Текст книги "На дальнем кордоне (СИ)"
Автор книги: Максим Макеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)
– Надо тогда еще и в нашей заводи пирс такой сделать, чтобы разгружать удобнее было! – дед вошел в раж.
– Ага, тоже верно, катать-то легче чем таскать, – я достал еще одну дощечку, начал писать план работ.
– Только вот как быстрее их по лесоповалу перемещать непонятно, – дед почесал бороду, – да еще на холмик перед озером как поднимать. Мы там грязь размесили, последние еле протянули.
– Поднимать на холм тоже надо по бревнам, – я начал рисовать схему на дощечке, она закончилась, чертыхнулся, – блин, рисовать не на чем…
– Погоди, – дед рванул куда-то в дом, – вот, держи.
Дед принес заготовку для подошвы, типа фанеры. Эта была, правда, тоньше, и больше. Где-то сантиметров сорок шириной и метр длиной.
– Это-то тебе зачем?
– Ведра делать хотел, да туески. Сворачивать на паре горячем, скреплять и дно вставлять. Быстрее, чем плести корзины. Даже влагу не так сильно пропускают – я их смолой сильно пропитал. И крепкие получаются, я когда укладывал шпон, слои в разные стороны направлял, – дед начал заливаться, как продавец «Гербалайфа», да еще и словечки мои, такие как «шпон», например, употреблял не колеблясь.
– Буревой, ты вообще молодец! Какую штуку придумал! И с туесками это ты правильно – резать да плести у нас резалка и заплеталка отвалится. А тут свернул, дно вставил, и готово! А как ты ее такой широкой сделал?
– Да валки соорудил, из палок двух, шкуркой этой твоей наждачной поровнял, вот на такую ширину валки получились, – дед указал на короткий край фанеры, – да и катаю теперь.
– Как дно кстати делаешь?
Дед чуть приуныл.
– Не получает пока хорошо. Резать пробовал из фанеры этой твоей, неудобно, долго, и муторно. Еще расслаивается она…
– Давай мы тебе резалку сделаем, вот такую, – я угольком начал набрасывать коловорот с цилиндрической насадкой, – тут вот ее закреплять тисками будем, на столе, саму крутилку сделаем вертикальной, через шпеньки. И подъемный механизм еще, для фанеры, и для ног потом сделаем, чтобы не руками…
Я лихорадочно рисовал схемы, путано объясняя деду свою идею, очень хотелось поддержать его изобретательский зуд. Может, еще чего придумает толкового. Две головы завсегда лучше. И деду приятно – вон как расцвел от похвалы.
– Ты, Серега, успокойся пока, мы потом все это сделаем. Не к спеху это. Давай лучше про лесоповал продумаем дальше.
Ого! Прогресс! Не рванем еще напилим, а сядем да подумаем! Молодец Тролль наш!
– Да, давай так. Потом главное напомни, чтобы я не забыл. Так вот, поднимать будем по бревнам. Вот тут, к этим двум деревьям на самом валу, что у озера, мы их оставили для маскировки, приделаем блоки с веревками. В стенку вала бревна уложим. Подкатывать будем, веревки цеплять, да закатывать.
– Ага, точно. И еще можно с другой стороны холма тоже бревна уложить, о ним до плота катить. Встык к пирсу этому твоему.
Я практически ликовал! Дед занялся конструкторской и проектной работой! Тут ведь как. Надо сделать – идешь и делаешь. Если знаешь как. Не знаешь – не делаешь, и знающих людей напрягаешь. Понятия о законченных процессах, их делении на операции, присутствуют, но на уровне «от забора и до обеда». Главное – ритм. Весь день, по устоявшемуся веками распорядку, в зависимости от времени года и погоды, народ делает то, что издревле заведено. Я своими нововведениями взбаламутил болото традиционного уклада, заставил думать. Обстоятельства конечно помогли, попал бы я в более населенное место – хрен бы мне чего удалось. А тут был дед, который сообразил, что привычный уклад род его похоронит. И пошел на риск, взял меня к себе, да начал прислушиваться ко мне, чужому человеку, не наделенному властью. Немыслимое дело по этим временам!
Мы еще долго рисовали угольком схемы, я посвятил деда в тайное знание под названием План. Тот план, который закон, выполнение которого – долг, а перевыполнение – напрасная трата ресурсов, перерасход материала, износ оборудования и выматывание людей. Если конечно план составлен верно, ибо иначе его наличие или отсутствие ни на что не повлияет, а то и хуже сделает. На следующее утро началась наша эпопея со строительством гидросооружений. Строили сначала у себя в заводи. Хорошо, что было пока тепло, можно было в воде возиться. Еще месяц-два, и промокнувшие ноги грозят простудой и возможной смертью. Сделали пирс, без покрытия, так, только бревна катать. Перешли к лесоповалу. Наш разгром никто не тронул – ветки, пиленые верхушки, щепки лежали там, где мы их оставили. Приступили к сооружению пирса тут.
Четыре дня ушло у нас на строительство задуманного. И бревен штук двадцать. И еще столько же на плот. Плот получился – просто загляденье. Умеют тут с деревом работать, одним топором дед умудрился сделать нашу баржу, я только помогал. Правда, еще в процесс сделали крышку для той стенки, через которую загружать и разгружать планировали. Теперь плот мог уходить на сантиметров сорок в воду, и не заливаться водой. Дооснастили все барабанами с веревками, сделали блоки для подачи бревен и закрепления плота, уложили бревна на холм. Попробовали – значительно легче, но веревка наша сильно поизносилась на одном бревне, долго не проходит. Пришлось идти на плато, ломать дальше опору ЛЭП, ковать два крюка. Теперь мы крюками поднимали бревно, оно спокойно вращалось, не испытывая сильного сопротивления.
А из веревок наделали петель с перемычкой между ними. Мысль дурная, но сильно облегчила труд. Холм со стороны леса был более крутой, и пологий со стороны озера. Теперь мы поднимали одно бревно на вершину холма, надевали петлю на него и на следующее бревно с двух сторон, верхнее отпускали, оно начинало скатываться к пирсу, и облегчало подачу следующего бревна. Таки образом мы могли перевалить с два-три десятка бревен, не особо напрягаясь, они сами себя вытягивали к пирсу, хватало склона холма. Для этих петель еще сделали полосы специальные, из расплавленного полиэтилена, вставляли внутрь, чтобы веревка не терлась. Вдоль наших укатанных в склоны бревен-опор по результатам опыта пришлось сделать ограничители, стопоры, слегка модернизировать пирс. Пила для валки тоже претерпела изменения – ручки изменили, теперь пилили как на козлах, то есть наши кулаки с зажатыми ручками пилы стояли большим пальцем вверх. Тоже кстати прирост производительности, правда двумя руками же не поработаешь. Я бы вообще велосипед опять изобрел для валки деревьев, но пока не придумал, как прижимать пилу к дереву. Да и переноска его от дерева к дереву была бы той еще задачей. Решили, что пока и так сойдет.
Первый плот с лесом мы подготовили и привезли также за два дня. Много времени уходило на привыкание и устранение мелких недостатков. Следующий – тоже два дня, но правда половину второго дня мы экспериментировали с домкратом для выкорчевывания пеньков. Вроде тоже идея сработала, правда, рычаг которым дерево подпирали, скрипел, и должен был скоро сломаться. Сам домкрат был по типу автомобильного, на деревянном винте. Мне не очень понравилось – копать много надо было, чтобы его вставить под пенек. А дед в восторге, говорит, обычно на пень много времени и сил уходит, а тут прям почти само. На третий раз мы привезли отрезанные верхушки сосен, малую часть – очень уж их много было, мы варварски брали только ровную часть дерева на бревна. Следующая поездка прошла как по маслу. С утра уплыли на лесоповал, там весь день заготавливали бревна, уже под сорок штук за день подготавливать получалось, правда, не сильно толстых.
Собрали все, верхушки, бревна, и вечером приплыли к дому. Нас встречала вся деревня – урожай зерна бабы уже собрали, картошку выкопали, остальные овощи тоже собрали. Даже помидоры все, включая зеленые. Будет у нас первая в мире страна вечно зеленых помидоров. А значит, пора праздновать День урожая. Ну вот и отметим мы все вместе – окончание опытной эксплуатации лесоповала, с его переходом в промышленную, сбор урожая, да и просто выходной нужен был всем.
Праздник назначили на следующий день. Бабы готовили еду, мы готовили отчет по проделанной работе, осматривали запасы, прикидывали хватит ли их на зиму. Дети помогали нам и девушкам. Результаты осмотра радовали и не радовали одновременно. Зимы мы проживем. Это уже факт, если, конечно, сохраним урожай. Но только зиму, при теперешних нормах потребления. Ну, может еще месяц после, где-то до середины апреля. Особенно с хлебом проблема – получалось, если к году прикинуть, до следующего урожая, то получается по пятьдесят-семьдесят грамм зерна на человека в день, и то, если детей за половину по потреблению считать, да столько же картошки. На семена Буревой хотел пустить половину, значит, если повезет с погодой, и если успеем посадить, и если успеем собрать, и если… Много если, но при достаточном везении – на следующий год будет по сто грамм зерна в день на человека. Картошки решили сажать не половину – не справимся, а килограмм пятьдесят-семьдесят. Если урожай будет меньше, то через год, после сбора урожая мы выйдем на триста грамм картошки в день на человека на год. Опять куча если! Это уже было кое-что. Зерна же все равно было мало. Плюс лук, местная репа и капуста. Морковку мою на семена пустили, все два куста, которые получились.
Порадовали запасы овощей и ягод, их было как бы не больше чем зерна и картошки вместе взятых. Причем все это наши девушки засушили, даже огурцы и кабачки. Если растолочь получившееся овощные «сухари», залить горячей водой, то получалась некая овощная, гадкая на вкус, но вполне съедобная похлебка, на манер кабачковой игры. А сушенный помидор можно было есть прямо так. Или тоже размачивать в воде – получалась томатная паста. По грибам ситуация была непонятная – сейчас самое время их собирать только. Да еще и конопля поспела для одежды. Рыбалка еще с охотой. Выживем – и это главное. Причем дед заявил, что гораздо лучше ситуация, чем была год назад, а они и тогда справились. Теперь тем более.
Проблема с помидорами спелыми решилась тоже. Мы их пустили на бражку, может выйдет чего. Дед насобирал меда, непривычного, но вкусного. Но это по праздникам баловаться. Много у нас было химического и ткацкого сырья, наш лесоповал не прошел даром. Да и дров мы заготовили уже много. Правда, их я хотел пустить на строительство, а самим еще заготовить, пока по озеру можно беспрепятственно проплывать, зимой тут могло быть волнение на озере. Да и то, беспрепятственно по погоде, но все больше лодок проплывало по озеру, все чаще наш дозор бегал к взрослым с сообщениями об очередном плавсредстве. Мы даже на время уборки Кукшу оставили в селе, он уже практически взрослый, сам определял уровень опасности.
Ревизия мы закончили, пошли мастерить доску школьную, из фанеры, которую Буревой заготовил. Сделали доску, установили ее под навесом, чтобы от стола всем было видно. Собрали на стол, все уселись, и я начал вещать.
– Родственники! Граждане! Серьезны этап нашей жизни прошел. Мы собрали урожай, подготовились к зиме. Знаю, не все еще собрано в лесу, не подготовлены дома, не насушено нужное количество рыбы. Все знаю. Но землю мы убрали. Урожай получился у нас вот такой, – я отодвинул занавеску, открылась доска, на которой углем была нарисована таблица с показателями урожая. Рисовал в двух системах измерения – в моей, в килограммах, и в пудах. Люди смотрели на цифры, им ничего они не говорили. Я достал заготовленную миску с продуктами.
– Если мы будем питаться только теми запасами, которые есть у нас сейчас, и если мы их сохраним до следующего урожая, то на каждого в день будет приходиться вот такая доля, – я поставил на стол миску. В ней горками были разложены картошка, зерно, сушенные овощи, половина небольшой рыбы. Рыба вяленая, ее запас вообще появился из-за клея рыбьего, который делали из костей и плавников, засушенная на ветру. Сушилку для этого привлекать не стали, вроде и так получалось. Ее потрошили, и вешали без голов на шнурок. Вот ее я и посчитал.
Народ разглядывал норму потребления.
– А грибы? – спросила Зоряна, – мед еще?
– Грибы пока вы собираете еще, меда вообще немного собрали, максимум один пуд. Траву вашу да корешки я не считаю – ее хранить не сильно получается, только сразу есть.
– Не густо, – Буревой вступил в диалог, – не густо… Но это же до следующего урожая? А если до весны посчитать?
– До весны еще столько же, – я достал вторую миску, готовился я основательно, – как видите, надо набрать еще. Чтобы зиму спокойно прожить, и не дергаться. Охота будет зимой хуже, рыбалка тоже никакая. Грабить белок да мышей – так только ноги сбивать, толку никакого.
– Грибами доберем, – это Леда, – да ягоды еще не все собрали, клюквы много можно взять.
– Вам еще коноплю собирать, – напомнил я.
– И ее тоже, но мы и так много сделали ткани, из иголок. Если бы ты станок свой доделал, как обещал, еще бы больше было. Может, конопля бы не понадобилась – Леда отправила камень в мой огород. Ткацкий станок пока стоял готовый на половину, им я только вечерами занимался.
– Из сосновой шерсти плохие веревки получаются, – вступился за меня дед, – коноплю собирать надо все равно!
– Но тогда ягод меньше возьмем, и грибов, – в спор вступила Агна, все загомонили.
– Так, отставить! – я слегка повысил голос, чтобы привлечь внимание к себе.
Все затихли, кроме детей – они чем-то своим занимались, перешептывались.
– Еще надо учесть, что нам тут кого-то из взрослых оставить надо, дозорные наши – дети наконец-то обратили на меня внимание, – аж до лесоповала бегали к нам, да на поле, не дело это.
– Я больше не останусь, – Кукша взял слово, – я за день дичи лучше наловлю да настреляю. А тут сидеть, ничего не делать не могу.
Опять поднялся гомон. Все пытались распределить Тришкин кафтан, то есть людей по важным делам.
– Да тише вы, раскудахтались как в курятнике, – теперь всех успокоил дед, – Сергей, ты чего сказать то хотел? Мы это все и без тебя знаем, мало нас, рук не хватает…
– Это верно, нам не хватает рук. Как из ситуации выходить будем, коллеги? – слово для низ было непривычное, но не обидное.
– Коня бы нам, – подал голос Влас, – на лошадке то авось быстрее было бы. И ягоды возить, и коноплю, да и станки им вращать можно, я вот тут придумал…
Отвлеклись на Власа – тот продемонстрировал некую загадочную хреновину, в которой конь ходил по кругу, и вращал что-то, судя по всему. Узнавались колеса со шпеньками, валы, насмотрелся он на мои приспособления. Хреновину, то есть уже чертеж, он сделал на куске фанеры угольком.
– Влас дело говорит, – подал голос Кукша, – конь нам нужен. Я бы на нем по лесу передвигался, да и телегу бы сделали. Там, глядишь, и копьем бы научился с него…
– Ага, кавалерист доморощенный, Буденный без усов. Ты кормить-то его чем собрался? Рожью? На траве конь долго не проходит, мне Буревой говорил, – я не преминул блеснуть знаниями в области зоологии.
– То верно, коню овес нужен, – дед подтвердил мои слова, Кукша сник, и покраснел. Потом ему расскажу, кто такие кавалеристы и чем знаменит Буденный.
– Поэтому надо сделать так, чтобы конь наш жрал не овес, а то, чего у нас навалом. Чего у нас навалом?
– Леса, – ответила хором вся деревня.
– Вот и сделаем коня, который лесом питается. Кукша, Буревой, Обеслав, айда за мной, в кузницу.
С мужиками притащили накрытый тканью поднос из досок, метр на метр где-то. Это была моя презентация для Буревоя, еще та, что перед лесоповалом готовил.
Убрали все со стола, водрузили конструкцию на него. Я убрал тряпку. Под ней была модель парового автомобиля. В центре приделана палка, к модели шла веревочка. Модель была довольно большая, на моих испытаниях закручивалась вокруг веревки за пять-семь оборотов. Но это мне было понятно, что это я соорудил. Местные смотрели с недоумением. Вся модель была сделана из дерева, кроме котла и топки. Они был медными. Цилиндр был из дерева, поршень – тоже, цилиндр для подачи пара, колеса, рама, передающие рычаги – все это было из дерева. Топка была не для дров, а представляла собой лампу для скипидара. Разжигаешь фитилек под котлом, закрепляешь маховик ждешь неизвестное количество времени, пока появится пар, котел был закрыт. Потом отпускаешь маховик, тот вращается, надо его чуть еще подтолкнуть до полного оборота, второй он делает уже сам. К маховику прикреплена мини-передача ременная, непосредственно на ось колес. Пара в котле хватает как раз доехать до конца веревки, и все.
С этой моделькой я намучался. Мне удалось таки вспомнить как выглядела паровая машина. Стирлинг, на которого я рассчитывал изначально, у меня получился тоже, но отсутствие металла, невозможность нормального охлаждения, вертикально стоящий цилиндр – все это не позволяло сделать нормальный паромобиль. А мне надо было ошарашить местное население, самобеглая повозка, да еще и маленькая, подходила для этого как нельзя лучше. Сначала думал сделать больше размером, чтобы потом приткнуть куда-нибудь. Но столкнулся с тем, что деревянные конструкции были тяжелы, пришлось бы делать больше котел, больше давление пара, а следовательно – больше конструкцию. Она становилась тяжелее – и опять новый котел, новое давление, так до бесконечности. Без металла, из дерева и небольшого количества меди получилась именно моделька. Детали некоторые делал для нее с использованием фотоаппарата – мелкие слишком получались. И одноразовые, дерево не держало пар, плыло, разбухало и трескалось. Но для демонстрации хватило бы. Итогом моих более чем месячных трудов стала модель, десять на десять сантиметров, с четырьмя колесами. Паровик получился классический, как у Уатта. Схему его вспомнил ту, которую видел в одном из музеев.
Все сгрудились возле стола, я поджег фитиль. Подождал минут пять, вроде должно уже заработать. Отпустил маховик, он качнулся. Я двинул его рукой. Маховик пошел вращаться. Сначала медленно, потом быстрее. Я поставил машинку на поднос. Маховик под нагрузкой затормозил, чуть не встал. У меня такое уже было, я подтолкнул модель. Та пошла потихоньку по кругу. Потом быстрее, потом еще быстрее. Народ зачарованно смотрел на деревянную игрушку. Та начала замедляться, вода выкипела из котла. Не доехав один оборот до центральной палки встала. Я потушил фитиль. Стояло гробовое молчание.
– Это что ж такое… Как вот, от огонька, само! Колдовство какое-то! Боги тут точно руки приложили! Дядя Сережа, дай мне! – после минуты тишины население деревни взорвалось криками. Я про себя улыбался. На такой примерно эффект и рассчитывал.
– Сергей, ты это вместо коня предлагаешь? – дед деловито крутил в руках машинку, – больше только сделать надо, как я понимаю? А кормить его скипидаром будем?
– Все сядьте, я все расскажу сейчас, – я опять вышел к доске.
Народ расселся, дед продолжал рассматривать машинку, навострив ухо. Остальные пялились на меня как на прокаженного. Или святого – я плохо читал по лицам.
– Все проблемы наши сейчас, тут вы правы, от нехватки рабочих рук. Мы бы могли и коноплю с крапивой посадить прямо на поле нашем, – бабы медленно кивнули, хотя мысль была в новинку, чего ее сажать, когда и так полно? – и искать ее в лесу не надо было бы. И картошки посадить много, и ягод набрать, и деревьев навалить, дома подправить. И дрова бы сами пилились, и доски – это я уже Буревою, – да и на лесоповале можно было бы пилу сделать, чтобы сама деревья валила. Пахать на таком можно! Все это можно сделать!
– Так давай!!! – хор голосов был мне ответом, перспективы я описал радужные.
– Но времени у нас сейчас не будет, – остудил я пыл людей, – рабочих рук мало, мне помощники потребуются. Все вы. Из дерева, как эту игрушку, сделать уже не получится, железо нужно. Много железа. И дрова она будет потреблять, как не в себя. Значит, дров много надо. А для этого все силы наши напрячь надо, чтобы соорудить такую машину.
– А потом легче станет, – подытожила Зоряна.
– Да, потом – легче, – я подтвердил, – и станок ваш ткацкий тоже на дровах сделаем, сам ткать будет, и воду тоже ей из озера брать можно, да и плыть по тому озеру на такой же машине, если ее на лодку прицепить. Но только когда сделаем. А когда это будет – я вам даже и сказать не могу. Я таких не делал никогда. Потому я вас собрал здесь, потому и с проблем начал наших, чтобы всем ясно стало, сколько дел нам предстоит, перед тем как мы машиной заняться сможем. Но теперь вы знаете, к чему мы стремиться будем. Цель у нас теперь есть, небольшая – но цель! И если вы меня поддержите, если вместе со мной за ту машину примитесь, если все согласятся на это время свое тратить, да силы, если даже дети, – посмотрел серьезно на малышню, те притихли, – помогать мне будут, будет нашему роду великое облегчение. Но только если все мы за дело серьезно возьмемся. Все согласны?
– Да! Да! Согласны!
– Хорошо это. Но с проблемами нашими тоже разбираться надо. И так разобраться, чтобы время на машину быстрее освободить. Буревой, ты согласен со мной?
– Сергей, если все так как ты говоришь – всем миром возьмемся, но сдюжим. Неоткуда нам больше рук рабочих взять, да скотину. Делай как надо, чтобы быстрее машину ту получить, веди.
– Спасибо за доверие, Буревой. Тогда слушайте сюда. С завтрашнего дня начинаем жить по-новому. Утром всех собираемся здесь, под навесом, будем распределять задачи на день, каждому дело найдем, да чтобы по силам ему была, и силы эти тратил он с большим выходом. По каждому направлению деятельности нашей, – я осмотрел население, вроде пока всем понятна речь моя, – назначим ответственного. Буревой! Ты отвечаешь за дрова и лес строевой. Лесопилка на тебе, лесоповал. Стройка тоже на тебе будет, вместе делать будем. Принято?
– Принято, – дед почесал бороду.
– Тогда завтра с утра мне расскажешь, как, сколько, чего тебе надо для работы, что делать сперва будешь, что потом. Зоряна! Леда! На вас сбор ягод, грибов, конопли. Собирайте также семена конопли, да крапивы, если попадутся спелые. Агна! На тебе все, что касается тканей – выварка иголок, спирта, получение кудели, непосредственно получение ткани. Из всего, что есть – иголки, конопля, крапива. Потом обсудим, виду что сказать что-то рвешься. Кукша! На тебе охота и рыбалка. С луком ходить прекращай, лучше силков больше ставь. И верши ставь больше – надо до холодов успеть насушить рыбы побольше. Веселина! Не красней, тебе тоже задание будет. Ты я видел деревню нашу маленькую сделала?
Веселина покраснела. Тот памятный вечер, когда я показывал им тактику по-чапаевски, не прошел даром. Девочка решила доработать тот макет, который я ей показал. Сама сплела корзину, набрала земли, и формировала дома из щепок и коры, озеро налила маленькое, лес делала. У нее здорово получалось – глазомер отменный, я несколько раз тайно (стеснялась она) делал замеры на макете, потом сравнивал их пропорции в реальности, получалось очень точно.
– Так вот, Веселина. Ты будешь делать карту местности. Я покажу как. Все, я подчеркиваю, все кто ходит, вечером приходят к Веселине, и рассказывают что да где видели! Ты будешь отметки ставить, потом мне рассказывать. Также на тебе стрелковая подготовка. Пока с урожаем носились, забыли, небось, как из арбалета стрелять? – все прям опустили глаза, знают за собой такую недоработку.
– Ясно, усилим тренировки, значит, когда время будет. В остальном, Веселина, будешь под Кукшей ходить, он тебе начальник будет пока что. С ним рыбой и охотой занимайтесь, да сами не забывайте свои похождения на карту переносить. Я сказал, вопросы потом, покажу я как ту карту рисовать. Обеслав! Тебе уже двенадцатый год пошел. Уже двенадцать? Значит, будешь старший дозорный. Ребят раздели на пары, будешь определять, кто когда дежурит, да кто за взрослыми бегать будет. С тебя спрашивать буду за все в дозоре. Пороть не буду, ты мужик уже взрослый – пацан расправил плечи и вытянулся, – про опасности нашему роду сам знаешь. Всех распределил, мелкие – слушаться Обеслава как меня, или вон деда. Ясно? Хорошо. Теперь вопросы.
– А где же мы ткань брать будем, если только Агна ткать будет? – Леда успела раньше всех.
– У нее и будете брать. А что? В чем проблема? – мне не понятно было, чего она от меня хочет.
И тут понеслась. Оказалось, тут бабы ткали каждая себе, да еще и соревновались, у кого лучше ткань выйдет, да больше ее будет. Ткать – это их личное, святое. Каждая своих детей и мужиков обшивает, их одежда – это лицо той женщины, которая их ей обеспечивает. И если чужое носить будут – то вроде как потеря лица выйдет. Я скорчил кислую мину.
– Ага, отлично придумано! А давайте еще каждая себе дрова колоть будет? Кудель делать? Иголки собирать? Рыбу ловить? Охотится? Вот и будет так, толстые дети – значит хозяйка знатная, худые – значит плохая. Пойдет так? Еще и пахать каждая себе будет. А я себе ковать буду, инструменты делать. Дед вон тоже так жить будет – каждый сам себе.
Бабы притихли. Буревой тактично не вмешивался. Леда опять попыталась что-то возразить, но я успел ее перебить:
– Я вам только что про машину рассказывал, сколько труда – совместного! – надо в нее вложить, а вы хотите все по норам своим растащить? Так вообще тогда зачем мы родом одним держимся? Может, каждый сам по себе будет? Не надо говорить, что это другое! Сначала ткань сами делаем, потом поле сами пашем, потом дрова сам колем. Так все и будет, когда вздохнете от повседневных забот. Потом зависть пойдет, что у кого-то лучше получается, потом склоки начнутся, потом род распадется! Не верите? Вон, у Буревоя спросите, как оно все бывает. Он много пожил, много видел. Киваешь, брат названый, так все? А по другому не пробовали? Чтобы каждый делал то, что лучше всего получается? Вон мы с Буревоем вам дрова таскаем. Не только потому, что мы мужики. А потому что с точки зрения дела – Общего Дела! – так лучше всего. Сколько мы за десять дней с лесоповала привезли? Сотня бревен будет? Будет. Сколько бы мы приперли, если бы каждый сам себе таскал? Штук двадцать-тридцать? Вот вам и «каждый сам по себе»! Веселина вас стрелять учит, да арбалет таскает не потому, что ей так захотелось, а потому что для общего дела надо! Я тут из вас самый старший, кроме Буревоя, но на охоту только Кукша ходит. Думаете, мне не хотелось по лесу шляться за зайцев бить? Хотелось. Только это плохо у меня получается, вот я и не лезу в это дело! А вы хотите, чтобы везде было все общее, а ткани только ваши? Не только ткани, но и ягоды!!?? Все что вы из леса несете!!!?? Буревой, дрова теперь только наши. Пусть сами носят. Не хотите? А чего так? Мы их тоже из леса принесли, значит, наши с Буревоем. Деньги сейчас наделаем, и устроим тут товарно-денежный отношения! Да-да, не надо так на меня смотреть! Я тут из кожи вон лезу, чтобы всем – Всем! – лучше было, а они по избам все растаскивают! Вам не стыдно вообще!? Чего еще я не знаю в жизни вашей? Давайте сейчас разберемся, чтобы сюрпризов не было. Единоличники, блин!
Таким меня тут еще не видели, задело за живое. Я воспитывался еще при Союзе, у нас такое ругательство как «единоличник» с детского сада было обидным. Да и потом, после развала страны, в школе, университете, старался всегда на общее дело работать, и не любил когда кто-то под себя греб, не обращая внимание на остальных. Наверно, потому и миллионов не заработал, и работы частенько меня. Не приживался в коллективах, где все озабочены были только наваром в личный карман. И с пацанами моими проект тот начал, потому что они такие же как я были. Увлеченные, и не про деньги думали, а как дело сделать. Кстати, потому наверно и получилось у нас проект тот реализовать.
Местные от моего напора местные впали в ступор. Но начали потихоньку приходить в себя. Первым заговорил Буревой.
– Ты чего разбушевался, Сергей? Бабы испокон веков так жили, мы в их дела не лезли. Да и остальные так – вместе разве что дом поставить, да поле высеять. И то, поле-то у каждого свое…
Дед еще долго монотонно рассказывал про ведение хозяйства и распределение работ в нем. Я успокоился, бабы смотрели на меня с опаской, напугал я их речью своей гневной. Переваривал то, что говорил мне Буревой. Переваривал, и многие вещи встали на свои места. Родовой строй, глава рода, все это тут было, но уже скорее номинально. То есть глава рода мог принять решение за весь свой род, но он было не обязательно для всех. И выполнялось в двух случаях – если действительно выгодно было всем, или глава рода имел непререкаемый авторитет. Переезд их в эту глушь поддержали все – прежде всего Первуша, ему тут сырье брать проще было, остальных прельщало отсутствие поборов. Но даже когда приехали сюда, каждая семья, вопреки казалось бы разумному решению построить большой отапливаемый барак на всех, начала сооружать себе дом. То есть бревна валили все, строили все – но дальше каждый обустраивался сам. Поэтому и печки у них были такие разные – большая, как на картинке из моего времени, у Зоряны, Первуша печи хорошо строил, а остальные низенькими, маленькими, каменными обходились. Мебель, утварь, крыши в срубах – все делали сами.
Вторуша сам себе делал лодку, и ходил за рыбой. Всебуд, самый младший, тот больше по сельскому хозяйству специализировался, меда много брал. Потом они менялись. Если кто со Вторушей за рыбой ходил – ее делили поровну, но в один котел никто не складывал. Бабьи все дела, к которым относились ягоды, ткани, грибы, и прочее, каждая делала только для своей семьи, и это воспринималось нормально. Даже мужики не лезли в их мир. Кудель тянула каждая себе, хоть и в одном доме, чтобы не скучно было, ткала каждая сама, выбеливала тоже. Это не было какой-то звериной конкуренцией, скорее, так было принято, и бабы этот порядок строго блюли.
Нападение данов все смешало, выжить по старинке не получалось, и все сгрудились вокруг Буревоя, который взял на себя обязанности главы рода и распределение ресурсов. Пережили зиму во основном его стараниями. По краю прошли. Мое появление опять внесло сумятицу в жизнь населения, но когда я начал приносить пользу, мои ресурсы и идеи из будущего позволили повысить уровень благосостояния села, бабы решили, что кризис миновал, и вернулись к привычному укладу. Поэтому и станок мой, ткацкий, рассчитанный на троих человек, который я расписывал бабам, они не восприняли с энтузиазмом, всячески отлынивали от участия в его создании. Ткать в одно лицо им было привычней. Одежду для меня, кстати, ткала только Зоряна. Деда обшивала Агна – они так поделили обязанности по количеству членов семей. У Леды и так четверо мелких было. Сборы ягод, крапивы, корешков, грибов – все сами, и только себе. Небольшую заминку вызвала наша новая технология по производству сосновой кудели – но и ее решили, собирая и выдавая деде для обработки равное от каждой бабы количества иголок, и равного же распределения кудели между собой. Такие вот пироги.
