Текст книги "Timeservers. Приспособленцы (СИ)"
Автор книги: Люси Че
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
– А он занимается спортом?
– Да, играет в баскетбол пару раз в неделю.
"Пару раз в неделю… вот тебе и предсказуемость. Был бы он тебе важен, ты бы знала не только дни, но и часы, и место тренировок."
– И насколько у вас с ним серьезно?
– С некоторых пор, я стараюсь не строить долгих планов.
– А родители? Он тебя планирует познакомить?
– Да, мы говорили об этом. В конце следующего месяца, мы планируем поехать в Мельбурн к ним. Но Карл сказал, что его маме я понравлюсь.
"Маме, значит. Не отцу, ни родителям. Забавно." Но из услышанного Сара сделала слепок того, кого предстояло переманить: спокойный и рассудительный, живет по правилам, с высоким доходом, позволяющим заниматься коллекционированием; раз нашел общий язык с ребенком, то скорее всего легкий в общении; не разбрасывается идеями, каждый шаг продуман и взвешен, значит он предсказуемый; занимается спортом, соответственно, дисциплинированный; нешумный, выходит – не проблемный. Однако, и такой попал под влияние. "Значит, шанс есть".
– А работать у Краттона ему нравится?
Лора подняла бровь:
– Ты знаешь больше меня. Сара, я бы помогла тебе, но не знаю чем. Хочешь, я поговорю с Карлом?
– Поговори с ним о работе. Нравится ли ему там? Если нравится, то почему? Если нет, то почему? И если нет, то почему он не ушел раньше? Чем ему нравится эта работа? Это то, чем он хотел всегда заниматься? Чем это отличается от того, что он делает сейчас? Как он нашел работу у Краттона? Выясни почему он сел на хедж-фонд.
– Эй, стоп, – смеясь попросила Лора. – Я попробую, но не обещаю.
– И на том спасибо.
Лора пообещала, но Сара не сильно надеялась что-то от нее получить. Ее сестра часто нарушала обещания.
– А когда ты меня с ним познакомишь? – Продолжила она атаку.
– Давай не будем забегать вперед. – Лора явно старалась уйти от этой темы.
– Ну хорошо. – Сара закрыла тему. Все-таки разговор был проведен, из него сделаны кое-какие, но выводы, стоило ли собирать крохи дальше?
– Как твои дела с Виннером? – Моментально переключилась Лора на более интересную для нее тему.
"По-моему, мы поменялись местами", Сара поморщилась. Несмотря на избыточные новости с Виннером, она не рискнула рассказать об этом Лоре. Слишком уж их отношения напоминали игру в шахматы. Оба понимали, что используют друг друга, не скрывая при этом взаимных симпатий. Хотя их случайная близость, произошедшая две недели назад, ни разу не повторилась, Сара не сомневалась, что Виннер делил с кем-то свои физиологические потребности. Конечно, ее это тревожило, но предъявить было нечего, да по сути пока и некому. А будучи человеком прагматичным и конструктивным, она отвергала сослагательное "что если он сейчас…". Поэтому Сара предпочла фокусироваться на работе, поселив мысли о ревности где-то на периферии мозга. До поры, до времени…
– Да как сказать, я бы назвала это платоническими деловыми отношениями. – Осторожно начала Сара.
– О как. – С повышенным любопытством отозвалась сестра. – А где же чувства на разрыв и бушующее либидо?
– Все ограничивается умственными фрикциями и ментальной мастурбацией, если ты об этом.
– Сара, доводить до оргазма свой мозг полезно только йогам. Ладно, мне пора бежать за сыном. Пожалуйста, пообещай, что отдохнешь где-нибудь пару недель. Возьми отпуск или больничный и свали. Тебе необходимо сменить обстановку. И если честно, мне не очень нравится, как Виннер с тобой обходится. – Сказала она, беря сумку и направляясь в прихожую.
– Прости? Ты о чем?
– Разве ты не замечаешь? В последнее время ты стала другой. Жестче, что ли. – Лора обернулась и посмотрела на сестру. – Он за счет тебя решает свои проблемы.
– Все люди используют друг друга.
– Мне кажется он эксплуатирует тебя больше, чем ты его. Ради его интересов ты используешь своих близких и родных. Но возможно мне это только кажется. Ладно, я тебя люблю. Пока.
– Ага, давай. До встречи.
***
– Рита? – Позвала ее в трубку Сара, между делом разглядывая ногти с только что сделанным французским маникюром. – Я знаю, что ты не очень стремишься ко встрече со мной, но может все-таки сделаешь для меня исключение? Мне хотелось бы кое-что тебе предложить. Если ты не занята, то в четыре часа я буду ждать тебя в кафе "Savoury" на террасе.
Сара ожидала Риту в летнем кафе, среди изумрудной зелени, окружавшей питейное заведение и элегантно скрывавшее его посетителей от лишних глаз прохожих. Яркое солнце беспощадно палило, но молочно-белая широкополая шляпа некоторым образом нивелировала это неудобство. В нежно-голубом топике и белых хлопковых бриджах, закинув ногу на ногу и небрежно поигрывая наполовину скинутой желтого цвета босоножкой, то снимая, то надевая ее, определенно, с идущей в единой гамме к этой изящной обувке объемной желтой сумкой, – она словно олицетворяла собой фею этого солнечного дня. На столике одиноко стоял освежающий летний напиток в пластиковом стакане с крышкой, из которой торчала коктейльная трубочка. Рита неожиданно громко плюхнулась рядом. Такая же неухоженная, в тех же самых роговых очках, в бесформенно висящей футболке и джинсовых шортах.
– Привет, – между делом поздоровалась она, главным образом оглядывая место. – Чудненько тут.
– И тебе того же, – ласково, словно дочери, произнесла Сара. – Будешь что-нибудь?
– Неа, – буркнула Рита и выжидательно посмотрела на нее.
– Тебе привет от Лоры. – Осторожно прощупывая почву сказала Сара.
– Тоже мне… – Многозначительно фыркнула Рита, выдавая свое отношение к ней.
– И от Джонни тоже. – Также аккуратно продолжила Сара.
Рита посмотрела на свое отражение в солнцезащитных очках кузины, и нервно произнесла:
– Слушай, если это все, о чем ты хотела мне сказать, попросив прийти, то я не вижу смысла здесь дольше оставаться.
Она выждала несколько мгновений, дабы Сара отреагировала на ее реплику и, ничего не получив в ответ, резко вскочила со стула, демонстративно показывая, что разговор окончен. У самого выхода она также резко остановилась и обернулась. Сара нарочито неторопливо сделала большой глоток из коктейльной трубочки, со смачным звуком высасывая последнее содержимое со дна. Глаз, спрятанных за солнцезащитными очками видно не было, но положение ее головы указывало на то, что смотрит она, на стоящую в дверях, Риту.
– Так мне уходить? – С торжественным вызовом в голосе и глазах, спросила последняя.
– Я не собираюсь тебя задерживать, если ты торопишься. Но я не собираюсь торопиться и подстраиваться под твой мятежный характер, выкладывая причину встречи наспех. Желаешь уйти – пожалуйста.
Рита встала в тупик. В ней боролись два варианта, из которых ни один не был в ее пользу. И она это знала. Кузина не хотела идти у Сары на поводу и стремилась сама навязать ей правила игры. Но пара реплик осадили Риту. И ей оставалось либо подчиниться и сесть, либо уйти не дождавшись объяснений и задаваться мучительным вопросом, а что же все-таки было нужно Саре Вейман. Постояв в нерешительности, Рита все-таки вернулась за столик и молча уставилась на кузину.
"Боже, какое пресное самолюбие", эта мысль и раньше посещала Сару, но сейчас она поселилась в ее голове со стопроцентной уверенностью.
– Так ты будешь что-нибудь, Рита? – Любезность тона зашкаливала.
– Что-нибудь прохладительное.
Сара попросила подошедшего официанта повторить напиток.
– У тебя никогда не было желания коротко подстричься? – Между делом спросила Сара, не зная еще как повернуть разговор в нужную ей сторону.
– Нет. А что, нужно?
– Это придало бы твоему облику неукротимость, мятежность. В тебе рвется наружу не знающая удержу бунтарка. Эта короткая стрижка – та самая маленькая выпуклая деталь, по которой становится понятна вся картинка. Таких индивидуумов как ты, в обществе – единицы. Поэтому, они должны выделяться из толпы. Не находишь?
Рита так смутилась, что Сара сразу поняла ее уязвимое место, на которое можно воздействовать в случае чего. Ее кузина настолько адаптировалась к критике, постоянным замечаниям на ее непохожесть на других, что услышав комплимент (а, это был, безусловно, он) не на шутку смутилась. Закрывшись от колкостей сверстников в свой кокон злокачественного юношеского максимализма, она, в то же время, страдала обостренной заносчивостью. Отсутствие юмора придавало этой смеси гремучий снобизм. Саре предстояло размотать клубок противоречий, носящий имя "Рита" и превратить ее в кусок пластичной и послушной глины, способной принять тот облик, который требовался. В этот момент Рите принесли освежающий напиток, и она присосалась к трубочке, как к спасительной возможности избежать дальнейшего разговора.
– Через пару месяцев тебе будет двадцать один или двадцать?
– Двадцать один.
Сара удовлетворенно кивнула. Она сняла солнцезащитные очки и в упор посмотрела на сидящую перед ней девушку. Любопытство Риты зашкаливало и лилось через край так, что Сара могла почувствовать его вкус. "Ну что ж, Рита… Давай попробуем, что-ли…"
– Ты знаешь, на кого я работаю? – Сара начала плести свою паутину.
Сара критично посмотрела на новую Риту. Рыжие волосы были острижены максимально коротко и стильно уложены перьями вперед. Это изменило ее кузину до неузнаваемости. Новые очки в тонкой металлической оправе пришли на смену старым роговым. Деловой гардероб сменил бесхарактерные шмотки. Сара вынудила Риту облачиться в темно-зеленую юбку-карандаш и желтую блузку.
– Нет, этот запах мне не нравится, – Рита капризно перебирала ароматы в парфюмерном магазине.
– Может попробуем что-нибудь из "Lancome"? – Предложила улыбчивая девушка-консультант.
Риты согласно кивнула, Сара закатила глаза. Вдохнув, Рита поморщила свой носик.
– Резковаты, если честно.
– Из новинок вышел новый "Guerlain". – Выжидательно прокомментировала девушка.
Саре хотелось крикнуть, что тут не надо новинок. И Рите, для которой все ароматы прежде сводились к шампуню и гелю для душа, не обязательно так придирчиво выбирать бренды.
– Сара, а куда нужно наносить духи? – Прошептала пунцовая Рита.
– А куда хочешь, чтобы тебя целовали?
Сара старалась быть терпеливой насколько могла. Но женское невежество кузины иногда ее потрясало. У нее не получалось изящно сесть, схитрить глазами, поддержать умный, тонкий разговор. При начитанности Риты, это ставило Сару в тупик.
– Сядь прямо, сделай глубокий вдох… та-ак.. выдохни. Ме-едленно закинь ногу на ногу. Чересчур вульгарно. Нет, не перекрещивай руки.
– А что с ними делать?
– Рита, руками можно делать все, что ты хочешь. Взмахни ими, когда что-то рассказываешь, поправь волосы, обними колено. Твои руки – это продолжение твоих мыслей. Если они нервные и все в беспорядке, то движения рук никогда не станут плавными и уверенными. Сделай еще один глубокий вдох, поправь прическу изящным жестом, еще один вдох, расширь глаза и сузь их.
– Это как?
– Посмотри на меня с восхищением, словно ты открыла каталог ювелирных изделий и любуешься им. – Видя, что такая реплика не произвела впечатления на Риту, Сара подстроилась под ее интересы, – Хорошо, представь, что ты держишь в руках первое издание "Гордость и предубеждение". Во-от. Уже лучше. Сделай еще один выраженный вдох и выдох грудной клеткой. Ты видишь как у тебя поднимается грудь? Сглотни. Медленно перекинь одну ногу на другую. Каждое плавное движение – это неторопливость, это обдумывание следующего шага. Не знаешь что делать – промолчи. Сойдешь за умную. Кстати, о молчании. Пауза – самое сильное оружие. Хочешь вынудить собеседника говорить дальше, сиди с заинтересованно-ожидающим лицом и молчи. Тогда он будет объяснять столько сколько тебе нужно. Запомни, пауза – это не пустота, а подготовка к тому, чтобы продолжить. Если говоришь о вещах сравнивая и противопоставляя их, выделяй интонационно разницу между хорошим и плохим. К примеру, высоким и низким голосом. Чтобы привлечь внимание к какой-либо важной для тебя фразе, замедли темп речи.
Но у Риты не хватало изящности и уверенности как в мыслях, так и в действиях. Но и это было вторично. Сара видела, что кузине было неинтересно, у нее не было желания. А без желания любые усилия тщетны. Сара терпеливо учила ее основам переговоров, технике интонации, деловому этикету. Но за внешним отшлифованным лоском, все остальное выглядело скомкано и неуклюже. Все чаще Саре приходила в голову мысль, что нет более мудрого, чем опытный. Рите требовалось время, которого у них с Виннером не было.
– Пойдем, – Сара резко встала.
– Куда? – Услышала она растерянный вопрос.
– Музей японского искусства.
– Смотри, – говорила Сара почти шепотом, бродя по скромным в стиле японского минимализма залам, – это так называемый ваби-саби. Это простота, затерянная во времени, это красота несовершенных вещей. Присмотрись к этой вазе, она треснута, и в этом ее прелесть. Ее трещина заполнена золотом и в этом несовершенстве истинная красота и ценность.
– За счет золота?
Сара покачала головой.
– За счет истории. За следы многих рук, прикасавшихся к этой вазе. Время это мост, где несовершенство обретает красоту. Чувство прекрасного не должно поддаваться каким-либо определениям.
– Зачем ты меня сюда привела? – Шепотом спросила Рита.
– Ты такая же как эти вещи, – Сара обвела рукой зал. – В тебе несовершенство. И это очаровательно. Ты – красота простоты и красота естественности. Ты – сибуй. – Тихо-тихо произнесла она, искушая.
– Что это – сибуй? – Ошеломленно спросила Рита.
– Первородное несовершенство, красота в глубине вещей, не стремящаяся выходить наружу. Тебе не нужно ничего доказывать. Тебе нужно всего лишь найти гармонию.
– Но как? – По зачарованному тону кузины, Сара поняла, что взяла вверх.
– Вслушивайся в несказанное, любуйся невидимым. – Услышала Рита ответ.
18
Пентхаус находился в престижном районе Barangaroo. Поднявшись на 27 этаж, Виннер открыл дверь и жестом пригласил ее войти. Сара оказалась в окружении стильного британского лофта с элементами итальянской элегантности. Она увидела роскошь во всем ее великолепии. Эдакий вариант luxury по-мужски, с геометрическими формами, увесистой мебелью из кожи, современными предметами искусства. Здесь все было функционально, даже шлифованные стеклянные колонны, закрученные в спираль, внешне напоминающими торнадо, поддерживали и освещали апартаменты.
Гостиная представляла собой единое пространство и занимала почти треть всей квартиры. Панорамные окна по периметру резиденции открывали непередаваемый вид на город и побережье. Она подошла к окну и увидела огромную террасу с зеленым садом, бурлящим джакузи и мягкими шезлонгами. За этим великолепием открывался захватывающий вид на сиднейский залив с историческим мостом Harbour Bridge и Опера Хаус. "Настоящий перформанс". До этого Сара не могла себе представить то количество денег, которым он владел. Теперь ей приблизительно стало понятно.
Она снова осмотрелась. Квартира производила впечатление чего-то основательного. Отделка играла на контрасте глянцевых и матовых поверхностей. Высокие потолки и панорамные окна дарили ощущение невероятного простора. Освещение полностью зависело от настроения и могло быть абсолютно разным: от группы светильников над огромным диваном до легкого бирюзового свечения самих стеклянных колонн. В целом, это была отличная берлога для холостяка.
– Как тебе? – Спросил он, на ходу небрежно бросая обе дорожные сумки на диван.
– Шикарно. Твои апартаменты – достойное обрамление виду, открывающемуся из окон.
– Да. Дух захватывает. Располагайся. Будь как дома.
– Если я привыкну и буду как дома, то не захочу возвращаться.
Он остановился и посмотрел на нее.
– Сара это интерьер для демонстрации амбиций, а не для жизни. Даже такой эгоист как я, не чувствую себя здесь дома. Это, – небрежно провел он рукой вокруг – дом-машина. Все жизненные процессы здесь выполняет компьютер. Тут трудно обойтись без "интеллектуального управляющего" по той простой причине, что нужно преодолевать большие расстояния, чтобы дотянуться, как минимум, до выключателя.
– Значит где-то у тебя есть дом, где ты чувствуешь себя как дома?
– Да, там живут мои родители.
– Почему же ты не живешь с ними? Или с кем-то?
– А ты почему? – Моментально спросил он. – Может потому, что мы оба бесконечные эгоисты, требующие от других жить так, как мы этого хотим? А может потому, что дом родителей – это, скорее, перевалочный пункт. И как бы уютно и по-детски хорошо там ни было, мы приходим туда отдышаться и передохнуть, но не жить.
– Точнее и не скажешь.
– Точнее и не надо, – поправил ее Виннер и подошел ближе. – Жить среди чужих воспоминаний, ожиданий и предпочтений, пусть даже самых близких, но не твоих собственных – тошно. Когда мы видим их иногда и недолго, нам легко подстраиваться под них, зная, что через день-другой, оставшись одни мы сможем стать самими собой, раздраженными, злыми, грустными и нам не нужно постоянно объяснять, что с нами случилось.
– Стой, по твоим рассуждениям можно дойти до того, что не следует с кем-то жить вообще. Потому как жить с кем-то – это постоянно подстраиваться, постоянно идти на компромиссы.
– Именно так, Сара. Именно это я и имею в виду. Сейчас мы с тобой милые и хорошие, и нам легко такими быть, мы привыкаем такими быть и хотим от партнера того же – оставаться постоянно милым, постоянно радостным, постоянно внимательным. А этого не будет, Сара. Потому что в какой-то затравленный момент мы захотим стать собой, неприятными, пьяными, злыми, давая жуткий выплеск накопившемуся напряжению. И именно в этот момент спадет пелена, показывая всю уродливую правду наружу. Ты все еще хочешь отношений?
Он отвернулся с намерением все-таки отдохнуть с дороги, а не философствовать.
– Подожди, то есть ты, – владеющий уникальной способностью выживать, приспосабливать под себя обстоятельства, умением наводить мосты и форсировать события под свои желания, – не способен найти себе человека близкого по духу, только потому что твои деньги никогда не компенсируют ту изнанку, которая когда-нибудь вылезет?
– Сара, а меня умиляет, что твой феноменальный талант сливаться с окружающей средой, мимикрировать под нее, адаптироваться и высасывать все что угодно, лишь бы с выгодой, оставил тебя такой же одинокой, как и меня. Закрадывается вывод, что наименее приспособленные особи размножаются больше всех, в отличие от подобных нам, а, Сара?
Сара не посчитала нужным отвечать на этот риторический вопрос.
– Пока ты такой разговорчивый, может расскажешь о себе, – мягко попросила она.
– Давай сначала приведем себя в порядок после дороги. Я покажу тебе твою спальню.
Ее спальня оказалась воплощением самых смелых ее грез, представляя собой рекламное сочетание безупречного стиля и непревзойденного комфорта. Ковер на полу был до того мягким и светлым, что Саре было стыдно на него ступить. Однако сделав движение, нога утопала в высоком, пушистом и нежнейшем ворсе, поглощая в себе звук шагов. Создавалось непередаваемое чувство, что не идешь, а крадешься. Окна открывали вид на залив, вдалеке маячили маленькие огоньки света в домах вернувшихся домой австралийцев. Слева от кровати открывалась дверь в огромную гардеробную. Справа, в ванную комнату с огромным окном перед утопленной в пол ванной. Она оценила возможность походить обнаженной перед этим панорамным видом зная, что она сможет любоваться потрясающим закатом над сиднейским заливом, но ее никто не будет в состоянии увидеть.
Сара стояла под теплым душем и размышляла. Вроде бы сказал очень много всего и в то же время он ничего не сказал. Он пригласил ее к себе, несмотря на огромное количество работы и звонков, постоянно его отвлекавших. Он уделил ей время, но не покушался на близость, давая ей личное пространство. И все же он привел ее туда, где не чувствовал себя хорошо и уютно. Дом для вечеринок, для завоевания женских сердец. Наверняка, женщины покоренные этой роскошью, уже не нуждались в предварительных ласках. Приведенные сюда, они были заведены до упора, как игрушки, и были способны только раскручиваться. Как правило красивые, с пустыми глазами, они на несколько часов, а может даже и дней становились героинями в этих декорациях. Это напрягало ее, ставило вровень с ними. Она вышла из душа, и обернулась в полотенце. Уместив свой багаж на паре вешалок, она тоскливо посмотрела как скудно они висели в этой нескромной большой и пустой гардеробной.
Надев шелковые шортики и топик она прошла в гостиную. Виннер сидел с взъерошенными влажными волосами с ноутбуком за барной стойкой, спиной к ней. Не обернувшись он произнес:
– Можешь что-нибудь приготовить? Сейчас я чуть разгребу дела и присоединюсь.
– Не суетись. Я справлюсь.
Сара зашла на кухню и нерешительно застыла. Перед ней стояла девственно чистая, невероятно стильная, эргономичная, высокотехнологичная и поражающая своим минимализмом кухня. Обилие стального цвета и коричнево-серых оттенков поражало. И в тоже время не отягощало, вероятно, за счет внутренней подсветки, спрятанной в самых неожиданных местах и освещающей рабочие зоны со всех сторон. У Сары создалось впечатление, что все кухня словно парит в воздухе. Словно необходимые аккорды, придающие законченность произведению, с обеих боковых сторон кухонного острова выделялись барные карманы, в которых стояли початые бутылки редких коллекционных экземпляров – виски бочковой крепости, греческий бренди, кубинский ром, черная водка, тем самым выдавая то, что кухней все-таки иногда пользовались, ну или заходили. Среди гладких панелей, скрывающих за собой функциональную часть, выделялась панель управления. Сара подошла к ней и начала изучать.
– Это кухонный компьютер, – услышала она голос позади себя.
– Что он делает?
– Нууу… все. – Многозначительно сказал Виннер.
– Мне нужно участвовать в приготовлении, или он все сделает сам?
– Первый вопрос, который я задал дизайнерам был ровно таким же. Я покажу тебе как пользоваться.
Он стал нажимать на кнопки и табло засветилось нежно бирюзовым светом.
– Это информационное обеспечение всей кухонной деятельности. Здесь встроенный сканнер штрих-кода. Помогает вести базу данных продуктов. Используя сканер, всегда можно сделать список покупок для заказа их online. Здесь доступ к любой информации, будь то прогноз погоды или лента новостей. Он вполне в состоянии заменить телевизор и предоставляет доступ к видео и аудио файлам на самом компьютере и в сети. Чтобы не было скучно. В принципе, ничего сложного. А, самое главное, можно вести базу данных рецептов любимых блюд или пополнять ее из Интернета. Вот так, смотри.
– Но тут ничего нет…
– Так я ничего и не готовлю. Ладно, если что, я в гостиной.
Через полчаса она поставила на стол пасту с морепродуктами.
– Вкусно пахнет. – Подошел на запах Виннер.
– У тебя неплохой "интеллектуальный управляющий". Он впихнул в морозилку креветки.
– Очень вкусно. Я уже отвык от домашней еды.
– Ты готовишь? – Спросила Сара, уже зная примерный ответ.
– Нет. Не люблю и не умею. И не считаю необходимым, если честно.
– А кто-нибудь кроме меня, здесь еще готовил? – Осторожно поинтересовалась она.
– Ты первая гостья, из чьих рук я здесь ем. Ты это хотела узнать?
Сара удовлетворенно кивнула.
– Расскажешь о себе? – Спросила она аккуратно.
– Что ты хочешь знать?
– Ну как становятся такими как ты.
– А какой я? – Спросил он, изучающее глядя на собеседницу.
Сара выдержала этот взгляд. "Значит хочешь знать…хорошо, получай".
– Ты – феноменально умный, чертовски привлекательный, необычайно работоспособный, гипер сексуальный и невероятно перспективный.
– Так мало? – Рассмеялся он.
Сара поддержала этот легкий жизнерадостный смех.
– Ну что ж, пойдем я расскажу о себе.
Они расположились в полутемной гостиной, подсвеченной под разными углами мягким льющимся светом. Ночной город фоном расположился за открытыми окнами. Он не мешал, и в то же время вынуждал останавливать на себе взгляд восхищенных глаз. Чем темнее становилось небо, тем ярче загорались огни оживающей ночной жизни.
– Так, с чего бы начать?
– С главного…– Повторила она его фразу когда-то произнесенную им у нее дома. Виннер многозначительно улыбнулся.
– Несмотря на то, что я рос в обеспеченной семье, деньги мне перепадали нечасто. Их отсутствием я не мучился, но все равно еще будучи ребенком я начал подстригать газоны. Зачем это делал, наверно, объяснить не смогу. Но родители не отговаривали. За час работы я брал пятнадцать долларов, но поскольку был слишком юн, чтобы управляться с газонокосилкой, то просил друзей, что постарше меня и победней, помочь мне и платил им по десять долларов в час. Свою честную заработанную за идею пятерку, я смело клал в копилку. Как-то я пришел к отцу и показал заработанное за год. Он, надо сказать, приятно удивился. Потом спросил, хочу ли я увеличить свой капитал. Он спросил меня настолько серьезно и по-взрослому, что я не колеблясь согласился. К началу учебы в университете, у меня, благодаря удачным инвестициям отца, в распоряжении было несколько тысяч долларов. Но как и любой другой безалаберный студент, я увлекся игрой в покер. Сильно я не выигрывал, а просаживая заработанное своим детским трудом, я, постепенно, конечно, но все-таки приходил к мысли, что нужно уметь оценивать свой риск и контролировать его. Повзрослев и окончив университет, я настолько проникся сделкой, которую провернул отец, что не колеблясь открыл компанию "Green Investment", где торговал акциями мелких или недавно созданных компаний, в основном, в интересах своих друзей, зарабатывая исключительно на спредах. Несколько лет это приносило небольшой, но стабильный доход.
Он прошел к бару и налил себе коньяк.
– Свой путь к настоящему богатству я начал создав новую современную фондовую площадку. Используя связи отца, я договорился с ассоциацией венчурных инвесторов и создал биржу, главой которой и являлся несколько лет. Параллельно с этим я также стал одним из главных игроков в трейдинге, начав зарабатывать сначала десятки, а потом и сотни тысяч.
Он замолк, словно созревая для следующего признания. Сара пытливо посмотрела на него, но не произнесла ни звука, терпеливо выжидая. Александр до последнего момента не предполагал, что выдаст ей все как на духу, ничего не утаивая.
– Ко мне потянулись люди. Я начал заводить чрезвычайно полезные знакомства, со временем превратившись в весьма влиятельного человека. Я начал принимать деньги крупных бизнесменов и организаций в доверительное управление. Ко мне стекались финансы богатейших людей в мире. Имена моих клиентов приведут в трепет даже твое циничное сердце. Они считают, что я обладаю способностью опережать рынок. Они доверяют мне свои активы, надеясь на могущество амбициозного финансового гуру. Ничего, что я о себе в таком тоне? – Риторически спросил Александр. – В конце концов, я собственноручно превратил свой продукт в своеобразный финансовый культ. Ко мне продолжали по инерции нести деньги, я также по инерции их принимал. Но все, что я обещал своим вкладчикам – это скромные годовые проценты, не больше семи. Я им говорил, что вышел из рисковых фьючерсных сделок и предпочитаю инвестиционную торговлю. Но это никого не огорчало. Наоборот, мои клиенты до сих пор свято верят, что никто не пытается втянуть их в финансовую пирамиду. Именно в тот момент я начал использовать деньги одних клиентов, чтобы платить другим.
– Но ведь это … афера, сродни Мэдоффу. – Ошеломленно произнесла Сара.
– Да, только в несколько раз крупней. – Мрачно улыбнулся Виннер. – Я создал некий инвестиционный фонд, все данные о деятельности которого, я стараюсь не разглашать. По крайней мере, до этого момента. – Поправил себя Александр, – Ну не все так плохо. Я действительно вложил их в долгоиграющие бумаги, которые приносят небольшой, но доход, позволяющий сильно не подделывать документы и исправно платить дивиденды. За счет того, что количество денег неприлично большое, я могу себе позволить ежегодно сообщать о годовых прибылях, даже когда фондовый рынок переживает спад. Поэтому, в отличие от Мэдоффа я не боюсь этих пиявок из ФБР.
– Но ведь ты прекрасно разбираешься в рынке. Что тебе мешает входить и на их деньги тоже?
– Сара, мне важны не столько деньги, сколько статус. И я играю только на свои финансы. Ко мне несут деньги состоятельные люди, которые их заработали, но не хотят задумываться над тем как их приумножить. Я их приумножаю, как они этого хотят. Но я не зарабатываю им деньги.
– Да, ты похож на того умельца, которому овцы платят за то, чтобы иметь честь быть ими подстриженными. Тогда что заставило тебя войти в "BFGroup"?
– Когда-нибудь наступит время завязать с таким бизнесом. Эта система не может продолжаться вечно. И когда этот день настанет, я хочу твердо стоять на ногах. Я тщательно следил за несколькими компаниями и остановился на продуктовом гиганте, переживавшем на тот момент экономические проблемы. Грянувший внезапно и мощно как смерч, финансовый кризис технично вел вашу компанию вниз, некоторым образом, помогая мне. Акции стремительно теряли в цене. Признаюсь, мне это было на руку. Я следил за "BFGroup" уже несколько месяцев и все сильнее верил, что соединение двух корпораций – мегапродуктового гиганта и крупнейшей финансовой компании – сделает меня мощнейшим игроком уже на мировой арене.
– Да, не подкопаешься. Но тогда зачем тебе нужен Блум?
Виннер вздохнул.
– В мире очень много лишних денег, о которых правительству совсем не обязательно знать. Оффшорный фонд позволит инвесторам из развитых стран делать вид, что их прибыль поступает из стран с низким налогообложением.
– Ты хочешь отмывать чужие деньги? Но эти люди – не инвесторы. Не факт, что они тебе станут должны. Рабство никто не отменял, особенно в странах с низким налогообложением. Интеллектуальное рабство ничем не отличается от обычного. – Цинично заметила Сара.
– Я, – сделал упор на местоимении Виннер, – принимаю решение отмывать мне их деньги или нет.
– Но они, – также надавила на местоимение его собеседница, – дают тебе эти деньги.
19
Она стояла облокотившись о панорамное стекло и наблюдала за вечерним Сиднеем. Жаркое солнце уже ушло за горизонт, окрасив небо в красивый розовый цвет, на город опускалась темнота, и дороги равномерно окрашивались в желто-красные цвета от проезжавших по ним машин. Она так засмотрелась на эту красивую картину, что не сразу поняла, что забился трелью телефон. После нескольких гудков включился автоответчик, а после сигнала раздался женский голос: "Алекс, это Лиа. Спешу тебя образовать , ты скоро станешь папой. Тест показал две полоски. Знаю, знаю, я тоже в шоке (хихикнули в трубку). Позвони мне как можно скорей."
Сара медленно подошла к автоответчику. Не смея включить его еще раз, она просто стояла и смотрела на него. Все произошло до такой степени быстро и мимо нее, словно где-то там успел пролететь товарный состав событий, оставляя ей только шум железнодорожных рельс. Она услышала сзади его шаги и слегка повернула голову в его сторону.
