Текст книги "Масоны из провинции"

Автор книги: Максим Кузьменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

– Ну ты и каши наварил. – к Алексей Николаевичу подошел Егор, за ним шел Федор. – Я чуть сознания не лишился, когда Григория Попова увидел. – он ухмыльнулся и качнул головой.

На горизонте занималась заря, ее первые лучи зажгли край неба.

– Как вы здесь оказались? – вместо приветствия спросил мужчина.

– Как вы себя чувствуете, госпожа Глов? – мягким голосом спросил Федор, он подошел к Сергею.

– С-с-пасибо, х-х-хорошо. – дрожащим голосом ответила женщина.

– Я Федор, – представился он. – друг вашего сына. – он обернулся к толпе у лошадей. – Стыцько! Дуй за лодками! Госпожу здесь посадим! Мыкола! Иди разожги очаг в доме!

Сергей подвел лошадь к самому крыльцу, рядом шел Федор. Женщина пыталась не смотреть в строну стоящих на коленях мужчин.

– Это кто? – странный у Егора с Лариным выходил диалог, состоящий в основном из вопросов.

– Этого в землянке ихней нашли. – первый ответил Алексей Николаевич. – Так как вы все здесь оказались?

Юноша помог матери слезть с лошади, вместе с Федором они помогли ей подняться по ступеням.

– Будет десятый, значит. Павел Леонидович! – Егор позвал одного из офицеров. – Прими еще одного!

Подошел Павел Леонидович, один из тех кто носил офицерскую форму, забрал пленника. Вернулся Федор, он оставил Сергея с матерью в доме, ждать у горящего камина пока пригонят лодку. Взошло солнце, его диск начал подниматься над землей, и теперь было ясно что дом Алексей Николаевича стоит на восточном берегу острова.

– Когда ко мне приехал Мирон, с запиской от тебя, и с глазами на выкате, я понял что ты сейчас натворишь дел. – они втроем вышли за ворота, отошли немного подальше, что-бы поменьше кто слышал их разговор. – Собрал я своих людей, – продолжал Егор. – верных мне, и двинул к Поповым. Тебя там ясное дело не было, но был окровавленный Григорий, и насмерть перепуганные слуги, разъяренный отец Попов и его истеричная дочь. – он немного помолчал, потом продолжил. – Я оставил там своих рядовых, и одного прапорщика, якобы для защиты, а сам, с двумя офицерами, направился к твоему дому в Александровске. Естественно что там я никого не обнаружил, а твой сосед мне сказал, что ты забрал его лошадь и куда-то умчался. Мы помчались к Раисе Петровне, – тут он снова замолчал. – да, – голос прозвучал немного мрачновато. – тебя ждет тяжелый разговор. – Егор перевел дух и продолжил. – Не найдя тебя я понял, что Попов нам что-то недоговаривает, он ведь сказал что ты с Сергеем ворвались пьяные и начали творить свои непотребства. Пришлось вернутся, тут я уже дал маху, нужно было с самого начала слуг допросить. И вот один мне и сказал, что Григорий тебе выдал имя Прокоп, тогда я и понял где тебя нужно искать. Мы помчались в порт, там нашли рыбака, который и перевез двоих пассажиров на остров.

– А мне рассказали мои люди, я по счастью был в городе, у одной знакомой. – вкрадчивым голосом начал Федор. – Они выспросили у того рыбака, который привозил вести Раисе Петровне, и сразу доложили мне где вас искать. Правда, тогда я еще не знал о случившемся в доме Попова, но мое чутье мне подсказало что нужно ехать за вами, и оно меня не подвело.

– Да, – согласился Егор. – это уж точно. Я с моими людьми, зная о твоей дружбе с немцами, пошел к ним. В деревне я узнал где твой дом, и что ты будешь там, и что просил принести тебе оружие. Организовав крестьян, став во главе, мы пошли устраивать засаду.

– А я с моими хлопцами высадился с обратной стороны острова, вместе с лошадьми. – снова заговорил Федор. – И когда здесь начался переполох, двинулись прямиком в эту сторону, я то знаю где ваш дом строится. – его губы тронуло легкой улыбкой. – Так уцелевшие бандиты на нас сами и выскочили, они сдались, подумав что нас целый отряд, хотя силы были практически равны.

– Ну а потом ты пронесся мимо нас с криками «Свои!!!», а сзади, это я сейчас понимаю, скакал Сергей. – закончил свой рассказ Егор.

– Спасибо! – Алексей Николаевич пожал мужчинам руки. – Я в долгу.

– Да брось ты. – махнул левой рукой Егор. – Мы давно их накрыть хотели, вот и получилось.

– А что мне и Сергею за наезд на Попова будет? – спросил Алексей Николаевич у полицейского.

– Ну, – он тяжело вздохнул и помотал головой. – здесь ты конечно дал! Если они, – Егор показал в сторону дома. – покажут что Григорий заказал похищение матери Сергея, то охрана превратится в стражу, а ты содействовал следствию. Плюс еще показания Унге, – он повернулся к Федору. – ну и я надеюсь что в Киеве дело тоже продвигается.

– Да, – закивал головой доверенный Коншина. – как раз сегодня встреча с настоятелем Лавры.

– Ну вот. – Егор немного подумал. – Если нет, эти не сознаются, – он снова показал в сторону дома. – Сергею, как не причинявшему вред, я организую домашний арест, а тебе, в таком случае, лучше некоторое время здесь пересидеть. – предложил он. – Только допрашивать будут мои, – поспешил уточнить полицейский. – а то ты поубиваешь всех к чертовой матери, раньше времени.

– Хорошо, – согласился Ларин, он повернулся к Федору. – займетесь со мной обыском логова?

– О, – улыбнулся тот. – с удовольствием! – ответил он мягким голосом.

– Вот и хорошо! – заключил Егор. – Заодно и Раиса Петровна остынет!

При упоминании этого обстоятельства Алексей Николаевич помрачнел.

* * *

Последние казаки острова Хортица попали в плен, и больше никому не угрожали, их атаман лежал мертвый, в луже собственной крови. Недавняя пленница казаков, согревшись у огня, мирно спала на плече родного сына, бедная женщина натерпелась за последние несколько дней. Она так крепко уснула, что не помнила как ее вынесли на руках из дома, как она плыла на лодке по Днепру, как Никифор, хозяин прибрежного трактира, на собственной карете вез ее в усадьбу к родной сестре.

Раиса Петровна, увидев живую сестру, чуть не расплакалась:

– Потом поговорим. – суровым голосом сказала она Сергею.

Здесь был и Мирон со всеми своими пузырьками, порошочками и приспособлениями.

– Усталость и изнеможение, – заключил врач. – пусть отдыхает, отдых и покой. – прописал ей доктор. – Это мазать синяк, это от нервов. – он достал из саквояжа коробочку и пузырек. – Две капли на стакан воды. Отдых и покой. – повторил Мирон перед самым уходом.

Сергей чувствовал себя очень уставшим, приведя себя в порядок, он, как и его мать, провалился в глубокий сон, и проснулся только на следующий день, перед обедом.

Масоны из провинции

ЧАСТЬ 2

Трясло, нет лихорадило Алексендровск, уездный город Екатеринославской губернии. Никак от гангрены взяла его трясучка и обещала вытряхнуть наружу все потроха. А проклятая болезнь глубоко въелась не только в сам городишко, но и соседей прихватила, и совсем скоро начали вскрываться гнойники в Никополе, Каменеве да и в самом Екатеринославске не обошлось без заражения. Такая уж это болезнь, любит она заражать все вокруг себя, все что здорово так и норовит подточить, чтобы гнить всем вместе, а не по одиночке. И жилось ей, болезни этой, превосходно, в тепле да удобстве, главное что среди зараженных и те были, кто докторов умело мог спровадить, а лучше приманить, да заразить. Но закончилось время благоденствия для коварной заразы, приехал гнойники вскрывать самый злобный санитар.

Грызлов Евдоким Авдеевич был темной фигурой, никто толком его прошлого не знал. Что все знали превосходно, что он пес цепной, а не человек. «Свои грехи люди обычно называют тайнами.»– это было его излюбленное выражение. Он был тайным агентом владыки киевского, говорили что фамилию он выбрал себе сам, и если так, то попал в точку. Грыз он врагов владыки, ох грыз! Потому-то врагов у его святейшества и не было. Тайны за этим человеком никакой не было, отец и мать его померли когда Евдоким был еще немовлям. Тогда все село померло, суровая была зима, а его сестра и он выжили, вот она-то братика в лавру и принесла, а спустя месяц скончалась от лихорадки. Не имея другой семьи, кроме семинаристов и монахов живущих при монастыре, мальчик стал частью ихнего братства.

В науках он себя не показал, но вот в чем Евдоким разбирался, так это в людях. Он уже по глазам понимал если человек врет, и только по голосу мог определить настроение говорившего. Эту особенность заприметил настоятель, и прибрал мальчика к себе. Он учил его по особому, отлично от остальных семинаристов. Окромя латыни, богословия, грамоты и прочим наукам преподававшимся здесь, Евдоким познал многие особенности человеческой души, азам психологии и тонкостям общения. Мог за считанные минуты знакомства войти в доверие к человеку и выспросить все самые сокровенные его секреты. Быстро принимал решения, все замечал, все слышал, обо всем думал и мог анализировать одну и ту-же ситуацию с разных точек зрения.

Евдоким не имел церковного сана, но он был человеком церкви, а церковь была его домом. Человеком владыки, если быть точнее. Служение владыке было в приоритете перед служением государю. Настоящий пес цепной. Казалось что он даже чувств не испытывал, ни чувств, ни эмоций, только служение было в его жизни, а врагом ему были все те, на кого ему указывал его господин. Имел Евдоким при себе одну грамоту, подписанную владыкой. Грамота эта обязывала содействовать Евдокиму любого из числа духовенства Малороссии, и даже некоторых полицейских, и иных чиновников, из низшего и среднего эшелонов власти. Вот такой себе тайный агент имелся на службе у владыки киевского.

Коншин, перед приемом у владыки, побывал еще в некоторых местах, в неких кабинетах, у онных людей. К его возмущению, ни подписанный уважаемыми людьми протокол, ни живой свидетель, охотно между тем дававший показания, не возымели ожидаемого эффекта!

– Ну, это еще не известно. – сонным голосом мямлил один.

– Пусть ваши там сами разбираются! – раздраженно отмахивался другой.

– Нет времени! – и вовсе выставил за порог третий.

Владимир Степанович был крайне возмущен. Тут такое дело! А они! А они и вправду, такого бардака и беспорядка мужчина давно не видел, никто и ни за что не отвечает, никто и ничего не знает. А о чем они говорят в коридорах министерств? Когда обед! Когда домой! У кого моложе любовница, да сколько у кого помощников. Вот какие вопросы интересуют власть имущих в этой стране.

Но визит к владыке все изменил. Тот сразу понял всю серьезность ситуации. Уже спустя час в его кабинете стояли чиновники, которые отмахивались от Коншина прежде, а сейчас все внимательно слушали, записывали, и наперебой желали ознакомится с протоколом допроса. Владыка направил в Екатеринославскую губернию целый десант из ревизоров, сыщиков и прочих бесполезных персонажей, но во главе стоял его личный человек, его тайный агент, поэтому этой своре бездельников все-же придется отрабатывать казенные расходы.

Унге, к слову, обещали строго не судить, в виду его содействия российским властям. А тот еще, как специально, вспомнил, что Андрей платил отцу Василию за лояльность, и платил немало, и на владыку это очень положительно подействовало, положительно для литовца, конечно. Так что решили, по окончанию дела, депортировать его на родину, с запретом въезда на пять лет, в качестве наказания. Оставив в Киеве своего сына, Владимир Коншин отправился вместе с десантом в Александровск. Он чувствовал что должен присутствовать, он хотел довести дело до конца. Да и Унге не хотелось бросать.

И вот Грызлов вгрызался в зараженную плоть, грыз и рвал, да так, что кровавые ошметки летели в разные стороны. Правда по прибытию у личного агента владыки киевского произошел небольшой конфуз, скорее конфликт, который, впрочем, не имел продолжения. Случилось так, что решил Евдоким Авдеевич допросить для начала зачинщиков всей истории, а именно Алексей Николаевича Ларина и Сергей Александровича Глова, на предмет утаенных сведений и подробностей. И решил он начать с молодого москвича, справедливо рассудив, что душа юноши не успела зачерстветь, а разум более открыт внушению, нежели у старого, видавшего всякое на своем веку, генерала.

Сергей решил что ему скрывать нечего, и он поведал Грызлову практически все аспекты и нюансы проделанной им работы, утаив всего лишь один момент, тот, который был связан с микстурами и порошками Алексей Николаевича. Но ушлая ищейка сразу понял что от него что-то утаивают, и в виду того что указания разбираться ни с молодым Гловом, ни с Лариным от владыки не поступало, Евдоким решил пойти осторожным, мягким путем, не давить на молодого человека, а воззвать к юношеской душе, затронуть его со стороны веры. И вот, спустя час общения, в процессе которого Грызлов осторожно подводил разговор к этой теме, он задал вопрос:

– Вы читали библию? – вопрос был задан в контексте философских рассуждений на тему правды и лжи, чем одно отлично от другого, и как первое может спасти, а второе полностью уничтожить.

– И не одну. – Сергей мило улыбался, он прекрасно понимал к чему ведет его собеседник, и за это время даже успел заскучать.

– Простите? – Евдоким Авдеевич с интересом посмотрел на юношу.

– Да ради бога, – Сергей улыбнулся на всю ширину рта. – не за что!

Грызлов понял что из него делают дурака, чего он не любил, очень не любил, но делать нечего, он сам начал эту игру.

– Что вы имели ввиду? – он решил отойти от провокационной манеры и задать прямой вопрос. – Какие вы еще библии читали?

– Ооо, – Сергей откинулся на спинку своего стула. Они сидели в кабинете начальника полиции, который был обставлен прекрасной мебелью. Юноша развернулся и сел вполоборота к собеседнику. – множество. Вы знаете значение слова «библия»? – он с милой улыбкой посмотрел прямо в глаза Евдокиму.

Агент его святейшества сидел на месте полицмейстера, опершись локтями на стол и сложенными впереди себя руками в замок. Он с интересом смотрел на молодого человека.

– «Вивлио»– книга. – просто сказал Сергей. – В переводе с греческого. – уточнил он. – Любой печатный фолиант, который подлежит прочтению, и в котором имеется хоть малость здравого смысла, может называться «вивлио»– книга. – повторил он перевод слова. – Так скажите мне, что вы имеете в виду под этим словом?

Грызлов почувствовал себя неуютно, ему говорили что Сергей не так уж и прост, но такого поворота в разговоре он точно не мог ожидать.

– Святое писание. – не нашел другого ответа мужчина.

– А в чем его святость? – Сергей перестал улыбаться. – Чем в нем, точнее в ней, больше святости нежели в работе Гоголя, Данте или Шекспира? – юноша смотрел прямо в глаза собеседнику, практически не моргая, немного прищурив глаза. – Потому что так сказал человек в рясе? Тогда простите, а не человек ли в рясе способствовал возникновению еретического культа в этом городе? – Грызлов напрягся, Сергей понял что скоро может перешагнуть черту, но продолжил свое. Юноше вдруг захотелось показать кто есть кто. – Ваша книга, ну если угодно по гречески – библия, предписал мне не лгать и не восставать против власти, ведь всякая власть богом дана. Но как от меня может требовать такого человек, который сам врет, который возвел себе, а в первую очередь другим! культ, и назвал его иностранным словом – Библия, даже сам не зная о чем сей фолиант. Не создай идола себе! Я думал что вы знаете эту заповедь. – он ухмыльнулся.

– Простите я… – Грызлов прочистил горло.

– Не за что мне вас прощать, – грубо перебил его юноша. – вы выполняете свою работу. А я смею вам напомнить, что я начал это расследование, – Сергей чувствовал себя уверенно, он повернул разговор в интересующую его плоскость, и теперь решил окончить спектакль одним махом. – и все вам поведал, оставив при себе подробности, не имеющие отношения к делу, и я считаю что вправе на это. Ведь даже следуя библии, я не солгал. – закончил он свою тираду.

Повисла тишина, за это время, буквально несколько минут, у Евдокима Авдеевича полностью переменилось мнение о юноше. Он, кажется, начал его уважать, а это бывало довольно редко. Грызлов встал, подошел к Сергею, молодой человек подвелся со своего места.

– Прошу, примите мои извинения, и благодарности. – они пожали руки.

Грызлов больше не вспоминал этот разговор, а после него решил не допрашивать Ларина Алексей Николаевича.

А дальше началось. Сразу после событий на Хортице Егор допросил пленных разбойников, и шестеро из десяти указали, что именно Григорий Попов заплатил за похищение Елизаветы Глов. Полицейские, оставленные в доме графа, из охранников превратились в стражу, и под конвоем сопроводили Григория Васильевича в карцер. Отца и сестру тогда трогать не стали, позже Грызлов обоих вызывал на допрос.

А вот Андрея Рыллева решили-было арестовать, да его в имении уже и след простыл. Еще в тот воскресный обед, когда Ларин устроил свой жестокий допрос, хитрый мошенник понял, что дело гибло и земля начинает загораться у него под ногами. Он бежал, правда недалеко, позже его поймали в Никополе. Хотел через Крым удрать за границу, да один из людей Коншина его узнал, и будучи в курсе дел Александровска, задержал беглеца, но это случится потом.

А сейчас Григорий послал своего человека к Лаврову, молодому дворянину, которого он через свое влияние в Екатеринославске определил на место правой руки полицмейстера, сместив Егора с этой должности. Но вряд-ли его ставленник был в состоянии помочь своему благодетелю. Люди Попова нашли домашних и слуг Лавровых в замешательстве, недоумении и просто таки в панике, весь дом стоял на ушах. Ведь молодой господин, правая рука полицмейстера, совершенно голый ловил по всему дому бабочек, и кричал что они для императора.

– Помешательство. – дал диагноз Мирон. – Будем надеяться что в ближайшие сутки он придет в себя, иначе таким и останется. – его слова повергли в истерику несчастную Лаврову.

Причиной такому происшествию было чрезмерное увлечение молодым Лавровым молоком земли, которым его щедро снабжал Григорий Попов, да и срубил тот сук, на котором хотел не только восседать, но и танцевать в свое удовольствие. Так что из-под стражи выручить было некому. Григорий, не смотря на ранения, показания Унге и разбойников, все отрицал, вел себя нагло и требовал скорейшего освобождения, не забывая при этом сыпать угрозами.

Ларину ничего не грозило, но он все-равно пребывал некоторое время на острове, вместе с немцами и людьми Федора они шерстили остров, ища тайники и землянки бандитов. Во вторник из Киева пришла телеграмма, так и так, заниматься будет сам владыка, от вас требуется повсеместное содействие. Уже в четверг прибыл спец-десант, и после беседы с Сергеем, Грызлов немедля приступил к своей нелегкой работе по очищению губернии от поразившей ее заразы, разослав остальной десант по деревням и местечкам губернии, для сбора информации.

Григорий был неразговорчив, кроме угроз от него ничего не добились. Тогда, с подачи Коншина, решили арестовать Марию Коншину.

– Она беременна от него, вот на этом и сыграйте. – предложил Владимир Степанович.

– А невестку вам не жаль? – спросил его Евдоким. Они находились все в том-же кабинете, где совсем недавно между агентом владыки и молодым Гловом происходил разговор.

– Она знала на что шла, когда изменяла моему сыну! – ответил тот. – И знала, что Григорию, рано или поздно придется ответить! – он перевел дух. – Да и потом, – уже спокойным голосом продолжил мужчина. – она свидетель, и очень ценный свидетель.

– Ну да, ну да. – с задумчивым видом произнес Грызлов.

Так и случилось. Зная о беременности девушки, Евдоким надавил на эту тему, и Мария начала говорить. Знала она не очень много, в основном подтвердила показания Унге, но вот один ее рассказ оказался очень ценен, и немного шокировал даже ушлого Грызлова.

– В него сложно не влюбится, – глотая слезы говорила Мария. – вот та малолетка и влюбилась. А он! Он ею воспользовался! А когда она забеременела, то пригрозила все отцу своему рассказать. – девушка расплакалась. Евдоким дал ей воды, дождался пока она придет в себя. – За дело взялся Андрей, – все еще всхлипывая говорила дальше Мария. – а Григорий просил ее, убить ребенка, но она сказала что пойдет к отцу. И вот, Гриша пригласил Анну к себе, послал карету. Попросил не говорить пока отцу, сам обещал женится. Он напоил ее чем-то, по дороге домой Андрей, с еще одним, я его не знаю, удушил ее, когда та уснула. Тело занес в сарай, повесил на балке… – она прижала правую ладонь ко рту и зашлась беззвучным рыданием.

– Вы знали?

– Нет, – всхлипнула девушка. – я когда мы вер..– она громко икнула. – вернулись узнала, а потом мне Андрей все рассказал.

– Как?

– Когда опился. – просто ответила Мария, она подняла заплаканные глаза на Грызлова. – Что мне будет?

– Суд. – просто ответил тот.

– А ребенок? – ее голос дрогнул.

– Монастырь. – прозвучал вместо ответа приговор.

И даже теперь Григорий отпирался! Но это уже было неважно.

– А Унге говорит что внушал. – нашел несоответствие Евдоким Авдеевич.

– Иностранец, – пожал плечами Коншин. – тем более что он не был участником разговора, а так, подслушивал.

В этом был резон. Они сидели в кабинете полицмейстера и ужинали. Вообще, Владимир Степанович принимал самое активное участие в расследовании, оказывал всяческое содействие.

– А что Белянский Мирослав? – продолжал допрос Грызлов.

– Я не знаю… – испугано прошептала Мария, она поняла что для себя оправдательного приговора может не ждать.

Это была правда, девушка действительно не знала ничего о Мирославе Белянском, а вот кто знал, так это Андрей Рыллев, которого привезли из Никополя в ночь с пятницы на субботу. Вид у него был потрепанный, а под правым глазом чернел синяк на пол-щеки, люди Федора не особо церемонились с дворянином, и в виду этого, тот еще в Никополе дал свое полное согласие сотрудничать со следствием.

Рыллев решил все валить на Григория и Унге, что это они все организовали, а он бедный несчастный был чуть-ли не заложником у этих злых и корыстных людей. Грызлов принял игру, и даже некоторое время подыгрывал, а когда понял что ничего нового не узнает, начал вести допрос в иной манере и наступил со стороны силы:

– А вы знаете, что за убийство дворянки, несовершеннолетней, чьи предки, между тем, принимали непосредственное участие в становлении власти империи на этой земле, я могу и сам придумать казнь. Владыка наделил меня такими полномочиями. – смотря прямо в глаза Андрею произнес он. – Ведь умереть быстро, и без мучений, это одно из высших благ жизни. – Евдоким легонько улыбнулся, Андрей с интересом слушал его. – Я не буду рассказывать вам о крысах и ведрах, я уверен, вы знаете. – он сел на стол, вполоборота к допрашиваемому. – Можно ваши яички, подсоединить медным шнурочком, к…как ее… – Грызлов клацал пальцами в воздухе. – динамо…динаме… – мужчина деланно ломался вспоминая слово. – Машина! Динамо-машина! – как-бы неожиданно вспомнил он и соскочил со стола. – Точно! Динамо-машина! Или, – Евдоким Авдеевич прищурился, глянул в сторону, снова посмотрел на Андрея, цокнул языком. – душить, – он пригнулся к столу, оперся на него руками и посмотрел на Андрея одним глазом, повернув к нему правую сторону лица. – вы знали что повешенные умирают не сразу? Да, – снова смотрел обеими глазами, поднялся от поверхности стола. – многие висят, додыхают! Ну, так, этот процесс и вовсе в забавную пытку превратить можно. – допрос шел в комнате три на три, по центру стоял грубый стол, напротив друг-друга два стула, на трех из четырех стенах находилось по двери. Евдоким Авдеевич выпрямился, повернулся правым профилем к собеседнику, уставившись в грубо оштукатуренную стену серого цвета, на которой не было двери. – Особенно долго помирают маленькие девочки. – с задумчивым видом протянул он, Андрей отвел глаза, уставился на поверхность стола. – А еще, – продолжал рассуждать Грызлов. – заразить его хворью, сифилисом, – он повернулся к Андрею лицом. – пусть мучается, сидя в подвале каком-нибудь с гнойными язвами на теле. – Рыллев поднял на него глаза, еще в самом начале разговора глаза эти были невинны как у теленка, на лице была маска простецкого выражения, а на губах то и дело сияла неловкая улыбка. А вот сейчас взгляд становился тяжелым, губы вытянулись ровной полоской, глаза смотрели исподлобья на собеседника. – То-ли дело, хитрая штука, – продолжая говорить мужчина сел на стул, закинул правую ногу на левую, откинулся на спинку, правый локоть поставил на край стола, рукой то и дело показывал то на стену, то на собеседника. – подсадить человека, скажем, на опиум, мак, гашиш. Да мало-ли дряни в мире? И все! корми его вовремя, а когда надоест, – Грызлов засмеялся. – пере… – он давился смехом. – пере… корми… – он отсмеялся, перевел дух. – И все! Готов дурак! – от резкого хлопка по столу ладонью Андрея дернуло. – Есть еще химия, кислоты там всякие, но это уже надо разбираться, яды всякие. – Евдоким снова поднял ладонь к верху, начал указывать то в стену, то на собеседника. – И ведь главная беда знаешь в чем? В чем беда главной казни? Андрюш? – голос словно резал каменным ножом. – Что казнить то можно весело, да вот все боятся казни, валят друг на друга, не хотят отвечать! – Грызлов захохотал. – А ведь последнее благо им в жизни дано! – он поднял палец к верху. – Покаяться и умереть быстро, наивысшее благо в нашей жизни, это быстрая и легкая смерть. Да, благо жизни в смерти, парадокс! – Евдоким сел ровно, пожал плечами, оперся руками о стол и встал. – А можно и годами гнить заживо, и все-равно все рассказать, да только поздно будет. – еле слышно закончил он свою речь и направился к выходу.

– А быстро это как? – голос Андрея звучал мрачно.

– Пуля. – безразличным голосом ответил остановившыйся Грызлов. – А хочешь? Можешь подергаться. Аннушка дергалась? – он повернулся к Андрею, тот поднял мрачный взгляд и посмотрел в глаза агенту.

Рыллев выложил все что знал, он подтвердил рассказ Марии, сознался в убийстве Анны Коношевой.

– Второго Григорий сам нашел, где-то в борделе Екатеринославска. Он на козлах сидел. Кто, от куда, я не знаю, Панкратом себя называл, говорил что «гастролер». – Евдоким понял что значит это слово – кочующий вор, путишествует с места на место, нигде долго не живет. – Я тысячу получил.

– А Белянский?

– Тоже, тысячу. – Андрей повесил голову. – Григорий не любит когда у него баб уводят, а Белянский уводил, он бабам нравился. – тихим голосом говорил он.

– И что?

– Отравил его, дал ему вина с ядом, Григорий. Я яд приготовил. – вздохнул Риллев. – А потом и Рыжову, она сильно к нему приставала, стала надоедливой.

Андрей, поняв что терять уже нечего, говорил и говорил. Клуб они создали ради наживы, в его личных планах было собрать с простаков кругленькую сумму, да и бежать, как он всегда и дела. Так-же хотел поступить и Унге. Но у Григория были немного отличные намерения.

– Он и придумал устроить все по подобию масонов. Унге знал как. – говорил Андрей. – Ну, а местным это пришлось по вкусу, они с удовольствием приняли игру. Тогда и началось тесное сотрудничество с властями, – он вздохнул. – всем хочется денег, и удовольствий. Клуб приносил деньги, и довольно неплохие, да вот, эта девочка…. – Риллев взялся руками за голову. – Я постоянно жалею…

– Но все-же убил. – безразличным голосом перебил Грызлов. – Из жалости, надо полагать? – он посмотрел на собеседника в упор.

Андрей молчал, так прошло несколько минут. Дальше он рассказал кто из власть имущих пользовался услугами клуба, кто просто имел денежную выгоду. Кроме местного градоначальника Кунина, святого отца Василия и сына покойной Рыжовой, всплыла фамилия Конев, этот чиновник возглавлял транспортно-почтовое ведомство губернии и любил девочек помоложе. Еще один служитель церкви, так-же из губернии, ответственный как-раз за предотвращение образований разнообразных культов в ущерб православию, отец Варфоломей, этот брал деньгами.

Молодой Рыжов был не в счет, Евдоким не считал глупость и безволие преступлениями, пороком да, но не преступлением. Пошел юноша на поводу матери, ну так это бывает, так царицами и становятся, мужиков себе подчиняя. Но придется сместить с должности, безвольный чиновник хуже вороватого. А вот некие Старицын и Гурин, те имели свою выгоду, регулярно посещали собрания, не брезговали и деньгами, а взамен обеспечивали защиту со сторон полиции и тайной охранки губернии.

– Шкатулки, музыкальные. Шары, стеклянные, с дымом внутри. – Андрей рассказывал о методах обмана своих посетителей. – Книги, всякие, выдавал за древние писания.

– Электричество. – вставил Грызлов.

– Да, – согласился тот. – электричество…стеклышки мигали, разными цветами. – он вздохнул. – Когда человек под воздействием всех этих, напитков, или…

– Дурман, – перебил его Евдоким. – говорите прямо, вы специально поили своих прихожан, что-бы вам было проще их с ума сводить.

– Да. – согласился Рыллев и повесил голову.

В Александровске пока никто не знал, зачем здесь этот странный человек, перед которым Голосеев и Кунин на цырлах ходят, а поп Василий и вовсе молится как на Спасителя. Впрочем, довольно скоро, простой люд отвлекся от пришельца, куда интересней было посудачить о сумасшествии Лаврова, аресте Попова и прекращении работы Поповского клуба, а тут еще и молодую Коншину арестовали. Только благодаря тому что Егор держал своих людей в строгой дисциплине, а они уважали своего командира, удалось избежать утечки из ведомства.

Сергей Стрельников, между тем, пытался высвободить дочь, но никто и ничем не мог ему помочь. Голосеев и Кунин сказали что не могут, что приказ из Киева. Сват отказался от встречи, сославшись на занятость, а дочериного мужа и вовсе нигде не было, ни в Никополе, ни здесь, в Александровске. Несчастный родитель даже не знал что ему делать, он очень страдал, а скоро ему сделалось плохо с сердцем.

Потек гной и в Екатеринославске, нашелся правда один, пытался забинтовать вскрытый нарыв. Глазицын, генерал-губернатор, ему ох как не нравилось, что какой-то киевский шнырь наводит лад не только в его владениях, а еще и в город приперся! Да вот недооценил он своего противника, за что и поплатился уязвленной гордостью.

– Вы ваше благородие ереси в православном обществе потворствуете. – заложив руки за спину Грызлов прохаживался по комнате, Глазицын Леонид Петрович сидел, развалившись, на стуле. – А это я вам скажу… – он повернулся к губернатору и немного наклонился. – сами понимаете.

Разговор происходил в рабочем кабинете губернатора, в Екатеринославске.

– Я понимаю что какой-то выскочка решил мне под ногами путаться. – зло прошипел Леонид Петрович.

– А я понимаю, что мирянам губернии, обоим сословиям, будет интересно послушать о том, как их любимый губернатор решил басурман на эти земли пригласить, а их, православных, на панщину к ним погнать, к басурманам. – Евдоким немного прищурился. – Иначе как объяснить что молодые, ни в чем не повинные дворяне гибнут, а такой замечательный Глазицын и усом не ведет, – он выпрямился и широко улыбнулся. – а его люди содействуют, и крестьянских детей насилуют. – Евдоким пожал плечами, снова начал ходить по комнате. – И только отставному генералу есть дело до простого люду. Эхэхэх – он покачал головой, посмотрел в пол, остановился, махнул рукой. – Лавров! – Грызлов поднял радостный взгляд на Глазицына. – Отличная фамилия для губернатора! А!? – он улыбался во весь рот.