Текст книги "Избавитель. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Макс Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Лиша тоже обрадовалась такому повороту событий. Бенн изготовил хрупкие детали перегонной установки, описанные в книгах Бруны, и девушка научилась вытягивать силу трав и варить зелья намного более действенные, чем видывали в Лощине.

Вскоре Бенн и Мэйри поженились. Не прошло и года, как Лиша приняла их первого ребенка. Второй и третий последовали один за другим, и Лиша полюбила их как родных. Она расплакалась от гордости, когда младшую девочку назвали в ее честь.

– Доброе утро, шельмецы. – Лиша присела на корточки и распахнула объятия детям Мэйри.

Она крепко обняла и поцеловала каждого и угостила их конфетами в бумажных обертках, прежде чем встать. Конфеты она делала сама – еще один урок Бруны.

– Доброе утро, Лиша. – Мэйри присела в легком реверансе.

Лиша едва не нахмурилась. Они с Мэйри оставались близки все эти годы, но с тех пор, как Лиша надела передник с карманами, Мэйри смотрела на нее другими глазами, и изменить это, похоже, было невозможно. Реверанс вошел у нее в привычку.

И все же Лиша дорожила их дружбой. Сэйра втайне приходила в хижину Бруны за яблуневым чаем, но общаться с Лишей не стремилась. В городке поговаривали, что Сэйра не скучает. Половина местных мужчин заглядывали к ней на огонек, и у нее всегда было больше денег, чем они с матерью могли заработать шитьем.

С Брианной дела обстояли еще хуже. Последние семь лет она не разговаривала с Лишей, зато охотно чернила ее перед другими. Со своими болячками она ходила к Дарси. От встреч с Эвином у нее скоро вырос живот. Когда рачитель Майкл потребовал выдать виновника, она назвала Эвина, не желая противостоять всему городу.

На свадьбе за спиной Эвина стоял отец Брианны с вилами, по бокам – два ее брата. С тех пор Эвин всячески старался испортить жизнь своей жене и сыну Каллену.

Брианна оказалась неплохой матерью и женой, но так и не сбросила вес, набранный во время беременности, и Лиша на собственном опыте знала, как часто Эвин посматривает – и не только посматривает – на сторону. Ходили слухи, что он часто бывал у Сэйры.

– Доброе утро, Мэйри. Ты знакома с вестником Мариком?

Лиша обернулась, чтобы представить своего спутника, но позади никого не было.

– Только не это! – воскликнула она, увидев, что тот сцепился с Гаредом на другой стороне рынка.

В пятнадцать лет Гаред уступал ростом только собственному отцу. К двадцати двум годам он стал настоящим великаном – почти семь футов литых мышц, закаленных долгими днями работы топором. Поговаривали, что в нем течет милнская кровь, так как энджирцы никогда не вырастали такими огромными.

В деревне стало известно о его лжи, и девушки сторонились его, боялись остаться с ним наедине. Возможно, именно поэтому он до сих пор домогался Лиши, а может, он все равно не отстал бы. Прошлое ничему не научило Гареда. Его самомнение росло вместе с мускулами, и он стал настоящим громилой, как все и предполагали. Мальчишки, которые прежде дразнили его, беспрекословно его слушались, и если с ними он был жесток, то любого, кому хватало глупости положить глаз на Лишу, вообще стирал в порошок.

Гаред до сих пор ждал ее и вел себя так, как будто рано или поздно Лиша одумается и поймет, что они созданы друг для друга. Все попытки убедить его в обратном натыкались на тупое упрямство.

– Ты не местный, – Гаред ткнул Марика в плечо, – и, видно, не слышал, что Лиша сговорена.

Рядом с Дровосеком вестник казался ребенком.

Но Марик не вздрогнул и не пошатнулся от удара Гареда. Он застыл на месте, не сводя с Гареда волчьих глаз. Лиша молилась, чтобы ему хватило ума не ввязываться в драку.

– А она так не считает, – ответил Марик.

Лиша вздохнула и направилась к мужчинам, но вокруг уже собралась толпа, не дававшая ей пройти. Девушка пожалела, что у нее нет палки, как у Бруны, чтобы проложить себе дорогу.

– Она обещалась тебе, вестник? – спросил Гаред. – Мне обещалась.

– Я это знаю. Как и то, что до тебя единственного в Лощине пока не дошло – ее обещания клата ломаного не стоят после того, как ты ее предал.

Гаред зарычал и бросился на вестника, но Марик быстро шагнул в сторону и врезал дровосеку между глаз тупым концом копья. Он ловко развернул древко и ударил Гареда под колени. Великан рухнул на спину.

Марик упер копье в землю и навис над Гаредом. В волчьих глазах застыла уверенность.

– А мог бы врезать и острым. Заруби себе на носу: Лише никто не указ.

Зрители только таращились, но Лиша продолжала пробираться вперед. Она знала Гареда и понимала, что спор не окончен.

– А ну прекратите, идиоты! – крикнула она.

Марик взглянул на нее, и Гаред, воспользовавшись моментом, схватил конец копья. Вестник вцепился в древко обеими руками, чтобы выдернуть оружие. Не стоило этого делать. Гаред был могуч, как лесной демон, и даже лежа превосходил силой любого. Дровосек согнул перевитые жилами руки, и Марик взмыл в воздух.

Гаред встал и переломил шестифутовое копье, как соломинку.

– Посмотрим, на что ты способен без копья. – Он швырнул обломки на землю.

– Гаред, нет! – Лиша наконец протиснулась между зрителями и схватила его за руку.

Он отпихнул ее, не сводя глаз с Марика. Лиша отлетела в толпу, врезалась в Дага и Никласа, и они вместе повалились на землю клубком рук и ног.

– Хватит! – беспомощно крикнула она, пытаясь подняться.

– Я никому тебя не отдам, – пообещал Гаред. – Или ты будешь со мной, или кончишь свои дни сморщенной и одинокой, как Бруна!

Он зашагал к Марику, который едва успел встать.

Гаред замахнулся мясистым кулаком, но Марик опять оказался быстрее. Он ловко пригнулся и нанес два удара. Гаред в бешенстве повторил попытку, Марик уклонился. Гаред словно не чувствовал боли. Они снова обменялись ударами; на этот раз Марик врезал Гареду в нос. Брызнула кровь, и Гаред рассмеялся, сплевывая красную слюну.

– Это все, на что ты способен?

Марик зарычал, бросился вперед и осыпал противника ударами. Гаред не поспевал за ним, да и не слишком старался, только скрипел зубами и терпел боль, красный от злости.

Через пару мгновений Марик отступил и принял кошачью боевую стойку с поднятыми кулаками. Костяшки его пальцев были ободраны, он тяжело дышал. Гаред, казалось, почти не устал. В волчьих глазах Марика впервые мелькнул страх.

– Это все? – Гаред шагнул к нему.

Вестник снова набросился на него, но уже не так резво. Ударил раз, другой, а затем толстые пальцы Гареда крепко вцепились ему в плечо. Вестник тщетно пытался вырваться. Гаред врезал ему в живот, выбив из него дух. Ударил еще раз, в голову, и Марик рухнул на землю, как мешок картошки.

– Я собью с тебя спесь! – крикнул Гаред.

Марик встал на четвереньки, пытаясь подняться, но Гаред пнул его в живот со всей силы, перевернув на спину. Затем пригвоздил к земле, осыпая тяжелыми ударами, и Лиша бросилась к ним.

– Лиша – моя! – ревел дровосек. – Если кто-то скажет иначе…

Лиша швырнула ему в лицо горсть ослепляющего порошка Бруны. Гаред умолк на полуслове, машинально вдохнул открытым ртом и заблажил. Порошок обжег глаза и горло, пазухи забились, кожу словно обварило кипятком. Дровосек съехал с Марика и покатился по земле, задыхаясь и царапая себе лицо.

Лиша знала, что переборщила с порошком. В большинстве случаев довольно щепотки, а от целой горсти можно умереть, задохнуться собственной мокротой.

Травница нахмурилась, протиснулась мимо зевак, схватила ведро, в котором Стефни мыла картошку, и окатила Гареда водой. Корчиться он перестал, но прозреет только через несколько часов. Лиша не хотела довести его до смерти.

– Наши клятвы расторгнуты, – заявила она, – раз и навсегда. Я никогда не стану твоей женой, даже если мне придется умереть одинокой и сморщенной! Да я лучше за подземника выйду!

Гаред застонал. Не похоже было, что он услышал.

Лиша подошла к Марику, опустилась на колени и помогла ему сесть. Промокнула кровь чистым платком. Лицо вестника уже распухло и налилось синяками.

– Ну что, мы ему показали? – хохотнул Марик и поморщился от боли.

Лиша смочила платок самогоном, который Смитт варил в погребе. Марик аж задохнулся.

– Так тебе и надо. Мог бы уклониться от драки и должен был, даже если бы мог победить. Мне не нужна твоя защита, и если ты думаешь, что лучший способ завоевать сердце травницы – устроить драку, то у тебя не больше шансов, чем у городской шпаны.

– Он первый начал! – возразил Марик.

– Мастер Марик, вы меня разочаровали. Я думала, вестники умнее.

Марик опустил глаза.

– Отведите его в комнату у Смитта, – приказала Лиша зевакам, и те мгновенно повиновались. В Лесорубовой Лощине мало кто хотел ей перечить.

Травница повернулась к вестнику.

– Встанешь с кровати до завтрашнего утра – узнаю и устрою головомойку.

Марик слабо улыбнулся, и мужчины повели его прочь.

– Потрясающе! – выдохнула Мэйри, когда Лиша вернулась за своей корзинкой с травами.

– Ерунда. Надо было прекратить эти глупости, – отрезала Лиша.

– Ерунда? Двое мужчин сцепились как дикие звери, а ты остановила их горсточкой трав!

– Навредить травами легко. – Лиша удивилась, когда с ее губ сорвались слова Бруны. – Вылечить намного труднее.

* * *

Солнце давно перевалило за полдень, когда Лиша завершила обход и вернулась в хижину.

– Как там дети? – спросила Бруна, когда Лиша поставила корзинку.

Девушка улыбнулась. Для Бруны все жители Лесорубовой Лощины были ее детьми.

– Неплохо. – Она присела на низкий табурет рядом с креслом Бруны, чтобы древняя травница лучше слышала. – Суставы у Седого Йона болят, но душой он по-прежнему молод. Я дала ему свежую сладкую мазь. Смитт еще не встал с постели, но кашляет меньше. Думаю, худшее позади.

Она продолжила рассказывать об обходе. Старуха молча кивала. Бруна перебивала, если хотела что-то добавить, но в последнее время это случалось все реже.

– Это все? – спросила Бруна. – А как насчет утренней свары на рыночной площади, о которой мне рассказал малыш Кит?

– Идиотская выходка!

Бруна отмахнулась:

– Мальчишки есть мальчишки. Даже когда вырастают. Похоже, ты неплохо с ними справилась.

– Бруна, они могли поубивать друг друга!

– Пфф! Ты не первая хорошенькая мордашка, из-за которой дерутся мужчины. Хочешь верь, хочешь нет, но когда я была в твоем возрасте, из-за меня тоже переломали немало костей.

– Ты никогда не была в моем возрасте, – поддела ее Лиша. – Седой Йон говорит, что тебя звали каргой, когда он только учился ходить.

Бруна хмыкнула:

– Звали, звали. Но допрежь того у меня были такие же пышные и гладкие сиськи, как у тебя, и мужчины дрались, как подземники, чтобы их пососать.

Лиша пристально посмотрела на Бруну, пытаясь разглядеть под шелухой лет молодую женщину, но безуспешно. Даже с учетом преувеличений Бруне было никак не меньше сотни. Точный возраст она не называла и отговаривалась, будто перестала считать, разменяв век.

– В общем, лицо у Марика разнесло, но завтра он вполне может выступить в путь, – закончила Лиша.

– Ну и славно.

– Ты придумала, как вылечить мальца госпожи Джизелл?

– А что бы ты ей посоветовала?

– Понятия не имею.

– Неужели? Ну же, что бы ты посоветовала Джизелл на моем месте? Не притворяйся, будто не размышляла.

Лиша глубоко вдохнула.

– Думаю, чернокорень пошел мальчику не впрок, – ответила она. – Его надо отменить, кишки вскрыть и промыть. Разумеется, есть еще исходная болезнь. Жар и тошнота могут оказаться обычной простудой, но расширенные зрачки и рвота говорят о другом. Я бы предложила монастырник, лесные сережки и молотую гадючью кору с осторожным повышением дозы в течение хотя бы недели.

Бруна смерила ее долгим взглядом и кивнула:

– Собирай вещи и прощайся с друзьями. Ты сама посоветуешь это Джизелл.

Глава 14. Путь в Энджирс. 326 п. в

Эрни заглядывал в хижину Бруны ежедневно, не делая исключений. В Лощине было шесть метчиков: и у каждого – по подмастерью, но Эрни никому не доверял благополучие дочери. Маленький бумажник был лучшим метчиком в Лесорубовой Лощине, и все это знали.

Вестники часто привозили ему из дальних краев подарки для дочери – книги, травы, кружево ручной работы. Но Лиша ждала отца не из-за этого. Она крепче спала под защитой надежных отцовских меток, и видеть его счастливым в последние семь лет было лучше любого подарка. Разумеется, Элона и сейчас причиняла ему немало горя, но меньше, чем прежде.

И все же сегодня, глядя, как солнце ползет по небу, Лиша обнаружила, что боится визита отца. Ему будет нелегко пережить разлуку.

Как и ей. Она черпала силы в любви и поддержке Эрни, когда становилось особенно тяжело. Что ждет ее в Энджирсе без него? Без Бруны? Кто разглядит живого человека за передником с карманами?

Но как бы она ни боялась одиночества в Энджирсе, намного сильнее страшило то, что она, ступив в большой мир, уже никогда не захочет вернуться в Лесорубову Лощину.

Увидев на тропинке отца, Лиша осознала, что плачет. Она вытерла глаза, ослепительно улыбнулась и нервно разгладила юбки.

– Лиша! – Эрни распахнул объятия. Девушка с благодарностью упала в них, сознавая, что, возможно, больше никогда не прижмется к отцовской груди.

– Все в порядке? – спросил Эрни. – Я слышал, на рынке вышла заварушка.

В таком маленьком поселке, как Лесорубова Лощина, новости разлетались мгновенно.

– Ерунда, – ответила Лиша. – Я обо всем позаботилась.

– Ты заботишься обо всех. – Эрни стиснул дочь в объятиях. – Не представляю, как бы мы без тебя обошлись.

Тут Лиша разрыдалась.

– Тише, тише. – Эрни смахнул слезу с ее щеки. – Вытри глазки и пойдем в дом. Я проверю метки, и мы поговорим обо всем, что тебя беспокоит, за твоим чудесным рагу.

Лиша улыбнулась:

– Мама по-прежнему кормит тебя угольками?

– Либо еда еще бегает.

Лиша рассмеялась и принялась накрывать на стол, пока ее отец проверял метки.

* * *

– Я еду в Энджирс, – сообщила Лиша, когда миски опустели. – Буду учиться у бывшей ученицы Бруны.

Эрни помолчал.

– Понятно, – наконец сказал он. – Когда?

– Вместе с Мариком. Завтра.

Эрни покачал головой:

– Я не позволю своей дочери провести неделю в чистом поле наедине с вестником. Найму караван. Так безопаснее.

– Обещаю остерегаться демонов.

– Меня беспокоят не только подземники, – многозначительно произнес Эрни.

– Я в состоянии справиться с вестником Мариком, – заверила его Лиша.

– Отбиваться от мужчины глухой ночью – не то же, что разнимать драчунов на рыночной площади. Ослепить вестника – подписать себе смертный приговор. Всего пару недель, прошу тебя.

Лиша покачала головой:

– Я должна спасти больного ребенка.

– Тогда я поеду с тобой.

– Никуда ты не поедешь, Эрнал, – встряла Бруна. – Лиша должна справиться сама.

Эрни посмотрел старухе в глаза, но быстро опустил взгляд. Бруна превосходила силой воли любого жителя Лесорубовой Лощины. Вскоре Лиша выпроводила отца. Он не хотел уходить, она тоже не хотела расставаться, но небо уже переливалось закатными красками. Эрни и так придется поторопиться, чтобы добраться до дома вовремя.

– Надолго ты уезжаешь? – Эрни вцепился в перила крыльца и посмотрел в сторону Энджирса.

Лиша пожала плечами:

– Зависит от того, многому ли может научить госпожа Джизелл и научиться ее ученица Вайка. Несколько лет, не меньше.

– Если Бруна сможет обойтись без тебя так долго, то я тоже смогу.

– Обещай мне проверять ее метки, когда я уеду, – коснулась его руки Лиша.

– Ну конечно. – Эрни повернулся и обнял ее.

– Я люблю тебя, папа.

– И я тебя, крошка. – Эрни стиснул ее в объятиях. – Увидимся утром.

Он зашагал по тропинке в сгущающихся сумерках.

– Твой отец переживает не зря, – заметила Бруна, когда Лиша вернулась в дом.

– Неужели?

– Вестники такие же мужчины, как и все.

– Ничуть не сомневаюсь. – Лиша припомнила драку на рыночной площади.

– Сейчас юный мастер Марик улыбчив и мил, – сказала Бруна. – Но в дороге он возьмет свое силой, а в лесной крепости скорее поверят вестнику, чем девчонке, хотя бы и травнице.

Лиша покачала головой:

– Он возьмет только то, что я ему дам.

Бруна сощурилась и хмыкнула, довольная тем, что Лиша знает об опасности.

* * *

С первыми лучами солнца в дверь резко постучали. Лиша открыла и увидела на пороге мать, хотя Элона не приходила в хижину с тех пор, как Бруна прогнала ее метлой. Элона с грозным видом протиснулась мимо дочери.

В свои сорок с небольшим она оставалась бы самой красивой женщиной деревни, если бы не ее дочь. Лиша была летом, Элона – осенью, но это ничуть не смирило ее гордыню. Она, скрипя зубами, повиновалась Эрни, но с остальными держалась как герцогиня.

– Мало тебе было украсть мою дочь, так теперь ты отсылаешь ее подальше? – воскликнула она.

– И тебе доброе утро, мама. – Лиша закрыла дверь.

– Не лезь! – рявкнула Элона. – Старая ведьма заморочила тебе голову!

Бруна посмеивалась над миской. Увидев, что Бруна отодвигает недоеденную кашу и вытирает рот рукавом, чтобы ответить, Лиша встала между матерью и наставницей.

– Ешь давай, – приказала Лиша, придвинув миску обратно, и повернулась к Элоне. – Мама, я уезжаю, потому что хочу уехать. Я вернусь и привезу лекарства, каких Лесорубова Лощина не видела со дней юности Бруны.

– И надолго ты собралась? Ты и так уже потратила лучшие женские годы, уткнувшись в пыльные старые книги.

– Лучшие годы!.. – ахнула Лиша. – Мама, мне всего двадцать!

– Вот именно! – возопила Элона. – Могла бы уже родить троих детей, как твоя подружка-пугало. Вместо этого ты вытаскиваешь детей из всех деревенских утроб, кроме своей.

– По крайней мере, ей хватило ума не иссушить ее яблуневым чаем, – пробормотала Бруна.

Лиша стремительно развернулась к старухе.

– Я сказала – ешь давай!

Глаза Бруны широко распахнулись. Старуха собралась что-то ответить, но передумала, хмыкнула и уткнулась в миску.

– Я тебе не племенная кобыла. Это не главное в жизни.

– Неужели? – фыркнула Элона. – И что же важнее?

– Не знаю, – честно призналась Лиша. – Но обязательно пойму, когда найду.

– А тем временем ты оставишь Лесорубову Лощину на постороннюю девку и безрукую Дарси, которая едва не прикончила Энда и после еще полдюжины человек.

– Всего на год-другой. Всю жизнь ты называла меня бесполезной, а теперь уверяешь, будто Лощина не обойдется пару лет без меня?

– А если с тобой что-то случится? Если тебя прикончат в дороге? Что мне делать?

– Что тебе делать? Семь лет ты почти не разговаривала со мной, только требовала простить Гареда. Ты совсем меня не знаешь, мама. Тебе не было до меня дела. Так что не притворяйся, будто моя смерть тебя огорчит. Если тебе так не терпится покачать на коленях сына Гареда – сама его выноси!

Элона вытаращила глаза. Она размахнулась, как будто Лиша была непослушным ребенком.

– Не смей!

Но Лиша выросла. Она сравнялась ростом с матерью, стала быстрее и крепче. Она перехватила запястье Элоны и сжала.

– Меня давно уже не волнует, что ты думаешь, мама.

Элона попыталась вырваться, но Лиша стиснула ее запястье, просто чтобы показать, кто сильнее. Когда она наконец отпустила Элону, та потерла руку и насмешливо посмотрела на дочь.

– Однажды ты вернешься, Лиша, – пообещала она. – Попомни мои слова! И тогда тебе придется несладко!

– Тебе пора. – Лиша распахнула дверь.

На пороге стоял Марик с занесенной рукой. Элона зарычала, протиснулась мимо него и зашагала по тропинке.

– Прошу прощения, если не вовремя, – извинился Марик. – Я пришел за ответом госпожи Бруны. Сегодня утром я должен выступить в Энджирс.

Лиша взглянула на Марика. Синяки на его подбородке почти не были видны из-за густого загара, а травы, которые она приложила к рассеченной губе и глазу, сняли отек.

– Неплохо выглядишь, – заметила она.

– В моем ремесле приходится быстро идти на поправку.

– Сходи за лошадью и возвращайся через час. Я лично передам ответ Бруны.

Марик широко ухмыльнулся.

* * *

– Хорошо, что ты уезжаешь, – сказала Бруна, когда они наконец остались одни. – В Лесорубовой Лощине больше нет для тебя испытаний, и ты слишком юна, чтобы сидеть сложа руки.

– Нет испытаний? Ты, верно, плохо смотрела.

– Исход был предрешен. Ты стала слишком сильной для таких, как Элона.

«Сильной, – подумала Лиша. – Неужели я стала сильной?» Обычно ей так не казалось, но она действительно больше никого не боялась в Лесорубовой Лощине.

Лиша собрала свои тощие сумки – несколько платьев и книг, немного денег, сверток с травами, скатка и еда в дорогу. Безделушки, отцовские подарки и другие милые сердцу вещи она брать не стала. Вестники путешествуют налегке, и Марику не понравится, если она взвалит на его лошадь лишний груз. Бруна сказала, что Джизелл обеспечит ее всем необходимым на время обучения, и все же у нее слишком мало вещей, чтобы начать новую жизнь.

«Новую жизнь». Как страшно и как волнующе! Лиша прочла все книги из собрания Бруны, но у Джизелл есть много других, а у энджирских травниц – еще больше, если удастся уговорить местных поделиться знаниями.

Час почти истек, и у Лиши защемило в груди. Где отец? Неужели он ее не проводит?

– Пора, – произнесла Бруна. Лиша подняла взгляд и поняла, что плачет. – Нам лучше попрощаться. Скорее всего, мы больше не увидимся.

– Бруна, что ты такое говоришь?

– Не разыгрывай дурочку. Ты знаешь, что я имею в виду. Я прожила вдвое дольше, чем следовало, но я не вечна.

– Бруна, мне не обязательно ехать…

– Пфф! – отмахнулась старуха. – Я научила тебя всему, чему могла. Пусть эти годы будут моим последним подарком. Смотри в оба, старайся, учись.

Она распахнула объятия, и Лиша упала в них.

– Только пообещай, что позаботишься о моих детях, когда я умру. Они глупые и упрямые, но средь кромешной ночи в них таится добро.

– Обещаю. Ты еще будешь мной гордиться.

– Я всегда тобой гордилась.

Лиша зарыдала в колючую шаль Бруны:

– Я боюсь!

– И правильно делаешь. Но я повидала мир и не встретила ничего, с чем бы ты не справилась.

Вскоре по тропе пришел Марик с лошадью в поводу. В руке вестник держал новое копье, с луки седла свисал меченый щит. Если вчерашние побои и причиняли ему боль, он этого не показывал.

– Эй, Лиша! – крикнул он. – Готова к приключениям?

«Приключениям». Слово развеяло страх и грусть, и Лиша затрепетала от волнения.

Марик забрал у Лиши сумки, перекинул их через спину поджарого энджирского коня, и Лиша в последний раз повернулась к Бруне.

– Я слишком стара, чтобы прощаться по полдня, – сказала наставница. – Береги себя, девочка.

Старуха вложила ей в ладони мешочек, и Лиша услышала звон милнских монет – целого состояния в Энджирсе. Бруна повернулась и ушла в дом, не дав Лише возразить.

Та быстро спрятала мешочек в карман. Вид металлических монет в такой дали от Милна способен соблазнить любого, даже вестника. Они пошли по разные стороны от коня по тропе в поселок, откуда начиналась главная дорога на Энджирс. Лиша заглянула к отцу, когда они проходили мимо, но Эрни не вышел. Элона заметила их, скрылась в доме и хлопнула дверью.

Лиша понурила голову. Она надеялась увидеть отца еще хотя бы раз. Она подумала о поселянах, которых навещала каждый день, и о том, что не смогла с ними как следует попрощаться. Писем, которые она оставила у Бруны, слишком мало.

Они дошли до центра поселка, и Лиша ахнула. Отец ждал ее, а на дороге за ним выстроились все местные жители. Они подходили к ней один за другим, целовали, совали подарки.

– Не забывай нас и поскорей возвращайся, – сказал Эрни.

Лиша крепко обняла его и зажмурилась, чтобы не заплакать.

* * *

– Жители Лощины тебя любят, – заметил Марик, когда они ехали через леса.

Лесорубова Лощина осталась далеко позади, и тени уже начали удлиняться. Лиша сидела перед Мариком в его широком седле, и конь, похоже, без особого труда нес ездоков и их вещи.

– Иногда я и сама в это верю.

– Отчего же не верить? – удивился Марик. – Красавица прекрасней, чем заря, которая может исцелить все болезни! Как тебя не любить?

Лиша засмеялась:

– Красавица прекрасней, чем заря? Найди бездарного жонглера, у которого украл эту строчку, и скажи, чтобы больше ее не пел.

Марик засмеялся и обхватил ее крепче.

– Знаешь, – прошептал он ей на ухо, – мы забыли обговорить плату за твое путешествие.

– У меня есть деньги.

Лиша задумалась, много ли ее монеты стоят в Энджирсе.

– У меня тоже, – засмеялся Марик. – Деньги меня не интересуют.

– А что тебя интересует, мастер Марик? Опять выпрашиваешь поцелуй?

Марик хохотнул, его волчьи глаза блеснули.

– Поцелуй – цена письма. Путешествие в Энджирс обойдется намного… дороже.

Он поерзал у нее за спиной, и его намерения стали ясны.

– Вечно ты спешишь. Хватит с тебя и поцелуя.

– Поживем – увидим.

Вскоре они разбили лагерь. Лиша приготовила ужин, пока Марик раскладывал метки. Когда рагу было готово, она бросила в порцию Марика кое-какие травки и протянула ему миску.

– Ешь скорее. – Марик зачерпнул большую ложку рагу. – Лучше спрятаться в палатке, пока не поднялись подземники. Смотреть на них вблизи жутковато.

Лиша взглянула на палатку. Места в ней было мало даже для одного.

– В тесноте, да не в обиде, – подмигнул вестник. – Будем согревать друг друга морозной ночью.

– Сейчас лето, – напомнила Лиша.

– Зато от тебя веет холодом! Ничего, мы растопим лед. К тому же, – Марик указал за пределы круга, где уже начали сгущаться призрачные тела подземников, – деваться тебе некуда.

* * *

Сколько она ни отбивалась, сколько ни умоляла, он был сильнее. Под крики подземников она терпела его поцелуи и жадные грубые руки. А когда он оказывался бессилен, она утешала его, обещала подсобить травами и корешками, чем окончательно его расхолодила.

Иногда он злился, и она боялась, что он ее ударит. Иногда плакал – что он за мужчина, если не может извергнуть семя? Лиша все сносила, так как путешествие в Энджирс того стоило.

«Это для его же блага», – думала она всякий раз, когда подсыпала снадобье в еду. Разве хорошо стать насильником? Но, по правде говоря, угрызений совести она не испытывала. Ей не нравилось использовать свои умения, чтобы лишить Марика сил, но в глубине души она испытывала холодное удовлетворение, как будто все ее праматери с незапамятных времен, когда первый мужчина силой завалил женщину, мрачно кивали: да, она поступила правильно, лишив его мужественности, пока он не лишил ее девственности.

Дни тянулись медленно, Марик то дулся, то злился, ночные неудачи громоздились на нем тяжким бременем. Последней ночью он хорошенько присосался к бурдюку с вином и едва не выскочил из круга в лапы демонов. Лиша испытала огромное облегчение, когда перед ними открылась лесная крепость в зеленой оправе. Девушка задохнулась от восторга при виде высоких стен с надежными лакированными метками – за ними поместилось бы немало Лесорубовых Лощин.

Улицы Энджирса были выложены деревом, чтобы демоны не вставали по ночам. Весь город был застелен дощатым настилом. Марик отвез Лишу вглубь города и ссадил у лечебницы Джизелл. Когда девушка повернулась к двери, он схватил ее за руку и больно сжал:

– Все, что случилось за стенами, должно остаться за стенами.

– Я никому не скажу, – пообещала Лиша.

– Уж постарайся. Я убью тебя, если проболтаешься.

– Клянусь. Слово травницы.

Марик фыркнул, отпустил ее, дернул поводья и ускакал.

Лиша слегка улыбнулась, подняла вещи и направилась в лечебницу.

Глава 15. Твоя скрипка принесет нам богатство. 325 п. в

Повсюду дым, огонь. Женщина перекрикивает рев подземников: «Я люблю тебя!»

Рожер очнулся рывком с колотящимся сердцем. Рассвет брезжил за высокими стенами Форта Энджирс, сквозь щели в ставнях пробивались бледные лучи. Мальчик крепко сжал талисман в здоровой руке, ожидая, когда уляжется сердцебиение. Крошечная куколка, детская поделка из ниток и дерева с прядью рыжих волос, – все, что у него осталось от матери.

Он не помнил ее лица, его заволакивал дым, и вообще плохо помнил ту ночь – лишь последние слова матери. Он слышал их в снах вновь и вновь.

«Я люблю тебя!»

Он потер прядь волос большим и безымянным пальцами изуродованной руки. На месте указательного и среднего остался лишь рваный шрам, но благодаря матери он ничего больше не потерял.

«Я люблю тебя!»

Талисман был тайной меткой Рожера, мальчик не рассказывал о нем даже Аррику, заменившему ему отца. Куколка помогала пережить долгие ночи, когда вокруг сгущался мрак и крики подземников леденили кровь.

Но настал день, когда он снова почувствовал себя в безопасности. Он поцеловал куколку и вернул ее в потайной кармашек на поясе разноцветных штанов. Достаточно знать, что она там, чтобы ничего не бояться.

Рожеру было десять лет. Мальчик встал с соломенного тюфяка, потянулся и, зевая, вышел из комнаты. При виде Аррика, спавшего за столом, у него сжалось сердце. Мастер заснул над пустой бутылью, крепко сжимая ее горлышко, как будто в надежде выдавить еще пару капель.

У каждого свои талисманы.

Рожер подошел и вытащил бутылку из пальцев мастера.

– Кто? Што? – Аррик приподнял голову.

– Ты опять уснул за столом.

– А, этт ты, парень, – проворчал Аррик. – Думал, этт опять чертов хозяин.

– Расчет просрочен. Сегодня мы выступаем на Малой площади.

– Расчет, – проворчал Аррик. – Вечно этот расчет!

– Если мы не заплатим сегодня, – напомнил Рожер, – мастер Кевен обещал выставить нас на улицу.

– Значит, мы выступим.

Аррик поднялся из-за стола, потерял равновесие и попытался ухватиться за стул, но только свалился вместе с ним на пол. Рожер подошел, чтобы помочь ему встать, но Аррик оттолкнул его.

– Все в порядке! – крикнул мастер, словно подзуживая Рожера поспорить, и с трудом поднялся на ноги. – Я могу сделать сальто назад.

Он оглянулся, проверяя, довольно ли места. По его глазам было ясно, что он жалеет о похвальбе.

– Лучше на представлении, – нашелся Рожер.

Аррик посмотрел на него:

– И то верно.

Оба испытали облегчение.

– У меня пересохло в глотке, – сообщил Аррик. – Мне нужно выпить, а уж потом петь.

Рожер кивнул и налил воды из кувшина в деревянную кружку.

– Не надо воды, – сказал Аррик. – Принеси вина. Коготь демона вышибают когтем.

– Вино кончилось.

– Тогда сбегай купи, – приказал Аррик.

Жонглер побрел к кошельку, споткнулся и едва не упал. Рожер поспешил ему на помощь. Мгновение Аррик теребил завязки кошелька, затем размахнулся и ударил мешочком о дерево. Стука не последовало, и Аррик зарычал.

– Ни клата! – разочарованно возопил он и швырнул кошелек на пол. Жонглер покачнулся, провернулся волчком, пытаясь сохранить равновесие, и грохнулся следом.

Когда Рожер подбежал к нему, Аррик кое-как встал на четвереньки и его вырвало вином и желчью. Жонглер стиснул кулаки и содрогнулся. Рожер подумал, что его снова тошнит, но через мгновение понял, что мастер рыдает.

– Когда я служил герцогу, все было иначе, – простонал Аррик. – Деньги сыпались у меня из карманов.

«Только потому, что герцог оплачивал твою выпивку», – подумал Рожер, но благоразумно промолчал. Говорить Аррику, что тот слишком много пьет, – верный способ его разозлить.