Текст книги "Не будите спящую собаку (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

«И еще, тем более, полюбить…»

Не могли… Не должны… Невозможно! Но вот она едет в клуб «Джимми Ву» с Дюком, у которого, конечно, никаких из ряда выходящих способностей нет. Он всего лишь умный, добрый и сильный мужчина, который дружит с Робом и любит Барбару.

«Факт! С фактами не поспоришь!»

И тут Лиза подумала о другом. О том, как они вообще выжили в эти несколько дней беспощадного гона? Очевидно, им всем невероятно повезло, – особенно Лизе, – если, конечно, в такой дерьмовой ситуации уместно говорить о везении. Тем не менее, повезло! И еще как! Два егеря в одной компании, три «волшебника» и инженер с криминальными способностями.

«Сплошные рояли в кустах…» – усмехнулась Лиза, вспомнив статью одного кинокритика.

Рояли. Но где бы они все были сейчас, если бы не ее и Роба родичи, невероятные контакты Бабс и экзотические знакомства Дюка? Так или иначе, раз все еще живы, значит, везет! А везение – это, по большому счету, и есть «рояли в кустах».

Между тем, подъехали к клубу. Не к парадному входу, а к служебному. Посидели несколько минут в припаркованной машине, наблюдая за улицей, но ничего подозрительного не заметили. Дождались, пока не проедет машина Роба и Барбары, но и Роб, судя по всему, признаков засады не обнаружил. Тогда, Лиза вышла из старенького неприметного Рено, на котором они приехали, перешла улицу, и вошла в клуб. Дюк шел за ней, отстав на пару шагов.

Лиза уже бывала в этой части клуба. Один или два раза. И каждый раз по каким-то неотложным «семейным делам». Таким, собственно, был и ее нынешний визит, только на этот раз в помощи нуждалась она сама.

Охранник на входе пропустил их с Дюком сразу, едва только Лиза назвалась.

– Госпожа Тильда сейчас в главном зале, – чуть улыбнулся громила.

– Дорогу найдете, госпожа Веллерт? – спросил вежливо, сдвигаясь в сторону.

– Да, – кивнула Лиза.

– Отлично! – и охранник вернулся на свой пост.

Лиза прошла по безумному лабиринту «внутренней кухни», раздвинула тяжелые портьеры и вошла в зал. Свет здесь был большей частью выключен, освещена – да и то неярко, – одна лишь сцена, вернее помост с шестами. Там разминались несколько танцовщиц, а Тильда сидела за столиком в глубине зала, пила кофе и наблюдала за стриптизёршами.

– Здравствуй, Тильда! – сказала Лиза, подойдя к столику.

– Изи! – вскинулась Тильда. – Здравствуй! Дай я тебя обниму!

Странный порыв, если честно, но все быстро разъяснилось. Тильда встала из-за стола, шагнула к Лизе и обняла.

– Он с тобой? – шепнула, прижавшись щекой к щеке. – Ты ему доверяешь?

– Да! – тихонечко отозвалась Лиза.

– Представляться не будем! – кивнула Тильда Дюку, разорвав объятия. – Ты не знаешь меня, я – тебя. Сядь вон за тот столик, скажи ему, – кивнула она на возникшего из неоткуда мужчину, – что тебе принести. И жди.

– Идем, Изи! – Тильда взяла Изи за руку и потянула за собой обратно во «внутреннюю кухню».

– Молчи! – приказала мимоходом, ведя Лизу через лабиринт коридоров, лестниц, проходных комнат и переходов.

– Пришли! – сообщила, когда они оказались в маленькой комнате без окон. – Здесь можно говорить.

– У меня неприятности, – честно призналась Лиза, – и мне срочно нужно переговорить с Конни, но за мной следят и за ним тоже, вот я…

– И правильно сделала! – Линда открыла маленький сейф, спрятанный в стенном шкафу, и достала из него мобильник, запечатанный в полиэтиленовый пакетик. Внимательно осмотрела, явно проверяя, не вскрывал ли его кто-нибудь до нее, разорвала и сейчас же активировала аппарат.

– Вот, – сказала, протягивая телефон Лизе, – тут всего один номер. Звони!

И Лиза позвонила. Как ни странно, Конни откликнулся почти сразу.

– Але? – сказал он своим обычным, несколько барственным голосом.

– Конни… – Начала было Лиза.

– Можешь не продолжать! – остановил ее брат. – Я в курсе.

– Откуда ты?.. – удивилась Лиза.

– Изи, милая, в этом городе ничего не происходит без того, чтобы об этом не узнали некоторые заинтересованные люди, – очень по-адвокатски объяснил Конрад. – Я с этими людьми знаком, а они знакомы со мной, и как только твоя милая рожица появилось в розыскных листах… – вздохнул он едва ли не с упреком.

– И потом со мной уже беседовали спокойные люди из Ведомства по защите конституции, – добавил, словно, это могло что-нибудь изменить. – Должен сказать, не для протокола, разумеется, отвратительные личности. Хуже полицейских, знаешь ли. Даже хуже прокуратуры…

– Что ты им сказал?

– Что знать тебя не знаю, и знать не желаю. Ты мне вообще не родная, и все в том же духе.

– Спасибо!

– Ерунда! – почти небрежно возразил Конрад. – Кстати, в порту ночью?..

– Конни, зачем тебе эти подробности? – остановила дальнейшие расспросы Лиза.

– Тоже верно! – согласился Конрад. – Меньше знаешь, лучше спишь.

– Мне нужна помощь, – перешла к делу Лиза.

– Вывезти из города? – предложил брат. – Из страны?

– Мне нужен хороший гравер, – объяснила ситуацию Лиза.

– То есть, документы есть, но их надо переделать?

– Нет, их нужно заново оформить.

– То есть, новые? – в голосе Конни появились нотки неподдельного восхищения. – Круто! Уважаю! И вот что… Скажи Тильде, что тебе надо увидеться с Иваном. Она знает, кто и где, и знает, когда. Иван тебе все передаст. Удачи!

На этом разговор закончился. А с Иваном – неприметным мужчиной, в неброском костюме и сером плаще, они встретились через три часа на минус пятом этаже огромной подземной стоянки под зданием старого хоккейного стадиона.

– Это вам! – сказал Иван и передал Лизе тонкий кожаный кейс.

В кейсе лежали двадцать тысяч евро сотенными бумажками, упакованными в аккуратные обтянутые пластиком пачки, старенький потертый бельгийский паспорт и конверт без надписи. Лиза открыла паспорт. Похоже, Конни начал строить ее отход еще сутки – двое назад. Женщину звали Петра Грасс, и фотография Лизы в паспорте была старая. Такой Лиза была лет десять назад, как раз тогда, когда ей, якобы, и выдали в Брюсселе этот паспорт.

«Что ж, Конни хороший брат, я в нем и не сомневалась!»

Лиза отложила паспорт в сторону и вскрыла письмо. Всего две строчки, отпечатанные на принтере:

«Телефон сохрани, или запомни номер. Адрес запомни, письмо сожги. Вена, Бирниккерграссе 63/10».

Эпилог

1.

Воскресенье, 17 Мая 2009 года – день

Городок назывался Линизерис и располагался близ северо-восточной оконечности озера Линас. Чистенький, но небогатый. И, словно бы, вымерший.

– Куда подевались все жители? – Тильда Хаган, невысокая изящная блондинка говорила по-немецки с легким и совершенно незнакомым господину Ясайтису акцентом.

«Из Австрии, наверное, – подумал он мимоходом, – или из Швейцарии…»

Но, с другой стороны, и немцы из самой Германии не отличались единообразием выговора.

– Полагаю, они в Англии или Швеции, – пожал он плечами, – или у вас, в Германии. Здесь только старики остались. Но пусть вас это не тревожит, господа. Магазины работают… Ассортимент, конечно, не такой, как в Вильнюсе, но в двух часах езды, я отметил вам на карте, в Варене есть почти все, что нужно, а остальное можно заказать по телефону. Прием здесь устойчивый…

– Эт-то карашо! – Реплика была необязательная, но, по-видимому, господин Мунк счел необходимым поучаствовать в разговоре. Поучаствовал.

Вообще-то, из этих четверых, по-немецки говорили только двое – госпожа Хаган, которая несомненно являлась немкой, и этот высокий спортивного сложения швед, говоривший по-немецки с ужасным скандинавским акцентом и то и дело сбивавшийся то на английский, то на шведский. Двое других – подруга шведа Петра Грасс и приятель госпожи Хаган Аксель Хёг говорили только по-английски, и кто они такие Пранас Ясайтис так и не понял.

«Европейцы!» – но это и так было ясно. Внешность, одежда, немецкие номерные знаки на кроссоверах Вольво и Мерседес, и стиль поведения, неуловимо намекающий на принадлежность к «расе господ».

– Эт-то карашо! – кинул свою реплику швед. – Том катоф?

– Да, господин Мунк! – кивнул Ясайтис. – Дом готов. Все как договаривались с госпожой Хаган. Все работает, все на ходу. Дрова, уголь, солярка для генератора… Вода колодезная, чистая, насос исправный, фильтры на водозаборнике новые. Продукты мой человек завез еще утром, генератор уже работает, электричество в сетях есть. Холодильники включены… Вы уверены, что не хотите нанять слуг?

– У нас медовый месяц! – улыбнулась Тильда Хаган и с нежностью посмотрела на своего друга-великана. – Сами справимся!

«Ну, разумеется! – мысленно усмехнулся господин Пранас. – Медовый месяц! Как же! Небось, одна сплошная групповуха, вот и не хотят свидетелей!»

– Спроси его о катере? – сказал по-английски Хёг.

Из всей фразы Ясайтис, знавший английский с пятого на десятое, понял только интонацию вопроса и слово «катер».

– Катер, – ответил он, не дожидаясь перевода, – стоит в гараже у причала, ключи и документы я положил вместе со всем остальным в папку. Бензин в бочке.

«Голландец? – подумал он, исподволь рассматривая Хёга. – Или норвежец?»

Аксель Хёг был на редкость крупным мужчиной. Литовцы тоже не мелкий народ, но этот парень был настоящий медведь.

– Что-то еще?

– Том, та! – кивнул швед. – Но! Таам толжен быыть еще том и том.

– Все верно, – согласился Ясайтис. – Примерно в двух километрах от замка… Там есть грунтовая дорога вдоль озера. Это отмечено на карте, знаете ли. Да! Там два дома. Оба готовы и ждут гостей, как мы и договаривались. Ваши друзья могут приезжать хоть сегодня.

– Секодня нааврят ли, – покачал головой швед. – Моожет быть, на слетующей неетеле! Мы сообираемся тут пожить. Та. Толко и счастливо! – усмехнулся он. – Меесяцев пяать или тольше. Тут выпатает снек?

– Все заваливает! – подтвердил Ясайтис.

– Можно хотить на лыыжах?

– Ну, конечно, можно!

– Деньги за аренду вы получили? – вмешалась в разговор блондинка.

– Да, госпожа Хаген – кивнул Ясайтис. – Я получил уведомление из банка, все в порядке. Извините, господа, за вопрос. Вам не надо работать?

Они явно были состоятельными людьми, но на «прожигателей жизни» не похожи, да и зачем «золотой молодежи» ехать в Литву?

– Мы вышли на пенсию! – счастливо рассмеялась блондинка.

– На пенсию? – опешил Ясайтис.

– Та! – подтвердил швед. – У наас была успешнаая фирма. Та! И мы ее утаачно проталии. Тепеерь моожно не рабоотаать! Вообще!

«Ах, вот оно что! – догадался Ясайтис. – Они раньше, наверное, вообще не отдыхали. Теперь наверстывают…»

– Спроси его, – попросила по-английски Петра Грасс, – в какой степени фотографии соответствуют действительности?

Как ни странно, вопрос этой красивой высокой женщины с волосами цвета осени Ясайтис понял. Возможно, не дословно, но общую мысль ухватил.

– Скажите, пожалуйста, вашей подруге, – обратился он к Тильде Хаган, – что мы здесь, в Литве, никогда не врем. Этот дом простоял в руинах почти шестьдесят лет. Но мы его восстановили в прежнем виде и, разумеется, модернизировали во время ремонта. Вы будете жить в настоящем охотничьем замке графа Кезгайлы, но только со всеми современными удобствами. Так что, фотографии соответствуют действительности. Озерный фасад девятнадцатого века, башня – семнадцатого. Двор и службы соответствуют фотографиям 1901 года. Баня, джакузи, современная кухня, пять спален со всеми удобствами – душевая, унитаз, и прочее, – гостиная, столовая, просторная веранда… Все, как обещали. И те два дома, о которых спросил господин Мунк, они тоже соответствуют фотографиям. Два современных дома. Двухэтажные и, разумеется, со всеми удобствами.

– Вот и отлично! – улыбнулась в ответ блондинка. – Мы позвоним вам, если нам что-нибудь понадобится…

2.

Воскресенье, 17 Мая 2009 года – вечер

Ясайтис не обманул. Дом, и в самом деле, оказался таким, каким они впервые увидели его на выложенных в интернете фото. Туристическое агентство в Мюнхене, куда они приехали из Вены, сразу после обретения новых личностей, подтвердило рекламную информацию. Все так и есть: старинный охотничий замок, восстановленный и модернизированный согласно самым строгим стандартам гостиничного бизнеса. Четыре – пять звездочек, никак не меньше, и великолепная, нетронутая цивилизацией природа. Длинное озеро Линас, а вокруг на многие километры одни лишь леса.

– Мне нравится! – сказала Лиза, вынимая из холодильника «дары литовского гостеприимства». – А тебе?

– Мне нравится все, что нравится тебе, – улыбнулся ей Роб, подхватил из рук Лизы два небольших блюда с копченой колбасой и беконом, – во всяком случае, он думал, что это колбаса холодного копчения и бекон, – и перенес на обеденный стол.

– Как, он сказал, называется эта колбаса? – спросил, обернувшись к Лизе.

Человек Ясайтиса встретил их в доме, передал ключи и документы, показал, где, что находится, и уехал, «чтобы не мешать». Еще некоторое время заняли простые, но необходимые хлопоты, – типа, перенести багаж в дом, спрятать в удобных местах оружие и наличность, застелить постели и принять душ, и, разумеется, развернуть на крыше спутниковую антенну армейского образца, – и только после этого все четверо взялись за приготовление «настоящего обеда».

– Как, он сказал, называется эта колбаса?

– Ты же ее еще не пробовал! – со смехом ответила Лиза.

– Зато нюхал! Так, как, говоришь, она называется?

– Мне это не выговорить, извини!

– Она называется «киндзюкас», – подала реплику Бабс, сервировавшая стол.

– И что с ней не так? – спросил Дюк, занимавшийся камином, вернее, сооружавший из подручных средств прямо в камине нечто, функционально напоминающее мангал.

– Голуби, вы что его не слушали?

– У него скверное произношение! – пожала плечами Лиза, передавая Робу блюда с копчеными угрями и белым, как фета, но неожиданно твердым сыром.

– Это свиная колбаса, которую сначала десять дней вялят, – объяснила Бабс, плавно переходя от сервировки стола к нарезанию темного пахнущего тмином хлеба, – а потом еще месяц коптят. Подозреваю, это должно быть вкусно.

– Точно! – подтвердил Дюк. – Они все коптят, даже сыр.

– Это национальная кухня, – пожала плечами Барбара.

– Кто бы спорил! – фыркнула Лиза. – Что они едят, я уже поняла, а что они пьют?

– Полагаю, все, что горит! – хохотнул в ответ Дюк.

– Можно подумать, у нас не пьют! – встала на защиту литовцев Лиза.

– Кто бы спорил! – усмехнулся Роб, располагая на столе круглую масленку и такой же по форме молочник с густой сметаной. – Кстати, там, в баре стоит что-то, что называется «старка». Написано, 43 процента алкоголя, и выдержка – 10 лет. Правда, бутылка польская, но это не так уж далеко отсюда: где Литва, и где Польша! Я смотрел по карте. Может быть, попробуем?

– Сорок три процента? – с сомнением в голосе переспросила Лиза.

– Нам, в общем-то, завтра не на работу, – Роберт явно уже предвкушал. Что делать, ему нравились крепкие напитки.

– Да, – вздохнула Лиза, – нам теперь долго «не на работу».

– Ну, не скажи! – возразила Бабс. – Нам еще пятьдесят миллионов из речки доставать… Как ее, кстати?

– Лолубу! – подсказал Дюк.

– Ну, достанем, и что дальше?! – пожала плечами Лиза, передавая Робу упаковку местного пива. – Куда ты денешь столько алмазов?

– А «Де Вриз Диаманд» на что?

– Думаешь, они купят такую кучу алмазов у человека с улицы? – удивилась Лиза.

– Изи, – вмешался Роб, – если речь идет о пятидесяти миллионах долларов, на самом деле алмазов там должно быть миллионов на триста, как минимум. Это если по рыночным ценам. А пятьдесят – это с учетом «скидок». Так что купят, и еще оформят задним числом, как легальные – из Заранги или Добы. Потому что, если не купят они, купят другие. Кроме Лондона алмазами занимаются в Нью Йорке, Амстердаме и Тель-Авиве. Говорят, что и в Петербурге, но этого я точно не знаю.

– По-моему, это авантюра! – покачала головой Лиза. – Ехать в Африку, к черту на куличики, в эту вашу долбаную Ярубу, из-за которой нас всех чуть не угрохали!

– Для начала, госпожа адвокат, давайте уточним детали! – усмехнулся Роб. – Тебя, милая, «чуть не угрохали» за твой длинный язык!

– Ладно, уел! – отмахнулась Лиза. – Но, по существу-то, я права! Эти африканеры, – или кто они там на самом деле, – нас все еще ищут!

– И будут искать! – Бабс поставила корзинку с хлебом на край стола и изящным движением выщелкнула из длинной узкой пачки очередную сигаретку «Вог». – Они, Изи, так и так нас в покое не оставят. Так что, или они нас, или мы их. И я предпочитаю, чтобы мы их… Но деньги все равно нужны!

– Побойся бога, Бабс! – всплеснула руками Лиза. – У нас полтора миллиона евро…

– Уже миллион двести, – поправила ее Барбара. – И ты просто не понимаешь до конца, Изи, всю глубину жопы, в которую мы угодили!

– И как там глубоко?

Тема была не новая, но, тем не менее, они возвращались к ней чаще, чем хотелось бы, и не то, чтобы инициатором подобных разговоров являлась одна лишь Лиза. Все не без греха.

– Брейк! – вмешался Роберт. – Мы на отдыхе, не забыли?

– На отдыхе! – вздохнула Барбара. – Без имен, профессии и без родины, если что.

– Отдыхаем! – напомнил Дюк, вставая от разожженного камина. – Давайте, перекусим что ли, и я начну жарить стейки!

– Это не стейки, а эскалопы, – поправила его Барбара. – Стейки из говядины, а это свинина.

– Вообще-то, бармен я, а не ты, – добродушно усмехнулся Дюк. – Из говядины делают антрекоты, а стейки – только из мяса бычков! Но ты права, радость моя, у нас сегодня будут «свиные стейки»!

– Значит, все-таки поедем в Африку? – Лиза тоже закурила и отошла к приоткрытому окну.

– Не сейчас! – остановил ее Роберт. – И не вчетвером. Вот приедут парни, – сказал он, имея в виду Эрстеда, Сирка, Рафна и Мёллера, – тогда и обмозгуем. У Сирка, к слову, жена тоже в армии служила. Сержант морской пехоты. Инструктор по выживанию, так что, получается семь стволов!

– Девять! – поправила его Барбара.

– Нет! – возразил Дюк, обнимая ее за плечи. – Роб прав, Барби. Пока всего семь, считая и нас с ним. А вот, когда мы вас обеих научим стрелять, хотя бы в первом приближении, да погоняем немного по местным лесам и болотам, действительно будет девять. Но это, любовь моя, не одного дня дело!

3.

Среда, 16 Сентября 2009 года – вечер

Ближе к вечеру пошел дождь. Несильный, медленный и мелкий, но, наверняка, затяжной. Из тех, что незаметно начинаются и не прекращаются затем по два – три дня. Ни грома, ни молнии, одним словом, не гроза. Только тяжелое низкое небо, и водяная пыль, повисшая в воздухе. Быстро стемнело, что не странно: в северных широтах осень наступает рано, и дни, соответственно, становятся короче. Тем более, в дождь.

Аве Кройтер как раз ехал по Диагонали, когда включилось уличное освещение. Впрочем, большинство водителей, – как и сам Абе, – включили фары еще раньше. Так надежнее.

Он миновал мост через Малый канал, объехал по большому кругу площадь 1837 года, и свернул на Датскую улицу. Проехал почти до конца и у церкви св. Николая ушел вправо, на Крепостную, проложенную на месте бывшей городской стены. Здесь движения почти не было. Тихая неширокая улица, застроенная невысокими двух– и трехэтажными домами под крутыми черепичными крышами. Ни одного магазина или кафе. Никаких офисов и контор. Одни лишь особнячки и дома на две – три квартиры. Хорошее место, но и цены соответствующие. Зато «чужие здесь не ходят».

Немного не доезжая до своего дома, Абе притормозил, плавно свернул на подъездную дорожку, поднял командой с дистанционного пульта металлическую штору и въехал на подземную стоянку. Ворота стали закрываться, но свет на парковке так и не зажегся. Плохой признак. В чудеса Кройтер не верил, и в такой странный отказ автоматики тоже. Но отреагировать на опасность не успел. Вернее, успел, но времени, чтобы хоть что-нибудь предпринять у него не осталось.

Выстрелов Абе не услышал, но не отреагировать на то, как лопаются и осыпаются лобовое и боковые стекла не мог. Услышал, увидел, среагировал, закрывая глаза рукой. И все, собственно.

– Руки на руль! – приказал знакомый голос.

– Добытчик? – удивился Абе, но руки на руль все-таки положил.

– Да, ты не волнуйся, Гном, – сказал с другой стороны салона Георг Рафн, по кличке Курок, – здесь все свои.

– Ребята… – начал, было, Абе, но его перебил Роберт Хелш.

– Не выкручивайся, Кройтер, – попросил он. – Мы говорили с твоим братом, и у нас к тебе всего один вопрос. Неужели деньги дороже совести?

Ему нечего было им ответить, потому что Абе и сам знал ответ на вопрос Ходока. Для него, Абе Кройтера, по кличке Гном, деньги оказались важнее. Для ребят из Третьей Тактической, нет.

– Извини, Гном! – сказал Никлас Сирк сухим, «равнодушным» голосом. – Все очень личное, как ты понимаешь, и никакого бизнеса…

4.

Суббота, 19 Сентября 2009 года – утро

«Что ж, – констатировала Лиза, неторопливо двигаясь сквозь еще не успевшую сплотиться толпу, – Харт умеет „покупать и продавать“. В этом ему не откажешь!»

Она шла по Цепной улице по направлению к Ратушной площади. Слева и справа от нее расположились ярморочные павильоны. И хотя, на самом деле, это была никакая не ярмарка и даже не субботний базар, настроение праздника все эти сырные и колбасные лавки создавали ничуть не меньшее. Пахло копченой рыбой, жареными сосисками, подгоревшим маслом и дымом от сгоревшего древесного угля. И еще цветами и яблоками, все-таки осень на дворе. Цветов было много, особенно тюльпанов, яблок тоже. Зеленых и красных, золотистых… В общем, на любой вкус. И погода не подкачала, словно, Харт и в этом случае знал, сколько и кому заплатить. После трех сумрачных дождливых дней, на чистом, нежно голубом небе, ярко – вполне по летнему, – светило солнце.

В разных концах улицы играло сразу несколько маленьких оркестров, – рок, джаз, фольк, – перекрикивалась, бросаясь шутками, разноцветная, во всех смыслах, молодежь. Кто-то смеялся, а кто-то другой подпевал фольклорной группе, и громко зазывали попробовать все «девяносто девять сортов народного пива» пивовары со всей округи. При всем своем патриотизме, Лиза готова была признать, что их пиво, возможно, и уступает бельгийскому, но уж точно лучше датского. Впрочем, сидр в Королевстве делают никак не хуже пива. Даже если сравнивать с немецким апфельвайном. А уж грушевый пуаре…

Лиза не удержалась, купила бутылочку крапенского грушевого сидра и сразу же сделала глоток, и другой, и третий. Пуаре был великолепен.

«Ну, вот как у них такое получается? – подумала она, с удовольствием отхлебывая из бутылочки. – И почему именно в Краппе?»

Между тем, она прошла Цепную насквозь до Воротной башни и, пройдя сквозь нее, через прохладный темный туннель, вышла на Ратушную площадь. Здесь было еще веселее. Торговые павильоны и палатки жались почти к самым домам, оставляя на просторной площади достаточно места для гуляющей публики. А около Новой ратуши на временной сцене неистовствовала рок-группа «Черные папарацци» во главе со своим неизменным лидером – полуголой дивой – Диди Фирст.

«Ну, девушке есть что показать!» – мысленно пожала плечами Лиза, медленно продвигаясь к сцене, и вдруг едва не залилась хохотом, вспомнив прошлогодний скандал с вываленным в интернет порно в исполнении брутальной, и к слову сказать, натуральной блондинки. Впрочем, если не ерничать, Диди была красивой девушкой, писала неплохие стихи и пела более чем хорошо. «И татушки у нее клевые!», как сказал однажды о Диди Фирст Абель Стиг – ведущий раскрученного ток-шоу «В полночь с Абелем».

«Татушки клевые…» – задумчиво повторила Лиза, рассматривая портрет себя любимой, на фоне которого и выплясывала сейчас что-то ужасно зажигательное шикарная блондинка.

Фотографию для Лизиного портрета взяли какую-то совсем ей не знакомую, но следовало признать, «покойная» адвокат Веллерт выглядела на ней совсем неплохо. Красивая, энергичная, устремленная вперед…

«Весьма!» – признала Лиза, именем которой сегодня должны были назвать комплекс очистных сооружений «Коппер Консолидейтед».

«Назвать или наречь?» – задумалась она, выходя к сцене и сдвигаясь вдоль нее вправо. Туда, где на ступенях ратуши беседовали в ожидании начала церемонии «отцы города».

«А что! Клоака имени Лизы Веллерт! Звучит!»

– Высокий, худой, – подсказала прямо в ухо Барбара, – серый костюм, очки в тонкой оправе, и морда, как у мерина…

– Да еще и сивый! – хохотнула Бабс где-то за Лизиной спиной и на два – три этажа выше. Где-то там, откуда она рассматривала площадь в не бликующую военную оптику.

Лиза как раз обогнула сцену и сразу же увидела Хенка Баркампа, стоящего на ратушной лестнице чуть ниже и несколько в стороне от оживленно беседующих Филиппа Харта и мэра Ульхарда.

«Я невидима! – объявила Лиза со всей силой, на которую была способна. – Меня здесь нет, и вы меня в упор не видите!»

Разумеется, на видеокамеры ее «приказы» не действовали, – ими занималась Барбара, – но народ вокруг Лизы внезапно и, что называется, демонстративно потерял к ней всякий интерес. Она шла, а люди уступали ей дорогу, но смотрели при этом куда угодно, только не на нее.

«Доктор Баркам! – позвала она, подойдя к ступеням лестницы. – Спуститесь вниз. Нам нужно поговорить!»

Баркамп вздрогнул и – не в силах отказать Лизе в «любезности», – посмотрел на нее.

«Ко мне!» – приказала она, и Баркамп послушно спустился вниз и встал перед Лизой.

– Узнаешь, тварь? – улыбнулась ему Лиза и увидела, как расширяются от ужаса зрачки личного секретаря Филиппа Харта. – За все нужно платить, доктор Баркамп. Вы согласны?

– Вы?..

– Я, – вздохнула Лиза, которой вдруг расхотелось «творить правый суд».

Но делать нечего, и сделанного не воротишь, не правда ли?

«Роб все равно выстрелит… Так или иначе…»

– Ты сейчас умрешь, умник, – сказала она вслух, – но ты бессилен это предотвратить. Я приговариваю тебя. Лично! Ты ведь мог и не выполнять приказы этого психа! Или тебе и самому хотелось посмотреть?

– Хотелось… – признал Баркамп, ведь Лиза не оставила ему выбора. По его мертвенно бледному лицу стекали крупные капли пота.

– Ну, что ж, – кивнула она, – значит, виновен! Иди, доктор, объясни Харту, что его песенка спета. И его тоже!

Баркамп съежился – ведь Лиза хотела, чтобы он все понимал, абсолютно все! – и пошел к Харту. Поднялся по ступеням, коснулся руки своего боса, попросил отойти в сторону. Что-то сказал явно удивившемуся Харту, едва они остались наедине. Тот вздрогнул, обернулся и стал искать кого-то взглядом. Нашел – Лиза ему любезно улыбнулась, – опешил. Вытер рукой пот со лба и застыл. Стоял бледный, как смерть, смотрел на Лизу и не мог отвести взгляд.

– Готов! – шепнула Лиза в микрофон.

– … сука любовь! – выдохнула Диди Фирст концовку своего знаменитого шлягера, и – прежде чем благодарные зрители начали хлопать в ладоши, свистеть и кричать всякие глупости, типа «мы любим тебя Диди!» – крупнокалиберная бронебойная пуля, выпущенная из «Light fifty», разворотила Харту грудь. Вторая пуля ударила в Баркампа уже тогда, когда над площадью поднялся вопль одобрения.

– … сука любовь! – крикнула Диди, поднимая градус, но на этот раз вопль толпы имел совсем другой смысл…

Конец первой книги

Март 2013 – январь 2016