Текст книги "Мишень"

Автор книги: Максим Суховей

– Ладно, проехали. Меня еще вот что интересует: я же вижу, что кто бы ни пришел сюда на рандеву со мной, тебе и твоей команде с этим кем-то здорово не в кайф пересекаться… Так что же вам, други, мешает просто подорваться на территорию?

Она помедлила, неторопливо наполнила бокал минералкой, отхлебнула, глядя поверх края на Олега:

– Видишь ли… Кое-кто из наших… общих знакомых разделяет твои мысли о том, что мы ни на чьей стороне, и к тому же чересчур осведомлены о некоторых событиях, так что на территории мы превращаемся в законную дичь. А места вроде этой гостиницы – или той корчмы в Вундерланде, или… ладно, неважно – в общем, такие места считаются традиционно нейтральными, действует негласный запрет на любые силовые акции.

– Традиционно, – передразнил Олег. – Вот уж чего от тебя не ждал – что ты голову в задницу прятать станешь. Между прочим, «викинга» вашего именно в корчме и убили, и на все традиции вместе с негласными запретами положили с во-от такенным прибором.

– Я знаю, – Лия поставила бокал на стол. – Но в любом случае что-то предпринимать поздно – они уже здесь.

Олег выругал себя – без особого, впрочем, ожесточения: действительно, если задействовать рассеянный зондаж Волной, ощущается по периметру гостиницы не меньше двух десятков вооруженных людей. Стало быть, наши Пиночеты, черные полковники, или как их там еще, поспели первыми? – ухмыльнулся он про себя. Ну, значит, и остальные в ближайшее время подтянутся, а там уж будем посмотреть…

«Ага, если ноги унесем», – брюзгливо откликнулся внутренний голос.

Глава 4
Игроки за доской

– Ну что, ребята, гости у нас, – буднично сообщил Олег своей команде. Оглянулся на Лию – та, судя по всему, давала своим примерно ту же накачку.

– И что делаем, командир?

– Смотрим на меня очень-очень внимательно и ловим момент, когда следует начинать вести себя некорректно.

– А дернуть от них, не вступая в разговоры? – почти с надеждой осведомился Стас. – Ну, как в Святилище – одна нога тут, другая там… Можешь снова такой фокус показать?

– Показать-то могу… Только ты учти, что мы, во-первых, не в реале, а… Не знаю, как это дело обозвать, которое из нашей памяти кто-то реконструировал. Так что куда нас «дернет» в оконцовке – это я даже приблизительно не скажу. А во-вторых, этот фокус наши маленькие друзья уже знают, а потому, к гадалке не ходи, на сей счет заложились.

– Это как? – нахмурился Джордж.

– «Как» – это уже твоя работа, – отрезал Олег. – Потому вычисляй всех, кого можешь, кто где стоит, кто к чему готовится… Так, все, внимание.

Эти себя торжественным выходом затруднять не стали – действовали быстро, но при этом как-то очень уж напоказ. Опять-таки как актеры на сцене, – усмехнулся про себя Олег. Четверо ребят в камуфляже-песчанке и с автоматами оперативно и, в общем, грамотно взяли под контроль зал (только чего вся их грамотность стоит против полутора десятков ребят из И-группы – фигня вопрос). А затем в открытую настежь дверь чинно вошли еще двое – в черной полевой форме и без оружия.

Переднего Олег узнал сразу: полковник… кой черт – полковник, уже генерал Дженкинс. Морда танком, глядит орлом – хоть сейчас на плакат. Но как же?.. – ошалело подумал Олег. Он же, зараза, из экземпляров… Хотя откуда я знаю, что он из экземпляров? Только со слов Патрика, а Патрика уже, по понятным причинам, не спросишь, а сам я Дженкинса видел ровно три секунды – тогда, в корчме, и вот как-то совсем тогда у меня времени не было его прокачивать…

Впрочем, Дженкинс при всех своих генеральских понтах тут явно не главный: Олег почти сразу переключил внимание на второго, в форме без знаков различия, идущего на полшага позади генерала. Невысокий, светловолосый, обманчиво хлипкий – вот только при взгляде на него детектор опасности под черепом взвыл сиреной. И Волной от него тянет вполне отчетливо – однако квалификация не читается напрочь. Неизвестно, где его, такого красивого, ставили, но однозначно – не в Академии…

Эта парочка как ни в чем не бывало заняла столик по соседству с Олегом, Дженкинс подозвал официанта и вполголоса отдал какие-то распоряжения. Его приятель самым дружелюбным образом улыбнулся Олегу – черт, опасен, очень опасен! – и предельно учтивым жестом пригласил подсесть к их столику. Олег бросил беглый взгляд на Стаса – тот только осклабился нехорошо и чуть заметно кивнул. Ну, будем надеяться, в случае чего ребята сориентируются, как быть, подумал Олег, поднимаясь.

Он чувствовал, что собраны все до упора и готовы в случае чего начать перепасовку – автоматчикам при таком раскладе явно не светит. Впрочем, сколько народу еще блокирует здание снаружи… Интересно, а как они подстраховались от того фокуса, который я в Святилище учинил?..

Олег неторопливо опустился на стул напротив светловолосого, рядом плюхнулся Стас – улыбаясь, как майская роза и тараща невинные голубые глазенки. Судя по виду, «волкодав» был готов к любым каверзам. А Олег внимательно разглядывал своего визави. На вид, конечно, ничего особенного: худенький, с быстрой улыбкой, черты лица правильные, но мелковатые… Только Олег чуял, что в случае сшибки один на один с этим деятелем шансов у него маловато. Вот так-так, значит, вояки где-то втайне свою «И-гвардию» готовят?.. Правдоподобно, зараза, только как им такое удалось? Территориалы прошляпили? Или… не прошляпили?.. Тайна сия велика есть – и на данный момент совершенно неактуальна.

Дженкинс хранил вид сугубо официальный и непроницаемый. Олега так и подмывало прозондировать его на Волне – просто хотя бы проверить, экземпляр наш господин генерал, или как? Но делать этого не стоило – во всяком случае, пока рядом с ним обретается непонятный типчик, владеющий Волной на неизвестном уровне. Незачем до поры до времени светить свои возможности…

Тот, без знаков различия, снова одарил Олега улыбочкой:

– Налюбовался?

– Угу… А вообще, с кем имею?

– А что тебе в имени? – как-то легкомысленно откликнулся светловолосый. – «Как розу ты ни назови»…

– Да нет, – ухмыльнулся в ответ Олег. – Меня интересует, кто вы, розочки, – переговорщики или арестная команда? Ну и еще всякая фигня насчет ваших полномочий, того, сего…

– Слушай, «снайпер», у нас с тобой на самом-то деле мало времени, так что не будем его тратить на… всякую фигню.

– Э-э, нет, так дело не пойдет. Откуда мне знать – может, вы просто какие-то левые ребята с улицы? Или очередной самопровозглашенный «комитет спасения»? Имеет ли мне вообще смысл с вами разговаривать?

– Ты уж извини, «снайпер», верительными грамотами не запаслись как-то…

– В следующий раз за «снайпера» буду в торец бить.

– Понятно, – скривился светловолосый. – Отряхнул, стало быть, со своих ног прах Управления… Ладно, для упрощения процедуры: я – Жан Леваллуа, временный координатор И-отдела и армейской службы стратегической разведки. На обычные деньги – полковник, но, думаю, мы с тобой как-нибудь без званий обойдемся. А генерал – шеф направления «Юг» в Чрезвычайном комитете, курирует все наработки, касающиеся Крепости. Так что насчет полномочий у нас все в порядке.

– Ну, в таком случае любые «переговоры» у нас с вами насквозь противозаконные, – подал голос Стас, отыгрывая «консильери». – Нам, если помните, несанкционированные контакты со Штабом запрещены категорически.

Леваллуа глянул на него, чуть дернул уголком рта – «волкодава» он, кажется, опасался всерьез:

– Поскольку сейчас И-отдел курирую именно я, санкцию вам запрашивать надо не у кого-то, а у меня. Считайте, что она у вас есть. Или вам непременно в трех экземплярах, с печатью?

Олег мысленно поблагодарил Стаса – как раз выигранных секунд ему хватило, чтобы определиться с дальнейшей линией поведения. Старый добрый ход «вербуют – вербуйся» тут не годился напрочь: подобному противнику нельзя уступать даже в мелочах. Сожрут-с… Следовательно, уходим в полный отказ, усмехнулся Олег про себя. Отрицаем и отвергаем все, вплоть до таблицы умножения…

– А я, парни, как та девушка, бедная, но честная – не веду переговоров с террористами. Я вас насчет силовых акций предупреждал? Предупреждал. Так какого члена тут делают эти твои мальчики с автоматиками, а, полковник?

Леваллуа уставился на Олега в упор – глаза у него оказались очень светлые, почти прозрачные, а взгляд – потяжелее свинца:

– Слушай, Панин, пойми ты наконец одну простую вещь: ну некогда нам с тобой пикироваться и тем более выяснять, чье кун-фу круче! Либо мы сейчас с тобой по-быстрому договариваемся – и ты свободен, как ветер, либо – все осложняется до предела.

– Осложняется – это когда ваши союзнички из пустыни тоже на эти переговоры заявятся? – вкрадчиво поинтересовался Олег. – Да, милые у вас отношения. Полное взаимное доверие, ага.

Теперь взгляд у господина полковника сделался уж вовсе нехорош, и тянуло от него какими-то крайне скверными эмоциями: в одной куче и раздражение, и холодный расчет, и неприязнь, и страх… И еще – любопытство, но какое-то ленивое, вялое, как у кота, играющего с мышом. Или у обожравшегося патриция, опускающего большой палец… Так или иначе, Олегу господин координатор стратегической разведки, или как его там, нравился все меньше и меньше – по сравнению с этим холодным убийцей, пожалуй, даже белесый подельничек Стаса покажется ангелом! Он сжал и разжал под столом левую руку, покрутил кистью… Рука болела. Если придется драться, худо дело…

– Собственно, вас это не касается, – разомкнул уста Дженкинс. – На вашем месте я бы держался скромнее, учитывая, что кое-кого из ваших людей ждет не дождется чрезвычайный трибунал. А точнее – если вы еще не поняли – я могу прямо сейчас предъявить капралу Джейн Лебовски обвинения в мятеже и дезертирстве, – на последней фразе генерал не то чтобы запнулся, но как-то смешался, даже бросил быстрый взгляд в сторону Джейн, словно извиняясь за что-то. По крайней мере, Олегу стало ясно, что уж кому-кому, а Джейн он никаких таких обвинений ни за какие пряники предъявлять не станет.

Не экземпляр он никакой, решил для себя Олег. Просто по жизни дурак… Хотя, если он там, в Крепости, обставил Патрика, заставил поверить в то, что стал экземпляром… Непрост, получается, господин генерал, ох как непрост!

– Слушай, заткни офицера, – он нарочито фальшиво улыбнулся Леваллуа. – Иначе я сам его заткну.

Дженкинс никак не отреагировал – только желвак на скуле ходуном заходил. А Леваллуа – этот, кажется, игру Олега просек сразу. Разведка, профи, чего уж там… Он чуть пристукнул ладонью по столу – дежурная легкомысленная улыбочка дико контрастировала с ледяными глазами:

– Вот что, Панин, ты, конечно, можешь считать нас кровопийцами, сатрапами, негодяями и мерзавцами… Твое право, я тебя даже разубеждать не буду. Но мы же с тобой профессионалы, а не барышни-гимназистки. Мы по определению обязаны оперировать не моральными категориями, не эмоциями, а практическими соображениями. Так что вместо того, чтоб комедию ломать, послушай меня спокойно пару минут. Договоримся – значит, договоримся, нет – значит, нет, но тогда уж не обессудь. Ну что, годится?

– Ладно, валяй. Можешь заодно рассказать, что на самом деле вы белые и пушистые.

– Белых и пушистых на нашей работе не держат. Знаешь, тут дело даже не в том, что сейчас мы – с военной диктатурой и всеми сопутствующими радостями – просто меньшее зло. В данный момент это для нас с тобой вопрос не принципиальный. Можем обсудить это позже, за рюмочкой, но сейчас у меня к тебе дело только одно: я тебя снимаю с крючка, ты больше не лезешь в эту историю с Выбором. Если да – ступай себе на все четыре стороны и хоть резистанс свой организовывай, хоть уходи «в пампасы», дело хозяйское. Я тебе слово даю, что мешать не стану. Сам видишь, я на эту встречу пришел, считай, без серьезной охраны – твоей команде мои солдатики на один зуб.

Олег поднял взгляд на Леваллуа – в упор, глаза в глаза:

– Слушай, я вот понять не могу, чего ты тут распинаешься? Не проще меня сразу грохнуть?

– Гораздо. Только дешевое решение – не значит верное. А от тебя мертвого проблем куда больше, чем ты сможешь доставить живой… Слишком многие уже в курсе про твои художества, так что если мы тебя по-тихому «исчезнем», из тебя моментально такую икону слепят, что любо-дорого. А живой… Ну, допустим, попытаешься ты, как обещал, партизанское движение создать. Но ты ж сам знаешь, что ничего такого уж серьезного организовать не сможешь, пороху не хватит. У тебя же в мозгах на эту тему ограничитель заложен – ваша же контора и страховалась…

Олег не чувствовал никаких эманаций, характерных для вранья, – но чем дальше, тем крепче становилась уверенность: врет полковник! Пожалуй, больше всего походило оно на то, что в Леваллуа параллельно существуют два разных человека, и тот, что сейчас на виду, свято уверен в том, что говорит правду и ничего кроме правды. Странное раздвоение, ничуть не напоминающее актерскую игру – раньше сталкиваться с таким не приходилось… Или приходилось, но не было повода приглядеться повнимательней? И зачем здесь Дженкинс? Ведь не ради же одной-единственной идиотской реплики насчет трибунала?.. Жаль, что народу за столиком многовато для того, чтобы каждого в отдельности «отслушать».

Конечно, есть еще вариант, что наш стратегический разведчик просто не в курсе насчет побочного воздействия Тропы – «сброса настроек», полученных при инициации. Но сильно обольщаться на эту тему определенно не стоило: что у него там идет «вторым слоем», что он на самом деле знает и что думает, Олег бы угадывать не взялся. Ладно, то что он «первый слой» светит – уже хорошо, попробуем развить…

– Ты знаешь, есть у меня один пунктик, – Олег оскалился обаятельнейшим образом. – Чтобы принять какое-то решение, надо мне знать твои мотивации. А без этого – ну вот ни в какую ни на что решиться не могу, прямо самому обидно.

Он неторопливо закурил, не сводя глаз с Леваллуа. Тот поморщился, рукой отгоняя дым, тяжело вздохнул:

– Ну и зачем тебе это? Меньше знаешь – крепче спишь…

– А тебе-то какой резон за мою бессонницу волноваться?

Полковник улыбнулся, приоткрыв мелкие острые зубы – хищник, маленький, но смертельно опасный:

– Дело твое, Панин… Только давай сначала о ТВОИХ мотивациях. Ты ж, насколько знаю, мужик вполне адекватный, мегаломанией не страдаешь, судьбы мира решать не рвешься – так сам подумай, надо оно тебе? Сам подумай, когда выбирать будешь – ты ведь уже примерно знаешь, в чем соль, верно? И так последствия, и эдак последствия, и все непредсказуемые, и одно другого страшнее, а просчитать ты их не умеешь. И я тоже не умею, и «стратеги» ваши не умели… Готов ты в такой ситуации решение принимать? Или будешь действовать из «лучших побуждений»? – последние слова Леваллуа произнес с нескрываемым отвращением.

– А у тебя есть альтернатива?

– Представь себе. Ваши клоуны из И-отдела все же до одной очень дельной мысли додумались: выбирать должен человек, не знающий и не понимающий, в чем дело. Знаешь, на уровне решения простой логической задачки, ни к чему такому не относящейся, ни на что особенно не влияющей. Уж тогда он точно в последний момент не засбоит, не зарефлексирует…

– …Особенно если его должным образом подготовить, – Олег выдал глумливый смешок. – Ну и к какому варианту ты своего человечка готовить намерен?

– Э-э, нет, Панин, ты меня на такой дешевке не лови. Если я тебе сейчас свои карты открою, это будет воспринято как попытка на твой Выбор повлиять, и явятся по мою душу – сам знаешь, кто. Вот ежели ты выйдешь из Договора – добровольно! – тогда пожалуйста, все тебе поведаю, как родному.

А ведь предложи он мне такую штуку там, в Крепости – я бы, пожалуй что, и купился, отметил Олег. Только там он мне предлагать ничего не стал – просто отправил башибузуков с автоматами…

– Да ну? Добровольно, говоришь? И где надо кровью расписаться?

– Зачем же кровью? С нас хватит и чернил… Просто для пущей надежности.

Не отпуская Леваллуа взглядом, Олег продекламировал, чеканя каждое слово:

 
Но зато ты узнаешь, как сладок грех
Этой горькой порой седин.
И что счастье не в том, что один за всех,
А в том, что все – как один!
 
 
И ты поймешь, что нет над тобой суда,
Нет проклятия прошлых лет,
Когда вместе со всеми ты скажешь – да!
И вместе со всеми – нет!
 
 
И ты можешь лгать, и можешь блудить,
И друзей предавать гуртом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, потом!
 
 
И что душа? – Прошлогодний снег!
А глядишь – пронесет и так!
В наш атомный век, в наш каменный век,
На совесть цена пятак!
 
 
И кому оно нужно, это добро,
Если всем дорога – в золу…
Так давай же, бери, старина, перо!
И вот здесь распишись, в углу...[1]1
  Стихи А. Галича.


[Закрыть]
 

Стас, не удержавшись, хмыкнул одобрительно, Дженкинс нахмурился – а Леваллуа коротко кивнул:

– Хорошие стихи… Только к чему? Извини, но твоя бессмертная душа меня ни капельки не интересует. А вас, генерал?.. Или это ты в такой патетической форме от моего предложения отказываешься?

– От какого еще предложения? – округлил глаза Олег. – Ты мне ничего толком и не предложил… Ну, допустим, я согласился с дела соскочить – а что взамен?

– Оборзел, – с некоторым даже уважением протянул Леваллуа. – Я с тебя согласен такой груз снять, а ты еще торгуешься? Желаешь, стало быть, свой крест и дальше нести? А в твоем досье вроде про то, что ты мазохист, ничего не сказано…

– Это не я к тебе пришел – ты ко мне. Значит, тебе оно нужнее, чем мне. А я, извини, благотворительностью не занимаюсь. Либо предлагай свои условия сделки – либо бог подаст.

Леваллуа чуть прищурился, внимательно изучая Олега, после паузы произнес медленно:

– Знаешь, Панин, я ведь над этим вопросом думал, всерьез думал… И, в общем, потому к тебе и пришел – сам и считай без охраны, – что тебя сейчас покупать не на чем. Зацепок не осталось. Напугать мне тебя тоже нечем – когда человек свое отбоялся, это чувствуется. Убедить – можно…

Олегу очень не нравилось, что полковник напряжен, что он весь как натянутая струна – или вернее тетива с наложенной стрелой, сжатая пружина бойка. И жутко не нравилось присутствие Дженкинса в роли персонажа «без речей» – тем паче бравый генерал, похоже, и сам чем дальше, тем сильнее недоумевал, зачем он, собственно, здесь находится.

– Ну так что, убеждай.

– Да я вроде все уже тебе изложил. Ты просто заметь себе для протокола, что я ведь, по сути, ничем тебя не пугал и купить не пытался. Не потому, что я такой честный и хороший, а потому что знаю – не сработает. Это вот с ними может сработать, – Леваллуа чуть брезгливым кивком указал на компанию Лии. – Они уже выбирали – и не смогли, они сломались, и теперь их можно покупать, продавать и перепродавать, а с тобой такой номер уже не пройдет – или еще не пройдет. Если ты сломаешься на Выборе, тогда тебя можно будет так же купить – по дешевке, но вот покупатель вряд ли найдется, а я просто предлагаю тебе подумать – только извини, много времени на раздумья дать не могу…

Забалтывает, с ледяной ясностью понял Олег. Значит, надо чего-то ждать, прямо сейчас, сию минуту – какой-то офигенной гадости. И ведь не верил я ни на секунду, что этот стратегический полковник приперся сюда без тузов в рукавах, что не подстраховался, не обложил нас предварительно со всех сторон… А он уже готов, он уже, по сути, в прыжке на добычу, и поздно продумывать контрмеры, остается только встретить его в полете, отреагировать – и тут уж кто быстрее, кто удачливей. Что ж, радует только одно – ему тоже поздно уже отыгрывать назад, сейчас он пойдет ва-банк…

Возбуждения не было – Олег ощущал только холодную собранность, привычную боевую злость, и мир вокруг стал вдруг до предела контрастным, четким до мельчайших деталей. Буквально спиной он чувствовал свою команду: Джейн безмятежна, как ночь над пустыней – и как ночь над пустыней, готова разразиться самумом. Айра – явно сдерживает себя из последних сил, она поняла, кто пожаловал, и в любой момент способна превратиться в смертоносный боевой механизм. Джордж напустил на себя этакую флегму – значит, полностью сосредоточен – не на Леваллуа, на тех, кто расположился по периметру. Молодец, парень, за этот фрагмент картинки можно быть спокойным… Ханна тоже спокойна, но Олег чуял в ней нечто новое: новый стержень и новую злость, оформляющуюся именно сейчас.

Время растянулось, но не так, как в быстром режиме – оно стало каким-то тошнотворно-вязким, тягучим, как густой сироп, и Олегу до зуда в позвоночнике хотелось, чтобы все хоть как-то разрешилось, ожило. Леваллуа продолжал говорить, но Олег его не слышал – он готовился встретить удар. И не угадал.

Последовал не удар – короткий импульс Волны, наподобие кодового сигнала, и адресован он был вовсе не изготовившейся по периметру отеля «группе захвата». Олег почувствовал, как этот сигнал электрическим ударом обрушился на Стаса, прокатился по его нервам сотней киловольт, сорвал со стула, превратив «волкодава» в нерассуждающую машину для убийства. И машина эта нацелилась на Дженкинса.

Олег на голом рефлексе соскользнул в быстрый режим, ловя звонкую медь боевого ритма, но Деваллуа оказался к этому готов. Сейчас, среди льдистых режущих граней времени, выглядел он весьма грозно: гибкий, как змея, бронированный, ощетинившийся энергетическими остриями монстр. От первой атаки Олег ушел достаточно легко, закружился в прозрачном, звенящем чистой нотой вихре Волны, выискивая брешь, перебивку в ритме противника. Попутно успел, словно толкая под руку, сместить Волну Стаса – чтобы выпущенный тем смертельный заряд прошел мимо Дженкинса…

…И опять все пошло не так, неправильно – те, снаружи, навалились всей массой, всей соединенной Волной. Это была не атака – от них, неповоротливых, уклониться было бы совсем не трудно, особенно с Джорджем на подхвате. Но достать Олега всерьез никто не пытался – объединенная Волна не причиняла вреда, но давила прессом, сковывала движения, мешала дышать, и Олег чувствовал, что вязнет в ней, как в трясине. Он знал, что перехватывать ему придется не Леваллуа – Стаса, уже изготовившегося для новой атаки. И знал, что не успеет этого сделать.

Он и не успел: удар сблокировал «страж» из команды Лии, а ее «снайпер» – тоже в быстром режиме, зараза – саданул «волкодава» отключающим, попутно краем зацепив и Олега. «Оппоненты» сработали синхронно, слаженно: четверка автоматчиков повалилась сбитыми кеглями, Стас с выступившей на губах пеной запрокинулся и рухнул навзничь, приложившись о паркет затылком – и все это за какую-то долю секунды, а шустрые ребята уже переключились на вход, готовые придержать любого, кто попытается ворваться в зал. Лезть в разборку между Леваллуа и Олегом они определенно не спешили.

Леваллуа явно не ожидал подобного изменения в диспозиции, но отреагировал с похвальной быстротой: вскочил, опрокинув кресло, вывернулся, выскочил из быстрого режима на четверть такта раньше, чем Олег смог достать его Волной – и окутался коконом глухой, непробиваемой защиты. А ведь успеет, зараза, до прихода подмоги продержаться, понял Олег. И тогда – трындец нам всем, тем более совсем неясно, кто там у него на поддержке. Уж коли у него комбинация сорвалась, живыми он точно никого не выпустит. Похоже, время нам всем вставать в круговую оборону – а там уж сколько продержимся до того, как сомнут. Он тоже рванулся из быстрого режима в реал, поспешно нащупывая контакт со своими…

– Ай-яй-яй, как нехорошо, полковник!..

На момент все замерло, как на фотографии: выгнувшийся дугой на полу Стас, оскаленный Леваллуа в боевой стойке, Дженкинс, явно не успевший ничего толком сообразить и бестолково лапающий кобуру… А потом все, не сговариваясь, повернулись на голос.

Он стоял в дверях зала – долговязый и тощий, как жердь, в форме-песчанке без знаков различия, лицо бесстрастное, худое, почти безгубый рот, круглые железные очки на длинном птичьем носу… Определенно раньше я его не видал, чуть ошалело подумал Олег. Напоминает банковского ревизора из рассказов О’Генри… И ведь сквозь защиту, наложенную ребятами Лии, прошел без мыла! И появился, конечно, в самый интересный момент… Теперь бы самому еще разобраться – а что это было только что?

И снова головоломка сложилась мгновенно – чего уж там, не бином Ньютона… Простенькая стратегическая вилка: либо он, Олег, с визгом и писком соглашается на избавление от ответственности (а для Панина-прежнего исход вполне реальный, отметил он), полковник Леваллуа быстренько ставит на операцию своего человечка и берет в результате за всякие нежные места остальных членов этого ихнего комитета… Либо – вариант номер два: застящий полковнику свет генерал Дженкинс убирается руками человека из команды Олега, о чем наш полковник с чистыми глазами рассказывает всем встречным-поперечным, причем на вранье тут его не поймаешь. В результате некий Олег Панин с ног до головы скомпрометирован, и оттереть его от Выбора – с согласия всех прочих участников Договора, сколько б их там ни осталось – становится значительно проще, не испрашивая у объекта, сиречь у того же Панина, никаких добровольных согласий. Два зайца одним выстрелом, простенько и изящно… Только прокололся господин Леваллуа на пресловутом человеческом факторе – как оно с господами стратегами чаще всего и бывает.

Похоже, и Дженкинс тоже просчитал этот вариант – быстро, ничего не скажешь! Рожа закаменела, глазки заледенели, по Олегу он только скользнул равнодушным взглядом (танки клопов не давят, понимаешь!) – и нехорошо уставился на Леваллуа. М-да, похоже, господину стратегическому полковнику придется «ходить опасно» – при условии, что он вообще выберется отсюда живым. И, в общем-то, как бы оно ни повернулось далее, наш герр оберст, мсье колонель, и как там его еще, лицо потерял всерьез. Не потому, что конкурента попытался исполнить паскудным образом – а потому что не сумел. Как и ожидалось, члены новоявленной хунты потихоньку начали жрать друг друга, как те пауки в банке. Вот только это почему-то совсем не радовало – наоборот, на душе стало окончательно погано…

Олег присел на корточки возле Стаса – того уже перестало корчить и только слегка потряхивало – приподнял его голову, достал из кармана платок и вытер выступившую на губах пену. Пульс у «волкодава» прощупывался неровный, но сильный, так что должен оклематься. Вот ведь что еще паршиво – вряд ли про «перепрошивку» на уровне инициации знал кто-то кроме Дона. Стас ведь, как ни крути, его личный агент… Стало быть, либо утечка с самого начала шла через Дона – либо во время переворота или сразу после слил наш Дон Корлеоне своего лучшего агента, сдал со всеми потрохами, продал, сука, и инструкцию приложил… Что так, что этак, выходило скверно.

Не поднимаясь, он снова глянул на вошедшего – а тот, слегка растянув губы в деревянной улыбочке, укоризненно покачал головой и повторил:

– Нехорошо, полковник. Очень нехорошо… – голос у него оказался скрипучий, неприятный. И весь он как-то Олегу не понравился, особенно сейчас. Опять же, и пришел слишком вовремя – ну не бывает таких совпадений! Если эти твари сейчас еще затеют играть в хорошего и плохого полицейских, меня просто вытошнит, с угрюмой злостью подумал Олег.

Быстро оглянулся на свою команду – а там раскладка поменялась всерьез. Айра, успокаивая, положила руку на плечо Джейн – та со всей определенностью готова была разорвать вошедшего в мелкие клочья, и если «прислушаться» сейчас к ней, наверняка услышишь оглушительный рев волынок и бешеный грохот барабанов, от которого так и кидает в берсеркерскую ярость. Ханна поднялась, отступила за спинку стула и глядела на «ревизора» так, что Олег бы не удивился, если б тот покрылся инеем и развалился на куски.

Странный посетитель, однако, и не подумал разваливаться – да и вообще на девушек внимания не обратил, подошел к столику Лии, чопорно наклонил голову, произнес небрежно-покровительственным тоном:

– Браво, браво, не ожидал… Честно, вообще не предполагал, что вы вмешаетесь. Или это господин Панин так быстро вас на свою сторону перетянул?

– Мы на своей стороне, – холодно отрезала Лия. Она сидела к Олегу спиной и даже не взглянула в его сторону, но намек он уловил – вполне внятный. Кажется, я нынче был весьма убедителен, отметил он мрачно-иронически.

Стас помаленьку начал приходить в себя, но взгляд у него был еще мутный, расфокусированный. Олег, поднатужившись, усадил его на стул – незажившая рука тут же напомнила о себе резкой болью. А визитер, приблизившись вплотную, уставился на Леваллуа:

– Кажется, вы забыли о нашем уговоре, полковник? Никаких силовых акций на нейтральной территории.

– В данном случае это – наше внутреннее дело, – огрызнулся Леваллуа, явно пытаясь спасти хотя бы остатки самоуважения. – Вы же не думаете, что это моя личная операция? Между прочим, генералу, – он издевательски поклонился Дженкинсу, – приходится расплачиваться именно за сомнительные шашни с вами!

Дженкинс возражать не стал, но личиком потемнел так, что Олег испугался за его здоровье, и нежно огладил кобуру. Леваллуа, хренова белокурая бестия, оскалился в улыбочке, разминая пальцы – ну прямо скандал в благородном семействе… Олег развалился на стуле и скрестил руки на груди с видом зрителя, готового насладиться великолепным спектаклем.

– Что ж, внутреннее так внутреннее, – неожиданно покладисто согласился «ревизор», повернулся к Олегу и оделил его скупой улыбкой. – Вы, господин Панин, как я понимаю, к внутренним разногласиям в военных кругах отношения не имеете?

– Не имею, – коротко наклонив голову, подтвердил Олег. – А могу ли я полюбопытствовать, почему генерал Дженкинс и ваши люди проводили совместную операцию в Вундерланде? То бишь именно силовую акцию на нейтральной территории?

Лишний клин между добрыми союзничками он вколотил без всякого азарта. Он и сам чувствовал, что рисуется – с этакой опасной вкрадчивостью бретера. Нарывается напоказ – такой же дешевый комедиант, как и все остальные… Больше всего на свете хотелось шарахнуть кулаком по столу, громко послать эту веселую компанию на все буквы алфавита и свалить отсюда куда глаза глядят, но Олег четко понимал: не выпустят. Впрочем, тревоги не было: собственно, за этим сюда и шел – посмотреть, что получится из столкновения интересов. Конечно, получилось пока весьма паршиво, ловушка захлопнулась, деваться некуда… вроде бы некуда, по крайней мере до конца этого дурного спектакля.

– У нас еще будет случай обсудить это приватно – если, конечно, данный вопрос будет вас по-прежнему интересовать. Пока же имею вам заявить, что ни в коей мере не поддерживаю идею многоуважаемого полковника Леваллуа об отстранении вас от Выбора, напротив, вы представляетесь мне кандидатом, действительно способным довести дело до конца.