Текст книги "Грозный отряд"
Автор книги: Люк Скалл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)
Внезапно Бродар Кейн понял.
– Чего ты ждешь? – задыхаясь, проговорил он. – Иди на меня. – Он сделал глубокий вдох, увидел, как дрогнули мускулы рук Манипулятора…
В это же мгновение он упал на одно колено и описал мечом дугу. Кейн ощутил легкое дуновение воздуха и услышал глухой звук соприкосновения меча с плотью. Кинжал лязгнул в воздухе над его головой и, ударив по плечу, свалился на землю. В десяти футах появился его предполагаемый убийца. На его ангельском личике – озадаченное выражение.
– Что… – начал он, и тут его правая нога – отрубленная чуть выше колена – отвалилась. Хлынула кровь. Ветроног рухнул в алую лужу.
Бродар Кейн подошел к извивающемуся на земле Манипулятору.
– Ты должен был послушаться меня и снять эти сапоги, – сказал он. – Твои ноги могли летать, как ветер, но все остальное у тебя – не быстрее, чем у кого-либо другого. – Он поднял свой меч. – Такова проблема с магией. Она искажает восприятие человеком самого себя, делает его ленивым. Единственное место, где скорость действительно важна, это – здесь. – Он постучал пальцем по голове.
А затем, направив меч вниз, он всадил его Манипулятору в грудь и глубоко вогнал в сердце.
Кейн отпустил эфес. Клинок стоял, подрагивая. Запинаясь, он сделал несколько шагов, глядя на сталь, торчащую из его тела. Внезапно он почувствовал слабость. Позади него возникло какое-то движение, но он слишком устал, чтобы волноваться. Ему просто хотелось прилечь и отдохнуть. Ему ведь это можно, не так ли? «Я слишком стар для этого де…»
На сей раз все вокруг стало черным.
ДРУЗЬЯ В ВЫСОКИХ КРУГАХ
Эремул смахнул пот с бровей и попытался вытереть руки о свою запачканную мантию, но лишь размазал грязь по ладоням и одежде. Бормоча проклятия, он обшаривал взглядом возвышавшийся над гаванью холм: где же тот чертов ублюдок, что перевернул его кресло и удрал с пригоршней монет, которые столь впечатляюще не заработал.
«Представители Белой Госпожи определенно будут в ужасе, познакомившись со мной. Грязный, в синяках, пахну дерьмом. Само совершенство».
Конечно, тот мужлан, которого нанял Эремул, не догадывался, что жалкий калека, которого он толкает в гору, – маг. В противном случае он ни за что не опрокинул бы Эремула так бесцеремонно на задницу и не умчался бы вниз по холму.
Он чуть было не вызвал могучий ветер, чтобы смести этого вероломного сукина сына с обрыва и швырнуть его со свистом в объятия дерьмовой смерти на далеких скалах внизу. Возможно, единственной причиной того, что Эремул воздержался от этого, был внезапный шок, который он испытал, обнаружив свое бесполезное тело валяющимся в грязи. Потребовалась вся его сила, чтобы выправить кресло и кое-как на него взобраться.
«Черт побери, Айзек. Где же ты?»
Группка мятежников не вернулась в Сонливию, и Эремул забеспокоился. Айзек был ему предан и обычно со всеми действительно важными делами успешно справлялся, несмотря на склонность к шутовству. А вот парень, которого Эремул нанял, чтобы взобраться на вершину Воронова Утеса, – типичный представитель низших классов общества, каких он вынужден был терпеть в повседневной жизни. Лишь избранная горстка жителей Сонливии знала, что он – маг, и в силу этого обращалась с ним с некоторым уважением. Остальные видели перед собой костлявого калеку-книжника, известного своей вспыльчивостью, и в силу этого – прекрасную мишень для всяких жестоких розыгрышей.
«Чуть ли не единственное, для чего они используют книги, – очаги растапливают в самые холодные зимние месяцы или задницы подтирают в случае крайней необходимости».
Он подумывал над тем, чтобы перебраться в более приличную часть города, но тогда вместо честной невежественности окружающих он сталкивался бы с самодовольной заносчивостью и несносной напыщенностью. Честно говоря, не такого обмена ему хотелось. Кроме того, непритязательность местных жителей подходила для его замыслов. Чем больше расстояние между ним и его хозяевами в квартале знати, тем лучше.
Впереди вырисовывался полуразрушенный маяк, освещенный серпом луны, висевшим в чистом полуночном небе над головой. Эта башня на Вороновом утесе некогда возвышалась над тем местом, где гавань открывалась в пролив Мертвеца. По мере того как разрасталась Сонливия, расширялась и гавань. Новые маяки сооружались дальше по побережью, и это старое здание вышло из употребления.
Полумаг, прищурившись, уставился на башню в поисках признаков присутствия в ней таинственных связных. Сплошная темень. Сооружение вздымалось перед ним, подобно гигантскому тощему пальцу, воткнутому в землю, мертвое и безгласное, словно труп.
От этой мысли ему стало не по себе. Поговаривали, что таинственный лорд-маг Телассы практикует странную магию и проводит строгую изоляционистскую политику. Купцам требовалось специальное разрешение на занятие торговлей, и за приезжими бдительно следили.
Те, кто посетил Город Башен, рассказывали о нем как о поразительном месте, прекрасном настолько, насколько безобразна Сонливия, справедливость и равенство там – всеобщий удел. Имелись и другие сообщения, которые вызывали беспокойство. В них упоминалось о различных странностях, таких как призраки, которые материализовывались, а затем так же неожиданно исчезали, бледные женщины, которые казались нормальными, если бы не их глаза – мертвые, как у трупа. И последнее, но не менее важное – массовые оргии на улицах, где творилось такое, что сам белый мрамор города как будто пульсировал от наслаждения.
Белая Госпожа – возможно, очень полезный союзник, но Эремул ко всему относился со здоровой долей скептицизма. Ожидай худшего, и не разочаруешься. Оптимизм – это роскошь для молодых, безрассудных и олухов.
Трясущимися от напряжения руками Полумаг подкатил кресло к прогнившей старой двери в основании башни. Она была увешана многослойной паутиной, нетронутой многие месяцы. Он осел.
«Здесь их нет. Их обнаружили? Между Сонливией и Телассой формально – мир, но любому дурню ясно, что война неизбежна. Вполне возможно, что агенты Белой Госпожи прямо сейчас клятвенно заверяют в своей невиновности в подземельях Обелиска».
И тут без всякого предупреждения дверь внезапно со скрипом отворилась. На него посыпались порывом ветра оторванные от стены над дверью останки давным-давно почивших пауков и древняя липкая паутина. Чертыхаясь, он яростно тряс головой и тщательно очищал одежду. Он терпеть не мог пауков.
«Еще одна роскошная деталь к моему восхитительному облачению. Пот, грязь, дерьмо, а теперь – еще и мертвые паукообразные и полусожранные насекомые. По крайней мере, я еще не обмочился. Пока».
– Входи, – приказал женский голос изнутри.
Смахнув со лба высохшие трупики, Эремул вкатил кресло в здание. Внутри оказалось влажно и грязно, в центре круглой комнаты стоял стол с тремя толстыми свечами, являвшимися единственным источником света. С другой стороны комнаты находился лестничный колодец, сквозняк из этой черной дыры заставлял приплясывать пламя свечей, которое выхватывало из темноты женщин, сидящих вокруг стола.
Их было трое. Изящные и бледные, в простых белых платьях по щиколотку. Женщины выжидающе наблюдали за ним. Что-то в их глазах казалось странным. И еще что-то…
Пораженный, Эремул не мог отвести взгляда. Ни одна из женщин не отбрасывала тени.
Самая высокая из них слегка склонила голову.
– Мы признательны за то, что ты пришел сюда, – произнесла она мягким, ровным и совершенно бесстрастным голосом. – Ты можешь обращаться ко мне как к Первому Голосу. Я говорю с одобрения Белой Госпожи. Это – Второй Голос и Третий Голос. – Она показала на женщин по обе стороны от себя.
Эремул поднял бровь. Значит, это будет вот так.
– Вы можете называть меня Полумагом, – сказал он в ответ. – Я бы поклонился и поцеловал руку каждой, но вас наверняка утомило бы поднимать меня с пола. В любом случае, я нахожу, что формальности этикета переоценены.
Первый Голос кивнула, спокойно восприняв его неуклюжую попытку пошутить.
– Мы знаем тебя, Эремул Кэлдриан. Ты представляешь из себя гораздо больше, чем кажется.
Он пожал плечами.
– Это не так уж трудно, должен сказать.
– Мы раскрыли одного из твоих агентов в Телассе, – сообщила Второй Голос. – Он был весьма общителен.
Эремул кивнул. Ожидаемо.
– Он не пострадал? – спросил он, страшась ответа.
– Нет. Когда стало очевидно, что наши интересы имеют аналогичную направленность, у нас больше не было причины применять… творческие методы принуждения.
– Что он вам сказал?
На сей раз ответил Первый Голос:
– Он много рассказал нам о тебе. Некогда ты был любимым учеником тирана Сонливии. Когда Салазар приказал провести Отбраковку и тех, кто обладал даром, предали смерти, он предпочел пощадить тебя. Почему?
Полумаг нахмурился. За минувшие годы он не раз задавал себе этот вопрос.
– Мне бы хотелось думать, что мои ум и обаяние сделали меня необходимым, – начал он, – но, боюсь, правда несколько проще. – Он наклонился вперед в кресле. – Моя магия была слишком слабой, чтобы представлять угрозу. Даже такой безжалостный убийца, как этот ублюдок Салазар, понимал, что еще один чародей под рукой может однажды оказаться ему полезным. Меня изувечили и выгнали из Обелиска, снабдив инструкциями напоследок.
– О чем? – мягко спросил Третий Голос.
– Я должен был выполнять обязанности шпиона и информатора для его светлости. Кто может лучше выдать себя за мятежника, чем столь явно пострадавший от его рук? Я расстроил много гнусных и совершенно неумелых заговоров против Салазара.
Второй Голос шагнула к нему, и он сразу же увидел, что не так с глазами этих женщин. Они были совершенно бесцветные, за исключением черных зрачков.
– Ты служишь тирану Сонливии? Скажи, почему нам не следует убить тебя сейчас же.
Эремул вздохнул.
– Доверие надо заслужить, прежде чем его можно будет не оправдать, не так ли? Верьте мне, когда я говорю, что ненавижу Салазара больше, чем кого бы то ни было в этом городе. Но единственный способ работать против него, единственный для меня способ выжить– прикидываться верным слугой его режима. Чтобы поддерживать эту иллюзию, я должен иногда снабжать магистратов полезной информацией.
– Информацией, которая приводит к смерти причастных горемык, – сказала Второй Голос все так же бесстрастно.
Эремул сжал ручки кресла так, что костяшки пальцев побелели.
– Это – неизбежные жертвы. – Он глубоко вздохнул и осел в кресле. – Послушайте, я мог быприкатить к Обелиску, провозглашая Салазара последним отродьем. Кроме мимолетного чувства удовлетворения это не принесло бы никаких результатов, не считая довольно дерьмовой смерти. Поэтому я веду более долгую игру.
Первый Голос сделала знак рукой Второму Голосу, и та вернулась к ней.
– Если бы твои намерения действительно вызывали бы малейшее сомнение, – медленно произнесла она, – ты бы отсюда не ушел.
Эремул поднял бровь.
– Ты бы не покинул этого здания, – поправила Первый Голос.
– Вы мне угрожаете? – спросил Эремул почти весело. Он забарабанил пальцами по подлокотникам кресла.
– Ты не представляешь, с чем имеешь дело, – ответила Первый Голос. – Твоя магия не годится против нас.
– Кто вы?
– Ты можешь называть нас… Нерожденными. Мы ходим такими местами, где другие не могут. Со временем ты не вспомнишь наших лиц. Я надеюсь, ты не планируешь испробовать свою магию против нас?
Полумаг покачал головой.
– Предпочитаю избегать ненужного насилия. Размахивать своим достоинством и лезть в драку – это представляется мне привилегией варвара или какого-то накачанного тестостероном скота. Я – тот, кто выживает.
Первый Голос кивнула:
– Тогда мы пребываем в согласии. Ты нас не предашь.
– Я этого не планирую, – согласился Эремул. – Теперь, когда мы установили, что я на вашей стороне, спрошу: зачем вы вызвали меня сюда? Чего вы от меня хотите?
– Ничего, – ответила Первый Голос. – Белая Госпожа просто желала выяснить твои намерения. Скоро она выступит против Салазара.
– Салазара… или Сонливии? – осторожно спросил Эремул. – Я бы предпочел, чтобы этот город не стал еще одним Призрачным Портом.
Первый Голос сложила руки под грудью. Ее странные, пустые глаза не выражали ничего.
– Белая Госпожа хочет освободить Сонливию, а не уничтожить ее. Она скорбит по Призрачному Порту и жителям этого города. Она решила, что Салазар должен умереть.
Впервые за время этой тайной встречи Эремул улыбнулся.
– Скажите, как я могу помочь.
– Ты не сможешь, – ответила Первый Голос. – Подготовка уже проведена. Опасность велика, и возможно, что мы потерпим неудачу. Если мы не добьемся успеха, Белая Госпожа снова свяжется с тобой.
– Намекните, что именно вы планируете? Дайте бедному калеке-магу, за что зацепиться. Это поможет мне согреться ночью.
Первый Голос покачала головой:
– Чем меньше ты знаешь о нашем плане, тем лучше.
– Прекрасно, – сказал Эремул с некоторым раздражением. – Если нам нечего больше обсудить, я пожелаю вам спокойной ночи. Кроме того, у меня свербит в заднице и отчаянно хочется отлить.
– Помни, – сказала Первый Голос, в то время как каждая из сестер положила руку на ее узкое плечо. – Не говори о нас никому. Если предашь нас, то испытаешь последствия за пределами твоего…
– Ба, оставьте свои угрозы, – прервал ее Эремул. – Я все это уже слышал. Я уже испыталвсе это. Я, может, и предатель, и перебежчик, но, по крайней мере, окажите мне честь и поверьте, когда я говорю вам…
Он умолк, поскольку нет смысла говорить в пустоту. Свечи на столе догорели до крошечных огрызков, которые слабо мерцали в окружении лужиц воска. Бледные женщины просто исчезли.
Эремул поежился. Магия тут ни при чем, или она не из тех, что он мог почувствовать.
Полумаг развернул кресло и выкатился наружу, вдохнул бодрящий ночной воздух и прислушался к звукам прибоя, доносящимся снизу. Эремул попытался припомнить лица всех мужчин и женщин, которых он предал магистратам. Людей, как он, объединенных ненавистью к деспотическому властителю и решивших добиться будущего, свободного от его тиранического правления.
«Приговорены к смерти. И это сделал я, скромный калека-писец, который скрывается за фальшивым антуражем из книг, огромных томов и свитков… Паук, черт побери, да, такая вот ирония… Паук в центре паутины обмана». В его душе поднялась горечь. Он сглотнул. Однажды Салазар и его дружки узнают, что у этого паука есть яд.
С поникшими плечами и разрывающимся мочевым пузырем Эремул напряг ноющие руки и покатил кресло вниз по Воронову утесу к гавани и, за неимением лучшего слова, к дому.
ГРАНДИОЗНЫЙ ПОБЕГ
Сделав глубокий вдох, Коул попытался успокоиться. Он бросил беглый взгляд на багровое небо, где из-за толстой полосы облаков едва виднелся раскаленный шар солнца. Наступал рассвет.
«Искупление» пересекло границу Опухоли ранним утром. Заключенных вывели на палубу, как только стало светло. Они насладились завтраком из густой овсянки, сухих орехов и солонины, который запили щедрой порцией свежей воды из бочек, складированных в небольшом хранилище возле бизань-мачты на корме корабля. При строгом нормировании провизии на борту хватит на долгие месяцы.
Накануне вечером он переговорил на палубе с восемью заключенными. Семеро согласились с его планом. Последний промолчал, лишь враждебно посмотрев на Коула, и скользнул взглядом в сторону капитана. Сердце Коула ушло в пятки: он ждал, что парень с прилизанными волосами помчится к Крамеру и все ему выложит. Но тот просто опустил глаза долу и сплюнул на палубу.
Тем не менее. Одиннадцать человек. За исключением инженера Соумана, все остальные, похоже, не растеряются в схватке. Если все пойдет гладко, они уплывут навстречу свободе еще до наступления завтрашнего дня.
В последний раз осмотревшись по сторонам, он встретился взглядом с каждым из участников этого дерзкого заговора. На одних лицах он увидел некоторое беспокойство, на других – возбуждение. Трехпалый самодовольно ухмыльнулся ему. Коул уверенно кивнул своему соучастнику в надежде, что этот жест выразит его железную убежденность в успехе предприятия, которой по некой причине он на самом деле не испытывал.
Выстроившись у поручней, немногочисленный экипаж «Красного приза» ожидал прибытия на борт людей с «Искупления». Маленькая гребная лодка отошла от когга и теперь подпрыгивала на волнах у правого борта тюремного корабля. Сбросили канат, и первая группа людей спустилась в лодку под бдительными взглядами четырех стражников. Шлюпке понадобилась всего лишь пара минут, чтобы пересечь небольшое пространство между судами. Пассажиры поднялись на борт, и гребная лодка развернулась, чтобы забрать вторую партию.
Коула перевезли в третьей и последней группе. Рядом с ним сидел Соуман, его худощавое лицо было мертвенно-бледным, а руки судорожно подергивались от волнения.
Дело вовсе не в том, что у солдат, не сводивших с них глаз, был повод для подозрений. Почти все на двух кораблях испытывали напряжение оттого, что плыли по Опухоли. Заключенные, моряки и стражники в равной степени плохо встретили новость о том, что корабли пересекли границу водного пространства, внушающего страхи. И трюм оказался в тот момент особенно неприятным местом, поскольку одних заключенных вокруг Коула непрерывно тошнило, другие стонали от страха, а Трехпалый ненароком отлил ему на ногу, уворачиваясь от блеванувшего рядом сокамерника.
Коул крепко пожал руку Соумана. Стражник, заметивший его жест, презрительно усмехнулся. Коул в ответ нахмурился, а затем отвернулся и плюнул за борт, как, по его представлению, сделал бы Бродар Кейн.
Он тут же пожалел об этом. Ведь именно из-за этого старого ублюдка он попал в эту переделку. Что еще хуже, у горца до сих пор находилась его собственность от рождения, его драгоценный кинжал. Коул хотел заполучить Проклятие Мага назад. И если придется забрать его у старого варвара силой, да будет так. Именно так он и сделает.
Лодка стукнулась о корпус когга, и Коул поднял свои весла на борт. Старый морской волк Джек вскарабкался по висящему канату, как жилистая обезьяна. Соуман попытался подняться следующим, но соскользнул и шмякнулся назад в лодку, так что она сильно накренилась и всех обдало холодной морской водой. Стражник поднял его на ноги и затряс так, что Коул подумал – у него вылетят зубы.
Он и сам бы не прочь тряхануть его как следует, но Соуман необходим для осуществления плана. Коул испытал облегчение, когда инженер оказался наконец на борту «Красного приза».
– Ты – следующий, – приказал стражник.
Оглядевшись по сторонам, Коул театрально потянулся, чтобы обеспечить себе всеобщее внимание. Затем он взлетел по канату, как акробат. Добравшись до верха, он спрыгнул, приземлившись на палубу плавным кувырком.
Он сразу же пожалел о своей браваде. В опухшем паху вспыхнула дикая боль, а ушибленные ребра страшно заныли. Ему хотелось рухнуть на палубу и дождаться, чтобы боль утихла, но на него смотрели все. Стиснув зубы, он пожал плечами и подошел к остальным пленникам.
– Что это было? – спросил Трехпалый с явным недоумением на безобразном лице.
– Боевой дух, – ответил Коул. – Людей не могло не впечатлить то, что они сейчас увидели. Лидер должен вселять уверенность в своей ловкости.
– Как скажешь. – Обводя взглядом корабль, Трехпалый беззвучно считал. – На борту этого судна шесть стражников. Это значит, что еще шестеро – на «Искуплении». И тот чертов Манипулятор.
Коул кивнул. Гребная лодка вернулась к другому кораблю, где моряки занимались оснасткой. Капитан Крамер стоял возле поручней, беседуя с первым помощником. Фалькус притаился рядом.
Загромыхавший рядом голос заставил Коула переключить внимание на «Красный приз». Это говорил здоровенный громила со щетинистой бородой. За его спиной у ахтеркастля [1]1
Ахтеркастль– кормовая надстройка на корабле; первоначально – боевая башенка для размещения стрелков и метательных машин.
[Закрыть]сгрудились помощники, а он смотрел на прибывшую рабочую силу с нескрываемым презрением.
– Я – мастер Армин! – проревел он. – Я надзираю за работами по добыче. Если кто-либо из вас даже ногу поставит не туда, с него шкуру спустят.
Коул оглянулся на солдат, стоящих позади. По их лицам было видно, как им не терпится приступить к дурному обращению с заключенными. Что бы ни говорили о Крамере, капитан лишь поддерживал на корабле железную дисциплину. Армин, с другой стороны, не оставлял никаких сомнений в том, что будет адским надсмотрщиком.
– У нас впереди – целый день, – продолжал мастер. – Когда я скажу, вы, кретины, начнете выгружать оборудование из грузового трюма. Я хочу, чтобы всё протестировали, с тем чтобы убедиться в работоспособности прежде, чем начнутся завтрашние работы. Всякий, кто не исполнит свою часть порученного, познакомит свою задницу с моим сапогом. Кто из вас Соуман?
Инженер секунду поколебался, а затем поднял вверх тощую руку.
– Ты будешь следить за сооружением платформы, – заявил Армин. – Я хочу, чтобы ее собрали к тому времени, как мы завершим работу сегодня вечером. – Он сделал паузу, будто смакуя то, что собирался произнести дальше. – Завтра вы, ублюдки, попробуете воду. Мои люди станут управлять сверлом. А вы все, – он мрачно улыбнулся, указывая на пленников, – будете вести поиски на морском дне.
Поднялся невообразимый шум. Одни ругались и качали головами. Другие словно пытались нашарить оружие, будто собирались немедленно поднять мятеж. В дело ввязались стражники, которые принялись колотить заключенных рукоятками мечей и хлестать их кнутами. Парня рядом с Коулом сбили с ног и чуть не затоптали. Повернув голову, он выплюнул на палубу кровь и раскрошенные зубы.
За минуту с протестом было покончено. Пленники стонали, утирая кровь с лиц и ощупывая избитые тела. Коул с досадой покачал головой. Это отнюдь не облегчит им побег.
– Теперь, когда мы понимаем друг друга, – сказал Армин, – позвольте объяснить, как мы будем действовать. Вы станете искать голубые жилы в скале. Когда найдете, следуйте вдоль жилы и извлекайте как можно больше камня, содержащего голубой материал – затвердевшую магию. Эти воды богаты ею, так что вам нетрудно будет обнаружить хорошую добычу.
– Как мы будем нырять на дно? – спросил парень с продолговатым лицом позади Коула.
– Море здесь мелкое. Менее тридцати саженей. Вам выдадут специальные шлемы, с помощью которых можно дышать.
– А что это за шлемы?
Армин нахмурился.
– Такие, что носят на голове. Это изобретено в Призрачном Порту, на основе старых чертежей из Исчезнувших земель.
– Я думал, Исчезнувшие земли – это только миф.
Мастер снова начал заводиться:
– Исчезнувшие земли – это никакой не миф, тупой ты болван! Почти все, что мы знаем об инженерном искусстве и науках, взято из их древних учений. Почему флот Призрачного Порта нанес поражение нашему? У них был доступ к знаниям, а у нас – нет.
– Но никто не пересекал Бесконечный океан много веков…
– Довольно! – заорал Армин. Его борода встала дыбом от злости. – Ты здесь для того, чтобы работать, а не забалтывать меня вусмерть. Вы все, преступный сброд, заткнетесь и будете делать, как велено. Я хочу, чтобы грузовой трюм освободили до полудня. И если хоть одна деталь оборудования будет хотя бы поцарапана, – добавил он, – ответственный за это идиот лишится пальца. Приступайте к работе.
Коул бросил взгляд на заключенного, которому досталось по лицу сапогом стражника. Это тот самый парень, который отверг его план прошлой ночью. Запустив руку в рот, он производил мучительный подсчет оставшихся зубов. Перехватив взгляд Коула, он кивнул, и значения этого мрачного жеста нельзя было не понять. Одним больше.
Он надеялся, что этого будет достаточно.
Наступили сумерки. У Коула болело все тело – он целый день таскал оборудование. Грузовой трюм «Красного приза» – просто огромный, и корабль чудом не затонул под тяжестью перевозимого оборудования. Один бедолага, выронив случайно часть огромного сверла, которое собирал Соуман, проделал здоровую дыру в палубе. Как и обещал Армин, заключенный лишился пальца.
Трехпалый, возможно, и сочувствовал его утрате, но он – явно не из тех, кто способен выразить сострадание. Подойдя к Коулу, он злобно оскалился.
– Соуман думает, что Сердцевину можно будет повредить, чтобы вызвать пожар, – сообщил он.
Коул видел Сердцевину днем. Голубую сферу перманентной энергии создал Салазар много лет назад, израсходовав невероятное количество первозданной магии. Когда ее соединят с платформой, которая плавает в сотне ярдов слева по борту, Сердцевина заставит гигантское сверло под платформой вращаться с невообразимой скоростью и разрывать морское дно быстрее сотни людей с кирками и топорами. Разумеется, применение этой техники требовало, чтобы ныряльщики отыскивали места для сверления, а также собирали отделившееся вещество и складывали в сетки для подъема на поверхность.
– Когда начинаем? – спросил Коул. Была уже почти ночь.
– Через полсклянки, – ответил Трехпалый. – Они сейчас собираются взять Соумана на платформу, чтобы он протестировал сверло.
– Прекрасно, – сказал Коул.
Если Соуману удастся вызвать неполадки Сердцевины и начать пожар на платформе, солдатам с обоих кораблей придется направиться туда для расследования. В наступившем замешательстве двенадцать заговорщиков доберутся до гребных лодок «Красного приза» и затем – до незащищенной каракки поблизости. Они возьмут верх над командой, а затем удерут на корабле. «Красному призу» ни за что их не догнать.
Вдруг юного Осколка осенило.
– А как насчет Соумана? – спросил он. – Он же застрянет на платформе.
Трехпалый пожал плечами.
– Если у него есть капля мозгов, он спрыгнет и поплывет к «Искуплению».
– По мне – так нормально, – заметил Коул, хотя по-прежнему изрядно волновался. Что, если в силу явного недостатка твердости характера инженер в последнюю минуту станет колебаться? Ведь не у каждого есть та железная решимость, которой одарен Коул. – А оружие? – спросил он. Это было важной частью плана.
Трехпалый снова ухмыльнулся.
– Видишь вон ту бочку? Третью отсюда? В ней гораздо больше, чем вода. Шесть кирок, четыре тесака, топор и лом, если быть точным. Все инструменты вполне пригодны для того, чтобы проломить человеку голову.
Коул удовлетворенно потер руки. Все шло точно так, как он предсказывал. Если бы только Гарретт обладал даром предвидения, чтобы признать все великолепие своего юного подопечного, Осколки, возможно, уже освободили бы Сонливию. Трехпалый поскреб свою гноящуюся щеку.
– А ты уверен в этом, парень? Что-нибудь может сорваться. Нам нужно быть готовыми к драке, если дело дойдет до этого.
Коул расправил плечи и сжал кулаки, будто именно на драку он и надеялся. В действительности он погрузился в приятные мысли о Саше и о том, как она отзовется на его рассказы о героических подвигах. Ему не терпелось увидеть восхищение в этих темных глазах…
– Эй, парень! – снова обратился Трехпалый. – Я спросил, готов ли ты драться?
Он с трудом вырвался из грез наяву.
– Я родился готовым ко всему, – ответил он со всей суровостью, на какую оказался способен. – И мое имя – Даварус Коул. Не забывай об этом.
Трехпалый прищурился.
– Что ж, если ты этого хочешь… Нам надо выдвигаться на место. Представление вот-вот начнется.
Через десять минут заговорщики, собравшись возле лееров, наблюдали за платформой, которая плавала в море. Соуман был там вместе с Армином и двумя его помощниками. Инженер согнулся над металлической рамой у основания сверла. Остальная часть огромного приспособления была погружена под воду. Повозившись с рамой, Соуман взял у Армина стеклянный ящик с Сердцевиной и сделал знак другим инженерам отступить назад. Наклонившись, он вставил светящуюся голубую сферу в раму.
Тут же раздался гул, и возникло ощущение, что в воздухе собирается энергия. У Коула волосы встали дыбом, он ощутил запах серы.
Основание сверла начало вращаться с чудовищным воем. Оно крутилось все быстрее и быстрее, пока под ним не затряслась вся платформа. Магическая Сердцевина сначала имела мерцающий синий цвет, затем приобрела странный оттенок пурпурного и, наконец, начала бледнеть, пока не превратилась в белую сферу, такую яркую, что у Коула заслезились глаза.
Сверкнула ослепительная вспышка света, словно взорвалось маленькое солнце. Ночное небо внезапно озарилось огнем. Языки пламени алчно охватили платформу. Армин стоял на коленях, два его помощника тлели рядом. Соуман исчез, очевидно, его испарил выброс энергии из неисправной Сердцевины.
По всему «Красному призу» раздавались вопли. На воду спустили шлюпку. Бросив взгляд на «Искупление», Коул увидел, что взрыв также привлек внимание солдат на каракке. Они стали высаживаться в свою шлюпку. Все шло по плану.
– Давай! – крикнул он.
Заговорщики, как один, бросились к бочке, в которой за день тайно припрятывали инструменты для предстоящей кровавой работы. Запустив в нее руку, Коул вытащил лом. Проклятье.
Лодка с «Красного приза» достигла разрушенной платформы в то же время, как шлюпка с «Искупления» поравнялась с коггом. До них донеслось шипение Фалькуса:
– Что случилось? Кто-нибудь, гасите пламя!
Коул оценил положение. Маленькая команда «Красного приза» стояла на палубе, глазея на пылающую платформу и совершенно не обращая внимания на мятеж, поднятый на их корабле. Нужный момент настал.
– Вперед, к лодке! – крикнул Коул и понесся по палубе, прыгая через кольца каната и груды ящиков.
Вторая гребная лодка когга была закреплена возле бизань-мачты. Трехпалый и Джек устремились к ней с тесаком и топором и обрубили веревки, которые удерживали ее на месте. Двенадцать мужчин подняли лодку над головами и скинули ее за борт, раздался всплеск. Подхватив бухту каната, Джек привязал один его конец к поручням и перебросил остальное через борт, где бухта развернулась, и канат достал до воды.
– Вниз по канату! – крикнул Коул.
Заключенные по очереди хватались за канат и скользили по нему в ожидавшую внизу лодку. Она была предназначена только для восьмерых, но они, невзирая ни на что, набились в нее и, расхватав весла, принялись изо всех сил грести к «Искуплению».
«Мы это сделаем», – подумал в восторге Коул.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они достигли каракки. В лодке была абордажная кошка, и Джек, мастерски нацелившись, бросил ее так, что она зацепилась за нос корабля над ними. Один за другим они взобрались по канату на палубу «Искупления».
Молодой моряк в замешательстве уставился на новоприбывших.
– Эй, что вы делаете… – начал он, но тесак Трехпалого разрубил его голову надвое.
Подбежал капитан Крамер в сопровождении двух солдат, которые не сели в шлюпку, посланную на обследование горящей платформы.
– Что все это значит? – спросил он.
Коул выступил вперед.
– Мы захватываем этот корабль, капитан. Немедленно разворачивайте его и берите курс на запад.
Стиснув челюсти, Крамер заскрипел зубами, словно пытаясь разжевать камни.