Текст книги "Византийская армия (IV — XII вв.)"

Автор книги: Максим Морозов

Соавторы: Андрей Банников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 43 страниц)

3. ПОСЛЕДНИЙ ВЗЛЕТ: АРМИЯ КОМНИНОВСКОГО ПЕРИОДА XII B

После того как накануне вступления на территорию Империи войск Первого Крестового похода (1097–1098 гг.) ситуация несколько стабилизировалась, Алексей смог обратиться к воссозданию системы последовательной стратегии обороны. Императорские войска теперь состояли из трех главных типов формирований: наемников, как иноземных, во главе которых стояли их собственные вожди, так и византийских, набранных в разных областях (Фракия, Македония и т. д.); печенегов, византийских войск, сформированных из свит его ближних и дальних родственников и их клиентов. Теперь эти родственники представляли собой большую императорскую семью, власть которой распространилась по всей Империи. Постепенно представители этой семьи почти приобрели монополию на высшие командные должности Империи. Кроме того, Алексей попытался восстановить связь между землевладением и военной службой, поскольку иноземцы, поселившиеся на территории Империи, были обязаны предоставлять воинов взамен постоянного владения своими землями[1393]1393
  Magdalino P. The Byzantine aristocratic oikos… Р. 92 – 111; Magdalino P. The Empire of Manuel I Komnenos… Р. 123 – 7, 132 – 4; Oikonomides N. L'évolution de l'organisation administrative dе l'empire byzantin; Hohlweg А. Beiträge… S. 45–82.


[Закрыть].

При его преемниках Иоанне II (1118–1143 гг.) и особенно Мануиле I (1143–1180 гг.) эта связь, возможно, была несколько усилена путем широкого использования системы ироний, когда государственные доходы от данного района или поместья предоставлялись отдельному человеку или какой-либо группе взамен предоставления воинов и воинского снаряжения. Но надо иметь в виду, что широкое использование этих средств реально начинается с периода латинского завоевания Константинополя и после него, как на территориях, занятых латинянами, так и на территориях, находившихся под византийским управлением[1394]1394
  О системе проний при Комнинах см.: Hohlweg А. Beiträge zur Verwaltungsgeschichte… S. 82–93.


[Закрыть].

Восстановление политического контроля Византии на Балканах было достигнуто 1094 г. Норманны были загнаны на небольшую территорию на Иллирийском побережье; несколько ранее были разгромлены печенеги и в соответствии с соглашением поселены на имперских территориях или вошли в состав императорских войск. Со стабилизацией ситуации в этом регионе началось возвращение к административным структурам середины XI в. Балканские провинции дали императору необходимые ресурсы, с которыми он мог начать восстанавливать власть Империи на востоке. Акцент, сделанный Мануилом I на защиту интересов Византии на Балканах, защиту внутренних областей позади пограничной зоны и обеспечивание устойчивого контроля над границей Дуная с находящимися там крепостями, демонстрирует нам, что византийское правительство признавало, что ресурсы региона были важны для финансовой и политической стабильности Империи. Западные хронисты отмечают, что области к югу от Дуная сохранялись более или менее не населенными, для того чтобы препятствовать набегам венгров или русских войск из Галича на севере[1395]1395
  Angold M. The Byzantine Empire 1025–1204… Р. 106–111; Magdalino P. The Empire of Manuel I… Р. 132–137; Birkenmeier J. The Development of the Komnenian Army… Р. 79–92.


[Закрыть].

Сеть дипломатических связей, созданная Иоанном II и Мануилом I, была особенно важна для стратегической стабильности Империи, хотя отношения с венграми были весьма непостоянны. Мануил особенно стремился к союзу с западом. Поскольку о постоянной защите и размещении войск на западном побережье Балкан с финансовой точки зрения не могло быть и речи, то такая система являлась единственным практическим способом поддерживать власть Империи над этим регионом. Как только императоры стали пренебрегать этой системой или отвергать своих бывших союзников – особенно итальянские морские города и папство слабость этой стратегической системы продемонстрировала себя пагубными последствиями[1396]1396
  О дипломатической политике Византии при Комнинах см.: Степаненко В. С.; Lilie R.-J.; Magdalino Р. The Empire of Manuel I… Р. 27– 108; Angold M. The Byzantine Empire 1025–1204… Р. 161–209, 263 – 96; Shepard J. Byzantine diplomacy А.D. 800 – 1204: means and ends // Byzantine Diplomacy / ed. S. Franklin and J. Shepard. Aldershot, 1992. Р. 41–71.


[Закрыть].

В Малой Азии стратегическая ситуация была не менее сложной, поскольку обширные территории были заняты сельджуками, которые оказались в состоянии установить основательный военный контроль над завоеванными землями. Власть Империи в западной части Малой Азии практически полностью была ликвидирована, когда Алексей I в 1081 г. захватил трон, и была восстановлена лишь благодаря усилиям Алексея совместно с войсками Первого Крестового похода, что было подробно описано его дочерью императора Анной Комниной. Необходимо было создать новую границу – не для того, чтобы просто обозначить те пункты, которые вооруженные силы Империи должны были защищать, но чтобы создать безопасную область, из которой можно было извлекать ресурсы и в пределах которой можно было благополучно продолжать экономическую деятельность. Результаты усилий Византии при Алексее можно заметить на примере создания многочисленных новых военно-административных структур, которые должны были противостоять враждебным угрозам и обеспечить Империи процесс восстановления власти над утраченными территориями, особенно в Малой Азии: на западе Абидос (1086 г.), Анхиал (1087 г.), Крит (1088–1089 гг.), Филиппополь (1094–1096 гг.), Белград (1096 г.) и Карпаф (1090–1100 гг.) фиксируют успехи Империи; на востоке Трапезунд (1091 г.), Никея, Эфес, Смирна (все в 1097 г.), Кипр (1099 г.), Курик и Селевкия (1103 г.), Корифо (1104/1105 г.) и Самосата (1100 г.) также иллюстрируют успехи Алексея. Иоанн и Мануил полагались на это начинание и в результате должны были радикально перестроить военную и гражданскую системы.

Разделение войск продолжало сохранять тот вид, который был принят в XI в.: существование единственной императорской полевой армии с дополнительными подразделениями, выделявшимися на конкретный фронт для ведения конкретных военных действий, когда это было необходимо, и во внутренние провинции особенно на Балканы – для обеспечения управления государства и собирания финансовых ресурсов. Традиция деления военного управления на восточное и западное (с соответствующими военными соединениями) также сохранялась. Защита границ и защита местных сообществ были делегированы местным динатам и их вооруженным свитам или конкретным группам земельных собственников, на которых возлагались военные обязательства того или иного рода, исходя из их владений. Империя продолжала также селить на своих землях иноземцев в соответствии с обязательством несения военной службы того или иного рода, обычно связанной с защитой данной местности. Так, побежденным печенегам, как уже говорилось, Алексеем I были предоставлены земли в Македонии, а сербам и печенегам во время правления Иоанна II выделены земли в Анатолии, взамен предоставления воинов для византийского войска и обязательства оборонять данную местность. Таким же образом половцам-куманам в период господства Мануила предоставили военные владения в Македонии. Такая политика являлась традиционной и продолжалась до конца существования Империи.

В начале процесса восстановления власти Византии в Малой Азии в опорных пунктах и ключевых городах и крепостях вдоль побережья и прибрежной равнины должны были размещаться войска, чтобы служить плацдармом для расширения власти Империи. Отсюда византийские войска должны были выдвигаться в пограничные или занятые врагом земли и захватывать стратегически важные центры, которые в свою очередь должны были стать центром для дальнейшего продвижения византийцев вперед. Это был медленный и постепенно набиравший обороты процесс, но он был успешным. Большая часть утерянных областей была возвращена в период от смерти Алексея I в 1118 г. до 1160-х гг. Действительно, в период правления Мануила появилась возможность распространить власть Византии на само плато и установить там передовые заставы, хотя Империя удерживала их лишь в течение коротких периодов. Вторая стадия заключалась в создании новых фем, военных и гражданских административных областей, которые заменяли старые и более не существующие фемы досельджукского времени. Иоанн II восстановил Фракисийскую фему, хотя она была меньшего размера, чем прежняя фема. Также он создал новые фемы Миласа и Меланудион в северных районах старой фемы Кивирреотов и южных областях старого Фракисия. При Мануиле I на севере была учреждена фема Неокастра с крепостями Атрамиттий, Пергам и Хлиара. В то же время было построено большое количество малых укрепленных пунктов, которые прикрывали основные пути к области от анатолийского плато, где были размещены войска с ополченцами, набранные из местного сельского населения, которое взамен получало землю и налоговые привилегии (Chon., 55, 5-20).

К концу правления Мануила византийские фемы – слово, которое теперь означало просто область и не имело никакого военного значения, протянулись от Халдии и Трапезунда на Понтийском побережье на запад через районы Пафлагонии/Букеллариев, Оптиматов, Никомедии, Опсикия, Неокастра, Фракиссия, Миласы/Меланудия, Кивирреотов и в Киликии. Командующие войсками – тагмами, – которые базировались в каждом из этих регионов и в находящихся там укрепленных пунктах, это дуки, и обычно они являлись также губернаторами этих областей, поскольку находящиеся под их командованием войска по большей части были связаны с той областью – фемой, – в которой они располагались. Алексей I создал 15 таких командований вдоль балканской границы и в Малой Азии, которые простирались от Абидоса до Селевкии. Иоанн II и Мануил I создали еще дукаты, включая Фракисий, Кивирреоты, Киликию, Малагину, Миласу и Атталию[1397]1397
  Kühn H.-J. Die byzantinische Armee… S. 168–169.


[Закрыть].

Поскольку большая протяженность сухопутной границы в Малой Азии предполагала постоянное воздействие на нее со стороны противника, совершавшего постоянные нападения, то строительство дорогостоящих фортов и крепостей и размещение в них войск, а также обеспечение наемников стало крупным достижением. Действительно, в последние годы правления Мануил смог продумать восстановление Каппадокии, что сделало бы возможным окружение Иконийского султаната сельджуков, а также правителей Данишмендидов к северу. Но этого не должно было случиться не столько из-за поражения в 1176 г., которое понесла армия Мануила в сражении Мнриокефале от Румского султана Кылыч-Арслана II, сколько потому что такая экспансивная стратегия была слишком обременительной для казны Империи.

Структурная слабость Комниновской системы частично отразились в междоусобных конфликтах, которые последовали вслед за смертью Мануила I в 1180 г., а вторжение сицилийских норманнов в балканские провинции Империи и Четвертый Крестовый поход навсегда покончили с какой бы то ни было надеждой на восстановление византийской власти в Малой Азии. Никейская империя, созданная в западной части Малой Азии после захвата Константинополя крестоносцами в 1204 г., своими успехами большей частью была обязана трудам императоров Иоанна II и Мануила I в этом регионе. Парадоксально, что восстановление Константинопольской империи в 1261 г. принудило императоров после этого все более и более обращать свое внимание на западное направление. Поэтому в течение столетия после возрождения Империи ее анатолийские земли оказались потерянными навсегда[1398]1398
  Magdalino P. The Empire of Manuel I Komnenos, Р. 98–99, 125–128; Angold М. The Byzantine Empire, 1025–1204. Р. 256–257; 263–282.


[Закрыть].

ГЛАВА VII
ВИЗАНТИЙСКАЯ АРМИЯ В БОЮ

1. ФАКТОРЫ ДОСТИЖЕНИЯ ПОБЕДЫ

«[Τοὺ στρατηγοῦ]… πασῆ μηχανῆ καὶ προθέσει και ἀγρύπνῳ ἐπιμελεία προσήκει σπουδάζειν καὶ ἀγωνίζεσθαι τας τῶν Ῥωμαίων χώρας διαφυλάττειν τῇ τῶν πολεμίων ἐπιδρομῇ ἀσινεῖ καὶ ἀνεπηρεάστους»

(«Военачальникам… надлежит всеми средствами, способами и неусыпным радением стремиться добиваться того, чтобы сохранить владения ромеев невредимыми и защищенными от нападений врагов»)

(Velit., I, 1).

Ресурсы. Критериями оценки военного потенциала Империи могут служить ее геополитического положение, институциональные и снабженческие возможности, а также природа ресурсов, находившихся в руках правительства. Сами византийские императоры рекомендовали своим преемникам хорошо знать возможности и состояние провинций, поскольку без этих знаний невозможно было оценить средства, которыми располагало государство, чтобы сопротивляться иноземному вторжению. «Иди в ту страну, которая подчинена тебе и в ее провинции… и ты поймешь возможности каждой провинции, крепости и сельской местности; ты узнаешь, как они расположены, от каких несчастий страдают, и какие получают блага…» (Kek., 88, 15–20)[1399]1399
  См. также Barker Е. Social and Political Thought in Byzantium. Oxford, 1957. Р. 128–129.


[Закрыть].

На протяжении большей части существования Византийской империи ее владения были ограничены Малой Азией, Балканским полуостровом, островами Эгейского моря, а также Критом и Кипром. Кроме этих территорий под властью империи в разное время находились постоянно сокращавшиеся области в Северной и Южной Италии, Сицилия, Сардиния, Балеарские острова и, временно завоеванные в X–XI вв. части Северной и Западной Сирии и Ливан[1400]1400
  До исламских завоеваний Империя по своей протяженности была значительно больше. В ее состав входили вся Италия, юго-восточная Испания, прибрежная равнина Северной Африки, береговая полоса от современного Алжира вплоть до Египта, а также Египет, Сирия, Палестина, Трансиордания (римская провинция Аравия) и западный и северо-западный Ирак.


[Закрыть].

Основная часть наследия Юстиниана I была утрачена Византией в течение VII в. Наиболее ощутимой для Империи была потеря Египта, который был главным источником снабжения столицы зерном. На основе данных, приводимых рядом позднеримских источников для восточной части Империи, было подсчитано, что Египет давал примерно 1/3 дохода в деньгах и натуре, который власти получали от префектур Восток и Иллирик[1401]1401
  Haldon J. Byzantionm in the Seventh Century… Р. 176–179.


[Закрыть]. В то же время диоцез Восток, который также оказался утерян Византией, предоставлял примерно 50 % зерна, которое шло на нужды армии[1402]1402
  Jones А. Н. М. The later Roman Empire… Р. 462–464; Hendy М. F. Studies in the Byzantine Monetary Economy с. 300 – 1450. Cambridge, 1985. Р. 164.


[Закрыть]. Несмотря на определенные различия в экономической структуре обоих регионов, эти подсчеты дают общее представление об относительной экономической значимости этих областей.

В позднеримский период большая часть государственного дохода, не считая Египет, шла из богатых провинций Сирии, Месопотамии, Евфратской провинции, Осроены, Финикии, Палестины и Киликии, потерянных в 40-е гг. VIII в. и лишь частично отвоеванных в X в.[1403]1403
  Jones А. H. М. The later Roman Empire… Р. 462–464; Hendy M. F. Studies in the Byzantine Monetary Economy… Р. 164 – 165.


[Закрыть] С потерей Египта и других восточных провинций, равно как и с утратой эффективного контроля над всем Балканским полуостровом, за исключением его южного морского побережья, что также произошло в конце VI в. первой половине VII в., общий доход Византийского государства составлял лишь небольшую часть доходов Империи в VI столетии. Некоторые данные дают основание предположить, что доходы византийских императоров не превышали 1/4 от прежнего количества[1404]1404
  Hendy M. F. Studies in the Byzantine Monetary Economy… Р. 616–618, 620.


[Закрыть].

Понесенные людские и материальные потери стали, одним из важнейших факторов, приведших к радикальной трансформации римских государственных институтов. Оставшиеся территории и их военный потенциал были теперь основой для определения материальных и стратегических возможностей, на которые отныне могло рассчитывать византийское правительство[1405]1405
  Hendy M. F. Studies in the Byzantine Monetary Economy… Р. 620; Haldon J. Warfare, state and society… Р. 47–51.


[Закрыть].

В этих условиях оборона малоазийских и балканских провинций приобретает принципиальное значение. Поскольку Империя превращается в осажденный лагерь, то для византийского военного командования вопрос, насколько быстро оно сможет перебросить имеющиеся в его распоряжении силы для отражения неприятельской агрессии начинает играть немаловажную роль.

Дороги. Одним из общепризнанных достижений римской цивилизации в I в. до н. э. – II в. н. э. было сооружение больших магистральных дорог, пригодных для быстрого передвижения людей и грузов из внутренних провинций к границам и менее значительных коммуникаций, «горизонтально» соединяющих различные регионы Империи друг с другом и с основными политическими центрами. В конце III в. эта система расширилась за счет строительства дорог в некоторых пограничных регионах, которые соединяли военные базы и форты с их источниками снабжения и облегчали передвижение больших и малых военных отрядов, посланных для отражения внешней угрозы.

Константин Багрянородный описывая походы византийских императоров, уделяет большое внимание тем негативным переменам, которые происходят в системе путей сообщения в период с конца IV по VII в.[1406]1406
  «Намереваясь отправиться в поход… (император исследовал), сколь долгим является путь… и какого рода; ведет ли к цели одна дорога или несколько, и какого они рода; являются ли регионы вдоль дороги безводными или нет. Затем он стал выяснять, какая из дорог была узкой, обрывистой и опасной, а какая – широкой и удобной для про-хождения, и была ли на пути какая-либо большая река, через которую надо будет переправляться». Const., ТТ., (В) 3 – 12.


[Закрыть] Именно с этого времени начинается общий упадок стандартов многих, если не большинства, главных общественных дорог[1407]1407
  О системе византийских дорог и стратегических маршрутов см.: Haldon J. Byzantium at War. Р. 23–27.


[Закрыть]. Причины этого до сих пор остаются неясными. Возможно одной из них было изменение приоритетов в размещении ресурсов и нежелание части провинциальных городов выделять необходимые денежные средства. Уже в Кодексе Феодосия в законах конца IV в. и начала V в. выражается сожаление о плохом состоянии многих дорог (CTh., XV, 3, 4)[1408]1408
  Относительно дорог и их использования в византийский период в целом см.: Dimitroukas I. Ch. Reisen und Verkehr im byzantinischer Reich vom Anfgang des 6 bis zur Mitte des 11 Jhs. Athens, 1997. Р. 324–331.


[Закрыть]. Малх, историк V в., замечает, что западные части Эгнатиевой дороги (Via Egnatia) главной магистрали, ведущей из Константинополя на запад к адриатическому побережью, – были в таком плачевном состоянии, что путешественники едва могли по ним передвигаться (Malch., Fr., § 18)[1409]1409
  Fragments Historicum Graecorum. еd. С. und Th. Müller. 5 vol. P, 1874–1875. P. 127.


[Закрыть]. Прокопий утверждает, что в дождливую погоду эта дорога была практически непроходима (Procop., Aedif., IV, 8, 5). В конце VI в. военачальник Коментиол был вынужден положиться на местного проводника, чтобы найти военную дорогу, ведущую на юг от Дунайской равнины через «Ворота Траяна» (Theoph. Sim., VIII, 4, 3–8). В начале VII в. достаточно короткий путь от Дрициперы во Фракии до Доростола на Дунае занял у армии примерно 20 дней (Theoph. Sim., V, 6, 5). Тем не менее этот маршрут был хорошо известен и постоянно использовался в византийское время.

Трансформация роли городских центров в ранневизантийский период должна была иметь не менее драматические последствия для поддержания провинциальной дорожной системы. Перемены, вызванные постоянным опустошением и набегами варваров на Балканах, начавшимися в конце VI в., и аналогичными набегами в Анатолии, начиная с середины VII в., привели к почти полному развалу позднеримской дорожной сети, поскольку именно местные власти несли основную ответственность за поддержание дорог на вверенных им территориях[1410]1410
  Haldon J. Byzantium in the Seventh Century… P. 92–94.


[Закрыть].

Перемены в положении римской дорожной сети, вероятно, отчасти отражают способность или неспособность армии обеспечить необходимый уровень инженерного дела. Данные о других сторонах позднеримского инженерного дела и технического прогресса вполне подтверждают общее представление об упадке высоких технологий, связанных с военной техникой. Примером этому может служить переход от торсионных метательных машин, требующих достаточно сложных конструкторских решений и высококвалифицированных ремесленников, к технике, основанной на применении натяжных механизмов.

Сведения о контроле за состоянием дорог и их ремонте, предпринятых государством, касаются только областей прилегающих к немногим крупнейшим городам, таким как Константинополь. Большинство этих сведений датируются VI в. и связаны со строительными проектами императора Юстиниана I. Прокопий сообщает о попытках восстановления участка Эгнатиевой дороги между Константинополем и Регием, а также дороги, из Вифинии во Фригию. То же самое относится и к дороге от Антиохии в Сирии, ведущей на север через горы в малоазийскую Киликию, которая, как сообщает Прокопий, была опасной даже в самые лучшие времена. Прокопий также сообщает, хотя его обзор вызывает немало вопросов[1411]1411
  Whitby М. Justinian bridge over the Sangarios and the date of the «De Aedificiis» // JHS. 1985. Vol. 105. Р. 129–148; о строительстве дорог: Dimitroukas I. Ch. Reisen und Verkehr… S. 336.


[Закрыть] и его сообщения не всегда отличаются достоверностью, что Юстиниан починил или построил несколько мостов: мосты через реки Сангарий и Дракон в Вифинии или мост через Сиберис в Галатии (Ргосор., Aedif., IV, 8, 4–9; V, 2, 12–14; 3, 4–6, 8 – 10, 12–15; 4, 1–4; 5, 1–7). Надпись из Сердики (Софии), датируемая 580 г., сообщает о ремонте акведука, произведенном под началом некоего Юлиана, имевшего ранг кандидата (candidatus). Большое число местных надписей V и VI вв. со всей Империи показывает, что такого рода работы проводились достаточно регулярно. Именно так обстояли дела в Константинополе, где императоры часто тратили весьма значительные средства на поддержание оборонительных сооружений, цистерн, акведуков и т. п.[1412]1412
  Beševliev V. Spätgriechische und spätlatinische Inschriften aus Bulgarien. Berlin, 1964. S. 2, No. 3; Mango С. The water supply of Constantinople // Constantinople and its Hinterland / ed. Mango С., Dagron G. Aldeshot, 1995. Р. 9 – 18.


[Закрыть] Напротив, после VI в. у нас нет никаких сведений о централизованном строительстве дорог или поддержании их состояния в провинциях, за исключением чисто эпизодических ситуаций.

Конечно, какие-то работы по поддержанию состояния дорог имели место, а некоторые мосты были реконструированы. Отдельные мосты дожили до средневизантийского периода, и историки сообщают о существовании моста в Зомпосе через Сангар даже в XI в. и начале XII в. (Attal., 145, 20; Bryenn., II, 14; An., Alex., XV, 4).

Византийские правовые источники прямо свидетельствуют о том, что поддержание состояния дорог и мостов осуществлялось посредством принудительных обязанностей, которые налагались на местные общины военными или провинциальными властями и были санкционированы центральным правительством (CJ, I, 2, 5; Just Nov., 131, 5; в X в.: Bas, V, 1,4; V, 3, 6). Несомненно, что повинности, обязывавшие местное население следить за состоянием мостов и дорог, существовавшие в IV–VI вв., сохранялись и в более поздний период. Однако сведения об этом крайне скудны.

Не все дороги строились по единому стандарту, и далеко не все они строились ради одной и той же цели. Византийские источники часто проводят различие между дорогами широкими, узкими и тропами, между дорогами мощеными и немощеными и, наконец, между дорогами, пригодными для повозок или перевозочных средств, и остальными. В трактате «О боевом сопровождении» делается четкое различие между «общественными дорогами», которые, хотя бы нерегулярно, поддерживались местной администрацией посредством повинности, наложенной на местные общины, и тропами и колеями более низкого уровня (Velit., II, 1–2). Дороги, имевшие стратегическое значение для государства, обычно поддерживались более регулярно, чем остальные, однако большая часть этих дорог, включая основные магистрали, были всего лишь обычными трактами, и даже если раньше они были мощеными, то к VIII–IX вв. находились уже довольно жалком состоянии. В 877 г. Василий I был вынужден класть фашины и бревна на дороге, ведущей из Кукусса, с целью сделать ее более проходимой, а немногим позже он вел свою армию через горные перевалы в пешем порядке, поскольку тракт, по которому он следовал, был узким и непроходимым (Th., Cont., 280, 13–14)[1413]1413
  Anderson J. G. С. The campaign of Basil I against the Paulicians in 872 // Classical Review. 1986. Vol. 10. Р. 138–139.


[Закрыть]. Прибрежная дорога от Лопадия до Адрамиттия, по которой шла большая часть французской армии во время Второго крестового похода, настолько пришла в упадок и была столь неухоженной, что многие отряды сошли с нее и потому оторвались от основных сил[1414]1414
  Odo of Deuil. De profectione Ludovici VII in orientem / Transl. V. G. Berry. NY. 1948. Р. 102–106.


[Закрыть].

Естественно, что сезонные колебания погоды оказывали гораздо более сильное воздействие на обычные дороги, нежели на хорошо вымощенные магистрали, а мобильность крупных византийских армий очень сильно зависела от этого фактора. Как показал поход Мануила I, завершившийся битвой при Микрокефале в 1176 г., во время летней кампании можно было легко и быстро передвигаться при помощи колесного транспорта по широким дорогам даже в гористой местности. Напротив, зимой и в периоды дождей бездорожье становилось подлинным бедствием[1415]1415
  Birkenmeier J. W. The Development of the Komnenian Army… Р. 129–132.


[Закрыть]. Поэтому зимние кампании были гораздо менее мобильными, что, однако, временами повышало их эффективность, поскольку они оказывались неожиданными для противника. Михаил Пселл сообщает о том, что Василий II стремился не зависеть от времени года, что отчасти объясняет его военные успехи. Все военные трактаты обычно содержат хотя бы самые общие советы относительно сезонных кампаний и предосторожностей, которые следует соблюдать в то или иное время года (Psell., I, 32; NOT, § 63, 1)[1416]1416
  См. комментарии McGeer Е. Sowing the Dragon's Teeth… Р. 255 – 256.


[Закрыть]. Это было связано не только с состоянием дорог, но и с проблемой снабжения армии. Арабские географы IX–X вв. советуют, например, во время зимнего похода оставаться на византийской территории не более 20 дней по причине нехватки фуражам[1417]1417
  Abu'l-Faraj al-Katib al-Bagdadi Kudama ibn Ja'far, Kitab al-Haraj // Bibliotheca Geographorum Araborum. ed. М-J. De Goeje. Leiden, 1870/1938. Т. VI. Р. 199–200.


[Закрыть].

В военных трактатах и исторических сочинениях постоянно подчеркивается потребность в хороших и надежных разведчиках и проводниках, хорошо знающих местность. Это служит наглядным свидетельством того, насколько важную роль играли пути сообщения в судьбе любого военного предприятиям[1418]1418
  См. Const., ТТ., (В) 116 – 21; (С) 564 – 5; комментарий с другими источниками: Р. 171.


[Закрыть].

Низкое качество дорог привело к тому, что армии больше полагались на вьючных животных, нежели на колесный транспорт[1419]1419
  Dimitroukas I. Ch. Reisen und Verkehr… S. 308–317.


[Закрыть]. Правительство Поздней Римской империи выработало строгие правила относительно размеров и характера грузов и использования колесного транспорта в государственной транспортной системе, которая делилась на две категории. Медленным транспортом считались повозки, запряженные быками, и аналогичные по тяжести транспортные средства, быстрым – легкие повозки, лошади и мулы. Некоторые из этих правил продолжали существовать и в Византии, однако, если быстрый транспорт, несомненно, сохранялся на протяжении византийского периода истории, медленный либо исчез вообще, либо потерял свое независимое значение[1420]1420
  Hendy М. F. Studies… Р. 603–613; Hyland А. Equus: The Horse in the Roman World. London, 1990. Р. 250–262.


[Закрыть].

С середины VII в. в Византии получает развитие четко обозначенная система стратегических военных коммуникаций, вдоль которых устанавливались общегосударственные и провинциальные военные стоянки. Это было ответом Империи на создавшуюся регионах стратегическую ситуацию[1421]1421
  Haldon J. Warfare, state and society… Р. 73–77.


[Закрыть].

Старые римские дороги использовались до тех пор, пока из-за неровностей и наличия ям они стали непроходимыми даже для солдат и вьючных животных. Поскольку, как мы уже заметили, их поддержание носило крайне нерегулярный характер, многие из них уже мало отличались от троп и проселочных дорог, и были совершенно неприспособленны для любого колесного транспорта[1422]1422
  Calder W. М., Bean G. Е. А Classical Map of Asia Minor. London, 1958. Рассмотрение византийского материала см. Belke K. Von der Pflasterstrasse zum Maultierpfad? Zum kleinasiatischen Wegenetz in mittelbyzantischer Zeit // Oikonomides N. Byzantine Asia Minor (6^th – 12^th centuries). Athens, 1998. Р. 267 – 284.


[Закрыть].

В сообщениях о военных кампаниях византийцев на Балканах упоминаются четыре крупных артерии[1423]1423
  Haldon J. Byzantium at War… Р. 55–56; Greece I: Physical Geography, History, Administration and Peoples. Naval Intelligence Division. Geographical Handbook Series. London, 1944. P. 255–260, а также соответствующие тома Tabula Imperii Byzantini: Koder J., Hild F. Hellas und Thessalla. Vierma, 1976. S. 176–178.


[Закрыть]. Самая известная из них – Эгнатиева дорога, ведущая из Константинополя. Она проходила через Гераклею во Фракии и прибрежную равнину к югу от Родопских гор к Фесаллонике и далее, через Эдессу, Битолу, Ахриду (Охрид) и Эльбасан, выходила к Адриатическому побережью через горную область Диррахия (Дуррес). Вторая дорога находилась к северу от Фессалоники и проходила по Родопским горам через долину Аксия (Вардара) и перевал Демир Капийя (с альтернативным изгибом вокруг этого дефиле, ведущим через другой перевал, известный византийцам как Клейдион – «ключ»). Далее через Стоби и Скопию (Скопье) эта дорога вела к Нанесу, где и заканчивалась; Нанес был ключевым пунктом, от которого отходили многочисленные дороги: в Македонию и Грецию – на юг, к Адриатическому побережью на запад, на юго-восток – во Фракию и к Константинополю и на север – к Дунаю. Третья магистральная артерия начиналась в Константинополе и шла через Фракию к Адрианополю (Эдирне), а затем, вдоль течения реки Марица, к Филиппополю (Пловдив). К северу от Филиппополя дорога проходила через перевал Сукки, который охранялся на его северном выходе так называемыми «Воротами Траяна», прегражденными стеной и двумя укреплениями, а затем вела через перевал Вакарель к Сердике (София) и далее через горы и ряд перевалов в долину Нисавы – к Нанесу. От Наисса она имела свое продолжение по долине Моравы до Виминака, а оттуда вдоль Дуная – к Сингидуну (Белград). Это была важнейшая военная дорога, снабженная рядом ответвлений на восток и на запад и дающая доступ к южной части Дунайской равнины, к горам Гем и прибрежной низменности Черного моря, равно как и к долинам западной Моравы, Ибара и Дрина. Не меньшее значение имела четвертая дорога, ведущая на север от Константинополя к Анхиалу (Поморье), Месембрии (Несебар) и Одессу (Варна). Она шла параллельно Черноморскому побережью и заканчивалась в устье Дуная. Параллельная ей внутренняя дорога проходила через Адрианополь, через хребет Средня Гора и далее – через Шипкинский перевал и собственно Балканские горы к Никополю (Велико Тырново) и далее – к Нове (Систов) на берегу Дуная. Эти дороги проходили иногда через весьма узкие, а временами и высокогорные проходы, которые без труда могли быть блокированы обороняющимися силами, представляя в этом плане идеальную позицию для защиты[1424]1424
  Краткий обзор см. Hendy М. F. Studies… Р. 134–139; Самый лучший обзор дорожной системы в византийских провинциях содержится в серии томов, опубликованных в рамках проекта Tabula Imperii Byzantini византологической секцией Австрийской Академии, включая очень важный предварительный том: Hild F. Das byzantinische Straflensystetn in Kappadokien. Veröffentlichungen der Kommission fur die TIB 2. Wien, 1977.


[Закрыть].

В Анатолии на основе античной системы путей сообщения в византийское время возникает большое число крупных военных дорог, сохранение которых имело особое значение для интересов государства. Первая из новых дорог, начинаясь от Хрисополя (напротив Константинополя) вела через Никомедию и Никею к главной военной базе армии, находящейся в Малагине, а затем – в Дорилей. Отсюда дорога разделялась: западный путь проходил через Котиэй, а восточный – через Аморий, вплоть до Акроина, а отсюда – продолжался на северо-восток в Иконий, на юг и юго-запад через Синнаду в Колоссы (Хоны). На восточном ответвлении существовали две возможности поворота на юг: западный путь шел через Котиэй, а восточный – через Аморий на Акроин и далее – либо на юго-восток на Иконий, либо на юг и юго-запад через Синнаду в Колоссы (Хоны). Вдоль этой последней дороги имеются две возможности поворота на юг – вплоть до Кибиры и, наконец, через горы – к побережью Атталии или еще дальше на запад – к Мире. Кроме того, дорога из Хон вела на запад через Лаодикею и Траллы к Эфесу, находящемуся на побережье Эгейского моря. Из Икония дорога разветвлялась на восток в Архелаиду, а затем – на юг, до Тианы, и далее – до Цезареи или опять-таки на юг от Икония через Саватру на Тебасу, Кибистру (Гераклею), Лулон, Подан и ущелье Цакит. Дорога, ведущая на юг от Цезареи, в конечном счете соединялась с той же самой дорогой, через Тиану в районе Лулона. Далее они сходились через два прохода к югу от Подана (византийцы называли их Мавриан и Каридион) и различными путями вели к Киликийским воротам (Кюлек Богази) в дефиле реки Есилолук и далее – на равнину, чтобы затем продолжаться до Тарса и Аданы[1425]1425
  Ramsay W. М. The Historical Geography… P. 199.


[Закрыть]. Из Кесарии различные дороги вели на Запад по направлению к Анкире: они шли на север в Базилику Терму, а затем – в Табион и далее – на Эвхаиту и на северо-восток, вплоть до Севастии и далее на запад и север до Дазима и Амасии. Группа других дорог связывала Севастию с Камахой, Колонеей и Саталой.

Вторая значительная военная дорога ответвлялась на восток от Дорилея и шла вдоль долины реки Тембрис (совр. Поршук Су) через Трикомию, Горбей, Саниану, а затем – к Тимиос Ставрос и Базилике Терме на север от Харсианон Кастроп через Батис Риакс и Севастию. Отсюда можно было двигаться на юго-запад в Кесарию, на север в Дазим, на восток в Колонею и Саталу и на юго-восток – в Мелитену. Второе ответвление поворачивает на юго-восток в Саниан и через Мокисс и Юстианополь проходит до Цезареи. Примечательно, что эти дороги часто совпадают не с большими выложенными камнем дорогами Римской империи, но с более мелкими (а зачастую и более старыми) дорогами, которые предоставляли больше возможностей для снабжения армии водой, продовольствием и фуражом. Их использование, вероятно, также отражает трудности передвижения по старым, уже в значительной степени разрушившимся мощеным дорогам[1426]1426
  Детальное описание этих путей см. Ramsay W. М. The Historical Geography… Р. 197–221; Anderson J. G. С. The road system of eastern Asia Minor with the evidence of Byzantine campaigns // Jornal of Historical Studies. 1897. Vol. 17. Р. 22–30; Honigman Е. Die Ostgrenze des byzantinischen Reiches von 363 bis 1071. Brussels, 1935. В Tabula Imperii Byzantini очень подробные историко-географические обзоры, содержащие анализ и описание всех провинций Византийской империи, снабженные подробными картами.


[Закрыть]. В ряде случаев существовало немалое количество дополнительных путей, причем некоторые из них были пригодны для колесных транспортных средств и были вымощены еще в римские времена, тогда как другие оставались обычными тропами, доступными только для идущих цепочкой воинов и выносливых вьючных животных. Знание подобных дорог было необходимо для проведения успешных военных операций, и мы знаем немало историй, когда благодаря сведениям о них римские армии обходили своих противников с фланга. Именно эта альтернативная дорожная система чаще всего использовалась войсками Византии, действовавшими против мусульман вплоть до XI в.