Текст книги "Старый, но крепкий 4 (СИ)"

Автор книги: Макс Крынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5

До того, как я приступил к новым идеям и основательной работе в мастерской зельевара, я решил подождать инспекцию Дома Крайслеров – Сталевар обмолвился, что такая есть, и проходит раз в год в одно и то же время.

Мы со Сталеваром находились в лавке, когда дверь резко открылась, и в помещение вошёл инспектор. Представитель Дома Крайслеров.

Он был выше среднего роста, но не выглядел могучим. Его тело казалось вытянутым, словно ещё в детстве из него удалили всё лишнее, оставив только идеальные пропорции. Кожа странно гладкая, почти восковая, с чётко проступающими венами под ней. Это выглядело болезненно – создавалось ощущение, будто его вылепили в лаборатории. Волосы отсутствовали вовсе, а взгляд… холодный, расчётливый, с едва заметной примесью высокомерного отвращения. Обычный взгляд аристократа из Золотого квартала, взирающего на плебс.

Но больше всего меня поразили его движения. Быстрые, но плавные, как у куклы с идеально отлаженным механизмом. Даже голову он поворачивал с точностью до градуса – резко, но без суеты. Казалось, каждое его действие было заранее рассчитано и лишено малейшей спонтанности.

Крайслер зашел, огляделся и ткнул пальцем в мою сторону:

– Кто это?

Голос мужчины был низким и ровным, но в нём отчётливо чувствовалось презрение.

– Один из двух разрешенных помощников зельевара, – ответил Сталевар. Вроде бы и спокойно ответил, но я видел, как его полчаса назад колотило от злости.

– Второй где?

– На сборе ингредиентов. Вернётся вечером. Можете его подождать.

– Я здесь и минуты лишней не пробуду, – отрезал Крайслер.

Он прошёл по лавке, осматривая её с видом человека, оказавшегося в подвале с бомжами. Его пальцы скользили в миллиметре над крышками банок и пробками пузырьков, а губы кривились всё сильнее с каждой минутой. Он не касался ничего напрямую, словно боялся запачкаться. Взгляд его метался по склянкам, котлам и полкам с таким выражением, будто он пытался понять, как мы вообще здесь работаем.

Я следил за ним краем глаза, стараясь не выдать раздражения. Этот человек (если его вообще можно было назвать человеком) был воплощением всего, что я ненавидел: надменности, презрения к чужому труду. Вдобавок к этому приплеталась изрядная доля обоснованной злобы к их Дому.

Но сейчас нужно было держать себя в руках. Не время демонстрировать эмоции.

Закончив обход мастерской, Крайслер повернулся к нам. Его взгляд скользнул по мне и Сталевару так же холодно и безразлично, как до этого по полкам.

– Жалкое подобие мастерской. Грязно. Беспорядочно. Примитивно, – наконец выдал он и демонстративно поморщился.

– Не помню, чтобы меня заботило мнение Крайслера, – спокойно сказал Сталевар. – Проинспектировали? Всего доброго.

Крайслер не ответил. Он развернулся и вышел из лавки так же резко, как вошёл, оставив за собой ощущение холода и напряжения.

Сталевар шумно выдохнул, проводив его взглядом.

– Видишь? Он всегда такой. Появляется раз в год, проверяет нас и уходит. Хотя живёт он в этом же городе и должен появляться чаще, я рад, что он не следует этим правилам. Чем реже вижу его, тем лучше.

Он посмотрел на меня и добавил вполголоса:

– Потому что если бы он приходил чаще, я бы, наверное, его убил.

Я усмехнулся. Сталевар иногда был излишне прямолинеен, но на этот раз я понимал его. Крайслер действительно вызывал желание схватить ближайший котелок и швырнуть ему в голову.

Этой инспекции я ждал уже несколько недель. Теперь можно было приступать к запланированным опытам, не заботясь о том, что меня обнаружат. До следующего визита Крайслера пройдёт минимум год, а значит, у меня достаточно времени для работы.

Я взглянул на стол с ингредиентами и инструментами. В голове уже складывался план: какие смеси попробовать первыми, какие формулы проверить ещё раз. Уже есть кое-какие задумки. Осталось только посетить библиотеку – узнать у госпожи Лань, были ли независимые алхимики во времена господствования в алхимии Крайслеров, и если были – что с ними стало. А потом – действовать.

* * *

И вот сижу за столом, окружённый полумраком. Две свечи лениво плывут в тишине, их пламя дрожит, отбрасывая пляшущие тени на груду книг, пергаментов и пустых склянок. В комнате витает запах трав, алхимических реагентов и лёгкий дымок воска. Этот аромат стал для меня привычным, почти родным, но сегодня он казался немного удушающим. Всё из-за неприятных, но неизбежных, говоря по совести, мыслей.

Я листаю старый трактат, его страницы покрыты пятнами от времени и пыли. Мысли вновь возвращаются к тому, насколько несправедлив этот мир.

Человечество давят духовные звери. И вместе с ними людей давят другие люди.

Система гниёт изнутри, а я – лишь маленький винтик в её механизме.

Дом Крайслеров подмял под себя почти всё. Невозможно начать распространять какие-то знания по самым простым вещам, тем же рецептам, не рискуя привлечь внимание Крайслеров.

Они держат монополию на знание, во многом благодаря их развитию в алхимической отрасли. Их влияние так велико, что никто не смеет ставить под сомнение исключительное право распоряжаться алхимией. Для них это не просто наука, а инструмент власти – способ держать остальных в подчинении.

Они называют алхимию элитным искусством, доступным лишь избранным, в особенности всё, что касается рынка. Но кто эти избранные? В основном – сами Крайслеры. Богатые, влиятельные, те, кто может позволить себе заплатить за вступление в Дом.

Остальные вынуждены покупать зелье втридорога.

Опять я возвращаюсь к Крайслерам. Не могу не вернуться! Пепельная лихорадка в Вейдаде сильно повлияла на меня и не только из-за мамы. Город не самый чистый и благоприятный, но сколько погибших и отчаявшихся людей осталось в нём… Никто не заслуживает подобного. Уверен, лихорадка была излечима не только руками дорогостоящего лекаря, но и одним флаконом правильно созданного лекарства. Но каковы шансы у горожан исцелиться от подобных болезней, когда инструменты для создания лекарства под замком? Нам запретили экспериментировать с зельеварением, запретили спасать себя. Разрешено только редким избранным, которые покупают это право за золото.

Алхимия и зельеварение должны принадлежать всем. Я должен найти способ сделать их доступными каждому.

Выхожу из своей комнаты, стараясь не шуметь. Пыль под ногами мягко скрипит, когда я иду по извилистым дорожкам, ведущим к библиотеке.

Я не могу выбросить из головы то, что видел и слышал за последние месяцы. Алхимия, как инструмент спасения, стала инструментом подавления. Я должен понять, как другие пытались бороться с этим, и почему они потерпели неудачу. Точнее, что конкретно делали Крайслеры подавляя недовольных?

Библиотека меня встречает запахом пыли и старой бумаги. Высокие полки уходят ввысь. Редкие посетители сидят за столами: читают, скрипят перьями по пергаменту.

Госпожа Лань замечает меня сразу, но не отвлекается от своих дел. Она сидит за своим столом, склонённая над каким-то старым фолиантом. Её волосы уложены в аккуратный узел, а тонкие пальцы ловко перелистывают страницы.

– Госпожа Лань?

– Что ты хочешь?

– Мне нужны книги о независимых алхимиках… О тех, кто работал вне Домов. Такие ведь были?

Её взгляд становится чуть более напряжённым. Она молчит несколько секунд, словно обдумывая мой запрос.

– Это не лучшая тема для изучения.

– Знаю. Но я ничего и не изучаю. Просто интересуюсь.

– Не играйся словами в храме слова, – изящно отмахивается женщина. – Твои мотивы слишком очевидны. Нужно было придумать что-то похитрее, прежде чем спрашивать меня о таком.

Она вздыхает и поднимается со своего места. Жестом зовёт за собой. Её шаги звучат глухо на каменном полу, она ведёт меня к одной из дальних полок, к шкафу, запертому на ключ. Там, в самом углу, стоят несколько книг и свитков, покрытые пылью. Она достаёт один из них и протягивает мне.

– Записи, неофициальные. Тут в основном жизнеописания, собранные практиками из других книг, большинство которых под теми или иными предлогами изымали из разных библиотек Крайслеры. Читай осторожно и не распространяйся о них.

Забрав свиток и поблагодарив хранительницу «храма слова», я сажусь за стол в зале. Разворачиваю свиток, чувствуя шершавую поверхность старой бумаги под пальцами.

Текст написан неровным почерком, местами слова выцвели или стёрлись. Явно древний свиток.

Но то, что я нахожу в этих записях, заставляет меня рассвирепеть.

Независимые алхимики пытались публиковать свои работы среди коллег. Они стремились поделиться своими открытиями, сделать алхимию доступной для всех. Но их труды подвергались осмеянию: влиятельные члены Домов называли их глупцами, обвиняли в непрофессионализме и даже в том, что их труды опасны и неверны. Более того, каждому такому алхимику предлагали вступить в Дом – принять их правила и отказаться от своих идеалов.

А когда те отказывались… начинались угрозы.

«Прекратите опыты».

«Не лезьте, куда не следует».

Те, кто продолжал бороться за свои идеи, пропадали.

Я смотрел на строки перед собой и понимал: у меня нет шансов идти против целого дома. Они не могут не знать о тварях, угрожающих людям, а значит – просто не захотят слушать меня.

Могу ли я пойти другим путём? Вместо того чтобы пытаться убедить их, могу сделать знания доступными для других? Для тех, кто никогда не имел возможности учиться алхимии?

Эта мысль зажигает во мне искру. Сижу за столом, обдумывая эту идею.

Если я смогу упростить рецепты – сделать их понятными для обычных людей – им больше не придётся зависеть от Домов! Они смогут сами готовить зелья, лечить болезни, спасать жизни своих близких. Это будет мой первый шаг по изменению этого мира.

Я вернулся в свою комнату глубокой ночью. Свеча едва освещала стол, но мне всё равно. Я достал свои записи и начал работать.

Чертежи формул быстро заполнили страницы: я перечёркивал сложные элементы, менял их на более доступные ингредиенты, упрощал процессы.

Руки дрожали от волнения. Я чувствовал вдохновение… но вместе с ним пришло и ощущение опасности. Если кто-то узнает, что я делаю, последствия для меня будут ужасными. Либо мне придётся использовать всю свою силу против Крайслеров, что может закончиться плачевно для моего разума.

Но я не могу остановиться. Моя работа может спасти тысячи жизней, изменить мир, предотвратить то, что я видел в родном городе. И ради этого риска я готов продолжать.

Свеча медленно догорает, а на моих страницах появляются всё новые формулы.

* * *

Я закрыл дверь лаборатории и задержал дыхание. Тишина. Только я, мои записи и стол с алхимическими инструментами. В этот момент я осознал, что это место станет моим убежищем на ближайшие трое суток. После занятий времени предостаточно, а в следующие два дня наступят выходные.

Здесь я и начну менять мир. В этой тесной лаборатории.

Первым делом я разложил перед собой свитки с классическими рецептами зелий – противоядий, жаропонижающих, обезболивающих, заражения крови, против туберкулеза и пневмонии, которые здесь назывались иначе. Эти формулы были известны каждому умелому алхимику, но их сложность делала их недоступными для обычных людей.

Я вспомнил лицо женщины из нашего района в Вейдаде, которая умоляла на улице случайных прохожих помочь её сыну, умирающему от воспаления лёгких. У неё не было денег на дорогое зелье, и ей пришлось смотреть, как её ребёнок угасает.

И таких примеров было огромное количество.

Я взял первый рецепт – простое противоядие от змеиного яда. Его ингредиенты включали редкие травы, которые можно найти только в горах, и дорогостоящий порошок из панциря морской черепахи. Зелье было действенно, но стоимость его ингредиентов была нелепа. Зачем использовать такие ресурсы, если вокруг нас полно доступных растений с похожими свойствами?

Я начал экспериментировать.

К полудню лаборатория наполнилась запахом трав и кипящей воды. Я пробовал заменять редкие ингредиенты обыкновенными: листья подорожника вместо экзотического корня змеиного ириса, древесный уголь вместо порошка панциря. Каждый раз я записывал результаты. Некоторые смеси получались слишком слабыми, другие – нестабильными. Но к вечеру я нашёл баланс. Новое противоядие было далеко не таким мощным, как оригинальное, но его мог бы приготовить любой деревенский житель или даже ребёнок, если бы познал рецепт и нехитрый процесс готовки.

Я почувствовал усталость, но останавливаться не хотел. В голове крутились новые идеи, новые рецепты. Если я смогу упростить одно зелье, значит, смогу упростить и другие.

Утром второго дня я проснулся на полу лаборатории – голова лежала на старых записях, плечи затекли от неудобной позы. С облегчением вспомнил, что сегодня выходной. Снаружи уже светало, но я даже не думал выходить, разве что ненадолго в столовую…

Время шло слишком быстро.

В нелепом положении меня застал Альф Нильсен. Помощник Сталевара, открыв дверь, уставился на меня с недоумением, а затем и вовсе с укором.

– Ты чего н-на полу ра-азвалился?

– Я решил, что продвигаюсь в алхимии слишком медленно, – слукавил я. – Искал способы погружения в это искусство и, кажется, нашёл… Не хочешь поработать вместе? Твои знания были бы кстати, а моя идея, уверен, тебе понравится.

Я нашел способ упростить зелья, но они теряли в силе. Чтобы сделать их мощнее, мне нужно было универсальное средство. И я придумал масло для усиления лечебных зелий. Осталось самое сложное: изобрести его, вычленить из зыбких алхимических формул.

– М-можно попробовать.

Мы вместе начали изучение старых формул концентрации зелий, пытаясь понять, что именно должно содержать в себе масло.

Путем вычислений мы поняли, что для создания масла требуются редкие ингредиенты: мандрагора, слёзы сокола, порошок обсидиана и, конечно же, духовные травы, сама основа. Эти компоненты довольно дорогие и труднодоступные, но их свойства уникальны. Они могли усиливать любые свойства зелий – от слабейших до самых мощных.

Осталось проверить, не ошиблись ли мы.

Процесс варки оказался невероятно сложным. Мы часами кипятили смеси на медленном огне, добавляя ингредиенты в строгой последовательности. Один неверный шаг – и всё зелье превращалось в бесполезную массу чёрной слизи. Несколько раз я чувствовал себя на грани отчаяния, но Альф подбадривал меня, и мы заставляли себя продолжать.

К концу дня мы наконец получили результат: густое золотистое масло с едва уловимым ароматом трав и смолы. Я капнул несколько капель в слабое лечебное зелье и провёл тесты. Результат превзошёл все ожидания – зелье стало вдвое эффективнее! Это означало, что даже самое простое зелье, сваренное обычным человеком из обычных трав, могло сравниться с зельем, сваренным алхимиком.

Алхимик-зельевар: +2

Внимание! Выберите бонус за десятый ранг специализации «Алхимик-зельевар»!

Я улыбнулся впервые за эти двое суток. Это было именно то, что я искал – способ дать людям возможность лечить себя и своих близких без помощи алхимиков и дорогостоящих услуг Домов.

Я повернулся к Альфу и протянул ему руку, которую тот незамедлительно пожал.

– Без тебя я бы сдался на полпути. Спасибо, Альф. Ты не только отличный алхимик, но и хороший друг.

Он растянул губы в улыбке – редкое явление в его образе. Я заметил, что его глаза засветились гордостью. А я осознал, насколько важен был его вклад. Вместе мы создали нечто необычайно ценное, о чём мастера алхимики не задумывались. Почему не задумывались? Парадоксально, деспотия Крайслеров привела к тому, что-либо у алхимика в законе под рукой есть какие угодно ингредиенты, либо алхимика попросту нет…

Никто попросту не дошёл до стадии «оптимизации» ингредиентов и простых зелий, назовём это так.

На третий день усталость накатила с новой силой. Мои руки дрожали от напряжения, глаза щипало от недосыпа, а в голове стоял гул от бесконечной сосредоточенности. Но я знал: это последний рывок.

Сегодня я решил объединить всё, что сделал за эти дни. Я взял упрощённые рецепты зелий и попробовал использовать масло для их усиления. Эксперименты заняли весь день. Я проверял каждую деталь: сколько капель масла нужно добавить? Как долго варить смесь? Какие травы лучше подходят для базового зелья?

К вечеру у меня был готов полный набор инструкций: простые рецепты зелий для лечения ран, снятия жара и нейтрализации ядов, а также метод их усиления с помощью масла, рецепт которого я тоже записал, но для его изготовления уже нужен будет практик, здесь без него никак. Зато масло, которое один раз в огромном котле сварит практик, можно будет добавлять в какое угодно зелье. Это масло еще и не портится к тому же.

Я переписал всё начисто и посмотрел на свои записи. Эти формулы могли спасти или как минимум улучшить тысячи жизней. Они могли сделать целительство доступным для всех: для крестьян, для бедняков, для тех, кто никогда не мог позволить себе услуги алхимиков.

Но вместе с этим снова накатило осознание опасности. Если Домам станет известно о моей работе, они попытаются меня уничтожить, а я в ответ… А что сделаю я? Покажу им пару фокусов с исчезновением памяти, конечно же, и сам рехнусь, но что поделать… Лучше до такого не доводить.

Я должен работать втайне. Распространять свои рецепты осторожно – через знахарей, через путешественников, через тех, кто готов рискнуть ради спасения других. Или же им не обязательно знать всего? Можно ли сказать, что я подставлю их под удар?

А если прецедентов станет слишком много?

Как говорили когда-то в не самые благополучные времена: «Всех не пересажаешь, всех не убьёшь».

Но кто-то точно пострадает. Готов ли я принимать на себя такую ответственность ради большой цели? Пока ещё у меня есть время подумать.

Осталось распространить эти рецепты. И это, пожалуй, самая сложная задача.

Передача знаний от человека к человеку будет слишком медленной и ненадёжной. Записывать на пергаменте или свитках? Опасно. К тому же нужно будет искать тех, кто согласится их распространять. Меня вычислят – я не умею таиться, это уже давно понятно.

Напечатать книги? Ну, хорошо, допустим, я закажу деревянные буквы, соберу печатный станок (здесь, в городе, есть место, где он уже есть, но предположим, что я решил побыть осмотрительнее и поиграть в секретность). Допустим, закуплю бумагу, чернила, всё у меня получится, и я сошью сотню книг с рецептами. Придётся потратить все сбережения, но допустим, я справлюсь.

И снова встаёт вопрос распространения. Что свитки, что книги – их придётся отправлять в разные города. В деревни, к травникам и знахарям, которые, возможно, вообще не умеют читать. В лавки торговцев травами. Независимым алхимикам. Даже в секты, надеясь, что знания спасут тысячи жизней.

Каковы шансы, что всё получится и что меня не предадут те, кому я доверю распространять книги? Не слишком высокие. А каковы шансы, что они заберут книги, чтобы продать втридорога, а меня сдадут Крайслерам? Тут вероятность уже гораздо выше. Потому что я – неизвестный дурачок, который серебро предлагает за доставку запрещенной литературы по городам.

Ладно, подумаю позже о том, как доставлять книги, и стоит ли вообще эти книги создавать. А сейчас – разбор плюшек.

Внимание! Выберите бонус за десятый ранг специализации «Алхимик-зельевар»!

Экстракция сущности.

«Я познал мир».

Вы сможете определять и извлекать суть вещей, концентрируя их свойства в чистейшей форме. Это позволяет создавать эссенции, способные усиливать зелья или придавать предметам уникальные свойства. Например, суть огня можно добавить в масло, пропитать факел и он сможет гореть даже под водой.

Интересная способность – то, что мне было необходимо. Возможность выделять идеальные ингредиенты, усиливать зелья и даже создавать уникальные эссенции. Огонь, лед, тень – все может быть извлечено и запечатано во флаконе.

Философский камень.

«Одно прикосновение, капля духовной энергии, и даже грязь станет золотом.»

Алхимик может временно изменять природу материалов, превращая их в более ценные или полезные. Камни становятся серебром, вода – вином, дерево – сталью. Однако через некоторое время эффект рассеивается, изменённый предмет приходит в негодность. Требует огромного количества Ци!

Плюсы – можно продать тем же Крайслерам кучу золота. Минусы – всего лишь раз, потому что потом тебя станут искать.

Очень ситуативная способность с огромным потреблением Ци.

Живая колба.

«Мое тело – лаборатория».

Алхимик может хранить и синтезировать в себе эссенции и зелья. Внимание! Влечет изменения тела!

Дополнительный бонус:

Алхимик-зельевар: +5

Точно нет. Тело, душу и сознание я хочу оставить прежними. Я и на Земле не согласился бы уродовать себя операциями, а тут тем более.

Катализатор.

«Любая реакция станет грандиозной, если знать, как ею управлять».

Все зелья и алхимические реакции работают быстрее и мощнее, ранг любых зелий повышается. Время создания зелий сокращается, а их эффекты усиливаются (исцеление – лучше, сильнее яд, дольше сохранность зелий).

Плюсы: в разы увеличенная эффективность. К тому же я смогу готовить зелья в несколько раз быстрее. Минусов нет.

Кровь химеры

«В каждом из нас живет чудовище. Я просто дал ему проявиться».

Алхимик может временно изменять своё тело с помощью сильнейших зелий или эссенций.

Изменение тела. Насколько это временно? Меняется ли сознание? Может, я в новом облике уже и не захочу превращаться обратно?

Нет, способность не для меня.

Алхимический Голем

«Созданное мною будет служить мне».

Алхимик может создать голема из смеси алхимических реагентов, металлов, духовной силы и эссенции. Голем полностью подчиняется хозяину.

Отличная способность.

Итак, есть три шикарных бонуса. Один поможет мне лучше разбираться с эссенциями, второй – сделает все мои зелья лучше, а третий зависит от эссенции первого.

Что выбрать?..

Пожалуй, буду двигаться планомерно. Я хотел разобраться, как устроен мир и сущности, заточенные в предметах, так что выберу первое. Думаю, с помощью эссенции я и сам смогу делать зелья на ранг лучше – я уже доказал это с зельем заживления ран. А «Катализатор» оставлю на будущее.

Имя: Китт Бронсон.

Ранг: закалка, 6 ступень.

Тело: 4

Дух: 5

Разум: 3

Специальности:

Алхимик-зельевар: 10. Экстракция сущности.

Бонусы специальности: Сбор трав. Простая обработка трав. Токсикология. Ферментация. Импровизация. Быстрая готовка. Стойкость.

Навыки 3/6:

Медитация: 28 – обычный: Погружение в себя. Равновесие энергий.

Древковое оружие: 32 – необычный: Понимание. Улучшенное понимание противников. Твёрдая хватка.

Массаж: 59 – обычный: Расслабление мышц. Глубокая проработка. Стальные пальцы. Улучшенное восстановление. Скрытые резервы.

Заклинания:

Кража воспоминаний (Memory Theft): 5 – эпический.

Техники ¾.

Полученные:

Усвоение энергии. Ранг: обычный.

Ледяная защита. Ранг: редкий.

Врата ночи. Ранг: обычный.

Массаж подскочил почти до шестидесяти – еще немного и перевалит очередной рубеж. Там однозначно должно быть что-то эпичное. Не удивлюсь, если там будет нечто запредельное. Такая способность, за которую любой практик почку отдаст.

Медитация качалась медленно, хотя бустеров у нее было немало: целых два бонуса, направленные на усиление эффекта от самой медитации. Подозреваю, что мне нужно медитировать в глубинах подземелий секты, но мастер Линь, когда я подошел к нему с этим вопросом, посмотрел на меня и сказал, что в туннели нельзя без сопровождения в виде наставников. И не потому, что нас там сожрать могут, просто там алтарь рядом, и вообще место едва ли не святое – шастать там не нужно.

Дух качнулся с трех до пяти. Чуть меньше, чем в два раза, а ощущения непередаваемые – резерва стало больше, использовать ледяную и теневую Ци могу гораздо дольше. Если раньше запитанные на максимум печати работали всего двадцать минут, и переместиться я мог на семьдесят метров, то теперь держатся час, и прыгать я могу метров на двести. Здесь и тренировки сыграли – я каждый день по два-три раза истощаю собственный резерв в зале, тренируясь с духовными техниками.

Я вырос, безумно вырос по сравнению с собой прежним. За пару дней упростил кучу рецептов и вместе с Альфом создал усиливающее масло. Да за это нас вообще на пьедестал алхимии поставить нужно!

Осталось только донести рецепты до народа.

* * *

Неделю я ходил, как мешком прибитый, пытаясь понять, как можно убедить людей передавать друг другу рецепты.

Я перелопатил всю свою память в поисках выхода.

И – самое удивительное – нашёл.

Мне помогли шумеры и древний рецепт пива.

Шумеры знали толк в сохранении рецептов (или в шутках). Они пронесли рецепт пива через три тысячелетия, завернув его в молитву! Один из старейших известных рецептов был найден на шумерских глиняных табличках – и это именно рецепт ячменного пива. Правда, под видом гимна богине Нинкаси.

Энки-Нудиммуд – твой отец родной,

Нинти, Абзу госпожа – родительница с добротой.

О, Нинкаси, зерно ты в чане мешаешь,

С травами пряными закваску даёшь…

И так далее – о подготовке солода, о сусле…

Я на секунду представил, как в сумерках у очага жрецы напевали этот гимн, а на деле просто зачитывали инструкцию: «Возьми ячмень, замочи его, дай прорасти…». Суровые мужчины в длинных хитонах слушали, почтительно кивали, а на самом деле запоминали, сколько дней ждать и когда наконец можно будет выпить.

Идеальный вариант.

Осталось превратить рецепты в полурелигиозные стихи, записать их на пергаменты и разнести по храмам. Жрицы, которые действительно хотят помогать людям, наверняка поймут, что попало к ним в руки. Вопрос только в том, захотят ли пользоваться новыми гимнами.

Если захотят, даже Дом Крайслеров не сможет надавить на храмовых служителей. Это шаткий институт, в котором трудятся полуголодные люди, но он пронизывает всё общество – сверху донизу. Если умирает бедняк, его тело несут в храм. Если умирает богач, его тело тоже несут в храм (или нанимают жрицу, чтобы провести ритуалы в доме усопшего).

Не знаю, существуют ли в этом мире настоящие боги, но молитвы работают безотказно – тело, над которым жрецы или жрицы провели обряды, не восстанет в образе Цзянши. Значит, даже если храмовых жриц начнут преследовать за «новые песнопения», кто-нибудь обязательно вмешается.

А если информация разнесётся по миру, её потом топором не вырубишь. В земном прошлом, например, за политические анекдоты людей сажали в тюрьмы, но переставали люди их рассказывать? Нет!

Если всё пойдёт, как нужно, вскоре храмы наберут влияние, и на проповеди станет приходить куда больше людей, чем сейчас.

Что мне это даст?

Во-первых, я пойму, как это общество реагирует на внедренную информацию. Может, в будущем газеты буду печатать? Назову ее «Вестник Руанских земель» и стану влиять на настроения в обществе, как захочу (пока меня не прикончат или не приструнят).

Во-вторых, я оценю возможность действовать на общество через институт веры. А потом, если стану фигурой, с которой будут считаться из-за силы, смогу и раскрыться: мол, да, это я научил людей петь нехорошие песенки. И собрать положительную репутацию еще и от этого поступка.

Откладывать дело я не стал. Закупился в разных лавках пустым пергаментом, чернилами и перьями, а потом потратил два дня на рифмовку и запись рецептов. Например, рецепт бальзама для чистой кожи выглядел так:

О, Шэньнун, ты целитель небесных полей,

Травами лечишь ты тело людей.

Облепиха и пихта в союзе живут,

А ромашка добавит целебный уют.

Твои дары – земли секрет,

Шэньнун, ты – мудрости рассвет.

Корень алтея и шалфей добавляй,

Древесный дёготь в бальзам помещай.

Пусть кожа очистится в свете зари,

Главное – корни отдельно свари.

О, Шэньнун, своей мудростью нас одари.

Получилось ну уж очень притянуто, я весь извёлся, пока срифмовал строки, но основное соблюдено. В рецепты зелий я ещё и тайминг умудрился засунуть, и пропорции. Вышли они длиннее, рифмы слабее, но главное сделано. Если жрицам не понравится – пусть ищут рифмоплётов и переделывают.

Я записал рецепты, наварил по ним зелий, разлил по бутылькам и примотал к каждому соответствующий свёрнутый пергамент с рецептом. То есть, с гимном, конечно же. А ночью дошёл до храма и оставил мешок у дверей.

Моя диверсия против Дома Крайслеров началась.

И только время покажет, получилось ли у меня, или я просто выкинул на ветер три золотых.