную... и тем не менее он это сделал! Значит, знал Кристину, причем хорошо и, вероятно, очень давно. Знал и боялся.

А еще эта оговорка... «леди». Так называют женщин из высшего общества, благородных кровей. Отсюда и новый вопрос – что за личину носит Кристина? И какая личность на самом деле скрывается под маской?

Отряхнув руки, гостья плавно отправила нож в мойку.

– Хватит глазеть, Майк! – она игриво улыбнулась через плечо, – Давай к столу!

Глава №17

Кристина выскользнула из постели, гибко и плавно исчезнув из поля зрения. Какое-то время со стороны кухни раздавался перезвон бутылок, потом красотка вновь показалась – на этот раз с высоким бокалом в руке. Остановившись у окна, она задумчиво смотрела на ночной город.

Идеальное тело невольно притянуло к себе взгляд. Изгибы, выпуклости, гладкая кожа, пышущая здоровьем и силой. Гармоничное соотношение рельефных мышц и небольшого количества подкожного жирка. Казалось, ее фигуру вылепил скульптор, тщательно прорабатывая каждую складку, каждый сантиметр поверхности.

Впрочем, вполне возможно, почти так оно и было. Когда живешь сотни лет – глупо не потратить десяток-другой на приведение собственного тела к безукоризненному виду. Правильное питание, занятия спортом... пластическая хирургия, наконец. Долгоживущим и богатым доступно многое, что кажется обычным людям чем-то невероятным.

Словно уловив мои мысли, красотка потянулась, выгнув спину. Тяжелые груди качнулись, демонстрируя свою безупречную форму. Пригубив напиток, Кристина подарила мне мимолетную улыбку.

Любовницей она тоже была идеальной. Безудержная страсть невероятным образом сочеталась в ней с богатым опытом и знаниями. Казалось, процесс соития изучен Кристиной вдоль и поперек до такой степени, что не осталось в нем никаких тайн. Ничем ее не удивить, не огорошить. Любое «баловство», представляющееся мне безумным экспериментом, для долгоживущей было не более чем повторением давно опробованного и освоенного навыка. Что, впрочем, не мешало получать от него удовольствие вновь и вновь.

Она опустошила меня полностью, лишив сил и желаний. Упражнения в постели стали напоминать дикий заезд, гонку, марафон без определенной цели и времени. Сердце колотилось, как безумное. В какой-то момент показалось, что я не выдержу продолжения чисто физически. И, будто ощутив этот настрой, Кристина тут же сбавила напор. Мы раскинулись в постели, тяжело дыша и отдыхая от бешенного ритма.

Да, за плечами мисс Слейт огромный жизненный опыт. И в сексе, и во многих других областях жизни. Рядом с Кристиной я ощущал себя, словно первоклассник перед умудренным профессором – настолько же гигантская разница в знаниях.

Так кто же ты такая?

Таинственная долгоживущая, действующая от имени выдуманного «особого отдела». С идеальным телом модели и боевыми навыками убийцы. Одинаково свободно чувствующая себя в постели и у кухонного стола. Расслабленно беседующая с главой мафиозной семьи. И, кстати, пугающая его до усрачки.

Кто же ты?

У меня была догадка. Безумная и совершенно невероятная. Настолько бредовая, что спрашивать подобное казалось чем-то граничащим с оскорблением. Прямая дорога в сказку, к небылицам и выдумкам в духе барона Мюнхгаузена. И все же... все же... рискнуть?

– Каким он был? – спросил тихо, с трудом перебарывая накатившую нерешительность.

– Кто? – Кристина повернулась в пол-оборота, продолжая рассматривать улицу.

Похоже, ее совершенно не волновало, что стекло прозрачно в обе стороны. И какой-то везунчик вполне мог бы лицезреть все неприкрытые девичьи прелести с той стороны окна.

– Твой отец, – подсказал и тут же мягко захлопнул «ловушку», – Никола Тесла.

Бокал хрустнул в ее руке, смятый непроизвольным усилием. На пол упали осколки стекла. Брызнуло вино, смешавшись с кровью.

Кристина сморщилась, взглянув на пораненные пальцы. Мне достался укоризненный взгляд.

– Сказать, что ты идиот и что все совсем не так, уже не прокатит? – без особой надежды осведомилась она.

Я покачал головой, изо всех сил стараясь сдержать широченную улыбку, упрямо лезущую на физиономию.

Прав! Догадка верна! Стопроцентное попадание!

Сердце возбужденно екнуло, радуясь сорванному джек-поту. Если девушка казалась обескураженной, то я и сам, в общем-то, был в шоке от собственной догадливости.

– Как ты понял? – Слейт спросила уже спокойно, восстановив контроль над эмоциями.

Выудив из тумбочки бумажное полотенце, она бережно вытерла порез на ладони. Осколки бокала переместились на подоконник, образовав там аккуратную горку.

– Не знаю. Толком не объяснишь, – промямлил, не спуская глаз с красотки, – Ты ведь гораздо старше, чем желаешь казаться. Поведение. Манеры. Знания. Влияние в конце концов. Такое не зарабатывается за одну жизнь. И речь... Словечки, будто прямиком из исторических хроник. А «Слейт» это ведь почти прямая анаграмма к «Тесла»? А вообще – не спрашивай. Просто угадал.

Кристина зябко повела плечами, вытащила из горы разбросанной одежды блузку. Натянула на голое тело, отчего стала еще более привлекательной.

– Отец был грубым, чопорным, импульсивным, – мрачно проговорила она, не скрывая раздражения, – С явными расстройствами психики. Постоянно мыл руки, ни с кем не общался – боялся заразиться и умереть. Он не любил людей. Вернее сказать – терпеть их не мог. Всегда предпочитал одиночество. Общество лабораторных машин и собственных изобретений. Даже удивительно, как у них с мамой получилось... зачатие. Тесла ведь никого к себе не подпускал.

Опершись на подоконник, Слейт уставилась куда-то в угол спальни. Разговор явно был неприятен. Будто она заново погружалась в пучины воспоминаний, давным-давно погребенных под запретным замком.

– Я долго не могла понять, почему папа меня не любил. И знаешь, что? – девушка бросила ничего не выражающий взгляд, – Оказалось, я для него – только лишь очередное изобретение в череде тысяч таких же. А к ним Тесла терял интерес почти сразу. Творчество, созидание, выдумка – вот чем он жил. После того, как нечто новое рождалось, оно как бы переставало быть для него желанным. Он даже патентовал далеко не все. Не говоря уже о коммерческом использовании своих наработок.

Помолчав, девушка презрительно фыркнула. Похоже, воспоминания об отце не принесли ей ничего приятного.

– Даже на смертном одре он остался таким же холодным, – мрачно закончила Кристина, – Умирал, но не сказал ни слова. Ни единого теплого слова.

Повисла тишина. Да и что тут скажешь? За одну жизнь человек может накопить приличное количество скелетов в шкафу. А за несколько?

Если Кристина – дочь Теслы, сколько же ей лет? Четыреста с лишним, не меньше... Что там насчет эмоционального угасания? Что-то никаких признаков бесчувственности я не заметил... По крайней мере в постели.

– Майк, ну почему ты такой дурак!? – в сердцах Кристина стукнула себя по бедрам, – Испортил замечательный вечер! Испоганил настроение! Тьфу на тебя!

Она резво сорвалась с места, играючи подхватила брюки, пиджак. Спустя секунду выпорхнула из спальни, не дав мне и слова вставить. Топот шагов раздался от лестницы на первый этаж. А через минуту хлопнула входная дверь.

Я все еще лежал, целиком измочаленный. С лица не сходила идиотская усмешка. Сил двигаться не было, да и потребности тоже. Оставалось только думать.

Можно было поразмыслить о многом. О превратностях судьбы. О семейных ценностях и отношениях отцов и детей. О чудесном многообразии человеческих характеров. О том, почему же на самом деле я завел дурацкий разговор именно сейчас.

Но вниманием завладела одна единственная мысль, заставлявшая раз за разом содрогаться от едва сдерживаемого хохота. Глядя на белую полоску ткани, оставшуюся лежать на полу, я думал: «Интересно, куда это Кристина собралась без трусов?».