Текст книги "Не будите спящую собаку (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Еще минута, – попросил он друзей, но в этот момент в той стороне, где находилась бухта, ударила автоматная очередь.

– Изи, сядь здесь под деревом и никуда не уходи! – приказал Роб. – Мы скоро вернемся!

И он побежал в сторону бухты. Где-то рядом бежал Дюк.

– Я к тропе! – передал по радио Дюк. – а ты обогни бухту с востока.

– Принял! – Роб начал уходить влево, а между тем со стороны бухты раздалось несколько одиночных выстрелов, и снова татакнул старый немецкий автомат.

«Накаркал!» – Роб прибавил скорости, но бежал расчетливо, производя минимум шума.

– Я на месте! – сообщил Дюк. – В бухте еще один катер и с него стреляют.

– Понял! – Робу бежать было дальше. – Держись!

– Я в порядке!

– А… она? – имен называть не стоило, ни при каких обстоятельствах.

– Она там, где мы просили!

Роб добежал, наконец, до края скалы и, осторожно высунувшись, осмотрел ТВД. Лунного света вполне хватило, чтобы рассмотреть небольшой катер, скорее даже моторную лодку, дрейфующую ближе к центру бухты, и двух людей – смутные тени за невысокой надстройкой – стрелявших по берегу из автоматической винтовки и пистолета.

– Я первый! – сказал Роб в микрофон. – Потом ты, а я заберу человека, идет?

– Принято! – ответил Дюк.

– Красавица! – сказал Роб, набрав номер мобильника Барбары. – Не высовывайся и посматривай вверх. Сейчас начнется стрельба, а через минуту, я сброшу тебе веревку. Обвяжешься…

– Я знаю, – остановила его Бабс. – Не болтай зря, а то тут пули, понимаешь ли, свистят!

– Есть, мэм! – Роб сунул мобильник в карман, достал из кобуры трофейный Глок, взял его двумя руками и, резко поднявшись во весь рост, высадил по катеру полный магазин – семнадцать патронов. Потом отскочил назад, уходя с линии огня, а ребята на лодке, следует отметить, отреагировали быстро, ответив Робу дружным огнем, но Роб был уже метрах в десяти левее. А в это время справа, от тропы, спускающейся через расселину к воде, начал стрелять Дюк. Он был вооружен пистолетом-пулеметом Узи, захваченным в вертолете, и сейчас эта трещотка им очень пригодилась. Автоматический огонь всегда действует на нервы, хотя, порой, не так опасен, как стрельба одиночными, но когда ты плаваешь посередине маленькой бухты, а по тебе садят сверху короткими очередями, времени на аутотренинг не остается.

Сменив на бегу магазин, Роб снова выскочил к краю скалы, сделал несколько неприцельных выстрелов, отскочил назад, вернулся на несколько шагов вправо, снова появился на скале, чтобы выпустить в бешеном темпе ещё пуль шесть-семь, и опять побежал влево. Через полминуты он был уже прямо над Барбарой. Сбросив со спины рюкзак, Роб достал веревку – по его предположению в мотке оставалось еще метров двадцать – привязал один конец к дереву, а второй сбросил вдоль скалы. Место это все еще находилось в тени, так что оставалась надежда, что парни с катера Барбару на фоне скалы не увидят, а если и увидят – в конце концов, у них тоже могли оказаться приборы ночного видения, – то им сейчас не до нее. Их обстреливает Дюк, и они опасаются, что в любой момент по ним может снова открыть огонь Роб.

Прошла секунда, другая, Роб тихонько пошевелил веревкой, стараясь привлечь внимание Барбары. Между тем, то ли случайно, то ли намеренно, вражеские стрелки подожгли катер, на котором Роб с Дюком и Барбарой прибыли на остров, и на котором собирались с острова убраться.

«Черт! – выругался Роб, увидев первые языки пламени, появившиеся на корме судна. – Сейчас, как пить дать, рванет! Ну, же Бабс! Давай, детка! Давай!»

Он снова пошевелил веревкой и с облегчением почувствовал, что конец ее уже не свободен.

«Молодец! Давай!»

Прошло еще несколько томительных секунд. Над бухтой трещали выстрелы, пламя набирало силу, а Барбара все еще была внизу. Но, наконец, веревка дернулась, и еще раз, и еще. Не понять послание было трудно, и, пропустив веревку за спиной, Роб начал выбирать ее обеими руками. Перчатки он надел заранее, так что тянуть было не особенно трудно, тем более что и Барбара, судя по всему, помогала ему изо всех сил. Она не висела на веревке бессмысленным грузом, а пыталась, и не без успеха, идти по скальной стенке вслед за уходящей вверх веревкой, и одновременно на эту же веревку опираясь спиной.

– Дюк! – крикнул Роб в микрофон.

– Здесь! – откликнулся товарищ.

– Нам нужны еще полминуты.

– Есть полминуты, – и с той стороны, где перемещался вдоль обрыва Дюк, застучали резкие, как хлопки, выстрелы из Люгера и Энфилда. Дюк стрелял с обеих рук.

Рвануло мощно и, как это всегда бывает, неожиданно, но все-таки Роб среагировал «на раз», рванув веревку изо всех сил и буквально выдернув Барбару, оказавшуюся вдруг на свету и, значит, под огнем.

– Ложись! – гаркнул он и, дернув за веревку еще раз, силой повалил Барбару на землю. – Ползи ко мне!

– Человек на месте! – сообщил он по радио. – Встречаемся там, где оставили груз.

– Принял! – сразу же откликнулся Дюк. – Отходите! Я прикрываю.

– Ты в порядке? – Темнота после взрыва казалась еще плотнее, хорошо еще, что Роб догадался вовремя снять монокуляр.

– Вроде, да, – не очень уверенно ответила Барбара. – Даже и не знаю…

– Идти сможешь? – Роб подполз к ней и вгляделся в лицо девушки.

– Смогу!

– Тогда, отвязывайся и пошли. Надо отсюда убираться.

– Вы Изи нашли?

– Нашли, – Роб оттянул Барбару еще дальше от обрыва и помог встать. – Она нас там ждет, – махнул он рукой в сторону леса. – Побежали!

* * *

– Чей катер-то был? – спросил Роб, пока встретившиеся девушки обнимались, производя при этом всего лишь «умеренный шум», что можно было записать им в плюс.

– А черт его знает, – пожал плечами Дюк. – Ну, извини! – усмехнулся он, разобрав, должно быть, выражение лица Роба. – День сегодня, наверное, такой: все время тянет нарушить уголовный кодекс. Я там был на днях, на шестом причале, запомнил, что пришвартованы несколько приличных катеров, а взял вчера тот, в котором топливо оказалось. Вот и весь сказ.

– Ладно, – кивнул Роб, – чужой не жалко, а то рвануло на совесть. Надеюсь, он был застрахован, впрочем, чего уж там! Но нам, Дюк, все равно с острова надо убираться. Так что придется, видимо, вспомнить боевую молодость, – Робу совсем не хотелось садиться за штурвал геликоптера. Теоретический курс и десять часов практики – недостаточные основания для уверенности в себе, тем более что и то, и другое случилось без малого десять лет назад.

– Не надо! – отмахнулся Дюк. – Барби, ты как, сможешь поднять геликоптер? – повернулся он к девушкам.

– Какой? – деловито осведомилась Барбара, отрываясь от Изи.

– «Ласточка».

– «Ласточку» смогу, – с явным облегчением сообщила Барбара.

– Тогда, вперед! – предложил Дюк. – Времени в обрез. Еще чуть, и здесь будет тесно от любопытных, а нам это ни к чему, ведь так?

– Побежали, – не стал спорить Роб, которому стало значительно спокойнее, когда он понял, что не ему придется поднимать в воздух винтокрылую машину.

«Не мне», – подумал он с облегчением, занимая привычное место в голове группы.

На этот раз обошлось без неожиданностей. Добежали до площадки, и, пока Барбара осваивалась за штурвалом, оттащили в сторону связанного пилота и подобрали еще кое-какие трофеи. Потом разместились в кабине, а она у Аугусты «Хирундо» довольно просторная, и уже через двадцать минут, высаживались на пустыре в полукилометре от ограды марины. Ближе подлетать побоялись, да и садиться там было негде.

– Отлично! – Роб соскочил на землю и осмотрелся. – До марины рукой подать, а от ближайшей дороги к нам только через рощу подойти можно. – Но сначала придется немного поработать, – он вытащил из рюкзака пакет с влажными салфетками и протянул девушкам. – Вооружаемся тряпочками и скоренько стираем отпечатки пальцев. На все про все у нас пять минут. За дело! – и сам первым отправился вытирать пассажирские сидения и большие квадратные окна, к которым во время перелета нет-нет, да притрагивались, любопытствуя, где сейчас летят.

– У тебя машина где, на стоянке марины? – спросил Дюк, помогавший Барбаре протирать пилотскую кабину.

– Да, – ответил Роб, не отрываясь от дела. – А у тебя?

– Я на такси приехал, – хмыкнул Дюк.

– Моя крошка тоже на стоянке, – вмешалась Бабс, – так что едем на двух машинах.

– Вопрос, куда? – подала голос Изи, и Роб подумал, что она молодец: держится, как ни в чем не бывало, и это после всего, что ей довелось пережить.

– Не знаю куда, но точно не в полицию! – Это он именно для Изи сказал, остальные, похоже, все и сами прекрасно понимали. – Пока ситуация не прояснится, доверять нельзя никому, ни полиции, ни прокуратуре.

– Роб, но это прямо-таки махровый правовой нигилизм! – запротестовала Изи. – Нельзя же впадать в паранойю!

– Можно и нужно! – поддержал Роба Дюк. – Я сам, знаешь ли, самый, что ни на есть законопослушный гражданин, но я хочу быть уверенным, что и государство не забыло о своих обязательствах передо мной. Уверюсь, что помнит, сам первым пойду в полицию, хотя и не буду говорить там лишнего. Что и тебе рекомендую.

– А куда же мы тогда поедем? – растерялась Изи. – Нам же прятаться теперь где-то придется.

– Не забивай голову! – лучезарно улыбнулась Барбара. – Я обо всем позаботилась. Едем в промзону «Керамит 2». Адрес – Шестнадцатая линия, строение семь.

5.

Честно говоря, все это выглядело более чем странно. Ну, ладно она! Ее история, хоть и походила на фильм ужасов, но из ткани реальности не выбивалась. В конце концов, Лизу похитили с неизвестными целями сразу две реально существующих организации. Вернее, одна – «Оракул», – по всей видимости, выполняла задание безумца Филиппа Харта, но кто были те другие, что заявились, на ночь глядя, в Лизину темницу, можно теперь только гадать. Неизвестно и непонятно. Однако, хоть и непонятно, но, тем не менее, объяснимо. Таинственно, пугающе, даже устрашающе, но при этом, по-своему понятно, так как все еще находится в границах «разумного», пусть это «разумное» и самого дурного толка. Но что, прости господи, случилось за эти два дня с Робертом и Дюком?

Лиза знала их достаточно хорошо – во всяком случае, так ей раньше казалось, – чтобы не подозревать в них людей, способных стрелять, но главное – убивать! Тем не менее, именно это они и делали последние несколько часов прямо у нее на глазах.

«Стреляли и убивали! – думала она в замешательстве. – И вроде, ругать не за что – для меня же старались, но как-то это все…»

Все это было очень непросто. Запутано и туманно. И, разумеется, противоречиво.

О, нет, конечно же, она не какая-нибудь неблагодарная свинья, и не дурочка, слава богу. Ей были понятны мотивы Харта. Омерзительны, отвратительны, но понятны. Точно так же, если подумать, не стоило удивляться и действиям детективов из «Оракула». В конце концов, почти у каждой профессии есть своя темная сторона, о которой не любят говорить, но которая от этого никуда не исчезнет. И везде, разумеется, есть жадные до денег мерзавцы, негодяи по характеру и подонки по природе. Есть они среди врачей и адвокатов, встречаются среди политиков и инженеров, попадаются среди полицейских и военных, так отчего бы не найтись подлецам среди частных сыщиков? Сложнее разобраться с теми людьми, что устроили ей допрос. И почему-то казалось, что сама Лиза интересовала этих упырей в самую последнюю очередь. Более того, где-то в глубине души, Лиза понимала, что допросив, они убили бы ее, просто потому что она им больше не. Интересовал их Роберт, а вот откуда такой нездоровый интерес к самому обычному человеку, она в толк взять не могла. То есть, теперь, Лизе начинало казаться, что, возможно, она совсем недостаточно знала Роба, и что он гораздо сложнее и загадочнее, чем она могла предположить.

После внезапного и весьма драматического освобождения, у них с Робом еще не было возможности поговорить, и Лиза, разумеется, не знала, что и как происходило в те тридцать часов, что она находилась в плену. Однако если судить по тому, что и как происходило сейчас, она пропустила самое интересное. За умолчаниями, двусмысленными репликами, жестами и мимикой окружавших ее людей, угадывалась драма, едва ли не шиллеровского размаха, или, напротив, триллер в стиле голливудских блокбастеров, где крутые, но хорошие парни и девушки вламывают не менее крутым, однако отрицательным персонажам. Что-то такое – с пальбой, бешеной ездой на автомобилях и беготней по крышам – мерещилось Лизе за скупыми жестами Дюка, показной «легкостью существования», которую пыталась «продать» ей Барбара, или холодноватым спокойствием Роберта, больше смахивающим на военную выучку, чем на состояние души. Похоже, неприятности случились не у нее одной, и то, что, несмотря на эти непроясненные пока обстоятельства, Дюк и Барбара отправились вместе с Робертом спасать Лизу из рук…

«Ну, – решила Лиза, чуть подумав под монотонный грохот двигателя, – их вполне можно назвать ужасными злодеями, всех этих тех, кто удерживал меня на острове, и именно от них меня и спасли Барбара, Роб и Дюк».

Так что, конечно же, она была полна благодарности к Барбаре и Дюку, но особенно, разумеется, к Роберту, которого она, кажется, любила теперь еще сильнее. И еще она была счастлива оказаться на свободе, хотя и не имела сил радоваться. Однако, даже понимая, что, возможно, Роберт прав, и им – ей, ему, Дюку и Барбаре – стоит пока «постоять в тени» и подождать развития событий, Лиза ощущала род дезориентации и замешательства. Ей, правоведу по специальности и стилю мышления, непросто было понять и принять тот «стиль жизни», который навязывала ей логика событий. Легко бежать с перепугу, сложнее осмысливать свое «бегство», глядя на него со стороны, то есть объективно и беспристрастно.

«Объективно и беспристрастно?! – неожиданно Лиза рассердилась сама на себя только за то, что вообще оказалась способна давать моральные оценки действиям друзей. – Да, Господь с вами, госпожа Веллерт! Вы вообще-то в своем уме? Что бы с вами сталось, милочка, не прибей Роберт этого перца. И ножом по горлу – это еще не самый худший исход, если иметь в виду угрозы Харта! Вот же ублюдок жадный! Вот же…»

У нее просто не нашлось слов, даже в ее мысленном, не предназначенном для озвучивания лексиконе не оказалось подходящих эпитетов. А еще Лиза поняла вдруг, что состояние ее нормальным не назовешь, и неспроста! В конце концов, стресс и любовь способны вывернуть человека буквально наизнанку. И то, и другое в отдельности, а уж вместе… Страшно даже подумать, на что они способны вместе, но и думать не надо. Именно это с Лизой сейчас и происходило.

А между тем, «беглецы с острова Эльф», оказывается, уже прилетели к Марине Экселенце и даже протерли влажными салфетками едва ли не весь салон геликоптера. Однако Лиза всего этого даже не заметила, само как-то образовалось: и полет, и уборка, и пробежка через пустырь – отдельное спасибо Робу за кроссовки – и даже преодоление препятствий, имея в виду высокую ограду марины, что, между прочим, тоже не безделица.

– Можно я поеду с тобой? – спросила она Барбару, когда подошли к автомобильной стоянке.

– Почему бы, и нет? – улыбнулась Барбара. – Значит так, девочки налево, мальчики направо. Встречаемся на месте.

– Встречаемся на выезде, – поправил ее Дюк, – и едем колонной. Мне неожиданностей за вчера и сегодня за глаза и за уши хватило. Желаю видеть вас, хотя бы через лобовое стекло.

– Как скажешь, милый, – не стала спорить Барбара. – Пошли, Изи, поищем мою «малютку», – и она зашагала среди машин, ни разу даже не оглянувшись на мужчин.

«Характер! А к слову сказать, что мне известно про Бабс? – задумалась Лиза на ходу. – В сущности, только то, что она подруга Дюка и хороший человек. Вот и меня выручать отправилась, а там, как я понимаю, было жарко. Или даже очень жарко, так что и в отношении Барбары мои моральные императивы чрезмерны и необязательны. Ведь так?»

А «малышкой», между прочим, оказался огромных размеров Ленд Ровер Дискавери, внутри которого было просторно, как в загородном доме, но и стоила такая машина чертову уйму денег.

«Вот и еще вопрос, который я Барбаре никогда не задам: чем она занимается, вернее, как ей удается зарабатывать такие деньги?»

– Скажи, Бабс, – они уже выехали с парковки и выруливали к воротам марины, – ты знала? Ну, то есть, я думаю… Даже не знаю, как сформулировать! – Лиза была растеряна и, по-видимому, еще не вполне пришла в себя, поскольку обычно, она не затруднялась с формулировкой каких угодно идей. Проще говоря, за словом в карман не лезла.

– Думаю, что вполне понимаю твое недоумение, – вздохнула Барбара, причем вздох был, судя по всему, вполне искренним. – Сама только вчера поняла, как мало я знаю про Дюка, а, казалось бы, не первый день вместе. Но я, понимаешь ли, считала, что он до университета, до всех этих его научных штудий, работал где-то, странствовал по миру. Он ведь, как будто, и не скрывал ничего. В Африке был, там сям, на островах в Тихом океане, в России. А теперь получается, что на нижней Волге он участвовал в совместных учения русских и НАТО, на островах подавлял мятеж полковника Квиста, а в Ярубе вообще, бог знает, чем занимался, потому что там тогда, как, впрочем, и сейчас, шла гражданская война, и все такое. И Роб твой, между прочим, тоже там был. Во всех этих дырках затычкой. Понимаешь, о чем я?

– Так они что, егеря, выходит? – удивленно воскликнула Лиза.

– А ты, оказывается, подруга, не только в имущественном праве разбираешься! – Бабс тоже была удивлена, но совсем не тем, чем Лиза.

– Значит, контрактники-егеря, – кивнула своим мыслям Лиза. – Никогда бы не подумала. Мне и в голову не приходило.

– А откуда ты вообще обо всем этом знаешь? – спросила Барбара, вот она задавать вопросы не стеснялась.

– Мой приемный отец… – попыталась объяснить Лиза. – Они меня усыновили, то есть, удочерили, разумеется. Но, в общем, они ко мне хорошо относились. А Карл, мой приемный отец, он был отставным военным, и все время рассказывал про армию, про войны, про оружие. Он ничего другого не знал и не любил, но вот про армию мог рассказывать часами. Про знаки различия, про состав и структуру подразделений… Всякое такое, – пожала она плечами. – И про егерей, конечно. Егеря – это была его любимая тема.

– Как в воду глядел, – кивнула, соглашаясь, Барбара. – Есть у нас теперь парочка своих собственных егерей, и оно, пожалуй, к лучшему! Без их навыков и сноровки нам бы кисло пришлось, как считаешь?

«Особенно мне», – подумала Лиза и тут же повторила эту мысль вслух.

– Особенно мне, – сказала она, отправляя все сомнения куда подальше.

6.

Как вскоре выяснилось, Шестнадцатая линия в промзоне «Керамит-2» отнюдь не походила на знакомые Робу улицы, образованные безликими бетонными коробками складских помещений. Это была именно улица. Притом улица старая, состарившаяся вместе с городом, имеющая свое неповторимое лицо. Краснокирпичные пакгаузы бывшей железнодорожной станции; само здание вокзала, давно превратившееся в прибежище для полутора десятков контор, оптовых магазинов и мастерских; водонапорная башня, в которой теперь размещался магазин по продаже неликвидов; и, разумеется, старые и старинные здания складов, депо и мелких промышленных предприятий, давно, впрочем, разорившихся и закрытых. Строение Семь являлось как раз таким памятником эпохе промышленной революции. Высокая кирпичная стена, ограждавшая территорию со стороны улицы, здание в глубине, застекленной поверхностью верхней части стен напоминающее ангар или эллинг, но выстроенное при этом не из дерева или алюминия, а из бурого кирпича. Понятное дело, часть остекления отсутствовала, а остальные, давно немытые и потому утратившие прозрачность стекла слепо отражали лучи встающего над городом солнца.

Ленд Ровер Бабс подъехал к глухим железным воротам, покрытым потеками ржавчины и пятнами облупившейся краски, остановился, постоял чуть-чуть, и вдруг плита ворот пошла в сторону. Оказывается, несмотря на свой неказистый вид, это были нормальные современные ворота, поставленные на рельсы и приводимые в движение электроприводом.

«Разумно… – отметил Роб, наблюдая за тем, как открывается въезд на территорию завода. – И замысловато. Но, учитывая сферу интересов Бабс, о которой я знаю не так уж и много, вполне закономерно».

За воротами, а они начали закрываться едва обе машины проехали под низкой аркой из старого кирпича, лежала обширная, но крайне захламленная территория. Промышленный металлолом, кучи песка и гравия, остовы автомобилей, деревянные барабаны из-под кабеля и прочий строительный мусор – лежали, казалось, везде, куда не бросишь взгляд. Тем не менее, асфальтированная дорожка, – пусть это и был дрянной, пошедший трещинами и рассевшийся асфальт – попетляв немного между завалами мусора, вывела машины на задний двор, где в тени деревьев спрятался, оказывается, вполне приличный гараж. То есть, в далеком прошлом, это приземистое здание, построенное все из того же бурового кирпича, скорее всего, являлось заводской котельной. От той поры осталась и железная, сильно проржавевшая труба, по-прежнему, устремленная в небо, но котлы и прочая механическая требуха были демонтированы и выброшены, добавив высоты и объёма кучам разнообразного техногенного хлама, весьма эффективно закрывавшим, между прочим, обзор для любого любителя подглядывать со стороны. Освобожденная же от лишнего железа котельная превратилась в просторный гараж на три-четыре машины с бетонным полом, крошечной ремонтной зоной в углу, хорошим электрическим освещением и крепкими воротами, запиравшимися на обычный амбарный замок. Впрочем, замок, как и следовало ожидать после знакомства с въездными воротами, оказался чистой бутафорией. Настоящий замок был электромеханическим и, разумеется, кодовым. Барбара вышла из машины, сдвинула в сторону казавшуюся прочно приваренной к створке ворот железную полосу, и, набрав код на открывшемся табло, распахнула ворота.

– Милости прошу! – крикнула она, присовокупив к словам недвусмысленный жест, и, вернувшись за руль, первой въехала в гараж.

«Все чудесатее и чудесатее», – хмыкнул про себя Роб. Он уже понял, разумеется, насколько непростой девушкой является Барбара Баумгартен, но продолжал, тем не менее, удивляться, открывая для себя все новые и новые «штрихи к портрету».

– Дюк, будь добр, запри ворота! – попросила Барбара, когда Роб въехал вслед за ней под высокий свод и припарковал свой БМВ рядом с Ленд Ровером и давно немытым поношенным Рено.

– Симпатичное место, – констатировал, как бы между прочим, Дюк, и направился к воротам.

– Это ты еще «лежку» не видел! – довольно улыбнулась Бабс.

– Какую «лежку»? – недоумение Изи было искренним, но и Роберт пока ничего не понял.

– Крестного отца смотрела? – вместо ответа спросила Барбара, вытаскивая из внедорожника одну за другой большие дорожные сумки на колесиках.

– Как все, – пожала плечами Изи.

– Там, когда война между кланами началась, боевики мафии перешли на казарменное положение, если помнишь, на чердаках, в основном. Я это «лежкой» и называю.

– Ну, отчего бы и нет? – Дюк захлопнул ворота и уже возвращался к Барбаре, чтобы помочь ей с сумками. – Так у тебя, Барби, здесь что, персональная «лежка»?

– Да, нет! – отмахнулась Барбара. – Какое там! Да, и зачем мне?

«Вот именно!» – кивнул мысленно Роб, отметив некоторую напряженность, прозвучавшую в голосе девушки.

– Мне этот завод в наследство достался, – продолжала между тем рассказывать Бабс. – Думала устроить тут пивоварню, но руки пока не дошли, да и денег свободных не было. А вчера, когда поняла, как все закручивается, подумала, что где-то же нам придется отсиживаться, вот и вспомнила о заводе. Там, – махнула она в сторону главного здания, – там есть нечто вроде жилой зоны, а вчера я еще и все необходимое прикупила и сюда завезла на случай, если придется «залечь». Вон – коробки стоят.

В дальнем углу гаража действительно стояло и лежало штук десять разного размера и формы картонных коробок.

– Раскладушки, – объяснила Барбара, перехватив недоуменный взгляд, Роба, – одеяла, постельное белье, вода, консервы, электроплитка, посуда. Надеюсь, что впопыхах и на нервах не забыла что-нибудь важное.

– Электричество здесь, я вижу, есть, – Роб огляделся, прикидывая, где может находиться выход из гаража, и пришел к выводу, что проход в главное здание должен быть где-то под полом, – а как с водой? И где вход?

– Вода есть, – улыбнулась Барбара. – Завод по-прежнему подключен ко всем коммуникациям. А там, наверху, и душевая есть, и ватерклозет, хоть ты об этом меня спросить и постеснялся. Так что взяли, кто, сколько может, и пошли за мной. Вход там, в углу, где коробки стоят.

Ну, что ж, и это, следует заметить, сделано было с умом. Металлический люк, к слову, запиравшийся, как тут же выяснилось, изнутри, скрывал короткую железную лестницу, ведшую в тесную галерею бывшего трубопровода. Но трубы были уже утилизированы, и галерея превратилась в низковатый с затхлым воздухом подземный ход, выводивший не просто в главное здание, а прямиком к одной из лестниц, ведших на верхние ярусы. Там, наверху, и находились, собственно, «жилые» помещения.

– Тут заводоуправление раньше было, – объяснила Барбара, когда они добрались до обширного балкона или, лучше сказать, антресолей, прилепившихся к торцовой стене. – Ничего выдающегося, но косметический ремонт все-таки сделать успели. Уже хорошо.

Но «хорошо» – это было не то слово. Черт его знает, может быть Бабс, и в самом деле, собиралась открыть здесь пивной завод, или, что не противоречило некоторым догадкам Роберта, готовила эту «лежку» персонально для себя.

«Но это, – в очередной раз напомнил себе Роб, – совершенно, не мое дело».

На антресолях, было выгорожено несколько полноценных комнат, расположенных вдоль Г-образного коридора. Внешние стены кирпичные, внутренние перегородки – тоже, пол дощатый, потолки беленые, двери с замками, душевая на пару кабинок, туалет в стиле юнисекс и даже кухня с раковиной и холодильником, хотя и без плиты – в общем, более чем пристойное жилье, чтобы перекантоваться день-два или даже неделю. Окон в комнатах не было, кроме одной, из широкого окна которой открывался вид на мрачноватый техногенный пейзаж внутреннего пространства много лет как заброшенного завода, но принудительная вентиляция присутствовала во всех помещениях. Мебели в «заводоуправлении» почти не было: несколько старых столов, с дюжину разнокалиберных стульев, доисторический кожаный диван и несколько обшарпанных кресел. Да еще какая-то электроника в закрывавшемся на замок несгораемом шкафу.

– Тут в двух кварталах от нас военные поселились, – объяснила Барбара. – С тех пор ни интернета, ни мобильной связи. Все глушат мерзавцы! Так что тут у меня вай-фай с выходом на кабель и такой же приемник для сотовых. Это к сведению, а пока, мальчики, мы тут с Изи начнем обживаться помаленьку, а вам придется поработать грузчиками, не возражаете?

– Да, уж какие могут быть возражения! – усмехнулся Дюк, и они с Робом отправились обратно в гараж за следующей партией грузов.

Таких ходок – пусть и не слишком тяжелых, но бравших время, – потребовалось четыре. Но зато девушки тоже успели переделать уйму дел: запустили холодильник, протерли пыль, слили ржавую воду из труб и оборудовали в первом приближении три спальни и кухню, которая могла служить им всем так же и гостиной.

Потом, пока Дюк и Роб отдыхали, потягивая запасенный Бабс виски, девушки помылись и переоделись. Оказывается, в отличие от Роберта, Барбара купила для Изи нормальную одежду, ну и белье, разумеется. Так что Изи не только смыла с себя, наконец, грязь и пот, но и переоделась в джинсы и свитер – тут, на заброшенном заводе, было довольно прохладно – и выглядела теперь почти замечательно. Причем это «почти» относилось исключительно к усталости и все еще не отпускавшему ее напряжению.

– Ваша очередь! – объявила Барбара. – А мы пока приготовим что-нибудь поесть. Потом всем спать, а ближе к вечеру устроим военный совет.

Спорить тут было не о чем, Роб чувствовал себя усталым и разбитым, причем нервное напряжение давило на него куда сильнее физических нагрузок. Есть он хотел тоже, но вот сможет ли уснуть – вопрос. Другое дело, что и просто полежать пару часов будет совсем не лишним, принимая во внимание тот печальный факт, что ничего пока не кончилось. Поэтому Роб выпил «для релаксации» еще полстакана виски и не без удовольствия принял душ – а предусмотрительная Бабс не забыла ни про мыло, ни про шампунь с зубными щетками и пастой колгейт, – переоделся в чистое, благо у него в машине оставался рюкзак с имуществом, захваченным из дома, и вышел к ужину во всем великолепии «успевшего привести себя в порядок егеря».

– Вот он я! – объявил Роб, входя в импровизированную гостиную.

– Хорош, не правда ли? – подмигнула Изи Бабс.

– Я такой! – подтвердил Роб.

– Ты такой! – а вот интонации Изи он не понял, и даже тени мысли не ухватил.

– Кончайте болтать, – предложил, подходя к столу, Дюк, – давайте уже кушать, а то так есть хочется, что я начинаю впадать в гипогликемический синдром, а это при моих габаритах чревато членовредительством.

– Вот за это я его и люблю, – мечтательно улыбнулась Барбара. – Когда мой Гаргантюа начинает выражаться подобным образом, хрен его поймешь, конечно, но зато эстетическое чувство бывает вознаграждено с небывалой щедростью. Как я это сформулировала, милый? Красиво, не правда ли?

– Трепло ты, Барбара! – пожал плечами Дюк и демонстративно опустился на стул. – Тэк-с, что у нас тут съедобно?

Съедобными оказались хлеб, консервированный тунец, литровая банка с маринованными овощами, пара упаковок бекона, который решено было, не «заморачиваясь» есть, не разогревая, сыр гауда – жестковатый, но зато острый – и шоколад. Запивали все это чаем и виски, и, что интересно, практически не разговаривали. Похоже, сил на разговоры – ни физических, ни моральных – ни у кого не осталось.

7.

А вот заснуть ей так и не удалось. То ли за прошедшие сутки «под наркозом» свою норму вычерпала, то ли «отходняк» начался, но сон не шел. Лиза выключила свет, легла, не раздеваясь, на заправленную раскладушку, закрыла глаза и… И ровным счетом ничего. Сердце трепыхается, мысли в голову лезут разные, и жарко вдруг стало, хотя вроде бы, должно быть как раз наоборот. Лежащих человек, то есть человек, находящийся в состоянии покоя, мерзнет больше и замерзает быстрее.

«Может быть, пойти на кухню и выпить?» – подумала она, и как раз в этот момент в дверь постучали.

Стук был вежливый, тихий: спящего, пожалуй, и не разбудит, а вот бодрствующий по-всякому услышит. И еще. Стук – не речь, у него, как будто, нет, и не может быть интонации, но Лиза этот ритм узнала, или ей так только показалось. Но, в любом случае, разрешая Робу войти, она знала, что это именно он.