Текст книги "Грозный отряд"
Автор книги: Люк Скалл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)
НАДВИГАЕТСЯ БУРЯ
Его веки, задрожав, открылись, и окружающее предстало взору. Он лежал на спине, уставившись в огромное серое облако, нависшее прямо над головой. Порыв ветра взъерошил ему волосы, пробежал по щетине, которая появилась на шее. Попытавшись подвинуться, он охнул от неожиданной резкой боли в районе поясницы.
Он чувствовал, что ослаб. Ослаб и очень голоден. На него нахлынули воспоминания. Обрушение шахты. Бой с Манипулятором с детским личиком, его пояс, увешанный кинжалами. Холодная сталь, пронзающая его живот. Пробуждение от потного лихорадочного забытья, судорожные глотки из поднесенного кем-то бурдюка и снова погружение в черноту.
– Ты очнулся. Пора бы уж. – Джерек присел рядом. Его правое плечо и бедро – в толстых повязках, покрытых давно засохшими, коричневыми пятнами крови.
Бродар Кейн с усилием приподнялся на локтях и огляделся по сторонам. Они – в узкой впадине, по обеим сторонам которой поднимаются поросшие деревьями холмы. В воздухе висит запах дождя. Солнце скрыто за облаками, так что без особой уверенности он предположил, что сейчас – вторая половина дня. Как долго?
– Ты пробыл без сознания большую часть недели, – произнес Волк, отвечая на невысказанный вопрос. – Тебе круто всадили, Кейн. Айзек тебя заштопал, но девчонка думала, с тобой покончено. Я ей объяснил, что ты всегда был упрямым типом.
Кейн облизнул губы. Во рту – сухо и гадко.
– Где они?
Волк протянул ему свою бутыль с водой.
– Охотятся, – ответил он. – Я и сам бы пошел, но Айзек считает, что моим ранам нужно еще время для заживления. Оказывается, он искусно ставит капканы.
Кейн поднял глаза на друга. Лицо Джерека было непроницаемо. Заметив, что Бродар пристально смотрит на него, он слегка нахмурился. «Ты получил куда худшие раны, и они не задержали тебя ни на дюйм, Волк. Ты остался со мной на случай, если я приду в себя». Но суровый горец вряд ли в этом признается.
– Где мы? – спросил он.
Джерек сплюнул.
– К западу от Разлома, может, в дюжине миль. На другой день после того, как мы обрушили шахту, появился целый корабль, набитый болванами в красных плащах. Некоторое время они шли по нашим следам, но, думаю, нам удалось оторваться. С тех пор мы старались не привлекать к себе внимания.
Кейн вздохнул. Сколько человек погибло на Разломе? Вылазка с целью диверсии обернулась побоищем.
– Они выяснили, что это мы уничтожили шахту?
Джерек пожал плечами.
– Не думаю. Им никогда не удавалось подобраться достаточно близко, чтобы рассмотреть наши лица. Тем не менее у нас немного шансов снова забрести в Серый город, так ведь? Не с этим хвостом из тел, который остался за нами. Я так думаю, проводим девчонку назад до города и отправим ее за нашим золотом, а затем оставим между нами и Сонливией энное число миль. Я устал от этого дерьма.
Кейн был настроен так же. Он чувствовал себя старым. Он чувствовал себя древним.Слишком много мертвых, слишком много печали. Он устал убегать, устал убивать. Человек должен понимать, когда нужно все бросить.
Его внимание привлек шум из-за ряда ольховых деревьев. Оттуда появились Айзек и Саша, слуга нес в руке трех кроликов. Лицо его расплылось в счастливой улыбке, когда он увидел, что его подопечный пришел в сознание.
Саша, напротив, выглядела весьма раздраженной. Она то и дело стискивала челюсти, очень напоминая Волка, когда тот впадал в одно из своих настроений. Ее штаны сбоку были разорваны, а левая нога до колена вымазана в грязи.
– Итак, тебе удалось выбраться в конце концов, – заметила она довольно холодно, опускаясь на колени неподалеку от того места, где он лежал. Стянув с ноги грязный сапог, она перевернула и яростно затрясла его. Вылилась грязная вода. – Было бы здорово, если бы Айзек уделял столько же внимания тому, куда идти, сколько твоему восстановлению. – Она бросила взгляд на парня. – Не могу поверить, что ты завел меня в трясину.
Айзек выглядел несколько смущенным.
– Я сожалею об этом, на самом деле. Я отвлекся.
– Отвлекся? Ты прогуливался, рисуя птиц.
– Люблю делать наброски. У меня целая коллекция в книгохранилище. Быть может, когда мы вернемся в город, я смогу показать ее тебе. – На его невыразительном лице была написана надежда.
Саша фыркнула.
– Ну, от такогопредложения я не смогу отказаться. Не трать зря времени, Айзек. Мне не интересно.
Айзек увял. Кейн не мог не посочувствовать парню.
– Полагаю, мне следует поблагодарить тебя за то, что меня заштопал, – сказал он удрученному слуге. Кейн заговорщически понизил голос. – Я бы не стал мучиться из-за девушки. Думаю, у нее есть виды на кого-то другого. – Он бросил ей понимающий взгляд, подумав даже о том, чтобы подмигнуть, но не хватило воодушевления.
Саша метнула в него ядовитый взгляд.
– Будто бы ты знаешь, чего я хочу. Вы, горцы, и ваши женщины… Как там у вас? Бьете их камнем по голове и насилуете, пока они без сознания? Или как-то по-другому?
Слова девушки резанули его. Может, она и подтрунивала, но если в ее темных глазах было еще что-то, кроме гнева и презрения, он этого не видел.
Ее тон не понравился Джереку.
– Что у тебя за проблемы? – сердито проскрежетал он. – Всю последнюю неделю ты брюзжишь, как медведица, у которой хворостинка в заднице застряла. Этот алхимик для тебя так много значил?
– Викард как человек был лучше, чем ты когда-нибудь станешь, – яростно выпалила Саша в ответ. – Думаю, мне повезло, что рядом есть Айзек, а то кто знает, что бы ты со мной уже сделал. Я тебя не боюсь.
Лицо Джерека исказилось от ярости. Он шагнул к ней. Она бесстрашно смотрела на него. Волк подергал себя за бороду правой рукой. Левая рука сжалась в кулак.
– Да пошла ты. Пойду-ка прогуляюсь. – Он развернулся и ринулся в заросли.
Кейн смотрел ему вслед. Во время случившейся стычки он затаил дыхание, а теперь устало выдохнул и на минуту закрыл глаза. Забарабанили первые капли дождя, охлаждая его лицо и отчасти снимая напряжение, повисшее в воздухе.
Почесав голову, Айзек напряженно улыбнулся.
– Хорошо, – сказал он. – Думаю, нам нужно найти убежище от этого ливня. – Подняв кроликов, он слегка тряхнул ими. – Кто проголодался?
Он смотрел, как под легким ветерком танцевало пламя костра. Навес из листвы и веток над головой сотрясался от ливня. Время от времени капли дождя падали сквозь прорехи в листве, но находиться здесь гораздо лучше, чем под открытым небом, где весенний ливень колотил по окружающим холмам, как по наковальне. Айзек тушил мясо и помешивал его палочкой, мурлыча какой-то мотивчик себе под нос. Пахло очень вкусно. Даже Саша, казалось, несколько расслабилась.
Старый горец был так голоден, что его подташнивало, но жаловаться не имело никакого смысла. Пища будет готова тогда, когда будет готова. По крайней мере, рана в животе, кажется, заживает. Ему удалось с трудом встать на ноги и, прихрамывая, без посторонней помощи взобраться на холм. Колени адски болели, а две минуты, которые он потратил, чтобы помочиться, оказались из числа наихудших в его жизни, но он решил, что выздоравливает.
Кашлянув, он бросил взгляд на Сашу.
– Я сожалею о гибели твоего друга, девочка, – сказал Кейн и хотел было что-нибудь добавить, но, так ничего и не придумав, уставился на свои руки, покрытые шрамами.
С минуту она не отвечала. Затем взглянула на него через костер.
– Знаешь, у меня есть имя. Саша.А не «девушка» или «девочка». И даже не «стерва», как ласково обращается ко мне твой грубый товарищ.
– Я не хотел тебя обидеть, – сказал Кейн. – Никогда толком не запоминал имен, и моя память не становится с годами лучше. Кроме того, когда стар, как я, почти все кажутся тебе девочками или мальчиками.
Она поразмыслила над этим немного.
– А сколько же тебе лет? – спросила она наконец.
– Не могу сказать точно. Я убил своего первого человека более сорока лет назад. Мне было тогда – сколько же? – девять. Полагаю, это значит, что мне за пятьдесят.
Она уставилась на него с недоверием.
– Ты убил своего первого человека, когда тебе было девять лет? Это нелепо.
– Да… ну, в те времена Высокие Клыки были более дикими. – Он смотрел на котелок, булькающий над огнем. – На мою деревню напали из ближайшего поселения. Наши воины отогнали их, но они бросили несколько раненых. Один из них лежал на снегу прямо передо мной с пробитой грудью и всхлипывал, как ребенок. Отец дал мне свое копье и сказал, что пора мне становиться мужчиной. – Кейн пожал плечами. – Я сделал то, что должен был сделать.
– Ты же был ребенком, – сказала Саша.
Он увидел в ее глазах отвращение.
«Да, я им был. И тем не менее в ту минуту я увидел правду мира, и человек поумнее отнесся бы к этому уроку гораздо серьезнее, чем я. Однако что сделано, то сделано. Бьюсь об заклад, что твое прошлое – отнюдь не сплошное благоденствие и безмятежность. И у тебя есть свои скелеты в шкафу, если я в чем-то разбираюсь».
– Так тогда было заведено, – пояснил Кейн. – И сейчас то же самое, хотя Пределы теперь не воюют, как прежде. Угроза с хребта Дьявола сделала всех осмотрительней насчет того, чтобы крошить друг друга. Почти всегда, – добавил он.
Айзек решил, что еда готова, и передал котелок Кейну.
– Ешь, сколько хочешь, – сказал он. – Тебе нужно восстанавливать силы. По правде говоря, я удивлен, что ты выкарабкался. Вы, горцы, крепкие ребята, ничего не скажешь.
Бродар Кейн не ответил. Он уже набил рот. Горячее варево стекало по подбородку и обжигало пальцы, но он не обращал на это никакого внимания. Два года его непрестанно преследовали в Высоких Клыках, и он никогда не знал, где добудет себе еду. В таком положении человек ест, что может, когда может и как может. Случалось, он был вынужден пить собственную мочу, а ведь понятно, до чего скверно обстоят дела, когда такая перспектива представляется чуть ли не привлекательной.
Остальные двое молча наблюдали за ним. Когда Кейн больше не мог уже съесть ни кусочка, он почувствовал, что возвращается слабость. Бродар стал было клевать носом, но голос Саши вернул его из дремоты:
– Ты так и не сказал мне, что ты и Джерек делали в Сонливии.
Изменив позу, он моргнул пару раз, чтобы стряхнуть полузабытье.
– Мы были в бегах, – произнес он после неловкого молчания. – Шаман назначил награды за наши головы. Особенно за мою. Ему ничто так не хотелось увидеть, как мою рожу на копье над Великой Резиденцией.
– Шаман? Ты имеешь в виду лорда-мага Высоких Клыков? Что ты сделал, чтобы так расстроить его?
– Дело не в том, что я сделал, девочка, а в том, чего не сделал. – Закрыв глаза, он перенесся в то утро, когда Шаман произнес слова, от которых у него кровь застыла в жилах.
Берегунд нужно сровнять с землей.
– Я не всегда был жалким стариканом, которого ты видишь перед собой. Меч Севера – так меня называли. Я был Защитником Высоких Клыков, первым заслоном на пути демонов, которые спускались с хребта Дьявола. Во время войн я был орудием воли Шамана.
Саша явно была озадачена.
– Ты служил Шаману?
Он кивнул.
– Дело в том, что в молодости меня не слишком заботило, что правильно, а что неправильно. Я сделал много такого, чем отнюдь не горжусь. И лишь когда я стал постарше, слава и уважение потеряли для меня свой блеск. А как только это происходит, остается лишь убивать, а быть лучшим убийцей – недостаточно. Особенно если человек начинает чувствовать тяжесть совершенных деяний.
Он посидел немного, вспоминая. Поднялся ветер, и его свист в ветвях деревьев звучал, как вопли тысячи заблудших душ. Саша и Айзек выжидающе смотрели на него. Кейн кашлянул.
– Я встретил Мхайру, когда мне было, наверное, вдвое меньше, чем сейчас. Мы сошлись в течение года. Она – из Зеленого предела, родилась в семье пастухов из Берегунда. Скромная семья, но мне было наплевать. Я забывал обо всем при виде ее смеющихся глаз. Если припомнить, то я, возможно, думал, что женитьба на дочери пастуха украсит мою славную легенду.
– Это мне кого-то напоминает, – тихо произнесла Саша.
Он поразмыслил над этим.
– Да, я узнаю свои черты в этом парне. Я был самонадеянным. Гордым. Тщеславным. Женитьба на Мхайре – единственное, что я сделал верно. Не проходит и дня, чтобы я не благословлял то единственное мгновение здравомыслия.
– А что случилось? – спросила Саша, тыча в остатки костра палкой.
Лицо Айзека, как обычно, выражало вежливое внимание.
На мгновение Кейн закрыл глаза.
– Шаман приказал предать Берегунд мечу. Семью Мхайры. Друзей, которые у меня там были. Всех.
– Почему?
Он пожал плечами.
– Так поступает Шаман. Повод был такой: город не чтит Договор, отказался платить дань Сердечному Камню. Но все в конце концов сводилось к тому, что Шаман проявлял свое господство. Он всегда натравливал людей друг на друга. Отбраковка слабых, как он называл это.
– Ты отказался сделать то, что он просил.
Старый горец кивнул.
– Шаман дал мне день, чтобы я принял решение. Думаю, он хотел проверить меня. Понимая, что ему не понравится мой ответ, я бежал с Мхайрой на восток. Собратья поймали меня через неделю, но я оттянул время, чтобы она успела спастись. Так я думал.
На глаза навернулись слезы. Он сморгнул их.
– Я провел б о льшую часть года в клетке. Собратья нашли Мхайру в пещере на хребте Дьявола, и нас обоих доставили к Шаману. Он сжег ее заживо. Я был бы следующим, если бы не Джерек. Что бы о нем ни говорили, Волк – не из тех, кто забывает о долге.
Поджав губы, Саша уставилась в землю.
– Жуткая история. У тебя есть дети?
Он вздрогнул.
– У меня был сын. Мхайра им гордилась, и я – тоже. У него был ум матери и мастерство отца во владении мечом. Он… умер в тот же день, когда сгорела Мхайра.
За его словами последовала тишина. Некрасивое лицо Айзека выражало сочувствие, и даже Сашин взгляд смягчился. Костер догорел, остались лишь угольки. Кейн уставился на светящийся пепел, чтобы не смотреть на сидящих напротив. Наконец он кашлянул.
– Думаю, обо мне достаточно. А ты, девочка? Что за история у тебя с этим парнем?
Саша нахмурилась.
– Ты имеешь в виду Коула? Тут нет никакой истории.
– Я видел, как он на тебя смотрит.
– Он может смотреть на меня как ему угодно. Мы знаем друг друга многие годы. Гарретт и мой наставник тоже. Коул… ну, ты видел, какой он. Он – единственный человек из всех, кого я знаю, кто может выбраться из самой опасной ситуации, неся полную чушь.
– Да, имеется некое расхождение между тем, кто он есть, и тем, кого он видит в зеркале. Тем не менее я чувствую, что сердце у него доброе.
Саша вздохнула.
– Оно у него где-то очень глубоко. Но Коула вырастили в уверенности, что он – великий герой. Гарретт его испортил. – Она покачала головой. – Коул живет в каком-то пузыре. Однажды он лопнет, и весь его мир рухнет. – В голосе девушки прозвучала озабоченность. Беспокойство и, возможно, что-то еще.
Умудренный старый варвар оставил ее слова без комментариев.
По топкому дерну захлюпали шаги, и вновь появился Джерек, промокший до мозга костей. Его взгляд метал молнии.
– Чертовы штуковины не работают, – сказал он, указывая на приглушенно мерцающие кожаные сапоги на своих ногах.
Саша закатила глаза.
– Дело в том, что это – связующая магия.Волшебство действует только для человека, связанного с ними. Салазар не так глуп, чтобы позволить повернуть против себя такие могущественные артефакты.
Раздраженно посмотрев на сапоги, Джерек плюнул.
– Могла бы сказать до того, как я стянул их с вонючих ног того ублюдка. Все это путешествие – просто потеря времени. И попробуй закати на меня глазки еще разок, и ты об этом пожалеешь.
Кейн разминал шею – пока он был без сознания, его мышцы успели одеревенеть.
– Нам предстоит двухдневный переход до Сонливии. Думаю, он пройдет более спокойно, если все мы приложим усилия к тому, чтобы держаться учтиво. – Все промолчали. Саша и Джерек смотрели друг на друга волками. Айзек занялся приведением лагеря в порядок. Кейн вздохнул. – Прекрасно. Тишина меня тоже устраивает.
– Я заметил городок в нескольких милях к западу отсюда, – неожиданно выпалил Джерек. – Мы сможем купить еды, а может, и отдохнуть, пока не изменится эта дерьмовая погода. – Он поскреб покрытое шрамами лицо, будто ему действительно не помешал бы отдых, но Бродар Кейн понял, в чем дело. И, несмотря ни на что, это понимание огорчило его.
«Уязвленное самолюбие? Глупый старый дурак. Никогда не извлекаешь уроков».
Он поднялся на ноги, и боль атаковала его со всех сторон, болело все и вся, так что думать о том, где именно, – совершенно бессмысленно. Он выдавил на покрытом щетиной лице некое подобие улыбки.
– Несколько миль, да? Мы могли бы осилить их до наступления ночи. Давайте найдем какое-нибудь убежище. Все смогут отдохнуть от дождя.
ДРАГОЦЕННЫЙ ДАР
Барандас потер усталые глаза, зевнул и снова уставился в гроссбух, который изучал. Цифры сливались в сплошное размытое пятно. Вздохнув, он закрыл книгу и откинулся на спинку кресла.
К его шее прикоснулись влажные губы, и, повернувшись, он увидел Лену, озабоченно смотревшую на него.
– Ты просидел здесь всю ночь. Опять.
Он выглянул в окно. Ночь уступила черед мрачному рассвету, серо-стальные облака затянули небо. Капельки дождя скатывались по стеклам и барабанили по камням мостовой. Последние два дня моросило беспрестанно. После публичного объявления о том, что Сонливия находится в состоянии войны с Телассой, установилась соответствующая унылая погода. Население восприняло новость с максимально возможным воодушевлением, которого можно было ожидать. Иначе говоря, его не последовало вообще.
Поднявшись на ноги, он потянулся, чтобы размять затекшую спину. На лице Лены, не сводившей с него взгляда, по-прежнему было написано беспокойство. Наклонившись, он быстро поцеловал ее.
– Я справлюсь, – сказал он. – Маршал все еще не готов вернуться к своим обязанностям. Пока он недомогает, мне надлежит спланировать боевые действия и проследить за назначением новых Манипуляторов.
Лена с досадой покачала головой.
– А что, собственно, не так с маршалом Халендорфом? Казалось бы, ему просто не терпится отомстить Телассе. В конце концов, их убийцы пытались его отравить.
Барандас снова зевнул.
– Он побывал на пороге смерти, и это совершенно выбило его из колеи. У него такая кислотность, что он едва может подняться с кровати, как он утверждает.
– А что Ардлинг? Он тоже неважно себя чувствует из-за того покушения?
– Я думаю, что стоимость войны с нашими соседями отразилась на его здоровье куда серьезнее, чем весь этот переполох в зале Большого Совета.
Лена помрачнела. Казалось, она в неподходящем настроении для шуток. «Ну, это не такая уж и шутка. С учетом затрат на войну с Призрачным Портом, а теперь еще и на это столкновение, меня удивляет, что наш канцлер еще не совершил самоубийство».
– У меня сегодня полно хлопот: обучить новых слуг, сходить к продавцам тканей и швеям. Наша новая челядь не будет платить за свою форменную одежду, что бы ни говорили Кайла и остальные. Когда ты вернешься домой сегодня?
Барандас неловко поерзал.
– Сегодня вечером я буду в Обелиске. Лорд Салазар просил о моем присутствии. Не смотри на меня так, Лена! Многие из городских магистратов мертвы. И это правильно, что оставшиеся выполняют свой долг. Особенно в военное время.
Вздохнув, она в конце концов кивнула. Именно за это он так сильно и любит ее. «Сочувствие, беспокойство и затем согласие. Ты моя драгоценность, Лена, благодаря тебе я остаюсь человеком, а иначе этот мир сделал бы из меня чудовище».
– А Ветроног? Ты нашел его убийц?
Барандас покачал головой.
– Еще нет. Они могли сбежать куда угодно, даже на север, в Бесплодные земли. Шахта, Лена… все люди, работавшие на Разломе, были похоронены заживо.
– Кто бы это ни сделал, должен предстать перед правосудием.
– Так и будет, когда стража сможет выделить людей, чтобы провести обширные поиски. Тем временем мы ожидаем первой поставки с Опухоли. Все усилия по подготовке новобранцев окажутся напрасными, если у нас не будет первозданной магии, чтобы создать больше Манипуляторов.
Лена посмотрела на него. Зеленый кристалл на платиновой цепочке на шее подходил к ее глазам. Даже после пяти лет брака от ее красоты у него перехватывало дыхание.
– Тебе идет, – произнес он, сжимая кристалл в ладони.
– Ты мне так и не сказал, где нашел его.
Ее тон заставил его усмехнуться. Она всегда говорила, что у него – мальчишеская улыбка.
– Где я его нашел?Отчего же ты не думаешь, что я отправился к лучшему ювелиру в городе и заказал его для тебя?
В ответ она вопросительно подняла бровь.
– Да разве ты смог бы оторваться от своих обязанностей, чтобы потратить время на покупку прелестных безделушек для своей испорченной жены? В самом деле, Рэн, где ты его нашел?
Его улыбка погасла. Он вспомнил жуткую резню, устроенную Турбалом в заброшенном храме, лужи крови и зловещие языки пламени, облизывающие гору трупов, чтобы оставить от них почерневшие скелеты.
– Лучше не спрашивай, – сказал он. – Я присвоил его, выполняя долг перед лордом Салазаром и городом. Если тебе он не нужен, я знаю кое-кого, кто мог бы…
Она снова приподняла бровь.
– Что, добропорядочная супруга, или как там она себя называет?
– Достопочтенная госпожа, – поправил он. – По правде говоря, я уверен, что из Сирины никогда не выйдет хорошая жена. Хотя, полагаю, мужчина может и попытаться…
Лена фыркнула, и он, снова улыбнувшись, притянул ее к себе, чтобы поцеловать.
– Мне нужно идти, – сказал он. – Не знаю, как долго я пробуду в Обелиске сегодня вечером. Не жди меня.
– Ты меня знаешь, – ответила она, нахмурившись.
– Да. И будь ты другой, ты не была бы моей.
Поцеловав ее в последний раз, он отправился умыться и чего-нибудь перекусить, прежде чем выйти под неустанно моросящий дождь. У него впереди был насыщенный день.
– Держи оружие вверху, – инструктировал Барандас, направляя обратный удар в шею противнику. Он остановил свой меч в последнее мгновение: клинок оказался на волосок от горла человека.
– Указание принял, сэр, – проговорил Горм напряженным голосом. Он оставался совершенно неподвижным. – Полагаю, ты мог бы убрать сейчас свой меч?
Опустив оружие, Барандас смотрел на него. Высокий и худощавый, Горм смахивал скорее на служащего или бухгалтера, чем на воина. Тем не менее он достаточно умело управлялся с копьем и прослужил в страже более шести лет. В списке людей, которых рекомендовал Халендорф, он значился одним из первых. До сих пор он звезд с неба не хватал, но в то же время это – не худший кандидат из тех, кого испытал Барандас в последние дни.
– Скажи мне, Горм, почему ты желаешь стать Манипулятором?
Долговязый стражник почесал тонкой рукой свой нос картошкой и нервно кашлянул.
– Хочу служить его светлости и городу. Почему же еще?
Барандас сморгнул с глаз капли дождя. Все, кто находился во внутреннем дворике, наблюдали за происходящим, при этом на одних лицах было написано усердие, на других – любопытство, на третьих – опасение. Среди этих людей – несколько Манипуляторов. Турбал поглаживал эфес заколдованного ятагана и сурово усмехался исполненным надежды претендентам. Гармонд в своих светопоглощающих доспехах застыл без движения у дворовых ворот, подобно статуе, высеченной из обсидиана.
– Ты говоришь, что хочешь служить нашему лорду и Сонливии, и все же разве ты не делаешь этого и сейчас как солдат Алой стражи? Стать Манипулятором означает пойти гораздо дальше простого несения службы. Магия, которая даруется Манипуляторам, связывает их с лордом Салазаром через ум, тело и душу. Готов ли ты для этого?
Высокий служака подумал минуту, прежде чем кивнуть.
– Думаю, я готов, – сказал он. – А я могу выбрать, какую магию получить? Я всегда хотел иметь пояс, делающий меня сильным, как великан, вроде того, что носил Кронин из Гарзии, который противостоял степным кочевникам во времена до Войны с Богами. Мой старый дедушка много рассказывал мне об этом.
Барандас вздохнул. «Итак, этот – мечтатель, взволнованный перспективой обладать магией. – Он бросил взгляд на Турбала. – Они не столь надежны, как психопаты, после того как исчезает прелесть новизны. И тем не менее лучше мечтатель, чем идеалист. Тех редко хватает надолго».
– Ответ на твой вопрос – нет, – сказал он. – Тебе будет определена связующая магия, которая наилучшим образом дополняет твои естественные способности.
На лице Горма тут же отразилось разочарование.
– Если я сочту тебя подходящим, то, думаю, подойдет какое-нибудь древковое оружие. Его можно по-разному усовершенствовать, – продолжал Барандас. – Возможно, наконечником, извергающим молнии, или рукояткой, способной создавать ветры…
Стражник тут же воспрянул духом. «Да. Определенно, мечтатель».
У ворот внезапно возникла перебранка.
– Убирайся с моей дороги, Гармонд, – прорычал взбешенный человек. Барандасу не было его видно из-за огромного Манипулятора, но он сразу узнал говорившего.
– Дай ему пройти, – приказал он и глубоко вздохнул. Это будет неприятно.
Гармонд отошел в сторону. Роршан прошагал к Барандасу.
– Командир! – рявкнул он. – Моя магия, – он указал на кнут слева на поясе, а затем на кинжал справа, – исчезла, и у меня такое чувство, словно умерла часть меня. Закажи мне новую связующую магию. Пожалуйста.
Барандас посмотрел своему старому товарищу в глаза.
– Роршан, ты хорошо служил Сонливии много лет. Благодаря твоей храбрости наши вассальные города и деревни множество раз избегали опасности. Я скорбел, узнав, что ритуал нашего лорда поглотил твою магию. Я потерял той ночью много людей, но лишение тебя магии было величайшей трагедией.
– Но я все еще могу служить, – заявил Роршан. – Я был на пути в Поросячьи Врата, чтобы противостоять мерзости, когда меня вызвали в Обелиск. Замени это оружие, и я вернусь туда и сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить деревню – как я делал это всегда! – В его голосе звучало отчаяние.
Барандас покачал головой.
– Ты просишь невозможного, – мягко сказал он. – Связующее заклятье можно наложить только раз. Вторая попытка убьет человека. Это пытались сделать в прошлом, много раз, но результат всегда был фатальным. Мне жаль, Роршан, но тебе нужно оставить эту часть твоей жизни позади. Я рекомендовал тебя на офицерскую должность в стражу.
– К черту стражу! – воскликнул Роршан. Он сжал оружие с такой силой, что побелели руки. – Ты не знаешь, что это такое. Я не могу спать. Иногда меня начинает трясти, и это продолжается бесконечно. Вырвали часть меня, и если что-нибудь не заполнит срочно эту пустоту, клянусь, я заставлю повинного в этом ублюдка заплатить.
– Успокойся, Роршан, – сказал Барандас. – Ты страдаешь. Это нормально, когда Манипулятор теряет свою связующую магию. Я могу помочь тебе.
– Мне не нужна твоя помощь, – выпалил Роршан. Он вытащил из-за пояса оружие. – Пятнадцать лет. Я стал Манипулятором, когда ты был еще мальчишкой. А теперь ты собираешься сказать мне, что, мол, так-то вот? Со мной покончено? Я так не думаю. – Он сделал шаг вперед.
Когда Роршан направился к нему, Барандасу показалось, что его вот-вот захлестнет отчаяние. Его меч в руке, казалось, стал весить с гору.
Он стиснул зубы. Мужчина должен делать то, что необходимо.
Неожиданно между ними оказался Гармонд. Он пнул Роршана так, что тот отлетел назад на дюжину футов. С яростным воплем бывший Манипулятор вскочил на ноги и бросился на гиганта. Легко уклонившись от мощного удара справа, он хлестнул кнутом, и тот обернулся вокруг второй руки Гармонда. Роршан рванул на себя.
Если бы магия все еще была в оружии Роршана, то его рывку не смогла бы противостоять даже чудовищная сила Гармонда. Колосса протащило бы вперед, на острие кинжала в другой руке Роршана – способное пронзить даже заколдованную броню гиганта.
Вместо этого Роршан с беспомощной яростью смотрел, как, несмотря на все его усилия, Гармонд не двигается с места ни на дюйм. Огромный Манипулятор, уцепившись за кнут со своей стороны, рванул Роршана к себе. Тот не успел перехватить руки гиганта, они сомкнулись вокруг его горла и сдавили его.
Барандас отвернулся. Дождь барабанил по земле, но лишь отчасти заглушал хрипы задыхающегося человека. Наконец звуки затихли. Люди во дворе примолкли, встревоженно уставившись в землю или в небо.
Верховный Манипулятор посмотрел на Горма. Долговязый парень был потрясен.
– Итак, – сказал Барандас. – Просто для полной уверенности: ты все еще желаешь посвятить свою жизнь службе Манипулятора?
Горм открыл рот, но не смог произнести ни слова.
– А как продвигается набор новых Манипуляторов?
– Неуклонно, мой лорд. К сожалению, многообещающий кандидат отказал нам сегодня.
Лорд Салазар махнул костлявой рукой, отвергая прискорбные новости.
– Я уверен, что будут еще другие. Продолжай искать.
Барандас кивнул. Утренние события потрясли его. У Роршана не было семьи, но Верховный Манипулятор тем не менее устроил старому товарищу почетные похороны. Это – самое меньшее, что он мог сделать, несмотря на обстоятельства смерти Роршана.
– Мой лорд, у нас примерно тысяча алых стражников, – осмелился наконец Барандас начать обсуждение вопроса, который беспокоил его несколько дней. – Полагаю, мы можем собрать еще пять тысяч мужчин боеспособного возраста, неподготовленных или по большей части слабо подготовленных. Это – серьезная сила, и тем не менее, если сообщения верны, Теласса наняла не менее трех батальонов наемников из Сумнии.
Лорд-маг прищурился.
– Тогда мы должны призвать дополнительных солдат из наших вассальных городов. Теласса не имеет армии как таковой, а ее обессиленные мужчины не стоят женщины из Сонливии.
– Несмотря на это, мой лорд, три тысячи наемников скосят неподготовленных людей, как пшеницу. Воины из Солнечных земель известны своей дисциплиной и эффективностью. Они нас сокрушат, сколько бы штатских мы ни мобилизовали.
Салазар забарабанил пальцами по подлокотникам трона. Барандас наблюдал за ним молча. Зал Высшего Совета, в котором они находились лишь вдвоем, был огромен и пуст. Тимерус все еще восстанавливался после отравления, которое он пережил, выплюнув вино. Маршал Халендорф по-прежнему недомогал. Даже сумрачное общество канцлера Ардлинга несколько оживило бы атмосферу.
– У нас не осталось золота, чтобы самим нанять наемников, – изрек наконец лорд-маг. – Белая Госпожа многим рискнула, поручив военную кампанию сумнианцам. Сейчас я сожалею о том, что не сокрушил Призрачный Порт до того, как некомпетентность адмирала Крамера погубила наш флот.
Барандас кивнул. Сумнианцы – прославленные воины на земле и в пустыне своей родины на другом конце континента, но у них нет никакого опыта войны на море.
– Я думаю, что сумнианская армия скоро двинется, – сказал он. – Они знают, что мы не можем начать штурм – без флота. Белой Госпоже известно о вашей… простите меня, о вашем ослабленном состоянии, мой лорд. Сейчас для нее самое подходящее время сделать ход.
