Текст книги "Что сделала моя лучшая подруга"
Автор книги: Люси Доусон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава 8
Я решаю, что все из-за запаха – больничного запаха, который я не переношу. Я закрываю глаза и пытаюсь глубоко дышать ртом.
Том не может сидеть спокойно рядом со мной. От паники, страха и беспомощности он то вздрагивает, то привстает и тут же садится. Я чувствую каждое его движение, потому что мы держимся за руки – крепко-крепко, словно от этого зависит наша жизнь. К счастью, в помещении для родственников, где мы сидим, больше никого нет. Стены здесь бледного мятно-зеленого цвета. Мне кажется, что холодно, хотя вдоль стен висят старомодные металлические батареи. Я дрожу. Повсюду в изобилии разложены глянцевые журналы. Небольшая стопка лежит на автомате с прохладительными напитками и кофе. Несколько стульев и маленький столик стоят впритирку вдоль стены. Слева от меня сидит Том.
Мы оба настолько напуганы, что впервые за все время нам нечего сказать друг другу. Зубы у меня начинают постукивать. Я пытаюсь стиснуть их, но не получается. И мне, и Тому невыносимо думать о том, что может происходить за дверью этой комнаты, дальше по коридору. У меня перед глазами стоит красная линия на экране монитора – плоская, ровная, тянущаяся через середину экрана. Непрерывающаяся, неоспоримая, окончательная. Я пытаюсь думать о чем-нибудь, хоть о чем-нибудь другом и по какой-то немыслимой причине представляю, как мы с Френ и Филом в детстве кружимся на карусели около дома. Фил отталкивается ногами от земли и разгоняет нас все сильнее и сильнее… и вдруг поперек нарисованной мною картинки протягивается красная черта и разрезает ее на две половинки.
В этот момент открывается дверь и входит весьма реальная медсестра. Красная черта сразу исчезает. Я отчаянно вглядываюсь в лицо медсестры, ищу хоть какой-нибудь ответ… Она улыбается? Или сочувственно хмурит брови, готовая помочь нам пережить то, что мы сейчас услышим? «Простите, мы делали все, что могли, но…»
Медсестра подходит к нам и садится рядом. И потом все происходит – я даже не успеваю вообразить, что будет дальше.
– У Гретхен была проблема с сердцем, – говорит медсестра и добавляет: – У нее была остановка сердца.
Вокруг меня все замедляет ход. Меня словно посадили в ледяную ванну. Слова медсестры звучат откуда-то издалека. Я смотрю ей в глаза, а ощущение у меня такое, словно она говорит под водой. Я так крепко сжимаю руку Тома, что, наверное, делаю ему больно.
– Теперь ее сердце снова бьется нормально, – продолжает медсестра. Я слышу ее голос четче, словно всплываю на поверхность из глубины. – Однако, – продолжает она, – мы озабочены тем, что это вообще произошло. Гретхен, очевидно, приняла очень сильные лекарства, раз они так подействовали на ее организм. – Медсестра озабоченно сдвигает брови и ждет, пока мы уясним смысл сказанного. – Но поскольку она в коме, это не принесло ей дополнительных страданий.
Медсестра снова делает паузу. Как будто от понимания этого что-то меняется. Ничего не меняется.
– Сейчас с ней все хорошо? – задает Том единственный вопрос, имеющий значение.
– Нам удалось стабилизировать ее состояние.
Том храбро смотрит на медсестру.
– Это может повториться?
– Да, может. Но она молода и сильна, и это большой плюс для нее. Как только врачи закончат все процедуры, я приду за вами и снова отведу вас в палату. Хорошо? – Она подбадривающе улыбается. Конечно, неудивительно, что она так невозмутима, – она гораздо опытнее и старше нас. Я бы дала ей лет тридцать пять. – И знаете, для вас ситуация на самом деле тяжелее, чем для нее.
Мне хочется истерически расхохотаться. Я провожаю взглядом медсестру, на ходу поправляющую немного осветленные волосы. Аккуратно и равнодушно ступая, она покидает комнату, наполненную нашим страхом.
Том встает, сует руку в карман и вынимает несколько монет. Подходит к автомату, сует монетку в щель и подносит пластиковую чашку к отверстию, откуда выливается светло-коричневая жидкость. Высыпав в чашку три пакетика сахара, Том начинает помешивать чай пластиковой ложечкой.
– Ты бы тоже попила чего-нибудь, – советует он мне. – Лучше станет.
Чай из автомата имеет цвет смолы, сильно разбавленной водой, а пахнет горелыми автопокрышками, но он хотя бы теплый. Я обхватываю чашку пальцами и даже делаю маленький глоток. Том обессиленно опускается на стул рядом со мной. Концентрация адреналина падает, наваливается опустошение.
Мы еще некоторое время сидим молча, потом Том говорит:
– Ты им все рассказала про Гретхен?
Похоже, мысли об этом все еще мучили его.
– В смысле, что она не в первый раз пыталась это сделать?
Это то же самое, что попробовать открыть дверь, на которой написано: «Посторонним вход воспрещен». Мне кажется, неприлично говорить о столь интимных секретах из прошлого Гретхен в таком же тоне, как если бы он у меня спросил: «Ты говоришь, у нее аллергия на аспирин?» Я знаю, что Тому, как и мне, совсем не хочется это делать.
Он с трудом кивает.
– Значит, они знают, что…
– Том, – говорю я, чувствуя, как кружится голова. – Я рассказала им все, что могла.
Строго говоря, это правда.
– Я не сержусь, Эл. Я просто пытаюсь придумать хоть что-нибудь, чем мы могли бы ей помочь.
Глядя на него, отчаянно пытающегося найти хоть какой-то смысл в происходящем, я ставлю чашку на столик, беру журнал, кладу на колени. Но у меня опять наворачиваются слезы, улыбающееся лицо модели на обложке расплывается. Вот-вот мои слезы начнут капать на обложку старого журнала. Изображение становится похожим на бескрайние песчаные дюны. Обложка хрустящая и хрупкая, словно древняя кость. Чего только не было пролито на нее, что только на ней не высохло.
Перед моими глазами возникает рука Тома. Он берет у меня журнал и кладет его на столик, обнимает меня за плечо и притягивает к себе. Я начинаю всхлипывать, а он тихо шепчет:
– Ш-ш-ш… Все будет хорошо, вот увидишь.
Но я не вижу. Я ни капельки не вижу, как все может стать хорошо, и его утешения для меня почти невыносимы. После всего, через что я заставила его пройти… как будто того было мало, так теперь еще и это… Что я за человек?
– Ее мама и папа, – произносит Том. Он все еще пытается мыслить рационально. – Им обязательно нужно приехать сюда. Бэйли им…
Имя брата Гретхен он произносит скованно.
– Думаю, да. Уверена, он им сообщил.
Я чувствую, как Том напрягается. Он крепче прижимает меня к себе.
– Ты так думаешь, но…
– Том! – обессиленно выдавливаю я. Он понимает меня совершенно неправильно.
– «Том, Том»! – гневно восклицает он. – Не надо! Если бы он просто взял и приехал к ней, как собирался! Ведь говорил же, что приедет! – Он отпускает меня. – Может быть, он бы раньше ее нашел! До того, как она что-то натворила с собой… пока она просто была пьяна!
– Это несправедливо, Том, – говорю я. – Он не виноват в том, что…
– Вот уж нет! Еще как виноват! – взрывается Том. – Вина целиком и полностью на нем! Его не было, хотя он обещал приехать! Он никогда не думает ни о ком, кроме себя, ему люди нужны только для собственной карьеры. – Он так крепко сжимает кулак, что костяшки пальцев белеют. – В этом, черт возьми, весь он!
Я немного выжидаю, а потом спокойно говорю:
– Он просто опоздал на самолет, Том. Вот и все. Ты имеешь полное право злиться на него за… – я с трудом подбираю нужные слова, – за все остальное. Он не допустил бы, чтобы с Гретхен случилось что-то подобное. Когда я с ним говорила, то почувствовала, как он испуган.
Пауза. Том стискивает зубы.
– Другим удается быть надежными и делать то, чего от них ждут, а он почему не может? Что в нем такого офигительно особенного?
Последние слова он чуть ли не выкрикивает. Разве можно так громко говорить в этой комнате? Я стыдливо смотрю в пол. Я не уверена в том, что вопрос не риторический. Или он все же хочет знать мое мнение?
Глава 9
– Элис Джонстон! – Голос Гретхен в телефонной трубке прозвучал беззаботно. – Это я. Тут такое дело… Ты свободна сегодня утром?
– Могу освободиться, – ответила я и повернулась в кровати. Тома не было. Уже ушел на футбольную тренировку. – Особых планов у меня нет. Только пробежаться собиралась.
– Пробежаться? – изумилась Гретхен. – Это тебе на кой черт сдалось?
– Так ведь март! Мама меня так закармливает на Рождество, что я толстею и потом могу ходить только в огромных свитерах, а в следующую субботу она впихнет в нас гигантское количество пасхальных яиц. Не успеешь оглянуться – а уже пора надевать бикини, и тогда мне захочется себя убить.
– Ой, не будь занудой, – небрежно проговорила Гретхен. – Все эти пробежки – такая гадость. Пойдем лучше выпьем кофе с пирожными. Я скоро встречаюсь с братом и хочу, чтобы ты тоже пришла. Сможешь сама поговорить с ним насчет нужных контактов. Мне понадобилось всего четыре месяца, чтобы договориться с ним, но главное, что твое терпение, моя дорогая, принесло свои плоды.
– Наконец, – сказала я, – потому что в промежутке пришлось дружить с тобой, а это было нелегко.
Гретхен рассмеялась.
– Да. Я не подарок. Извини. Но лучше поздно, чем никогда.
– Грет, – сказала я и зевнула. – Я с радостью приду и выпью с тобой кофе, потому что забавно будет наконец познакомиться с твоим братом – но только поэтому. А потом не хочешь проехаться со мной по городу? Мне нужно кое-что купить.
– Что-нибудь занятное или, наоборот, занудное фотографическое? – с подозрением осведомилась Гретхен.
Я засмеялась.
– Занудное фотографическое, но мы могли бы заглянуть и в какие-нибудь симпатичные магазинчики, если хочешь.
– Идет! – радостно откликнулась Гретхен. – Звучит заманчиво. – Я с Бэйли встречаюсь примерно в половине двенадцатого. Ты успеешь?
Конечно, я бы очень даже успела, я бы даже раньше времени пришла, если бы мне не позвонила мама и не задержала меня разговором о том, что Френсис подала в суд на семейную химчистку за то, что там порвали подол ее свадебного платья. Это было довольно странно, как сказала мама, ведь с дамой, хозяйкой этой химчистки, Френ ходит по вторникам в группу похудания. В общем, мама просила меня позвонить Френ и попытаться ее вразумить.
В результате ровно в половине двенадцатого я выбежала из станции метро и поспешила по адресу, который продиктовала мне Гретхен. Бледное солнце пыталось пробиться сквозь слой нерешительных облаков. Я одну за другой миновала витрины магазинов. Магазины становились все меньше и роскошнее. Вывески у всех были пафосные, самоуверенные, и продавались здесь не те вещи, которые вам нужны, но такие, какие вам сразу жутко хотелось иметь: шоколадные конфеты ручной работы, ручной же работы шляпки, дорогущее вино, авторские ювелирные украшения… Это был один из районов Лондона, которые, согласно утверждениям их обитателей, уютны и похожи на маленькие городки, но именно про эти районы чаще всего пишут в приложениях к журналам на страницах, касающихся жизни высшего общества.
Лично я себя не очень уютно чувствовала в промокших, холодных лодочках. Оказалось, что это далеко не идеальная обувь для прогулок под дождем. Дождь настиг меня, пока я шла от дома до метро. Как только началась весна, я мечтала одеться по-парижски, а теперь дрожала в дурацком легком пиджачке. Так приятно было в конце концов войти в кафе – правда, для начала пришлось повозиться с неподатливой дверью. Похоже, она разбухла от сырости. Так что внутрь я, можно сказать, почти влетела, хотя собиралась войти незаметно.
Меня окутал пьянящий аромат жареного кофе. Уже накачанные кофеином посетители деловито просматривали газеты, сидя перед тарелками с горками еды, а разгоряченные, забегавшиеся официантки пытались рассадить вновь прибывших, при этом держа в руках подносы с чашками грозящего пролиться капучино. Я пробежалась взглядом по залу и увидела Гретхен. Она сидела за столиком у дальней стены зала и махала мне рукой.
Она была в чуть поношенных, искусно состаренных коротких кожаных сапожках на босу ногу (ноги у нее были гладкие и загорелые). Поверх хлопкового кремового платья-туники в национальном стиле – просторный кардиган ручной грубоватой вязки. Казалось, он того и гляди сползет с хрупких плеч Гретхен. На шее – длинная нитка ярких бус, местами перепутавшихся с прядями распущенных волос. Она сидела, крепко обхватив руками дымящуюся чашку с кофе. Она явно была очень рада видеть меня. Как обычно, и мужчины, и женщины всеми силами старались не пялиться на нее, но если она и замечала это, то виду не подавала.
Гретхен поставила чашку на столик, вскочила и крепко обняла меня.
– Привет! – воскликнула она. – Ты вовремя. Я как раз собралась соблазниться и заказать невероятный миндальный круассан. Да ты хоть посмотрела, какие тут пирожные?
Она показала в сторону барной стойки. Я с любопытством обернулась. Гретхен была права: пирожные выглядели восхитительно. Огромные печенья в виде колес – блестящие, покрытые поблескивающими сахарными чешуйками, булочки со снежными горками взбитых сливок, нежные маленькие кексы, украшенные вишенками и ягодками дягиля.
Я села напротив Гретхен, лицом к двери, и отметила:
– У тебя сегодня отличное настроение. Есть хорошие новости насчет американского балета на льду?
– Не-е-е-ет. – Гретхен скорчила рожицу. – Пока тишина. Но правда, вчера меня пригласили в качестве гостьи в «Охоту за привидениями».
– О! Ты согласилась?
– Зачем? Чтобы торчать в каком-нибудь темном полуразвалившемся сарае, пока команда в инфракрасном свете снимает, как их «эксперт» опрокидывает стол, а потом утверждает, будто его атаковало привидение! – Гретхен вздернула брови. – Пока до этого, конечно, не дошло – хотя мне никто не говорил, что переход от детских программ к взрослым будет таким тяжелым. Кстати, ты чего хочешь выпить и поесть?
– А нам не стоит дождаться твоего брата? – спросила я.
Гретхен небрежно махнула рукой.
– Он уже здесь. В сортир пошел. Ой, ладно, не будем. – Она взглянула за мое плечо и улыбнулась. – Бэй, это моя подруга Элис – та самая, про которую я тебе рассказывала. Элис, это мой брат Бэйли.
Я обернулась и увидела стоящего справа от меня высокого мужчину. Он дружески улыбался. У него были растрепанные волосы песочного цвета, пряди которых падали на заспанные зеленые глаза. Вид у него был такой, словно он только что проснулся и слез с кровати. На нем была белая футболка с весьма выцветшим изображением волны. Когда он протянул мне руку, я увидела бледный шрам, тянущийся вверх от запястья.
«Наверное, поранился, забираясь на скалы, или сплавляясь по бурной реке на плоту, или занимаясь еще каким-нибудь видом спорта, связанным с выбросом адреналина», – подумала я, поскольку весь облик Бэйли заставлял предположить, что он из людей, склонных к экстремальным занятиям.
Он заметил, что я смотрю на его шрам.
– Гретхен столкнула меня с хоппера[30]30
Хоппер – резиновый шар с ручками, которые позволяют сидеть на нем и не падать. Благодаря эластичным свойствам мяча на хоппере можно прыгать.
[Закрыть], потому что я ей не давал попрыгать, – объяснил Бэйли. – И я поранился о камни.
А я ожидала совсем не такого объяснения. Бэйли зевнул и по-кошачьи потянулся.
– Ох, – вздохнула я, смутившись из-за того, что так неприлично уставилась на его шрам.
– Наверное, глубокая была рана… Сколько же вам было лет?
– Двадцать шесть. – Он смущенно улыбнулся. – Приятно познакомиться с вами, Элис, и прошу прощения за то, что я так бесцеремонно зеваю. – Он наклонился к столику и чмокнул меня в щеку, уколов жесткой щетиной и обдав ароматом дорогого лосьона после бритья. – Я только что с самолета. Сдвиг во времени.
– Не обращай на него внимания, Эл, – посоветовала мне Гретхен. – А ты садись, хватит паясничать, Бэй.
Бэйли с шутливым протестом вскинул руки, потом выдвинул стул и уселся.
– Грот мне сказала, что вы фотограф. – Он протянул руку и сграбастал чашку сестры. – Какая ты умница, что дождалась меня и Элис, – язвительно похвалил он ее. – Нахалка, – добавил он и поставил чашку на место. Затем с интересом быстро глянул на меня и столь же быстро отвел глаза. – А там не наш официант?
Он посмотрел мне за спину.
– А можно меня так не называть? – вздохнула Гретхен. – Между прочим, если ты до сих пор не заметил, мне уже не шесть лет. А сам в сортире проторчал сто лет, я уж думала, ты в унитаз свалился. Сейчас я кого-нибудь позову.
Она резко поднялась и направилась в сторону выхода. Официант восхищенно уставился на нее, как и все сидевшие за столиком, который он в данный момент обслуживал. Я заметила, как одна из девушек прикрыла ладонью рот и что-то прошептала подружке, а та откровенно вытаращила глаза, узнав Гретхен, и обе принялись оживленно перешептываться. Я уже начала привыкать к тому, что люди открыто говорят о Гретхен так, словно ее нет рядом, но все же еще не дошла до такой стадии, чтобы совсем не замечать этого – как сама Гретхен.
– Дерьмово, – сказал Бэйли, проследив за моим взглядом. – Слава богу, она не такая знаменитая, как Том Круз[31]31
Том Круз (р. 1962) – популярный американский киноактер. Роли в фильмах «Миссия невыполнима», «Интервью с вампиром», «Человек дождя» и др.
[Закрыть]. Понятия не имею, почему ее это не беспокоит, но она утверждает, что нет. Когда я впервые прочел в Интернете всякие комментарии о ней – а писали люди, которые с ней не были знакомы, мне жутко захотелось найти их и поколотить так, чтобы от этих подонков мокрого места не осталось. А знаешь – кстати, давай на «ты», ладно? Так вот, знаешь, ведь самые грязные вещи пишут женщины. Как же насчет женского братства? Что с ним стало?
Я пожала плечами и улыбнулась – хотелось верить, что улыбка получилась загадочной, поскольку ничего более умного мне в голову не пришло.
– Похоже, ты знаешь, с какой стороны лучше смотреть в фотоаппарат, – весело проговорил Бэйли. – И какая же у тебя работа?
– В данный момент? – уточнила я и кашлянула. – Да много всякого: товары, люди, объекты. Работала для крупной фотостудии, но недавно ушла на вольные хлеба.
– Снимаю шляпу, – кивнул Бэйли. – Ну и как?
– Неплохо, спасибо. Вот только то и дело приходится ради денег соглашаться на всякую ерунду, от которой я не в восторге, но, с другой стороны, у меня не так много времени на поиски работы, которой мне хотелось бы заниматься.
– Ты про видовые съемки? Да, Гретхен говорила. Что ж, я с радостью снабжу тебя именами пары-тройки редакторов, для которых пишу. Какой из этого выйдет толк, сказать не могу, но хоть что-то.
– Конечно, – с благодарностью ответила я. – Очень мило с твоей стороны.
Бэйли пожал плечами.
– Да ну, ерунда. Рад помочь.
Вернулась Гретхен.
– Через секунду он подойдет. А мне нужно по-маленькому. Я быстро.
Бэйли проводил сестру взглядом.
– А ты давно знакома с моей сестрицей?
– Около четырех месяцев.
Бэйли рассеянно взял бумажную салфетку и принялся складывать и разворачивать ее длинными тонкими пальцами. Руки у него были удивительно аристократические.
– Мы познакомились во время фотосессии в Лос-Анджелесе, – добавила я. – В конце ноября.
– А-а-а, – понимающе протянул Бэйли и обнял спинку стула Гретхен. При этом край его футболки немного приподнялся, и обнажилась полоска загорелой кожи на животе. Заметив мой взгляд, он и не подумал одернуть футболку.
– В горы не поднималась? Там есть где побродить.
– Со временем было туговато, – объяснила я и вспомнила, как мы нежились в теплом бассейне и пили шампанское. – Придется совершить прогулку в следующий раз. Наверное, для того, кто описывает свои путешествия, это самое замечательное? Думаю, ты знаешь все самые красивые места, где стоит побывать.
– Типа того. Моя работа и правда дает мне отличную возможность помотаться по миру. – Он улыбнулся и посмотрел на меня в упор. – А мир так красив. Если бы мне удалось дожить до ста лет, я бы все равно не увидел всего, что хочется увидеть. Я недавно вернулся из Танзании. Ты в Африке бывала?
Я кивнула.
– Но не в Танзании. Как там?
– Невероятно. Пару раз я поднимался в горы ночью. Воздух кристально прозрачный, холодно. Сидел у костра под звездами, а потом, днем, мы спустились в кратер Нгоронгоро[32]32
Нгоронгоро – огромный кратер в Танзании, на краю саванны Серенгети, возникший в результате коллапса крупного вулкана около 2,5 миллиона лет назад.
[Закрыть] – это десять на десять километров. Огромная чаша. Там полным-полно самых немыслимых животных – слоны, бегемоты, львы… кого только нет. Совершенно дикие, и внимания на людей не обращают.
– Вот это да, – восхитилась я. – Тебе повезло.
– Знаю! – Бэйли восторженно закивал – В пять часов утра я сидел на заднем сиденье джипа и сжимал в руках бинокль. Мы мчались по равнине, а я думал: «Чувак, и ведь тебе еще и платят за это!» Жизнь прекрасна. Да, я везунчик.
Он улыбнулся, отвел взгляд от меня и посмотрел на идущего к нам официанта.
Я позволила себе украдкой глянуть на Бэйли. Из-под краешка рукава на его руке выглядывала татуировка.
«Интересно, а он, как и Гретхен, жалеет о том, что сделал наколку?» – подумала я.
Что представлял собой рисунок, я не могла понять. А руки у Бэйли были очень крепкие. Я оторвала взгляд от татуировки и увидела, что Бэйли снова заметил, как я его изучаю.
– У тебя такие красивые бицепсы… в смысле, татуировка! – в смущении пролепетала я.
Бэйли рассмеялся, но прежде чем он успел что-то сказать, к нашему столику наконец подошел официант.
– Здраувствууйте! – произнес он с сильнейшим акцентом – я не сумела понять, с каким именно. – Ну и что мы сиигодня будним куушать? – осведомился он, держа ручку над блокнотиком наготове.
Мне стало жарко под насмешливым взглядом Бэйли.
– Мне кофе и лопату, пожалуйста, – сказала я. – Хочу вырыть себе норку поглубже и зарыться в нее, а этого маловато будет. – Я показала озадаченному официанту чайную ложечку Гретхен.
Бэйли улыбнулся.
– Э-э-э… – Официант явно смутился не на шутку. – Хотиите ложку побоольше?
Он протараторил это так быстро, что я едва поняла его.
– Нет-нет. Я хотела сказать, что мне нужна… другая ложка.
– А эта лоожка гряазная? – в ужасе воскликнул официант, выхватил у меня возмутительный предмет, поднес к свету и подозрительно прищурился. – Мадам! Прошу прощеения!
– Она имела в виду, что нужна другая ложка, – пояснил Бэйли и указал на ту, которую держал официант. – Этой недостаточно.
– А-а-а! – просиял официант. – Пониимаю. Сеейчас приинесу. Вам тожее кофее, сэр?
Бэйли поднял вверх два больших пальца. Официант быстро что-то черкнул в блокнотике.
– А насчет покуушать, мадам?
– Спасибо, мне только кекс.
Официант кивнул.
– Шоком ладными хлопцами или бес?
Я ошарашенно уставилась на него.
– Простите?
– Шоком ладными хлопцами или бес? – повторил он.
На помощь мне пришел Бэйли.
– С шоколадными хлопьями или без? – прошептал он, наклонившись ко мне.
– А! – Я захихикала. До меня наконец дошло. – Извините. Без, пожалуйста.
Официант удалился. Несколько секунд мы просидели молча.
– Увы, – сказала. – Моя первая шутка получилась не такой уж смешной.
Бэйли кивнул.
– Понимаю. Я переживал за тебя. Даже бедная ложка и та смутилась.
– Ой, ладно! – рассмеялась я. – Все-таки не настолько же было плохо.
Бэйли снова пристально воззрился на меня.
– У тебя такая милая улыбка, – сказал он. – Ага! Вот и кофе! Вот это да, ну и скорость! Спасибо!
Он отодвинул в сторону чашку Гретхен, чтобы дать официанту возможность торжественно поставить на столик наш заказ. Я сидела и гадала, верно ли расслышала то, что сказал Бэйли.
Кроме кофе мне были поданы две чайные ложечки на блюдечке и изысканный кекс с голубикой. Через секунду пришла Гретхен и застала нас дружно смеющимися.
– Что у вас тут веселенького? – осведомилась она.
– Да ничего, – отмахнулся Бэйли. – Только что была разыграна очень сложная комедия со столовыми приборами. Жутко сложная. Тебе не понять.
– Расскажите! – настойчиво воскликнула Гретхен. – И зачем только я опоздала!
– Правда, Грет, на самом деле это была просто неудачная шутка, – извиняющимся тоном проговорила я.
– Пожалуйста, не заставляй ее повторять, – покачал головой Бэйли. – Шутка была самая паршивая.
– Да ладно тебе! – сказала я, делая вид, что обиделась. – Не хуже твоей – «мне было двадцать шесть». Ха-ха.
– Ты смеялась!
– Я просто проявила вежливость.
Гретхен посмотрела на меня, перевела взгляд на брата, весьма величественно потерла кончик носа и сказала:
– Звучит очень весело. Жаль, меня не было.
Бэйли хмыкнул.
– Ой, только не заводись из-за того, что тебя это не касалось. Если вправду хочешь знать, дело было в ложке и…
– Да мне все равно, – небрежно прервала его Гретхен. – Подумаешь. Пусть даже дело было в вилах.
Я застонала. Бэйли расхохотался.
– Все, хватит о столовых приборах, – решительно объявила Гретхен и с удовольствием отхлебнула кофе.
Потом мы еще целый час весело болтали. Наконец Бэйли посмотрел на часы и объявил:
– Увы, дамы, мне пора вернуться и закончить материал о «Песчаном марафоне». Это жуткий забег через Сахару. Шесть дней, сто пятьдесят одна миля. При такой-то жаре? Можете поверить? Я говорил с одним парнем, который одолел дистанцию, и он сказал, что чуть не сдох. Да… Тест на выносливость. Может быть, я в следующем году попробую.
Гретхен фыркнула.
– Ставлю пятьсот фунтов, что у тебя не получится.
Бэйли протянул ей левую руку, но, не дав Гретхен пожать ее, отдернул и добродушно показал ей знак «V».
– Благодарю вас обоих за чудесный завтрако-обед.
Бэйли наклонился и поцеловал Гретхен в щеку. Затем сунул руку в задний карман джинсов и вытащил несколько свернутых в тугой рулончик банкнот.
– Надеюсь, этого хватит.
Гретхен потянулась за сумочкой, но Бэйли протестующе поднял руку.
– Сдачи не надо. Элис, я возьму у Гретхен номер твоего телефона и пришлю тебе информацию о тех, с кем тебе предстоит иметь дело, хорошо?
– Спасибо, – искренне поблагодарила я его.
Он весело помахал рукой и направился к выходу. Я проводила его взглядом.
– Болтает всякий вздор, – проговорила Гретхен с набитым ртом. Она пережевывала остывший тост. – Сто пятьдесят одна миля за шесть дней! Он так похож на Тигру[33]33
Имеется в виду персонаж сказки А. Милна «Винни-Пух и все-все-все».
[Закрыть] – то и дело хватается за что-то, воображая, будто ему это жутко нравится, а потом обнаруживает, что вовсе и не нравится. Ты уж извини, что он так много болтал про свои путешествия.
– Да не надо извиняться, мне было очень интересно. Чудесная беседа, вкуснейшие пирожные и кофе. Просто чудо что за суббота.
И я нисколечко не покривила душой.
– И точно, правда? – Гретхен улыбнулась и радостно сжала мою руку. – Ты кекс будешь доедать? Ой, будет тебе, он совсем крохотулечный.
Она поменяла местами наши тарелки.
– Мне очень понравился твой брат, – призналась я.
– Да? – Гретхен пытливо взглянула на меня. – Ну, между прочим, он в данный момент свободен. – Она подмигнула мне. – Хочешь, замолвлю за тебя словечко?
По идее мне следовало бы сказать: «Я разве тебе не говорила, что у меня, на минутку, очень серьезные отношения с Томом? Мы вместе уже два года, и он хочет, чтобы мы купили дом и поженились. Так что спасибо – не надо».
Но я промолчала. Я ждала, что скажу Гретхен об этом, но, к моему изумлению, совсем ничего не сказала. Сидела молча и гадала: не сказать правду и солгать – это одно и то же?
Гретхен терпеливо ждала несколько секунд.
– Ты все еще с этим Томом? Или у вас уже все?
– Уже все, – ответила я.
