Текст книги "Масоны из провинции"

Автор книги: Максим Кузьменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Губернатор понимал о чем говорит этот наглец. Еще вчера он получил срочное сообщение, из самой столицы. Приказ оказать Грызлову всяческое содействие, а любое противостояние ему, подрыв государственной власти и измена отечеству.

У Леонида Петровича выступила испарина на лбу, он хотел было вскочить, «Да кто ты такой! холоп без роду и племени! я тебя в порошок одной рукой! в Киев по частям отправлю!». Да вместо этого начали трястись ноги у старика, старческое сердце сжалось, старческий голос подвел, и вместо былой мощи, слабо и сдавлено спросил:

– Чем могу?

– Не мешать! Отдохните, поезжайте за город, когда вы понадобитесь, я сам приду. А пока, – Грызлов подошел к письменному столу, взял чернильницу, перо, лист бумаги, положил все это перед Леонид Петровичем. – санкция, мне, на полную свободу действия. – и он мягко улыбнулся.

В тот-же вечер, сославшись на слабость, генерал-губернатор Екатеринославской губернии отбыл в свой загородный особняк. Грызлов временно занял его кабинет, и в тот-же вечер прибыл Егор с дюжиной отборных полицейских.

– Вы, Евдоким Авдеевич, город без охраны оставили. – Егор ужинал вместе с агентом в трактире, в том самом где Алексей Николаевич нанимал артистов для праздника.

– Голосеев пусть охраняет. – тот уплетал кровяную колбасу, намазывая каждый кусочек густой, духмяной аджикой. – Ты смотри! Не едят! А как готовить умеют! – он восхищался едой которую им поставил Соломон Яковлевич. Соседние с ними столы были заняты людьми Егора, Грызлов угощал прикомандированных им полицейских. – Пусть под конец послужит отчизне. – Егор непонимающе уставился на него. – Да, да, – закивал головой Евдоким. – ты, когда я закончу, будешь полицию в Александровске возглавлять. – он взял кружку и сделал несколько больших глотков светлого пива.

– Так ведь я не благородный. – промямлил Егор, эта новость его немного ошарашила.

– Так я тоже! – Грызлов принялся за свиную ногу с алычовым соусом. – Ты мне лучше расскажи, как там наш несгибаемый?

– Как и прежде.

– Расправой грозит? – Евдоким посмотрел на Егора, тот утвердительно кивнул. – Ну пускай, я уже столько нарыл, что не только на ссылку, на прилюдное повешанье хватает!

Грызлов был очень доволен собой. Дело в том, что Владыка уже давно хотел пошатнуть в этих краях государственную власть и укрепить влияние духовенства. Сам Господь Бог послал такую возможность, а главное, что ничего и делать не нужно, просто собрать сведения, совершить акт правосудия и представить все в нужном свете перед местной общественностью. И тогда, когда сердца людей потянутся к спасителям души ихней, можно смело расставлять своих марионеток на ключевые места и должности, никто не посмеет перечить. А в Петербурге уже сам Владыка со всем решит, главное сделать все как можно быстрее, с минимальными потерями и с максимальным эффектом. Грызлов знал как это сделать и был очень доволен собой!

– Пусть твои хлопцы подкрепятся, – Евдоким Авдеевич вытер масные губы льняным лоскутом. – ночью много работы.

* * *

День у Гурина не заладился, с самого утра все шло не так как он любил. Кофе на завтрак ему подали холодный, его любимый жеребец прихворал и пришлось брать другого, а у того спина слишком широка. Хлынул ливень, запрягли кибитку, а ездить в повозках Валерий Иванович страх как не любил, а тут еще и эта телеграмма! Он сразу понял что что-то неладно и отправил проследить за губернатором человека.

Валерий Иванович, немногим старше сорока, среднего роста, стройный, подтянутый офицер тайной службы губернии, всю жизнь провел на этом поприще, отчего к сорока годам уже изрядно поседел, любил во всем порядок. Гурины приехали сюда с востока, со Ставропольского края, около ста лет тому назад. Их семья всегда служила короне, мужчины занимали чины в силовых ведомствах, обеспечивали порядок, предостерегали попытки подрыва государственной власти на местах.

И Валерий Иванович, точно так-же как и его отец, а до него дед, честно и верно служил государю, и считал что служит очень хорошо и прилежно. Взять хотя-бы этот клуб в Александровске, ведь он взял его под свое личное наблюдение, пускай молодежь развлекается, пока границы дозволенного не переходят. Хортицкие бандиты это уже не по его части, пусть этим Голосеев занимается. А остальное у него под полнейшим контролем, эмигранты, все как есть, в поле зрения, контрабандисты свою мзду платят, а диссидентов и сепаратистов его люди в губернию и вовсе не допускают. Даже скучно работать, так все хорошо!

Чего не сказать о семейной жизни Гурина, здесь было все по иному, точнее сказать и вовсе не было. Тогда, во времена молодости, Валерий не придавал значения таким мелочам как чувства любви и нежности, он, воспитанный в семье офицеров, был всецело поглощен работой ведомства, и когда Иван Гурин сказал сыну: «Дочь Синцова прекрасна для тебя пара.», тот воспринял это как приказ, и немедленно его выполнил.

Семейная чета Гурин-Синцова была далеко от идеала. Со стороны могло показаться, что по неясным причинам, двое молодых, абсолютно сторонних, друг-другу человека вынуждены жить вместе, и дабы избежать пересудов венчались в церкви. Валерий был полностью занят работой ведомства, дома попросту не появлялся, часто не ночевал, к своей супруге был холоден, чаще ее просто не замечал.

Софья Синцова была хороша собой, вся в мать. Глубокие, карие глаза, шикарные, пышные волосы, цвета ночного неба, круглый овал лица, маленький носик, тоненькие бровки и наоборот, пышные ресницы. Сочные, алые губки прикрывали два ряда белоснежных зубов, а когда расходились в улыбке, то ее свекор, Иван Гурин, говорил: «Сонечка, душенька, или улыбайтесь почаще, или, давайте остановим время, я буду любоваться. «Нежная кожа была создана для ласки, маленькие, очень женственные ручки хотелось целовать не прекращая, пышная, объемная грудь, то и дело томно вздымалась при дыхании над точеным станом.

Редкий человек не замечал такую красоту. И надо-же было такому случится, что именно за этого, редкого человека и пришла блажь отдать Сонечку. Воспитанная в лучших семейных традициях, девушка пыталась с пониманием относится к отстраненности своего супруга. Она понимала, что его работа очень важна и требует много времени, и пыталась создать очаг, к которому ее мужчина будет возвращаться снова и снова, уставший, опустошенный он будет искать здесь утешения и покоя, отдыха и любви, а она будет хранительницей этого очага.

К сожалению бедной девушки, у Валерия Гурина были свои представления о семье и семейных ценностях, он выполнил приказ отца, и даже исполнил свой супружеский долг, единожды, правда, который, впрочем, не увенчался успехом, Софья не забеременела. А дальше у него была служба, движение по карьерной лестнице, занять место отца, после его ухода. А работы в то время хватало! То поляки кого-то зашлют, то турецких шпионов ловить нужно, а то и вовсе, глядишь, крестьяне хотят смуту устроить! Носился Валерий Иванович Гурин по всей губернии, всем успевал уделить внимания, кроме супруги своей, молодой и красивой.

Софья пыталась смирится с постоянной занятостью мужа, она твердила себе что скоро он перегорит работой, и станет больше времени уделять ей, ну так по крайней мере говорила ее мама, и свекровь. А свекровь знала, уж она-то точно должна знать. И девушка мирилась с одиночеством, с полнейшим отсутствием внимания к себе и холодом. Она плакала по-ночам, утром ей не хотелось жить, а днем она искала надежду, но снова приходил одинокий вечер, полон горя и разочарований.

Так прошел год, после брачной ночи Валерий больше не прикасался к красавице жене, так что о детях и разговоров быть не могло. Софья исчахла, истосковалась, выплакала все глаза. А потом, вдруг, ее мир перевернулся, она осознала себя, свою красоту и молодость. Благо, что помимо горя и одиночества, у нее в обилии было денег, времени и свободы, в пределах ее дома, разумеется.

Первым был их конюх Тарас, молодой, мускулистый парень, со смуглой кожей, по которой лениво скатывались капельки пота, огибая рельефы мышц. Дикий взгляд карих глаз, крепкие руки, жесткий, смоляного цвета волос, богатырский рост. Да, если его приодеть, то будет первым красавцем города! София влюбилась, соблазнила объект обожания, и отдалась чувствам целиком и полностью. Благо что Валерий почти не появлялся в доме, а слуг она всех застерегла, и поощрила за молчание. Счастье длилось довольно долго, и она даже понесла от своего любовника, но, как говорится, все тайное, рано или поздно, становится явным.

Валерий был в бешенстве, нет, не из-за ревности. Была уязвлена его гордость! Его, офицера тайной службы, обвела вокруг пальца, и еще довольно долго продолжала водить, неверная жена. Девка блудливая! Уууу! Как он был зол!

Валерию часто приходилось дознавать подозреваемых, нескольких он запытал до смерти, более двух десятков человек он имел на своем счету убитыми во время задержания. Надо сказать что года работы в силовом ведомстве не только закалили характер, а и ожесточили, сделав его жестоким, злым человеком, не прощающим ошибок, а уж тем более личных оскорблений.

И супруге своей он прощать не собирался. Устроив жестокую расправу над любовником Софьи, прямо у нее на глазах, Валерий немного удовлетворил свою злость, а у его жены произошел выкидыш. Гурин, и раньше не видевший счастья в своей семейной жизни, сейчас и вовсе перестал относится к супруге как к человеку, им овладела мания мести, и он решил, что будет мучить ее в заключении до тех пор, пока она не исчахнет и потеряет свою красоту и женственный вид.

Жизнь Софии превратилась в сущий ад, за ней всюду следовали люди, приставленные ее супругом, а Валерий, когда редко бывал дома, не упускал шанса досадить женщине, он никогда не бил ее, но его моральные издевательства были хуже любых побоев. Выплакав свое горе, и осознав что жизнь уже не может быть хуже, Софья решила досаждать своему врагу уже проверенным методом. Она соблазнила одного из людей мужа, и постаралась что-бы об этом узнало как можно больше народу, за что несчастный поплатился жизнью. Потом был лакей, и снова конюх, снова подчиненный мужа. Знающие люди называли ее самкой богомола, после близости с ней мужчины лишались жизни.

После очередной измены Валерий сорвался и избил Софью, он впервые после брачной ночи прикоснулся к супруге, после чего та отходила несколько месяцев. После избиения женщина потеряла всякий интерес к мужчинам, наглухо замкнулась в себе, ослабела здоровьем, стала плохо выглядеть, с постоянной маской болезни на лице, и больше походила не призрака, чем на человека. Гурин добился своего, его месть свершилась.

Сам Валерий уже давно поддался одному увлечению, его интересовали девушки помоложе, желательно ни кем не тронутые, но получать желаемое становилось все сложнее, а тут подвернулся Попов, со своим клубом. Привел его туда этот боров Старицын, бездельник и тупой увалень, которого папаша пристроил на теплое местечко, чтобы толстый сыночек не дай бог не похудел от лишней работы.

Старицын был тридцати лет отроду, неимоверно толст, высок, с заплывшим жиром лицом, служил в полиции, заместителем полицмейстера. На самом деле пользовался служебным положением, получал казенные деньги и абсолютно ничего не делал, шатался по кабакам, да иногда бил свою супругу, хоть и звал себя дворянином. Гурин держал его рядом, и готовился поставить во главе полиции области, дабы подчинить себе и это ведомство.

В очередном своем запое Старицын познакомился с молодым Поповым, а позже свел его с Гуриным. Григорий смог удовлетворить потребность Валерия в молодых девушках, да еще и предложил щедро платить за правильное к себе внимание, это был очень выгодный симбиоз для обоих.

И вот на днях он отослал сообщение, что-бы Григорий приготовил ему двух девушек, ответа не было, пришла новость из Александровска, Григорий арестован. Гурин хотел уже бросится на выручку, но узнав, что подельник Попова поехал в Киев давать показания, понял, что пора готовить версию о своем внедрении в эту секту, с целью разоблачения. Но вот приехал некий Грызлов, взял все под свой контроль, полностью засекретил дело. Узнав кое-что о присланном из Киева сыщике, Гурин понял, его легенда не сработает, губернию ждут большие чистки, и будет это идти сверху. А тут пришла новость что Андрей дал свои показания, а что он там мог наговорить, только богу известно, а что известно точно, так это то, что пора уезжать отсюда, бросать все и уезжать.

– Ваше благородие, – мягкий голос отвлек Гурина от мыслей, он посмотрел на вошедшего. – Глазицын едет в загородную резиденцию.

Начальник тайной службы откинулся в кресле, посмотрел в окно своего кабинета, свинцовое небо нагоняло тоску.

– Следить за Грызловым. – отдал он приказ.

Значит все так как он себе представлял. Ну что-ж, можно собираться и убираться отсюда подальше, пускай они здесь сожрут друг-друга. Нужно взять побольше денег, и забрать деньги Старицына, а дурака здесь бросить, псам на растерзание, да попрощаться с Поповым, это по пути. Ехать нужно в Одессу, там уже все дороги открыты, нужно только побольше денег собрать. А Софья? а что Софья? Пускай доживает старушка в одиночестве, он от нее свое уже получил.

– Прибыл отряд из Александровска, отправились в трактир, к Соломону. Грызлов с ними. – уже другой человек стоял в дверях и докладывал.

– Продолжать слежку. – Валерий Иванович посмотрел на часы, почти четыре по-полудню. «Хотят брать вечером, на дому.» – догадался он.

Да! Пора!

Он встал, забрал все деньги что хранились в кабинете, не так уж и много, спустился вниз, отдал распоряжение:

– Следить за Грызловым, мне докладывать каждый час, я дома.

Дежурный отдал честь встав смирно, Гурин вышел во двор, шел мелкий дождь, на землю опускались сумерки. Домой он не поехал, решил что уезжать нужно сейчас, драгоценности пускай Софье остаются, не так уж там и много, но ей хватит.

Николай Старицын встретил начальника тайной полиции Екатеринославска не в лучшем своем виде. Необъятное тело было одето в замасленный, местами грязный халат, курчавые волосы взъерошены, широкое лицо было буро-красного цвета и лоснилось от жира, заплывшие, мутные глаза смотрели тупо, с непониманием происходящего, от самого Николая воняло водкой, перегаром и потом, настоящий заместитель полицмейстера, истинный офицер его величества. Супруга не спустилась к гостю, видимо вчера, а может и сегодня, ей крепко досталось.

– Накроют нас сегодня, – Старицын развалился на диване в гостиной, разметав полы халата в разные стороны, теперь было видно, что это единственная одежда на нем. – придут вечером. – Гурин сидел рядом на кресле, закинув левую ногу на правую и курил папиросу.

Николай пытался сообразить о чем речь, он смотрел мутными глазами перед собой, хватал полными губами воздух, и с хрипом выдыхал.

– Хто! – у него получилось выкрикнуть.

– Киевский гость! Вставай, дубина! – Гурин встал и навис над пьяным Старицыным. – Вечером сюда жандармы придут! Тушу твою арестовывать! – кажется крик помог, до пьяного начал доходить смысл слов.

Наверху послышались шаги, видимо Валерия услышала хозяйка дома.

– И шо? – тот задрал голову вверх, посмотрел красными глазами на гостя.

– В Одессу едем, пересидим пока. – прошипел Гурин. – Давай, поехали за твоими деньгами. – он с силой хлопнул Николая по плечу правой рукой.

Старицын, шатающейся походкой поднялся наверх, была слышна какая-то возня, вот он наорал на жену, видимо просто так, ведь та молчала. Спустя десять минут Николай спустился, всем весом опираясь на деревянные перила, отчего те жалобно скрипели. Одет он был в свой мундир, не заправленная рубашка торчала из-под кителя, обут в сапоги на босу ногу, сзади, по полу волочилась шинель.

– Куда сейчас? – язык еще заплетался, слова произносились лениво, но взгляд прояснился. Видимо, пока одевался, до Николая дошло, в каком положении он оказался, и сейчас мужчина пытался протрезветь.

– К тебе в кабинет, – Гурин всматривался в глаза Старицыну. – забирай деньги. – он немного подумал, от Николая шел ужасный запах. – Потом к Попову, нужно пересидеть, может все обойдется. – «А это хорошо что он пьяный, – подумал Валерий Иванович. – будет намного проще.»

Да, как же он устал! Пора, пора все бросать и жить в свое удовольствие, подальше отсюда.

– Давай с черного хода, там где конюшни ваши. – говорил Гурин, когда они подъехали к зданию полиции. – Незаметно зайдем, незаметно уйдем.

Старицын до сих не протрезвел, не помог даже пустившийся в полную силу дождь, он все еще туго соображал, а посему делал то, что ему говорил Гурин. Они объехали по кругу, оказались сзади здания, уже было темно, но Валерий хорошо видел, не зря он был настоящим офицером, не то что этот боров. А вот конь под боровом годный, на нем Гурин и собирался удирать из города. Жеребец нес десятипудовое тело своего всадника словно пушинку, и был почти вдвое больше кобылы самого Гурина, и звался, в насмешку, Малышом.

Въехали во двор, слева конюшня со стойлами, справа большой сарай со всяким добром, дождь пустился сильнее.

– Валера, – громким шепотом звал Старицын. – ты где?

– Тут я!

Как же он его раздражает! Может прям здесь его пристрелить? Нет, пока рано, может еще пригодится. Они спешились, шлепая по грязи подошли ко входу.

– Открывай. – сказал Гурин Николаю.

– Что? – не понял тот.

«Вот дубина!» – раздраженно подумал Валерий Иванович. Он достал связку ключей, среди которых были и от парадного, и от черного входов в полицейское ведомство, открыл замок, отворил дверь. Они вошли внутрь, поднялись по темной лестнице на второй этаж, вошли в кабинет Николая. Здесь пришлось зажечь лампу, внизу послышались шаги, Валерий посмотрел на Старицына.

– Дежурный. – промямлил тот, подошел к шкафу, начал рыться на полках, заглядывать во все выдвижные ящички. – Куда я все положил… – то и дело повторял он.

Николай пыхтел и чертыхался, пытаясь найти то за чем приехал. Где-то здесь у него был схорон с деньгами, осталось вспомнить в какой угол он его засунул. Сквозь шум дождя Гурин услышал въехавших во двор всадников, около десятка человек, он посмотрел на Старицына, кажется тот ничего не слышал.

– Вот они. – радостным голосом сообщил Николай, в левой руке он держал несколько пачек купюр, правой достал велюровый мешочек с драгоценностями.

– Пошли, убираемся. – Валерий пошел к двери, Николай, пошатываясь, и неся впереди себя свою ношу, последовал следом, лампу оставили зажженной.

Внизу отворилась дверь, Гурин ускорил шаг, начал спускаться, сзади пыхтел толстый Старицын. Послышались негромкие голоса, вот и дверь черного входа. Загорелся тусклый свет.

– Ваше благородие! – дежурный узнал заместителя полицмейстера. – Вы тут… – растерянным голосом произнес он.

В дверях стоял тощий мужчина, среднего роста и обычного телосложения.

– Оба здесь! – закричал тощий и оттолкнув дежурного в сторону ворвался внутрь, за ним вскочил еще один, в полицейском мундире и с револьвером напоготове.

Старицын закляк на месте, стоя уже у двери черного хода, выпучил глаза и уставился на незнакомцев. Гурин выхватил деньги и мешочек с драгоценностями левой рукой, в правой он держал пистолет, спрятался за объемной фигурой застывшего Николая и выстрелил в сторону главного входа. Тот, что был в полицейском мундире захрипел, схватился за горло, и выстрелив в ответ упал, пуля попала в Старицына, тот закричал. Тощий прижался к стене и выстрелил в сторону Гурина, пуля снова попала в Николая.

Валерий Иванович, прячась за вопящим от боли, живым щитом, выстрелил еще несколько раз, выскочил через дверь на задний двор, вскочил на Малыша, и пришпорив коня умчался в ночную темень, сопровождаемый шумом осеннего ливня. Здоровенный конь быстро нес своего седока, видимо под тяжестью Старицына он не мог так быстро скакать, а теперь, когда на нем сидел стройный Гурин, он несся во весь опор, аж ветер свистел в ушах.

* * *

Уже всего через несколько часов после перестрелки в Екатеринославске, Гурин был в Александровске. Он решил навестить Попова, попрощаться с ним, да так, что-бы тот умолк навсегда, а без него дело со временем и развалится. Валерий был слишком умен, что-бы оставлять его в живых, его и Андрея. Еще есть немец этот, но вряд-ли он сидит в камере, а искать его по всему городу нет времени.

– Где заключенный Попов? – вода стекала с насквозь промокшей шинели прямо на пол, Гурин поднес дежурному свое удостоверение почти под нос. – Я с поручением от Грызлова! – деловым тоном соврал он. – Срочно проводи меня к заключенному!

Молодой человек, юноша совсем, лет семнадцать всего, без малейших подозрений поверил полуночному посетителю:

– Прошу за мной. – он поклонился, взял зажженную лампу со стола дежурного, и пошел по коридору.

– А что ты, один охраняешь? – начал расспрашивать юношу Валерий.

– Да, всех ведь к вам отправили, – повернувшись через плечо отвечал тот. – преступников брать.

– Ну-да, ну-да. – пробормотал Гурин.

Они спустились в подвал, пошли по узкому коридору, лампа тускло освещала проход.

– Наши казематы такие – мышь не выскользнет! – хвалился парень.

Вот они остановились у какой-то двери, дежурный достал связку ключей, начал искать подходящий. Раздался выстрел, бедняга так ничего и не поняв, упал с раскуроченной головой на сырой пол. Лампа тоже упала, но не потухла. Гурин поморщился, ему самому стало противно, мог ведь оставить парню жизнь.

Вдруг его осенило, он подстроит побег, и где-то за городом прикончит и Григория, и Андрея. Сам скажет потом, что дознал о побеге, и пресек его. Старицына убили, он явно видел как тот жирный кабан испускал дух, пузыря кровью из огромной пасти. А в полиции его и вовсе не было, алексендровские полицейские с Николаем перестрелку устроили. Точно-точно, ведь его там не видел никто, он поднял лампу с пола.

А сейчас он отвезет этих двоих в имение, и там пристрелит, а заразом и Василия Попова. Папаша сыну непутевому побег и организовал, а помог ему покойный Старицын, который получал от него щедрые взятки. А он, Гурин Валерий Иванович, герой, не дал бежать такому преступнику! Вел тяжелую и важную работу, был внедрен в подозрительное сообщество и разоблачил злодеяние направленное против самого государя! направленное на подрыв его власти! Сможет выпроводить отсюда Грызлова, и взять всю губернию под свой контроль, а Глазицыну уже давно пора на покой.

Да! Пора!

– Григорий! – он отворил скрипучую дверь. – Выходи! – позвал Гурин в темноту камеры.

– Кто здесь? – ни ранения, ни заключение в подвале не сбили спесь с Григория Попова, голос звучал все так-же надменно и дерзко.

– Друг, твой, единственный! – с выдохом на каждом слове произнес Гурин.

Из темени камеры, под тусклый свет лампы, вышел Григорий Попов, сильно хромая на левую ногу, с подвязанной правой рукой. Из-за ранений мужчина был немного согнут и сутулился в право, и уже не выглядел таким могучим как прежде. Лицо было бледно, выглядело усталым, но глаза оставались все такими-же жесткими, с резким и тяжелым взглядом.

– Ты!? – когда глаза заключенного немного попривыкли к свету, он узнал своего освободителя, и был очень удивлен увидеть здесь именно этого человека.

– Я! – резко ответил Гурин, он понимал что нельзя терять времени, вполне вероятно что Грызлов уже мчится сюда из Екатеринославска. – Надо убираться отсюда!

– Да! – закивал головой Григорий, он посмотрел на труп дежурного. – Не зря я тебе денег давал.

– Где Андрей? – Гурин посмотрел на Попова и немного прищурился.

– Не знаю! – помотал он головой. – Но это он всех сдал! Нужно от него избавится! И от немца тоже!

– Нет времени искать! Нужно быстрее уходить! – Валерий повернулся в ту сторону, с которой его привел сюда покойный парень.

– Стой! – Григорий схватил его за плечо. – Нужно хотя-бы от Андрея избавится! Он здесь! – мужчина обернулся, поднес лампу к лицу Григория. – Точно знаю! И еще! Помоги мне одного человека вытащить! Я заплачу! Ты знаешь!

Гурин знал, он прекрасно знал что у Попова в особняке есть достаточно много денег и драгоценностей. «А к черту!!! – подумал офицер тайной службы. – И царя!!! И прочее!!! В Грецию!!!»

– Кого? – спросил он у Григория.

– Женщину мою!

– Хорошо! – ответил он, а сам подумал: «Вот еще один свидетель сгинет.» Гурин понял о ком идет речь, это девка с которой Григорий постоянно крутился, эта могла знать многое, лучше и от нее избавится.

Кроме камеры Попова в казематах было еще четыре, две на этой стороне и две напротив. Григорий нагнулся к убитому дежурному, забрал себе его револьвер, Валерий напрягся, теперь главное самому свою смерть не пропустить. Но увидев, как у Григория дрожит рука под тяжестью оружия понял, что переживать особо не стоит. В одной из камер напротив они обнаружили Андрея, тот даже слова сказать не успел, Григорий расстрелял его в упор, выпустив подряд четыре пули. «Две! Осталось две.»– радостно подумал Гурин.

В остальных трех камерах никого не было. Они поднялись наверх, здесь было еще два помещения для заключения под стражу, более просторные чем внизу, с зарешеченными окнами, кроме кроватей было еще по столу и стулу в каждой. В одной из этих комнат и была заключена Мария Коншина. Девушка резко обернулась услышав звук открывающейся двери, а увидев в дверном проеме любимого аж подскочила с места и бросилась к мужчине. Она слышала шум здесь, наверху, а позже и очень далекие хлопки выстрелов, но она и представить себе не могла, что это ее любимый организовал побег.

– Нам нужно поскорее убираться. – напомнил Гурин. – Позже намилуетесь. – он пошел к входной двери, Григорий спрятал револьвер за пояс, в обнимку с Марией захромал следом. Гурин остановился, обернулся на влюбленных. – Ты не сможешь скакать. – это прозвучало скорее как утверждение, чем вопрос, Попов покачал головой. – Ясно. – вздохнул Валерий и вышел на улицу, дождь лил как из ведра.

Хвала богу что в конюшне полицейской управы Александровска был и кеб, и пара гнедых лошадей. Гурин быстро запряг лошадей, сам сел на своего, богатырского коня, и они понеслись в направлении к имению Поповых, он верхом, а освобожденые им в полицейском кебе. Валерий даже не нервничал, все было предельно ясно и просто, просто приехать в имение, просто забрать деньги и ценности, просто убрать всех свидетелей, и просто бежать за границу. При хороших раскладах он уже послезавтра будет в Одессе, а там все дороги открыты!

«Плохо что времени мало, – думал он пытаясь вести коня наравне с повозкой. – можно было и сбросить напряжение с этой Марией, она неплоха собой, правда попорчена уже Григорием. Ну да что сожалеть, времени-то все-равно нет. – он посмотрел на несущийся рядом кеб. – Интересно, они там его убить договариваются?» – эта мысль даже не напрягла Гурина. Валерий был полностью уверен в своих силах. Что ему сможет сделать девчонка и раненый, высокомерный дурак! Это даже смешно о таком думать! Он офицер! И не кабинетная крыса! А настоящий боец! Если потребуется, он весь этот чертов город перебьет, а не то что десяток идиотов.

Пронеслись по Поповке, дождь начал утихать, перестало лить, но тяжелые капли продолжали стучать по капюшону шинели, и иногда били по глазам всаднику. Вот и хутор остался далеко позади. Фонари на заборе не горели, но крыльцо дома было ярко освещено. Гурин спрыгнул со своего жеребца, положил правую руку на рукоять револьвера. Две пули, одна ему в затылок, вторая ей, как только войдут к Григорию в кабинет, деньги он и сам найти сможет, а Василий пускай живет, теперь его убивать нет надобности. Разве драгоценности…

– Куда мы поедем? – прервал его размышления Григорий.

– В Крым! – соврал Гурин. – Там у меня человечек есть!

– Хорошо! – Григорий повернулся к девушке. – Иди к Екатерине, ты знаешь где ее золото. – Мария кивнула. – А мы к отцу в кабинет, там и встретимся.

«Вот и здорово! – подумал Валерий, он заметил как Григорий запустил левую руку за пазуху рубашки, и улыбнулся. – Ничего! Сейчас все будет у вас хорошо!» Он пропустил вперед себя влюбленных, сам пошел сзади, держась напоготове. Вот они поднялись на второй этаж, коридор тускло освещали настенные лампы. Григорий прибавил шаг, Мария пошла быстрее, Гурин не отставал. Григорий резко присел, Мария повернулась лицом к Гурину и остановилась, Гурин споткнулся о Григория и потерял равновесие, начал падать, прогремел выстрел.

Григорий повернулся, обшарил карманы убитого, у Марии в руках дымился ствол револьвера мертвого дежурного. Такого позора опытный офицер тайной службы вряд-ли бы перенес, да уже и не придется. Григорий подвелся, забрал из дрожащих рук любимой оружие, последняя пуля с громом вошла Гурину в голову. Григорий бросил пустой револьвер на пол, револьвер Гурина спрятал за пояс.

– Идем. – он оперся на любимую и они пошли дальше, по тускло освещенному коридору.