Текст книги "На дальнем кордоне (СИ)"
Автор книги: Максим Макеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)
– Лепота потому, что видно все, – закончил мысль дед, – У нас в доме, у Зоряны, через оконца духовые мало света, а тут прям хорошо…
Мне освещенность в комнате напоминала операционную, только не синюю, а зеленоватую. Слишком много слоев стекла давали именно такой эффект.
– Надо белым стены покрасить, да пол с потолком. Тогда еще лучше будет. Еще стены досками отделать – а потом красить. Вы тут чем стены красите?
– Известь нужна. Камень такой специальный, его обжигать надо…
– А-а-а-а, а тут ты его выдел? В этой местности?
– Да попадался как-то, а может то не он был, пробовать надо. Он ведь тоже разный бывает…
– Ладно, закончу с домом, пойдем на поиски. Как вообще ситуация в деревне? А то я с жилищем своим уже не помню, когда с людьми-то общался, только с тобой да с Кукшей.
– Да нормально вроде все, – дед пожал плечами, – дров хватает… Хватало, пока мы на стекло их не перевели. Еда есть. Кукша пару косых завалил, невестки шкуры делят, на обувку мелким.
– Пусть Веселине да Обеславу первым делом сделают.
– Они так и делают. Подошву-то нашу берут, только потолще, форму как летняя обувка, берцами ты зовешь, такую делают. Только внутрь мех вшивают.
– То правильно, – я представил себе такие сапоги, даже самому захотелось, – надо Кукше сказать пусть активнее зайцев ищет. Себе тоже такие хочу. А то наши валенки, – а показал на то, что с утра еще было моей зимней обувью, а теперь, после работы да нагрузки, представляло собой скорее комок кудели, – долго не проходят.
– Ну хоть работать можно, – нашел в этой ситуации ложку меда дед, – а так бы ноги поморозили. Я свою старую обувку Леде отдал – у нее совсем прохудилась. Да и что делать-то по зиме? Все только в доме, скотины у нас нет, а так хоть тепло не выходит…
– Ну, на следующий год всем дома нормальные поставим, может веселее станет. Да промзону нашу, ну кузницу там, ткацкое все барахло вынести надо в отдельное место. Дома как у меня ставить будем…
– Ты сначала зиму в доме своем переживи, – резонно прервал меня дед, – а то задумки то вроде у тебя хорошие, но вот окна эти, и печка твоя с трубами… Пока мороз не сильный, еще нормально, а как дальше жилье твое себя поведет?
– Ладно, верно говоришь. А то не ровен час придется к вам на постой проситься, когда морозы ударят. Пока я вам не нужен, я тогда мебелью займусь, да полом со стенами.
– Давай. Если что – зови на помощь, я пока тканью продолжу заниматься. Да содой этой твоей…
– Поташ она вроде зовется.
– Ну значит поташом, интересно мне, что еще с ним сделать можно.
– На том и порешим. А как закончу, я вас на новоселье позову. Идет?
– Праздник значит? Ну ладно, заодно посмотрим, что у тебя получится. А пока давай второе окно вставим…
Второе окно в другой комнате вставили быстрее, сказался опыт. Дед пошел к себе, а я опять в кузницу – делать инструменты для мебели и ремонта.
Первым пошел станочек для нарезки деревянных саморезов по дереву. Я даже заулыбался, когда сформулировал название. Взял несколько поленьев от разных деревьев, мы кроме сосен другие тоже рубили, сделал небольшую лабораторную установку для определения твердости. Я планировал все делать из сосны, значит, мне нужна была более твердая древесина. Определял по заглублению металлического стержня при одинаковой нагрузке. Как ни странно, выбор пал на березу – сухая она была очень твердой. Порода наверно такая. И ее много. Станочек сделал по типу нарезчика резьбы, но с большим углублением резца. Рубил березовое полешко на чурочки, их обрабатывал на токарном станке, получал из полуметрового полена десятисантиметровой толщины получил под сотню заготовок с большой, сантиметровой шляпкой, нарезал в шляпках под плоскую отвертку дырок, потом вставлял в свой станочек, да и проворачивал несколько раз. Получался деревянный саморез. Сделал оснастку под три размера – самый маленький был толщиной с полсантиметра, да длинной в сантиметра два.
Для покрытия стен тоже сделал станок, он вырезал замки на боках досок, с одной получалось небольшое углубление, с другой – торчащий кусочек, вставлялись они друг в друга, и держались крепко. Концы тоже профилировал, теперь в паз толстой доски, почти бруса, их можно было вставлять друг за другом, постукивая киянкой. Выглядело это как единая стена. Привлек мелких на работу на станках, там только подавать заготовки нужно, да крутить педальный привод, справятся. Еще пришлось сделать шлифовальную машинку, делать финишную обработку, оснастку для вырубания пазов для досок пола и потолка.
Сам сел за мебель. Устроил у себя филиал ИКЕА. Пилил, строгал, собирал на саморезах столы, стулья, кровать (почти двуспальную), кухонные шкафчики, табуретки, лавки. С деревом работать получалось хорошо, навык имелся, да и нравилось мне. Учитывая, что работы делал в отапливаемой мастерской, да еще и со светильниками на скипидаре вечерами, процесс шел быстро. Пол с потолком покрыли, заранее подготовив поперечные брусья. Даже на чердаке пол сделали – я на нем собственно и тренировался. Стены чуть дольше, но тоже не сильно. Просто их больше было. Оставил только место себе для каменной плитки возле печки – боялся пожара. Собрал мебель, все расставил. Оставалась только проблема с санузлом. Пока морочиться не стал, сделал постамент для сидения, в который вставлялось ведро. Двери у меня достаточно плотные, запахи не должны проходить. Вентиляцию правда сделал в потолке, да еще какого-то отвара цветов со скипидаром намешал, это у меня освежитель воздуха такой. Домик получился – загляденье. Убрал все, накрыл станки свои материей, поставил два стола, лавки, и пошел звать народ на новоселье.
Зимний праздник удался. Выпал он на Крещение, под самые лютые морозы. Научил пользоваться девчонок печкой и кухней, они запали на мой гарнитру сильно, тут так не делали. Ящики выдвижные, шкафчики навесные, рабочий стол. Свою кровать показал – она выгодно отличалась от лавок, на которых они спали. Столы, стулья, табуретки – это не произвело сильного впечатления. Больше всего их поразили две вещи. Отопление была первой. За все время приготовления пищи они ни разу не подбрасывали дров в систему отопления, только в кухонные конфорки. Набитая дровами, с правильной подачей воздуха, изолированная от земли, со стенами в два слоя отопительная система давала комфортную температуру практически по всему дому, а не как у них, только возле печки. Эта температура держалась долго, за счет отсутствия щелей, ведь даже замки досок на потолке я промазывал смолой перед установкой. Мне хватало двух, максимум трех, загрузок дров в день. Остальное тратилось на приготовление пищи.
Сильно задели за живое местных мои окна. Воде все видели как мы их делали, но такой эффект не ожидали. Ровные светлые стены, пол с потолком, зеленоватый свет из окон, создавали красивую картину. Тепло, уютно, что еще человеку надо? Человеку нужен был туалет. Оттуда все возвращались под впечатлением тоже. Пусть и без центральной канализации, с подставным ведром и крышками, чтобы запах не распространялся, но теплый. Да мой освежитель воздуха, убивающий запах еще убивал оставшиеся неприятные ароматы.
Наготовили еды из наших запасов, раскритиковали отсутствие возможности делать у меня в печи хлеб, и устроили маленький пир. Буревой принес бражки из помидоров. Из пяти бочонков, которые поставили, три скисли, два дали мерзковатую на вкус бурду из томатного сока и спирта. Дед ее отфильтровал, добавил меда, трав каких-то, это стало можно пить. Зато разжились уксусом, скисшие помидоры помогли. Наварили картошки, пожаловались друг другу на отсутствие соли, кинули в картошку сушенного мяса птицы, на пробу. Проба получилась отменная – уплетали все за обе щеки. Рыба вяленая, хлеб, каша из сушенных овощей, грибы, ягоды, даже кролик был, Кукша постарался. Засиделись за полночь. Мы сидели за столом, общались, самые маленькие играли на полу, он теплый, в отличие от привычных здесь изб.
– Эх-х-х-х, хорошо у тебя тут, – Агна потянулась, зевая, – хоть не уходи. Дома-то только вокруг печки почитай и живем.
– И не говори, – вторила ей Зоряна, – и светло днем, не то что в наших… норах.
– По весне всем такие ставить будем, – это сказал дед, что меня сильно удивило.
– Так ждать не будем конца зимы? Ты же говорил может не сработать задумка моя? Я и сам сомневался…
– А ты посуди сам, – дед начал рисовать пальцем на гладком столе, – в твоей избе припасы хранить можно, между стенками, это раз. Дрова ты рубишь себе мало, это два. Работать в избе можно весь день, это три. У баб урожаем все углы забиты, при лучинах глаза себе портят, в ткацкой-то не по всякой погоде поработаешь. Да и дров не напасешься. По всему выходит, надо по твоему дома ставить. Да и главное, – дед усмехнулся, – поживешь с мое, поймешь, что значит по малой нужде на мороз ходить.
– Я душе еще хотел сделать, чтобы мыться, в соседней комнате. На чердаке, кстати, места еще полно, ну то ты видел. Люстру еще сделать хотел, светильник большой. Камнем у печки выложить…
– То мы тебе поможем, не сомневайся. Ты же сам учил, что любое новое дело начинается с эксперимента. Вот и будет твой дом нашим экспериментом.
Я задумался, начал постукивать пальцами по столу. Дело заманчивое, хорошее жилье всем нужно. Да и управляться проще. Ну там сделать водопровод, канализацию… Хм, а что если… Да не, не пойдут они на такое. Хотя…
– А если мы дома всем сделаем соединенные?
– Как так? – изогнула бровь Зоряна.
– Ну впритык, стенка к стенке, чтобы из одного в другой проход был, между стенками. Вот смотрите, – я сбегал в соседнюю комнату, принес чертежный набор из фанеры и начал делать набросок, – вот мой дом, вот так второй поставим, между ними – промежуток небольшой, чтоб двери открывались, вот так третий и четвертый. Три крыльца, четыре пятистенка, у нас такое квартирами называли. Проход вот тут будет, к каждому попасть домой можно, не выходя на улицу. Потом канализацию сделаем, водопровод, ну это сильно потом. А еще чердаки соединим, место для хранения будет. Вот тут можно и погреб вырыть, там где сейчас Зоряны дом стоит, общий для всех, его камнем или деревом выложим…
– Да знаем мы, погреба-то делали раньше, сейчас просто хранить в них нечего особо, – дед махнул на меня рукой.
– Ну ладно, знаете, так знаете. Значит, вот тут башенку дозорную сделаем, вот сюда все наши производства перенесем, – я нарисовал на плане линию, поперек потенциальных домов, ближе к нашему полю, – тут вот коридор сделаем, чтобы переходить в промзону проще было. Промзона это все наше ремесло, так понятней? Ну значит дальше…
– Бойницы сделать в крыше надо, – внес свою лепту Кукша.
– И бойницы тоже, молодец. Тротуар вот тут еще, вдоль домов, чтобы грязь по дождю не месить, ну, дорогу такую, узкую. Навес над ним небольшой, чтобы он свет не загораживал. К промзоне амбар пристроим, для припасов, которые зимы не боятся.
– Это ж все разрушать придется, – пригорюнился дед.
– Зато как люди жить будем! – это подвела черту Агна, – у нас печь уже к концу подходит, лишь бы зиму пережила. У Леды стены в доме повело, Зоряна на печку свою считай и работает целыми днями, пока протопишь, пока прочистишь, уже опять топить надо. Ткань не идет, из-за мороза, у станков со всех щелей дует, как ни затыкай!
– Да мыши лезут из леса, писк стоит, – подхватила Леда, – только успеваем мешки ворочать. Крыша хоть не течет, но то снегом ее покрыло, а по осени стены мокрые.
– Так и этот дом-то под дождем не стоял! – дед пошел в контратаку.
– Да ты посмотри как делали его вы! Сергей все щели смолой замазал, у нас столько и не было никогда, сколько здесь жили. Да и там, – махнула Леда рукой в сторону юга, – тоже не было. Пол земляной, дети носами шмыгают.
– А тут играют себе спокойно, – опять вступила Агна, – вон, Смеяна заснула уже в углу. В углу! Теплынь тут стоит, дети на полу спать ложатся, у нас так ляжешь – можешь и не проснуться!
– Да и красиво тут, – это подала голос Веселина, она сидела с нами на правах взрослой, уже одиннадцать лет девочке, – вон как огоньки переливаются.
Все обернулись на нее, девочка показывала на стекло. Неровная поверхность, волнами, в которой отражалось дрожащее пламя светильников рисовала очаровательные картины. Как в калейдоскопе. Минуту была тишина. Буревой вздохнул, и произнес:
– И правда. Я ж не спорю, самому нравится. Но когда делать-то это будем? С машиной нашей как дела? – это он уже мне.
– За машину еще не садился, только чертежи делал, да считал. Но как получится, и когда – сказать не могу, – я развел руками, это было мое упущение, сильно жильем своим увлекся.
– Вот то-то и оно. А нас чего не позвал? Ну, по дереву помогать? – дед уставился на меня.
– Да показать вам хотел, как я житье наше вижу, – отмазка так себе, я чувствовал, как горят кончики ушей, – чтобы красиво, удобно, и комфортно было. А то я только байки вам считай и рассказывал все это время.
– Показал, спору нет, – дед согласно кивнул головой, – теперь вот им объяснишь, когда они также жить будут.
Дед ткнул в своих невесток, те обратили взор ко мне.
– Следующую зимы все так жить будут, это я обещаю. Точка. Понравилось вам у меня?
Синхронный кивок головы.
– Мы еще на дождь дом проверим, да как он зиму переживет, чтобы ваши дома еще лучше были, – подытожил я, – тут дед прав. Теперь по машине. Сейчас займемся лесоповалом, втроем с мужиками, чтобы по лету на сушилку дрова не переводить, затем сядем делать машину. Пока будем деревянную делать – надо посмотреть как мои придумки вообще себя вести будут, затем попробуем из металла мастерить. Задача минимум – сделать к посевной одну машину Задача максимум – несколько, чтобы и на кузницу силу брать, и на лесопилку, и на другие придумки. Все согласны?
– Да чего тут спорить, – ответила за всех Зоряна, – правильно говоришь. Только вот нам что делать, пока вы лесом да машиной заняты?
– Я думаю, придется вам пока заняться обустройством нашей деревни. Мы поменяем несколько порядок. Запасы ко мене перетащите, между стен, смотрите только, чтобы не померзло зерно. Посевное так вообще лучше на чердак, там тепло. Я не успел немного дом свой доделать – помогите мне с отделкой камнем возле печки. Это вторая задача. А третья – садитесь плести сети для рыбы, будем по весне рыбалку пробовать на озере. Лодку с Буревоем сделаем, может, и верши ставить не придется. Брат, поможешь с сетями невесткам?
– Отчего нет, там не сложно, – дед почесал бороду, – на лодке-то как ходить будем? Вы с Кукшей на веслах? Или я тоже?
– А на лодку мы тоже машину приделаем, только несколько другую, она проще будет.
– И сама веслами махать станет? – дед потянулся ко мне, – Ятитская сила! Быстро ходить сможем?
– Насчет быстро – не знаю, пробовать надо. Да и сама машина еще только тут, – я постучал себе по голове пальцем, – надо делать ее да испытывать.
– А… Ну да, ну да… – разочаровано протянул дед, – пробовать так пробовать. Ладно, засиделись мы тут у тебя. Невестки, детей будите, да спать пойдем. Завтра дел много у нас… появилось.
На утро отправились на лесоповал. Шли пешком, у берега был довольно толстый лед, плот наш вмерз в заводь. Дошли, снег правда мешал сильно, лыжи сделать надо. Поработали, вернулись, сели за лыжи. Утром следующего дня опробовали лыжи, широкие получились, удобно ходить, да и опять отправились валить лес. Складывали его штабелями, получалось быстро. Рассказал про разделение труда, теперь двое пилили одно дерево, третий обрубал ветки, пока пилили второе, потом менялись местами. Учитывая, что бревна складывали прямо на лесоповале, работа шла быстро. За неделю прорубили широченную и длинную просеку, деревья у озера старались не трогать, для маскировки.
За время нашего отсутствия девушки натуральным образом оккупировали мой дом. Перенесли сначала запасы, распихали по дому, потом перенесли станок для намотки ниток, потом – остальное свое ткацкое барахло. Хотели и сам ткацкий станок – но он слишком тяжелый был, не смогли. Так что у меня теперь в доме постоянно находилась толпа народу, пряли, тянули нить, да и просто грелись. С моей подачи за остальными домами, точнее за печами в остальных домах, следили посменно, с этим справлялась одна девушка. Она поддерживала плюсовую температуру в течении дня, не более того. На ночь мы втроем с Кукшей и Буревоем помогали протопить как следует избы. Дети тоже возились в моей мастерской, под приглядом родителей. Детский сад, с фабрикой в одном флаконе, честное слово. Пришлось даже часть своего деревянно-станочного барахла переносить во вторую комнату. Но по большому счету, я был даже доволен – толпой жилось веселее. Там, во второй комнате и начали мастерили машину.
Началось все с котла. В чем греть воду? Да так, чтобы еще и под давлением пар был? Задача на самом деле непростая. Я планировал использовать ресурсы моего «плато» для ее решения. Но пока, для опытов, обходились моей печкой, баками из ткацкой мастерской, да фанерными трубами. Первая машина делалась под поршень в десять сантиметров в диаметре. Подробно расписал деду что и как нужно делать, нарисовал чертежи. Кучу времени потратил на разъяснение концепции проекций, размеров, масштабов. Кукша понял быстрее, не говоря уже про Веселину. А вот деду было сложно, возраст уже не тот. Но и тут справились, прикрепили к деду Веселину в качестве теоретика, выдали ей чертежи на фанере размеров один к одному, линейку с делениями, научили пользоваться. Цифр она не знала, просто считала черточки на линейке и на чертеже. Ужасно долго было по началу, но Веселина стала первой в нашей деревне, кто освоил арабские цифры, я ведь их на линейке тоже сделал. Счет до десяти пошел вообще влет, по пальцам руки. Дальше чуть сложнее, но девочка справилась. Таким образом, детали машины начали создаваться под лозунгом «яйца тоже курицу учат», Веселина по моим чертежам говорила деду, что делать, а тот уже пилил-строгал. Потом контроль от внучки уже готового изделия, ругань от деда, и все сначала.
Мы же с Кукшей сходили к «плато», набрали еще материала. Остов одной опоры мы практически весь вынесли, от остановки остались только четыре трубы-столба, трансформатор в баке так и лежал на плите-основании остановки. Нашей целью были остатки мелкого металла, уголка, столб от дорожного знака, да столбы от остановки. Они тоже были металлические, их я планировал использовать как котел для пара. Кабеля еще отрубили кусок, в хозяйстве пригодится, нагрузили все это на волокушу, да и пошли-поехали к деревне. Вниз, к нашему поселку, волокуши спускались почти сами, по снегу, уклон позволял, поэтому за один раз много всего взяли.
Потом мы с Кукшей ходили к новому месту. Месту, где Первуша варил железо. Шли на лыжах, четверть дня затратили, вышли к болоту. Кукша знал про это место, отец брал его несколько раз с собой, учил ремеслу. Ну что сказать, не впечатлило меня. Не то чтобы я представлял себе металлургический комбинат, но увидеть перекосившийся сарай, полуразвалившуюся печь-горн, да шалаш, все это в окружении куч грязи и ошметков дров, я тоже не ожидал. Кукша начал меня просвещать:
– Вот это железо болотное, – пацан ткнул в кучи грязи, – это вот печь для варки, ее отец разбирал, когда железо доставал, тут вот в яме, смотри не упади, он уголь жег. Уголь смешивал с железом болотным, да и в печь клал. Потом грел сильно, долго, ждал пока остынет, разбирал печь, и доставал крицу. Вон место, где он глину на печь и на кирпичи брал.
– Крицу? Это что?
– Ну, такой вот кусок, – Кукша развел руками на пятнадцать-двадцать сантиметров, – железа. Только оно грязное железо, крица эта. Отец потом крицы эти привозил в кузню, да и отбивал. Половина, а то и меньше железа оставалась.
– А вот эти черные кучи? – я ковырялся во всем, до чего мог дотянуться, – Небось, из печки отходы?
– Ага, они негожие никуда, вот тут папка их и складывал.
– Ясно, ясно… Ясно, что ничего не ясно. Еще как железо делал? Только печь разбирал?
– Не, поначалу в горшках варил, укладывал железо болотное, да уголь древесный, да тоже грел. Горшок разбивал, крицу доставал. Только они еще меньше получались.
– Н-да, придется на старости лет еще и в горшечники заделаться… – я поставил валявшийся пенек, отряхнул его от снега, присел.
В руках вертел отколотый кусок того самого болотного железа. Отсюда было видно, что брал его Первуша и впрямь в болоте, вон ямы видны. Само «железо», руда, представляло собой кусок глины желто-красного, точнее ржавого, оттенка. Сам процесс, описанный Кукшей стал сюрпризом по форме, но не по содержанию. Давным-давно читал детскую книжку, там процесс получения различных металлов был описан. По ней выходило, что строили домну, в нее непрерывно засовывали слоями уголь и железную руду, продували горячим воздухом, и непрерывно же сливали чугун. Продутый кислородом чугун превращался в сталь. Запомнил я это потому, что размеры, указанные в книжке были колоссальными, и отдельно выделено предупреждение о том, что остановка процесса приводит к такому затвердению смеси руды и угля, что остановленную домну можно только разрушить, но не восстановить. Это в мой детский мозг впечаталось намертво. Еще бы, здание тридцать-пятьдесят метров высотой, сделанное из жаропрочного материала, приходило в негодность из-за простой остановки процесса!
Первуша делал также. Печь его была сделано по принципам доменной, просто непрерывности процесса он обеспечить не мог, вот и приходилось разбирать-собирать ее каждый раз. Да и выход по итогу был малым. Замучаешься так работать. Придется придумать процесс получше, плюс литье организовать, мне не улыбалось неделями молотком в кузнице махать. Решили сделать по-игнатьевски, то есть так, как все теперь в нашей деревне происходило. Опыты, эксперименты, увеличение масштаба, дальнейшие опыты, еще увеличение масштаба, эксперименты, промышленный образец. Поэтому мы набрали в рюкзаки руды болотной, угля у нас и своего куча, взяли кирпичей от печи, для образца, да и пошли на лыжах в сторону дома.
Прошли не долго. Кукша остановил меня, указал на какие-то следы.
– Лось прошел! Вон туда! – прошипел пацан, и показал мне направление.
– Лось – это хорошо. Давай, вперед иди, я за тобой потихоньку, – шепотом ответил я ему.
Мы двинулись по следу. Кукша скользил бесшумно, я за ним по проделанной им лыжне. Дошли до замерзшего ручья. Странно, кругом снег, а тут земля голая, метра два квадратных. Кукша поднял руку, это был наш знак «Внимание!». Я остановился, пацан снял лыжи и начал осматривать пятно. Потом быстро вернулся, нацепил лыжи:
– Туда зверь пошел! За ним быстро надо!
– Не заблудимся хоть? – я осматривал лес, кругом ни одного ориентира, только деревья.
– Не, по нашим следам обратно пойдем.
– Ну смотри, давай тогда за лосем.
Шли еще минут двадцать, на этот раз быстрее. Пока не услышали толи стон, толи всхлипы, толи вой.
– Волки!? – я схатился за Кукшу.
– Не, их следов нет, то лось воет так.
Прошли осторожно метров тридцать, и вышли на поляну. Посреди поляны был лось. Ну как посреди поляны, голова от лося торчала посреди поляны, да горб выглядывал. Остальное было под снегом. И вроде как подо льдом. Лось жалобно подвывал, изредка вскидываясь из снега. Мы обошли поляну вокруг. Животина нас заметила, начала нервничать, пытаться выбраться, но у нее не получалось, только еще жалобней стонала. Кукша достал лук. Мы стояли сбоку от лося, шея его подрагивала, одним глазом он косил на нас. Морда у него была жалостливая, печальная, да обреченная. У меня аж сердце заныло. Сидит животное, мучается в этой яме, а мы его убить собираемся. Блин, жалко. Я зверей с детства люблю. Мозг понимает, что нам кожа нужна, мясо, а вот душа не на месте.
– Погоди, – я положил руку Кукше на лук так, чтобы он стрелять не смог, – жалко зверя. Бегал видать тут, да в яму попал. Выбраться не может.
– Ну и что!? – Кукша моего пацифизма не разделял, – сейчас добьем, чтобы не мучался, да и в деревню оттащим, мяса будет много, кожи. Ты же сам говорил, что надо! Да и обувку сделаем. Кости на клей да на поделки разные.
Кукша был со всех сторон прав. А я так не мог. Ладно бы там гусь или курица, ну даже заяц на худой конец. Тут же туша здоровая, красивая, да и глаза как у человека почти. Ну ладно, не как у человека, как у коровы скорее. Да что же это делается-то со мной!
– Не, не дам, – я встал между лосем и Кукшей, – вот что хочешь делай, не дам завалить его.
Кукша опустил лук.
– Нет так нет, еще настреляем. Ты старший родич, тебе и решать. Только непонятно это…
– Да посмотри ты на него, – я показал на лося, тот, казалось, даже плакать начал, – тоже ведь живой. Сидит, пошевелиться не может. А мы его стрелой… Самому не жалко? С едой у нас пока нормально, кожа – да и хрен с ней, кости туда же. Тут вон красота какая загибается, еще и живая, а мы все о животе думаем… Мы же люди, умнее да сильнее их всех… Вроде как братья они нам меньшие… Я мы их стрелами…
Я опустил руки. Объяснить свое поведение Кукше я не мог. Как ему объяснить красоту природы для жителя города, если он на этой природе живет, а точнее борется с ней каждый день за выживание. Слова у меня закончились, пусть Кукша свое слово скажет.
– Братья меньшие… Ишь ты, как повернул, – пацан яростно зачесал нос, – а животину и впрямь жаль, то не охота, а убийство какое-то получается. Тот-то лось, которого я взял, когда мы с тобой встретились уже почитай сам кровью истек. А этот вон как смотрит… Делать-то чего будем?
Тут уже я начал чесаться, затылок в смысле чесать. Оставлять так его не хотелось, зверье съест. Мысль в голову пришла, дурнаа-а-а-я…
– Слушай, Кукша. Ты ж хотел коня. Коня у нас нет – давай лося заведем?
Кукша от такого «креатива» малость окосел.
– В смысле, как коня? Ездить на нем будем? Плуг таскать? На лосе!??
– А чего тут такого, – я вспомнил оленеводов в тундре, те вроде только на оленях и гарцевали, – вон на севере народ живет, чукчи да эвенки разные, так те на оленях катаются…
– Знаю я, рассказывали…
– Ну вот, а мы на лосе кататься будем! Под вспашку его припряжем, грузы всякие возить…
– А кормить чем?
– Да дед сена много заготовил, авось до весны протянет. Нет, так на мясо с кожей пустим. Ну хоть попробуем давай.
Пацан задумался, почесал нос еще раз, потом надел лук, и повернулся ко мне:
– Ну давай попробуем, чай попытка не пытка. Как его в деревню тащить?
– Достать надо из ямы его, – я начал прикидывать план операции по спасению животного, – потом посмотреть, чего он стонет, а там решим.
Мы принялись за дело. Дело не шло. Животина пыталась отбрыкиваться от нас! Получалось у нее плохо, но копыто заднее летало в опасной близости от наших голов. Кукша закинул веревку лосю на шею, придушил его слегка, теперь залетали еще и передние копыта, правда, не сильно. Сменили тактику. Прыгали вокруг лося как индейцы, я отвлекал его на себя, Кукша пытался закинуть веревки на передние копыта, на два одновременно. Закинул, наконец, стянул веревку, лось стал меньше ерепениться. Его тут спасают, а он в атаку рвется. Не лось, а дятел-переросток! Закинули еще веревку на шею, попытались в две веревки тянуть его. Лось заорал так, что мы чуть в штаны не наложили. Надо опять менять тактику. Начали охоту на заднюю ногу. Поймали, благо веревки много с собой таскали, хватило. Растянули все веревки, привязали их к деревьям. Лось у нас завис, как та корова в бомболюке, и выл теперь удивленно. Я прямо слышал, как он ругался: «Да что ж вы ироды творите-то, а!». Начали подкрадываться, счищая снег со стороны задницы лося. Удивление в его вое при этом перешло в возмущение. По ходу, лось натурал. Расчистили снег, обнаружили корку льда. Обмели лося под его ругательства, обнаружили лед везде. Топором аккуратно начали прорубать лед со стороны задницы. Вскоре обнаружили причину его нахождения здесь.
Посреди поляны была яма, и яма эта когда-то заполнилась водой. Пришли морозы, корка льда образовалась сверху, а незамерзшая вода впиталась в землю. На дне ямы было каменно основание, оно треснуло, образовав расщелину с острыми краями. Этот сохатый, будь он не ладен, шел через поляну, да и провалился под лед. Нога задняя попала в расщелину, и застряла там намертво. Да еще и сломалась, по ходу, или он сам ее сломал, пока вынуть пытался.
Привязали лося покрепче, чтобы не убил, да и начали длинной палкой пытаться расширить расщелину. Долго пытались, не поддавались камни. Пока наконец-то с диким треском не поломалась палка, а лось не подпрыгнул на месте, размахивая освободившейся ногой. Мы стояли сбоку, нас он не задел. Зато порвал веревку, которой была привязана вторая задняя нога. Оперся на передние, поломал лед и выскочил из ямы. Передние были связаны, он пытался скакать, как козел, но при первом же прыжке нога, попавшая в расщелину, подвернулась, он упал, и он опять жутко и печально завыл, лежа на боку. Перелом, как пить дать, перелом. Мы бросились к добыче. На рывок, похоже, у него ушли все силы, он уже мало сопротивлялся. Связали покрепче ему ноги, сели прям на тушу, мы сами выдохлись.
– Ну что, раненый он, может все-таки добьем, он сам не сможет ходить, – Кукша утер пот со лба.
– Не, раз взялись, надо до конца довести. Давай его в деревню оттащим, а там уже посмотрим, что с ним делать.
И мы потащили лося в поселок. Тот постанывал жалобно и протяжно, наверно горевал о своей незавидной лосинной судьбе. Уж больно горько его стенания звучали. Поздней ночью Кукша вывел нас к дому. Там нас встречал Буревой, переживал, куда мы запропастились. Вкратце рассказали ему про наши приключения, про лося.
– Так чего ж вы его не убили!? – Буревой тоже удивился.
– Жалко стало, – я был краток, устал очень – а так может сгодится и живой он нам для чего-нибудь.
– Ишь ты, лося живого в дом приперли. Кукша, а ты чего думаешь?
– Оседлать бы его, да он ногу сломал, – пацан деловито сматывал веревку, – куда его волочь-то?
– Оседлать… лося! – дед начал покатываться со смеху, – затейники! Ладно, лося давайте в сарай для сеток, там сейчас пусто, я там как раз сена часть сложил, теплее будет. Утром думать станем.
– Да, кстати, я нашел, где взять соль, – я взялся за волокушу.
– Где!? – хором и громко спросили мужики, повернувшись ко мне.
– Мы же вместе ходили, я не видел! – Кукша развел руками.
– «Кто все время соли просит. Эти звери дети…» – детский стишок сам всплыл в голове.
– Э-э-э-э-э, лоси? – Кукша почесал нос, – Не понял…
– Я тоже, – поддержал его дед, – соль-то где?
– Пятно земли лысой помнишь, Кукша? Так вот, это лоси там землю лижут, им соль нужна для жизни. Вот и снег весь слизали, у нас тоже так делали. Мы зверям, кстати, специально соль в лес носили, прикармливали зимой. Так вот, если они ту землю лижут, значит там есть соль. Добыть ее только надо.
