Текст книги "Что сделала моя лучшая подруга"
Автор книги: Люси Доусон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Глава 18
Возвращение в палату превращается в долгую пытку. Я переставляю ноги и смотрю, как они движутся. Я понимаю, что Гретхен еще не может сидеть на кровати и говорить. Наверняка она будет заторможенной и вялой, но довольно скоро поймет, где находится. Я должна идти, я должна…
Мы поворачиваем за угол. Бэйли вернулся; он с серьезным видом слушает немного усталого врача и кивает:
– Понимаю, понимаю.
Вид у врача профессионально-отстраненный. По его взгляду трудно что-то понять, но молодая новая медсестра при нем преодолела прежнюю робость и теперь ведет себя более уверенно. Видимо, этот врач – местное светило. Врач бросает взгляд на Гретхен и говорит о ней. На мое счастье, она опять лежит неподвижно, и у меня почему-то возникает такое чувство, что врач воспринимает физическое проявление каких-то симптомов раздраженно. Гретхен для него – всего лишь очередное тело, масса клеток. А мы все ему только мешаем.
– Что ж, пожалуй, вот и все, – говорит доктор и заглядывает в историю болезни. – Спасибо, сестра. – Он протягивает историю болезни медсестре с таким видом, будто это бокал мартини.
Врач готов выйти из палаты, но Том четко и решительно произносит:
– Простите. Значит, Гретхен стало лучше по сравнению с тем, что было раньше?
Врач смотрит на Тома так, словно к нему в гольф-клубе подошел кто-то, смутно знакомый, но он никак не может вспомнить, что это за человек и как его зовут. При всем том он абсолютно уверен, что этот человек явно не стоит его внимания. Врач вопросительно смотрит на Бэйли. Бэйли говорит:
– Все в порядке. Мне хотелось бы, чтобы они были в курсе.
Я вижу, что у врача эти слова вызвали раздражение, ведь теперь ему придется все рассказать еще раз. Однако он сразу же словно бы надевает маску, которую можно снабдить ярлыком «Заботливая уверенность» и которую он вытащил из коробочки, помеченной как «Маски врача для всяких малозначительных друзей и родственников».
– Здравствуйте, – кивает врач и представляется нам: – Я – доктор Бенедикт. Гретхен приняла опасную смесь наркотиков и алкоголя. – Он говорит, делая небольшие паузы между словами. – Эти вещества вызвали первичные признаки комы, и, как вы уже видели, к несчастью, это состояние чревато высоким риском остановки сердца. Кроме того, существует ряд побочных реакций – в частности, дыхательная и почечная недостаточность. Однако в данным момент нет сомнений в том, что общее состояние улучшается, и…
Тут он умолкает, потому что снова звучит сигнализация, но это происходит уже в третий раз и не так сильно нас пугает.
– Как нарочно, – сухо произносит врач и оборачивается.
Сестра наклоняется над кроватью Гретхен.
Мы ждем секунду.
– У вас там все в порядке? – спрашивает врач чуть напряженно. Ему явно хочется не прерывать свое повествование.
– Концентрация упала, – отвечает медсестра. – Включу отсасыватель.
– Это хорошо или плохо? – Бэйли смотрит на доктора Бенедикта, отчаянно ожидая слов утешения.
Но врач торопливо просматривает показатели мониторов, а сестра подкатывает к кровати какой-то аппарат, похожий на насос.
– Так, молодые люди. Прошу вас выйти на некоторое время из палаты, нам нужно прочистить ее дыхательные пути, – решительно объявляет нам врач.
Мы с Томом уже успели привыкнуть к такому развитию событий и послушно отправляемся к двери. А Бэйли начинает паниковать.
– Почему? Она не может дышать? В чем дело? Я думал, она вот-вот очнется!
Входит другая медсестра.
– Пожалуйста, не могли бы вы подождать в коридоре? – говорит нам Бенедикт и добавляет для медсестры: – Отключите сигнализацию!
– Прошу вас, сестра! – в отчаянии умоляет Бэйли, не обращая внимания на врача. Он смотрит на Гретхен. – Дыши!
– Бэйли! – Том хватает его за руку. – Позволь им помочь ей!
– Отстань от меня! – грубо отталкивает его Бэйли. – Не поступай так со мной, Гретх! – строго говорит он, смотрит на сестру, и его глаза наполняются слезами. – Не смей так со мной поступать! – Он подносит руку к губам и остервенело вонзает зубы в костяшки пальцев. – Я знаю, ты меня слышишь!
Мы снова сидим в комнате со стенами мерзкого мятного цвета и молча ждем. Том и Бэйли, естественно, не разговаривают друг с другом, а мне попросту ни о чем говорить не хочется. Я онемела. Сижу, обхватив себя руками, и смотрю в одну точку.
Я уже не понимаю, как долго мы находимся здесь, я потеряла счет времени. Я сижу между Томом и Бэйли, зажатая между ними, словно кусок сыра в сэндвиче, меня будто заперли в кабинке американских горок. Я пережила несколько головокружительных подъемов и спусков, а теперь чувствую, что мы мчимся по прямой, но она, эта прямая, вот-вот закончится, и мы снова набираем скорость.
И конечно, в скором времени появляется доктор Бенедикт, а следом за ним – та самая медсестра, которая притащилась за мной в туалет. Бенедикт спокойным голосом объясняет, что состояние Гретхен, увы, снова значительно ухудшилось. Я вижу, что медсестра не сводит с меня глаз.
Все молчат. Потом один из моих спутников – точно не знаю кто – судорожно всхлипывает.
Доктор Бенедикт ждет момента, когда мы уясним смысл сказанного, и продолжает:
– К несчастью, нередко возникают вторичные осложнения. В данный момент у Гретхен затруднено дыхание. Мы удалили из бронхов слизистую пробку. У нее не было простуды, гриппа, или бронхита, или пневмонии до того, как она… – он делает небольшую паузу, явно стараясь избежать слов «пыталась совершить самоубийство», – …поступила в больницу?
Том кивает.
– Простуда была.
– Кроме того, она, как я полагаю, курит? – спрашивает доктор Бенедикт. – Когда пациент находится в состоянии комы и ему проводится искусственная вентиляция легких, он не в состоянии самостоятельно откашляться, изгнать из бронхов мокроту. У нее также сильно снизилась концентрация газов в крови, и нам пришлось увеличить подачу кислорода до шестидесяти процентов.
– Но ведь она начала приходить в себя! – поспешно вмешивается Том. – Мы видели, как она пошевелилась!
Бенедикт, сверкнув глазами, смотрит на него.
– Как я уже сказал, в данный момент мы имеем дело со вторичным осложнением. При том, что Гретхен действительно преодолевает последствия передозировки и остановки сердца, теперь нам придется ввести ей успокоительные препараты, так как, придя в сознание, она может начать сопротивляться интубации. Я имею в виду трубку у нее во рту, через которую она дышит, – добавляет он, заметив непонимающий взгляд Бэйли. – Короче говоря, в данный момент первоочередные задачи несколько изменились.
– Она может умереть? – жалобно спрашивает Бэйли. – Эти осложнения могут ее убить?
Бенедикт, не изменившись в лице, смотрит Бэйли прямо в глаза.
– Ее состояние очень серьезно, – произносит он. Повисает тягостная пауза. – К утру мы будем знать больше.
Последние слова врач произносит, не глядя Бэйли в глаза.
– А долго она пробудет под действием успокоительных? – не выдерживаю я.
– Столько времени, сколько потребуется для значительной подачи кислорода, – отвечает Бенедикт. – Если потом все будет хорошо, мы сможем снизить подачу кислорода и постепенно уменьшить дозу успокоительных. Затем отменим искусственную вентиляцию легких. Но давайте доживем до завтра.
Он одаривает нас улыбкой, полной заботы и дружеской поддержки.
«Они что, дома перед зеркалом тренируются?» – думаю я.
Меня не обмануть.
Том и Бэйли встают. Я поднимаюсь чисто автоматически.
– Спасибо вам, – заторможено произносит Бэйли.
Мы друг за другом выходим из комнаты для родственников.
На полпути по коридору я обнаруживаю, что оставила под стулом сумку, и возвращаюсь в комнату одна. Я еле передвигаю ногами. До меня доносятся голоса. Эти двое явно не слышат моих шагов. Я останавливаюсь. Разговаривают Бенедикт и медсестра.
– Я говорила с ее лучшей подругой…
Голос у медсестры звучит совсем не так, как тогда, когда она говорила со мной. Меня она утешала, а теперь говорит взволнованно. У меня замирает сердце.
– Думаю, она как-то причастна к попытке самоубийства. Она начала рассказывать мне про какой-то план, но тут в туалет вошел ее бойфренд – вернее, бывший бойфренд, и…
– Сестра, – скучающим голосом произносит Бенедикт. – Я умираю с голоду, мне пора домой. Что вы хотите сказать? Только покороче, пожалуйста.
– Подруга пациентки, Элис, сказала, что она не хотела, чтобы Гретхен продолжала страдать. – Медсестру явно не смутил недовольный тон Бенедикта. Она говорит все более решительно и убежденно. – Она сказала, что будет лучше, если Гретхен не очнется. А я не думаю, что Гретхен была без сознания, когда подруга обнаружила ее. Она утверждала, будто дверь квартиры была приоткрыта, но это кажется маловероятным… А когда я предположила, что она, быть может, причастна к случившемуся, она очень разнервничалась.
Бенедикт фыркает.
– Что тут удивительного? Родственники всегда чрезмерно чувствительны к неоправданным серьезным обвинениям.
– Доктор Бенедикт, я ее ни в чем не обвиняла. Думаю, она была готова признаться в том, что помогла Гретхен наглотаться таблеток. Ведь это же помощь в самоубийстве – то есть фактически убийство!
Бенедикт добродушно смеется.
– Сестра, а вам не кажется, что вы насмотрелись телесериалов?
– Но я обязана кому-то сообщить, если, на мой взгляд, имеет место нарушение закона или если кто-то или что-то может нанести вред пациенту, – настойчиво возражает медсестра. – Ну вот, я сообщаю об этом вам!
Бенедикт вздыхает.
– Хорошо. Перескажите мне, что она вам наговорила.
О нет. О нет, нет, нет!
– Она начала рассказывать о том, что у них был план! А если она имела в виду план, как помочь Гретхен уйти из жизни? Она сказала, что Гретхен просила ее помочь.
Нет, я этого не говорила! Или сказала?
– Помочь ей сделать это? Или помочь ей не сделать этого.
Судя по тону Бенедикта, я представляю, что он пожимает плечами и смотрит на медсестру как на полоумную.
– Что именно она сказала? Она сказала: «Я помогла ей покончить с собой»?
– Нет, но…
– Хорошо. Что она сказала?
– Ничего конкретного, но…
– Ничего конкретного, – с легкой издевкой повторяет Бенедикт.
Я медленно выдыхаю… Он ей не верит.
– Я спросила, помогла ли она Гретхен, а она ответила «нет», а потом она была готова…
– Значит, она это отрицала?
– Но разве вы не думаете…
– Нет, – отрезал Бенедикт. – Не думаю. Стараюсь никогда не делать скоропалительных выводов.
Я облегченно отступаю назад, но тут же слышу, как медсестра решительно и настойчиво произносит:
– Доктор Бенедикт, я уверена, тут что-то не так.
Наступает пауза. Я представляю, что врач остановился и, обернувшись, смотрит на медсестру.
Он вздыхает. Я слышу, как он говорит:
– Хорошо, хорошо. Просто присматривайте за ситуацией, если вам так будет легче. Наблюдайте за ней.
– Ладно. Но моя смена скоро заканчивается, поэтому я и хотела рассказать обо всем вам.
– Договорились, сестра. Я все обдумаю и, когда что-то решу, сообщу кому-нибудь еще. Положитесь на меня.
Я тороплюсь. Сейчас зайду, заберу сумку и быстро уйду по коридору! Слава богу, эта пронырливая медсестра уходит… но не будет ли теперь еще и этот врач следить за мной? Не расскажет ли он обо всем еще кому-то, когда уйдет? Похоже, он так сказал, чтобы медсестра просто отвязалась от него, но все-таки, все-таки…
Том и Бэйли сидят и смотрят на Гретхен. Она выглядит очень спокойной и умиротворенной. Совсем не похожа на человека, борющегося за собственную жизнь. Я сажусь.
Тихо. Только едва слышно попискивают приборы да доносятся приглушенные шаги из коридора. Я стараюсь слушать только эти звуки и забыть обо всех медсестрах на свете. Но каждый звук, связанный с повседневной жизнью, текущей за этими тонкими бесстрастными стенами, заставляет меня вздрагивать. Я начинаю считать попискивания аппаратов, успеваю сосчитать до семи, и тут вдруг Бэйли жалобно произносит:
– Я знал, что опоздаю на самолет. Прошлой ночью мы закончили съемку и устроили вечеринку, чтобы это отметить, а потом я проспал и понял, что не успеваю на свой рейс. Позвонил в аэропорт и попросил отменить мой заказ.
Том смотрит на него, не веря собственным ушам.
– Это случилось из-за того, что ты ходил на вечеринку?
– Если бы я смог вернуться вовремя, успел бы на самолет и избавил всех нас от этого, честное слово. – Бэйли затравленно смотрит на Тома. – Сильнее, чем я сам себя сужу, ты меня не осудишь, как бы ни старался.
У меня на глаза набегают слезы. Я смотрю на Бэйли. Он думает, это он во всем виноват, а я знаю, что он совершенно ни при чем. О, что же мы натворили, Гретхен?
– Ты ходил на треклятую вечеринку! – повторяет Том, все еще не в силах поверить в услышанное.
– Да, но… – беспомощно произносит Бэйли.
– Прекратите, пожалуйста! – кричу я. У меня больше нет сил.
Я вскакиваю и опрометью выбегаю из палаты.
Глава 19
– Прости. Мне очень стыдно, – прошептала Гретхен так тихо, что я ее едва расслышала. Она лежала на диване в квартире Бэйли. Я сидела напротив нее. – Я ничего не понимала. Я совсем не хотела, чтобы так вышло…
Я впервые встретилась с ней после того, как она появилась у меня дома и устроила переполох. Проведя пару недель в психиатрической клинике, она немного похудела и словно бы уменьшилась в размерах – стала хрупкой и обесцвеченной. Но с другой стороны, я ни разу не видела ее совсем без макияжа, в простенькой футболке и штанах, смахивающих на пижамные. Вид у нее был истощенный, измученный.
– Я знаю, что ты не хотела, – сказала я, усевшись поудобнее и попытавшись сделать вид, будто расслабилась. Получалось не слишком удачно.
– Просто ты говорила, что между вами ничего серьезного, и я не подумала… – Она оборвала себя, потом в отчаянии добавила: – Но все равно я не должна была ничего такого говорить. Прости.
Я сразу вспомнила, как Бэйли сказал: «Гретхен мне объяснила, что у вас серьезные отношения».
Но в общем-то, во всех своих бедах я должна была винить только себя. Ведешь себя с людьми нечестно – именно такие удары и получаешь. И если бы я не обманывала Гретхен – а может быть, и себя, – когда говорила с ней о Томе, все бы не закончилось так печально. Как я могла обижаться на Гретхен? Ведь когда она явилась к нам с Томом, она была не в своем уме, она была тяжело больна. А у меня какие могли быть оправдания? Я до сих пор не могла даже думать про то, как Том стоит посреди кухни и смотрит на меня, не в силах поверить услышанному.
Я кашлянула и перешла на легкий, непринужденный тон.
– Ну как ты себя чувствуешь? Бэйли, – непривычно было произносить его имя при ней, – сказал мне, что врачи подобрали тебе новые препараты. Помогло?
– Может быть, немножко… А вы с Томом еще общаетесь?
Я покачала головой и с трудом выговорила:
– Он ушел. Я купила тебе парочку дисков. – Я взяла сумку. – Думала, может быть, посмотрим вместе. Я еще не видела эти…
Гретхен привстала на диване.
– Что ты хочешь этим сказать – «он ушел»? Куда ушел?
– Уехал в Америку.
– В Америку?!
Она замерла, будто я сказала: «Улетел на Луну». Вид у нее стал совершенно несчастный.
Я кивнула. Несмотря на все мои старания, голос у меня начал звучать не слишком уверенно. Нужно было взять себя в руки – ведь я пришла подбодрить Гретхен, а она и так уже страдала из-за того, что натворила. Я отвернулась, чтобы она не видела моего лица, и сделала вид, будто что-то ищу в сумке.
– Когда это случилось? – спросила Гретхен.
– Он оставил мне письмо.
Я вытащила диски и начала срывать целлофан с коробок.
Конверт, адресованный мне, я обнаружила дома на столе на следующий день после того, как Том ушел.
Элис.
Я заходил, чтобы забрать остальные вещи. Паспорт и так далее. Тебя не было дома, и, наверное, хорошо, что вышло так.
Ты была и по-прежнему очень дорога мне. Я очень люблю тебя и хотел одного – сделать тебя счастливой. Прости, что у меня это не получилось.
Не думаю, что ты хотела нарочно сделать мне больно, и надеюсь, ты поймешь, почему я пока не в силах с тобой разговаривать.
Вскоре я уеду в Нью-Йорк. Я говорил с Пауло, и мы договорились, что я заплачу за квартиру за те месяцы, пока меня не будет. С учетом всех праздников и выходных, я вернусь приблизительно к концу ноября. Уверен, к этому времени ты сумеешь подыскать себе другое жилье. Надеюсь, ты согласишься с тем, что будет справедливо, если я попрошу тебя переехать – мне не так просто будет заниматься подбором жилья, находясь в Штатах. Пауло поможет найти кого-нибудь, кто займет твою бывшую комнату.
Будь счастлива.
С любовью,
Том.
– Прости, Элис, – снова проговорила Гретхен. – Если бы только я могла вернуться во времени назад и не говорить этого… Я не хотела, чтобы, чтобы…
– Гретх, я знаю, – прервала ее я. Мне было очень тяжело говорить об этом. – Ты же не нарочно. – Я встала, чтобы поставить диск для просмотра. – По крайней мере, получилось расставание в чистом виде. В каком-то смысле очень хорошо, что он просто смог взять и уйти.
Несколько секунд Гретхен молчала.
– И вам с Бэйли так будет легче.
Я опустилась на стул. Этого я вовсе не имела в виду. Я хотела сказать, что Тому было проще уйти от сложившейся ситуации, хотя и не могла спорить с тем, что его уход даровал нам с Бэйли большую свободу в наших отношениях, чем было бы в противном случае.
Вик умоляла меня не торопить события.
«Эл, очень важно иметь перерыв между романами. Ты должна осознать разрыв с Томом – поплакать, погоревать и пережить это. Делай, что должна сделать для того, чтобы обрести свободу и двигаться дальше. Тебе не кажется, что сейчас было бы хорошо заняться собой? Повстречайся с кем-нибудь из старых подружек. Мне пришла групповая рассылка насчет пикника в Ричмонд-парке. Ты не ответила – но ведь ты же в субботу не работаешь?»
«Нет, не работаю, – ответила я. – Но это не имеет никакого отношения к Бэйли. В субботу день рождения папы, и родители хотят, чтобы мы все собрались у них дома, но Фил не может, и у Френ тоже не получается, поэтому мне придется поехать к ним».
«Я рада, что ты не работаешь, но все же не стоит отказываться от подобных приглашений, – предупредила меня Вик, – иначе люди станут думать, будто тебе это неинтересно, и перестанут тебя приглашать. У тебя сейчас прекрасная возможность вернуться к общению с миром, Эл. Реши, какой жизни тебе хочется, отвлекись от того, куда тебя занесло. Если ты действительно нравишься Бэйли, он подождет, пока ты будешь готова».
Но он не хотел ждать, а мне было так приятно, что он хотел снова встретиться со мной! Я поняла, что тоже вовсе не хочу ждать.
Мы пошли поужинать в маленький ресторанчик, где подавали тапас[50]50
Испанская легкая закуска.
[Закрыть]. А я никогда не слышала о таких заведениях. Там мы с Бэйли несколько часов проговорили о разных местах, где я не бывала и где мечтала бы побывать. Бэйли наклонился к столику, взял меня за руку и стал нежно поглаживать запястье. Потом мы ехали в такси, и я слишком остро чувствовала, как близко мы сидим. Бэйли положил руку на мое бедро. Машина слегка подпрыгнула на «лежачем полицейском», и меня прижало к Бэйли. Он улыбнулся.
«Так гораздо лучше», – сказал он и поцеловал меня.
Поездка оказалась поистине стремительной. Я чувствовала только его руку у себя на бедре, только поцелуй, становившийся все глубже по мере того, как мы на заднем сиденье поворачивались лицом друг к другу.
«Зайдешь? – спросил Бэйли, когда такси остановилось у подъезда, и, поцеловав меня в кончик носа, добавил: – Никакого принуждения».
Я растерялась и покачала головой. Бэйли понимающе кивнул: «Это был лучший вечер в моей жизни. Доедешь до дома – черкни мне эсэмэску, чтобы я знал, что ты благополучно добралась».
Я так и сделала, а в ответ получила сообщение такого содержания: «Лежу в постели и думаю о тебе. х»[51]51
Бэйли заканчивает сообщение так называемым смайликом – символом, имеющим определенное значение. В данном случае «х» означает поцелуй.
[Закрыть]. Я с восторгом и страстью прижала к груди мобильник. Бэйли был невероятно сексуален. А потом у меня было несколько хлопотных рабочих дней, но мне было трудно сосредоточиться, и я даже забыла об одной из назначенных встреч. В конце концов я, охваченная сладостными мечтаниями, вошла в студию и обнаружила там сердитую клиентку. На время съемки я постаралась собраться. К пятнице я была совершенно объята мыслями о новой встрече с Бэйли и сделала одни из самых худших снимков в своей профессиональной карьере – нет, они были приемлемы, но жутко скучны. Это меня немного огорчило, но не настолько, чтобы все переделать. Я отправилась домой пораньше, хотела привести себя в порядок и надеть новенькое, специально приобретенное белье. На всякий случай.
Белье оставалось на мне недолго. После ужина с двумя бутылками красного вина моя решимость и чувство вины перед Томом окончательно развеялись.
«Не хочу, чтобы ты думал, будто я это делаю с кем попало», – сказала я потом, лежа в постели Бэйли в его объятиях.
«Конечно нет, – ответил Бэйли, – но все равно ты это делаешь очень хорошо».
Он поцеловал меня в шею.
«Нет, правда… – Я зажмурилась и выдохнула, пытаясь сосредоточиться. – Я не…»
Бэйли отстранился и посмотрел на меня.
«Хочешь сказать, что я особенный?» – спросил он лукаво.
Я рассмеялась.
«Очень. Но прекрати болтать. Поцелуй меня еще».
– Элис? – окликнула меня Гретхен. – Чтобы запустить фильм, нужно нажать «воспроизведение».
Я покачала головой и, сев прямее, уставилась на экран телевизора. Взяла пульт и поспешно нацелила его на экран.
– Между прочим, ты вовсе не обязана сидеть тут со мной. Наверняка есть кто-нибудь, с кем ты могла бы провести время повеселее, – заметила Гретхен.
Я нажала кнопку воспроизведения, встряхнула пульт и постучала им по ладони, после чего попробовала еще раз. Наконец пошли титры.
Я решительно покачала головой.
– Хочу посмотреть этот фильм вместе с тобой, – заявила я.
На самом деле клиентка пригласила меня на вечеринку, устроенную в связи с запуском проекта, и надо было бы, конечно, там появиться, но я знала, что Гретхен сидит в квартире одна, и к тому же Бэйли попросил меня ее навестить.
Я, честно говоря, думала, что Гретхен, выписавшись из психиатрической клиники, сразу отправится к родителям – я бы на ее месте поступила именно так, но Бэйли спокойно растолковал мне, что это ни к чему.
«Там будут сплошные ссоры, – сказал он. – Мама попытается взять все в свои руки, и поначалу это будет хорошо, а потом она начнет строить разные планы насчет Гретхен – естественно, из самых лучших побуждений. – Он поднял руку. – Но Гретхен такого не выдержит. Будет взрыв, и она снова сбежит… Не стоит это делать. Сейчас я хотя бы знаю, где она».
«Значит, она будет жить с тобой?» – немного удивленно спросила я.
Он кивнул.
«Но недолго. Начнут действовать препараты, и ей будет лучше, она наберется сил. А потом ей станет скучно, и она захочет перебраться к себе. В последний раз все так и было. Так что это не помешает нам… бывать вместе. Обещаю».
«Это меня ни капельки не волновало», – поспешно заверила его я.
О ком же еще заботиться в первую очередь, как не о родственнике, вышедшем из психушки? Гретхен имела полное право на то, чтобы быть первой в списке приоритетов Бэйли. Случись такое с Филом или Френ, я бы поступила именно так.
«Ты глазом моргнуть не успеешь, а она уже исчезнет», – сказал Бэйли и притянул меня к себе.
– Мне неловко торчать тут и мешать вам, – сказала Гретхен в тот вечер, примерно через две недели после того, как поселилась у брата. Я зашла навестить ее, потому что днем ее голос по телефону показался мне слишком тихим. Она была одета, но без макияжа. Я не поняла, причесывалась она или нет. На краю дивана стояло несколько полупустых мисок с хлопьями и кружек с остатками чая. На поверхности плавали ярлычки от чайных пакетиков. Гретхен перебралась через посуду и, устроившись на диване, укрылась теплым одеялом, хотя было совсем не холодно.
– Как ты можешь мне мешать, когда я специально пришла тебя навестить? – с шутливым упреком проговорила я, сев в кресло рядом с Гретхен.
– О? – откликнулась она. – Так ты пришла меня повидать? А я думала, тебя больше интересует Бэйли.
Я растерялась. Похоже, она сменила невеселое настроение на обидчивое.
– Мне всегда приятно видеть вас обоих, – предусмотрительно выразилась я, стараясь, чтобы Гретхен не почувствовала себя инвалидом в больнице, к которому пришли в часы, отведенные для посещения пациентов. – И вообще, ты можешь делать все, что хочешь, – ведь это квартира твоего брата.
– И твоего бойфренда, – поспешно уточнила Гретхен.
Мы обе некоторое время молчали.
– Открыть шторы? – спросила я, привстав. – Немного темновато.
Гретхен равнодушно пожала плечами, а когда я раздвинула шторы и в комнату хлынул яркий послеполуденный свет, она поежилась.
– Ну, чем ты сегодня занималась? – спросила я, вернувшись в кресло.
Гретхен глянула на меня и перевела взгляд на экран телевизора.
– Да так… Ничем особенным. У меня был сеанс терапии. А ты?
– Я фотографировала собаку, сидящую рядом с пакетом корма. Грандиозный день, – с улыбкой ответила я.
Гретхен тоже улыбнулась, но улыбка была настолько мимолетной, что я ее едва заметила.
– А твоя агентша звонила? – решительно продолжала я.
Гретхен кивнула, взяла пульт от телевизора и принялась переключать каналы.
– Она все еще пытается сглаживать острые углы. Мы сочинили такую легенду, будто бы я на время исчезла, чтобы решить проблемы с алкоголем. Я же не могу появиться на людях в таком виде.
Она с отвращением указала на себя.
– А разве нельзя… просто сказать правду? – осторожно спросила я.
В конце концов, она не была виновата в своей болезни. Никто не мог ждать, что она стала бы работать, будь у нее воспаление легких или еще какая-то хвороба.
– Людям трудно объяснить, что такое психическое заболевание, – холодно выговорила Гретхен, продолжая нажимать на кнопки пульта. На экране мелькали кадры. – Люди говорят, что все понимают, но в действительности это не так. Конечно, выглядишь ты нормально, значит – какой же ты больной. Но как бы то ни было, поболтать о проблеме пьянства куда как интереснее. Ведущая детской программы – алкоголичка… – Гретхен озадаченно покачала головой. – Чего только не придумаешь…
Насколько я поняла, она не останется без работы навсегда, и это было хорошо. Зазвонил лежавший на одеяле рядом с Гретхен мобильный, она взяла его и раздраженно посмотрела на дисплей.
– Ох, мама, да пошла ты… – выдохнула Гретхен и бессильно уронила руку с телефоном.
– Ответь, если хочешь, – предложила я. – Не обращай на меня внимания.
– Не хочу я с ней говорить, – монотонно выговорила Гретхен и уставилась в одну точку.
– А где Бэйли? – спросила я, делая попытку перевести разговор в другое русло. Очень трудно было найти нейтральные темы. С Гретхен в самом деле за день не произошло ничего такого, о чем она могла и хотела бы поговорить.
– Ему нужно забрать что – то в библиотеке. Обещал вернуться к семи. А что у вас на вечер запланировано? – спросила Гретхен, бросив взгляд на меня и тут же снова уставившись на телеэкран.
– Точно не знаю. Просто поужинаем где-нибудь, наверное. – Я специально сказала о наших планах нейтрально-равнодушно, чувствуя себя неловко из-за того, что мы с Бэйли куда-то пойдем, а ее оставим одну. – А ты чем будешь заниматься?
Гретхен рассмеялась.
– Я? Вечером буду смотреть телик и отвечать на звонки треклятых родителей, а они будут названивать каждые пять секунд – сама видишь. – Взмахнув рукой, она указала на умолкший мобильник. – Мама завтра устраивает в саду возле дома сбор труппы. Премьера в будущем году, а это, так сказать, встреча перед началом репетиций. Она просит, чтобы я приехала. Понимаешь. – Гретхен снова начала нервно переключать каналы, – она хочет, чтобы я играла в этом спектакле.
– Что? – удивилась я и наморщила нос.
– Угу. – Гретхен скрипнула зубами. – Потому что после восемнадцати лет в шоу-бизнесе я просто только о том и должна мечтать, чтобы сыграть в какой-нибудь унылой любительской версии пьески под названием «В этой усадьбе мы все – полное дерьмо». То есть, как считает мама, от этого мне определенно станет лучше. И звонила она, чтобы опять пытаться меня уломать. Если будет так продолжаться, она меня просто доконает.
Я не знала, что сказать. Бедняжка Гретх.
– Понимаешь? – проговорила она, повернув ко мне голову. – Если ты до сих пор гадаешь, почему я не рассказывала тебе про свою треклятую болезнь, так вот – именно поэтому. Потому что никто, черт побери, ничего не понимает. Она думает, будто я хочу быть такой! Если бы я могла что-то сделать, я бы сделала. А ей никак не вбить это в голову, черт возьми! – Гретхен скрестила руки на груди, еще несколько раз свирепо потыкала в кнопки переключения каналов и в конце концов отшвырнула пульт. – А мне просто нужно немного времени, чтобы прийти в себя, вот и все.
Меньше всего в этой ситуации мне хотелось выглядеть так же, как все остальные, но именно так я себя и чувствовала.
– Но мне ты могла все рассказать, – наконец проговорила я. – Я не стала бы относиться к тебе хуже. Я могла бы тебе помочь, уделяла бы тебе больше внимания.
– Ты могла бы мне помочь? – мгновенно вспыхнула Гретхен. – В чем ты могла бы мне помочь?
Озадаченная прямотой вопроса, я не знала, что ответить.
– Может быть, я выслушивала бы тебя, – осторожно предположила я. – Помогла бы тебе найти лечение получше.
Гретхен устало взглянула на меня.
– Только не строй из себя обиженную из-за того, что я тебе ничего не рассказывала, пожалуйста. Я со своими-то чувствами с трудом могу справиться. Ты уж как-нибудь со своими сама разберись.
От изумления я раскрыла рот.
– Я не хотела…
– Хотела, хотела. Я не говорю, что это плохо, Элис. Когда люди чувствуют, что кому-то нужны, у них легче на душе.
Обиженная и совершенно обескураженная, я не знала, как отреагировать. Гретхен была охвачена настолько сильными эмоциями, что из-за этого комната стала казаться мне тесной и неуютной. Я решила, что мне лучше уйти и оставить Гретхен одну.
– Извини, – произнесла она через несколько секунд – как раз тогда, когда я собралась удалиться под каким-нибудь благовидным предлогом. – Я чувствую себя последним дерьмом. Совсем не хотела срываться на тебя. Ты мне правда очень помогала, еще как помогала. – Она бросила на меня быстрый взгляд. – Приходила ко мне после работы такая веселая, когда я вела себя как несчастная стерва. Как сейчас.
– Ну что ты такое говоришь! Ведь ты была больна.
– Да, это правда. Я не хотела тебе рассказывать, – проговорила Гретхен, не глядя на меня – Знаешь, мне и в лучшие времена бывало трудно сохранять дружбу со многими людьми. При моем поведении всем со мной было трудно поддерживать отношения – даже когда я от людей ничего не скрывала. И я решила, что будет проще и легче, если я не буду ничего говорить про свою болезнь. И мне не хотелось еще и тебя потерять. – Ее глаза наполнились слезами, она торопливо отвернулась и жалобно проговорила: – Знаешь, не так-то просто чувствовать, что только ты одна сходишь с ума в мире, где полным-полно нормальных людей.
