Текст книги "Вкус соли на губах (СИ"

Автор книги: МаККайла Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

========== Мификс ==========

Сумасшедший стук волн, а он белугой мечется по Океану. Он один, и он напуган. Новый мир, новые правила. Дракон отнял ее, но зачем? Он сотни и сотни раз задавал себе этот вопрос, но ответа не находил. Зачем? Он ныряет с головой в прохладную воду и плывет ко дну. Какое раздолье. Все для него одного. Целый океанище с глубинами, рыбами и пещерами. Столько веков исследований, но… Он один. Он не заметил, когда перешел ту границу, когда уже не мог наслаждаться жизнью в одиночестве: вот было все, а потом стала она. Жизнь разделилась на две половины: когда он плавал один и когда – с ней. Он думал, что у них будет вечность. Но ошибся и больно упал на дно. Он узнал, чего не умел и чему не научится никогда, – проигрывать.

Он четко определяет себя: да, любил. Да, люблю. Но любовь выжигает, уничтожая морально, душевно, физически сотни и сотни раз. Любовь остается, но теперь он снова становится тем, кем являлся до встречи с ней.

Он знает, что снова способен полюбить. Когда-нибудь через века. Он не чувствует боль и горечь утраты. Но Дракона ненавидит. Он становится самим собой, хотя с ней особо и не менялся. Всегда был гордым, смеялся, издевался и презирал. Был немного садистом. И она была похожей. Они вместе были ядовитейшей парочкой – над сколькими Древними они посмеялись вместе. И сколько друг друга любили.

Здесь нет ничего сложного, только простые истины.

Раньше их было двое. Теперь он один.

Постепенно он привыкает. Даже находит плюсы. Одиночество – это здорово. Его цель не меняется, он плывет себе по Океану и исследует его. Узнал, что новый антимир не имеет конца. Океан назвали Бескрайним. И он ставит себе цель: найти конец водной глади. Это обещает быть интересным и… долгим. А когда он его найдет, то придумает себе другое занятие. Но это потом. А пока… Через несколько веков он догадывается, что Бескрайний расширяется.

Он познает и новые части: Кристальный лабиринт, невесть откуда взявшийся, Золотое Королевство, куда заселили Аркадию, других мифических существ, составивших Совет. Эта часть была совсем маленькая и его мало признавала. Но иногда он приходил и смеялся над духами, кентаврами, русалками.

Аркадию вообще пытался заарканить, но она не поддалась. И он признал ее Древней.

В то же время он понимает, для чего Дракон его сюда закинул. Сиреникс – проводник. Для фей, ведьм, магов. Хотите в Бескрайний? Пожалуйста, все по по высшему классу: и комфортные крылья, и новое тело, и полезные бонусы, от которых вам выть потом. Но сначала пройдите испытания и приготовьтесь к ужасу.

Он осознает себя как трансформацию, осознает, чем его сделали. Тошнотворный Беливикс, премудрый Энчантикс, быстроногий Чармикс и другие, другие, другие. Он держится от них особняком и живет по старому правилу: унижай слабых, пресмыкайся перед сильными. Он не идет там, где не может пройти. Зачем? Он расчетлив до кончика своего хвоста.

Он стебется, плывет и ищет край Океана. А Омега стучит под сердцем, которого нет.

И так проходят века.

***

Они оба стоят в закатных лучах. В месте, где океан Магикса переходит в Бескрайний. В месте, где светят два солнца. Наше оранжевое садится и наполовину скрылось за кромкой воды. Оно еще слабо греет. Их чужое висит в небе мертвой точкой. Здесь массово выбрасываются на берег дельфины. Это место пустынно и скрыто. Но если бы про него знали люди, здесь не сходились бы миры.

Аркадия подставляет лицо последним лучам, словно надеясь поймать немного тепла. Глупая. Ты же бессмертная. Хотя никто не знает, ощущают ли они нашу температуру или нет. А вдруг?

– Ты уверен? Ты точно подумал об этом как следует? Послушай, я ничего не хочу сказать, просто это так на тебя непохоже, идти за кем-то. Сколько веков ты сидел в Океане.

– Я решил, – прерывает Сиреникс самую первую фею. Лучшие друзья. Платонические любовники. – Я иду за ней в ее мир.

– Но разве тебе недостаточно иметь доступ к ее мыслям? Вы встречаетесь почти каждую ночь. Ты даже совсем не заглядываешь ко мне, – нежно упрекает Аркадия змея.

Сиреникс лежит на берегу, свернувшись в кольцо. Секунда – перед ней обнаженный мужчина великолепного телосложения, с серебристыми волосами до плеч. И на концах мерцает бирюзовое.

– Словно древний бог во плоти, – смеется Аркадия. – Так почему?

– Она человек. И хочет прожить эту жизнь. Это важно для нее. Мне это чуждо, но я понимаю… ее. И я хочу быть с ней рядом везде. Я хочу переживать то же, что и она. Пожить ее жизнью.

– Дракон… – пораженно шепчет Аркадия. – Да ты совсем рехнулся. Пусть и в хорошем смысле, но рехнулся. Она настолько сильно важна для тебя? Просто ты и добровольно следовать в чужой мир, причем на достаточное время. Пусть это займет и меньше века, но все равно.

– Я ее люблю. И ради нее сделаю все, – Сиреникс говорит ровно и спокойно. Как всегда. Ему идет любовь – она украшает. Змей словно светится новой степенью превосходства: завидуйте мне, ибо я полюбил вновь. И действительно ведь завидуют.

– Ты ведь понимал, что рядом с ней могут быть другие мужчины, – вздыхает Аркадия. – Что ей рано или поздно нашли бы жениха. И ты не хотел делить ее ни с кем.

– Это тоже, но главным образом я просто следую за ней. Я хочу быть там, где ступает она. И ты права: я не допущу, чтобы ее касался другой мужчина, как бы сильно он ей ни подходил. Я продумал облик, в котором предстану перед ней.

– А этот Торен… Он хоть существует? – Аркадия ежится, думая о чем-то своем. Солнце Магикса уже село, а небо мгновенно окутывает темнота, которая тут же встречается с тьмой Бескрайнего, который поблескивает глубинными оттенками. Ночные твари выходят на охоту.

Сиреникс смотрит на нее.

– Я-я-ясно, – кивает Аркадия. Некоторые вещи они произносят глазами, без звуков. Ветер может запоминать. – Но ты ведь понимаешь, что она не сможет иметь от тебя детей? Дафна – будущая королева Домино. Планете нужны наследники. Откуда ты их возьмешь? Ты не сможешь оплодотворить ее. Бесплодная королева – не самая лучшая перспектива… – снова долгий взгляд черных глаз. – То есть таким образом? Ладно… Мне не хочется отпускать тебя, особенно так надолго, – вздыхает первая фея.

– Я буду возвращаться в Бескрайний Океан.

– Знаю. И делай это почаще. Перед тем, как ты совершишь переход… Я хочу, чтобы ты узнал одну тайну, – вздыхает Аркадия.

– Какую? – Сиреникс набирает в ладони горсть соленой воды и смачивает лицо. Глаза его чуть смеются, но так спокойны.

– Я Энчантикс. Я была первой феей, которая его получила. И он взял меня к себе, сделав частью себя. Я не то, что твой Гармоникс… Я стала им. Я одно из его воплощений, – кажется, что Аркадии трудно признаваться в таком секрете перед другом.

– Я знаю. Но ты – не он, – змей подходит и кладет руку на плечо феи.

– Я – одно из его воплощений. Теперь. Я была Аркадией до него, могу быть ею сейчас, но все же я теперь с ним, и… Ты не представляешь, насколько он ужасен, – в глазах Аркадии отражается первородный страх. Страх, которого не испытывает ни одна фея, дрожа в объятиях змея.

– О чем ты? – Сиреникс напрягается. Он слышит: в ее голосе ужас, ее руки дрожат. Древняя боится. Что-то важное и что-то личное она хочет сказать своему другу. То, что не говорила никому и никогда. Она шепчет, и глаза Сиреникса расширяются.

***

Дафна стоит в задумчивой позе, сложив руки на груди, и с помощью магии вращает книги над головой. Информации много, но с чего начать? Винкс потеряли силы. Все, кроме Блум. В этом виноват некий Легендариум по словам Сиреникса, но сейчас задача стоит поважнее. Надо понять, как без магии обуздать древантов. Не сдерживая стон, нимфа Домино выбирает одну книгу и переворачивает страницу за страницей.

– Привет, Дафна. Я могу помочь?

Вздрагивает. Оборачивается, и к ней подходит – как его там? – Торен. Кузен Ская. Чуть кучерявые каштановые волосы, добродушная улыбка, взгляд бирюзовых глаз. Ничего такого, что может напугать, вот только на душе скребутся кошки. Интуиция кричит – что-то не так.

– Я ищу хоть что-то о древантах… – Дафна замечает в руках Торена книгу. – Ого, если не ошибаюсь, это книга об их легенде.

Откуда парень знает, где можно найти нужный материал?

Перехватив взгляд нимфы, он улыбается:

– Вообще-то, это она.

Дафна с помощью магии подзывает ее к себе и раскрывает. Торен подходит и присаживается на край стола. Дафне немного странно от такого соседства и даже неловко. Видно, что парень старается помочь, однако здесь есть что-то еще.

– Знаешь, мой отец читал мне эту историю в детстве. Каждый раз я пугался, – Дафна переворачивает страницу. – Ты ищешь что-то конкретное?

– Да, подсказку о том, как управлять древантами, – а почему бы и нет. Может, просто случайное стечение обстоятельств, а может, Торен действительно может помочь.

– Если кто-то и может дойти до корня проблемы, то это только ты, Дафна, – правильные слова, настраивающие на правильный лад. Корни… Внезапно Дафну осеняет догадка. Дракон, как же все просто!

– Корни, точно! Корни древантов должны быть накрепко врыты в землю.

– Точно, – кивает Торен. – Значит…

– Когда корень коснется земли, древанты закрепятся на месте! Тогда нам проще будет контролировать их, – глаза нимфы блестят от радости.

– Дафна, это гениально, – Торен встает. – Расскажем всем, что ты разгадала загадку, – и в этот момент что-то слишком знакомое слышится в его голосе. Торен словно забывается и переходит на…

– Ты, – Дафна осела бы на стол, но лишь слегка покачивается, чтобы сохранить равновесие, – как ты здесь оказался?

– Совершил переход между мирами, Дафна, – один из тех редких моментов, когда он называет ее по имени. – Ты знаешь, зачем.

Дафне вдруг кажется, что земля уходит из-под ног. Это что-то невероятное и происходящее явно не с ней, но… Похоже, Сиреникс так просто ее не оставит.

***

Все начинается с того, что ученицы волшебного колледжа Тир Нан Ог, в который переквалифицировался фейский дворец, стали жаловаться на странное бормотание ночью в зале со скипетрами. Небула сначала махнула рукой, но когда пожаловалось уже около двадцати учениц, королева земных фей не выдерживает и собственноручно наведывается в зал около трех часов ночи. Включив свет, фея мира с открытым ртом наблюдает, как с потолка на пол и обратно сигает синекрылая птица с головой девушки и мужским басом поет:

– Чимичанга, Мификс свободен!

Замечая королеву, птица оказывается перед самым ее носом и замечает:

– Фигурка ничего. Сколько берешь?

– А? Ты откуда здесь взяла… взялся? – удивленно спрашивает Небула.

– Да просто скоро в сериале появлюсь. Шестой сезон уже идет, Иджинио Страффи, подлец, мог бы и пораньше вспомнить, но нет, только сейчас придумал. Ай, ладно, – Мификс с сожалением смотрит на офигевающую земную фею. – Короче, меня разбудил Дракон. Скоро меня припрутся получать Винкс и веселая бабулька. Подготовься там, пафосу побольше, окей?

– Ты… Мификс? – недоверчиво спрашивает Небула.

– Нет, блин, Энчантикс во плоти. И вот еще, притащи мне сорок девственниц и чимичангу, ладно?

– Сорок девственниц?! – восклицает Небула. Ее голова едет кругом.

– Ну, если есть больше, то тащи всех, – соглашается птица.

Небула хлопает ртом. Это существо с головой женщины и телом птицы просто с ума ее сведет! Поверить в то, что сие есть легендарный и почитаемый Мификс, который земные феи охраняли много лет, мозг отказывается категорически.

– Ну, долго мне еще ждать? – недовольно нахохливается сирин, усаживаясь на золотую раму, в которой под стеклом хранятся семь скипетров. – Нет, что ли, баб? Эх Небула-Небулушка… Ну как ты вот так оплошала, а? Ладно, раздевайся, сейчас на тебя мастурбировать будем, горе ты мое земное. Блин. А в четвертом сезоне ты мне нравилась больше. Эдакая горячая женщина, – вздыхает превращение. – И во что теперь этот Страффи тебя превратил? Вот козел! Бюджет ему там, что ли, урезали? Вообще героев раскрывать перестали. Наряды безвкусные. Зато пихают по две трансформации. Эй, а ты чего там не раздеваешься? Смотри, мне надо еще придумать версию моего появления: то ли я только сейчас пробудился ото сна, тогда откуда я знаю про чимичангу, то ли я все это время мог шастать с Тир Нан Ога на Землю и обратно, пока вы тут себе крылья отращивали, но тогда почему я не открыл вам секрет прохода? А, ну это же Страффи, здесь логики уже нет!

У Небулы от бессвязных речей Мификса едет крыша, едет далеко, надежно, со всеми пожитками.

– А знаешь, что самое обидное? Идея нас оживить пришла вообще какой-то левой девахе из России, в каноне мы имеем только название и разноцветные крылышки. Ну что ты стоишь?! Или… Ты хочешь, чтобы я раздел тебя сам? – глаза Мификса радостно блестят, и он садится на грудь фее мира, которая испуганно пятится назад.

– Слушай… Ты, может, и трансформация, но я не позволю тебе так относиться ко мне! – собравшись с духом, гаркает Небула и отфуболивает птицу на соседний конец зала.

– Ну наконец-то! Пожалуйста, зажги, когда Трикс прилетят, ладно? Вот что тебе не нравится? Ты хоть знаешь, какие женщины со мной побывали?! – возмущается сирин. – Клеопатра, Елена Троянская, которая, кстати, нашла меня лучше всяких там Парисов. Отличные шлюшки своего времени, м-м-м, ты даже не дотягиваешь до них, хоть и фея.

Небула начинает закипать. Да что за день такой? Прошло всего около пяти минут, а эта трансформация уже лишила ее способности здраво мыслить и отвечать внятно.

– Напомни-ка, а почему феи, пришедшие из Легендариума, принесли тебя с собой, но оставили здесь? – начинает кое-что подозревать Небула.

– Они “устали” от моего искрометного юмора, – ворчит Мификс. – Выпихнули меня, выгнали пинком под зад. Типа я им не нравлюсь, задрал, слишком много пошлил и все такое. Цацы, короче, даже не притронешься к ним. Видишь, как я тебе доверяю, что даже рассказал неофициальную версию. Но Винкс не должны знать столь пикантных подробностей. Может, уже разденешься за это?

Небула фыркает и презрительно смотрит на трансформацию. Похотливая птица, выжившая из ума, – и это легендарный Мификс. Еще бормочет что-то про сериал, какого-то Иджинио Страффи. Насколько королева земных фей знает, Мификс служит проводником в Легендариум – параллельный мир, иное измерение, населенный вымышленными существами. Вернее, это сейчас многие из них не водятся на Земле и даже в Магиксе, а раньше они по волшебному миру носились еще как. Но потом то ли что-то случилось, то ли их туда заперли, но теперь мифические создания навсегда исчезли из существующей реальности.

Легендариум – измерение странное, изученное мало, но земные феи знали, что много веков назад оттуда на Землю вышли из этого самого Легендариума семь фей и принесли с собой семь скипетров, в которых крылся секрет доступа к “мистической” трансформации Мификс. Путешествовали они по разным волшебным планетам, облетели весь Магикс, но остановились на Земле, где и оставили скипетры на хранение, а сами исчезли с глаз долой. Теперь Небула понимает, почему.

Теоретически, если какие-то феи захотят завладеть скипетрами, то они должны доказать, что достойны ими владеть, проявив себя. Однако сейчас, познакомившись с Мификсом поближе, Небула задумывается.

– Слушай, я понял, что ты вроде тормознутая, но не настолько же! – отчеканивает сирин. – Ладно, если уж я решил обосноваться тут основательно, то пора бы немного подрасти, – Небула не успевает и рта разинуть, как превращение перекидывается, расправив огромные крылья.

То, что предстает перед ее глазами, не поддается нормальному описанию. Вроде бы перед феей стоит обыкновенная заморская девушка. Роскошные, густые черные волосы, волнами спадающие по спине. Тяжелые золотые серьги , больно оттягивающие мочки ушей. Небольшая золотая тиара. Обнаженные, не стесненные никакой одеждой, огромные упругие груди, которым позавидовала бы сама Диана. И соски, в которые вставлены – Небула вздрагивает: тоже золотые! – кольца.

Об одежде Мификс, видимо, никогда не слышал или предпочитал оставлять тело открытым. Прекраснейший пресс на животе, украсивший бы любого мужчину, и обнаженная промежность, на которой отсутствовал волосяной покров. Наполовину. Потому дальше начинается то, что Небула и в ночных кошмарах представить не может.

Вполне человеческие руки переходят от локтей в синие крылья, покрытые мягкими перышками. Даже не синие, а сине-зеленые, аквамариновые, морские такие. Промежность наполовину покрыта мягкой шерсткой, которая идет прямо до колена одной из ног. Вторая половина и вторая же нога выглядят по-человечески, только около самого колена есть немного голубоватой шерсти, но вот то, что идет ниже колен. Вместо человеческих ступней и пяток у существа птичьи ноги с крючковатыми когтями, чтобы сидеть на иссохшем дереве.

Небула поднимает взгляд, чтобы посмотреть в глаза бесстыжему сирину, но тут же лишается дара речи. Ибо лицо превращения скрыто за улыбающейся маской грязно-белого цвета с рубиновым ромбом посредине лба и дьявольской улыбкой: обычные губы и кроваво-сладкие прорези до самых щек. Но маска маленькая, будто детская, открывает огромную пасть с острыми золотыми зубами и алым утонченным языком.

– Что уставилась, как баран на новые ворота? – цокает языком Мификс.

– Маска, – тычет трясущейся рукой на морду превращения фея мира. – З-з-зачем она тебе?

– Чтобы не заморачиваться с костюмом к Хеллоуину. Страшно, да? А вообще, чтобы не обеспечить тебе билет в один конец. Что, не втыкаешь? – выпучивает он глаза. – Если я на тебя посмотрю, то ты сдохнешь на месте. А что? Вон от света Энчантикса вообще заживо варятся. Да и не хочу, чтобы ты подыхала. Отбивные из фей слишком тяжелы для моего мягкого желудка. Ого, какие у тебя булочки, – Мификс облизывается и с аппетитом смотрит на декольте Небулы. – Детка, я готов простить сорок девственниц, если ты подаришь мне одну ночь.

– Ты сказал, что Винкс прилетят тебя получать, – Небулу не слишком радует перспектива разделить постель с этим чудом. Да и как оно входить в нее собирается?!

– В четырнадцатой серии шестого сезона, – кивает Мификс.

Королеве земных фей это мало о чем говорит. Существо обитает в своей, ему одному понятной реальности. Зато теперь следует обмозговать две вещи. Во-первых, получается, что трансформации – вполне себе живые. Во-вторых, чем скорее прилетят Винкс, тем быстрее она избавится от чокнутой полуптицы, которая решила обосноваться здесь надолго и со всеми удобствами.

– Тебе больше нечего мне сообщить? Господи, не стой как в гостях: тащи чимичангу, девственниц и комиксы. И Marvel, и DC.

– А можно без девственниц? – сглатывает Небула.

– Что, вообще ни одной?! Я, конечно, понимаю: двадцать первый век, свобода нравов, но чтобы та-а-ак. У тебя тут точно школа фей, а не шлюшек? Нет? Эй! – Мификс держится крылом за красную щеку. – Не надо меня бить! Я священный хранитель знаний. Если ты горячая женщина, то предлагаю выместить злость… Эй, куда ты! – но ответом сирину летит стук закрывающейся двери. – Золотце, ты же не забыла, что я велел тебе принести? – тишина.

Мификс снова цокает языком и решает, что здесь не так уж и плохо.

А где-то в глубине замка нехило офигевает Небула.

========== Черный сом ==========

Первые странности начинаются с того, что на берег, где отдыхает Сиреникс, с тяжелым хрипом из соседнего мира выползает Мейоникс. Нежно-розовое животное, гибрид земных слона, бегемота и носорога, падает на хрустящий песок и испускает последний вздох. Сиреникс немигающим взглядом смотрит, как перед ним умерла трансформация. Умерла. Трансформация.

Буквально через несколько дней с неба прямо в бушующее море шлепается Киннетикс. Змей на миг встречается с обезумевшим взглядом и кашляющим смехом бело-мятного крокодила, который тут же опускается на дно. Через минуту Киннетикс жрут рыбы.

Третьим становится Эйджикс. Он вообще-то проходит мимо Сиреникса за два мира, но змей знает: рана в боку и медленное дыхание. Эйджикс заходит в антимир.

– Кто это сделал? – спрашивает Сиреникс.

Эйджикс плачет и подыхает. И только после третьей смерти Энчантикс созывает совет.

Трансформации недовольны. Но больше напуганы. Недовольны тем, что их собирали буквально недавно – поприветствовать рождение Блумикса. А напуганы они тем, что прежде их никогда не убивали.

В глазах превращений – страх. Страх, зародившийся в лесном зверье, когда в первый раз человеком была пущена стрела. Они жили все долго, не все – счастливо, но жили и одно знали точно: до Страшного суда им смерть не грозит. Теперь привычная уверенность раскрошилась хрупким песчаником. И они ждут ответа от единственного, кто может его дать.

Но Энчантикс молчит.

– Скажи…

– Ответь…

– Объясни…

– Просвети…

Трансформации сейчас – безумные коровы, бегущие от пьяного овода. Они глупы, как малые дети. Куда делась многовековая мудрость, куда пропал опыт и навыки выживания?

– Нас могут убить…

– Мы всегда могли умереть?

– Почему нам не сказали?

Энчантикс стоит в своим вечном пресветлом ореоле. Человеческая фигура за мощными щитами. От его света варятся заживо, а превращения могут обжечься. Сиреникс пресмыкается, кто-то засовывает голову в песок, остальные бегут в страхе от напасти.

Энчантикс – самый старший и самый мудрый. Но даже он здесь бессилен.

– Мы умрем?

– Нас убьют?

– Почему?

– Что мы сделали?

– Он гневается на нас?

Энчантикс прекрасен, Энчантикс грозен, но никто не видит его лица. Никто не знает, о чем он думает, что желает и как смотрит. Трансформации ждут ответа. Ответа нет.

– Что происходит?

– Мы хотим знать…

– Мы все умрем?

– Да заткнитесь вы уже! – не выдерживает Мификс, сидя на ветке, которая уже золотится. – Вот заладили, словно собрание анонимных домохозяек.

С неприязнью глядят превращения на сирина. Змея они ненавидят. Змея они боятся. Потому что из него хлещет яд и презрение даже к Древним. Но вместе с тем Сиреникса уважают, к нему прислушиваются.

Мификса же сторонятся и отвергают. Изгой-трансформация. Сирина не понимают, не боятся, но презирают. Обходят его стороной. Сиреникс умен, проницателен, хитер и коварен. А Мификс безумен, всегда смеется и ересь бормочет.

Чужая он трансформация, пришлая и незваная. Вышел из Легендариума. Вернее вынесли его семь фей. Давно вынесли.

Вообще странным был Легендариум этот. Мир, где вымышленное (на самом деле давно утерянное и забытое) пляшет и гуляет до утра. С Бескрайним Океаном все понятно: антимир, противоположный Его огню. А вот Легендариум… Говорят, он хранит знания всех миров. Некогда оттуда вышли семь великих фей, отправившихся бороздить миры.

Были они на всех планетах. Говорят, феи те принесли в Магикс новые виды магии и новые знания о волшебстве и колдовстве. Уже тогда во вселенной царило волшебство, молодой Энчантикс гулял по земле. Были в Магиксе собственные феи и ведьмы, но волшебницы Легендариума принесли что-то новое, не то чтобы кардинально изменили магию, но существенно. Вряд ли теперь кто может сказать, что именно феи эти сделали. Кем были и куда потом подевались.

Говорят, феи Легендариума могли принести в Магикс магию разума и техномагию.

Говорят, феи были последним посланием людям от Дракона, который познал новое.

Говорят, что в последний раз Дракона видели уходящим в Легендариум.

Никто не может проникнуть в то измерение, лишь способны хранители книги – портала между вымышленным и реальным миром – вычитывать оттуда сказочных существ. Кто и как создал книгу такую – никто не ведает. Хранилась она почему-то на Земле, в руках феи Эльдоры, которая жила и во времена Древнего Египта, и в наши дни. Одно время преподавала в Алфее даже. Но кто она и откуда на Земле взялась, не знает никто.

Слишком много пробелов. И некому дать ответ. Лишь Мификс способен путешествовать в Легендариум, но только в том случае, если обретет он своих носительниц.

Знают трансформации, что пинком вышвырнули его из Легендариума без права возвращения. Знают и презирают за это.

Потому что Мификс точно знает правду о Драконе. Создатель нужен сейчас трансформациям, нужен отчаянно, но нет Его рядом. Как и всегда. Мификс может дать точный ответ: успокоить или убить надежду. Но сирин молчит, загадочно улыбаясь. Он ничего не говорит, но взглядом играет: “Я знаю, где Дракон. Я знаю, но не скажу”.

– Ну серьезно? Вот что вы паритесь? – вопрошает Мификс. – Вы же тут чисто массовка, многих и в сериале нет. Какая разница, все равно больше не появитесь. Я понимаю, еще Сирениксу надо беспокоиться, как бы его не кокнули. Он вообще хрен знает каким Сатаной задержался в сериале аж на два сезона. Делись секретом, голубоглазый ты наш. Переспал со Страффи? – щурится сирин.

– Прекрати свои речи, безумный, – смеется Сиреникс. – Ты заплутал в собственном не-рассудке.

– Это вы тут все думаете, что типа такие крутые, – улыбается Мификс. – Да, у меня своя атмосфера, но зато я не строю из себя легендарное божество. И вообще, пусть светящийся нам уже сообщит, что тут творится, меня там ждет горячая женщина!

Трансформации напуганы, раздражены и взвинчены. Лепет блаженного выводит их из себя. То, что вертится в головах, теперь слетает с языков.

– Ты знаешь, кто убивает нас! Ты знаешь! – старческим голосом глаголет бывший Деспондикс, сам себя забывший.

– Может, и знаю, – улыбается Мификс.

– От него ничего не дождешься.

– Полоумный…

– Может, следующий сдохнет он…

– Чего-о-о-о?! За языком-то следите! – возмущается Мификс. – Меня еще не получили, между прочим! Я важная сюжетная линия.

– От него ничего не дождешься, – вздыхает Чармикс. – Пресветлый, прошу, объясни.

И все смотрят на благословленного. А Энчантикс молчит. И будто больше напускает света. Отступают трансформации, отступают, потому что дымится кожа, болят глаза. Страх и непонимание. Ропот и испуг.

Кто-то уже поднимает голову, чтобы задать робкий вопрос, когда вдруг Мификс срывается с ветки, с которой уже капает на землю золото, делает круг над удивленными превращениями и снова усаживается на ветку. Довольный, словно кот после сытного обеда. Заговорщически улыбается (впрочем, он всегда улыбается) и говорит:

– Еще четыре убийства. Всего семь. Еще четыре.

Злобным взглядом смотрят трансформации на сирина. Точат когти, щелкают клыками и делают шаг вперед. А Мификсу все нипочем.

– Куда делся Дракон, безумный? – кричит желтоглазая росомаха. – Где Он теперь? Приведи его из Легендариума! Он нужен нам. Он нужен сейчас!

– Еще четыре, – отвечает Мификс. Щелк – и исчезает прочь.

Росомаха взмахивает когтями, надеясь проредить мягкие перышки, но лапа со свистом рассекает пустой воздух. Превращения тупо смотрят на золотую ветку, как Мификс уже дерет какую-нибудь шлюху в деревянном земном мотеле.

– Безумный…

– Полоумный…

– Сумасшедший…

– Почему его вообще создали?

– Пресветлый, расскажи же уже, – напоминает Чармикс. Глумикс держит его за лапу. Трансформации, взбудораженные, возбужденные и на последних нервах поворачиваются к Энчантиксу. Теперь уже нет Мификса с болтливым языком и глупыми речами. Держи ответ, премудрый, труби правду-истину.

Но идет время, молчит Энчантикс. Подозрение закрадывается в превращениях.

– Пресветлый…

– Я не знаю, – отвечает Энчантикс. – Не знаю, кто это делает. Не ведаю, что нас губит. Не ведаю. Мы все в опасности, – и исчезает. Как Мификс. Просеивается меж мирами, распадаясь на золотой свет.

Исчезает Энчантикс – разбредаются трансформации. Разбредаются, словно глупые куры. Страх туманит им мозг. Уж если пресветлый боится, значит, столкнулись они с чем-то неведомым. И Дракона нет. А Мификс молчит, не выдаст. И не убьешь его – бессмертен. Покалечишь – восстановится. Опасаются сирина еще и потому, что единственный из превращений имеет он семя. В древние времена на Земле родились от него полуженщины-полуптицы – сирены с прекраснейшим голосом, которые топили корабли храбрых и смелых моряков. Непонятен Мификс, безумен и о многом молчит. Изгой-трансформация.

Сиреникс смотрит, как лезут превращения в землю, в воду, под камень, исчезают в коре деревьев, в трещинках атмосферы. Он и сам готов раствориться водой меж мирами, как вдруг его отвлекает голос.

– Он, может, и безумен, но толк в его речах есть, – Сиреникс поворачивается и не сдерживает удивленный смешок.

Уже не женское. Сиреникс помнит Блумикса маленьким красным кардиналом, который уверенно взглянул на него и сказал, что изгонит его. Помнит при передаче эстафеты – птицу с умными и живыми глазами, уже бесполого, уже абсолютно нейтрального. Тогда и понял змей, что превращение формируется, принимает окончательный облик. Ведь мало что знает Аватара Дракона о создании трансформаций. Но такого змей не ожидает. Блумикс сидит на камне облаченным в светлые одежды юношей со спадающими до самых бедер чертовски алыми волосами с одной персиковой прядью. Взгляд у юноши расслабленный, уверенный и проницательный. Он улыбается блаженно. Не так, как Мификс, а по-своему.

– Мификс прав. Сам посуди: разве может кто из них что-то сказать или решить? Они топчутся на месте, ждут готовых ответов, так похожи и так безмозглы. Вроде бы каждый уникален, но все вместе – толпа с одинаковым настроением. Лишь некоторые могут разобраться, в чем дело, – продолжает невозмутимо Блумикс. И смотрит на змея спокойными глазами, в которых пылает пламя.

– Уж не себя ли ты причисляешь к обладающим головой? – в глазах Сиреникса – интерес. И любопытство. Змей зависает в воздухе и смотрит на юношу.

– И себя в том числе. Я наблюдатель. Мне всего немного. Мне не сравниться с многовековой мудростью остальных. Я выживаю. Приспосабливаюсь. Делаю выводы, – отвечает Блумикс.

– Потому и молчал.

– Именно так, – юноша спрыгивает с камня. – Этот, который сирин, знает, но молчит. И не скажет. Даже под самыми сильными пытками. У него иной склад ума.

– Возможно, – Сиреникс делает вид, что задумывается. – Он достаточно странен и “на своей волне”.

Сирин змею даже нравится. Мификс интересен и непонятен. Достаточно остроумен. Но заплутал в потемках реальности, откуда не может выбраться. Люди скажут: Дракон был пьян, когда создавал столь омерзительное создание.

– Да. И он будет молчать. Те, кто знают, всегда молчат, – Блумикс отламывает золотую ветку. – Энчантикс ведь тоже знает что-то. Но боится сказать.

Сиреникс не может не согласиться. Слишком странен был сегодня пресветлый. Белую сову змей всегда… Не то чтобы недолюбливал, но относился снисходительно. Мудрый, великий, освещает. А у змея ядовитая улыбка клыками. Не раз они заключали крепкий союз. Не раз сплачивались. Но обычно Энчантикс вызывает в нем образ Его, кого змей презирает всей душой. Энчантикс несет Его “мудрость”, Его наследие. От этого Сиреникс шипит ядовитым газом.

И все же сегодня пресветлый оплошал. Подал дурной пример. Сиреникс с ним не всегда согласен, но знает, что и к чему. Но сегодня поведение благословенного его интригует. Настораживает. Сиреникс предугадывает одно событие, но Блумиксу не сообщает.