Текст книги "Мишень"

Автор книги: Максим Суховей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Фармер рвал и метал: его штата из пары сотрудников со всей определенностью не хватало, чтобы отслеживать потенциальных «потеряшек», самовольщиков и прочих, к тому же один из этих самых помощников с определенного момента стал вести себя несколько странно – что неприятно напоминало поведение Карла Яновского незадолго перед его исчезновением. Марта, побеседовав с этим человеком, обнаружила примерно ту же картинку, что и в ситуации с загулявшим технарем: восприятие мира, сведенное к набору простеньких клише – но, как ни странно, в этой вымышленной (или, по крайней мере, упрощенной) реальности эсбешник был вполне доволен и счастлив.

Естественно, Фармер немедленно запросил подкрепление из штаб-квартиры – впрочем, как он по секрету признался Марте, у него имелись определенные сомнения в том, что от подкрепления будет хоть какой-то толк. Но подкрепление медлило, а люди время от времени исчезали – раз в неделю, в две… Иные возвращались – почти все с теми же симптомами, что у технаря и эсбешника, иные так и пропадали… Топорков сбивался с ног, пытаясь выследить хоть кого-то до конечного пункта. Фармер с оставшимся помощником, серый от усталости, мобилизовал бригаду техников клепать примитивные прослушивающие устройства, надеясь хоть как-то предупредить некоторые случаи – и с отчаянием понимал, что это в лучшем случае паллиатив… Тогда же спешно начали возводить новый периметр – с автоматизированной защитой, с пулеметными гнездами и бойницами, и в разговорах Фронтир все чаще стали называть уже не Фронтиром, а Крепостью.

Странные то были дни: смесь тревоги, страха, надежд, смутных ожиданий и легкого сумасшествия… Трудно поверить, но когда буквально в центре Крепости в одно прекрасное утро обнаружилась кофейня Ли – естественно, с самим Ли за стойкой, – это, в общем, восприняли как вполне рядовое явление, и уже через пару дней в кофейне было не протолкнуться от сотрудников, наперебой обсуждающих последние события. Люди в этой кофейне не пропадали – так чего ж еще-то надо?..

Фармер, да и все остальные, не знали еще тогда об информационной блокаде Крепости – как и о том, что все более частые и подробные рапорты Фармера, Марты и Гринсберга, подтвержденные по независимым каналам, внимательно и очень кропотливо изучает целая команда аналитиков. Правда, чьи это были аналитики – СБ, И-отдела, Штаба или Отдела территориальных операций – Олег так и не выяснил. Впрочем, на тот момент они вполне могли забыть о взаимной неприязни и начать действовать сообща: как раз тогда на Управление свалился тяжелый и неприятный кризис с Войной Ущелья, и волна от него грозила прокатиться по всем обитаемым мирам (всему обитаемому Миру, мысленно поправил Олег) так, что мало не покажется никому.

Какую именно взаимосвязь выявили эти аналитики между происходящим в Крепости, Войной Ущелья, самоизоляцией Метрополии, очередным кризисом власти в верхушке Управления и другими событиями – этого Олег из пояснений Джейн не понял напрочь, но кое-какие из их выводов, кажется, сумел усвоить. Суть их сводилась, насколько он понял, к тому, что все события, происходящие в Крепости – будь то очередное исчезновение или банальная ссора двух лаборантов – немедленно отражаются на происходящем в Большом Мире. Ничего удивительного, усмехнулся он, если учесть, что все в Мире так или иначе взаимосвязано… Но так или иначе, Управление помалкивало, готовя очередной эксперимент.

Именно это, кстати, и заставило Олега усомниться в причастности к событиям И-отдела или территориалов: народ там, как правило, осмотрительный и к эмпирическому радикализму вовсе не склонный. Хотя… леший его знает, припекло их тогда не по-детски, и ждали они, если верить рассказам, не то Ордынцева с чародейским десантом в Управлении, не то Волка с отрядами командос в Метрополии, не то подпольщиков Джудекки в полном составе во всех Пяти мирах – в общем, чего-то крайне нехорошего. Да и насчет осмотрительности высшего эшелона того же И-отдела у Олега в последнее время иллюзий значительно поубавилось.

А эксперимент вышел действительно радикальным. Для начала отозвали в Управление Марка и Топоркова. На Марка спустили с цепи ОВР, и парняга опомниться не успел, как оказался запертым на заштатной полевой базе (Гетто еще только проектировалось), а Топоркова засадили за административную работу, в которой он ни рыла не смыслил. Фармера и Гринсберга трогать пока не стали, зато попытались полностью сменить контингент Объединенных сил, начиная с Дженкинса, которого произвели в майоры и спешно перебросили на Джудекку.

Вот тогда-то впервые и обнаружилась пренеприятная особенность: покинуть Крепость оказались способны далеко не все. Даже просто отдалившись от нее на определенное расстояние, человек ощущал сначала просто дискомфорт, а дальше последствия варьировались от незначительных расстройств мышления до шока и смерти. Пустыня не отпускала их (или они не отпускали себя из пустыни? – чуть иронически подумал Олег).

Следующим на очереди оказался Арон Лебовски. Дело в том, что он всерьез вознамерился взорвать бомбу на следующем ежегодном симпозиуме ПВ-физиков в университете Метрополии, то бишь обнародовать результаты своей работы – а как понял Олег, оные результаты вполне себе тянули на нобелевку – или какой там у них в Метрополии аналог Нобелевской премии?.. Марта пыталась отговорить его от этой затеи, но предчувствия у нее были самые смутные, логических же аргументов не было вовсе, да и Арон в кои-то веки всерьез уперся: как-никак, ему перевалило за сорок, и это был его последний, единственный шанс сказать свое слово в науке. Было у него и желание взять с собой жену с дочерью, чтобы те хоть ненадолго вырвались из замкнутого мирка Крепости, сейчас до кучи сотрясаемого навязанными сверху переменами, но Марта, повинуясь все тем же смутным предчувствиям, настояла, чтобы Джейн осталась дома.

Выступление Арона на симпозиуме не состоялось. Когда они с Мартой возвращались в отель после трехчасовой беседы с доктором ПВ-физики Эрихом Крамнером, в их легковушку на полной скорости влепился вылетевший на встречку тяжеленный грузовик, буквально смяв ее в лепешку. Водила, совершенно трезвый и полностью вменяемый, никак не мог впоследствии вспомнить последние минут пять до аварии, что благополучно списали на последствия шока. А Крамнеру через пару дней предложили возглавить секретную лабораторию в Управлении – и видимо, предложили так, что отказаться было невозможно.

И у Арона, и у Марты были родственники на Большой земле, но Фармер и Гринсберг помнили слово, некогда данное ими Бритве – и попросту скрыли сам факт существования Джейн, произведя серьезную подчистку в архивах и базах данных Крепости. Оба понимали, что на Большой земле девчонку ничего хорошего не ждет, кто бы к ней ни подобрался: И-отдел ли, СБ, территориалы, ОВР – или какие-то силы из Приграничья, не дай бог. Из «стариков» в Крепости, по сути дела, оставались только они (Лившиц, узнав о создании Гетто, пошел на принцип, заявил, что его место там, и в конце концов своего добился) – и оба жили в постоянном страхе. Не перед разоблачением, нет – просто все больше становилось вокруг тех, кто плотно прописался в своем воображаемом мирке, собранном из различных клише, и оба каждое утро с тревогой прислушивались к себе – а не начали ли меняться они сами?.. Похоже, что именно этот страх доконал в конце концов Уолта Гринсберга, заставил его сорваться – капля камень точит, а ведь он продержался до восемнадцатилетия Джейн, до тех пор, пока она не смогла поступить на службу рядовым в здешний контингент Объединенных сил…

…Сознание оставило Олега столь же внезапно, как и включилось. Возможно, внутренний голос что-то и пытался ему сказать, но Олег его уже не услышал.

Глава 3
Как входят в историю

Он очнулся от пульсирующей головной боли – словно кто-то с идиотской настойчивостью сдавливал мозг, как эспандер. И еще – жутко болели кончики пальцев на левой руке, хотя Олег прекрасно знал, что болеть они не должны: во-первых, никакого реального инструмента он в руках не держал, во-вторых, все равно у него там мозоли от струн, практически лишенные чувствительности. Стараясь не стонать, он приоткрыл глаза и первым делом осмотрел левую руку – рука как рука, никакой тебе кровищи, никаких прорезанных струнами до костей пальцев. Чистая психосоматика… Ну что ж, с мрачным удовлетворением ухмыльнулся он, теперь можно и оглядеться…

Помещение выглядело смутно знакомым: узкая, как корабельная, койка, низкий потолок, полка с книгами… Все вылизано, как бывают вылизаны жилища старых холостяков, и нет той одуряющей духоты, как снаружи, и пахнет живыми растениями… Метеостанция, сообразил наконец Олег. Сиречь Берлога Отшельника, Приют Ронина, или как бы ее еще обозвать?.. Впрочем, чему тут удивляться – мы ж сюда и летели, нет? Интересно, сам-то хозяин дома – да и жив ли он вообще?

Сесть удалось не без труда: он чувствовал себя так, словно его палками измолотили – и явно неспроста. На затылке обнаружилась основательная шишка, правый бок ощутимо побаливал, словно он недавно треснулся им обо что-то весьма твердое, хотя ребра вроде бы остались целы. Впрочем, возможно и треснулся, подумал он. Последнее, что я помню до того, как соскользнул в эту… музыку – в нас, похоже, шмаляли ракетами или чем-то в этом роде, и катер капитально потряхивало. Видать, летал я тогда по всему катеру, как та птичка, только в тот момент мне это совершенно по барабану было. Я, понимаешь ли, музицировал. Весь такой из себя Ричи Блэкмор, полдюжины «ифритов» на трех аккордах по песку разметал…

На откидном столике возле койки обнаружился кувшин с… (Олег понюхал) – да, с водой и початая пачка сигарет. Он с сомнением посмотрел на воду: интересно, а не подмешали туда чего-нибудь этакого?.. Впрочем, стоило ли меня тащить сюда за тридевять земель, чтобы тут отравить? Транков каких-нибудь подсыпать, чтоб сговорчивей был? Тоже дурость. Паранойя все это, решил Олег и жадно присосался к кувшину.

Прихватив со столика сигареты – а зачем бы им еще тут лежать? – он, кряхтя, поднялся и двинулся из жилого помещения в рабочее. Тоже никого – только приборы тихонько гудели, перемигиваясь огоньками индикаторов. Ясно, где-то в отлучке наш Отшельник… Что ж, вздохнул Олег, поскольку с ним побеседовать сейчас не получается – будем надеяться, что удастся зажать где-нибудь в темном уголке Патрика или наемничка этого белесого и постараться повытряхнуть из них побольше информации насчет того, как они тут оказались, с кем собрались воевать и чем вообще занимаются.

Он распахнул дверь – и зажмурился от ослепительной голубизны неба, от сияющего расплавленной медью солнца, от всего окружающего буйства красок. Надо же, и не подозревал ведь, что пустыня такая яркая… впрочем, надо сказать, и не приглядывался. У нас же дела были, зараза, мы, блин, мир спасали хрен его знает от чего, изображали из себя крутого-раскрутого галактического опера в святой уверенности, будто от этого расследования что-то зависит… Вдохнув раскаленный, как в духовке, воздух, Олег с трудом подавил желание сбежать обратно в прохладу метеостанции. Нет уж, сумрачно подумал он, убегать мы не будем. Я ведь, по сути, с самого начала всей этой катавасии только и делаю, что удираю… Так что хватит, наубегались, Олег Николаевич. Теперь мы будем атаковать. Только вот кого – это, знаете ли, большой вопрос.

Он присел на бетонный порожек, закурил, огляделся, продолжая щуриться. М-да, изменился окружающий пейзаж с тех пор, как Янек привез его сюда на катере, с тех пор, как погиб безвестный капрал, с тех пор, как он обменивался загадками с Отшельником и дрался с сарацином… Вокруг выросли полевые укрытия – пожалуй, уже не дети, а внуки ветроустойчивых бараков времен первопоселенцев, – подступы со стороны Крепости прикрывал приземистый капонир, рядом со зданием метеостанции нелепо торчала наблюдательная вышка. И, понятно, народу тоже прибавилось по сравнению с последним визитом: в основном молодые парни и девчонки, кто с оружием, кто без, в самой разнообразной униформе, а кто и так, «по гражданке» – спешили по делам, собирались кучками в тени укрытий, кто-то возился у покореженного, покрытого вмятинами «ифрита» – уж не того ли, на котором Олег сюда летел?..

Прислушавшись, он уловил и ритм лагеря – почему-то он вызывал стойкие ассоциации с песнями про революционную Кубу. Все с вами ясно, ребята, усмехнулся он. Повстанцы, инсургенты, партизаны, или как вас там еще… В конце концов, чем «галоша» из ангаров Крепости хуже шхуны «Гранма»? Патрик, Патрик, зараза, что ж ты творишь-то? С такой кучкой юных энтузиастов попереть против военной машины Штаба, сопряженной как минимум с половиной мощи Управления – ведь и сам накроешься, и ребятишек этих ни за хрен положишь!..

Так, а вон и знакомые рожи: чуть в сторонке, на самом солнцепеке, обнаружились Стас и его бывший напарник, тот самый белобрысый наемник. Только глотки рвать они друг дружке не спешили: наемник, сидя на песке, глядел куда-то вдаль и вроде бы молчал, а непривычно разгорячившийся Стас что-то втолковывал ему, размахивая руками. Впрочем, будь Олег даже «сенсором» высшей категории, подслушать их он бы вряд ли сумел: чуть в сторонке держалась Ханна, уже успевшая переодеться в свеженькую «песчанку», и руки ее равномерно двигались, сплетая и удерживая «полог» над спорщиками.

Почти безотчетно Олег потянулся к ней «слухом», готовый к тому, что не услышит ничего – ну ведь пробовал уже, и ни фига доброго из этого не вышло!.. И снова – звук лопнувшей струны, но только отдаленный, глухой, ничуть не мешающий восприятию. А потом Олег услышал ее тему: нежное пение флейты, удивительно умиротворенное, но не убаюкивающее, спокойное, но без холода – и удивился Ханне. И как это, когда она нашла такой оазис покоя посреди всей этой чертовой свистопляски? Вот блинище, озадаченно подумал он, а ведь неделю-другую назад я бы «услышал» совсем другое, это уж к гадалке не ходи…

Ханна, ощутив его внимание, на секунду повернулась к нему, улыбнулась одними глазами – и снова сосредоточилась на «пологе». Только в этот момент до Олега дошло, что он только что, сию секунду, проделал: мало того, что пробился сквозь «блокаду» музыкальной темы, возникающую при контакте с Торговцами-на-джипах, так еще и сработал сей фокус посреди нехилой толпы – и ничего, не оглох! Да, парниша, со сдержанной гордостью сказал он себе, похоже, ты все-таки кое-чему научился за последнее время…

К радости, впрочем, примешивалась легкая тревога: а не слишком ли часто, Олег Николаевич, вы стали руководствоваться инстинктами, импульсивными решениями, эмоциями – вместо того, чтобы, как нормальные люди поступают, просто включить голову? «Как бишь там Ляхов насчет богемы говорил? – тут же встрял ехидный внутренний голос. – А что бывает, когда богема пытается изображать интеллектуальную элиту, ты уже видел, не так ли?»…

– Олег!

Он поднял голову и уставился на вывернувшую из-за угла Джейн – не сказать, чтобы нежно и ласково. Придерживать такую информацию, какую она ему выдала, чтобы вывалить ее на голову отцу-командиру в самый последний момент – определенно хреновая идея. А за ней следом…

– Привет! – Макс при новеньких очках в стильной золоченой оправе, чистенький, выбритый, просто лучился самоуверенностью. Впрочем, радость его от встречи с Олегом и вообще всей командой явно была неподдельной – чего сам Олег о себе сказать не мог. Отбросив чинарик, он неторопливо поднялся, вразвалочку подошел к Максу и негромко, спокойно попросил:

– Сними очки, пожалуйста.

Макс, недоумевая, выполнил его просьбу – и Олег без замаха коротко и сильно врезал ему по физиономии – врезал так, что Макс, не устояв, сел на песок. Джейн было вклинилась между ними, но Олег демонстративно сунул руки в карманы и, глядя на Макса сверху вниз, осведомился бесцветным голосом:

– Понял, за что?

Макс, ошалело хлопая глазами, зажимал ладонью разбитый нос – а Олег непроизвольно снова проигрывал события той страшной ночи в Святилище. Не пойди я тебя тогда искать, гаденыш, думал он, вряд ли у нас той ночью состоялась бы встреча с Кэт. Позже мы бы все равно встретились с ней, но наша беседа была бы другой, и может быть, к ее завершению не прибыли бы Хранители, и сейчас она была бы жива, а может, даже имела бы шанс выйти из этой паскудной игры… Гиблое это дело – проигрывать варианты прошлого, соображать, как бы оно могло быть. А ты, зараза – вряд ли, конечно, ты мог предвидеть последствия своей эскапады – но то, что тогда ты дал первотолчок весьма пакостным событиям, сомнению не подлежит… Злости, впрочем, Олег не чувствовал, он словно всю ее вложил в этот удар – только сосущую тоску, неуловимую, как фантомная боль.

Макс наконец догадался достать из кармана платок, прижал его к лицу, унимая льющуюся из носа кровь.

– Откуда ж мне было знать, что… – прогундосил он, глянул на Олега, вздохнул. – Ладно, Олег, понял. Ты извини, что я тогда тебя не предупредил – я утечку из группы подозревал. И она, кстати, действительно была, так что не мог я рисковать, что-то кому-то о своих планах рассказывая.

Олег все так же, без выражения, произнес:

– Я жду объяснений.

Макс неловко поднялся, все еще прижимая платок к носу, свободной рукой водрузил на переносицу окуляры:

– Объяснения… Понимаешь, я же еще в Управлении вычислил, что готовится. Эти твои, как ты их называешь, «дезертиры» – расходный материал, пушечное мясо. А реальную силу за ними вычислить – в общем, тоже ничего особо сложного. А там, в Святилище, я и почувствовал, что пора действовать, что все уже началось…

– И смылся. Что ж не раньше-то?

Макс, кажется, собирался обидеться, но передумал. Ну, оно и понятно, коли рыльце в пуху…

– Да не смыться, а… Тебе что, союзники не нужны?

– Вроде тебя? Нет, такие не нужны.

– Не надо так, – вступилась Джейн, заработав еще один черный взгляд от Олега. – Он же помочь хотел, пусть по-дурацки… И помог, между прочим!

– Кому?

Макс покривил губы в усмешке, провел ладонью по лысине:

– А ты думаешь, просто так здесь народ собрался? Вот захотелось им потусоваться, да? Да тут чуть не каждого лично убеждать пришлось! Между прочим, только тебя и ждали, чтобы начать…

– Лично, значит, уговаривал… – медленно проговорил Олег. – И на меня, значит, пари заключал, ставочки делал – вот с этим, – он кивнул на белесого наемника – тот уже не сидел, а стоял и что-то объяснял Стасу, судя по всему, негромко, но очень настойчиво.

– Ну, я ж сам по Тропе не ходок, мне ж проводник нужен был. Ты пойми, я не знал, что с девушкой той тогда так получится, вот честно – не знал! Но мне его просто надо было в нужном направлении подтолкнуть, а тут такая возможность… Я же знал, что ты все как надо сделаешь тогда, что выберешь правильно. Вот и пришлось ему в результате не к хозяевам возвращаться, а идти ко мне в проводники.

Олегу до жути хотелось съездить Максу по физии еще пару-тройку-четверку раз, но он только глубже засунул руки в карманы. Не то чтобы он все понял из максова бессвязного бормотания, но кое-какие выводы для себя сделал. Значит, Макс, как и Патрик, с самого начала предполагал, что Олег спит и видит возглавить повстанческую армию? Вот это разношерстное сборище? И что дальше – анархия мать порядка?.. Нет уж, ухмыльнулся он невесело, не получится из меня Нестор Махно.

Но ведь упирается-то все опять же в то, что поверил он в меня, в то, что я «выберу правильно» в той ситуации с Кэт! И с каких это щей, спрашивается? Мое решение тогда было вполне спонтанным – и большой кровью оно мне далось… Елки-сношалки, да я чуть с катушек тогда не слетел – а может, и слетел, только никто пока этого не заметил. И мало того что этот конспиратор хренов решил самостоятельно действовать в моих интересах – в том, что он за них принимает, – так ведь он еще и нашего старого приятеля, наемничка этого, своей верой заразил! Ну ей-богу, нельзя ж так дальше, эта штука, оказывается, на плечи давит почище любого Выбора…

Он чувствовал себя так, словно из него весь воздух выпустили. Что-то доказывать, что-то выяснять, мешая ехидные вопросы с уничтожающими фразами, выслушивать что-то в ответ – ничего этого Олегу уже не хотелось. Ему хотелось разве что машину времени – чтобы вернуться лет на пяток назад и сложить дурную башку в какой-нибудь идиотской переделке в полной уверенности, что он сражается за правое дело. Он достал из кармана пачку, протянул Джейн, потом Максу, закурил сам и поплелся обратно к бетонному порожку метеостанции. Макс тащился следом, продолжая бубнить:

– А этого, ну, с которым мы в первый раз в корчме повстречались, я еще раньше знал, в этих краях и пересекались, ну, он еще к Отшельнику заходил… Он вообще нормальный мужик, хоть и со своими тараканами, только Стасу до сих пор простить не может, что тот тогда за него выбрал, а так у меня возможность появилась из-под влияния Торговцев его выдернуть. Понимаешь, когда мы с ним поспорили, он мне слово дал – а по условиям с теми же Торговцами он его держать должен…

Олег не слушая присел в тени и глубоко затянулся. Знамя, думал он. В моем разговоре – с пустыней? с Джейн? с самим собой?.. – было мне сказано, что из меня, не спросивши, сделали знамя. Тряпку на палке, которую только человеческая вера превращает во что-то значимое, заставляя людей подниматься из окопов и шагать следом под пули, и после собирая вокруг тех, кто уцелел. Но как быть, если это самое знамя знает про себя, что оно – лишь тряпка на палке?..

– Хорош, – насмешливый голос вывел Олега из ступора. Он поднял взгляд: Стас, покачиваясь с носка на каблук, с ног до головы оглядывал Макса, словно костюм на него шить собирался – а нос у Макса был что твоя слива (платок он уже убрал), и свеженькая «песчанка» спереди вся устряпана бурыми пятнами.

– Добавить тебе, что ли?.. – задумчиво протянул Стас. Макс, кажется, готов был снести подобный тон от Олега (полагая, видимо, что у отца-командира есть на то моральное право), но от Стаса он такого терпеть явно не собирался. Во всяком случае, он побагровел до самой лысины и уже набрал воздуха, чтобы изречь нечто убойное, но тут Олег решил, что пора вмешаться. Он резко поднялся (зараза, бок-то как болит!) и обеими руками развел «оппонентов» подальше друг от друга:

– Все, закончили. Что сделано, то сделано, – а потом, подхватив Стаса под локоток, отвел его в сторону, остановился, вопросительно глядя на него. Стас вздохнул:

– Дай, что ли, сигаретку, отец-командир… Ага, спасибо… Знаешь, вот если взбредет мне в голову кого-нибудь когда-нибудь проклясть – так я ему одного пожелаю: чтобы все его желания сбывались. Мать твою через коромысло, ну я же спал и видел, как этого урода встречу и придушу собственными руками! А теперь он вроде как на нашей стороне.

– На чьей это – нашей? – хмуро поинтересовался Олег.

Стас бледно усмехнулся:

– Ну, я имел в виду – прибился к этому табору. Уверяет, что это из-за тебя… Это что, типа, у тебя харизма такая.

– А в дыню?.. Слушай, я ж тебя знаю. То, что приятель наш к кому-то там прибился, от кого-то отбился – хрен бы тебя это остановило.

– Это точно, – согласился Стас. – Только знаешь, оказывается, аргумент, что этот деятель – по сути, моих рук дело, на обе стороны работает. Один раз я уже за него решил – и нет у меня права снова это проделывать, решать, жить ему или умереть, достоин он чего-то там или недостоин…

– Уж что-что, а это я понимаю, – заверил его Олег. – Слушай, у меня еще такой к тебе вопрос: после Святилища ты с Доном связывался?

– После – нет, – Стас осекся, но только на миг. – И когда ты, босс, об этом догадался?

– В том кабаке, где нам вломили. Ну, Леваллуа и этот очкастый хрен. Через виртуал?

– А как еще-то? Мне ж эта гребаная перепрошивка, – Стас согнутым пальцем постучал по виску, – позволяет виртуалом пользоваться без всяких технических средств.

– А пытался?

– Да пытался, конечно, – махнул рукой Стас. – Это ж мое задание и было: наших больших мальчиков держать в курсе… Только после переворота я ни с кем из них связаться не могу – то ли перебили их всех, то ли где-то гасятся. Но вот какая падла из них коды от перепрошивки этому козлу-полкану сдала?..

– А у них вообще стиль такой, – Олег усмехнулся, дернув углом рта. – Сдавать своих людишек, как стеклотару, а потом смотреть, как они выбираться будут. Для меня этот квест с того и начался, что меня местным эсбешникам слили – для моего же блага, я так понимаю. Типа, стимул расти над собой…

– Я вот еще чего понять не могу, – Стас взъерошил пятерней рыжую шевелюру. – Почему там, в том кабаке, перепрошивка не сработала, как надо? По идее, я ж должен был Дженкинса достать так, что не прикопаешься, и хрен бы кто мне помешать сумел – а потом вроде как должен был и сам крякнуть, и концы в воду. Что ж у них там не так пошло? Не из-за тебя, случайно, отец-командир?

– Блин, да что вы все – сговорились?! Надо было тебе у доктора Ляхова лекцию прослушать: что со всеми этими перепрошивками, инициациями и прочей херней в этом духе происходит, когда человек на Тропу попадает… Да, кстати, – поспешил Олег сменить тему, – а Джордж с Айрой куда запропали?

– Общаются, – ухмыльнулся Стас. – Тут и из Гетто ребята есть, и из Крепости.

Чего, в общем, и следовало ожидать… Еще когда из Крепости драпали, Джордж обмолвился, что кому-то удалось уйти к сарацинам – этих, судя по всему, и уговаривать не пришлось. Интересно, раз тут появились ребятишки из Гетто, может, и Марк уцелел? Хотя, конечно, надежды повстречать его здесь мало – даже если и живой, скорее всего, обретается где-то на территории, пытается отследить успех-неуспех этого разнесчастного заговора… Идеи Бабули-Бритвы живут и побеждают.

Он глянул поверх плеча Стаса: там, у метеостанции, Джейн что-то объясняла Максу, причем, похоже, довольно сердито – во всяком случае, личико у «знатока пустыни» всерьез вытянулось. Так его, девочка, усмехнулся он про себя, дай гаду просраться. Решил он, видишь ли, будто знает, чего мне на самом деле надо!..

А вокруг продолжал сновать по своим делам народ в разномастной униформе, и Олег вдруг задумался, а сколько их всего здесь? Вряд ли больше тысячи, но и тысяча человек с оружием, объединенная какой-то целью, уже не так мало – и это порождает новые вопросы. Как известно, для любой войны, в том числе и партизанской, нужны три вещи: во-первых, деньги, во-вторых, деньги и, в-третьих – деньги. Интересно, кто весь этот цирк оплачивает? Помимо всего, людей нужно еще и кормить – значит, существует какой-то независимый канал снабжения на Большой земле? Что-то сдается мне, эта партизанщина подготовлена не менее тщательно, чем путч в Управлении, с неудовольствием подумал он. И не менее загодя…

– А, вот ты где, командир!

Джордж и Айра возникли чуть ли не из воздуха – похоже, Айра всерьез тренировалась по «танцу» в свободное время. Олег постарался улыбнуться в ответ на широченную улыбку Джорджа:

– А где мне, по-твоему, еще быть? Рассказывайте, герои-разведчики.

– Ты не поверишь, командир! Я-то думал, тогда… ну, когда десантура Крепость разносила, из наших куда меньше ушло – а оказывается, почти все живы! И из команды Фармера кое-кто подтянулся, и даже из экземпляров – из тех, что поумней…

– Поверю, поверю, – успокоил Олег. – А что насчет Гетто?

– Про отца никто ничего сказать не может, – сообщила Айра невесело, но без надрыва. – Знаю только, что когда народ сюда спроваживали, он жив еще был. И доктор, говорят, здесь.

– Какой доктор?

– Ну, наш, из Гетто, Лившиц. Он самым последним уходил, и говорит, отец тогда жив был. Ну, так мне ребята сказали.

Джордж, обратив взор свой в сторону метеостанции, разглядел наконец-то Макса, глаза его сузились, и он многозначительно протянул:

– Та-ак…

– Морду я ему уже набил, – на всякий случай поспешил предупредить Олег.

Джордж нехотя разжал кулаки:

– Ладно, член с ним, пусть живет… В команду-то обратно ты его возьмешь?

– Еще не решил.

Стас, судя по ехидной улыбочке, аккурат собирался выдать какую-нибудь на редкость ядовитую сентенцию, но внезапно охолодел глазами, и потянуло от него, как сыростью из погреба, выматывающей жилы Волной «волкодава» в полной боевой. Да и Джордж резко закаменел лицом, катая желваки на скулах. И есть из-за чего: от метеостанции приближалась к ним теплая компания.

Впереди, в полевой форме со споротыми нашивками, вышагивал Патрик – вроде и неторопливо, но целеустремленно. Чуть приотстав, шел Отшельник – такой, каким Олег его запомнил по первому разу: в выгоревшей камуфляжке, в кепи, с аккуратной седеющей мушкетерской бородкой. А рядом с ним – Олег глазам своим не поверил – еще один старый знакомый, тот самый маг из корчмы, похожий на игуану, только вместо богато расшитого камзола красовался он сейчас в той же «песчанке», словно так и надо. Четвертый – невысокий, толстенький старикан с обширной лысиной и напускной брюзгливостью на лице, быстроглазый и подвижный – каким-то шестым чувством Олег сразу определил в нем медика. Не иначе тот самый доктор Лившиц, про которого Джейн рассказывала… Пятый, белесый наемничек, шагал вроде бы даже вальяжно, но Олегу все равно подумалось – «на цырлах», явно он в этой компании не главный. Ну, блин-душа, прямо-таки встреча старых друзей!..

А ведь уже было такое, шепнул ему внутренний голос. Дело «пропавшей комиссии», помнишь? Дженкинс и Топорков напрямую причастны к началу событий в Крепости, Крамнер, как выяснилось, тоже – по крайней мере, похоже на то, что именно ему Арон Лебовски передал свои наработки по Тропе и всему, что с ней связано… Не помнишь, чем там кончилось?

Кстати, что характерно, никто из участников Договора тогда в Крепость не сунулся – ни Бабуля, ни Марк, ни Дон, хотя с их стороны это было бы весьма даже объяснимо. Лично я бы такую возможность постарался не упустить, подумал Олег. Боялись? Но чего именно? Воздействия Тропы? Сарацинов? Или – просто встретиться с прошлым и посмотреть ему в глаза?..

Впрочем, Патрик по части холодности и неприступности сейчас даже Стаса перекрывал, не говоря уж о Джордже. Самым что ни на есть официальным тоном он произнес:

– Кажется, нам есть что обсудить, Олег.

Олег почувствовал, что губы его снова растягиваются в недоброй усмешке:

– Да уж найдется. Ну что, ребята, пойдем поговорим с этими важными деятелями?

Патрик нахмурился, маг заломил редкую, словно выщипанную, бровь, но Олег, пресекая возможные возражения, жестко выговорил, глядя Патрику в глаза:

– Они были со мной с самого начала, и мы вместе прошли этот путь. У них есть право знать все, что знаю я.