Текст книги "Вкус соли на губах (СИ"

Автор книги: МаККайла Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Валтор ревет, как зверь. Его истинная форма – тело и крылья напоминают собой драконов с Пироса.

– Я демон Валтор, – его голос грубеет, усиливается, и стены подводных пещер содрогаются от рева чудовища.

Валтор на грани. Валтор балансирует. Человек – демон, человек – демон. Аристократ – зверь. Аристократ – зверь.

Глаз нет, они вытекли и давно уже унеслись вглубь подводными течениями, на месте них зияют голубые дыры. Но Валтор видит. И слышит. И вдыхает.

– А я Сиреникс, рогатый.

Валтор замирает на человеческой форме, когда змей впивается когтями в его вставший член. Упругий, горячий, словно жерло вулкана, член, и Валтор ревет от ярости, потому что змей засел крепко, когти сдавили мышцу.

В члене нет костей, но он чувствует боль.

Из него потоком хлещет кровь.

Змей впивается глубже, и Валтор слышит скрежет, когда когти Сиреникса ударяются друг о друге внутри его члена. Внутри. Члена.

Сиреникс пружинит в его голове.

Секс. Голод. Секс. Голод.

– Я Валтор.

Он доминант, он не прогибается.

Внутри взрывается столп пламени и течет по нечеловеческим клеткам. Пламя у демона темное, багровое, но не менее жаркое, чем у самого Дракона.

– Я Дракон.

– Ты только часть его огня.

Зубы демона сопротивляются, когда ему в рот проникает хвост, сузившийся, подвижный, гибкий и до горечи соленый. Язык невольно проезжается по нему и глотает соль. Много соли. Валтора рвет, а змей сует свой хвост дальше, в глотку.

Валтор давится, а хвост прорывает кожу шеи и в идеально круглое отверстие со свистом вливается вода.

Она стекает по внутренним стволам, пытаясь затушить пламя.

Хвост входит в рот и выходит из шеи – Валтор максимально открывает губы, но все равно края рта трещат.

Валтор задыхается.

Валтор давится.

Валтору хочется выплюнуть заразу, но змей замкнул круг.

Поймал в ловушку.

Демон мысленно проклинает Сиреникса. А тот смеется.

Стенки пищевода не справляются, вода наполняет тело и булькает где-то внутри, мешается с кровью.

Валтор с ужасом – именно с ужасом,– видит, как хвост увеличивается и тянется вниз, к члену, в котором уже не торчат когти, обвивает и сдавливает его. И еще раз.

А потом наступают такие ласки, каких не дарила ему самая опытная любовница, самая опытная жрица любви.

Валтор ходил в публичные дома, ему такого секса не предлагали.

Огонь внутри ходит водоворотами, вырывается из рук, темные заклинания стреляют, липкая тьма ползет по венам и пытается выплеснуть воду.

Соль въедается в клетки.

Соль давит любой огонь: и темный, и светлый.

Ты – Валтор.

Я – Голод.

Валтор задыхается, он не может кричать, потому что хвост занял весь рот.

Но он все же ревет, по-животному, доминируя, когда в него входят без всяких смазок, без подготовки: есть отверстие, есть орудие – дело сделано. Ревет беззвучно.

Это унизительно для нормального мужчины – анальный секс.

Но Валтор не человек. Возможно, он даже не демон.

Дикая боль разрывает организм. Валтора тошнит. Валтор – сама тошнота. Валтор от головы до ног накачен огнем, который он выплевывает глазами и носом.

Соль въедается дальше, крепче.

Соль ядрена как какое-нибудь хорошее пиво.

Змей улыбается безумно, его глаза не горят, его глаза полыхают опасно-золотым, и он доходит до тех эрогенных точек, что при определенном нажатии вызывают у человеческих самцов удовольствие, что им никогда не снилось.

Валтор ревет.

Валтор – цепкий клубок мужской похоти, страсти и оргазма.

У змея нет прелюдий – сразу по делу, глубоко.

Змей рвет и дерет на части его организм, а Валтор задыхается, потому что одно движение, и он труп. Бессмертный труп, который потом исцелится, но все же…

Хвост достигает пика и останавливается.

А змей пронзает клыками шею. И медовый яд брызжет в легкие. Валтор узнает, как может гореть соль. Он горит изнутри, от своего огня и чужеродного.

Валтор то демон, то человек.

Перед глазами танцуют огненные вихри, а боль отчаянно переплетается с удовольствием. Грани все стерты.

Он кончает, весь растерзанный и изодранный. На пике своей животной похоти и пламени ада.

Кончает в страстном оргазме.

Змей – тот еще ублюдок. Он смеется и осторожно вытягивает хвост из тела, шеи, рта, слабеет и хватка члена. Валтор хватается за раненое горло и отчаянно ловит морской кислород. Он может дышать под водой, хотя не понимает, как это случилось. Демон знает, что раны затягиваются.

Змей смотрит выразительным взглядом, который спрашивает: ну как, еще сомневаешься? Валтор только головой качает…

Позже Валтор узнал, что матушки у него были дуры. Нет, ведьмы, конечно, за несколько столетий поднабрались опыта, кое-каких знаний, но в некоторых вопросах у них зияли огромные белые дыры. Что и объяснил ему Сиреникс, когда демон и змей лежали на пляже. Змей насаживал на когти кокосы и разбивал их, а Валтор пил теплое молоко. Он до сих пор не мог отдышаться, а Сирениксу все нипочем.

– Они послали тебя уничтожить Водные Звезды? Они хоть знают, что такое Водные Звезды? – змей бушевал или трясся от смеха – черт его разберешь, что у этих Древних на лицах написано.

– Водные Звезды – это сила, способная уничтожить огонь Дракона, – Валтор как никогда чувствовал себя кэпом, но большей информации при себе не имел.

Вот тут-то Сиреникс и просветил его. Рассказал, что Водные Звезды – это проводники силы, а сила – это Вода, Океан, а по-иному весь этот антимир. С помощью Водных Звезд можно перекачивать силу Бескрайнего в обычный человеческий мир и использовать ее там. Можно уничтожить Звезды, но создадут другие. Можно уничтожить проводники, но не силу. Если, конечно, Валтор не так глуп, чтобы воевать с Океаном, подчеркнул Сиреникс. А демон глупым себя вроде бы не считал.

Через пару лет змей раскрыл один маленький секрет, которым Валтор воспользовался уже после того, как выбрался из Омеги. Встреча с Сирениксом произошла еще даже до того, как Три Древние Ведьмы напали на Домино. Орител еще не родился.

Сиреникс рассказал об одном рубине, которым пользовались Атланты для контроля и призыва Водных Звезд, рубине, который подарил тогдашним магам Дракон. Валтор запомнил, позже нашел и применил. Правда, спустя несколько дней издох, потому что его победила Блум, но это в те дни это было не столь важно.

Спустя пять лет Валтор при каждом удобном случае заглядывал в антимир да еще и прихватывал Сиреникса в наш. Змей оказался абсолютным метаморфом, менял облики как перчатки, беря выгодную мужскую внешность. Он говорил, что есть у него и истинный облик человеческий, но Сиреникс Валтору его никогда не показывал по своим каким-то причинам. Змей и раньше иногда хаживал за пределы Бескрайнего Океана, но не так часто. Валтор водил его по разным планетам, показывал жизнь людей. Сиреникс вкушал с интересом, взамен беря демона в глубоководные пещеры, где сидели еще живые Древние, и маг с неким благоговением смотрел на тех, кто ступал по земной тверди еще до рождения его матушек.

А матушки, кстати, все больше продвигались к своей цели – хотели найти и захватить огонь Дракона. Создавалась Команда Света, Валтор уже без стеснения захватывал миры, его имя гремело на каждом углу.

Безмятежные прогулки по кабакам, публичным домам, покоям родовитых красавиц и антимиру становились все реже. Но если свободная минутка выдавалась, Валтор обязательно старался заскочить к Сирениксу, чтобы рассказать о последних новостях. А еще змей иногда трахал его, но редко, если Валтору захотелось вдруг ощутить несуществующий оргазм. Каждый раз он клялся, что больше никогда не попросит “ящерицу” сделать это. Иногда не выдерживал и просил. Змей выполнял.

– А знаешь, у Оритела и Марион родилась дочь, – поведал как-то Валтор Сирениксу. – Такой девочки я еще не видел. Волосы белокурые, а на солнце – чистое золото. Глаза – янтарные, медовые. Кожа гладенькая и бархатистая. Мне жаль даже уничтожать планету, пока эта малышка не вырастет.

– Неужто она действительно того стоит? – зевнул змей.

Валтор кивнул.

Дафна росла, и оба создания наблюдали за этим. Дафна делала первые шаги, бегала с Полли, лезла на деревья, совала нос во все, что только можно, часами зубрила этикет, экономику и политику, ходила с книгой на голове, прямила спину, училась светской улыбке, плакала от бессилия, брыкалась, носила бальные платья, взрослела и превращалась в девушку.

Валтор иногда появлялся на светских балах на Домино и приглашал юную барышню на танцы, пряча лицо под маской, ведь он сражался против ее родителей, против Команды Света. Наследная принцесса улыбалась, а Валтор шептал ей на ушко ласковые речи и предлагал сбежать. Дафна улыбалась, но отвечала туманно. Демону хотелось ее добиться.

Он рассказывал Сирениксу многое: и то, что матушки ищут огонь Дракона, и то, как они захватывают миры. Змея происходящее там интересовало мало, он не принадлежал стороне добра или зла и вообще был как-то сам по себе, в своем Океане. Его все это забавляло. Не более.

– Я почти добился ее, – улыбнулся как-то раз Валтор. – Очень скоро она ляжет ко мне сама, я вкушу ее соки и лишу по-детски стыдливой невинности, сделав женщиной. Дафна – ценный цветок в коллекции. Она, возможно, и Аватарой является. Прародительницы уверены, что огонь Дракона, который они так ищут, находится в одной из двух дочерей Оритела и Марион. Я рассказывал тебе ведь, что у них родилась недавно новая девочка: огненные волосы, голубые глаза… – про “почти добился” Валтор, конечно, немного приврал. Дафна не производила впечатление легкомысленной дурочки, способной прыгнуть в постель к первому встречному красавцу, но никто еще не устоял перед Валтором. Таких барышень, особенно каких-нибудь наследных принцесс, всегда было очень интересно завоевывать.

– Они с подругой начали мои поиски. Дафна нашла в библиотеке книгу, а потом и другую… Дафна и Полли проходят квест, получают Гармоникс и ищут меня, – как-то странно и коварно улыбнулся Сиреникс. Вроде и не было в этих словах ничего такого особенного, но Валтор насторожился.

– Тебя? На кой им это? Им же не нужен проход в Океан.

– Молодость и желание доказать, что они способны все победить. Первым у нее буду я. Меня тоже привлекают хорошие человеческие женщины. Дафна вступила в квест, теперь она уже не сможет выйти. Скоро я получу доступ к ее силам и разуму, смогу контролировать. И она сама придет ко мне, – все же не каждую девицу змей мог утащить на морское дно, ибо не имел он право вмешиваться в дела людские.

– Уж не хочешь ли ты, ящерица, отведать ее тела? – начал догадываться Валтор. – Я с удовольствием поделюсь ею с тобой, но после того, как…

– Я покажу ей секс, который она никогда не сможет испытать. Ее первое таинство будет удивительнейшим. Не вставай на моем пути, рогатый. Если ты хотел ее себе, то не стоило мне показывать ее.

– И умертвишь потом, – кивнул Валтор, но что-то нехорошее прозвучало в последних словах змея. – Стоит ли нам ссориться из-за человеческой женщины? И неужто ты положил на нее глаз?

Сиреникс не ответил.

– Я добивался ее! – вспыхнул Валтор.

– Я тоже.

Слово за слово, но вспыхнула между ними ссора. Страшно подумать, но сколько друзей ругается из-за женщин. Кажется, вроде бы они того не стоят, но из-за них развязываются войны и захватываются миры. Ни Валтор, ни Сиреникс не были влюблены в принцессу Домино, однако каждый желал ее по-своему.

Валтор не собирался уступать ее змею, который, похоже, тайно разработал уже целый план. Валтор предложил решить дело в поединке. Не магическом, а просто, на кулаках. Помериться, так сказать, силами. На удивление, Сиреникс согласился. Место выбрали в обычном мире, безлюдное, но рядом с океаном, чтобы комфортно было обеим сторонам.

Сбросил с себя Валтор одежду – остался лишь в холщовых штанах. Ждет, когда змей истинный облик человека примет.

И Сиреникс принял, да Валтор даже раскрыл рот, потому что ожидал увидеть загадочного красавца, но перед ним стоял мужчина средних лет крепкого телосложения. На животе и плечах перекатывались мышцы. Серебристые волосы почти до середины шеи, что на концах переходили в бирюзовый, цвет океанской воды в солнечной день. Такая же короткая борода. И лицо добротного работника, примерного мужа и простого человека. Сиреникс был на деле обычным мужчиной, добродушным и веселым на вид. Однако глаза рыскали хитро, недобро, выдавали бессмертного гада.

И были они в тот раз желтые.

Сошлись в рукопашном Валтор и Сиреникс, но быстро сдулся демон. Ибо сила была у змея немалая. Вскоре сжал он мага в тиски, крепко обхватил сильными руками. Напрасно он вырывался, да только змей щурился на солнце и даже смеялся. Сиреникс сжимал Валтора в могучих объятиях, Сиреникс доказал свое право на Дафну.

Валтор не был слишком честным в таких вопросах, но соблазнить Дафну он просто не успел, ибо началась битва, принцесса с подругой ушли в Бескрайний, а Домино пало, охваченное огнем. Матушек заточили Орител и Марион ценой многих лет своей жизни в измерении Обсидиан, а самого Валтора заперли на семнадцать лет во льдах Омеги. Когда он вышел, Дафну живой уже никто не видел. Погибла, как и остальные. Валтор хоть и догадывался, где принцесса, но молчал. Да и кому говорить было?

А потом Блум и вовсе его убила.

Сиреникс же через много лет осуществил свое право и стал у Дафны первым. И однажды, сидя на берегу Бескрайнего Океана одной тихой ночью, она рассказала ему о Валторе и его ухаживаниях, полагая, что змей ничего не знает о маге.

– Да, помню, он хорошо кричал, – кивнул змей.

Дафна удивилась, но ничего не сказала.

Дела давно минувших дней, они такие.

Комментарий к Демон и змей

На секс между Валтором и Сирениксом вдохновил сон Cleon.

Это не яой, потому что Сиреникс – бесполое существо. У него даже нет члена. Но он сверху, потому что в него просто некуда тыкать.

События происходят в прошлом, что и так понятно по тексту.

За основу внешности Сиреникса взяты опять же рисунки Cleon.

Спасибо тебе, моя прелесть.

Я дописала и пошла спатушки.

Всем вдохновения и удачи :)

========== Соленая песнь ==========

А больше всего Муза ненавидит, когда с губ льется соленое. Вязко стекает по подбородку, шее, ключицам и стремится на здоровую, упругую грудь. Музе надоело уже бесконечно вытирать подбородок, а соль все хлещет. Иногда она сглатывает, и тогда соль смешивается со слюной и першит в горле. Муза литрами хлещет воду, пытаясь очистить организм, но вода проходит мимо и стекает в желудок, а голосовые связки разъедает соль. Жгучая, острая, она впитывается в розовые складочки, и Муза заходится в приступах, хочет выкашлять что-то мешающее, но ничего не выходит. И никто ничего не замечает. А для Музы это – ад. И с каждым днем только хуже.

Муза злится, ибо ее преследует шепот. Поджимает красивые губы и винит во всем проклятую судьбу. Музе все должны. Муза – принцесса, которую нужно холить, лелеять и оберегать. У нее роскошные иссиня-черные волосы, мраморная кожа и нежные васильковые глаза. Муза видит, как на нее смотрят мужчины. Она хочет, чтобы жизнь ее была идеальной. Ей льстило внимание Энди, Джейсона, но большей победой она считала, что наконец-то сломила Ривена. Он был слишком странный, слишком угрюмый и не ценил ее. А она хотела идеального парня.

Истерики, ссоры, даже расставание, но он наконец-то начал бегать за ней. Муза хотела, чтобы Ривен носил ее на руках. Хотела, чтобы он любил ее до безумия и совершал подвиги. Дарил цветы, водил в рестораны и просто шептал всякие нежности. Ривен делал все это, но немного по-своему, на свой манер, а ей нужны были образцово-показательные отношения.

У Ривена был упрямый характер, но Муза знала, что можно перевоспитать любого мужчину. Она хотела, чтобы парень ползал на коленях и просил прощения. А она загибала пальцы и благоволила ему. И как же фея возрадовалась, когда Ривен стал именно таким. Он говорил ей нежности, дарил подарки, цветы, вел себя чинно и благородно. Засунул куда подальше свой вредный характер и стал нежным, заботливым, милым. В его глазах светилась любовь, и Муза была счастлива.

Парнем можно было помыкать, приказывать и звать к себе хорошеньким пальчиком. Отучила она его и от таких странных жестов, как мягкого поглаживания по бедрам, груди, страстных поцелуев, которые могут перерасти в нечто большое, и просто пошлых намеков.

– Настоящая девушка должна знать себе цену! – поучала Стелла, а Муза слушала, открыв рот. – Нельзя показывать парням, что мы желаем их. Ими движут инстинкты, они – похотливые животные, которым нужен только секс. Чем чаще мы будем сдаваться, тем больше они будут чувствовать себя королями. Но мы же принцессы и их богини. Они должны благодарить Дракона за то, что мы существуем, носить нас на руках и делать для нас, что бы мы не пожелали.

Муза соглашалась абсолютно с каждым словом. Когда Ривен в очередной раз сексуальным жестом приобнял ее талию, она сразу же спихнула его руку, отскочила, дала ему пощечину и закричала на всю улицу:

– Похотливый козел! Сейчас же перестань делать эти грязные намеки!

Лицо Ривена выражало ступор, а потом запылало яростью. На них все смотрели. Муза полагала, что окружающие одобряют ее действия и выражают негодование поведением Ривена, потому устроила еще и показательную истерику. На самом деле проходящие мимо люди сочувственно глядели на парня и мысленно жалели его.

Так Муза поступала еще два раза, а потом Ривен и вовсе перестал ее касаться, ограничиваясь легкими поцелуями.

– Если парень любит тебя, то сможет унять свое желание. Он должен добиться нас, – поучала Стелла, и Муза видела в словах принцессы Солярии тотальную правду.

Вообще, она много стала полагаться на принцессу Солярии, особенно после получения Беливикса. Стелла казалось мудрой и прекрасно разбирающейся в таких вопросах, как мода, отношения с парнями и поведение настоящей девушки. Муза стала одеваться более женственно, особенно Стелла хвалила ее красное короткое платье и высокие сапоги на длинных шпильках. Муза распускала волосы и копировала поведение Стеллы. Ее речь, манеру, походку. Позже она стала второй копией принцессы Солярии, к тому же и Беливикс основательно выел ее личность. Чем женственнее становилась Муза, тем больше она тупела и капризничала.

Но потом, кажется, в хорошенькой головке что-то перемкнуло, и в ее одежде появились забытые нотки прежнего стиля, а в голове поблескивали слабые признаки ума. Но это было, возможно, какой-то ошибкой в программе Беливикса, видимо, он столь уже разжирел, что просто не справлялся и временно приостановил уничтожение фейских мозгов.

А потом пришел Сиреникс, и Беливикс, подбирая короткими ручками мясистые свои бока, умчался прочь, и змей щекотал его своим острым языком за пятки, которых у паразита не было. Беливикс ушел, и феи начали подавать надежду на личностное выздоровление. Но беда заключалась в том, что они застряли как раз на стадии “подавания” и сдвигаться вперед не могли или же не хотели.

Муза наслаждалась тем, что Ривен стал образцово-показательным мальчиком, больше не пытался лапать ее в прилюдных и не очень местах. Сексом они, конечно, занимались, но не так часто, и Муза твердо уверилась, что парни вполне могут долго без него обходиться. Просто нужна выдержка и сила воли! К тому же, истинный мужчина всегда будет ждать и пойдет на любые жертвы ради своей возлюбленной. Ведь она единственная у него…

И потому, когда на маленькие и хорошенькие головы обрушился шепот морских глубин, феи запричитали, завыли белугой и винили в таком несчастии змея, Фарагонду, левую деву. Кого угодно, лишь не себя самих. А шепот потирал руки и измывался, устраивался поудобнее в розовых мозгах и рассказывал свои сказки, от которых кровь стыла в жилах. Шепот скрипел, хлопал дверью и шептал смертью, не смолкая ни на секунду, и Муза рвала волосы на голове, использовала не одно свое заглушающее заклинание, но ничего не помогало. Шепот не смолкал.

Одновременно с губ лилось соленое, и с тех пор во рту у феи стоит запах рыбы и водорослей, словно запах сигарет – у курящего. Муза все средства пробует: жует мятную жвачку, прыскает освежителем, литрами хлещет свежую воду, моментально становящуюся прогорклой. Заходится в приступах, выкашливая кусочки глотки, но ничего абсолютно не помогает. Нет пульта, способного выключить шепот. Муза звереет, красит ногти в ярко-алый и надевает шпильки длиннее, стараясь за ослепительно белой улыбкой спрятать внутреннюю борьбу. К тому же, Ривен вроде начинает расслабляться, и в нем становится меньше романтики. Нужно исправлять.

Винкс гостят на Домино во дворце Блум, и Муза целый день демонстративно избегает Ривена, щебеча с Флорой и Стеллой. И с неудовольствием отмечает, что тому на это наплевать: не обращает внимания даже и вечно занят каким-то своим делом. К вечеру Муза не выдерживает и подходит к парню, дабы выяснить, почему это он вдруг не проявлял к ней должного внимания и не носил на руках. На что Ривен отвечает, что она, кажется, не желает его общества. Муза устраивает истерику и с чувством выполненного долга уходит спать.

Над Домино сгущается ночь, море лениво тычется в каменные скалы, а Муза бьется в конвульсиях в гостевых покоях, ибо ночью шепот сильнее обычного. Перед глазами рябит океан, а руки сплетают нежные водоросли. Тело кидается прочь из окна и опускается на морское дно. Ежедневная пытка – привет от змея. Но сегодня Муза не ненавидит. Сегодня она улыбается. Дьявольски. Всеми зубами.

Сегодня Муза побеждает Сиреникс.

То, что шепоту нравится музыка, фея понимает почти в самом начале. Эти дохлые тени, полумертвые существа в услужении у змея, представляют собой идеальных мазохистов. Они любят, когда им причиняют боль. Те вялые проблески разума, которые иногда появлялись в Музе, именно они помогли фее разработать универсальное средство в битвах – все монстры не выносят определенные звуковые частоты. Распространить такие – человек не слышит, а чудовища пытаются закрыть уши руками или обрубленными конечностями. Они не могут найти раздражитель, не могут его заглушить, а в это время Винкс создают конвергенцию и пуляют во врагов разноцветной магией. Идеальная тактика, не правда ли?

Шепот, правда, не берут никакие частоты. Им, вернее, ему нравится, как Муза поет.

В трансформации, с прозрачно-тугими крыльями, Муза стоит на дне и поет. Поет на высоких волнах, без визга, но на самой высокой октаве. Шепот сполохами вьется вокруг нее, качается в изящной полутьме взад-вперед, отбрасывая зеленые блики на стены подводных пещер. Шепоту нравится, шепот восхваляет. Он пытается ей подражать.

Муза уже не певица, Муза уже дирижер. Шепот – хор нескладных загробных теней, разношерстный оркестр, который поет на свой лад. Музе от такого хочется заткнуть уши, ее обостренный, ее совершенный музыкальный слух не выносит этой чудовищной какофонии: шепот блеет, кукарекает, квохчет, ревет ослиным, козлиным, лает, бормочет по-старчески. Шепот не попадает в ноты и еле поспевает за феей. Шепот походит на мерзких чертей из земных крипи, которыми любят щекотать себе нервы любители мистики. Муза об этом не знает, ровно как и сами “слуги змея”.

Шепот слушает фею. Да что там шепот, даже Океан – сам Океан! – и тот замолк. Муза чарует. Океан сопротивляется. Взлетит Муза на самой высокой ноте – взметнется в воздух сороковой вал. Упадет на низкой – отступит вода, обнажая угольное дно. Ходуном ходит Бескрайний. Идет за голосом и взамахами руки.

Это уже не мелодия. Это битва.

Муза играет своим голосом, своим совершенством. Она подчиняет. Она побеждает. Она – песня, мелодия, то, что должны слушать и восхвалять. Голос и музыка – ее единственное оружие. Океан противится, шипит, бурлит. Рокот волн отдается на дне, от гула падающих валов давно уже лопнули все барабанные перепонки, но Муза – фея, а этих просто так не убьешь. Рыбы спасаются бегством, уплывают осьминоги, потому что Океан сходит с ума. Пытается вырваться из гипнотической песни. А шепот с каждой секундой поет все сильнее, фальшивее.

Муза напряжена и прекрасна. Она стоит на подводном камне и поет непрерывную мелодию. Песня – ключ к контролю над Бескрайним. Шепот – лучший ее проводник. Муза крадет свиту Сиреникса.

Змей и сам тут как тут, пышет гневом, древностью, силой. Примчался с того самого края, примчался, хлестая воду хвостом. Разозленный, огромный, он смотрит на Музу, читает душу. Раньше фея дрожала от страха. Но сейчас на ее лице – улыбка. Дьявольская, коварная.

Как улыбался ты мне, змей.

Сегодня сила в ее руках. Сегодня она – победитель.

Сиреникс противится, борется за волны, стегает их, тянет на себя шепот. Муза поет все громче. Ветер свистит, Сиреникс ревет от злости, бессилия, гнева, а фея воюет с самим Океаном, своим мучителем и шепотом, который разрывается. Одна часть спешит к хозяину, другая слушает фею. Муза не сдается. Она – дирижер. Она не отпустит свой оркестр.

Сиреникс обрушивает на нее водяные хлысты, холодную воду, яростный ветер, но Музе все нипочем: она побеждает. Она побеждает Сиреникс. Муза дирижирует руками все сильнее, шепот скачет вверх-вниз так, что стены подводных пещер дрожат. Зеленые блики дрожат и мигают лучше зенитских лазеров. Оружие Музы не только голос. Оружие Музы – магия.

Она поет магией, дышит магией, борется со змеем за право контролировать Океан. И она точно знает, что победит. Схватка длится долго, возможно, несколько часов. Здесь время смешалось. Гудит Океан, шепот водит хоровод вокруг феи, Сиреникс яростно бьется за кругом.

Но вот, наконец, спускается его голова. Все ниже и ниже. Взгляд исподлобья. Но сегодня Музе не хочется вырывать глаза. Слишком она победитель. Наконец схватка стихает. И Сиреникс падает ниц. Муза сначала не верит. А потом улыбается. Широко и всеми зубами.

Змей признал ее, признал над собой власть, склонил голову. Змей признал, что ее музыка и голос сводят с ума. Он проиграл и признал свое поражение. Музе не верится, что она победила Океан и лукавого. Но она отомстила. Больше не будет вкуса соли на губах, рыбного запаха изо рта и вечного зова Океана.

Змей падает ниц. Змей пресмыкается. Муза дрожит, задыхаясь от восторга. Это оказалось настолько… легко, что даже не верится. Фея раздувается от гордости. Все ли видят, что именно она победила морского гада? Муза бахвалится, наслаждается выигрышем. Змей потерпел абсолютное поражение.

Ей подвластны воды. Ее слушается Океан. Шепот пляшет под ее дудку. Взмах руки – море расступится, освободив дорогу своей королеве. Она прекрасна, уникальна и неповторима. Гордыня расцветает в фее огненной розой, полыхает, поднимаясь до самого неба.

Муза самодовольно смотрит в глаза змею. Побежденные, злые, подавленные. Он лежит на подводных камнях, поджав хвост, понурив голову, потеряв краски и тонкую дымку вокруг. Змей умеет абсолютно все. Кроме одного. Сиреникс не умеет проигрывать.

– Вот и настал конец моим мучениям, – улыбается Муза. – Ты изводил меня, ты издевался, но я показала тебе силу. Ты побежден.

Сиреникс смотрит затравленно. Прогибается. Ниже и ниже. Муза гордится, гордится, гордится и не отрывает взгляда от змея. Ей хочется, чтобы он признал ее власть над собой. Музе должны быть открыты все миры и дороги. Сегодня она совершила свою личную победу. И уйдет с триумфом.

Сиреникс и Муза смотрят друг на друга, смотрят, не отрываясь, но вдруг фея подмечает тонкую перемену. Нет больше злости, она испарилась моментально, растаяла, словно дымка. Словно… Что-то нехорошее зарождается в ладной головке. Что-то… Муза вглядывается внимательнее. Из омута черных глаз на нее смотрит лукавый огонек, насмешка, даже презрение – Сиреникс во плоти.

Секунда, две. Муза вздрагивает и пытается закричать, но вот что-то случилось с голосом. Внезапно все покрывает абсолютная темнота, и змей поднимается медленно, словно нехотя, а вместе с ним и Океан расправляет бока, а шепот сочится к Сирениксу и вьется вокруг, словно свита. Нет злости, нет ярости – Сиреникс сбросил эти эмоции легко, как змея сбрасывает старую кожу. Великолепный спектакль. Блистательные актеры. Искрометная пьеса в одно действие. И Муза здесь совсем не главная героиня.

Гордость рухнула в тартарары.

Муза пытается призвать магию, но Сиреникс легко хватает за красные нити. Еще больше темнеет, вокруг воет ветер, пропадает шепот и иллюзорность. Внезапно крылья и блестящий наряд исчезают, Муза дрожит, нагая, на дне. Абсолютно без сил. Над ней нависает змей и улыбается насмешливо, смотрит с презрением. Холод и равнодушие к ее страданиям.

Мраморно-бледный живот дрожит от холодной воды. Гладкий, подтянутый, ровный – мечта любого мужчины, ни одной лишней складочки. Сиреникс протягивает длинный, изогнутый коготь и, поднимаясь чуть выше пупка, строчит вертикальную линию. Режет с аккуратностью и искусством мясника. Муза готовится к боли, потому что рана глубокая. Она видит собственные кишки, готова кричать, потерять сознание, но… Боли нет. И крови нет. Абсолютно ровный разрез, ювелирная точность. В живот заливается Океан, холодные, ледяные потоки. Соль заливается внутрь и прожигает все. Муза кричит. От страха, стыда и слабости.

Сиреникс достает из-под бока один темный сполох, аккуратно раздвигает края разреза и впускает шепот внутрь. Один за другим. Пять, десять. Музу наполняет тьма. Ледяными пальцами шепот скребется изнутри. Муза дрожит от холода, но больше от страха, брыкается, рвется, кричит, но свистит ветер, никто не слышит крики феи на морском дне. Его личные слуги в ней. Его шептуны.

– За что? Почему? – кричит Муза. – Что я тебе сделала?

– Ты тупее дохлых медуз. Беливикс пожрал тебя сильно. Иным требуется легкая встряска, тебя нужно заставить танцевать на осколках собственной гордости. Та-что-думала-победить-меня, ты возгордилась, ты вознесла себя на вершины, которых не покоряла. Я сбросил тебя.

– Что?! – фея верещит, словно драная кошка. У Сиреникса от таких вянут уши. – Да я… Хочешь сказать, что я безмозглая дура?! Да я искреннее их всех раз в сто! Я даже твоим желанием не воспользовалась! И потому мне нужны такие мучения?!

– Последние капли мозга, которые закончились. Желание? Ты не воспользовалась, потому что нынче у людей хватает благоразумия не играть с мирами и не воскрешать мертвых. Это чревато последствиями. – Сиреникс абсолютно согласен, но ему скучно. Муза видит, что гада не прошибешь, бьется в конвульсиях, пытается давить на жалость:

– В тебе нет ни капли сострадания. Ты черствый и ледяной гад. Давай, причиняй мне боль сильнее, если только это ты и умеешь. Унижать и приносить страдания. Ты не знаешь, что я испытала! – по щекам феи льются слезы. – Между прочим, у меня умерла мама. Знаешь, как сильно я любила ее? Тебе не понять моей боли! Ты ведь никогда никого не любил. У меня не было никого дороже, чем она. Я всегда мечтала, что она вернется, что мы будем говорить и петь вместе… Ты не представляешь, сколько боли я переживаю каждый день! Ты не знаешь, каково это – жить с раной на сердце. Прошло столько лет, а это словно случилось вчера. Хочешь причинить мне еще больше боли?! Давай!