Текст книги "Грозный отряд"
Автор книги: Люк Скалл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)
Его соотечественник выглядел слегка сконфуженным.
– Волк немного несдержан, – заметил старый варвар извиняющимся тоном. – Он становится таким, когда устает. Он не хотел проявить неуважение. Я – Бродар Кейн…
Голос из нефа, наполненный горечью, прервал высокого горца:
– Ну не верх ли это роскоши? Просто офигенная награда за то, что мы выжили в самых смертоносных местах, известных человеку.
– У вас тут просто дивно, – закончил Кейн и кашлянул. – А теперь, когда мы познакомились, не дадите ли вы нам чего-нибудь поесть? От этой суматохи я проголодался.
Глядя в огонь, Коул прислушивался к тому, как барабанит дождь по полуразрушенному куполу храма. Им удалось развести небольшой костер, найдя сухое место там, где крыша была почти невредимой. Громкие раскаты грома соперничали с потрескиванием пламени и храпом Джерека, пытаясь перекрыть голос Гарретта, который рассказывал Бродару Кейну об их группе. Напряженность несколько спала, хотя некоторым из Осколков по-прежнему было неуютно в присутствии двух седеющих воинов.
– А это Саша, наш лучший подстрекатель, – продолжал Гарретт. – Она плетет интриги, чтобы раздуть негодование против Салазара и его Главного Совета. Это очень узкая тропка. Ненависть, как любое другое сильное чувство, – словно сигнальная вспышка для следящих ястребов. Мы должны быть осторожны.
«Слишком боится сделать то, что нужно», – подумал Коул. Если бы это зависело от него, Осколки боролись бы против Салазара куда более открыто.
– Вот Викард, наш алхимик, он изготавливает наркотик, который позволяет нам защищать свои мысли от тех магических мутантов в небе. Слишком большие порции этого средства могут быть опасными, и наши запасы в последнее время, кажется, истощились.
– Чем сильнее мы напираем, тем больше этого нужно, – горячо заметила Саша. – Мы же говорили об этом, Гарретт.
– Я знаю, – мягко произнес наставник Коула. – Это просто мое наблюдение. Ингредиенты дорожают, их становится все труднее доставать. Я стараюсь поддерживать наши запасы по мере сил.
– Ты видел нашего врача в действии, – продолжал Гарретт, указав в сторону худого старика, сидящего напротив.
Коул прищурился. Он не сомневался, что Реми испытал болезненное наслаждение, с треском вернув его нос на место. Ему пришлось изо всех сил сдерживаться, чтобы не завопить, а слезы так и катились по лицу градом. Во всяком случае, ребра только ушиблены, но не сломаны. Реми предупреждал, что ему следует избегать любого физического напряжения по крайней мере в течение пары недель, но Коул спокойно решил проигнорировать его рекомендации. Герои не рассиживают в ожидании, пока затянутся их раны.
Бродар Кейн широко улыбнулся ему. Даварус невольно улыбнулся горцу в ответ. Как и Коул, старый варвар – явно человек действия.
– А эти здоровые парни? – спросил Кейн, кивнув за костер.
Коул нахмурился. Ему не нравились братья Урич, с которыми приходилось нелегко, когда Гарретт его растил.
– Арам и Гармст, – ответил Гарретт. – Близнецы, если ты не догадался. Они – самые свирепые бойцы в группе, – добавил он, к неудовольствию Коула.
– Если нужно кого-то убить, мы – к твоим услугам, – проворчал Арам, метнув сердитый взгляд в Бродара Кейна.
Коул не смог удержаться:
– Но не проси их ни о чем более сложном, чем ударить по чему-нибудь, – язвительно заметил он. – Я слышал, по утрам они проверяют друг у друга штаны, чтобы не надеть их задом наперед.
Он осклабился, глядя в лица сидевших вокруг костра. Бродар Кейн тихо усмехнулся. Братья Урич бросали на него взгляды, сулившие суровое возмездие. Все остальные смотрели на него спокойно, за исключением Саши, на лице которой играла легкая улыбка. По мнению Коула, это того стоило.
– А теперь – к делу, – изрек Гарретт. – Прошлой ночью мне кое-что стало известно, и это не может ждать. Салазар вызвал своих Манипуляторов в Обелиск. Всех до единого.
«Что?» – Коул не верил своим ушам.
– Манипуляторы – это элитные бойцы Салазара, – добавил он, заметив озадаченное выражение на лице Бродара Кейна.
Гарретт, сидевший на корточках, подвинулся и медленно выдохнул. Он до мельчайшей детали выглядел богатым и успешным купцом, и, по мнению его партнеров в картеле Серого города, он им и был.
Никто из его коллег и помыслить не мог, что большую часть своего значительного богатства он тратил на финансирование мятежной организации, нацеленной на свержение тирана Сонливии. Коул нежно любил своего приемного отца, но знал, что, когда придет его время взять в руки бразды правления и повести за собой Осколков, он достигнет большего, чем унижение нескольких магистратов. Он увидит смерть лорда-мага.
– Война за Небесные острова не закончится с поражением нашего флота, – говорил Гарретт. Прижав руку к животу, он состроил кислую мину. – Политическая ситуация в Благоприятном краю – на грани. Мариус из Призрачного Порта и Белая Госпожа из Телассы знают, что Сонливия ослаблена. Салазар будет стремиться нанести ответный удар, и быстро. Он не примирится с тем, что его низвели до положения третьей силы в Благоприятном краю.
– Но зачем же собирать всех Манипуляторов? – спросил Викард, потирая нос.
Коул заметил, что он это частенько делает.
– Он занимается великой магией. Магией в таких масштабах, каких не пытались достичь многие годы. Он ее откачивает.
– У своих Манипуляторов? – воскликнула Саша. – Это возможно?
Гарретт кивнул.
– Салазару служат по меньшей мере сорок Манипуляторов. Первозданная магия, которую он накапливал десятилетиями, вложена в мечи и копья, щиты и шлемы, что делает Манипулятора совершеннее любого обычного солдата. Тем не менее эта магия все еще связана с ним, он может ее использовать и добавлять к собственным гигантским резервам. Он может готовить заклинание, чтобы учинить опустошение невиданных со времен Войны с Богами масштабов, когда он и равные ему совершили убийство богов. Убили ту самую богиню, в храме которой мы сейчас укрываемся.
Все на время умолкли. В конце концов заговорил Коул:
– Манипуляторы Салазара защищают территорию Сонливии от всякой мерзости и других угроз. Если он поглотит их магию, они станут бесполезными. Он не может позволить себе потерять исполнителей своей воли. Или может?
Внезапно ему жутко захотелось вновь обладать Проклятием Мага. Он бросил взгляд на Бродара Кейна и магический кинжал на его поясе. Словно прочитав его мысли, горец положил руку на оружие. Другой рукой он поднес ко рту старое яблоко и, откусив последний кусок, бросил огрызок в огонь.
– Салазар крайне жесток, как все мы знаем. Он сделает все, что потребуется, чтобы достичь своих целей, – заявил Гарретт. Он снова потер живот, прежде чем продолжить. – Небесные острова – величайший источник первозданной магии в известном мире. Существующие запасы Сонливии иссякнут в течение десятилетия. Лорд-маг, который овладеет Небесными островами, сделает все, чтобы удержать их навсегда. Манипуляторов можно заменить, новое оружие – выковать и передать тем, кого Салазар сочтет подходящими.
Саша наклонилась вперед. Коул не мог не заметить, что ее глаза в свете костра выглядят просто огромными.
– Пока Манипуляторы в Обелиске, имущество Салазара внезапно стало очень уязвимым, – заметила она. – Наверное, это наш шанс. Возможность сделать что-то заметное.
Густые усы Гарретта дернулись, и он улыбнулся отряду.
– Стенающий Разлом, – произнес он. – Единственная действующая шахта по добыче магии в Сонливии, отсюда ее огромная ценность для лорда-мага. Мы организуем на ней диверсию.
– Но город закрыт, – запротестовал Гармст. Его брат глубокомысленно кивнул, словно все остальные, что сидят вокруг костра, упустили этот нюанс.
– Предоставьте это мне, – ответил Гарретт. Он повернулся к Саше. – Ты поведешь маленький отряд к гавани, где ожидает мой доверенный человек. Точное место сообщу тебе, когда буду инструктировать. Викард отправится с тобой. Реми, твое присутствие также было бы полезным.
– Нет, – ответил нудный медик. – У меня нет никакого интереса к приключениям. Кроме того, я должен провести вечер с пациентом, одним из магистратов. Он не порадуется, если я не появлюсь у него.
Вздохнув, Гаррет повернулся к Бродару Кейну, который покончил с яблоком и теперь пытался извлечь из зубов особенно упрямую частичку. Лицо купца помрачнело.
– Я просил бы тебя озвучить свои намерения, горец. Ты и твой друг теперь знаете достаточно, чтобы всех нас поубивали.
Старый варвар поднял бровь.
– Я спас жизнь юному Коулу. Полагаю, что мы заслужили ваше доверие.
У Гарретта был сейчас расчетливый вид, хорошо знакомый Коулу по совместным поездкам на деловые переговоры.
– Я сделал себе состояние на способности читать людей, – медленно произнес его приемный отец. – Однако кое-чего я все же не понимаю. Я замечаю, например, что дыхание твоего соотечественника чуть-чуть замедлилось, а его руки непостижимым образом стали ближе к топорам, что лежат сбоку, чем они были мгновение назад.
Коул с удивлением посмотрел в указанном направлении и увидел, как глаза Джерека открылись и губы безмолвно произнесли: «Вот дерьмо». Внезапно его захлестнуло восхищение хитрым старым наставником.
На Бродара Кейна это, похоже, также произвело впечатление.
– Даю тебе слово, – сказал он. – Я его никогда не нарушал – за исключением одного-единственного раза и в таких обстоятельствах, что назвал бы человека, поступившего иначе, конченым глупцом.
Гарретт кивнул.
– Как я уже сказал, я делаю деньги, оценивая людей. Полагаю, что, даже если вас превосходят в численности пять к одному, вы двое превратите этот храм в кровавую баню, если до этого дойдет дело. – Он уныло покачал головой. – Но довольно взаимных угроз. У меня есть к вам предложение.
– Выкладывай.
– Разлом – на самой окраине Благоприятного края. Бандиты часто переправляются там из Бесплодных земель к северу. И этот регион заполонен мерзостью.
Бродар Кейн поднял бровь.
– Бандиты и мерзость? Полагаю, у меня больше опыта по этой части, чем у многих других людей.
Гарретт кивнул.
– Саше и Викарду потребуется сопровождение. Я послал бы братьев Урич, но они нужны в другом месте. Как насчет десяти золотых?
Старый горец на мгновение перестал ковыряться в зубах.
– Как мне представляется, этот кинжал – справедливая награда за спасение вашего парня Коула. Полагаю, что получу за него больше двадцати золотых в Ничейных землях.
Гарретт покачал головой:
– Ты обнаружишь, что Проклятие Мага бесполезен и для тебя, и для большинства людей, что попытаются его применить.
Бродар Кейн, похоже, был озадачен.
– Отчего же?
Несмотря на растущее раздражение, Коул не мог не усмехнуться. Он знал ответ на этот вопрос.
– Магия клинка сработает лишь в руках того, в ком течет кровь подлинного героя, – ответил Гарретт.
Произнося эти слова, он немного поерзал, словно они вызвали у него ощущение неловкости.
Почесав нос, Бродар Кейн расплылся в улыбке.
– Тогда меня можно не считать. Никогда не утверждал, что я герой. Но что удержит тебя от того, чтобы отказаться платить, после того как я выполню свою часть сделки? Маловероятно, чтобы я смог вновь найти тебя в таком огромном городе.
Предводитель Осколков скривил губы и промолчал. В воцарившейся тишине Коул слышал размеренное «тик-так» из кармана Гарретта.
– Я придержу этот кинжал, – произнес наконец Кейн. – Когда наше дело в Разломе будет завершено, я передам его обратно твоему парню. Как только я получу тридцать золотых, которые ты собираешься предложить. По пятнадцать – мне и Волку.
Гарретт прищурился.
– Ты торгуешься как купец, – пожаловался он. – Хорошо. Мы договорились. Просто береги этот кинжал. Его нельзя недооценивать. Это единственное, что может свести на нет магию Салазара.
– Я не спущу с него глаз, – заверил Бродар Кейн.
Коул наслушался достаточно. Он сердито поднялся.
– Похоже, мне нужно найти себе другое оружие. Когда мы отправляемся?
– Ты никуда не едешь, Даварус.
Коул помедлил. «О чем говорит Гарретт?»
– Послушай, мои ребра в порядке, – сказал он раздраженно. – Даже с этими ушибами я здесь быстрее всех. – Он обвел взглядом собравшихся Осколков, словно предлагая любому возразить.
– Дело тут не в твоих ушибах. – Голос Гарретта звучал устало. – Сегодня ты едва не позволил себя убить. Ты не подчинился моим подробным наставлениям и чуть не навлек беду на всех нас. – Его голос чуть смягчился и стал печальным. – Я растил тебя с восьми лет. Я люблю тебя, как сына, Даварус. Но ты отказываешься выполнять то, о чем я прошу. Ты думаешь только о себе и о славе. Ты должен научиться действовать в составе группы, прежде чем я вновь стану тебе доверять.
Коул с трудом верил своим ушам. Казалось, будто ему вонзили кинжал в брюхо.
– Это же нелепо, – запротестовал он. – Я – самый лучший для этой миссии. Ты это знаешь! Для этого я был рожден!
– Мне жаль, Даварус, – сказал Гарретт.
Коул осмотрелся в поисках поддержки. Никто не встретился с ним взглядом, за исключением старого горца, который хранил молчание.
– Я – Даварус Коул! – яростно вскричал он. – Моему отцу не было равных! Вы все можете поджать хвост и притворяться, что делаете доброе дело. А я не буду оставаться в стороне, когда на улице убивают невинного.
Он достал из-под кожаного жилета зеленый кварцевый кристалл, который Гарретт подарил ему на восемнадцатый день рождения, когда его официально привели к присяге как члена группы Осколков. Кристалл висел на простом кожаном шнурке. Коул сильно дернул его, и шнурок порвался.
Минуту он смотрел на кристалл, лежащий в руке. Даварус вспомнил, как гордился, когда Гарретт подарил его. Двенадцать лет этот человек был ему отцом. Больше половины жизни. И так он теперь обращается со своим приемным сыном?
Коул в отвращении покачал головой и под общий вздох всех сидящих у костра швырнул кристалл в огонь. Затем он бросился вон из храма Матери, под жалящий ночной дождь, который в двух сотнях миль к югу прекратил существование Призрачного Порта.
БЕЗЖАЛОСТНОЕ ОРУЖИЕ
– Ты можешь подняться.
Барандас сделал, как было приказано, поразившись слабости, которая прозвучала в этом древнем голосе. Бесспорный хозяин Сонливии и, возможно, самый могущественный человек на севере никогда еще не говорил как дряхлый старик. Это стало тревожным открытием даже для Верховного Манипулятора города.
Выпрямляясь, он бросил быстрый взгляд на сидящих перед ним мужчин. Лорд Салазар подался вперед на своем обсидиановом троне, его руки в старческих пятнах вцепились в подлокотники, поддерживая тело. Пышная темно-красная мантия, которую он носил всегда, окутывала его тощую фигуру, словно саван. Из-за крайнего утомления грубые морщины на хмуром лице лорда-мага казались заметнее, а глаза, обведенные кругами, почти такими же черными, как трон, на котором он восседал, сильнее обычного выглядели запавшими. Даже борода и усы, которые ему постоянно тщательно умащивали согласно древнему гарзианскому обычаю, словно поникли от усталости.
Являя собой разительный контраст, главный магистрат Тимерус, сидевший слева от лорда Салазара, явно светился от удовлетворения. Как и правитель города, Тимерус не был родом из Андаррана. Внешность главного магистрата, хоть и родившегося в Сонливии, несомненно, имела характерные черты уроженцев Ишара, расположенного на востоке. Приложив длинный указательный палец к ястребиному носу, главный управляющий городскими делами быстро окинул Барандаса оценивающим взглядом.
По другую сторону от лорда-мага восседал, сложив руки на коленях, маршал Халендорф, возглавляющий Алую стражу. На его полном лице блуждала чуть заметная улыбка.
«Ну, давайте, позлорадствуйте, джентльмены, – раздраженно думал Барандас. – Это не покажется вам таким уж забавным, когда Белая Госпожа узнает, что Манипуляторы города серьезно ослаблены».
– Надеюсь, ты в достаточной мере восстановился, – произнес в конце концов Салазар.
На самом деле Барандас все еще чувствовал слабость, но он никогда не признался бы в этом, особенно – перед лордом-магом и двумя самыми могущественными городскими магистратами.
– Я чувствую себя хорошо, мой лорд. Однако с сожалением информирую вас о том, что двадцать один Манипулятор утратил свою связующую магию. К счастью, никто из них не погиб в процессе.
Салазар поджал узкие губы.
– Более половины моих Манипуляторов, – констатировал он, и в его голосе прозвучала легкая досада.
Барандас внутренне содрогнулся от мрачного предчувствия. Тиран Сонливии так изнурен, что чуть не падает с трона, но при этом может лишить жизни любого в этом зале в мгновение ока – и сделает это, если на то будет причина. Судьба Призрачного Порта была тому доказательством.
– Да, мой лорд. В основном это новички и неопытные. Мы потеряли одного или двух ветеранов, но ядро твоих Манипуляторов остается сильным.
Тимерус наклонился вперед.
– Полагаю, твоим прежним коллегам понадобится как-то смягчить это неудобство. Я понимаю, что разделение со связующей магией может причинить глубокие душевные травмы. – В глазах-бусинках главного магистрата сверкала насмешка. К Верховному Манипулятору он испытывал лишь ненависть и презрение. Их чувства были взаимны.
– Они помучаются неделю или две. Большинство из них это переживет, – ответил Барандас. – После того как худшее окажется позади, я хотел бы, чтобы им предоставили должности где-то еще. Я уверен, что их практический опыт окажется полезным в страже. – Тут он со значением посмотрел на Халендорфа.
– Я над этим подумаю, – заявил маршал. – Я сказал бы, что Алая стража малопригодна для наркоманов.
– Именно поэтому они не будут обменивать магию на наркотики, – ответил Барандас и, прищурившись, бросил взгляд на Тимеруса.
Главный магистрат промолчал, ограничившись улыбкой ящерицы.
Салазар поднял руку, требуя тишины.
– Ты сделаешь так, как просит Верховный Манипулятор, маршал. Я больше не потерплю дискуссий на эту тему. – Он щелкнул пальцами, и в зал впорхнула прислуга с золотым кубком, полным красного вина, которое предпочитал лорд-маг. С рассеянным видом он покрутил в бокале жидкость цвета крови, уставившись в ее глубины, словно видел там события и места, давно оставшиеся в прошлом. – Призрачного Порта больше нет, – изрек он. – Тем не менее я не стану считать, что Мариус мертв, пока не увижу его труп. Он всегда был великолепным стратегом и талантливо плел многоуровневые интриги. Его коварство хорошо послужило нам, когда Конгрегация принялась очищать земли от тех, кто владел даром. – Отпив вина, он закрыл глаза. На мгновение Барандас подумал, что Салазар погрузился в сон. Затем его глаза внезапно открылись, и в голосе зазвенела железная властность, к которой все они так привыкли: – Теперь, когда Призрачный Порт сошел с арены, Белая Госпожа наверняка выступит против меня. Лучшего случая укрепить свою власть в Благоприятном краю ей не дождаться.
Маршал Халендорф нервно кашлянул.
– Мой лорд, неужели война с Городом Башен действительно неизбежна? После того, что произошло с Призрачным Портом, у Белой Госпожи есть все основания проявлять осторожность.
С легкой досадой в голосе Салазар заявил:
– Уничтожение Города Теней было непростым делом, маршал. Ритуал длился больше месяца, и весь этот месяц я не спал. Это стоило мне половины моих Манипуляторов и всей первозданной магии, которую мы накопили за последние три года. Мои личные резервы исчерпаны. А без первозданной магии пройдут месяцы, прежде чем мои силы восстановятся до нужного уровня.
Командующий вооруженными силами города явно испытывал неловкость. И тем не менее он настойчиво продолжал:
– Но, мой лорд, Небесные острова… Нельзя ли поделить их между двумя городами-государствами? Белая Госпожа многое поставит на карту, если пойдет на нас войной. Неужели эти острова так важны?
Барандаса это не сильно впечатлило. Халендорф был смел в разговорах с подчиненными, при поддержке своих капитанов и лейтенантов, но далеко не так уверен в себе, когда нужно было изложить свое мнение грозному лорду-магу.
На сей раз во взгляде Салазара промелькнула угрожающая вспышка.
– Небесные острова – это часть самих небес. На этих островах больше магии, чем где-либо к востоку от Исчезнувших земель. Ты предлагаешь, чтобы я отдал Белой Госпоже могущество, которое позволит ей завоевать и Благоприятный край, и все, что за ним.
Халендорф, побледнев, откинулся назад в своем кресле.
Салазар вновь пригубил вино. Барандас и два других магистрата затаили дыхание.
– Нам нужно больше Манипуляторов, – заявил в конце концов лорд-маг.
На сей раз тревожно заерзал Тимерус.
– Лорд Салазар, – начал он, – добыча на Стенающем Разломе ведется с максимальной эффективностью. Мы не можем ее ускорить.
– Молчать, – приказал Салазар, прервав главного магистрата, узкие брови которого тут же намокли от капель пота. – Мы проведем поиски дальше. В трех днях плавания на запад отсюда, на окраине Бурного моря, имеются залежи магии, которые послужат восполнению моей силы – и для создания новых Манипуляторов, и для защиты города, когда Белая Госпожа в конечном счете раскроет свои карты.
Маршал Халендорф нервно сглотнул.
– Мой лорд, ты имеешь в виду Опухоль? – Он запнулся на последнем слове.
– Да, – бесстрастно ответил лорд-маг. – Сообщи адмиралу Крамеру, что у него имеется единственная возможность вернуть себе доброе имя. Он возглавит команду и поплывет к Опухоли. Там он будет надзирать за добычей на новой шахтной площадке.
Тимерус облизнул губы.
– Мой лорд, именно из-за Опухоли Лазурное море именуется теперь Бурным. Даже после смерти Владыка Глубин карает тех, кто вторгается в место его упокоения. Нормальные люди не осмелятся приблизиться к Опухоли за все золото Сонливии.
Салазар нахмурился.
– Тогда мы пошлем ненормальных, доведенных до отчаяния, осужденных на смерть. Полагаю, ты не подведешь меня в этом деле, главный магистрат.
Тимерус покорно склонил голову. «Мудрый человек», – подумал Барандас.
– Оставь опасения, Верховный Манипулятор, – продолжил лорд-маг. – Мы позаботимся о том, чтобы твой отряд был восстановлен. А сейчас, однако, имеется проблема, которая требует твоего внимания. Главный магистрат изложит тебе детали.
Лорд-маг, пошатываясь, поднялся с трона.
– Я должен отдохнуть. Проследите, чтобы меня не беспокоили. – Осушив свой бокал, Салазар шаркающей походкой медленно покинул зал.
Барандас вышел из Обелиска на рассвете. Свирепый шторм бушевал по-прежнему, и светлые волосы Барандаса тут же прилипли ко лбу, а темно-красный плащ пустился в отчаянный пляс у него за спиной. Капли дождя, скатываясь по его золотым доспехам, пробирались в сапоги. Плотно завернувшись в плащ, он опустил голову и двинулся навстречу буре. Если поспешить, то удастся урвать несколько часов сна перед восходом солнца. Завтрашний день полон событий, и кроме того Лена, вероятно, ждет его. Представив себе, как благоухают ее волосы, он улыбнулся, несмотря на мерзкую погоду и хлюпанье в сапогах.
Барандас был отнюдь не глух к страданиям тех, кому повезло меньше, чем ему, и прекрасно понимал, что этот город – суровое место для многих, но, по крайней мере, все это работает. Давным-давно Салазар научил его, что сильный человек делает то, что необходимо, и не всегда – то, что верно. Барандас размышлял над этим годами и пришел к заключению, что лорд-маг, как всегда, был прав. Кто может понять необходимость трудных деяний так же хорошо, как человек, который ниспроверг самих богов?
Следящие ястребы, Черная лотерея, творческие методы, применяемые для извлечения информации из потенциальных мятежников и предателей… все это достойно сожаления, но как же еще город может выживать и процветать перед лицом угроз – как внутренних, так и внешних?
Неверующее население, провозгласил однажды Салазар, подобно листве, влекомой ветерком, которая мгновенно меняет направление полета. Могут возникать странные идеи, распространяющиеся, словно лесной пожар. В отсутствие богов душа ищет поддержки где-то еще, и в таких обстоятельствах все, что нужно для мятежа, – один решительный демагог. Лучше обеспечить покладистость через страх, чем видеть, как Сонливию раздирают на части.
Когда требовалось осуществить правосудие Салазара в отношении тех, кто намеревался причинить городу вред, Верховный Манипулятор был его безжалостным оружием.
Барандас приблизился к своему большому дому в юго-восточном углу квартала знати и кивнул привратнику, укрывшемуся под террасой. Поприветствовав его, привратник быстро отпер богато украшенные входные двери. Барандас прошел через холл и поднялся по винтовой лестнице, не обращая внимания на грязные следы, которые оставляли его сапоги на новом ковре.
Из-под двери спальни в конце коридора пробивался мягкий свет. Подойдя, Барандас легонько постучал, не желая пугать Лену, если она спит.
Но беспокоиться не стоило. Дверь почти сразу же распахнулась, и вот она стоит перед ним, ее прекрасное лицо выражает тревогу. Втянув Барандаса в комнату, она обвила его руками.
– Я была так напугана, Рэн, – прошептала Лена, уткнувшись в его грудь. – Кайла рассказала мне о том, что происходит. Как же ты мог согласиться на это? Ведь для тебя это – совсем по-другому. Ты мог умереть!
Барандас провел пальцами по ее волосам. Как всегда, они пахли жасмином.
– У меня не было выбора. Что за командиром был бы я, если бы стоял в стороне, когда мои люди подвергаются опасности?
Высвободившись из ее объятий, он расстегнул застежки своего нагрудника. Лена стянула его и осторожно опустила на пол, а затем помогла снять стеганую куртку, которую Барандас носил под ним. Глядя на его обнаженную грудь, она водила пальцем по неровному шраму, который начинался под ключицей и делил его мускулистое тело надвое, опускаясь до основания грудины. Затем она отняла руку, словно опасаясь, что может ненароком причинить ему боль.
Барандас улыбнулся ей.
– На самом деле я в порядке, – нежно сказал он. Наклонив голову, он принялся целовать ее, погрузив язык в рот, и ощутил вкус сливового вина. Бросив взгляд на комод за кроватью, он заметил освещенный свечой кувшин и рядом с ним полупустой стакан. – Ты ждала меня все это время? – спросил он.
– Ты же знаешь, – отозвалась она. – Я пыталась завершить стихотворение, над которым работала последнюю неделю, но безуспешно. Я просто места себе не находила от беспокойства. – Казалось, она собиралась сказать что-то еще, но в последний момент передумала. Ее лицо помрачнело. – Ответь мне, Рэн, это правда? Про Призрачный Порт?
Барандас угрюмо кивнул.
– Они были нашими врагами, – добавил он, увидев, что она потрясена. – Лучше покончить с этим сейчас, чем видеть, как продолжают гибнуть наши солдаты.
Лена, похоже, осталась при своем мнении, но кивнула и помогла ему с остальными доспехами.
– Завтра у меня очень насыщенный день, – заметил он. – Но у нас найдется время друг для друга, обещаю. Я люблю тебя, Лена, – добавил он, глядя, как она раздевается. – То, что я делаю, я делаю для тебя.
– Я знаю, – ответила она. – Я тоже тебя люблю. – Она задула догорающую свечу и присоединилась к нему под одеялом. Ее теплое тело прижалось к нему.
Мужчина делает то, что необходимо. Ради своего повелителя. Ради своего города. Ради любви.
