Текст книги "Масоны из провинции"

Автор книги: Максим Кузьменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Электричество

В трактир к Никифору поехали не в субботу, а в воскресенье, сразу после службы. На служении Сергей скучал, и под монотонное бубнение батюшки чуть не уснул. После, когда все собирались в маленькие кучки, наша троица подошла к паре людей в возрасте.

– Доброго дня! А вы сегодня не всем составом? – спросила Раиса Петровна.

– Нет, вы же знаете, наша дочь увлеклась этой заразой. – раздраженным голосом произнес мужчина. – В мое время, отец меня выпорол-бы на площади, а она мне заявляет что это меня не касается. – мужчина был и впрямь раздосадован.

Дальнейший разговор Сергей не слушал, он наблюдал интересную картину, а именно, некоторые дамы, уже не молодые, стояли по одиночке, а тощий батюшка, читавший проповедь, прохаживался, останавливался рядом с ними, что-то шептал каждой на ухо, те, после, с довольным видом и блеском в глазах, покидали здание церкви. Это показалось забавным юноше, что-то здесь было, но больше всего его позабавило как поп отреагировал на Раису Петровну, «как черт на ладан». Когда он увидел тетушку, подскочил на месте, и засеменил в обратную сторону развевая по воздуху полы своей рясы. Юноша чуть со смеху не брызнул, еле удержался.

– Мы к Никифору сейчас едем. – говорила тетя.

– Очень хорошо, мы скоро тоже, там еще увидимся. – закончил разговор пожилой мужчина.

Трактир располагался невдалеке от церкви, на крутом берегу Днепра, в версте от порта. Стояла солнечная погода, как и говорила Олечка – потеплело, ввиду этого решили присесть за стол на веранде. Веранда эта являла собою деревянную конструкцию из просторной площадки, которая опиралась на деревянные сваи и в буквальном смысле висела над водой. От самого трактира на веранду вел подвесной мостик, по периметру всей площадки были перила метровой высоты. На берегу росли огромные ивы, кроны которых буквально нависали над террасой создавая естественный шатер, внизу плескалась вода, о прибрежные камни и крякали утки. Олечка сразу попросила паляныцю, и начала бросать кусочки хлеба в воду, а птицы ловили их, происходящее имело довольно забавный вид.

– Раиса Петровна, – пророкотал голос, Сергей повернулся, перед ними стоял здоровый мужчина с повязкой на правый глаз. – как я рад. – мужчина искренне улыбался и поцеловал руку даме. – Олечка, мое почтение, – он поклонился девушке, та ответила милой улыбкой и вернулась к своему занятию. – а вы стало быть сынок Александра Александровича. – он подал руку юноше. – Несказанно рад, вы как две капли с отцом, – он горячо, но не сдавливая сильно, пожал Сергею ладонь. – сегодня за мой счет. – Раиса Петровна попыталась возразить. – И слушать ничего не хочу, – мужчина говорил решительным голосом, и тетушка оставила возражения. – ваш отец спас мой глаз, и это самая малость, которую я могу сделать для вас. – он рокочущим голосом протягивал последние звуки в словах, выпрямился и позвал в сторону трактира. – Варя! – по мостику подбежала пухлая девочка, в белом платье и чистеньком, синем передничке. – Варечка, – рокотал мужчина. – принеси сюда самой лучшей колбасы, кровянки, перепелов копченых, чищеных лящей, пива, моего, личного бочонок, соус острый, и пусть пожарят печень в сетке жировой. – он рокотал с таким чувством, с таким тактом что у присутствующих рот наполнился слюной, а Олечка даже от уток оторвалась. – Я все верно угадал? – он улыбнувшись посмотрел на Раису Петровну, та согласно кивнула. – Если вы не против, я позже присоединюсь. Наслаждайтесь, теплых дней осталось мало.

Он ушел, а Сергей отметил что такого персонажа раньше он мог представить только в сказке, высокий, широкоплечий, с кудрявыми волосами и широким, приятным, красивым лицом, прямо былинный богатырь.

– Приятный мужчина. Это Никифор? – спросил Сергей когда богатырь ушел.

– Он самый, – вздохнула Раиса Петровна. – добрейший души человек. Он в молодости, в этом трактире с какими-то негодяями подрался, они его по голове бутылкой ударили. Думали все, пропали глаза, один прям и вытек сразу.

– Мама! – Олечке не понравился рассказ и она поморщилась.

– А во втором кусок стекла торчал. – невозмутимо продолжала женщина. – Папа твой его так ловко извлек, что уже через неделю Никифор видел, а из осколка местные умельцы ему монокль сделали.

Принесли три глиняные кружки, колбаса кровяная, сало со шпиком, зельц, лосось копченый, селедочка с лучком, перепела и прочие закуски. Все было безумно вкусно, позже к ним присоединился и хозяин трактира, на веранду набилось людей, пришла и пожилая пара из церкви, шум, гам и хохот, наверное так бывает на ярмарках. Пришли музыканты, из Екатеринославска, играли и пели, Раиса Петровна даже плясала с Никифором, потом плясали все, Сергей даже опасался что веранда рухнет в реку, но все обошлось.

Домой приехали поздно, усталые но веселые, Раиса Петровна поднялась к себе, а Олечка с Сергеем вышли в сад и присели на лавочку в альтанке. Спустились сумерки, похолодало, Сергей принес одеяло из дома.

– Барыня спит? – спросил Антип, он принес керосиновую лампу, чтобы молодые люди не сидели в темноте.

– Да, наверное спит. Ты ступай, Антипушка, покойной ночи. – ответила Олечка сладким голосочком.

И Антип пошел домой, а двое молодых людей, явно питающих чувства друг к другу, остались наедине. Они укрылись одеялом, Олечка положила свою головку на плечо Сергею, у того бешено колотилось сердце, он дрожащею рукою взял ее мягкую ладонь. Вся проблема состояла в том, что юноша попросту не знал что нужно говорить девушке в такой ситуации, как правильно выразить свои чувства. Все стихи забылись, а красивые слова которые ему были известны кажется сговорились, и теперь витали неясными образами вокруг, но никак не хотели прояснятся.

Но, как это часто бывает, все произошло само собой, его снова толкнула вперед чья-то рука, только в этот раз он не противился, Олечка казалось этого и ждала, их уста соприкоснулись в поцелуе. Сергей не знал как нужно целовать девушку, за все время своих отношений с Ольгой Ольховой у них не было и намека на близость, они даже за руки не держались. Олечка к слову сказать тоже делала это впервые, поэтому, получалось довольно неуклюже, и даже смешно, особеннокогда стукались зубами, но когда оба перестали смущаться и всецело отдались чувствам, губы кажется сами все делали. Нужно ли говорить что просидели в саду до поздней ночи, а когда все-же решили идти спать, то уснуть так и не смогли.

Раиса Петровна решила делать объезд в одиночку, Олечка села за счетные книги, а Сергей решил заняться переводом. Интересные все-таки люди эти немцы! Все им интересно, всем они увлекаются, все исследуют. Вот и теперь, масса непонятных слов, работа в изобилии была приправлена словами из греческого и латыни, перевод не обещал быть простым.

Еще одно обстоятельство мешало Сергею сосредоточится и основательно взяться за дело. Из головы не шло то, что в Москве так и не решенным остался нерешенным один вопрос, и звали этот вопрос Ольхова Ольга Петровна. Нет, конечно, можно подумать что она разорвала отношения, по сути и отношений то никаких и не было. То-есть, были, но по сравнению с тем что у него с Олечкой, это не отношения. Юноша в конец запутался, и понял что уже перепутал где какая Ольга. Нужно срочно что-то предпринять, иначе была угроза повредится рассудком.

– Олечка, – он тихо позвал девушку, та по обыкновению занималась бумажной работой сидя на крыльце. – нам нужно серьезно поговорить.

Девушка отложила перо в строну и посмотрела не него, она улыбнулась, но заметив его встревоженный вид придала личику серьезное выражение. Они прошли в сад, зашли в альтанку, Олечка вспомнила прошедшую ночь и снова заулыбалась.

– Присядем, – голос Сергея звучал неуверенно, казалось он хочет сообщить плохую новость. – Олечка, любовь моя, – он набрал воздуха в грудь, решив что на выдохе будет проще сказать. – ты ведь знаешь почему я уехал из Москвы. – он проговорил все скороговоркой и снова набрал воздуха, Олечке это показалось смешным. Сергей повернулся к любимой, взял ее ручки, и положил себе на колени, посмотрел ей в глаза. – В, том, нет моей вины. – он отвел взгляд, ему стало немного легче. – Ты должна знать, что у меня были отношения, там, в Москве. – он снова посмотрел ей в глаза, девушка внимательно посмотрела на юношу. – Мы ничего не планировали, даже виделись редко, всего несколько раз на неделе. – голос подвел влюбленного юношу, последнее он произнес с неуместной торжественностью в голосе, Олечка отняла от него руки, на личико легла печаль. – Но, – пытался исправить положение Сергей. – после того как я понял что люблю тебя. – он посмотрел на Олечку, она выглядела расстроенной, так выглядит человек, когда разочаровывается. – Я буду просить у тетушки твоей руки! – он резко встал и громко произнес эту фразу, Олечка дернулась от неожиданности, Сергей кивнул и быстрыми шагами пошел к дому.

«Чего это я,» – подумала девушка сидя в одиночестве. – «он ведь по-чесному хотел». Потом она вспомнила, как год тому назад, прошлым летом к ней сватался один из многочисленных сыновей Демчишина, бывшего градоправителя.

– Ты не дорос еще, юноша. Моя Олечка не для всякого рода сброда, знаю я вас! Сколько вас у отца, десять? И это только те кого он знает! Яблоко от яблони….Не дам я свою девочку на страдания да на поругания, да и не по душе ты ей. – Раиса Петровна разнесла смельчака в пух и прах, не исключено что такая судьба ждала и родного племянника.

Олечка любила Сергея, и поэтому верила ему. Девушка встала и побежала к дому. Нашла его в комнате, стоящим у окна, подбежала к нему, Сергей обернулся, девушка бросилась к нему и поцеловала, юношу дернуло от резкого прилива чувств, а потом захлестнули эмоции. Девушка оторвалась от поцелуя.

– Верю я тебе, верю, – она горячо прошептала и посмотрела ему в глаза. – только маменьке не говори пока ничего, сначала нужно с Алексей Николаевичем поговорить, он имеет на нее влияние, он ее подготовит.

Сергей понимал о чем говорит ему Олечка, он улыбнулся, они обнялись и постояли так несколько минут.

– Ну все, а то скоро маменька вернется. – прошептала девушка. – Я пойду дальше делом займусь. – она поцеловала юношу на прощание и побежала вниз.

Сергей, будучи в приподнятом настроении, взялся за перевод. Интересная была статья, это электричество довольно занятная вещь. Больше всего Сергею нравилось в немцах то, что эти умники много чего любили испытывать если не на себе, то на своих ассистентах. Так и здесь, вырабатывая своим устройством elektrische Entladung (электрический разряд), они опробовали его на своем ассистенте. Бедный юноша! Трясло, щипало, в области почек почувствовал боль, остались следы в месте соприкосновения со шнуром, похожие на ожоги, участилось сердцебиение, волос на руках стал дыбом, и несколько секунд после опыта тот пребывал в легком ступоре.

Примерно так смог перевести юноша запись о этом опыте, он задумался на секунду. Примерно такие чувства он испытывает во время близости с Олечкой. Ну не совсем такие! Скорее приятные, но тоже дрожание, сердцебиение, тоже ступор. Он улыбнулся вспомнив сладкие моменты.

Взял чистый лист, нужно написать родителям и попросить у отца детальное описание опиатов, их применение и последствия употребления. А как спросить? Точно! киевский, или харьковский медицинский журнал, он все-равно проверять не станет.

– Сережа, – пропел любимый голосочек внизу. – спускайся к обеду.

Раиса Петровна вернулась, он встал, собрал всю волю в кулак, и, с как можно более безразличным видом вышел из комнаты. Все-же, в виду нынешних обстоятельств, тетю он побаивался, и пытался думать сейчас только о электричестве, и о этой, немецкой «динамо-машине вырабатывающей электрический струм».

Несчастная жертва

– Какой-то вид у них, не слишком хороший.

– Надо думать! Месяц в трюме! Ничего, отойдут, отъедятся.

Раиса Петровна и Алексей Николаевич рассуждали о мустангах, здесь были и Олечка с Сергеем. В загороди стояли четыре лошадки пегой масти, две совсем низкие, две немного повыше.

– Это хорошо что потеплело, быстрее свыкнутся. – изрек подошедший Максим.

– Я думала они немного выше. – сказала хозяйка конюшен.

– Человек который их сопровождал говорит что на языке северных индейцев этот конь называется «большая собака». – сказал Алексей Николаевич, а Олечка хихикнула услышав такое.

– Максим Иванович, корми их хорошо, да выгуливайте, нужно что-бы они окрепли, пока тепло. – распорядилась хозяйка.

Как и писал Алексей Николаевич, с лошадьми он прибыл в среду, уже ночью, а в четверг все отправились на конюшню, смотреть новых животных. После, Алексей Николаевич вместе с Раисой Петровной отправились на дальнейший объезд, а влюбленные, смекнув что появилась возможность побыть вдвоем, поехали к усадьбе.

После обеда Сергей занялся переводом, нужно было отредактировать и подогнать текст под российского читателя, Олечка вызвалась ему помочь. Раиса Петровна радовалась что молодые люди нашли общий язык, и хорошо проводят время, но она даже подумать не могла, как они его проводят, и настолько им хорошо!

Плохие вести пришли уже вечером.

Антип, понимая что скоро холода, приволок в гостиную четыре громадных кресла, обтянутых бежевой парчой, и поставил два рядом с диванами, заполняя пустоту у камина, а два по углам гостиной, на пол постелил ковер, приготовил комнату к зиме, так сказать. Несмотря на теплую погоду днем, ночью на землю спускалась осеняя прохлада, поэтому каждый вечер протапливали камин, чтобы сырость не разводить. Вот и сейчас, вся семья собралась после ужина у горящего очага. Алексей Николаевич, сидя на диване, курил трубку-русалку и рассказывал о своей поездке, возле него сидела Раиса Петровна, а молодые люди заняли места в рядом стоящих креслах, и с нетерпением ждали, когда наступит глубокая ночь, и они смогут вновь, тайком, побыть друг с другом. Такая таинственность интриговала и заводила обоих, и в некоторой степени даже нравилась.

– А что вы, детки, собираетесь завтра делать? – спросила Раиса Петровна Олечку и Сергея. – Снова в ваш клуб ехать хотите? – она нахмурила брови.

Для себя влюбленные решили что больше не поедут в это место, придя к выводу, что это небезопасно. И потом, сейчас им хотелось больше времени проводить вдвоем, наедине, в друзьях они не нуждались..

– Нет, маменька, в клуб мы не поедем. – ответила за обоих Олечка. – А чем заняться, еще не решили.

– Мне лучше в Екатеринославск съездить, письма нужно отослать. – добавил Сергей.

– Страдающим барышням Москвы? – не упустила своего Раиса Петровна. Олечка попыталась сделать вид что шутка ей показалась смешной, но теперь это было нелегко, и вместо улыбки она изобразила кривую ухмылку. Но крестная этого не заметила. – Если вы не против, то попрошу вас помочь организовать нам праздник.

– Сабантуй? – на этот раз Олечка улыбнулась по-настоящему.

– Да, я думаю пока тепло нужно праздник отгулять. – она посмотрела на Сергея. – Заодно и в Екатеринославск с Алексейем съездишь, за артистами, ну и заедешь куда тебе нужно. А в воскресенье по-гу-ля-ем! – она пропела последнее слово хлопая в ладоши на каждом слоге.

Каждый год Раиса Петровна для своих работников устраивала праздник урожая. Это было веселое мероприятие, на углях пекли бараньи и свиные туши, пили пиво, квас и вино, были песни, танцы и артисты, сама хозяйка гуляла со своими крестьянами. Во всей губернии такое устраивали всего три магната, но самый лучший всегда был у Раисы Петровны. Непременно была ярмарка, были игры и забавы, жгли огромные костры и часто гуляли до самого утра.

– Я уже позвала торгашей, шинкарей и прочее племя. – она зевнула прикрыв ладонью рот. – Мы с Олечкой завтра еще некоторые вопросы решим, а вы в губернию съездите.

Залаяла собака, Антип выскочил во двор, послышались голоса, через минуту, в синем мундире, в гостиную влетел высокий, широкоплечий юноша, скорее мужчина, лет тридцати. На мундире были золотые офицерские шевроны, при левом боку висела кожаная кобура. Лицо было бледно, вид взъерошен, он посмотрел на Алексей Николаевича, потом поздоровался со всеми.

– Алексей Николаевич, – заговорил сбивчиво пришелец. – я был на квартире, можно, наедине. – глаза горели лихорадочным огнем, всем присутствующим передалось напряжение, и все почувствовали неладное.

Алексей Николаевич встал и вышел с Егором в столовую. Егор, так звали неожиданного гостя, служил в отделении полиции города Александровска, и служил довольно хорошо, если не сказать отлично. Репутацию имел самую блестящую, пользовался уважением среди горожан. Он был внебрачным сыном бывшего градоначальника Демчишина, об этом знали все, и все что сделал для своего сына Демчишин, это пристроил его в полицию мальчиком на побегушках. Здесь и раскрылся талант парня, имея незаурядный ум, физическую силу и невероятную ловкость, он проявил себя, да так, что уже через три с небольшим года стал правой рукой начальника полиции, был удостоен двумя наградами за поимку особо опасных преступников. Женился на дочери Никифора Валентине, взял фамилию супруги, и жил довольно-таки хорошо. Уже состарившись, Демчишин не раз говорил что это лучший из его наследников. Родные дети растащили имущество еще при жизни отца, и в большинстве своем промотали его. Егора Раиса Петровна любила, и всегда была ему рада, в отличии от остальных отпрысков бывшего градоначальника.

– Так вот, – продолжала хозяйка дома, пока мужчины разговаривали. – гулять будем на Камьянке. Я завтра Свирида на хутора отправлю, пусть народ зазывает, а в город Антип, – она глянула на дверь, в проеме стоял Алексей Петрович, из-за плеча виднелся Егор. – на, кобыле, Антип…. Алекс…Леша, что с тобой?

Алексей Петрович переменился в лице, глаза как будто впали, цвет кожи стал нездоровым, взгляд растерянный.

– Мне срочно нужно уехать. – всегда уверенный и крепкий голос звучал слабо и сипло.

– Что случилось? – Раиса Петровна встревожилась, встала с дивана и подошла к мужчине.

– Мне нужно к брату.

– К Коношеву? Я с тобой! – тот согласно кивнул.

– Я тоже поеду. – встала Олечка, а с ней встал и Сергей.

– Может лучше не нужно. – подал голос Егор.

– Она все равно узнает, – мрачным тоном произнес Алексей Николаевич. – так пусть узнает правду, а не то, что люди потом наплетут. – он набрал воздуху. – Аннушка, руки наложила.

Олечка вскрикнула и закрыла лицо руками, Раиса Петровна побледнела, Алексей Николаевич потупил взгляд, и только Сергей не совсем понимал что здесь происходит. Нет, он понял что умер человек, точнее покончил с собой, и что этот человек, точнее женщина, а скорее девушка, не посторонний для присутствующих. Его мысли прервала Олечка, она кинулась к нему и обняла, положила голову на грудь и тихонько плакала.

Молодому человеку не было известно, что Аннушка Коношева, это дочь двоюродного брата Алексей Николаевича, Павла Коношева, фактически племянница, а учитывая то обстоятельство, что между Алексей Николаевичем и Раисой Петровной были отнюдь не деловые отношения, то несчастная была, в некотором роде родственницей и самому Сергею. Но и без этих обстоятельств известие было более чем печально, семью Коношевых Раиса Петровна знала очень давно, именно Павел Коношев познакомил ее с Алексей Николаевичем. С его дочерью, ныне покойной, Олечка дружила с детских лет, и лишь пол-года, как их отношения охладели и девушки перестали часто видится, только на собраниях у Попова, но несмотря на это Олечка питала теплые чувства к Аннушке. И в конце концов, Коношев был деловым партнером Раисы Петровны, он держал салотопленый заводик, куда она продавала свиное сало со своих многочисленных ферм.

Раиса Петровна не придала значению поступку дочери, сейчас ее внимание было занято другим.

– Как? – спросила женщина.

– На петле, в сарае. – тихим голосом произнес Алексей Николаевич.

– Антип! – позвала хозяйка.

– Да барыня. – почти сразу послышался голос того кого звали.

– Седлай лошадей, – потом посмотрела на дочь. – ты уверена? – Олечка поняла что вопрос адресован ей, оторвалась от груди юноши и кивнула, Сергей тоже зачем-то кивнул. Раиса Петровна смерила их взглядом. – Всем четверым седлай.

Мужчины освободили проход, молодые люди, а следом и Раиса Петровна поднялись наверх, переодеться к ночной поездке.

* * *

В доме у Коношевых свет горел во всех окнах, во дворе стояла белая повозка докторов и черная карета полицейской службы города, возле последней чернело два силуэта. Сама усадьба находилась недалеко от городской площади, поэтому домчали довольно быстро. Поначалу Сергею было страшновато скакать в темноте, но скоро он привык и это прошло.

По прибытию Раиса Петровна с Олечкой бросились в дом, а Алексей Николаевич с Егором подошли к черной карете, Сергей последовал за мужчинами. Силуэты курили и о чем-то тихо переговаривались.

– Доложить! – без высокомерия, но довольно уверенно произнес Егор.

– Нашел ее слуга Пилип, он там сидит, – один кивнул головой в сторону дома. – плачет.

– Она выросла на его глазах, – сказал Алексей Николаевич. – его жена Аннушке нянечкой была. – голос звучал печально.

– В сарае, где у них хомуты, седла, ну и разное, там, – силуэт махнул в сторону где чернело большое строение. – висела. Сейчас Мирон ее осматривает, тело, Остап родителей успокаивает.

– Мирон ничего не говорил? – спросил Егор.

– Сказал только что застыла уже, значит долго висит, с обеда, примерно.

На ночном небе высыпали звезды, молодой месяц смотрел вперед рогами. Алексей Николаевич направился к дому, рядом Егор, Сергей шел за ними, кажется мужчины его не замечали.

– Сколько ей было? – спросил полицейский.

– Пятнадцать, еще не исполнилось. – мрачно отвечал Алексей Николаевич.

– Несчастная! – Егор перекрестился. – Это ж, теперь, отпевать не возьмутся.

– А ну их к чертям. – в сердцах бросил генерал в отставке.

Поднялись в дом, с порога можно-было ощутить гнетущую атмосферу горя, семья живущая здесь потеряла самое дорогое, то что уже никогда не вернуть, свои надежды и мечты, свой светоч в жизни, своего ребенка.

Передняя была просторной, из нее начинался коридор шедший в глубь дома, слева и справа было по дверному проему. Один был двухдверный, большой, второй обычный, с одной дверью. Здесь же стоял диванчик, у большой двери, а у маленькой два стула, немного дальше большая, разукрашенная ваза, с метр в высоту, а из нее торчали какие-то палки. Из-за большой двери слышались приглушенные голоса, кто-то всхлипывал, кто-то рыдал. Алексей Николаевич набрал воздуху в грудь и резко рванул обе двери за ручки на себя, все трое вошли в комнату. Помещение в котором оказался Сергей было, скорее всего, гостинной. Камин, у очага, как и в доме Раисы Петровны, угол из мягких диванов и кресел, комод в углу, большие окна завешены тяжелой парчой цвета золы.

На диванах, обнявшись, сидели те пожилые люди, которых Сергей встретил в церкви в воскресенье, и которые позже присоединились к ним в трактире. Те самые, которые жаловались на своевольную дочь. С ними сидели Раиса Петровна и Олечка, ближе ко входу, на кресле сидел огромный мужик с большим животом и длинными руками, на быльце кресла, рядом, сидела сухонькая старушка и обнимала гиганта, оба плакали.

Остап метался от одной пары к другой, с какими-то пузырьками и стаканом в руках, вид у него был озабоченый. Увидев Алексей Николаевича гигант встал, подошел:

– Что-ж теперь будет?! – громко прошептал он, и заплакал, рядом стала старушка.

– Пилип, Фросья. – он тихим голосом поздоровался, больше не нашел что сказать.

Дальше он пошел к родственнику, а Пилип и Фросья, так-же плача, вышли из комнаты. Сергей помнил, что супруги были людьми в возрасте, и что мужчина был порядком седой, да и женщина, тоже. Но сейчас! Сейчас они кажется состарились на двадцать лет каждый! Глубокие морщины, которых до этого не было, изуродовали лица, а волос стал пугающе белого цвета. Горе не щадит никого.

– Павел. – голос генерала звучал тихо.

– Леша, как же, кто теперь..– старик не договорил, видимо плакать уже не было сил, и его тело беззвучно содрогалось.

– Людмила. – обратился Алексей Николаевич к супруге брата.

Женщина сидела со стеклянными глазами, с отсутствующим взглядом.

– Я ее боярышником напоил. – тихим голосом сказал подошедший Остап.

Раиса Петровна и Олечка держали женщину за руки, у обоих в глазах стояли слезы, Алексей Николаевич положил брату руку на плечо и присел рядом.

– Вам налить. – Остап показал ему пузырек и стакан которые держал в руках.

– Водки. – мрачно ответил тот, Остап помотал головой, давая понять что этого у него нет. – Егор, сходи, будь добр на кухню, там найдешь.

Егор пошел к двери, за ним вышел и Сергей. Юноше было сложно, он впервые в жизни присутствовал в месте, где было столько горя и печали, казалось что сам воздух был горек и тяжел, давил на грудь не давая вздохнуть. Егор пошел по коридору в глубь дома, видимо там находилась кухня, Сергей-же пошел в обратную сторону, вышел на крыльцо.

Излучая призрачный свет, месяц стоял высоко, после дома юноше показалось что на улице похолодало и он поежился. Во дворе все было как и прежде, повозка, лошади, карета, у кареты два силуэта, он повернулся, дымок защекотал ноздри, рядом стоял Мирон и курил папиросу.

– Мирон. – тихо поприветствовал его Сергей.

– Сергей Александрович.

Сергею показалось что Мирон чем-то взволнован и озадачен. Естественно, что смерть молодой девушки, практически еще ребенка, далеко не приятное явление, но нервничал Мирон уж очень явно, как для человека имеющего дело со смертью почти каждый день. Сергею это показалось странным.

– Что покойная? – очень аккуратно спросил юноша у лекаря.

– Повесилась. – вздохнул тот, потом осмотрелся, потушил сигарету и дрожащим голосом произнес. – Пройдемте.

Сергей снова оказался в просторной гостиной, только в этот раз он прошел не в большую дверь, а напротив, в маленькую. Зайдя юноша оказался в небольшой комнатке, не похожа ни на гостиную, ни на кабинет, ни уж тем более на жилую, комната по периметру была обставлена книжными полками, каждая до потолка, и скорее всего являла собою библиотеку. По центру стоял стол, а на нем что-то лежало, закрытое белым полотном. «Покойная.»– подумал Сергей и громко сглотнул, так близко с покойниками он еще не находился.

– Я, как уже говорил, очень уважаю вашего батюшку. Он всему меня научил, и меня и Остапа, и буквально дал нам дорогу в жизнь. – начал свою речь Мирон, а Сергей пытался предугадать к чему он клонит. – И, вы должны понимать, что есть вопросы, которые доктор не имеет права ни с кем обсуждать. – да, Сергей знал это правило своего отца. – Но случилось, что я стал заложником ситуации, и теперь мне даже посоветоваться не с кем. Поймите правильно, Остап очень набожный человек, и он, в виду этого, можно сказать, импульсивен. А вы, не только внешне, но и по составу ума своего мне напоминаете Александра Александровича, по этому я решил что могу доверится вам. Иначе я не знаю как мне быть. – он затих, немного выждал, к чему-то прислушался, набрал воздуху в грудь и шепотом выпалил. – Покойная была беременна!

Сергея как будто кто-то ударил по голове, аж в ушах зазвенело, а внутри все похолодело.

– Как!? – забывшись выпалил он, а Мирон зажал ему рот ладонью.

– На втором месяце, или около того, – продолжил он полушепотом, Сергей кивнул, и Мирон отнял руку. – она ко мне обратилась на прошлой неделе, в воскресенье, хотела умертвить плод, но я отказал. – рассказчика немного колотило, он набрал воздуха и попытался успокоится. – Взяла с меня слово что я родителям не скажу. Теперь я не знаю что делать, вы меня извините, что я на вас все выплеснул, мне нужно мнение постороннего человека. – его глаза лихорадочно бегали.

– Никому ни слова! – твердо прошептал Сергей. – Я к тебе потом приеду в больницу, там спокойно поговорим. В понедельник, ближе к обеду, если что-то изменится я пришлю сообщение. И перестань мне «выкать». – потом он похлопал Мирона по плечу. – Ты молодец Мирон, правда молодец.

– Идут, выходим!

Мирон буквально вытолкнул Сергея в прихожую, а сам прошмыгнул обратно на крыльцо, открылась двойная дверь и из гостиной вышли Олечка и Раиса Петровна.

– Вы поезжайте домой, я и Алеша здесь останемся. – тихим голосом сказала тетушка, и пошла обратно, прикрыв за собою дверь.

Олечка была сильно расстроена, они почти до утра сидели в гостиной, обнявшись, и жгли камин. Олечка рассказывала Сергею о Аннушке, о том как они вместе учились ездить верхом, о том как она лягушек боялась и о ее любимом котике. Сергей со временем проникся, ему и вправду стало жаль покойную, всем сердцем он чувствовал печаль.

Но вот эта тайна… Ничего, в понедельник он узнает больше, а пока разделит печаль своей любимой.