Текст книги "Масоны из провинции"

Автор книги: Максим Кузьменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Общее напряжение спало, зашел разговор о сабантуе для рабочих, решили провести праздник в Субботу. Обговорили планы, и решили что завтра, после обеда, Алексей Николаевич вместе с Сергеем поедут в Екатеринославск за артистами.

– А за то что ты за моей спиной шашни крутил, до понедельника жить тебе у Алексея. – такой приговор вынесла тетушка.

Счастливые молодое только улыбнулись этой новости, они вон сколько друг без друга жили, до понедельника потерпят.

* * *

– Ах ты черт леший, чтоб тебе гуля на лоб выскочила!!

– Ты чего? Охрим?

– Та лайдак! Носятся тут! Дурни всяки.

На выезде из Александровска, карету в которой ехали Алексей Николаевич и Сергей, обогнала другая, запряженная восьмеркой лошадей. И обогнала так нагло и близко, что повозки чудом не столкнулись, вот возница и выругался, а потом пустил своих четверых лошадок легкой трусцой. Карета покачивалась на кочках, но благодаря рессорам неудобства от этого были минимальными.

– Так если он Кныш, то как он стал Коношевым? – Сергей спрашивал то, что не получилось узнать вчера.

После ужина мужчине не хотелось возвращаться к этому разговору, а сейчас, по дороге к Екатеринославску, казалось что самое удачное время, и Алексей Николаевич с этим тоже был согласен.

– Да просто все. Брат был деду двоюродным, по матерям, и фамилия у него была Коношев, а что-бы наследство получить, мой дядя Даниил взял фамилию своего дяди, отсюда и он Коношев.

– Я запутался. – признался юноша.

– Оно и не мудрено. – усмехнулся Алексей Николаевич. – Я сам, когда об этом думаю, то кажется рассудок теряю.

– А твой отец?

– Отец мой, как я уже говорил, тоже стал военным. Дослужился он до лейтенанта, и когда я уже юным был, лет пятнадцати, около того, он помер.

– Извини. – Сергей почувствовал себя виновато.

– За что? Не ты ведь его убил. Его командировали в Казахские степи, с отрядом. Там восстание было или заколот, я не помню уже. А спустя год нам пришло известие, что умер от лихорадки. Я тогда уже в его полку службу нес. Поскольку в полку было много сыновей старых казаков, то и традиции сохранились. Меня обучили метко и быстро стрелять, кнутом да батогом орудовать, биться на саблях. Еще врукопашную, приемам «характерников».

– Это кто такие? – Сергей впервые услышал это слово.

– Это такие люди сильные были, могучие телом и духом. – как смог объяснил мужчина. – Даниил нам писал, приглашал сюда, но мы с матерью решили что останемся там, в Томске, тем более что была у меня в том городе любимая. – Алексей Николаевич немного помолчал, о чем-то подумал, вздохнул и продолжил. – Мы женились, а спустя год мама ушла к отцу. Я преуспел в службе, и уже в довольно раннем возрасте был в чине лейтенанта, ждал повышения. В окрестностях, по полям и лесам рыскали дикие банды, настоящие звери, не жалели ни молодых ни старых ни детей даже. Некоторые ватаги по сто душ насчитывали.

– А откуда они там взялись?

– Я-ж говорил, каторжники беглые, дезертиры, местные племена, много сброду там было, в некоторых бандах не все друг друга понимали, на разных языках говорили. Они и между собой постоянно воевали, но страдали от них по большей степени обычные люди. Одна банда бесчинствовала больше других, вырезали деревни, грабили и убивали купцов, нападали на золотые приски и дозоры. Говорили что триста человек в ватаге! Взялись за них серьезно, я был уже как ты, даже старше, и мне вверили пятьдесят человек, все вооружены до зубов, с запасом провизии и сменными лошадьми. Кроме меня выступило еще десять таких отрядов, мы оставляли город практически беззащитным, шли с приказом привезти голову Браги, главного в шайке. План был прост, мы знали что логово их находится на севере, по реке Томь от города, по лесам да болотам. Мы шли с определенной скоростью, задумка была в том, что-бы все отряды двигались в одну точку, туда где предполагалось обнаружить гнездо негодяев, попутно прочесывая лес и уничтожая других разбойников, а в конце устроить мощную облаву.

Сергей увлечено слушал рассказ, а Алексей Николаевич казалось так глубоко погрузился в воспоминания, что находился в далеких сибирских лесах и пробирается по топкому болоту, а не едет в карете в губернию.

– Ты знаешь, гулять по болотам дело не слишком-то приятное, а еще и осенью. Там, в тех краях, осень другая, наступает раньше и богата на молочные туманы. Мы блуждали несколько дней, наш проводник, житель одной из тех деревень которые разграбили бандиты, вел нас по безопасному пути, выбирал хорошие места для ночлегов. По пути мы встретили две шайки, десять и двенадцать человек, перебили всех. Казалось что мы на правильном пути, и все должно получится и пройти легко. Попалась еще одна шайка, но эти смогли уйти. На лошадях по болотам сильно не разгонишься, а эти сволочи специально выбирали гиблые места, мы шли за ними несколько часов, а потом повернули обратно, к более сухой местности, где можно ехать на лошадях. Мы были уже довольно далеко от города, и единственный шанс попасть домой, это был наш проводник. Я понимал что это был дозор бандитов, разведчики, и что к вечеру Брага уже будет знать сколько нас, где мы и в каком направлении движемся, а может и раньше. – Алексей Николаевич криво усмехнулся. – Оказалось что это не самая большая наша проблема. Уже на краю топи, когда я взбирался на свою лошадь, раздалось два выстрела, наш проводник, Адабаг, упал замертво с двумя дырками в голове. – Алексей Николаевич достал свою русалку, набил ее табаком. – Мои хлопцы быстро нашли стрелка, да что толку, тот себе пулю в висок пустил, и рухнул с дерева. – он раскурил трубку. – Ситуация была тяжелой, но не критичной. Я знал что в нескольких верстах от меня идет отряд Озерного Кирила. Подумав немного, я отослал к нему пятерых человек, еще пятерых в другую сторону, к Тихомирову. Решили здесь заночевать. В любом случае о нас уже известно, так-что лучше как следует укрепится, выставить дозоры, и ждать разосланные отряды.

– Зачем ты отряды разослал? – Сергей мало что знал в военном деле и не понял смысла этого решения.

– Чтобы соединится, без проводника мы-бы заблудились, а это верная смерть. Ночью я ждал атаки, или обстрелов, но нет, все оказалось куда хуже чем я предполагал. Разосланные отряды не вернулись, ни на следующий день, ни к вечеру. Постал вопрос, что делать? Ждать? Отправить еще людей? Попытаться найти дорогу самим? Настроения у моих людей тоже были противоречивы, и я решил, что если к следующему утру никто не вернется, то соберу совет из оставшихся. Благо что костяк моей группы состоял из зрелых и опытных людей, это помогло избежать возможной паники. Утром было решено двигаться в сторону города. Я боялся, что если не выполню приказ, то меня могут даже разжаловать, но решение большинства было таким. – рассказчик вытрусил трубку, забил свежим табаком. – До этой операции, я выезжал на дозоры, сопровождал людей и грузы, вел расследования, вступал в боевые стычки и всегда выходил победителем. Но сражаться с людьми, это одно, а когда против тебя не только люди, но и природа, это совершенно другое. Мы попытались определить в какой стороне находится Томск, это должен быть юг, по мху на деревьях мы поняли в какую сторону нужно идти. – Сергей кивнул, он знал этот способ. – Был густой туман, мы двигались медленно, сразу попытались выйти из лесу, но проклятый никак не заканчивался, двигались просто по прямой, сбились в кучу, чтобы не теряться. Плохо без проводника, Адабаг знал когда закончится топь, и где она начнется, пришлось спешится и длинными жердями щупать путь. Двигались очень медленно, туман укрывал от нас то что впереди, и что сзади. Вот впереди я увидел силуэты, это были не деревья, и не пни, это были десять лошадей, стоящих вряд. Рядом с каждой лошадью торчала жердь, десять лошадей и десять жердей, каждую жердь венчала голова, человеческая голова. Я сразу узнал тех хлопцев что разослал к Тихомирову и Озерному. «Лошадей по кругу, делай заслон!» – кричал я. Понятно что это засада, мы попались тем на кого охотились сами. Жалко было животину, но выбора не было, так мы могли отстреливаться и у нас был шанс, по крайней мере я так думал. «Лейтенант Ларин Алексей Николаевич, – ехидный голос буквально скрипел и источал злобу. – не стать тебе генералом, лейтенант! – злорадно кричал негодяй. – За живого офицера золотом заплачу! И лошадей не стреляйте!» – Алексей Николаевич перевел дух, немного помолчал и продолжил. – Мы были в кольце, не просто в кольце! Деревья, как в Августе яблони, облепили бандиты с ружьями. Нас как стаканом муху накрыло. Это не был бой, это был расстрел. Одним хлопком упали почти все мои люди, вторым добили тех кто остался, лошади даже испугаться не успели. Это был конец. Я выхватил саблю, сжал покрепче пистолет, решил продать жизнь подороже. На шею бросили аркан, я в воздухе перебил клинком веревку, на меня бежало четверо, я их положил одного из пистолета, остальных зарубил, еще один поймал глазом мой кинжал. «Бочонок золота за этого ловкача!» – прокричал трескучий голос. – Алексей Николаевич помолчал несколько минут. – Еще один, и еще, мне тогда показалось что я смогу их саблей перебить, я даже воспрял духом и о смерти уже не думал, меня охватило отчаяние. Но подлый выстрел все решил, мне попали, – он засмеялся. – мне попали в седалище! – приподнялся и хлопнул себя по правой ягодице. – Прям сюда! – Сергей с удивлением смотрел на рассказчика, тот отсмеялся и продолжил. – У меня были ранения и раньше, один раз в руку и два в ногу, и я мог продолжал драться или стрелять, скакать верхом и даже идти. Но теперь, боль прошла по всей правой стороне, казалось что из меня нити жил тянут. – мужчина показал на ягодицу. – Так, будто их невидимой рукой одним пучком хотят вытянуть из тела. Это была невыносимая боль, тьма застелила мне глаза, я упал на колено, рука с саблей задрожала. Я попытался подвестись, но снова рухнул на колено, болотная жижа разлетелась брызгами в стороны. Все было закончено.

Алексей Николаевич помрачнел, откинул шторку с окна кареты, за дверью, куда-то назад, бежало поле, немного дальше текла блестящая река.

– Куды сразу?! – это кричал возница.

– К Соломону! – ответил Алексей Николаевич, а потом обратился к Сергею. – Екатеринославск.

* * *

Город был красив, мощеные улицы, лавки да магазины разных направленностей, и каждый имел свою вывеску, каждая ярче и краше другой. Соломоном оказался еврей, держащий большой трактир на берегу Днепра, рядом с городским центром.

Здесь юноша стал свидетелем одной сцены. Один, очень упитанный, скорее толстый человек, шатаясь, пытался выйти из заведения. От него буквально несло водкой, вчерашним перегаром и луком. Маленькие глаза, в народе такие называют поросячьи, почти заплыли жиром. Сам толстяк ругался и все грозился закрыть корчмаря в холодную.

Рядом с каретой на которой приехали Сергей и Алексей Николаевич остановилась кибитка, бедка, с нее соскочил стройный, подтянутый человек, уже в возрасте, чем-то похож на Ларина, наверное осанкой и выправкой. К человеку, полу-согнувшись, боком, подбежал Соломон, и кланяясь и крестясь, плаксивым голосом затараторил:

– Ваше благородие, только вы, только на вас уповаю, губят, грабят, ой ратуйте.

Их благородие покосился на трактирщика, посмотрел на толстяка, подошел к тому, ухватил за руку и потащил к бедке.

– Я тебя… – пьяный пытался вырваться, махал руками, казалось что он не понимает что происходит.

– Молчать! – рявкнул стройный, да так, что Сергей дернулся. – Ану пшел. – зло прошипел он.

– Понял. – тут же утихомирился толстяк и поплелся к повозке, сел на сиденье, и уже через минуту они отъехали от трактира.

Сергея очень заинтересовало увиденное.

– Кто это был? – спросил юноша у Алексей Николаевича.

– Не знаю. – честно признался мужчина. – Соломон Яковлевич, доброго дня, драгоценнейший! – Алексей Николаевич от души приветствовал толстенького, низенького мужчину в ермолке, лапсердаке, жилете, длинных, грязных гольфах и калошах.

– Алексей Николаевич! Давненько я вас не видел. Как вы? Как здоровьечко? – Соломон Яковлевич пожал своею пухлою ручонкой жилистую ладонь генерала.

– Все добре, дай бог! Нам бы ваших красавиц, скрыпалей, и дудочников. На эту субботу.

– Ну, на субботу. – хитрый коротышка сложил нижнюю губу поверх верхней, закинул руки за спину и начал раскачиваться вперед-взад, а его пейсики прыгали в такт покачиваниям. – На субботу. – повторил он. – Нет ну в субботу. – он смотрел куда-то в пол и делал вид что о чем-то задумался. – Вы знаете субот…

– Плачу как обычно, с премией, и карету мы пришлем.

– А, в эту субботу! – заулыбался шинкарь. – В эту милости прошу. Сонечка! – писклявым голосом прокричал Соломон Яковлевич.

– Ой, да шо вы кричите! Я ж вам не глухая! – из темноты трактира появилась стройная, красивая девушка с зычным голосом.

– Вот, Алексей Николаевич. – Соломон поклонился и обоими руками показал на своего гостя.

– Я же сказала, вижу, не глухая. – сердитым голосом отрезала девушка, потом мило улыбнулась Алексей Николаевичу. – Доброго дня.

– Иди буди своего пьяницу, вам работа есть!

– Папа! Работа на субботу!

– Может до субботы хоть отойдет! – Соломон Яковлевич поймал на себе гневный взгляд дочери, поднял руки вверх, и ушел со словами. – Я я шо, а я ничего, я так тут.

– В какое время? – Сонечка мило улыбалась Алексей Николаевичу.

– К утру прибудут кареты, а вот и задаток. – он передал девушке тугой пакет перевязанный ниточкой.

– Передайте Раисе Петровне, что будет лучшая программа!

– Сонечка, душенька, а что за господ мы видели? – вспомнил мужчина вопрос Сергея.

– Пьяный – полицмейстер, а второй – Гурин.

– Гурин, Гурин, – пытался вспомнить генерал. – Губернатор?

– Куда там! Берите выше! – она посмотрела по сторонам, потом, широко раскрыв глаза, шепотом, добавила. – Охранка. – и уже нормальным голосом предложила. – Кваску? – и Сонечка мило улыбнулась.

Выпили свежего квасу, распрощались с милой девушкой и вышли наружу.

– Охрим, на Припортовую, к почте.

Четверка быстро потащила карету в заданном направлении. В редакции, которая располагалась в одном здании с почтой, Сергей забрал свой гонорар, отослал письма родителям, письмо в котором сообщалось о помолвке было отдельно и шло спецзаказом. У почты Сергей увидел карету запряженную восемью лошадьми, и ему показалось что в нее садился знакомый ему человек, только кто, он вспомнить сразу не смог. Артур! Сергей аж обернулся, но возница уже тронул вожжами, и экипаж, набирая скорость, понесся по мощеной дороге, грохоча колесами по брусчатке. Нет, это вряд-ли, они в Европе сейчас.

– Справился? – Алексей Николаевич ждал юношу у кареты. – Пойдем пройдемся, тут лавочка есть недалеко, гостинцев купим.

Такой магазин Сергей видел впервые, жемчуга, янтарь, агаты, гранаты, и еще бог знает что. А рядом халва, карамели, конфеты, сушеные фрукты и орешки в меду. Хозяин лавки турок, но по-русски говорит ловко.

– Возьми это, этих дай дюжину, тех штук десять, Олечке вот это нравится, а ты запоминай. – командовал Алексей Николаевич показывая на каменья и на сладости. – Женщины, они как вороны, любят все сладкое и блестящее. – со знающим видом говорил мужчина.

Сладости турок упаковал в красивую коробку синего цвета из грубой бумаги, а камешки в отдельных два мешочка, сшитых из розового шелка, с бантиками и перевязанные золотыми шнурочками. На одном мешочке он быстро вышил «Р», на другом «О».

– Вот теперь и до дому ехать можно. – с довольным видом заключил Алексей Николаевич. – Охрим, провези нас по набережной, а потом гони домой!

Красив Днепр, закатное солнце залило реку кровавым багрянцем, казалось это кровь веков, ушедших лет, теперь текла в одно большое море вечности, навсегда унося и свои, и чужие тайны.

* * *

– Так как ты выбрался? – Сергей первым нарушил молчание.

Как только экипаж вышел из города, возница остановил лошадей, зажег фонари и продолжил путь. Алексей Николаевич засветил маленькую лампадку, прикрепленную к стенке кареты, и та обдала пространство вокруг себя тусклым светом, оставив углы во власти сумерек.

– Это долго рассказывать. – после прогулки по Екатеринославску Алексей Николаевич повеселел, и его голос звучал без мрачных ноток. – Ну и ехать нам не быстро. – это была правда, в темноте особо не разгонишься. – Да, ты знаешь, мне ведь тогда было годов как тебе сейчас, всего ничего, ну может немногим старше. Страшно помирать в таком возрасте? Я не знаю, не помню. Помню что стоял на коленях, подошел ко мне этот, со скрипучим голосом: «Ты смотри, – злорадно шипел он. – офицерик.», после он зашелся смехом. Я поднял глаза и увидел перед собой грязный офицерский китель, а над ним мерзкую морду этого недоноска. – в сумраке Сергею показалось что глаза Алексей Николаевича моргнули желтым огнем. – Ужасный был он тип, зубы сплошь гнилые, черные глаза малюсенькие, как у свиньи, голова как патисон маленькая, и кажется, что кожа натянута на голый череп, а брови, усы и волос, как смола и торчат щеткой во все стороны. Длинный, острый нос, с огромными ноздрями, узкий подбородок выпирает вперед, а лоб, такое чувство что его вовсе нет, сразу над бровями росли волосы. Сам тоже невысок, ниже среднего, и худой. Говорили что его не женщина родила, а что он так, из лесу появился. Китель на нем висел как парус от фрегата на рыбацкой лодке.

– Кто это был?

– Брага. – Алексей Николаевич уловил удивленный взгляд. – Да, вот этот недомерок смог подчинить себе целую армию головорезов. – он достал трубку, набил табаком и закурил. – Меня начало трусить от боли, в глазах стояла пелена, но его рожу я хорошо запомнил. Он наклонился ко мне: «Здравия Ваше Благородие! Как вы себя чувствуете? – сволочь кривлялся и потешался надо мной. – Бравый Ларин, за тебя много дадут, а?» И в тот момент я понял что возвращаться с таким позором я не хочу. Злость, ты знаешь, великая штука, она придала мне сил, и я рубанул саблей, сделав выпад вперед. Как потом выяснилось, я отрубил ему кончик носа, но об этом я узнал после, через время. Что было дальше? Дальше на меня накинулись со всех сторон, и я ничего не помню, очнулся я когда меня нашел Никита, точнее к жизни вернул.

– Никита?

– Да, – Алексей Николаевич глубоко вздохнул и продолжил. – после моего удара саблей, Брага передумал меня продавать, или допрашивать. Я до сих пор удивляюсь как меня еще тогда не забили насмерть, но я не помню ничего. Видимо когда им надоело меня ногами месить, разбойники вывернули мои карманы, набросили мне петлю на шею и повесили на дереве. Я был хоть так, хоть так обречен, кровь текла из раны, петля медленно сжимала мне горло, в округе рыскали дикие звери. Но я оказался везучим. И это факт, я очень везучий человек! Иначе как объяснить, что меня, висящего на дереве, нашел не медведь, или иное животное, а отшельник, самый настоящий Человек! – он сделал акцент на этом слове и поднял свою трубку вверх. – Нашел, снял с дерева и принес в свою хижину. Сколько времени я был в беспамятном состоянии? Не знаю. Помню что когда пришел в себя, я лежал в темной хижине, горел огонь в печи, и его языки освещали пляшущим светом стены из потемневшего дерева. Я лежал нагой на мягком ложе, укрыт шкурами животных, под головой была деревянная чурка. Попытался пошевелить головой, очень болела шея, это из-за петли, все тело ломило и кажется что руки и ноги вот-вот вырвет из суставов. Еще меня тошнило, а в ушах стоял шум, здорово меня отколотили. Я попытался позвать, хотелось пить, вместо слов я произвел неясное мычание. В хижине кто-то зашевелился, надо мной наклонился черный силуэт, я закрыл глаза, по губам потекла вода, я открыл рот, мне влили воду и я жадно ее глотал, пока не поперхнулся и не закашлялся. Сколько прошло времени? Не могу сказать, когда я очнулся снова, то понял что не умер. Тело болело уже меньше, кажется что голос вернулся, я смог позвать. Никто не отозвался, превозмогая боль я поднял голову, стены из бревен, на одной висят шкуры черного цвета. Было всего одно окно, скорее подобие, затянутое какой-то тканью, которая пропускал немного тусклого света, но и этого хватило что-бы осмотреться, позже я узнал что это мочевой пузырь быка. Большой стол, вместо стула пень, печь, из камня, огромных размеров и занимала добрую треть всего помещения. Силы быстро истощились и я снова уставился в потолок, крыша была высокой, двускатной, и на балках, где-то в двух метрах над полом, лежали доски. По приставленной к стене лестнице можно было подняться и залезть на те доски, такой себе второй этаж. Я и не понял когда снова уснул, а когда я проснулся, то уже был не один. – Алексей Николаевич немного помолчал о чем-то думая. – Я поднял голову, шея болела, но любопытство было очень велико. За столом, на пне, сидел….– тут рассказчик немного замешкался. – сидел другой пень, только живой. Был уже вечер, или ночь, и хижину освещало лишь тусклое пламя печи, да на столе дрожал какой-то огонек. А человек этот, был небольшого роста, плотный и приземистый, я бы даже не понял что это кто-то живой, если-бы он не шевелился. «Ты кто?» – мой голос звучал очень слабо, мне самому показалось что говорит выходец с того света, а не живой человек. Пень ничего не ответил, он встал во весь свой небольшой рост, взял что-то со стола, и принес мне. Это оказался черпачок из дерева, а в нем подслащенная медом вода. Я пил с таким наслаждением! Ни до этого, ни после, такой вкусной воды я больше не пил. Мой спаситель оказался человеком, причем русским, не из алтайцев или хакасцев. Случилось так, что его брат после смерти отца, сговорился со старостой их хутора, и обвинил его в ереси. В тех краях, в глухих деревнях, народ сплошь темный да необразованный, и они попу любому, брехливому, верят больше чем своим глазам. Решили они его вешать, а потом и вовсе сжечь, вот и пришлось ему бежать в лес, да скрываться. Человеком он был не глупым, крепким телом и здоровьем, а посему смог не только выжить в безлюдных местах, а и построил себе дом, да вот только одичал и сам, немного. Выражалось это в том, что забыл он свое имя, говорил с трудом. А похож был на нашего кузнеца при конюшнях, в полку, на Никиту, если побрить да подстричь, и кузнец наш немного выше, вот так я его и звал, а он был и не против. Я человек не суеверный, да что там, можно сказать что не верующий, но первое время думал что Никита оборотень, косматый, приземистый, невероятно сильный, ловкий с отличной реакцией, ну точно тебе как волк матерый, или какой медведь. А в придачу у него волчица ручная жила, ну я и думал себе всякое! – Алексей Николаевич аж расхохотался, Сергей тоже улыбнулся этой мысли. – Волчицу он в лесу маленькой подобрал, хотел рукавицы сшить, да пожалел и оставил. А она как собака, выросла, и везде с ним, всюду его охраняет, а то и вовсе зайцев наловит да принесет, ко мне правда долго привыкала, но не трогала. Никита, ко всему прочему, неплохо меня врачевал, скоро я смог есть, тело перестало болеть, шея прошла, и только рана в заднице ныла, поночам. Разговаривали мы редко, я уже начал побаиваться что и сам одичаю да свое имя забуду. Никита мне рассказал, что когда меня вешали, он там рядом был, возвращался от реки, рыбу ловил, а тут люди. Никита спрятался и был свидетелем всего что произошло, а когда разбойники ушли, то снял меня с дерева, проверил, живой-ли я, и принес в свою хижину. – карета качнулась на ухабе. – Как я уже говорил, хоть и прожил он большую половину жизни в лесу, в одиночестве, но дураком Никита не был. Он мне сказал: «Я тебя спас, а ты мне поможешь».

– Как? – не понял Сергей.

– Все очень просто. Никита хотел обратно к людям вернуться. Жить одному в лесу – это не мед ложкой есть, а тем паче, если ты уже немолодой. Он слышал что Брага меня офицером называл, смекнул что я важный человек и могу ему оказать помощь в его замысле.

– Откуда он знал что такое офицер? – некоторые моменты не укладывались у Сергея в голове.

– Вот! – Алексей Николаевич поднял палец вверх. – Этот отшельник жил не только за счет леса, реки да болот. Он торговал с людьми из деревень, выменивал шкуры, ягоды, травы и всякое на соль, ткань, инструмент в котором нуждался, иногда нанимался проводником. К слову сказать и денег даже накопил, точнее золота.

– Так почему он не вернулся к людям сам?

– А зачем он им нужен? Так он может им предложить то, чего те сами добыть не могут, да и потом, помнил он как его хотели убить, вот и не доверял никому. Так и получилось, что виделся он с людьми мало, а говорил еще меньше, но слушать не разучился, вот и знал кто такие офицеры, солдаты да генерал-губернаторы. Никита рассудил так, что теперь я ему должен, и раз я у своих великая птица, то смогу приказать им Никиту не трогать. В чем-то он был прав, но вот была одна беда, людей я своих погубил, приказ не выполнил, и в виду этих причин, меня запросто могут отдать под трибунал, а там точно повесят или расстреляют, и Никите я уже помочь не смогу. – Алексей Николаевич развел руками. – Это если меня признают. – он закурил трубку. – Ведь скорее всего, для штаба, всего города и моей Елены, я давным-давно покойник, и нет уже лейтенанта Ларина в живых. «Есть один вопрос, – так я ему сказал. – мне нужно привезти голову того кто меня повесил, худой и с длинным носом. Ты понимаешь о ком я говорю?» Никита кивнул, он понял меня. «Я знаю где они прячутся, но убивать их ты будешь сам. «Было уже конец осени, начало зимы, я был еще слишком слаб, да и не протянул-бы и дня на болоте. Никита научил меня готовить из трав, ягод и грибов зелья. Одни снимали боль, другие усталость и придавали сил, еще одни проясняли голову и помогали мыслить. Что-бы я окреп физически, он заставлял меня выполнять тяжелую работу, еще научил быстро и бесшумно двигатся, замечать те вещи, которых казалось и вовсе не существует на свете, правильно думать, быстро соображать. Не смотря на отщепенство свое, он прекрасно разбирался в людях, чувствовал их нутром и угадывал настроение, как собака. Собаки всегда чуют плохих людей. Так прошла зима, я постоянно думал о том, как там моя Елена, бедная, осталась одна, похоронила меня, несчастная. Такие мысли, и желание вернутся к любимой, мне помогали, я хватал все налету, плюс моя военная выправка облегчала задачу, взамен я научил Никиту рукопашной схватке и драться клинком. Когда сошел снег, мы вышли на болота, Никита мог спрятаться везде, за деревом, под пнем, просто в болотной жиже, я учился у него. Скоро даже его волчица, которую я называл Серая, не могла меня сразу отыскать. Я стал силен, внимателен и ловок, бесшумно двигался, быстро прятался, мог раздавить в руке голову зайца, мы решили что я готов. План был прост, находим ватагу Браги, следим за ними пока не представится удобный момент, я его убиваю, отрезаю голову и бегом в Томск, Никита ждет меня в хижине, я возвращаюсь за ним.

– А почему ты решил что Брага еще жив?

– Ооо, этот гад был не только жив, он еще и бандой большей обзавелся, но обо всем попорядку. Для Никиты, знающего этот лес как дом родной, найти большую шайку не составило труда, но пришлось отыскать не одну ватагу! Их было множество, после нашего провала, весь север от города прямо кишел бандитами, как шолудивая собака блохами. Мы искали, долго искали, я даже троих прирезал, думая что это тот кто мне нужен. И вот наконец-то мы их нашли! Банда как раз шла к себе в тайное логово. Это была удача! Но как много их было! Нам пришлось идти за ними несколько недель, только по следам, обнаружить себя означало погибель. Мы шли по ночам, я шаг за шагом шел к своей цели, и вот мы пришли. Весна там, и весна здесь, это разные времена года, когда происходило то что я рассказываю, уже наступало лето, и мы пришли вовремя, потому-что следующий поход Брага планировал вести на Томск, дабы разграбить город. Генерал-губернатор давно не высылал отряды, бандиты решили что город остался без защиты, и были правы в своем решении. Вместе с тем, они осмелели настолько, что забыли о мерах предосторожности. Солдат они не боялись, а другие разбойники могли прийти разве что-бы объединиться с бандой Браги, так-что тогда в его ватаге было больше пятисот человек! Мы пришли за ними в их логово, именно сюда я и вел своих людей, тогда, осенью, на берег реки. Это был холм, большой, с вырытыми в нем норами, по периметру, на сухой местности, стояли шатры, в шатрах жили те кому не хватило места на холме. Были там и женщины, я даже детей видел! Настоящая сечь, сибирская сечь, разбойничья вольница.

– И как ты смог к нему подобраться?

– Оказалось проще чем я думал, – Алексей Николаевич пожал плечами и вытряхнул погасшую трубку за окно. – нора Браги была на самом верху холма. Через шатры я прошел без проблем, поднялся на холм, здесь на меня тоже никто не обратил внимания, я даже у одного зеваки нож украл. В норе у главаря горел свет и стоял пьяный крик, разбойники пировали, я спокойно вошел туда, помимо Браги там было еще десять негодяев и все пьяные в стельку. Мне повезло что они все были с оружием, я встал в тени и стал ждать, это была голая пещера, посреди нее горел костер, свет о которого не доставал до самых краев, оставляя их темноте, иначе меня могли заметить. Бандиты сидели на подстилке из сухой травы и пили какое-то пойло, ели жареное на огне мясо. Здесь стояло несколько бочек, я увидел в дальнем краю несколько молодых девушек, связанных по рукам и ногам. Вот одному пришлось отойти по нужде, далеко они не ходили, он пошел в мою сторону. Я его осмотрел, нет, только один пистолет и все. Я повернулся лицом к стене и замер, тот сделал свое дело и вернулся к остальным. Я набрался терпения и стал ждать, смекнул в чем дело и пошел к девушкам, взял свою фляжку из дуба, размером с кулак, выпил несколько глотков варева. Уже через минуту я видел как кошка и был готов, казалось, ко всему. Удача улыбнулась мне, сам Брага шел к связанным пленницам, на нем висела моя сабля, а за поясом торчало два пистолета. Да, это был он, с повязкой на носу. «Щас будет хорошо!» – проскрипел знакомый мне голос, я еле сдержался, и вот мрак пещеры поглотил негодяя, он подошел к своим жертвам, несчастные заскулили от страха, и только тогда я увидел что бедным не больше тринадцати, а может и того меньше. Дальше все как во сне, одним ударом я лишил Брагу сознания, подхватил его, положил на пол обмякшее тело, забрал саблю и пистолеты, вышел к костру. Спустя минуту у моих ног лежало лишь кровавое месиво из человеческих тел, меня всего колотило, куски плоти и ошметки одежды облепили холодную сталь, а мое лицо было все в крови. Пьяные разбойники даже не поняли что с ними произошло, ну и хорошо, мне это было на руку. Что делать дальше? Оставить детей здесь – значит обречь их на мучительную смерть, а Брагу и вовсе лучше привести живим, а не отрубленную голову, это добавит мне значимости и уберет ряд вопросов. Все это было хорошо, но вот как осуществить замысел? Я развязал девочек, скрутил по рукам и ногам Брагу, забил ему кляп. Несчастных колотило от страха, все вчетвером смотрели на меня мокрыми глазами. «Тихо, – сказал я им. – будете плакать, помрем мы все. «Кажется они меня поняли, я заставил их переодеться в одежду убитых мною бандитов, а сам пошел осмотреть пещеру, куча сухих дров, бочки с вином и брагой, там соленая свинина, а вот и два бочонка с порохом, это очень кстати. Я набрал себе все оружие и припасы что были у бандитов, зарядил и оставил в пещере, с собою взял два пистолета и саблю. «Ждите меня и сидите тихо, если будет шевелится, – я показал на связанного Брагу, тот начал приходить в себя. – зарежьте.»– и я дал одной девочке свой нож. Та посмотрела на меня испуганными глазами, взяла нож и кивнула. После теплой пещеры, снаружи мне показалось холодно, оно и не странно, рядом река, уже глухая ночь. Я решил что выбираться буду по тому пути, по какому пришел, поэтому нужно собрать как можно больше негодяев в другой стороне, желательно подальше. Определив две норы в которых, по моему мнению, разбойников было больше всего, я заложил у входов по бочонку с порохом, и спустился к шатрам. Там без особых проблем нашел то что мне нужно было – загон с лошадьми. Я отворил ворота и поджег сено, лошади боятся огня, как и все живое, обезумев они начали носится по всему лагерю, а я бегал от шатра к шатру поджигая их навесы. Кажется что суматоху создать получилось, штук десять палаток горело, лошади уже затоптали нескольких, да что там, я сам еле ушел от такой участи. Пора подниматься наверх. По пути я взорвал первый бочонок, и пошел ко второму, к месту взрыва уже бежали разбойники, внизу, у шатров, и вовсе творилась какая-то вакханалия. Второй, когда взорвался, то видимо зацепил еще бочонки с порохом, из провала пещеры вырвалось пламя, а холм задрожал так, что меня свалило с ног. Разлеживатся было некогда, нужно воспользовавшись паникой поскорее уйти. В пещере ничего не изменилось, разве Брага пришел в себя и вращал выпученными глазами, пытаясь понять что происходит. Я раздал каждой девчушке по два пистолета, выстроил их в рядок за собой, а Брагу было не жалко, им я решил прикрываться, в случае чего. «Передавайте мне пистолеты когда я скажу. Молчать, идти строго за мной, и тогда я вас спасу. «Еще я дал каждой по глотку из своей фляжки, и выпил сам. Вышли мы практически без проблем, лишь еще двоих я зарубил саблей, но в целом, в ночной темени и той суматохе которая творилась вокруг, на нас не обратили должного внимания. Я понимал, что это не единственные пленники разбойников, что там остались еще. Но так-же я понимал, что если я сейчас вернусь, то не только никого не спасу, сгину сам и погублю этих. Мои силы были на исходе. Никита никак не отреагировал ни на живого разбойника, ни на спасенных девочек, мы сразу убрались подальше, и только к рассвету остановились, сделав схорон спрятались в нем, благо что уже было полно молодых, липких листочков. Он согласился со мной, что живой Брага стоит куда больше чем мертвый, еще что нельзя было бросать там девочек. Серая нормально отреагировала на детей, а вот на моего пленника постоянно рычала, скалила зубы и не сводила с него глаз, мы были уверенны, что сбежать у того не получится. Днем мы сидели тихо, неподалеку несколько раз было слышно что кто-то рыскает, это разбойники своего главаря искали, и того ловкача, который им ночью шороху навел. Ночью двигались очень медленно, несколько раз наткнулись на небольшие лагеря тех, кто не успел вернутся с болот. Я не вступал в бой, это был неоправданный риск, мы их тихо обошли. Спустя еще нескольких дней мы пришли к хижине Никиты. Брагу не кормили все эти дни, и не развязывали, он ужасно вонял и еле двигался. Здесь мы его накормили, чтобы он не издох, когда гад наелся, то начал нам угрожать: «Вас найдут, вам несдобровать, я вашей крови напьюсь.», и тому подобное, я ударил ему в лицо, а рот забил кляпом. Отдохнув и набравшись сил, я с Никитой, ведя наш трофей на поводу, пошли к ближайшему поселку, девочек оставили в хижине, на попечении Серой. Идти пришлось не близко, спустя день и ночь мы только дошли. Там, за баснословную сумму, мы купили лошадей и…..