Текст книги "Террариум 3 (СИ)"

Автор книги: Макс Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Глава 11: Все на фронт!

Степан сидел в одиночной камере, на полу. Голова его была опущена и не было сил её поднять.

Так сидел он уже сутки. Почти не ел и не спал. И уже потерял всякую надежду. Демьяненко обдурил его как последнего дебила.

Скоро к нему придут и расстреляют. В это он больше верил, чем в тот документ. Теперь это было так. Пелена сошла с его глаз. Разум отчистился от гнева, и он понял, как ошибся.

Демьяненко был в его руках. Нужно было лишь нажать на курок и всё было бы кончено. Больше такого шанса у него не будет. И не видать Ольге счастья.

За дверью послышались шаги. Звон ключей. Клацанье замка.

Дверь открылась и в камеру, неожиданно вошёл Демьяненко. Собственной персоной. В форме. Стоящий прямо, как доска. Держа руки за спиной.

– Прости что так долго. Пришлось помучаться с документацией.

Если сказать, что Степан удивился, то это значит ничего не сказать. Он встал, опираясь о стену и не прекращая смотреть на Демьяненко.

– Пошли. – Сказал генерал и вышел из помещения.

Степан не сразу пошёл. Ему казалось, что он спит, что это галлюцинации.

– Ты идёшь? – Спросил Демьяненко в проходе.

– Иду. – Ответил Степан и действительно пошёл.

Наручники на него не надели. Повели через главное здание милиции вот так вот. С ним шёл только генерал, да пара солдат.

– Какого чёрта происходит? – Спросил Степан, ещё не прекращая удивляться.

– Мы ведём тебя кушать. Потом в ванну и на стрижку.

– Чего? Я не… понимаю.

Генерал взглянул на него как на дурачка.

– Мы же с тобой договаривались, помнишь? Ты больше не преступник, а солдат красной армии.

Степан не смог выдавить из себя ни слова.

– Потом объясню. Сейчас тебе нужно поесть.

Они вошли на кухню. В этом обширном помещении был накрыт всего один стол. Причём хорошей скатертью. А каша с тушёнкой лежала в нормальной тарелке, а не в жестянке. И ложка приличная, с узором.

– Садись. – Совсем не приказным тоном сказал генерал.

Степан сел и тут же начал есть. Откусывать хлеб большими кусками. Пихать в рот кашу переполненными ложками.

Демьяненко сел на против и стал наблюдать за процессом поедания пищи. Такой аппетит, он не видел с тех пор как был младшим офицером.

– Добавки принесите товарищу! – Крикнул генерал в сторону кухни.

В ту же секунду там зашумела посуда. Прибежал толстый повар и наложил Степану каши горочкой.

– А компотик где? – Спросил Демьяненко. – Почему товарищу не подан компот?

Повар перепугался, закивал головой и побежал обратно. Вернулся он с пятилитровой банкой компота и кружками. Налил он прекрасного напитка и Степану, и генералу, а потом снова удалился, чтобы глаза не мозолить.

Степан выпел пол кружки. Демьяненко сделал мизерный глоток. Судя по его лицу компот ему не понравился. А вот Степану он казался отличнейшим, лучшим в мире.

– Наедайся, наедайся. Тебе это нужно. Такой худой стал. – Сказал Демьяненко.

А Степан его не слушал. Всё ел и ел, пока тарелка была им не облизана.

– Теперь пойдём мыться. – Генерал встал и пошёл прочь из столовой.

Степан пошёл за ним, и теперь более быстро и уверенно.

Демьяненко повёл его в неожиданное место. Им нужно было спускаться в подвал. Там находился душ. Но они поднялись на второй этаж, пошли на право и вошли в кабинет начальника.

Тот стоял возле своего стола по стойке смирно. Генерал посмотрел на него и ухмыльнулся, а потом ввёл Степана в подсобку. Вернее, не в подсобку, а в ванную комнату. В полноценную. С плиткой на стенах, с ванной посреди помещения, с кучей разного мыла, гелей и шампуней. И парой баб, что заливали в ванну вёдра с горячей и холодной водой.

– Эти дамы вымоют тебя. – Сказал генерал. – Раздевайся и не стесняйся. В бане, в которой они работают, им часто приходится смотреть на члены.

Степан начал раздеваться, но не спеша, всё же стесняясь. Не пристало советскому человеку вот так вот нагишом при женщинах ходить.

Он залез в ванну. Его холодному телу вода показалась горячей. К счастью оно быстро привыкло. Степан грелся, а девушки в это время намывали его.

– Я и не предполагал, что в милиции есть подобные места? – Сказал Степан, пока ему мылили голову.

– Я тоже. Кажется, надо провести проверки. – Демьяненко взглянул на заглянувшего в помещение офицера, и тот испарился.

– Почему ты меня вытащил? Не оставил здесь? – Спросил Степан и его облили водой.

– Во-первых, ты отпустил мою жену, хотя я сделал тебе много злого. Во-вторых, стране сейчас нужны такие солдаты как ты. И это не пропагандистская чушь, а железный факт.

– А как ты добился…

– Твоего освобождение? Пришлось потрудиться. Изменить причины нашего вчерашнего дискурса. Написай длинный отсчёт. Поговорить с генералами. После всего этого они не очень хотели выпускать тебе из-под ареста, но как я им сказал от куда ты до меня добрался, они тут же растаяли и подписали все бумаги. Так что ты выпущен, плюс восстановлен в звании. Правда в регулярных войсках, а не в разведке, да и обещанного майора тебе так же не видать. Но это лучше, чем было, не так ли?

– Ага. – Ответил Степан, пока ему натирали спину.

Степана отмыли, обтёрли и отправили стричься. А стричься ему предстояло прямо в кабинете начальника.

Тот стоя в углу. Кровяное давление у него походу зашкаливало.

– Брысь отсюда. – Сказал ему Демьяненко и офицер пулей вылетел из собственного кабинета.

Степана усадили на стул, на против зеркала. Стричь и брить его принялись те же девушки.

– И ещё поговорим о формальностях. – Сказал Демьяненко. – Ты был у меня по причине более, так сказать мирной, чем на самом деле. Ты хотел поблагодарить меня о спасении своей жизни, а моя жёнушка просто всё неправильно поняла. Теперь о твоей суженой. Она будет восстановлена в правах и возвращена на прежнее место жительства. Можешь быть рад.

– Я рад. – Сказал Степан, искренне радуясь и плевать кто ему подарил эту радость.

– Я вижу.

– А можно вообще говорить всё это при них? – Степан имел в виду прекрасных дев.

– Можно. Я доверяю им. Они отлично натирают паховую область.

Степан посмотрел на Демьяненко осуждающе.

– А что? Я хоть и люблю свою жену всем сердцем, но, однако она не может подарить мне сексуального удовлетворения. А эти две проказницы могут. – Демьяненко улыбнулся, девушки тоже.

– Всё, готово. – Сказал одна из них.

Степан посмотрелся в зеркало и не мог себя узнать. И правда исхудал, огрубел, выглядеть стал словно старше.

– Вот форма. – Генерал указал на сложенную на табуретке одежду.

Накормленный, отмытый, побритый Степан подошёл к форме и принялся надевать её. Не смотря на его давний арест, ссылку на восточную линию крепостей и все другие испытания, он надевал эту форму с гордостью. Он не спешил с этим делом, пытаясь надевать всё максимально правильно и опрятно. Сначала нижнее бельё. Потом свитер, рейтузы и тёплые носки. А дальше всё остальное: комбинезон, зимние сапоги со шнурками, гимнастёрку, утеплённый кожаный плащ с капюшоном, утеплённую фуражку с ушами и кожаные перчатки, так же с утеплением, и всё это с кучей шнурков и ремешков. Ну и армейский ремень с кобурой, револьвером и патронами. Разное защитное снаряжение он получит потом.

Вот теперь, Степан немного себя узнавал.

***

– Ну вот мы и приехали. – Сказал Демьяненко.

Степан посмотрел в окно. Он снова видел позорный дом номер четыре.

– Побудь с ней до завтра. Помоги переехать. Возможно ты с ней больше не увидишься.

Капитан Яковлев вышел из кареты. У него задрожали коленки, сердце застучалось в быстром ритме. Он пошёл вперёд, к двери. Постучался в неё и стал ждать.

Карета к этому моменту уже скрылась из вида.

Дверь со скрипом отварилась. Её открыла пожилая женщина.

– Здравствуйте бабушка. – Сказал старушке Степан. – А здесь ли… – Хотел спросить капитан, но тут на улицу выбежал пёс радостно гавкая и прыгая.

– Шарик! – Обрадовался Степан и наклонился к дорогому другу. Надо было его хорошенько погладить и обнять.

Он тоже помытый был, с обработанными болячками и причёсанной шёрсткой.

– А я думал, куда ты подевался плут ты мелкий. – Сказал Степан и потрепал пса по голове.

– Степан! – Послышалось впереди.

Яковлев поднял голову. К нему бежала Ольга. Его милая Ольга. Он поймал её, обнял и поцеловал со всей любовью, что имел, что мог выразить.

– Как ты добрался сюда, милый?! Как ты?! Почему ты в форме?!

Степан улыбался и плакал, не зная на какой вопрос ответить.

Ольга не ждала ответов. Она обняла его ещё сильнее и вновь поцеловала. Плевать на ответы. Главное, что он здесь, обнимает её, любит её.

– Собирайся, мы едем домой. В нашу старую квартиру. – Говорил Степан, целуя Ольгины руки, согревая её пальцы. – Давай, пошли. Я помогу.

И они вошли в здание. Переполненное людьми, грязное и холодное. На кроватях здесь спали лишь старики и малые дети. Остальные спали на полу, на кучах грязных тряпок и рваных матрасах.

Старушка что открыла дверь Степану, смотрела на счастливчиков с нескрываемой завистью. Её сын, из-за ареста которого она здесь оказалась, умер совсем не давно, и у неё уже не было шансов выбраться отсюда.

Ольга положила на матрас чемодан и начала складывать в него немногочисленные вещи. Её прекрасные платья Степан почему-то обнаружил на других женщинах, что держались от него как можно дальше. Он не стал забирать у них эти тряпки.

Степан помог жене собраться, взял чемодан и повёл её из этого клоповника.

– Кучер! – Крикнул Степан первому проехавшему мимо такси.

Карета остановилась. Яковлев закинул во внутрь чемодан, посадил жену и сам сел следом.

Всю дорогу они ехали молча, обнявшись. Степан отдал жене свои перчатки. Как хорошо им было. Они уже забыли, что так хорошо вообще может быть.

Карета остановилась возле их родного дома. Он был всё тот же. Нет даже лучше. Крышу починили, лавочку покрасили.

Бабки, что на лавочке сидели сначала не узнали давно пропавших соседей, но потом у них чуть глаза не вылетели из орбит. И бормотать друг другу начали что-то. Толи радостное, толи мерзкое, плевать!

Степан и Ольга побежали в подъезд словно молодожёны. Вбежали в квартиру, заперлись, бросили чемодан куда-то и принялись заниматься долгожданным. Раздеваться, целоваться во всех местах. Прыгнули на кровать, уже голые замёрзшие. В квартире не топлено, холодрыга, но кому до этого сейчас есть дело. И так согреются, от тепла друг друга. Две батареи по тридцать шесть градусов. Потрутся и согреются.

***

В маленькой печке горел уголь.

Уже стемнело. Свет никто не стал зажигать. И печка достаточно света давала.

Степан с Ольгой лежали в постели, укрывшись одеялом с ещё сохранившемся запахом чужих людей.

Шарик лежал за закрытой дверью и поскуливал.

– Так значит ты снова служишь им? – Спросила Ольга. Её голова лежала у Степана на груди.

– Да. Только так я мог добраться до тебя. Добиться для тебя капельки счастья. Ты счастлива?

– Ещё как. Но если ты в армии, значит ты уйдёшь на фронт?

– Это ещё один из пунктов договора. По-другому не как. Если я не пойду воевать, тебя вновь отправят в тот ужасный дом.

Степан почувствовал, как на его грудь капнула слезинка.

– Эй? – Степан поднял Ольгину голову, поцеловал, стёр слезинки. – Я вернусь. Сколько раз я уже возвращался?

– Не знаю, много.

– Да, вот именно. Может не всегда невредимым, но возвращался и теперь вернусь. Я уже бывал на фронте. Я знаю его законы и смогу их соблюдать.

– Говорят, что такой войны ещё не было?

– Может и не было. Но разве это имеет значение? Война – это война. И мне нужно на неё уйти и с неё вернуться, к тебе. Остальное не важно.

Они снова занялись любовью.

***

Бойцы построились. Их была целая рота. Все одеты с иголочки. У рядовых полуавтоматические винтовки, у командиров отделения автоматы, плюс ещё пулемётчики, борцы с танками и один снайпер. Любо-дорого на таких бойцов смотреть.

Правда разброс по возрасту большой. Здесь были и студенты, и взрослые мужики, и старики. И к каждым нужен свой подход. На мужиков можно и на орать благим матом, и поугражать. С ребятами так нельзя. Они бы вовремя боя не пересрались от страха. А дедулей не погоняешь. Могут и не выдержать. Хотя всем воевать и напор врага держать, и атаковать. Сдюжат, а Степан этому посодействует.

– Товарищи! Третья рота! – Начал он. – Я капитан Степан Яковлев! Ваш теперешний командир! Вместе, в составе двенадцатой дивизии, мы пойдём на шестой участок советско-французской границы, и по приказу командования будем держать там оборону, пока враг не обломает об нас клыки! Это будет не легко, чего уж греха таить! Многие из вас это прекрасно знают! Нас ждёт невиданная в новейшей истории война! Великая война! Мы, как наши предки сразимся с чёрною ордой и выстоит как они, и погоним тварей, посягнувших на наши земли поганой метлой, до самых их стойбищ! Ура товарищи и да не будут предки разочарованы нами!

– Ураааааааааааа!!! – Закричала рота. И ещё раз, и ещё.

– Разойтись! Попрощайтесь с родными! Даю на это пять минут!

Степан пошёл к Ольге. Та улыбалась ему. Она вышла из толпы и поцеловала его.

Шарик лаял под ногами, как всегда.

– Возвращайтесь, я буду ждать. – Сказала Ольга.

– А почему во множественном числе? – Удивился Степан.

– Шарик пойдёт с тобой.

– Но зачем? Пускай лучше с тобой остаётся. Тебе не так скучно будет.

– Нет, он пойдёт с тобой. Он хочет с тобой, и я хочу, чтобы он с тобой пошёл. Вы столько прошли вместе. Пересекли весь наш человеческий мир. Этот пёс прикроет тебе спину лучше любого боевого товарища.

– Да. Ты права. Ну, пойдём наглая ты морда.

Они пошли, снова вместе, как тогда. Но не как арестанты, не как свиньи. Теперь они шли гордо, с поднятыми головами и за ними сто солдат, а за теми ещё сто, а за теми ещё многие тысячи. За город! На фронт! На войну!

И началась в тот день война, что была прозвана «Великой и Ужасной».

Глава 12: И снова долг

Жекан уже вторые сутки искал своего маленького друга. И не мог он понять, куда запрятался этот паршивец. Слыхал, что бродил он тут давеча бухой в говно, блевал и всех матом покрывал. Детишкам приходилось ушки закрывать, так им резали слух его слова.

Поправим шапку на башке, пошёл Жекан дальше, к свинарнику. Узнал Жекан у людей, что свинарь местный любитель выпить. Делает самогон понятно из чего и спаивает мужиков. Не раз он был у баб за это бит.

Мороз слава богам запашок немножко отбивал и говёшки морозил. Но против хрюканья к несчастью мороз был бессилен. Хоть и забрано были большинство свиней, хор их визжащий, уши мучал день и ночь.

Жекан подошёл к домику свинаря. Никто не открыл и даже признаков жизни не подал. Тогда недолго думая Жекан дверьку выбил. Та была хлипкая и старая, ещё служившая прадеду свинаря.

Из дома несло всякой отвратительной дрянью. Блевотиной, совсем дрянным спиртом и гнильём. А дубак то был. Дом промёрз до последней щепки.

Жекан в него вошёл и зажёг лампу.

– Я-эй-и-э-и-я… – Тут же послышалось из мрака.

Жекан шагнул, ещё шагнул, и ещё шажочек сделал.

На свету оказался стол. На нём картофель, вяленная рыбка и бутылка самогона. Под ним блевотина и свинарь. В его объятиях жалобно хрюкала маленькая свинка.

И Тарас здесь обнаружился. На скамье. Грязный и противный, обросший. Неделю уже пропадал. Жекан слава богам, позавчера заволновался, а вчера пошёл искать. Ранее же он занимался куда более важными делами. Он влюбился. Кувыркался с молодой помощницей знахарки денно и ночно, прерываясь на еду, туалет и некоторую помощь старухе. Та не одобряла их соития, и кучи покрывал, испачканных белой жидкостью. Но, что поделаешь, всё равно влюблённые на крики старухи внимания не обращали. Жекан с Алисой иногда и погромче покрикивали.

И вот когда все запасы семени у Жекана были истощены, а подаватель этой самой семени уже болел, мужик вспомнил о друге. Ну и вот нашёл.

Жекан взял бутыль и налил в стакан бодяги. Нюхнул, что налил и чуть не блеванул. До такого он конечно никогда не опускался.

Слил он смердящее пойло на голову друга и тот воспрянул. Ну как воспрянул. Матюгнулся, потом полноценно заругался трёхэтажным матом. Присел, сгорбленный, выжатый словно гнилой лимон. Потянулся короткой ручонкой за стаканом, да не мог найти желанного, ибо, оно ещё у Жекана была в пятерне.

– Тарас! – Позвал друга Жекан.

Тот дрогнул, поискал Жекана глазами, нашёл.

– Я тебя сколько дебила искал, ты бы знал! Неделю только и делал, что по деревне бегал! Боялся, что ты околел в какой-нибудь выгребной яме.

Тарас не ответил. Опять начал на столе рыскать.

Жекан поставил стакан на стол.

Ручка, словно щупальце зацепила стакан и ухватилась за него. Бутыль нашлась быстро.

– Может хватит жрать? Пойдём со мной. Бабка тебя накормит, и выходит, если это возможно.

– Нееее… Это бля… Ег… Меня к-их… кинул. Не пой… к… нему…

– Какой к чёрту Егерь? – Жекан немного разбирался в пьяном диалекте. – Он уже давно уехал с остальными. Насколько я знаю за ними даже погоня была. Вот только ушли они от неё, или…

– БОРЯ!!! – Завопил Тарас.

Послышался удар. Стол тряхануло. Ещё Жекан определённо услышал тихое, протяжное и пьяное: «Ай.».

Из-под стола выбежала хрюшка и понеслась к выходу.

– Ну… тк… чё… таво… хотел?.. – Спросил Тарас.

В это время показался свинарь. Перепачканный и красный.

– Я хотел отвести тебя домой. – Жекан поставил входную дверь на петли и пошёл к печке, чтобы разжечь огонь. – Понимаю, Егерь тебя обидел своими словами. И перед тем как сказать подобное, ему нужно было хорошенько подумать. Но к несчастью у него мозги на одно выживание заточены. – Жекан кинул в печку дрова, взял со стола бутыль к которой уже тянулись две пары рук, и залил её содержимым дрова.

Пламя вспыхнуло легко и ярко. От него повеяло теплом и продуктами горения дрянного алкоголя.

Свинарь, потеряв из виду бутыль заснул. Тарас же жевал маринованный гриб.

– Ну правда, пойдём дружище. Там куда я тебя приведу алкашка получше, лечебная, и закуски полно.

Тарас прекратил жевание и посмотрел на друга.

– Честное слово там это всё есть, и в избытке.

Гриб упал на пол. Тарас начал одеваться, а Жекан ему с этим помог.

Дальше Тараса ещё пришлось и нести. Он уже совсем не мог управиться со своими ногами.

Сельчане смотрели на дружков и неодобрительно махали головами. И не мудрено. Всё же припёрлись к ним какие-то чужаки и жрут, и не работают. А если верить знахарке, тот что полноценный ещё и Алису трахает. Ну просто не слыханная наглость.

Жекан внёс друга в дом, закрыв дверь ногой и уложив пропахшее спиртом тело, на одну из коек для пациентов. Благо народу здесь было совсем немного. Три человека. Да и те скоро выпишутся.

Наёмники из каравана уже давненько отсюда свалили. Как их дружков поубивали, они испугались. Посчитали, что эта бойня со старыми их делишками связана, ну и сбежали. А Жекан был и не против. Так как всё же не приятно, когда ты занимаешься этим, а на тебя смотрит десяток глаз. Но не будем больше про все эти дела.

Из кладовки вышла Алиса, с волосами, собранными в пышный пучок и прикрытыми белым платочком. Белый ей очень шёл.

– Не поможешь Алисанька. Моему другу очень плохо. Нужно опохмелиться.

Алиса положила руки на бёдра.

– Нашёл всё-таки. А я тебе говорила он у свинаря. – Она подошла к койке и начала осматривать ели живого маленького человечка.

– Выпил он изрядно. Причём не самого лучшего самогона. Судя по цвету кожи ещё и отравился…

– Да, наверное. У них там всё было заблёвано.

– Не мешай. Ушиб на правом предплечье. Коленки изодраны. Больше кажется ничего.

– Короче говоря, у него нет ничего, с чем ты бы не справилась. – Улыбнулся Жекан.

– Да. Дам ему отвар из зельнюшенской коры. Он быстро и безвредно выведет алкоголь из организма. Потом настойку из острины. Она добьёт отравление. Ну и напоследок, экстракт Ярвинена, от похмелья.

– А мне есть что-нибудь. Я проголодался и замёрз, пока искал его. А старуха готовит совсем не с любовью, как ты. – Сказал Жекан, скривим опечаленную мину.

Алиса улыбнулась, подошла к любовнику и поцеловала.

– Приготовлю для тебя что-нибудь, так уж и быть. – Сказала она. – А как поешь, я подарю тебе немного любви.

Жекану сразу стало тепло от поцелуя и этих слов. Какая же Алиска была всё же горячая.

Продлилось лечение Тараса не долго. Пол часика. Не больше.

Алиса вливала в глотку «умирающему», то одну пахучую дрянь, то другую, ещё более пахучую.

За день Жекану уже надоели все эти мерзкие запахи. Хотя в этом доме вечно пахло всякой травой, корешками и зельями. Ну просто дом ведьмы какой-то. А ведь действительно ведьмы. Старухе Жекан очень не нравился. Особенно потому что он вечно лез Алиске под подол, не давая ей нормально работать и учиться. Так что стоило ему только подойти к юной красавице, как бабка тут же прогоняла его и заставляла, например, дрова колоть, или за водой сбегать. Как жаль, что Алисе нельзя сбежать с ним из этого дома. Да она и сама не хочет. Она девушка хоть по настоящим мужчинам и изголодавшаяся, но всё же ответственная. Хочет стать травницей, жизни спасать. А для этого ей нужно ещё очень многому научится.

Эх, трудна же жизнь Жекана.

Тарас закашлялся, очухался и присел. По его телу пробежала дрожь.

– Ну как ты дружок? – Спросил Жекан и уселся рядом, на табурет.

– Как мертвец. Хотя, нет, похуже. – И правда, похуже. Лицом Тарас конечно стал получше, но всё равно ещё плох.

– Пойдём есть. Алиса сготовила еды. – Жекан встал.

– Алиса? – Спросил Тарас и взглянул на друга.

– А, ты же её не знаешь. Это ученица знахарки. А для меня возможно, что будущая жена. По крайней мере я так думаю.

Тарас не стал расспрашивать больше. Его не интересовали любовные интриги друга. Он хотел просто пожрать досыта.

Алиса нажарила им картофель, да ещё и с сосисками. Чёрного хлебца нарезала с хирургической точностью, налила кваску.

Тарас ел медленно. Организм ещё с трудом принимал пищу. Жекан же уплетал за обе щеки.

Всё было прекрасно. Пища была сытной и вкусной. День был ясным и морозным. Старая карга отлучилась к подругам. Но…

За окном послышался топот крупных лап и ржание лошадей.

Жекан глянул в окно. Вояки приехали. И много то как. За двадцать человек.

– Пойду ка я посмотрю, что там происходит. – Сказал Жекан Алисе, поправил красную тряпку на башке, надел шапку и пошёл на улицу.

Как только вышел, сразу увидел, что солдаты его к себе зовут. Так как ему всё равно надо было к ним, он так уж и быть послушал их. А по дороге услышал крики, озвученные в рупор.

– Всем мужчинам собраться у постоялого двора!!! – Кричал офицер. – Повторяю, всем мужчинам собраться у постоялого двора!!!

Народ сходился к названному месту. Не только мужики разумеется, но и их жёны, матери, сёстры и дочери. Даже старая знахарка припёрлась.

Солдаты поставили на замёрзшую землю ящик. На него встал офицер. Крепкий мужик, высокий, с лицом покрытым пигментными пятнами.

– Слушайте люди! Враг приближается к нашим границам! Орда с востока прёт на нас семимильными шагами, не зная препятствий! Поэтому Царь Батюшка решил, что пора, значит… мобилизоваться!

– Чего-чего господин офицер? Чего сделать? – Спросил кузнец. Тип со стальными мышцами. Но с мозгами куда более мелкими.

– Собраться на войну значит! Ибо не пристало русскому человеку землю свою отдавать, врагам, что хотят её силой отобрать!

Люди закивали.

– Так что, мужики собирайте котомки! Все кроме мастеровых! Они будут работать во благо армии!

– Эх, жаль. Я бы пробил пару вражьих голов своим молотом. – Сказал кузнец дружку.

– Документики приготовьте и в очередь! Вас всех надо зарегистрировать! А вы бабы не мешайте! – Приказал офицер, сойдя с ящика.

Девки перепугались. Те что по моложе были, к своим мужикам побежали. Не опытные, не приходилось им ещё своих мужей на фронт провожать.

Старухи же держались хорошо. Молитвами обошлись.

Жекану на глаза попалась старая знахарка. Она стояла совсем рядом, и он уж было испугался, что она опять что-то ему причитать начнёт. Но не тут-то было.

Какое же лицо у неё было в этот момент. Испуганное, молящее. Её глаза смотрела на Жекана и слабо слезились.

Жекан удивился. Неужели она так из-за него?

– Вы чего? – Спросил он у старухи. – Я думал, я вам не нравлюсь?

– Дурачок ты. – Сказала она. – Потому постоянно на тебя и кричала. Надеялась, что вдолблю в твою пустую голову чего. Да видимо теперь уже не судьба. Тебя на мясорубку отправят, как… как мужа моего. И будет Алиса несчастна. Она любит тебя, и боюсь, что ей трудно будет пережить твою смерть.

Жекан улыбнулся.

– Вы меня бабуля не хороните раньше времени. Я бывший солдат. Где только не воевал. Весь наш грёбаный мир обошёл.

Мужчины встали в очередь, сжали в крепких руках документы.

Очередь уменьшалась очень быстро. Офицер брал бумагу, быстренько смотрел необходимые данные и отдавал документ. Так шло всё до самого Жекана, а на нём застопорилось.

Офицер почесал затылок. Не обычный был у Жекана документ. Бумажка беженца.

– Не из наших значит? – Спросил офицер не очень довольно.

– Да. – Ответил спокойно Жекан.

Опять офицер почесал затылок.

– Так значит… Тебя получается не к нам. В «Долг» значит тебе.

Жекан скривил рожу от этих слов.

Опять «Долг»? Ну опять он в должниках? Не-не-не, ему «Долга» и в Питере хватило.

– А в регулярные войска не как? – Спросил он, и очень, ну очень стал ждать, что офицер даст ему надежду.

– Нет. Беженец, значит в «Долг» и точка. Ибо наша страна тебя поганца этакого прикормила, дала кров, дело, да ещё, наверное, и бабу. Так что в долгу ты перед империей, и должен этот долг отработать кровью наших врагов.

С этим ничего не поделаешь. Не откажешь, если сдохнуть не хочешь. Был бы своим, может и помиловали бы. В батальон смерти отправили. А с чужаком морочатся не станут. Отведут за сарай и там шлёпнут.

– Намучаемся мы с тобой. Придётся везти на ближайшую базу «Долга». А это между прочем крюк. Ну да чё уж тут поделаешь. Довезём.

Жекана отпустили. И тут же к нему сбежались родные сердцу люди.

Алиса обняла его. Заплакала малышка.

Старуха стояла позади и боялась её тронуть. Тарас стоял с боку и тоже не мешал. Только сказал:

– Может свалим?

– Куда? – Спросил Жекан. – Посмотри на лица этих солдатиков. Да они все здесь обдреставшиеся от страха. На нас идёт что-то большое. И кажется мы обязаны это остановить. Да и к тому же мы ещё часть группы по спасению человечества. Ребята уже, наверное, на запад подались. Жизнями своими рискуют. Так что мы должны сделать так, чтобы их труды не пропали даром.

Тарас выслушал эту не очень пламенную речь, развернулся и пошёл к офицеру.

– Господин офицер, разрешите обратится?! – Крикнул он старшему солдату.

Тот глянул на обратившегося, ну и разрешил что он там просил.

– Можно и мне в «Долг»? Я тоже не из империи.

Мужики заржали. Солдаты сдерживались, у них всё же дисциплина.

– За чем же ты «Долгу»? – Спросил офицер серьёзно. – Ты же физически не подходишь?

– Я-то не подхожу?! Да вы бы только знали сколько я прошёл, сколько дерьма пережил! Я ведь и готовлю хорошо, и цинки с патронами могу носить, и стрельнуть из чего-нибудь небольшого тоже могу. А уж в разведке я сами понимаете личность незаменимая.

Офицер улыбнулся.

– Да ещё знаете, надо за этим оболтусом приглядывать. Он без меня, как без правой ноги. Пропадёт без меня. – Продолжил говорить Тарас.

– Слышал я о жёнах, что просились на фронт с мужьями, но о таком я не слыхивал. Засмеют меня в штабе, понимаешь? Не могу я тебя на фронт отправить. Ты ведь… это… неполноценный.

– Я-то?! – Разозлился Тарас и вдруг подбежал к ближайшему солдату и вытащил из его кобуры револьвер.

Никто такого не ожидал и сделать ничего не успел.

Тарас взялся за револьвер как за карабин, прицелился и выстрелил в насаженный на забор глиняный горшок. Пуля попала точно в цель, и та разлетелась на сотни осколков.

– Я-то подхожу господин офицер. Я может и не большой, зато пронырливый и стойкий. Говорю вам возьмите меня и не пожалеете. Пока ещё никто не жалел.

Офицер записал Тараса в список.

***

Они попали на базу на следующий день. Народу на ней было немереное количество. И туда свозили ещё народ. Всё больше и больше людей оказывалось на базе. Хотя скорее не на базе, а в лагере.

Там всех ждал коротенький курс обучения и жильё в прохладных палатках.

Строго выглядящий, солдат провёл вновь прибывших в одну из палаток, окружённую ящиками и сидящей у входа в неё, на раскладном стуле, личностью, совсем не дисциплинированного вида. Личность с потрёпанной бородкой и волосами, собранными в меленький пучок, покуривала трубку. На рукаве куртки этой личности красовалась зелёная свастика.

– Ефрейтор, вот тебе пополнение. – Обратился провожатый солдат к сидящему, словно к куску говна. – Отменный сброд. – Добавил он и свалил.

Ефрейтор глянул на них одним глазком.

– Не думал, что в армию берут карликов? – Спросил он, глядя куда-то в сторону, и с еле заметной неприязнью в голосе.

– Я заслужил. – Ответил Тарас.

– Не сомневаюсь. Хотя сюда всех подряд берут. – Ефрейтор встал. – Говорят, что соседний лагерь уже переполнен.

Он был высок, жилист и татуирован везде где только можно. Над верхней губой шрам, на носу шрам, над левым глазом тоже шрам. Больше всего внешне он напоминал гопника.

– Ну, заходите. Располагайтесь.

Новенькие зашли. В палатке царил полный бардак. Её хозяин ничего не слышал о солдатской жизни, аккуратности и прочем.

– Вот, значит, жилище тринадцатого пулемётного расчёта.

Жекан и Тарас бросили сумки на пол.

– Вы откуда будете вообще? На вас свастик не видно. – Сказал Ефрейтор.

– Из Византии. – Соврал Жекан.

– А-а, понятно. Я от границы с ней недалеко жил. В Людендорфе. Может слышали?

– Не приходилось. – На этот раз Жекан не соврал. – Меня кстати можешь звать Жеканом, а это Тарас.

– Гюнтер, но лучше зови меня Кулаком. – Гюнтер протянул Жекану руку для пожатия.

Жекан её пожал.

Тарасу рука не была протянута.

– Ну, а раз уж познакомились, давайте теперь роли делить. Я сразу скажу, что буду главным в расчёте, то есть командиром. Не зря всё же ефрейтора получал в этой помойке. Если есть возражения, мои кулаки всегда готовы к спору. – На последней фразе добродушный тон из голоса Кулака куда-то запропастился.

– Понятно. – Ответил ему на это Жекан. – Значит по закону улиц будем жить. Лады. Всё равно твоё доминирование не долго продержится…

– Это ты на что блять намекаешь? – Гюнтер стал совсем не довольным.

– А то, что он в отличие от тебя на войне бывал. – Ответил за Жекана Тарас.

– Я огрызок не спрашивал. – Сказал Кулак, не смотря на Тараса.

– Но, однако он сказал правду. Я уже воевал. Да и в обыкновенных перестрелках участвовал. А ты разве что в мордобое. Поэтому ты на своём посту долго и не продержишься, если не совсем конечно гордый, или тупой.

– Да ты блять походу нарываешься, да?! Я те суки сейчас морду разобью и…

– Не трать силы. – Сказал ему Жекан. Он держался молодцом. Говорил с улыбкой на устах и без страха в словах.