Текст книги "Timeservers. Приспособленцы (СИ)"
Автор книги: Люси Че
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
Он улыбнулся своей насмешливой улыбкой и скрылся в лифте.
Как обычно, Сара кивнула и закрыла за ним дверь. Два выходных дня перед банкротством… Они тянулись неимоверно долго. Любое действие превращалось в нуднейшее занятие, даже необходимый шоппинг, – в люксе хоть и было все, но сменной одежды не было, – отягощал ее. День, ещё не начавшись, растягивался на километры времени, все словно замирало, двигаясь со скоростью улиток. Время тянулось, и тянулось, и тянулось с ужасающим скрипом, совершенно неповоротливо и ничем не получалось его занять, скрасить или чем-нибудь отвлечься. Сара чувствовала себя преступницей, запертой и изолированной. Она ждала понедельника, как свободы.
И вот он наступил. Этот день она могла даже через тридцать лет расписать по минутам. Но именно тогда для нее все выглядело со стороны, нереальным, но четким, словно она наблюдатель. Сара позвонила Лазаро, чтобы он выставлял скандальную новость на сайт. Сев в машину, она поехала к Кастеру. По дороге ее не покидало ощущение неестественности происходящего. Неуверенность в своих действиях, порождало непонятную панику. Умело лавируя в потоке машин, она, однако, видела свой smart как будто сверху. Хотя почему smart? Она ведь уже давно пересела на BMW. Погрузившись в свое состояние, она на автопилоте доехала и вышла из авто. Обернувшись вокруг Сара увидела, что приехала она в "BFGroup". Как так получилось? Что с ней сегодня творится? Она огляделась по сторонам и направилась к лифту. Не понимая своих действий и не в состоянии им противиться, она прошла в свой кабинет по пустынному коридору. Ведь еще ничего не случилось. Тогда где все люди, занятые и спешащие? Неужели она перепутала время и пришла раньше? Сара поглядела на часы. Нет, все правильно: понедельник, утро. Она прошла к столу и привычным движением положила сумочку на стол. Обернувшись, она в ужасе отступила на пару шагов назад. В кресле в неестественной позе полускатившись лежал Виннер, на полу валялся пистолет, выпавший из державшей его руки. Из виска струилась почти черная кровь. Сара попыталась закричать, но горло перехватило, как обручем, который затягивался, не позволяя даже дышать. Сара зажмурилась и очнулась.
Она сидела на кровати, в темноте, тяжело дыша, волосы прилипли к потному телу. Воспоминания о сне наполняли ее, и без того гудящую, голову. Картинка, как живая, восстановилась в мозгу и ее нервно передернуло. Тошнота резко подкатила к горлу. Она сорвалась с места, едва успев добежать до ванной комнаты. Ее выворачивало долго, пока желудок не зашелся болью от спазмов. Сара поднялась и умылась холодной водой. В желудке образовалась сосущая пустота, голова кружилась, во рту пересохло, сердце бешено колотясь, разрывало своим стуком грудную клетку. Сара взглянула на часы. Начало пятого. Она была совершенно разбитой, с жутким ощущением какой-то заторможенности, словно не здесь и не сейчас. Она очень боялась, чтобы это не оказалось продолжением ночного кошмара. На всякий случай, она ущипнула себя. Понимая, что она уже не уснет, Сара приняла душ, привела себя в порядок, оделась и вышла из номера. Выйдя на свежий воздух, она с удовольствием втянула его в легкие. Идя по еще безлюдным улицам в направлении к набережной, она смотрела как пятичасовые люди аккуратно расчищают дороги и тротуары для шестичасовых трудяг, которые начнут развозить семичасовых к своим рабочим местам, чтобы восьмичасовой планктон мог купить у них газету или завтрак, и такая переуступка будет продолжаться пока не наступит следующий день, повторяющий предыдущий. Предрассветная темнота наделена удивительным качеством: она скрывает все лишние и никчемные подробности, оставляя при этом максимально значительное. Она подошла к парапету и облокотилась.
Сегодня ведь понедельник. Но ожидание уже не было медленным. Оно становилось жестоким, постепенно превращаясь в испытание. Выдержит ли она его? Решив ударить по больным местам двух людей, понимает ли она последствия? Дерзнув распоряжаться их судьбами, не преступает ли она грань морального превосходства? Сара не могла понять кто ее наделил такой свободой выбора, она сама или кто-то сверху, более сведущий в ее будущем, давая понять, что такие основательные вещи как жизнь и благополучие, в действительности, хрупкие и ломкие, способные сломаться, подобно сухой ветке. Кастер не раз предупреждал ее, что вина за поступок в несколько раз сильнее любой мести.
Резкие порывы ветра вынимали ее из раздумий, бросали волосы на глаза, трепали платье, словно живое. Ей нравилась эта прохлада, в ней было нечто настоящее, экспрессивное. Она любовалась сопротивляющимися волнами, которые ветер гнал к берегу, а они, упрямившись, убегали обратно. Сара стояла достаточно долго, уже стали появляться случайные прохожие, совершающая утреннюю пробежку, публика. Здесь, все было спокойно, несмотря на то, что наступил понедельник.
Она открыла дверь как раз, когда Кастер собирался выйти. Он моментально заметил ее измученное, бледное лицо.
– Что случилось?
– Ничего. Плохо спала. Может отравилась. Скоро все пройдет.
– Ты можешь поехать ко мне и отлежаться.
– И пропустить такое зрелище? – Ее сарказм заставил насторожиться Кастера.
– Хорошо, садись. Я сейчас вернусь.
Она присела и огляделась. Буйство мыслей в голове не давало сосредоточиться на чем-то одном, или хотя бы на том, что ей больше всего сейчас хотелось.
– Несмотря на свой истерзанный вид, ты прекрасно выглядишь. Тебе идет хаки. – Он налил ей коньяк – Сразу возникает неистребимое желание взять тебя в плен. Пей. Это хоть немного вернет тебе румянец.
Сара не сопротивляясь опустошила бокал. Горячительный напиток быстро распространился по голодному и обезвоженному организму. Румянец скоро к ней вернулся.
– Ты уже позвонила своему журналисту?
– Еще нет. А что, уже можно? – Рядом с Кастером она начала приходить в себя.
– Если есть желание поскорей с этим покончить, то звони.
Сара взяла телефон и дала отмашку Лазаро и Каролине.
– И что сегодня произойдет? – Сара с любопытством поинтересовалась.
– Если не произойдет чуда, то Виннер обеднеет на несколько миллионов.
– Как это случится?
– У меня остался пакет акций. Я разделил его условно на три части. Одну выброшу на рынок сегодня, вторую – завтра, третью – в среду. У него на руках контрольный пакет "BFGroup". Когда я начну выбрасывать акции на рынок, ему придется их подбирать, иначе, они слишком быстро обесценятся. Таким образом, у него накопится куча акций, из-за которых он будет по уши в долгах, капитализация компании рухнет в несколько раз, что практически моментально приведет туда внешних управляющих.
Рынки открылись небольшим ростом, отыгрывая пятничный подъем. Но Кастер понимал, что это обусловлено присутствием "недобитых", решивших принять участие в финальном забеге. По своему опыту он знал, что спекулянты не будут держать акции. Получив необходимую им прибыль, они закроют сделки. А еще Кастер понимал, что многим брокерам нужно отыгрывать неудачный шорт. И ставку он делал именно на них, когда выбросил на рынок в течение одного дня несколько крупных пакетов. Биржа, конечно, ожила, но запаниковала. Она шла вниз также быстро как и росла: 58, 56, 55, 54, 52, 53, 52, 50, 51, 49. Акции, открывшиеся практически на шестидесяти, упали до тридцати восьми за один рабочий день. Саре приходилось непросто. Ей сыпались звонки с вопросами о бумагах.
– Миссис Виннер прокоментируйте ситуацию…
– Сара, какого хрена вы там творите?
– Чем обусловлено такие рост и падение…?
Дальше – хуже. Ее мобильный разрывался от звонков Виннера, Риты, ее матери, Лоры, репортеров, свекрови, друзей и приятелей. Она слышала ругань и угрозы, жалость и сочувствие, вежливую злобу, участие, любопытство, приглашение на интервью, участие в ток-шоу.
– Миссис Виннера, это правда, что …?
– Неужели это падение – результат махинаций вашего супруга?
– Сара, нам очень жаль. Наша группа как раз создает ток-шоу на тему неверности супругов. Приглашаем вас стать участником…
– Милая, я поражена. С тобой все хорошо…?
– Сестренка, я всегда знала, какая она дрянь! Но Виннер…
Сара терпеливо выслушивала и благодарила, благодарила и благодарила.
– Столько звонков даже на мой день Рождения не было. – Сара втиснула ироничную реплику между звонками.
Кастер усмехнулся.
– Я хотел пригласить тебя поужинать в ресторан, но теперь ты слишком популярная личность для такого действия. Поэтому составь мне компанию у меня дома, среди нескольких моих ближайших друзей.
– С удовольствием, Виннс. Я могу воспользоваться твоей добротой и приехать пораньше?
– Разумеется, моя ослепительная. Хоть сейчас отправляйся туда.
Уже вечером, когда подъехали на ужин друзья, Кастер постучал в дверь ее спальни.
– Сара, – позвал он.
Она открыла ему дверь и впустила. Он оценил ее скользящим взглядом снизу вверх, задержавшись на крошечном распятье, мерцавшем на впадинке ее шеи. Он ничем не выдал своего удивления. Но будь Сара менее внимательной, то упустила бы как сбилось его дыхание буквально на доли секунды. "Хороший знак".
– Ваше платье, миссис Виннер, напоминает мне чудесный наряд из сказки Андерсена "Новое платье короля". Хотите поиграть в Леди Годиву?
– Ах, вы об этом. Я просто еще не надела платье. К сожалению, я не столь благочестива, и меньше всего способна обнажиться ради уменьшения налогов. Дайте мне пару секунд.
Короткое, расшитое бисером платье лежало на столе крошечной горкой. Сара бросила платье на пол и, встав в его центр, элегантным движением подняла, вдев руки в тонкие лямки платья.
– Не торопитесь. Уверен, если бы у Леди Годивы нашлись последователи, и подобное действие превратилось бы в традицию, мы бы никогда не знали слова офшор.
– Я готова.
– Жаль. Что ж, прошу. – Кастер подал ей руку. – Я бесконечно опечален фактом, что мои друзья никогда не узнают, что это платье – единственная тряпочка на вашем безукоризненном теле.
Они вошли в большую столовую, где оживленно беседовали несколько человек. Сара сразу поняла, что это общий близкий круг друзей, очень даже может быть, что все они "галстуки старой школы" судя по примерно единому возрасту. Их компанию разбавляли пара женщин, скорее всего жен.
Кастер подвел ее и представил. Поначалу Сара чувствовала себя немного скованно, хотя она запоминала фамилии, лица и громкие названия кампаний, которыми они владели или управляли. Вот этот – широкоплечий мужчина в красивом тонком джемпере с внешностью умеренно, но регулярно выпивающего человека – возглавляет семейную металлургическую корпорацию. За ним стоял Томпсон, – банкир и инвестор, – в оскорбительно дорогом костюме и скорее хитрым, чем умным выражением прищуренных глаз. Рядом с Кастером возник Дональд Хьюз большой, простоватый, напоминающий внешне благодушного Будду, который, однако, являлся крупнейшим нефтедобытчиком. При всей его веселости, приветливости и располагающей улыбке, было очевидно, что он совсем не так прост, как хочет казаться. Его супруга, на очаровательном личике которой прослеживалась не одна пластическая операция, стояла неподалеку и увлекательно беседовала с главой телекоммуникационной компании, производившем впечатление этакого счастливого и до одурения общительного красавца далматинца. Сара была удивлена, узнав, что тихая женщина, сидевшая на стуле у окна и читавшая книгу, была, по совместительству, его супругой. Она сидела с томиком Шекспира на коленях и, казалось, была поглощена чтением.
Сара, незаметно отойдя от группы, направилась в ее сторону. Любуясь садом из огромного окна, Сара наизусть прочла первые строки, что пришли ей в голову:
– Седины ваши зеркало покажет,
Часы – потерю золотых минут.
На белую страницу строчка ляжет -
И вашу мысль увидят и прочтут.
Женщина подняла глаза от книги и на ее миловидном лице заиграла мягкая, тщательно выверенная улыбка:
– Как часто найденные строки
Таят для нас бесценные уроки. Когда я читаю его сонеты, мне кажется, они написаны вчера.
– Да, века сменяются веками, а характер людей остается прежним. Кстати, я – Сара.
– Очень приятно. Кэтрин. Вы тоже испытываете слабость к Шекспиру?
Сара едва не закатила глаза. "Неужели, еще одна Рита? Сколько же вас, томящихся по классике?"
– Если и есть что-то стоящее моей памяти, то это сонеты Шекспира. – Промурлыкала Сара.
– Честно сказать, я здесь чувствовала себя лишней до этого момента. Меня окружали одни экономические термины и цифры.
– Таков последний тренд в мире. – Пошутила Сара.
– О чем вы там щебечите? – Услышали они голос Кастера с другого угла комнаты.
– О ничего серьезного. – Увидев моментально застывшую скучающую физиономию своей собеседницы, Сара решила не продлевать ее мучения. – Мы просто задались вопросом изменятся ли результаты теста Роршаха, если на картинке с пятнами поставить "18+".
По комнате пронесся раскатистый смех присутствующих.
– И кто же, помимо Шекспира, оставил в вашей душе неизгладимый след? – Спросила Сара интереса ради и крупно пожалела. Потому как следующие пятнадцать минут были посвящены литературе и истории. Чтобы совсем не заскучать, она начала ненавязчиво и очень аккуратно задавать ей общие вопросы о жизни, интересах, планах и стремлениях. Совсем скоро Сара знала о новой знакомой даже больше, чем планировала. На ее счастье, Кэтрин сообщила, что они не могут остаться на ужин из-за годовалой дочурки. На что Сара мысленно произнесла: "Аллилуйя".
Когда гостей пригласили к столу, к ней подошел Кастер и прошептал:
– Мое сообразительное сокровище, вы знаете, что вы расположили к себе Кэтрин Хардингтон? Я восхищен.
– Право, не знаю чем. Наискучнейшая особь.
– Не спорю. Однако, она получила в наследство недвижимость в Лондоне, и приданное в несколько миллионов фунтов стерлингов. Пусть и после свадьбы.
– И что?
– А то, что она даже супругу не дает запустить туда руку. – Кастер выразительно поднял бровь. – Улавливаете? Жаль, они не смогут остаться на ужин. Уверен, Кэтрин уже сегодня обсуждала бы с вами дивиденды и коэффициент текущей ликвидности.
За столом велась активная беседа, и Сара мучилась от полной невозможности хоть как-то встрять в их общий разговор.
– … дети знают, как настаивать на своем. Поверьте, сильнее манипуляторов вам не сыскать. Вот где классический терроризм. Иранский активист по сравнению с трехлетним ребенком просто примитивный эмбрион…
– … ты знаешь кто такой среднестатистический избиратель? Поговори с таким пять минут, и у тебя отпадет всякое стремление к демократии. Планка, установленная на уровне середняка уничтожает мотивацию расти у любого здравомыслящего человека…
– И все-таки как общество, мы умны как никогда. Просто технологии дали право голоса несмышленой массе…
– … официальный прогноз по безработице в этом году обещает быть порядка семи процентов. На деле же, динамика сокращений такова, что заставляет усомниться в этом оптимистичном прогнозе. Готовьте ваши денежки…
– … ему прочили отставку еще в 2009 году перед окончанием его первого срока, в прошлом году снова скандал из-за розничной сети. Вы слышали? – Начал предысторию добродушный Будда. – Крупная сеть супермаркетов вошла в его вотчину и буквально за два года выросла в несколько раз. Она давала, – он поднял указательный палец, привлекая общее внимание за столом, – почти половину бюджета штата. Как вам? Но настойчивый губернатор считал, что платят они все равно мало, особенно за аренду складских площадей. Да и по правде, своих поставщиков через мэра предлагал довольно долго. Но те ребята оказались покрепче крепкого орешка и учредили благотворительный фонд, а уже из него финансировали до кучи образовательных и здравоохранительных программ. Получился практически параллельный бюджет, над которым губернатор оказался не властен.
При этом Хьюз расхохотался.
– Миссис Виннер, а чтобы вы сделали в данном случае? – Услышала она вопрос Кастера.
– Все зависит от того, на чьей стороне я стою.
– То есть вы хотите сказать, что нашли бы выход и с одной и с другой стороны? – Осторожно спросил Томпсон.
– Находиться на стороне победителей всегда приятней, но так не всегда получается, мистер Томпсон. Поэтому будь я на стороне розничной сети, то выдвинула бы новую кандидатуру в губернаторы. Я так поняла, что у них хорошие доходы и благоприятный имидж, при таких условиях тянуть своего кандидата – настоящее удовольствие, которое не сравнится даже с успешными переговорами с действующим губернатором.
– А на месте губернатора? – Прищурившись еще больше спросил Томпсон.
– А на месте губернатора я бы пустила с "чужих рук", разумеется, информацию о сложностях в розничной сети, снижении их доходов, уход директора в отставку, мошенничество с налогами. А пока бы они отмывались заранее добилась вотума доверия. Входить в новые выборы с поддержкой национального собрания легче. Да и бюджет принимать легче. Вы не находите? – Мило улыбнулась Сара.
За столом воцарилась тишина. Томпсон подняла бокал.
– Добро пожаловать в наш клуб, миссис Виннер.
После ужина к ней подошел Томпсон:
– Как вам вечер? Надеюсь, мы вас не утомили деловыми разговорами?
– Как раз наоборот, мистер Томпсон. Меньше всего я люблю находиться в информационном вакууме.
– Тогда вы попали туда, куда нужно. Я слышал про сложности у вашего супруга.
– Мой супруг сильный человек. Думаю, он найдет выход из создавшейся ситуации.
– Разумеется.
– А насколько давно вы знакомы с Виннстаном?
– Нас связывают десятилетия дружбы. – Томпсон сделал глоток коньяка. – Виннстан– человек выдающийся.
– Выдающийся, говорите?
– Да. Быть знакомым с ним – уже, в некотором роде, привилегия. Его главный капитал – люди. Он умеет сплачивать их вокруг себя.
– Охотно верю. Однако, при всем том, он достаточно скрытен. Немного людей о нем знает. И немного знающих его, знают хоть что-либо о нем.
– Приватность всегда была и останется гибким концептом, миссис Виннер. Мы сами выбираем что нам скрыть, а что показать. Уверен, что и у вас есть свои скелеты в шкафу, о которых вы предпочитаете не распространяться.
– Полностью поддерживаю, мистер Томпсон. То, что запрещено, делается скрыто.
Томпсон улыбнулся и его, и без того маленькие глазки, превратились в щели.
– С вами приятно иметь дело, миссис Виннер. Думаю, мы с вами подружимся, ведь друзья Виннстана – мои друзья.
– Рада это слышать.
Друзья Кастера разъехались после ужина, предоставив их друг другу. Они сидели в богато обставленной гостиной. Классический стиль, вероятно, был слабостью Кастера, так как присутствовал везде, где была Сара, будь то его дом в Сиднее, на яхте, или здесь. Его чувство стиля было безупречным. Роскошь здесь не выставлялась напоказ, но каждая деталь была пропитана респектабельностью владельца: приглушенные цвета, ценные породы дерева, сложные драпировки штор, цвет и фактуры которых повторялись в обивке мебели, диванных подушках и абажурах.
– Сара, сегодня вы, как родная, вписались в мир дельцов и проныр. Скажу вам честно, несмотря на то, что мы уже сотрудничаем вместе, причем, весьма успешно, я не уверен в вашем дальнейшем согласии. Закончится банкротство Виннера, – Кастер сказал об этом просто, словно об уже свершившемся факте, – и вы вольны, конечно, передумать. Однако, совместная работа может принести нам обоим взаимную выгоду. Вам просто нужно узнать меня получше, и вы увидите, что я весьма разумный человек, с которым можно иметь дело.
С этими словами он вручил ей бокал с коньяком.
– Так и расскажите мне подробней о себе.
– Рассказывать о себе не так интересно, как о неограниченных возможностях.
– Перестаньте, Виннстан. Вы пытаетесь манипулировать не с тем человеком.
– Разве я манипулирую вами? Как? Я не подменяю понятия, как это делаете вы. Просто мое предложение со всех сторон выглядит аппетитно. Прошу, дослушайте до конца, а потом делайте выводы. – Он произнес эти слова негромким, но повелевающим голосом, с однозначно трактуемым подтекстом: "Не прерывай и жди, когда я закончу". – Разве, Сара, тебе не интересно наблюдать как такой сложный и неповоротливый механизм, как наше общество, внезапно рассыпается на множество ненужных деталей? Разве у тебя нет желания найти в нем уязвимое место? Ты не думаешь, что новое поколение, избалованное излишествами и способное возвести три в третью степень только с помощью смартфона, способно профессионально и компетентно решать задачи? Возможно, это тот самый кризис привилегированного положения. А кризис – это время, когда деньги переходят от богатых к умным. От них – к нам.
Он уселся на край стола, вытянув ноги и скрестив лодыжки.
– Но и деньги – штука, по большей части, зависящая от политики. Возьми любую развивающуюся страну. Многие лидеры ошибочно уделяют экономике второстепенную роль. Из-за этого огромного заблуждения на важнейших постах резвятся "доверенные лица", за всю свою деятельность не принявшие не единого верного решения. Абсолютно некомпетентные и непрофессиональные на вверенных им постах. Их консультируют аналитики и политологи, не замеченные ни в одном стоящем исследовании, не имеющие системного представления о реальном экономическом мире. А теперь представь, что мы их направляем: говорим, что делать, как и куда вкладывать, берем у них в аренду ресурсы, даем им займы. Мы корректируем шкалу дозволенного, шаг за шагом, чтобы их обыкновенный среднестатистический обыватель, благодаря нашим подробным телесюжетам не осознал тех изменений, которые мы ему предлагаем.
– Окно Овертона? – Уточнила Сара.
– Окно Овертона. – Подтвердил Кастер.
– Ты предлагаешь мне быть твоим общественным лицом.
– Не вижу в этом ничего плохого.
– Сколько тебе лет? – Небрежно спросила Сара, болтая в руках бокал с коньяком.
– Сорок пять.
– Как ты заработал деньги и такую власть?
– Нечестным путем. – Лениво произнес Кастер.
– И все-таки?
– В свое время, Сара, я пришел к одному выводу, поздновато, конечно, но не критично: держись в тени, не лезь вперед и стань незаменимым для всех. Такая практика не раз меня выручала. Со временем я сделал еще одно открытие: рано или поздно все совершают ошибку, включая тебя самого. Если ты не подстраховался, и не обладаешь секретами, то станешь бесполезным балластом. Даже твои влиятельные друзья тебе не помогут. Всегда нужно располагать секретами, чтобы торговаться.
– Знать тайны друзей тоже в это входит?
– Чем важнее секреты, тем безопаснее твое положение. Без разницы, кого это касается.
– Неужели так легко стать негодяем, Винс?
– Стоит только поверить в собственную непогрешимость.
Он смотрел на нее своими непроницаемыми глазами и молчал. Трудно было определить о чем он думал, но Кастер вглядывался в нее, словно искал ответы на вопросы, роившиеся в его голове.
– Твои друзья такие же как ты?
– В большей или меньшей степени.
– Ты расскажешь о себе?
– А что я сейчас по-твоему делаю?
– Ты делишься опытом и знаниями, но ты не рассказываешь о себе. Ничего о мире суровых людей и еще более суровых дел.
Задумавшись буквально на мгновенье, словно взвешивая грядущий монолог, в его глазах тем не менее застыл проницательный, выворачивающий ее наизнанку, взгляд.
– Ты знаешь, что такое сакральность? – Начал он. – Это то, что священнее обычного, но не настолько святое. Это сочетание обладания и необладания. Это нечто ценное, что тебе доверили, но ты не можешь им обладать и распоряжаться. Это удовольствие от нахождения в другом человеке и в то же время осознании, что ты – посторонний, что это не твое пространство и никогда не станет твоим. Однажды, Сара, я буду без остатка принадлежать одной женщине. Наша связь будет роковой, кармической, сакральной. И тогда я расскажу этому долгожданному человеку про весь свой путь, как много я спотыкался, падал, поднимался из последних сил, с опустошенной душой и без надежды уцелеть в безжалостном городе, претерпевал и снова выходил, как обманывал себя и других, и как исступленно я искал этого человека.
Он встал, подошел к ней и посмотрел сверху вниз.
– Res tua agitur. (Речь о тебе).– Не увидев на ее лице никаких изменений, Кастер расслабился и, насмешливо улыбнувшись, пожелал спокойных снов. Он задержался у двери, словно обдумывая что сказать, но вышел, так и не обернувшись.
– Intelligenti pauca. (Понимающему достаточно). – Ответила в пустоту Сара, положив виноградинку в рот и пригубив коричневую бархатную жидкость в ожидании пьянящего послевкусия.
37
Следующий день начался с того, что Кастер выкинул на рынок еще двадцать тысяч. Котировки отреагировали мгновенно, снизившись до двадцати двух. Сара сидела в загородном доме Кастера и наблюдала со стороны за всем этим действием. Она сделала все возможное, чтобы разрушить жизнь двоих людей. Теперь она с наслаждением читала про скандал вокруг Риты, многообещающие комментарии ее работодателя, жалкие объяснения пока еще ее супруга. Она даже не собиралась встречаться с ним, игнорируя его настойчивые звонки. Целое утро, в полном удовлетворении, Сара предавалась безделью. А потом поехала по бутикам, со злостной мстительностью опустошая карточку Виннера. Она скупала самые дорогие и роскошные наряды, тончайшее кружевное белье, изысканные ювелирные украшения, дизайнерскую обувь и сумочки. Она набивала фирменными пакетами заднее сиденье машины, компенсируя душевную боль шмотками. И это помогало!
После обеда она зашла к Кастеру в черном платье-смокинге. Казалось, жакет был удлинен ровно настолько, чтобы быть воспринятым, как платье, остальные детали сохранились в классическом варианте: атласные лацканы, двубортные черные пуговицы, строгий силуэт.
– Роскошно. Ты умеешь тратить деньги.
Сара улыбнулась. Она обошла его рабочий стол и присела на край стола.
– И что, эти пуговицы расстегиваются?
Сара, не говоря ни слова, расстегнула пуговицы и раскрыла платье. Перед Кастером открылась на редкость, соблазнительная картина: кружевное нижнее белье и чулки с поясом.
– Ты вся в черном. – Констатировал факт Кастер. – У тебя траур?
– По утраченным иллюзиям.
– Не велика потеря. В твоем случае, лучше лишиться иллюзий, чем денег.
– Так и траур не до колена.
Сара в расстегнутом платье подошла к окну:
– Ты знаешь, что Виннер не хочет детей? – Спросила она как бы между прочим.
– А ты?
– Вероятно, дети – единственное, что сплотило бы нас.
– Очень распространенная ошибка. Ребенок никогда не сплотит разрозненную семью, не станет ее вторым дыханием. Если семьи не было до ребенка, то ее не будет и после его рождения.
– А как же знаменитое выражение: дети – смысл жизни?
– Еще одно заблуждение. – Передернул плечами Кастер. – Сара, смысл жизни не в детях, а в удовольствии, наслаждении жизнью. А уж в чем выражается это удовольствие – в детях ли, в работе, в адреналине, в искусстве, – без разницы.
– А как ты наслаждаешься?
– Я наслаждаюсь утонченно, с наименьшим количеством разрушительных последствий.
Он подошел к ней и застегнул платье.
– Соблазнять покоренного – не великая честь. Кстати, твою кузину с позором выгнали с работы. Ты должна быть удовлетворена.
– Как это случилось?
– Вышел слишком большой шум вокруг нее, для того, чтобы она ушла по собственному желанию. Ее следующая работа, определенно, будет в другом городе.
– Я хочу, чтобы у нее не было работы ни в этом, ни в каком-либо другом городе.
– Сара, они уже достаточно нахлебались. Виннер – разорен, у девочки – пятно на репутации. Порезвилась – и хватит.
Она посмотрела на Кастера, в его глазах не было и намека на шутливый тон. Сара решила с ним не спорить. В конце концов, Рита лишилась гораздо большего, чем Виннер. Он потеряет всего лишь деньги, перед Ритой же закрылись двери порядочных домов. Для ее снобизма, ее гордости, для ее заносчивости и спеси, для ее лицемерности и тщеславия – это удар ниже пояса. Рита потеряла желаемый круг общения, на ее отшлифованном лоске манер, толстым слоем жира намазано уродливое поведение. В принципе, да – этого хватит потешить прожорливое и ущемленное чувство собственного достоинства Сары.
На следующий день Кастер вылил на рынок последние тридцать тысяч бумаг. Все начали продавать. Остатки здравых мыслей, что когда-нибудь бумаги должны остановить свое падение забивались, словно гвозди в гроб "BFGroup". Недрогнувшей рукой Сара и Кастер прервали жизнь компании, насчитывавшей почти пятьдесят лет. Котировки упали до восемнадцати долларов. Продав последние акции, Кастер выкупил десять тысяч акций, которые он продал на уровне пятьдесят восемь долларов, по 13.75 за штуку. Почти четыреста пятьдесят тысяч он преподнес Саре в качестве подарка.
За эти мучительные дни акции упали в цене практически вчетверо. Перед Виннером отчетливо и ясно предстала картина собственной задолженности. Он сидел с огромным пакетом на руках, который теперь ничего не стоил, и ожидал внешнего управляющего.
***
Сара зашла в некогда их еще общую семейную квартиру. Виннер сидел в кресле. У его ног стояла почти опорожненная бутылка виски. Сара поставила сумочку на стол и медленно прошла в комнату. Виннер проводил ее долгим взглядом исподлобья.
– Как дела? – Сара задала этот вопрос лишь для того, чтобы снять тягостную тишину, повисшую в воздухе.
– Да вот, как видишь. Пью виски, отдыхаю. – Мрачно изрек основательно пьяный Виннер, не сводя глаз с супруги.
– Что-то празднуешь?
Виннер недобро усмехнулся и сделал большой глоток из бутылки.
– А ты разве не слышала? Или твои хорошенькие ушки слушают только хорошие новости?
– Ты про Риту? Да, я слышала. Печальная новость. Бедная девочка. Подставила меня, спала с моим мужем, жила за чужой счет. Есть отчего впасть в депрессию.
– Ты довела ее до самоубийства. – С угрозой в голосе произнес Виннер.
– Александр, разве я ей угрожала, каким-то образом гнобила? Разве я сказала ей хоть одно оскорбляющее слово? Я скажу больше, в отличие от тебя, я ее не видела с того самого совещания. То, что она сделала, исключительно, ее выбор. Я не несу ответственности за потревоженных тараканов в ее голове.
– Ты устроила ей травлю.
– Нет. Веди она себя подобающе, ничего этого не случилось бы. Ее погубило ее же поведение и мнительная натура. Хочешь знать, жалко ли мне ее? Нет, Виннер. Мне не жалко ни ее, ни тебя. Вы с мисс Хиллз выставляли меня дурой.
– Безжалостная сука! Ты убила человека!
– Разве? – Сара обернулась и скривилась в презрительной холодной усмешке. – Очнись. Я всего лишь осветила ваши некоторые стороны, которые вы даже не особенно скрывали. Не я начала эту игру, Виннер.
– О, да! Ты умеешь высветлять и затемнять нужные стороны. "BFGroup" тоже твоих рук дело?
– Твоих, Александр. Эта компания была в твоих сильных и умелых руках. Все, что было и не было сделано – совершено тобой.
