Текст книги "Грозный отряд"
Автор книги: Люк Скалл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)
Эремул смотрел на плиту, к которой его привязали тогда, много лет назад. Ему казалось, что он все еще видит следы огня на камне, там, где пламенем прижигали культи, после того как отсекли ему ноги. Их бросили в огромный костер, вместе с трупами чародеев, погибших во время Отбраковки. Там было не менее тридцати тел, и воздух почернел от дыма.
Из всех чародеев Сонливии Салазар позволил жить лишь одному Эремулу. Предугадал ли он, что бывший ученик послужит некой цели в грядущие годы? Маги, выжившие в Войне с Богами, вернулись измененными, они обладали бессмертием и другими особенностями, которые делали их чем-то большим по сравнению с людьми. Быть может, способность к предвидению – одна из тех особенностей.
Кресло Эремула, дернувшись, остановилось, вырвав его из воспоминаний. Они добрались до поверженного лорда-мага. Тиран Сонливии лежал на импровизированной кровати, его голова покоилась на подушках цвета крови. Жилистый старый лекарь стоял рядом, сцепив руки, на его лице ясно читался страх.
Верховный Манипулятор подошел ближе и, наклонившись, приложил ухо ко рту лорда-мага.
– Он едва дышит.
Эремул чувствовал, как в нем закипает ненависть. Как бы ему хотелось выхватить подушку из-под этой древней головы и задушить иссохшее старое чудовище. Или еще лучше, собрать всю ничтожную магию, которой он обладает, и поразить кровожадного ублюдка. Поджечь его глаза и смотреть, как они потекут по впалым щекам. Испепелить его мужское достоинство.
«Это стоило бы мне жизни, но я наслаждался бы каждой последней секундой».
Он чуть было не сделал это. Суровый взгляд нависшей над ним женщины-Манипулятора заставил его передумать в последний миг. Этот взгляд, казалось, обещал ему судьбу страшнее, чем смерть. Полумаг неожиданно подумал о Крюке и несчастных людях, брошенных умирать в висящих клетках. Он потерял самообладание.
– Отойдите, – пробормотал Эремул и подкатил кресло к постели. Глаза Салазара были закрыты, а лицо цветом напоминало старый синяк.
– Я испробовал все лекарства, какие знаю, – промямлил лекарь. – Яд не реагирует ни на одно из них. Быть может, его светлость следует отнести в более удобное место?
Верховный Манипулятор покачал головой.
– Я не хочу его перемещать. Мы не можем позволить, чтобы его увидели в таком состоянии. В башне до сих пор могут находиться убийцы. Это – самое безопасное для него место.
Эремул сомневался, что здесь скрывается еще кто-то из бледных служительниц Белой Госпожи. Убийцами наверняка являлись те трое, с которыми он встречался несколько ночей назад. Они были близко, так близко к успеху. Они все еще могут преуспеть.
– Начинай, – приказал Верховный Манипулятор, положив руку в перчатке на эфес меча, висящего на поясе.
Эремул сглотнул. «Нелегкий выбор».
Полумаг прикоснулся к шее лорда-мага, нащупывая пульс. Он был невероятно слабым. Эремул сделал глубокий вдох, закрыл глаза и погрузился в разум Салазара.
В нос ударило зловоние смерти, такое сильное, что его чуть не стошнило. Он чувствовал,как грязь ползет по артериям лорда-мага, слышал, как дребезжит сердце тирана, с огромным трудом прокачивая загрязненную кровь в его теле.
Затем он ощутил присутствие чего-то другого, помимо его самого и полубессознательного разума Салазара: неестественного, холодного и полного пагубных умыслов. Эремул потянулся к нему, и оно отпрянуло. От него несло мертвечиной. Стиснув зубы, Полумаг проник глубже, схватил это и погрузился в его мысли…
Стоя на серой куче пепла и костей, он смотрел на фигуры в мантиях, которые мчались ему навстречу. Они посмели бросить ему вызов здесь, в его владениях? Людская спесь поистине беспредельна!
Усилием мысли он поднял из груды мертвецов тысячу тысяч трупов и отправил их на посягателей. Гигантская стена кадавров, глубиной в милю, заковыляла вперед, размахивая когтистыми руками и щелкая зубами. Горстка чародеев была растерзана, но затем пришельцы осветились магией: взметнувшись яркой дугой, она вызвала волну взрывов, уничтоживших его армию. Осколки костей взлетели в воздух густым облаком белой пыли, которое мгновенно заслонило одноцветное небо.
Он зарычал, лицо искривилось от гнева. Он сделал могучий выдох, из его рта появилась волна мрака и понеслась на захватчиков. Трое попали в нее, не успев поднять свои магические барьеры, и задергались в невыносимых мучениях, когда плоть стала слезать с костей. Их нагие скелеты в конце концов рухнули на землю и, лишенные даже сухожилий, рассыпались на части.
Остальные ничтожества уклонились от облака, окружив себя сферами энергии или маленькими вихрями, которые рассеивали насланную пагубу прежде, чем она успевала до них добраться. Один из чародеев, старец в алой мантии, выступил вперед и поднял обе руки. Из его раскрытых ладоней вылетела гигантская паутина светящейся энергии.
Он взревел, когда паутина опустилась на него и прожгла насквозь разлагающуюся плоть. Он отчаянно старался сбросить ее, но что-то огромное ударило его сбоку, и он рухнул на колени. Это был чудовищный мамонт. Чародей изменил форму и превратился в обнаженного выше пояса мускулистого человека. Затем вновь изменил форму, и внезапно перед ним оказался огромный орел, который набросился на него, метя когтями в глаза.
Заряды ярчайшей энергии разили его со всех сторон. Он отчаянно боролся, чтобы высвободиться, но шквал магии, извергаемый его противниками, был нескончаем. Ударив орла, он заметил движение под собой. Поднял ногу и сокрушил ею человека, с хрустом раздавив кости, во все стороны брызнула кровь. Но боль, которую испытывал он, была неодолима…
Эремул задыхался. Он стал свидетелем последних минут бога. Но как? Тут он почувствовал, что пробуждается сознание лорда-мага. Эремул мысленно потянулся к нему, и его тут же окружили сотни мыслей и воспоминаний. Одна нить была ярче остальных, и он вцепился в нее…
Похититель стоял на коленях. Они потеряли Рорина, и Зайаба, и бессчетное множество других, но теперь побеждали. Бог не мог стряхнуть сеть. Митрадат бросился на голову Похитителя и прорвал когтями зияющую дыру в его левой глазнице. Оттуда хлынул мерзкий гной, и бог закричал от боли. Он видел, как Баламара раздавила огромная нога-копыто, оставив от него груду смятых кровавых костей.
Он бросил взгляд вправо. Мариус наблюдал за бойней, обхватив руками объемистую талию и не сводя глаз с лица отчаянно сопротивляющегося бога.
– Мариус, – прорычал он. – Мы почти прикончили его! Что ты делаешь?
Чародей вздрогнул, словно застигнутый врасплох. Он отер пот со лба, оправил мантию на брюшке.
– Перевожу дух, – ответил он. – Давай покончим с этим.
Из ладоней толстяка вылетели завитки синего огня и оплели Похитителя, облепив золотую паутину, которая его захватила. Сдвоенная оплетка стала стягиваться, все плотнее сжимаясь вокруг своей жертвы. Трескалась кожа, ломались кости. С последним воплем Похититель взорвался стремительным потоком черной крови и вихрем энергии.
Когда побоище закончилось, он заметил, что на лице Мариуса играет легкая усмешка.
У Эремула кружилась голова. Он только что созерцал смерть бога. И не какого-нибудь, а одного из Главных: Похитителя, самого бога Смерти. В этот миг он вдруг понял, что за яд поразил Салазара.
Открыв один глаз, Полумаг оглянулся на Манипуляторов, тревожно ожидавших позади.
– Нужно пустить кровь, – заявил он. – Вскройте ему запястья. Я сделаю остальное.
Верховный Манипулятор посмотрел на него так, будто собирался возразить, но затем его губы вытянулись в скорбную линию. Кивнув, он подошел к кровати, плавным движением извлек из ножен клинок и положил острие меча на левую руку лорда-мага.
– Если ты лжешь, – сказал он, – то будешь висеть на Крюке. Тебя будут кормить и поить, чтобы не умер быстро. Думаю, ты это понимаешь.
Эремул закатил глаза.
– Просто вскрой его чертовы вены, – сказал он. Верховный Манипулятор склонился над Салазаром.
Полумаг сосредоточил всю свою магию. Он чувствовал, как она словно распускается внутри него. «А теперь я должен решить, – думал он. – Я могу спасти тирана и осудить город на вечные муки… Или я могу спасти город и вынести приговор самому себе».
Эремул был двойным агентом, обманувшим очень многих возможных сторонников, чтобы поддержать заблуждение властей, будто он – верный слуга лорда-мага. Он доносил на недалеких и отчаявшихся, на тех, кто и надеяться не мог осуществить реальные перемены. Все они были козлами отпущения, которыми следовало пожертвовать во имя вот такой возможности.
Упустить эту возможность сейчас было бы величайшим из предательств, пощечиной всем, кого он приговорил к смерти.
Он нахмурился. В этом городе всем на него наплевать. Его не любили. Его даже не уважали. Эремул хотел смерти Салазара, но после того, как он провел в страданиях всю свою жизнь, перспектива продолжительной, полной мучений смерти его вовсе не привлекала. Нет, тиран Сонливии умрет, но на условиях Эремула. Он не станет приносить себя в жертву. Не здесь. Не сейчас. Он – не герой.
«Трус», – зазвенело у него в голове, но, не обращая на это внимания, он сосредоточился на той вредоносной силе, что присутствовала внутри Салазара. Он направил против нее свою магию. Магия – это жизнь, возможность созидания и одновременно – проклятие для сверхъестественного яда, заполнившего жилы древнего гарзианского чародея.
Из запястий Салазара стала сочиться черная кровь. Она струилась по его рукам и собиралась в густые маслянистые лужицы – сущность Похитителя, бога Смерти, медленно вытекала из старого изнуренного чародея.
Пульс лорда-мага ускорился, стало различимым дыхание. Задрожали веки, и наконец открылись глаза.
– Барандас, – прохрипел он. Верховный Манипулятор склонился над ним с подозрительно влажными глазами и радостным выражением лица.
– Мой господин! Ты снова с нами. Лежи спокойно. Не напрягайся. Ты так много страдал.
Салазар опустил взгляд на свои запястья. Черные выделения прекратились, и теперь из его рук текла простая, чистая кровь, а не живой яд. Он что-то прошептал, и раны начали дымиться.
Эремул ловил ртом воздух от изумления. Кожа лорда-мага срасталась сама собой. «Такая сила, – думал он, ошеломленный. – Такая устрашающая сила».
Тиран Сонливии сел. Он обвел взглядом Манипуляторов, собравшихся вокруг него, и уставился на Эремула, по спине которого побежали мурашки.
– А, Полумаг. Ты великодушно отплатил за мою милость. – Его голос стал тверже, набирая силу, по мере того как он говорил. – Ты ничего не расскажешь о том, что увидел, когда наши разумы соединились. Я получу твое слово или твой язык. Что это будет?
Эремул с трудом сглотнул.
– Мое слово, – ответил он.
– Хорошо. Помоги мне подняться, Верховный Манипулятор. У нас нет времени.
– Мой господин? – неуверенно спросил белокурый воин.
Салазар посмотрел на свои морщинистые ладони и медленно свел их вместе перед лицом.
– Война, – сказал он. – Это покушение на мою жизнь – дело рук Белой Госпожи. Только она обладает возможностью использовать кровь Похитителя, чтобы отравить меня. Мы должны готовиться к войне.
ЦЕНА ЧЕЛОВЕКА
Он разрез а л воду, как стрела, смаргивая с глаз жалящие слезы, и быстро приближался к Соуману. Инженер был уже всего лишь в ста ярдах. Барахтающийся человек снова ушел под воду, и на мгновение Коул подумал, что тот больше не всплывет.
«Не смей тут у меня умирать, – сердито подумал он, прибавляя скорость. – Это моя минута. Я никогда не прощу тебя, если ты утонешь».
Из всех своих многочисленных качеств Коул особенно гордился собственным атлетизмом. Он бегал быстрее и дальше любого из знакомых, а в воде ему было так же удобно, как на земле. Чувствуя на себе взгляды Трехпалого и остальных, он прекрасно представлял написанные на их лицах благоговейный трепет и уважение – сейчас, когда они воочию наблюдали за его героическими деяниями. Пришло время миру узнать, чего стоит Даварус Коул.
Лысая макушка Соумана снова показалась над волнами, но на сей раз он не продолжил, пусть и с огромным трудом, плыть к «Искуплению». Вместо этого он отчаянно взмахнул руками и вновь скрылся под водой.
Захрипев от напряжения, Коул удвоил усилия. Достигнув места, где исчез инженер, он хорошенько глотнул воздуха и нырнул. Даварус увидел человека прямо под собой. Тот жалко подергивался. Мощно фыркнув, Коул схватил руку Соумана и, повернув в противоположном направлении, отчаянно заработал ногами.
Вынырнув и вытащив на поверхность инженера, он одной рукой держал открытым его рот, а другой принялся колотить ему по груди, в то же время неистово перебирая ногами, удерживаясь в вертикальном положении. Соумана вырвало водой, и он закашлялся. Коул вздохнул с облегчением. Он будет жить.
– Держись крепко, – сказал он и, подхватив одной рукой Соумана под грудь, чтобы поддерживать на плаву, направился к каракке, маячившей перед ними.
Вдвоем они продвигались мучительно медленно, но тем не менее «Искупление» приближалось.
– Ты спас меня, – удалось прохрипеть Соуману, когда он несколько пришел в себя.
– Я это делаю, – ответил Коул. – Старайся сохранять неподвижность. Если будешь извиваться, только помешаешь.
Он спас жизнь человека. Даварус вспомнил про Крюк и свою неудавшуюся попытку выручить беднягу старика, на которого пал выбор в Черной лотерее. Гнев из-за того, что старик все-таки умер, по-прежнему терзал Даваруса, в особенности потому, что все пошло совершенно не так в убежище Осколков. Гарретт и остальные научатся уважать его довольно скоро, когда он вернется с Проклятием Мага и командой преданных людей под его началом.
– У, – пробурчал Соуман. Правой рукой он показывал на что-то перед собой.
– Что там? Кажется, я сказал тебе держаться спокойно… – Коул не договорил, увидев, на что указывал инженер. Гребная лодка, полная стражников. Она сокращала расстояние между ними с устрашающей скоростью. – Работай своими чертовыми ногами! – крикнул Коул, колотя по воде со всей силой, на которую был способен.
«Искупление» находилось уже близко.
– Сбросьте канат! – крикнул он. Кто-то, должно быть, его услышал, поскольку побежал по палубе и перебросил канат через борт корабля. «Еще пятьдесят ярдов», – подумал Коул.
Его ноги уже горели от изнеможения и стали такими тяжелыми, что, казалось, вот-вот утянут на дно, но тут Коул схватил висящий канат и обмотал вокруг себя. Крепко держа Соумана, он крикнул:
– Тяните нас наверх!
Кто бы ни был там, наверху, он повиновался, их втащили на судно. Коул шлепнулся на палубу, слушая, как колотится в груди сердце. Наконец он поднял взгляд на покрытое струпьями лицо Трехпалого. «Мой преданный товарищ».
– Ты хорошо справился, парень, – сказал заключенный, кивая. Соуман рядом застонал.
– Лодка, – задыхаясь, проговорил Коул. – Стражники приближаются к нам.
– Замечена шлюпка, пятьсот ярдов справа по борту, – раздался чей-то возглас.
– Мы можем их одолеть, – сказал Трехпалый и протянул Коулу руку.
Даварус схватил ее и хрипло охнул, когда тот потянул вверх. Его все еще пошатывало, и левая рука болела так же сильно, как ребра.
– Лодка набита ими! – крикнул наблюдатель. – Десять стражников, группа моряков и… этот ублюдок Манипулятор.
– У кого здесь есть арбалет? – завопил Трехпалый.
Один человек поднял руку, остальные беспомощно оглядывались по сторонам.
Коул щелкнул пальцами – его осенило.
– Артиллерия! – крикнул он. – Мы потопим их прежде, чем они до нас доберутся. – Он подбежал к одной из небольших пушек, установленных на форкастле. – Дай мне порох, кусочек ткани, кремень и трут, – приказал он одному из моряков, который оказался рядом.
Тот поспешил в трюм на корме и вернулся с тремя маленькими брезентовыми мешками, ничем не приметными, за исключением красных языков пламени, изображенных посередине.
Юный Осколок опустил руку на пояс, за рукояткой Проклятия Мага, и с ругательствами вспомнил, что больше не обладает драгоценным кинжалом.
– Дай мне свой нож, – сказал он.
Взяв клинок у моряка, он вспорол один из мешков и высыпал его содержимое в конец орудия.
Артиллерия, работающая на алхимии, была относительно новым изобретением. Компоненты, необходимые для изготовления взрывного порошка, были редкими и дорогими. Призрачный Порт имел доступ к значительным запасам необходимых материалов, и действенность пушек Города Теней в сочетании с более совершенной техникой кораблестроения обеспечила ему победу в морской войне с Сонливией.
Коул изучил несколько книг из коллекции Гарретта и полагал, что знает достаточно, чтобы справиться с одним из этих орудий. Они громоздки и потенциально опасны – но в верных руках могли оказаться смертоносными.
Он схватил круглое железное ядро из ящика возле пушки и затолкал его в жерло деревянным шестом.
– Разверни корабль, чтобы я смог сделать верный выстрел! – крикнул он Джеку, который с удовольствием повернул штурвал.
Каракка стала разворачиваться. Гребная лодка оказалась почти перед ним.
Взяв ткань у помощника, Коул засунул ее в отверстие позади зарядной камеры и высек искру, ткань тут же воспламенилась. Он прикинул, что в запасе порядка пятнадцати секунд. Как раз достаточно.
Высунув голову над фальшбортом, он вытянул палец в направлении разъяренных солдат, плывущих к ним.
– Я – Даварус Коул! – крикнул он им. – Вы сделали ошибку, выбрав себе злодейскую жизнь. По крайней мере, вы отправляетесь на смерть, зная, что вас поразил лучший.
– Ты забыл пробанить ствол! – прошипел моряк рядом с ним. Даварус опустил взгляд.
Фитиль наполовину сгорел, когда пушка выстрелила. Сила выстрела была такова, что Коул ударился головой о фальшборт и чуть не вылетел в море. Ядро шлепнулось в воду в дюжине футов справа от гребной лодки.
Коул быстро осмотрелся по сторонам, надеясь, что никто не заметил его промаха. Заметили все. В голове у него отдавалось биение пульса.
– Дай мне тряпку, – выпалил он в ухмыляющееся лицо моряка.
На сей раз все прошло так, как он наметил. Коул прочистил ствол, зарядил ядро, поджег фитиль и навел пушку на цель. Солдаты находились в пятидесяти ярдах от каракки, когда пушка выстрелила, со свистом послав ядро в борт шлюпки. Вверх взметнулись обломки дерева, и вода, и размахивающие конечностями люди. Воздух наполнился криками.
На «Искуплении» поднялся галдеж. Выпрямившись, Коул огляделся и застыл на месте. Мгновением раньше он видел дюжину людей. Мужчин, у которых имелись семьи, надежды и мечты. Теперь там не было ничего, кроме обломков и трупов.
Его лицо расплылось в широкой усмешке.
– Пусть это будет им уроком! – воскликнул он, разворачиваясь к людям, шумно веселящимся на палубе, и поднимая в воздух кулак.
Коул с важным видом прошествовал к ним, смакуя каждый шлепок по спине и каждую счастливую улыбку, когда его новые товарищи устроили ему геройский прием. Жизнь еще никогда не была так хороша.
– Ты хорошо справился, парень. Хорошо справился, – сказал Трехпалый.
Он выпятил грудь.
– Мое имя – Даварус Коул. Я уже говорил тебе это. – Юный Осколок прошел туда, где на палубе дрожал Соуман, и поднял его на ноги. – Посмотри на это, – сказал он инженеру, показывая на заходящее солнце и темную воду, простиравшуюся до самого горизонта. – Это – наше. Все это. Теперь мы – свободные люди.
Соуман глубоко вздохнул и закашлялся. В уголках рта показалась кровь, но, несмотря на это, он улыбнулся.
– Не могу поверить, что твой план сработал. Признаю, я думал – это безумие. Ты – герой.
– Да, – спокойно подтвердил Коул. – Я – герой.
Они постояли в молчании, наблюдая, как прощается с миром солнце. Померкли его последние лучи. Соуман внезапно дернулся и издал слабый вздох.
Коул покачал головой.
– С твоей грудью становится хуже. Я думал, соленая вода могла тебе немного помочь.
Никакого ответа. Он посмотрел на инженера. Что-то торчало из его затылка. Коул прикоснулся рукой.
Стрела.
Соуман рухнул на палубу лицом вниз. Он не шевелился.
Над головой Коула что-то прошелестело, и в поле его зрения показалась густая тень. Он вгляделся в нее: похоже на человека…
Фалькус!Манипулятору удалось выбраться из опрокинувшейся лодки. Вокруг него раздувался плащ, слабо мерцая в ночном небе. В одной руке он держал арбалет, и оружие нацелено на Коула.
Коул бросился на палубу, неистово вопя, чтобы привлечь внимание остальной команды. Один из них подбежал и, наведя свой арбалет на парящую вверху фигуру, потянул за спусковой крючок, но стрела пронеслась мимо. Манипулятор сделал круг, резко спустился и пролетел в какой-то дюжине футов от них, прицеливаясь из своего оружия. Раздался глухой звук, и парень рядом с Коулом упал на палубу навзничь, со стрелой, торчащей из груди.
Юный Осколок развернулся и побежал. Он сделал это ради безопасности людей, собравшихся возле грот-мачты. Большинство из них все еще понятия не имело, что происходит.
– Ложись! – крикнул он. Один из бывших заключенных среагировал слишком медленно и получил стрелу в горло.
Коул опустил руку на пояс, чтобы схватить Проклятие Мага. На сей раз он нашел там нож, который одолжил ему моряк. Фалькус изготавливался для очередного смертельного захода. Коул напрягся.
Манипулятор стремительно понесся вниз, описывая дугу, нацеленную точно на Коула. Тот выжидал до последнего мгновения и бросил нож, метя в грудь летуна. Даварус промахнулся, но зацепил магический плащ, сделав в ткани большой разрез.
Фалькус разразился проклятиями: он неожиданно утратил контроль над полетом. Бешено вращаясь в воздухе, Манипулятор врезался в грот-мачту с отвратительным звуком и рухнул на палубу.
Трехпалый оказался на нем через мгновение, и его тесак принялся кромсать потерявшего сознание Фалькуса. В считанные секунды все было кончено. Расчленив труп Манипулятора, Трехпалый выбросил останки за борт.
Коул поднялся на ноги. Они потеряли троих, включая Соумана. Джек тоже получил серьезную рану. На Даваруса нахлынула ярость: его безусловный триумф запятнали смерти нескольких членов команды – особенно Соумана, на спасение которого от гибели в пучине он положил столько сил. Это просто нечестно.
Внезапно воздух вокруг словно запульсировал. Коул замер на месте, озираясь в изумлении по сторонам, и тут его чуть не стошнило. Он ощутил жуткое, всепоглощающее зловоние – будто огромный труп разлагался на солнце. По всему кораблю люди в мучительных судорогах заливали палубу рвотой.
Уши Коула наполнил жуткий рев, и он зашатался. Море начало мерцать, да так ярко, что глаза у него заслезились и ему пришлось отвернуться. Коул открыл было рот – спросить, что происходит, – но тут на него внезапно надавило что-то незримое, преградив путь словам, и в горло хлынула холодная вода. Всесокрушающая вода окружила его со всех сторон, и он, безнадежно сбитый с толку, принялся неистово барахтаться. Палуба исчезла из-под ног, и его потянуло вниз. Все глубже и глубже.
Коула поглотила тьма.
– Он будет жить.
Эти слова, казалось, приплыли в его уши откуда-то издалека. Во рту он ощущал желчь и соль. Тело непроизвольно вздрогнуло.
– Открой глаза.
Он сделал, как приказали, и уставился в лицо красивой женщины. Ее кожа казалась сверхъестественно бледной, но, возможно, это – эффект от луны у нее за спиной. И глаза какие-то странные. В его собственные глаза будто песку кто насыпал, и он потер их руками, сморщенными от соли.
– Где я? – спросил Коул.
– На «Удаче Госпожи», – ответила женщина. – Опухоль чуть не поглотила тебя. Твой корабль пропал, так же как и большинство людей.
– «Удача Госпожи»? – Коул заметил, что рядом были другие люди, и мужчины, и женщины, которые смотрели на него с любопытством.
– Это флагман флота Телассы. У нас был приказ потопить твою каракку и старый когг, который следовал за ней. – Его спасительница смотрела на него совершенно бесстрастно. – Опухоль избавила нас от обоих судов.
Опухоль.Даварус опять вздрогнул. Он чуть было не стал еще одной жертвой неугасающего гнева Владыки Глубин.
– А что сейчас? – спросил он.
Женщина прищурила странные глаза.
– Война между нашими городами неизбежна. Мы плывем в Телассу.
– Мы? – выдавил Коул.
– Да. Ты наш пленник. У Белой Госпожи будет к тебе множество вопросов.
