Текст книги "Террариум 3 (СИ)"

Автор книги: Макс Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

***

Жекан шагал по дощатому настилу, присыпанному песком. С обоих сторон от него, стояли медицинские палатки, где, либо спали, либо работали санитары и более квалифицированные врачи.

После предыдущей атаки, здесь царил бардак и неразбериха. Санитары бегали туда-сюда. Грузили на пропитанные кровью носилки раненных и убитых. Возле палаток хирургов, скопились коллекции вёдер с использованными бинтами и отрезанными конечностями. Из-за тканей палаток, доносились крики и визг солдат. В их страшных ранах ковырялись врачи, пытались спасти им жизни.

Из тридцатой палатки, вышла Алиса. Вся грязная и алая. С её заледенелой одежды, ещё стекала густеющая кровь. Сумка с красным крестом у неё опустела. Никаких препаратов и перевязочных материалов не осталось, как и сил.

Она опустила голову, сняла каску с кровавым отпечатком ладони и села прямо на землю.

Жекан подошёл к ней, повесил винтовку за спину. Он себе нормальную добыл, магазинную.

– На холодной земле сидеть вредно. – Попытался Жекан пошутить.

Алиса взглянула него. У неё слезились глаза. Левая щека перепачкана кровью, а правая сажей.

– Я знаю. – Попыталась улыбнуться она.

Они оба пытались, да ничего у них не выходило.

Жекан протянул Алисе руку. Та её приняла и встала.

– Может, пойдём перекусим? – Спросил Жекан.

Алиса сразу согласилась.

Девушка отвела любимого в свою палатку. На тот момент, там была лишь одна женщина, на пятнадцать лет старше Алисы, с чёрными волосами и еврейскими корнями. Такая же худенькая и стройная, как и Алиса.

– Это Ита. – Представила сожительницу Алиса. – А это Женя.

– Здравствуйте. Алиса про вас рассказывала.

– Тебя кстати звала наша командирша. – Предупредила сослуживицу Алиса.

– Ой, сейчас… – Ита стала быстро собираться. – Только пришла чаю попить, а она опять. Увидимся потом Алиса. Рада была познакомиться Женя.

– И я. – Сказал Жекан.

Ита выбежала из палатки.

Алиса начала растягивать комбинезон. Ей натерпелось снять этот проклятущий кусок кровавого тряпья.

Жекан налил в белый тазик с чёрными краями, горячей воды.

Девушка скинула комбез, подошла к тазику и погрузила лицо в воду. Она держала его там, пока не начала задыхаться. А когда вынырнула, Жекан дал ей кусок мыла и пошёл к печке, подложить дров.

– Я хотел спросить ещё тогда, перед взрывом. – Начал говорить Жекан, пока кидал дрова в бочкообразную печь. – Как так получилось, что ты оказалась здесь? Ты ведь хороший специалист. Тебе место в госпитале. Да и к тому же, почему тебя отправили именно сюда?

– Ты меня в чём-то обвиняешь? – Спросила Алиса, повернувшись к Жекану.

– Да. – Уверенно ответил он, и встал с колен, тоже посмотрел на неё, прямо в глаза. – Я думаю, что ты специально отправилась именно сюда, в это место. Из-за меня. Я даже не уверен, что ты не самолично отправилась в армию.

– А если это правда, то это плохо? – Спросила Алиса.

– Плохо. Ты сама видела, что творится здесь. Твоя форма покрыта чужой кровью. – Жекан указал на валявшийся на полу комбез.

– Я и дома частенько пачкалась в чужой крови. Её я не боюсь.

– А смерти боишься? Боишься умереть молодой? Или в одночасье оказаться калекой, боишься? Пойми, я лишь чудом дожил до этого дня. Мне такого видеть не приходилось. Чтобы почти каждый день, по новой атаке, и всё более сильной, и жестокой. Во имя всех богов тебя молю, уезжай отсюда. Возвращайся к бабке.

Алиса отвернулась от Жекана. Опустила голову. Помолчала чуток.

– Не могу Женя. – Сказала она.

– Ну и дура же ты! – Разозлился Жекан и ушёл. Отправился к Тарасу.

У друга оказалось всё хорошо. Его уже выписывали. На голове у него красовалась зашитая рана, которую он предпочёл спрятать под шапкой.

По дороге на новенькую позицию, со свежим, смазанным пулемётом, они встретили грозное шествие. Крепких бойцов с тяжёлыми шлемами и бронежилетами в пятнистой ткани, подсумками, заполненными магазинами и гранатами до отказа. С короткими автоматами, дробовиками и пистолетами-пулемётами в руках. У всех лица спрятаны. На них противогазы. А у некоторых, поверх противогазов, ещё и колючая проволока повешена, от осколков. Кто без такой вещицы, тот с забралом.

Это была штурмовая группа. Таким группам предстояло штурмовать захваченные врагом позиции. От того, эти парни и были так оснащены. Их ждала не лёгкая задача. Под прикрытием миномётов и пулемётов штурмануть орков.

У них ничего не выйдет. Они все полягут, прямо возле вражеских траншей. Все это увидят через час. А перед этим, Жекан и Тарас узнают, что Гюнтер мёртв. Ему от взрыва ноги разорвало по самый пах, да ещё в придачу челюсть сломало при падении. Умер он, на операционном столе, уже ничегошеньки не понимая.

Глава 17: Мораль

– Ну так можно, товарищ капитан? – Упрашивал рядовой Динар Степана.

Капитан подумал хорошенько, даже наигранно потрогал подбородок. Хмыкнул.

– Разрешаю. Только чтобы разбавленную, да по сто грамм. Просто согреться. И только тем, кому не на дежурство. – Погрозил Степан пальцем.

– Ура! – Загалдели солдаты в разнобой под тентом.

Их освещали разноцветные лампочки. На самодельном столике, стоял самовар с кипятком. У соседней стенки траншеи, солдат от радости заиграл на гармошке. По центру стоял, украшенный, игольчатый куст, под названием «Счастьев куст».

Бойцы столпились возле самовара. Рядовой Динар, разливал им по кружкам кипяток и наливал в крышки от фляг, водку.

Это они конечно не просто так. Этой ночью был «Новый Год». И людям было просто необходимо хоть минутку отвлечься от войны.

– А вы будете товарищ капитан? – Спросил пухлый Динар.

– Нет рядовой. Пейте сами. – Отказался Степан, но улыбаясь.

Солдаты принялись пританцовывать. Очень уж была музыка хороша. Боец с гармошкой, до войны участвовал в музыкальном ансамбле «Красный Лепесток». К несчастью, известного только в узких кругах посёлка Фрунзе. Первого по производству гранат, между прочим.

Ну, в общем солдаты во всю затанцевали. Ногами и руками, и так и сяк махать начали. Молодые так и вовсе разошлись. Один даже на голове закрутился, после чего благополучно упал лицом в замёрзшую грязь.

В этот весёлый уголок, начали сходиться бойцы из других рот, приносить еду и фляги с «водой». Смуглый француз запел что-то на своём языке. Его поддержали друзья. Бородатый житель Византии, поведал как поймал как-то раз огромную рыбу.

Степан напомнил, чтобы все даже не думали напиваться, взял автомат с двумя склеенными пластырем магазинами, и пошёл прочь. Шарик остался, увлечённый поеданием тушёнки.

Яковлев прошёлся по траншеям. Плохонький свет освещал их и меленьким снегом посыпали небеса. Хорошая погода сегодня была. Не слишком холодно, не смотря на абсолютную тьму этой ночи.

В небо полетел осветительная ракета. Вспыхнула. Солдаты посмотрели на неё, среагировали, как на фейерверк. И хоть не раз уже ракета появлялась в небе за эту ночь, но этот раз ведь был особенный. Полночь, праздник.

Степан пришёл на позицию двух бойцов с ручным пулемётом. Похвалил, что не спят. И увидел, что они за спинами мешочки спрятали. Солдаты это заметили показали, что они там прячут. Водки слава богам не было. Только всякая закуска.

Капитан пообещал, что мешать им не будет. Взял бинокль и при следующей вспышке гранаты, начал осматривать местность.

Прошёл месяц с начала войны и эту землю теперь, невозможно было узнать. Вся перекопанная, перепаханная, выжженная. Тела снегом припорошило, а сгоревшие танки, уже давно покрыло толстым слоем белой пудры.

Плохо дела шли в этом секторе. Орки, не зная усталости, практически каждый день атаковали эти позиции, а если устраивали выходной, то утюжили здесь всё артиллерией.

Нигде не было так жёстко как в этом секторе, на этих позициях. И хотя, линия фронта, уже через неделю боёв, на карте походила на волнистое, бушующее море, именно здесь велись самые страшные мясорубки. Орки отбросили людей к третьей линии обороны. Местами подразделения были размещены чёрте как. В этих траншеях, на одной оборонительной линии, могли находиться и люди, и орки, разделённые, лишь завалами и баррикадами. К каким-то позициям, можно было попасть исключительно по тоннелям, так как противник отрезал их от основных сил.

Цитадель, теперь находилась не за линиями обороны, а впереди них. От чего, ей приходилось раз за разом сдерживать основной натиск врага. Её укрепления уже рассыпаются, с каждым днём доставлять туда боеприпасы и личный состав всё сложнее. Ордынцы отрезают цитадель, и наверняка готовят для неё жестокую расправу.

Солдат протянул капитану бутерброд. Степан взял. Голод его одолел.

– Здравствуйте капитан Яковлев. – Степан обернулся и живо отдал честь. Солдаты немного потупили, но потом тоже вскочили и направили руки в виски.

Перед ними стоял широкоплечий мужчина. Прямостоящий, с мужественными чертами идеально выбритого лица, с волосами цвета древесной коры. Офицер, да не просто офицер. На голове у него красовалась синяя каска, а под ней, такого же оттенке синевы, ушастая фуражка.

– Что видно? – Спросил он и улыбнулся. Он часто улыбался. У него имелась улыбка на любой случай жизни. Для друзей своя, для праздника своя, для повседневности еле видная, для допроса зловещая.

– Ничего. – Ответил Степан.

– Это хорошо. Это славно. – Офицер подошёл поближе, встал рядышком, закурил. Хорошие у него были сигареты, «Небо», в голубой пачке. Не из дешёвых.

– Не желаете? – Офицер протянул Степану сигарету.

– Спасибо. – Поблагодарил Яковлев и взял подарок.

– Хорошая ночь. Спокойная. Почаще бы такие ночки.

Степан ничего не сказал, затянулся, выдохнул дым. Отличные сигареты, мать их. А вот офицер нет. Что-то он хотел от Степана. Хотел, но юлил, постепенно подбирался к нужной теме.

– Я кстати наслышан о ваших подвигах. – Начал офицер и замолк ненадолго.

«И о чём же ты наслышан интересно?» – подумал Степан.

– Боевой офицер, с наградами. Защищали нас от жадных империалистов. Потом, уничтожали внутренних и внешних врагов нашей великой страны. Жаль вот только оступились. Отправились в восточные крепости, а потом вдруг оказались здесь. Как так?

«Это ведь не то что ты хочешь узнать, так?» – Подумал Степан, выпустил дым из лёгких.

– Опыт и люди помогли. – Ответил Степан. Врать не стал, с этим бесполезно.

– Понимаю. По крайней мере я на это надеюсь. Вы мне не кажетесь плохим человеком, капитан Яковлев. – Говорил офицер, и словно не обращал внимания на двух солдат. Те как будто ослепли и оглохли. – Уверен, вас даже можно назвать жертвой обстоятельств. – Что-то он такое знал, но дальше намёков заходить не собирался. – Но не об этом сейчас. Вы сами когда-то носили синюю фуражку. И мне нужна ваша помощь. Не как капитана пехоты, а как коллеги. У вас здесь есть один солдат. Зайцев. Генеральский сынок.

Степан молчал, ждал.

Офицер затянулся хорошенько, подержал дым в лёгких, выдохнул. Не спешил.

– Надо чтобы он оказался на скамье подсудимых. В кротчайшие сроки.

Степан молчал, вдыхал дым.

– Вам дорогой товарищ, наверняка интересно, зачем нам это? Я скажу. Не всё конечно, но и этого будет достаточно. Отец его, так скажем, засиделся на своём месте. Он мужчина конечно строгий, и офицер такой же, но с горчинкой подлец. Мы под него уже не первый год роем, и не мало так нарыли. Однако на каждое наше доказательство, у него имеется свой «аргумент». Так что для нас, он сейчас неприступная крепость. Пока. С вашей помощью, товарищ капитан, мы сможем эту крепость сломать. Не за просто так конечно. Мы понимаем насколько ваше положение шаткое. С таким-то прошлым. Так вот, мы можем это положение ухудшить стократно. Думаю, вам не стоит объяснять, как. До свиданья товарищ капитан. – Офицер бросил окурок в снег и отправился по своим делам.

Степан обжёгся, остатки сигареты упали ему под ноги.

– Может водички, товарищ капитан? – Спросил сидящий рядом солдат.

– Не надо. – Наконец раскрыл рот Степан и пошёл как можно дальше от этой позиции. В самый не освещённый уголок. Безлюдный кусок земли.

Там он сел на ящик и стал думать.

Вся эта ситуация ему очень не нравилась. Тот офицер явно знал слишком много, в том числе, о нём и Демьяненко. Это было не спроста. Они ведь с генералом обсуждали официальную версию их совместной деятельности. Получается, что КГБ знало истину. Но откуда? У Степана имелся один ответ, но он ему совершенно не нравился. Демьяненко сам всё разболтал. Возможно, что даже умышленно. А ещё возможно, что та, мирная версия, была лишь их со Степаном версией. Остальные же знали правду изначально. Не спроста всё же Степана так быстро оправдали. Даже с учётом приказа под номером триста, человека, обвинённого в измене, так легко, не отпустили бы. Пару тройку дней, он бы точно просидел в камере, пока в кабинетах оформлялись документы и решалась его судьба. А тут бац, и всё готово. Просто генерал сказал, что Степан хороший и полезный малый, и его тут же сослали сюда. Эта теория, казалась Степану более чем жизнеспособной.

Его решили использовать. Степановыми руками начать нечто глобальное. Именно глобальное. Всё же дела, связанные с генералами, не могут быть иными.

Но с какого момента подобное решение было принято? После встречи Степана и Демьяненко на кухне его квартиры, или вовремя неё? В ходе попыток генерал-лейтенанта вызволить Яковлева из заточения, ему был предложен, или им же разработан подобный план? А может он ещё тогда, на кухне всё придумал, и стал загонять Степану все те речи? Может быть. Каждая теория могла оказаться правдой. Вот только отсюда Стенам ничего не мог знать наверняка. Хотя нет, мог. Он точно знал, что его используют, и он, как безвольная пешка на шахматной доске, повинуется руке игроков. Выбора у него не было. Ему прямо сказали, что его ждёт не завидная судьба, а если с ним что будет, то будет и с Ольгой. А вот этого, он не как не мог допустить.

Степан уже придумал, что будет делать. Он пошёл искать трупы орков. Лучшее место для их поиска, находилось на самом краю человечески владений, в десятой траншее. На протяжении всего вчерашнего дня там велись ожесточённые перестрелки. Орки трижды пытались захватить десятую траншею. При помощи маленьких катапульт, запускали туда бутылки с зажигательной смесью и взрывпакеты. Не жалели боеприпасов и соплеменников, но пока траншея держалась, и там скопилось много трупов.

Степан не единственный, кто положил на них глаз. Больше десятка солдат были наказаны за мародёрство. Полковник приказал проверять личный состав рот, на наличие забранных у трупов вещей. Лично Степаном были найдены не только трофеи в виде топоров и револьверов – благо подобные вещи не запрещались – но ещё и украшения, перстни, священные реликвии, такие как бусы или тотемы. Но больше всего всех поразили золотые клыки, обнаруженные у одного из новеньких бойцов. Самые настоящие мать их золотые клыки. Целая горочка, завёрнутая в тряпке и спрятанная среди запасного нижнего белья. Это были конечно не какие-нибудь побрякушки, повешенные на шею состоятельным орком, чтобы украшали. Нет. Золотые клыки, представляли собой чудо орочей стоматологии, и до попадания в личные вещи солдата, находились у орков в пастях. Пропали они оттуда известным способом. При помощи ножа и физической силы.

Пара попавшихся по дороге солдат, отдали Степану честь. Он махнул им рукой и прибавил шагу. По траншеям разносился смех, болтовня и храп. Солдаты собирались возле костров, согревались, улыбались. Более интересные личности, рассказывали множество историй, о детстве, о жизни в целом. Жителям Французских Колоний было интересно послушать истории о житье в СКГ, узнать, что жители красного государства ещё себя не доели. Гражданам же СКГ было не менее интересно узнать, что капиталистическая власть колоний, не держит свой народ за безвольных рабов, существующих исключительно для обогащения капитала. А священная власть Византии, не устраивает крестовые походы каждые выходные, не сжигает младенцев на кострах.

Все эти люди сближались, их скрепляла война, спрессовывали в одну неуничтожимую массу, стены траншеи. Они понимали, что общего у них предостаточно, не смотря на разные мировоззрения, ведь все они люди. Всем им, живущим в разных государствах, при разных режимах, приходилось видеть всякое. Ужасных людей, хороших людей, голод и сытые времена, тупые приказы и приказы в корни всё менявшие, времена ужаса и просветления.

У одного из костров прозвучал вопрос:

– А что будет дальше? После этой войны? Если мы победим?

От этого вопроса у всех пробежали мурашки по коже. Люди начали мёрзнуть даже возле костра.

Что они могли сказать на этот счёт? У них было множество теорий насчёт этого. И они ужасали.

Если объединённые силы человечества победят, то станут ли они так же вместе восстанавливать разграбленные, сожжённые земли? После войны у НРИ и СКГ будут огромные военные силы. Каждое из этих государств будет на пике своей военной мощи. Сотни тысяч мобилизованные человек у каждой из них. Закалённые боями ветераны. Как они поступят? Хватит ли у них сил остановить сжатый кулак и пожать противнику руку? Начнут ли новую эру, или застрянут в старой? От этого зависело всё. Зависело будущее следующих поколений, их жизни, мир в котором они будут жить. Не больше, не меньше.

Степан добрался до места. Трупов здесь действительно хватало. Ими было завалено буквально всё. Только сутки назад, их здесь лежало куда больше. Приходилось разжигать не малые костры, чтобы их всех сжечь. Живым оркам это конечно не нравилось, но кто вообще сейчас думал о их чувствах? Если трупы не жечь, то будет эпидемия. Это вам любой «капитан очевидность» скажет. Собственно, от этой напасти, людей спасал исключительно мороз. Не будь его, пахло бы тут воистину хуёво.

Тела в чёрных одеяниях, со шлемами, иногда скрывающими лица за забралами с клювами, лежали на друг друге и по-отдельности, в самых странных и ужасающих позах. На их лицах застыли разные гримасы. У десятков орков, лица выражали боль и страх. Другие же выражали ярость, что так и не вышла из них. Но были и другие. Те, чьи лица не выражали ничего, по разным причинам. Одни орки лишились всех чувств перед кончиной, и теперь, даже лучшие умы, не смогли бы понять, какие предсмертные ощущения скрывают выражения их лиц. Ну а у кого-то этих лиц просто нет.

Руки в перчатках осторожно проверяли остывшие тела, цепляясь за ремешки, цепочки, верёвочки и выпирающие из тел кости. Дублёная кожа перчаток, сметали с трупов снег и алый лёд. Пальцы забирались под одубевшую одежду, в карманы, подсумки. Не редко им попадались различные блестяшки. Таковые сразу попадали Степану в карманы.

Через десяток вещиц, Яковлев поспешил сбежать из этой братской могилы.

Степан чувствовал себя просто отвратительно, словно жалкий червяк под человечьей пятой. Его душа извивалась, упрашивала хозяина одуматься. Младший Зайцев может был и не самым лучшим человеком. Даже спустя месяц войны он таковым оставался, разве что не с таким самомнением. Вот только человек не заслуживает подобного за мудачество. Его ждёт трибунал, тюрьма если повезёт, хотя у «синих фуражек» на него определённо иные планы.

До родной траншеи уже было не далеко. Народ до сих пор веселился, пел, танцевал. Помимо гармошки, теперь ещё звучала гитара. Радостные мужики, словно дети шли по траншеи к спальным местам, толкаясь, подшучивая, смеясь.

– Здравия желая товарищ капитан. – Сказал солдат и криво, лениво отдал честь. Кажется, они там выпили уже больше дозволенного. Повезло им, что у Степана не было времени на разборки.

Рядом с местом сборища, лежали десятки вещмешков, сложенных в кучу. На каждом была нашивочка с фамилией и инициалами.

Степан пристально начал рассматривать их, высматривать нужную.

Васин, Шевцов, Чубаров, Тейлор, Якин, Федотов, куча всяких фамилий на французском, Зыков, Хубиев, Николаев, Берёзов, Иванов… Зайцев.

Степан раскрыл мешок, положил краденное на самое дно. Закрыл мешок. Осмотрелся. Выдохнул. Всё кончено. Теперь можно было идти к весельчакам и гнать их спать.

***

– Что они там празднуют? – Спросил Леёлчр.

– Великий праздник «Новый год», мой господин. – Ответил человек гид. Худой, жалкий, не бритый, но при шубе. Он стоял на коленях не поднимая глаз.

– Я слышал о нём. Кажется, именно в этот праздник вы украшаете кусты?

– Да мой господин, именно так.

Они находились на холмике, прикрытые шатром и окружённые величественными деревьями, мешками с землёй и войнами, что не знали усталости.

Леёлчр посмотрел в бинокль. Сегодня он не видел своего врага. Тот прятался, или сдох. Во второе вождь орков не верил. Этот человек, добрался от земель орды, до границ земли «красных людей». Подобный ему не мог умереть в лабиринтах траншей. Если лес со всеми его ужасами и тварями, не взяли этого человека, то и война не сможет.

– И что же вы ещё странного делаете в «Новый год»? – Спросил Леёлчр у гида.

– Танцуем, выпиваем, салюты пускаем. – Ответил человек.

– Не плохой день. У нас тоже есть такой праздник. «День падения», что празднуется в день, когда с небес упал метеор, породивший всё это. Величайший день. Мы приносим жертвы нашему богу, и празднуем до потери сил. Так мы чтим бога и силы его породившие. А вы кусты украшаете. Не красоты, не символизма. Ваш праздничек, давно потерял всякий смысл.

– Да что вы… – Хотел сказать человек, но заткнул себе рот.

Сказанного хватило, чтобы воин, что стоял у него за спиной, ударил жалкого червя плёткой.

Вождь махнул рукой. Воин остановился, встал на место.

– Знай своё место червь. И не забывай его. Ты больше не мужчина, ибо не способен боле создать потомство. А воином ты никогда и не был. Так что, жив ты, лишь благодаря моему слову. – Сказал Леёлрч, даже не взглянув на человека.

– Леёлчр, илшз сйо (Леёлчр, друг мой)! – Воины расступились. К шатру вышел вождь Днлчор в своём белом одеянии.

Его сопровождали лучшие бойцы племени «белых ворон».

– Иа Днлчор, ынй непйа (Да Днлчор, что такое)? – Встал и спросил у друга Леёлчр.

– Я ийрват шаень (Я должен уехать). Нчр теу, пеп ёрйъемнчо кбм (Тыл наш, как блохастый пёс). Калакйртат жлаиднарясд (Переполнен вредителями).

– Агвео амрд теий (Езжай если надо). Я мклежрюмь йидт (Я справлюсь один).

Вожди пожали руки, обнялись.

– Ёалазд маёя Днлчор (Береги себя Днлчор). – Сказал Леёлчр.

Белокурый орк кивнул, надел шлем и пошёл к приведённым коням.

– Жйднард (Воители)! – Выкрикнул Леёлрч и все орки, что сидели, встали как один. – Сйо илшз шагвеан, я йкаыерат (Мой друг уезжает, я опечален)! Мй стйо йкаыердрчя д ёйз (Со мной опечалился и бог)! Шёаона рюиао, ынйёч жалтшремь леиймнь ста д ёйз (Убейте людей, чтобы вернулась радость мне и богу)!

Орки заспешили, забегали. Сняли ткань с пушек, открыли ящики и вытащили снаряды. Выстроились для атаки.

Родились вспышка и гром, и исчезли они через мгновение.

Человечьи позиции снова превратились в ад.

Воины орды пошли в атаку, ради своего господина.

– Смотри человек. Это есть великое повиновение. – Повернулся вождь к гиду.

– Они погибнут, ни за что. – Смотрел человек на идущих орков, и ужасался.

– Ты не прав. Они погибнут во имя бога, во имя лео, великой смерти и моего сына. К тому же, надо же испортить ваш кустарный праздник.