Текст книги "Манхэттен по Фрейду"

Автор книги: Люк Босси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

37

Подходя к дому Корда, Фрейд понял не только то, что его предчувствие обоснованно, но и то, что они пришли слишком поздно. Полицейский «форд-Т» стоял у тротуара, дверь в дом была широко распахнута. В холле они столкнулись с Эйлин Дэймон.

– Грейс исчезла! – произнесла она с отчаянием.

Фрейд, перепрыгивая через ступени, устремился вверх по лестнице, следом за ним побежал Юнг.

На втором этаже они обнаружили распростертых на полу полицейских. Они были без сознания. Рядом стояли тарелки с остатками еды и валялись опрокинутые пустые стаканы.

Фрейд опустился на колени и проверил у полицейских пульс, затем вошел в спальню. Там, рядом с другим полицейским, перед пустой неубранной кроватью стоял Герман.

– Я чувствовал, что катастрофа приближается! – вскричал он, увидев Фрейда.

– Что произошло?

– Если бы меня не задержали в полиции, я смог бы это предотвратить!.. – Герман указал на полицейского: – Инспектор Томпсон меня сопровождал, но зло уже свершилось! Когда мы пришли, охрана была отравлена, а комната – пуста!

– Охрана усыплена, – уточнил Фрейд. – Кто-то подмешал снотворное им в ужин. Какой-нибудь барбитал… веронал, например.

– Что-что? – спросил упомянутый Томпсон.

– Неважно, – сказал Фрейд. – Грейс могли усыпить при помощи того же вещества, а затем выкрасть.

Томпсон посмотрел на него с подозрением.

– А что вы здесь делаете?

– Я – врач. Мадемуазель Корда – моя пациентка.

– В таком случае я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Я уже сотрудничаю с инспектором Каном, – сообщил Фрейд.

Томпсон пожал плечами:

– Кан арестован.

Растерянный Фрейд обменялся тревожным взглядом с Юнгом.

– Доктор Фрейд тут совершенно ни при чем, – пришел к нему на помощь Герман. – Попробуйте лучше мне объяснить – как похититель проник в дом? И если Грейс спала, как они ее унесли?

– Господин Корда, я займусь этим делом, – произнес со вздохом Томпсон.

– Я хочу получить ответ сейчас!

– Прошу вас, не мешайте мне работать. – Томпсон был непреклонен.

Не обращая больше внимания на Фрейда, он начал давать указания своим людям, стоявшим в стороне.

Взбешенный Герман вышел из комнаты.

И почти сразу вслед за этим раздался голос мисс Дэймон:

– Грейс поплатилась за мое преступление…

Старая дама стояла на пороге.

Фрейд не успел вмешаться, и Томпсон поспешно спросил:

– Что вы говорите? Какое преступление?

– Августа Корда убила я, – ответила старая дама.

– Так, не надо заводить старую песню, – отрезал полицейский. – Вы не могли совершить это преступление.

– Орудие преступления принадлежит мне!

– Да что вы выдумываете!

– Это шпага с гардой в виде корзинки, ножны у меня дома. Шпага сделана в Шотландии, она принадлежала моим предкам!

Фрейд бросил на мисс Дэймон взгляд, полный сочувствия. Жажда искупления оказалась сильнее всех других чувств.

– Уведите ее в участок, – приказал Томпсон одному из полицейских. – Мы выслушаем ее показания позже.

Когда полицейские покинули комнату, Фрейд подошел к кукле Юдифь. Что-то привлекло его внимание: игрушка лежала на медной пластинке размером с карту Таро.

– Взгляните сюда, – сказал он приблизившемуся Юнгу. – Еще одна гравюра.

Юнг осмотрел пластинку:

– Так это не Корда оставлял их после себя?

– В любом случае, кто-то продолжает его дело.

Множество деталей отличало эту гравюру от трех предыдущих. В центре треугольника был изображен костер.

– Четвертый элемент, – сказал Юнг. – Огонь.

Внутри костра виднелись три расчлененные мужские фигуры. Место солнца занимал круг, в котором находились переплетенные тела мужчины и женщины; на голове у обоих были короны. Круг был образован двумя змеями, кусающими друг друга за хвост.

– Это химическая свадьба, – пробормотал Юнг.

– Объяснитесь, – нетерпеливо произнес Фрейд.

– Тесно обнявшаяся пара, занявшая место солнца. Взгляните на короны, это король и королева. Это гравюра, завершающая серию. На ней изображено завершение алхимического опыта: слияние мужского и женского начал.

–  Моя Свадьба станет Апофеозом, – проговорил Фрейд. – Сексуальная церемония, как мы и предполагали?

– Совершенно верно. Священный союз, мистическая свадьба. И Грейс Корда олицетворяет в ней женское начало… – Юнг умолк, но через мгновение лихорадочно продолжил: – Трех убийств оказалось недостаточно. Как я вам говорил, «четыре» – это священная цифра алхимиков. Четыре элемента. Четыре измерения. Четыре добродетели: правда, милосердие, справедливость и мир.

– Делайте скорее вывод, я вас умоляю, – в нетерпении вскричал Фрейд.

– Достигнутая квадратура порождает пятую сущность.Сообщник Корда посредством последнего убийства хочет осуществить слияние воды, земли, воздуха и огня. Так он создаст золото, вечную молодость.

Фрейд посмотрел на Юнга с возмущением.

– Я говорю о еговидении мира, – объяснил тот поспешно. – Да, это алхимические идеи, но он так считает. Этот фанатик верит во всемогуществосвоих мыслей.

– Маловероятно, что он ее уже убил, – сказал Фрейд. – Сначала он должен заставить ее участвовать в ритуале. – Он вздрогнул, но быстро взял себя в руки. – Куда он мог ее увезти?

– В мистическое место, способное увеличить символический потенциал ритуала, – предположил Юнг.

– Место, где никого нет и где он может чувствовать себя спокойно, – прибавил Фрейд.

– В небоскреб, как он обычно делает, – предположил Юнг.

Фрейд буквально подскочил на месте.

– В Утюг! – вскричал он. – Как говорит Кан, все похищения произошли в тесном соседстве с этим зданием. Это географический центр деятельности убийцы.

Юнг подумал и согласился:

– Утюг – это также центральная точка «мистического» Манхэттена. У его подножия, на полпути между Гудзоном и Ист-Ривером, пересекаются две основные артерии Нью-Йорка: Пятая авеню и Бродвей. Треугольная форма здания напоминает о Святой Троице. Название говорит о железе. О железе, которое алхимики мечтают трансформировать в золото… И архитектор Утюга – Дэниел Бернэм.

– Черт подери, Бернэм! – воскликнул Фрейд. – Это он построил тайную лестницу в частном доме Корда. В Утюге, быть может, тоже есть достопримечательности такого рода – возможно, даже целые комнаты, спрятанные от посторонних взглядов!

Психоаналитики почувствовали воодушевление. Однако их энтузиазм поубавился, когда они сообразили, что если они правы, то Грейс Корда спрятана в здании, площадь помещений которого составляет двадцать тысяч квадратных метров.

– Не будем терять времени. – Фрейд был настроен решительно.

– Может быть, предупредить полицию? – с беспокойством спросил Юнг.

– Кан арестован, – ответил Фрейд, – и я боюсь, как бы они и меня не арестовали. После «Дримленда» для властей Нью-Йорка мы стали персонами нон грата.

Он решительно направился к двери.

– Так куда же мы идем? – воскликнул Юнг.

– Догадайтесь сами.

Треугольное совершенство небоскреба показалось им теперь угрожающим. В свете заходящего солнца фасад Утюга напоминал раскаленное докрасна лезвие ножа.

Сидя в баре «У Джо», на углу Мэдисон-сквер, Фрейд и Юнг следили за входом в небоскреб. Их окутывало плотное облако голубоватого табачного дыма. Перегородка защищала их от любопытных ушей и глаз, а сами они могли наблюдать за входом в здание сквозь круглые окна, из-за которых у них создавалось впечатление, что они находятся в аквариуме.

Пока в Утюг никто не заходил, кроме служащего в униформе – должно быть, охранник пришел сменить своего коллегу, поскольку несколько минут спустя из здания вышел человек в точно такой же форме.

Выкурив до половины третью за вечер сигару, Фрейд решительно встал:

– Идемте!

– Но что мы будем делать? – спросил Юнг.

– Что вы делаете, когда у пациента начинается истерика во время сеанса? – ответил вопросом на вопрос Фрейд.

– Я импровизирую.

– Именно. Даже если вы не знаете, как справиться с нервным припадком, не может быть и речи о том, чтобы убежать из кабинета! Мы тоже не можем бросить Грейс.

Юнг нервно протер очки.

– Вы отвлечете и задержите охранника, – предположил Фрейд. – Я поднимусь в кабинет Корда. Если секретная комната существует, вход в нее должен находиться там.

– У вас даже ключей нет, – заметил Юнг.

– Мы заставим охранника отдать нам свою связку!

Юнг посмотрел на Фрейда с некоторым сочувствием. На его седую бороду, тщедушное, худое тело, на его узкие, поникшие плечи. На круги под глазами и морщины. Почему он думает, что в его возрасте можно изображать героя?

– Я боюсь за вас, – произнес он после паузы. – Вы уже и так достаточно рисковали собой.

– Очень хорошо, оставайтесь, – сказал Фрейд. – С самого начала нашего путешествия вы постоянно давали мне понять, что наши дороги скоро разойдутся.

Юнг едва не задохнулся от возмущения. Вот как отблагодарил его человек, которому он два дня назад спас жизнь!

– Фрейд, с вашей стороны нечестно поднимать эту тему в подобный момент!

– Юнг, если вы со мной не идете, считайте, что вы навсегда исключены из Общества психоанализа!

Фрейд застегнул пиджак и направился к лестнице. Юнг тихо выругался и последовал за ним.

Охранник, стоявший за конторкой, недружелюбно на них посмотрел:

– В здании никого нет.

Его голос эхом прокатился по пустому вестибюлю.

Фрейд отвел взгляд от двери лифта, в кабину которого ему не терпелось войти, и произнес деловым тоном:

– Господин Герман Корда просил меня срочно принести ему документы.

– Я на этот счет не получал никаких указаний, – ответил охранник.

– Он сообщил об этом вашему коллеге, который забыл вас проинформировать.

– Мы никогда ничего не забываем, сударь. Мне очень жаль, но вам придется прийти в рабочие часы.

Юнг кашлянул и с суровым видом сказал:

– Посмотрите внимательно, он, наверное, оставил записку в ящике стола.

Охранник, явно нехотя, открыл ящик стола. Юнг склонился, якобы для того, чтобы тоже посмотреть, и ловко уронил книгу записей, лежавшую на конторке.

– Господа, да что это такое! – с возмущением произнес охранник. И нагнулся, чтобы поднять книгу.

В этот момент Юнг обогнул стол и зажал голову охранника под мышкой. Фрейд с восхищением наблюдал за действиями своего коллеги, парализовавшего охранника, несмотря на его крики и сопротивление.

– Чего вы ждете?! – выдохнул Юнг, начинавший слабеть. – Возьмите у меня в кармане платок! Завязывайте ему рот!

Фрейд поспешно достал платок Юнга и попытался затянуть на голове охранника морской узел, которому его научили в Афинах. Потом достал свой платок и стянул им руки охранника у него за спиной.

– Действуйте! – сказал Юнг. – Возьмите у него ключи!

Фрейд отстегнул большую связку ключей, висевшую на поясе у охранника.

В этот момент охранник рванулся, но Юнг удержал его, сдавив шею. Охранник перестал вырываться и без чувств опустился на пол.

– Надо его где-нибудь запереть, – предложил Фрейд.

Он огляделся и заметил дверь туалета за лифтом. Юнг пошел за ним, волоча охранника за воротник. Фрейд открыл туалет, и Юнг затащил охранника внутрь. Тот медленно приходил в себя.

– Здесь есть замочная скважина, – сказал Юнг, закрывая дверь.

Фрейд дрожащими руками перебрал полдюжины ключей, пока не нашел подходящий.

Из-за двери послышался стон охранника. Он все еще не мог избавиться от повязки.

Юнг, казалось, неожиданно осознал то, что сделал.

– Господи, мы что, с ума сошли? Мы же грубейшим образом нарушили закон!

– Подумаем об этом позже, – с нетерпением произнес Фрейд. – Надо найти Грейс.

– Но охранник может освободиться и позвать полицию.

– Значит, оставайтесь здесь и следите за ним.

Юнг увидел, как Фрейд хладнокровно направляется к лифту. На этот раз он почувствовал восхищение.

– Дорогой друг! – окликнул он Фрейда.

– Что? – обернувшись, спросил тот не очень уверенно.

– Берегите себя.

На двадцатом этаже приемную «Корда бразерс инкорпорейшн» заливал лунный свет, столь же нежный, сколь и тревожный.

Фрейд направился в кабинет Августа Корда, в темноте нащупывая стену. Saxa loquuntur– камни говорят, как утверждают специалисты по Древнему миру.

Несколько лет назад Фрейд посетил место раскопок, где археолог Генрих Шлиман нашел сокровища царя Приама. В течение двадцати лет Шлиман делал на первый взгляд незначительные находки: остатки стен, обломки колоннады, таблички с наполовину стершимися надписями. С большим трудом расшифровав надписи, он наконец понял, что обнаружил Трою, и осознал значение своего открытия.

Фрейд также нуждался в том, чтобы камни заговорили. Но двадцати лет на разгадывание секретов у него не было.

Осознание того, что ситуация не терпит промедления, леденило ему душу.

Он вошел в ту комнату, где находился макет. Освещенный луной Манхэттен в миниатюре заставил его вздрогнуть. Теперь Фрейд знал, какие преступления этот макет позволил спланировать.

Он коснулся рукой деревянного постамента и ощутил вибрацию. Откуда она шла? Фрейд осмотрел постамент, возвышавшийся над полом примерно на метр, встал на колени и прижал ухо к полу. Вибрация усилилась.

Фрейд прошел в соседний кабинет, чтобы взять какой-нибудь металлический предмет, и нашел серебряный нож для разрезания бумаги. Он вернулся к макету, снова опустился на колени и попытался втиснуть нож между двумя планками паркета. Затем опять прижал ухо к полу.

Металл проводит звук, это он узнал еще в детстве.

Он услышал крик, долгий и пронзительный.

Фрейд начал вонзать нож в стыки между другими планками паркета, чтобы понять, откуда идет звук. В конце концов он вернулся к возвышению. Здесь крик слышался отчетливее всего.

Постепенно он превратился в стон, а затем затих.

Фрейд мог поклясться, что кричала Грейс.

Крик шел из помещения, расположенного этажом ниже.

Выбежав из приемной Августа Корда, он бросился к лифту. Девятнадцатый этаж занимали кабинеты издателя Франка А. Манси. Фрейд пробежал по загроможденным стопками журналов помещениям и не нашел ничего необычного.

В одном из центральных кабинетов что-то все-таки привлекло его внимание.

Потолок.

Он был ниже, чем на двадцатом этаже.

Фрейду показалось, что он находится прямо под возвышением, на котором стоял макет Манхэттена.

Здесь было тайное помещение, скрытое между девятнадцатым и двадцатым этажом. Где, он был уверен, держали в плену Грейс. Но как туда попасть?

Фрейд направился к выходу, как вдруг электричество погасло и комната погрузилась в темноту. На ощупь он принялся искать лампу, нашел ее, нажал на выключатель. Безрезультатно.

Послышался какой-то шум, он вздрогнул:

– Юнг?

Ответа не последовало. Фрейд споткнулся в темноте и с трудом удержался на ногах.

Вдруг ему в голову пришла такая неожиданная мысль, что он едва опять не упал.

В ночи Добро и Зло имеют одно лицо.

Зло овладело Грейс именно ночью.

А если собственные ощущения обманули молодую женщину?

А если это был не Август?.. А если кто-то другойвыдал себя за ее отца, воспользовавшись темнотой?

Фрейд снова услышал шум, на этот раз за спиной, но обернуться не успел.

Мелькнула чья-то тень. Жестокий удар обрушился на голову Фрейда, и он тут же упал на пол как подкошенный.

38

Он увидел ее, как только открыл глаза.

Грейс Корда в золотой диадеме лежала на чем-то, напоминающем алтарь из известняка. Лицо ее было мертвенно-бледным, глаза закрыты, дыхание размеренное. Она больше не стонала.

Ее тело было накрыто белой простыней, плечи и раскинутые крестом руки оставались обнаженными. Фрейд с ужасом заметил, что ее запястья были прикованы к камню наручниками.

Попытавшись встать, чтобы помочь молодой женщине, Фрейд понял, что он и сам лишен свободы передвижения. Он был привязан к стулу, руки его были прикручены к перекладинам спинки. Во рту у него был кляп. Острая боль время от времени пронзала позвоночник Фрейда. Голова и челюсть тоже болели.

Он поискал глазами своего палача.

И увидел лишь нечто белое.

Комната, в которой они находились, была без окон, с низким потолком, покрытым зеркальными металлическими листами. Белизну стен подчеркивал свет флуоресцентных трубок, таких же, как в кабинете Тесла. Лишь расположенные на полках пробирки, колбы, серебряные сосуды, щипцы и другие инструменты оживляли этот строгий интерьер.

На одной из стен неожиданно появилась длинная тень. Фрейд почувствовал что за спиной у него кто-то стоит. Он попытался обернуться, но веревки были слишком прочны.

Холодная рука вынула кляп у него изо рта.

– Грейс! – тут же закричал Фрейд. – Очнитесь! Грейс!

Вместо ответа он услышал негромкий смех. Герман Корда обошел стул и встал перед Фрейдом.

Такого выражения на худом лице Германа Фрейд не видел никогда. Это был не восторженный Герман, который восхвалял небоскребы, не тусклый и бесцветный человек, которого он знал раньше. Перед Фрейдом стоял решительный мужчина, двигавшийся быстро и выглядевший загадочно, чья бесстрастность таила в себе нечто чудовищное.

Старший Корда молча направился к Грейс, тронул указательным пальцем белую простыню, закрывавшую ее грудь, слегка подул на ее лоб, сдувая черную прядь волос. Тайная чувственность его жестов возмутила Фрейда.

Он выразил свое бешенство криком.

– Можете вопить сколько угодно, – спокойно сказал Герман. – Здесь вас никто не услышит.

Едва Кан решил, что не будет больше стучать кулаками в стены, как услышал позвякивание ключей надзирателя. Дверь камеры отворилась.

– Я могу выйти? – спросил он у надзирателя и в этот момент заметил за его спиной Ренцо на костылях.

– Десять минут. – Надзиратель пропустил Ренцо и закрыл дверь.

Ренцо тут же подошел к Кану:

– Я получил анализ отпечатков пальцев, снятых с телефона, который был в гробу рядом с Муром.

– И что?

– Это отпечатки Германа Корда.

– Ты уверен?

– Я сам изумлен.

– У Германа есть алиби только на время убийства брата, – сказал Кан после паузы. – Остальных трех членов Клуба он мог убить. Но мне непонятен мотив.

– Месть, – предположил Ренцо. – Я только что позвонил Дэниелу Бернэму и спросил, кто голосовал против кандидатуры Германа как тринадцатого члена Клуба…

– И что?

– Голосование было тайным, но три члена открыто проявили свое несогласие: Уилкинс, Эмери, Мур.

– Возможно, Герман был сообщником Августа, – быстро проговорил Кан, – а может быть, он им манипулировал, выдавал себя за брата и организовал все так, чтобы улики указывали на него… – Он прислонился к стене и стал размышлять вслух: – Блэйк признался, что пришел в «Дримленд» не для того, чтобы убить Грейс. Значит, он целился в Германа. Он хотел рассчитаться с истинным преступником…

– Странно. – Ренцо, казалось, был удивлен. – Герман похож на чиновника, он кажется таким обыкновенным. Даже безобидным.

– Именно поэтому он нас и переиграл. Черт подери, надо выписывать ордер на арест!

– Салливен отказал, – сообщил Ренцо. – Он заявил, что не верит в надежность отпечатков пальцев. И не будет снова открывать дело.

– Герман и его держит за горло, – сказал Кан. – Он велел ему меня арестовать. Мне необходимо выйти отсюда. Но как?

– Вот так.

Ренцо быстро надорвал гипс сверху, что вызвало у него гримасу боли. Потом размотал бинт и достал спрятанные под гипсом инструменты – отвертку, разводной ключ и щипцы.

– Что ты собираешься делать? – спросил Кан.

– Тут есть слабые места, о которых мы уже тысячу раз докладывали. – Ренцо показал на массивную металлическую плиту, привинченную к полу. – Под ней ход к сточным трубам.

Удивленный Кан смотрел то на инструменты, то на плиту.

– И вот еще что, – прибавил Ренцо, заталкивая инструменты под кровать. – Один из охранников Утюга подал жалобу. Он утверждает, что на него напали иностранцы по имени Фрейд и Юнг.

Ренцо соединил края гипса и стянул его бинтом.

Дверь отворилась.

– Пора, – сказал надзиратель.

Ренцо пожелал Кану удачи.

– Это уж точно, – сказал тот, кивая.

У него было всего два козыря. Первый: Герман думает, что перехитрил их, и от этого, возможно, стал менее осторожным. Второй: как говорят психоаналитики, он совершенный невротик. Другими словами, настоящий сумасшедший.

У Кана оставалось незначительное преимущество в виде здравого ума.

– Вы больше не кричите?

Герман Корда посмотрел на Фрейда, бессильно опустившего голову. На его лице появилась жестокая улыбка, и он прибавил:

– Действительно, зачем надрываться, если иногда достаточно произнести несколько тщательно отобранных слов. Особенно с Грейс, которая обладает очень чутким слухом. Мне нужно было всего лишь прошептать ей пару фраз по телефону. Я решил ее судьбу и создал себе алиби, такое же прочное, как стены моей камеры.

Ошеломленный Фрейд увидел, что Грейс открыла глаза и моргнула. Она несколько раз повернула голову слева направо, словно автомат, потом закрыла глаза и снова заснула.

– Вы ее загипнотизировали! – вскричал Фрейд.

Герман Корда расхохотался:

– Подумать только, вы не сумели противостоять методу, который первым начали использовать!

Он подошел к полкам, взял несколько инструментов и разложил их в ряд на столе из светлого дерева, стоявшем неподалеку от алтаря.

– Гипноз – алхимическая наука, – сказал он. – Господин психоаналитик, вы всерьез думаете, что это изобрели вы? Бессознательное? Смысл снов? Смешно…

Герман взял ключ, лежавший на столе, и начал открывать наручники, сковывавшие руки Грейс. Затем подставил два перламутровых кубка под запястья молодой женщины и снова заговорил:

– Посвященные давно уже знают, что гипноз создает расщепление сознания и позволяет обходить амнестические барьеры. Вы используете его, чтобы исследовать подсознательное ваших пациентов. А мне кажется, что вы упускаете самое интересное: возможность ими манипулировать.

– Моя этика подобное поведение исключает, – сказал Фрейд. – Приказать Менсону убить меня – это вы называете манипулировать подсознательным?

– Менсон оказался негодяем, он поставил меня в трудное положение на Бруклинском мосту. Я был вынужден прыгнуть в ледяную воду. Вот Грейс действительно поддается гипнозу, потому что с детства находится под гипнозом. Я вложил в ее подсознательное кодовые слова, и, когда я их произношу, она немедленно погружается в чудесный мир гипнотического сна.

– И по телефону вы попросили ее прийти в Утюг, – прошептал Фрейд.

– Да, усыпив полицейских, – подтвердил Герман. – Ей оставалось лишь воспользоваться секретным ходом и пройти в эту комнату, о существовании которой рассказал ей отец.

Эффективность метода не удивила Фрейда. Гипноз превращал эго в податливую субстанцию. Гипнотизер заставлял испытуемого сосредоточиться на своей личности и забыть обо всем остальном. Гипнотизер символически становился абсолютным повелителем своего пациента, превращался для него в целый мир.

– Должен сказать, что раньше мое мастерство было примитивным, – продолжил Герман. – Я добавлял немного эфира и соды в воду, которую пила Грейс, чтобы опыты проходили успешнее. Сегодня у меня есть веронал. Другими словами, я стал повелителем. Грейс только что повиновалась мне с послушанием, даже с любовью.

Фрейд сжал кулаки. Он понял, что хвастовство Германа, его психопатическая склонность к восхвалению своих способностей, делающая его похожим на студента, жаждущего попасть на экзамен, можно использовать в своих целях. Нужно действовать лестью.

– Вы правы, – сказал Фрейд, – от гипноза до любви недалеко. Гипнотизируя Грейс, вы заняли в ее разуме место идеального «я». И я это не оспариваю.

Герман посмотрел на него с удовлетворением:

– Да и вы сами, доктор Фрейд, не лишены таланта. Вы поняли главное: человек создан из мечты и крови. Если бы у вас был хороший учитель, вы могли бы прикоснуться к сущности нашего тысячелетнего знания. Жаль, что ваша жизнь сегодня обрывается. – Он широко улыбнулся застывшему Фрейду. – Внизу стоит новый охранник, вооруженный «люгером», имеющим скорострельность пятьдесят восемь выстрелов в минуту. Милый доктор Юнг? Он силен, но неопытен. Теперь он заперт в туалете.

Фрейд окаменел.

– Инспектора Кана, последнего Deus ex machina, [19]19
  Бог из машины ( лат.).


[Закрыть]который у вас остался, держат взаперти наши друзья из полиции. Сейчас он думает о том, насколько же он меня недооценил. Имейте в виду, что пробраться в наш маленький тайник невозможно. Только если взорвать стены…

Волна отвращения захлестнула Фрейда. Пот крупными каплями стекал с его лба.

– Короче говоря, мы одни, – подытожил Герман. – Она, вы и я. А скоро останусь только я. И тогда я приобрету такую мощь, что меня уже ничто не остановит.

– Зачем пытки, садизм? – недоумевал Фрейд. – Вы могли бы достигнуть вашей цели и без убийств.

– Переход к действиям был неизбежен. Эмери, Уилкинс и Мур не понимали величия Хирама. Они убедили брата помешать мне. Я должен был избавить мир от этой нечисти.

Герман пошел за новым инструментом. Фрейд воспользовался этим и принялся тереть запястья о спинку стула, надеясь развязать веревку, хотя, конечно, понимал, что скорее ему удастся ослабить волю Германа, победив его в психологическом поединке.

– Что вам сделала Грейс? – спросил Фрейд. – Она не имеет ничего общего с теми, кто вас предал.

– Вы очень наивны, доктор Фрейд, – улыбнулся Герман. – Я понимаю, почему вы с таким трудом получили кафедру профессора медицины.

Фрейд с досадой понял, что архитектор знает о нем гораздо больше, чем можно было предположить.

– Но вы были мне очень полезны, – произнес с усмешкой Герман. – Вначале я сомневался, что вы сумеете разбудить воспоминания Грейс. Но потом понял, что если вы это сделаете, то значительно поможете моему делу! Я предвидел подобное уже много лет назад и внушил Грейс, что ее ночной обидчик – ее отец. Я пользовался его одеколоном, подражал его походке, имитировал его голос…

Признание Германа подтвердило ужаснувшую Фрейда догадку.

Герман мог проникнуть в комнату Грейс. В темноте одурманенная наркотикамималенькая девочка приняла дядю за отца. Герман сделал все, чтобы в ее сознании закрепилось это заблуждение.

Невроз Грейс основывался на недоразумении. Ее мозг зафиксировал причастность к делу Августа, и ее бессознательное отреагировало соответственно. Ее навязчивый комплекс, связанный с отцом, опирался на ошибку в ощущениях.

Мисс Дэймон, также обманувшаяся, убила невиновного.

Фрейд заметил, что Герман накладывает резиновые жгуты на руки Грейс.

– Все это время я наделся на то, что вы добьетесь успеха, – продолжал Герман. – Вспомнив все, Грейс должна была обвинить брата и перенести подозрения на него. Но, конечно, я тоже не сидел сложа руки. Я уже нашел более верный способ убедить членов Клуба в том, что Август виновен…

– Но вы же не знали, что я найду труп Бернарда Эмери? – удивился Фрейд.

– Нет, – признал Герман. – Но этим вы также лишь ускорили ход вещей. – Он закончил затягивать жгуты и созерцал результаты своей работы. – Все это уже не имеет никакого значения. Сегодня я совершу трансмутацию. Красота и молодость Грейс потекут по моим жилам. Я стану наконец обладателем вечной жизни…

Фрейд вспомнил объяснения Гупнина о «панацее» алхимиков. Он отвел взгляд от лица Германа и посмотрел на перламутровые кубки и жгуты на руках Грейс.

– Рабочее помещение алхимика делится на две части, – объяснил Герман, проследив за взглядом психоаналитика. – Лабораторию,где с помощью тигелей и реторт проводятся опыты, и ораторию,где молят Бога о даровании просветления и приносят жертвы в виде священной пищи.

Герман показал на распростертое тело Грейс. Фрейд увидел, как в руке архитектора, рядом с обнаженным запястьем молодой женщины, сверкнуло лезвие ножа. Он все понял.

Герман собирался пролить кровь Грейс.

А затем выпить ее.

Фрейд заставил себя посмотреть на собственные колени, пытаясь абстрагироваться от ужаса происходящего. Нужно применить все свои знания, чтобы проникнуть в суть убийственной стратегии Германа.

Ритуал, который он собирался совершить, был вариантом упоминавшейся Юнгом мистической свадьбыи также имел сексуальную окраску. Герман полагал, что кровь обладала магическим могуществом и ассоциировалась с менструациями или потерей девственности.

Но был в обряде и первобытный, досексуальный смысл: церемония напоминала о тотемных празднествах некоторых древних племен. Герман собирался преисполниться жизненной энергии своей племянницы подобно каннибалам, съедавшим могущественного вождя деревни или вражеского племени.

Столь примитивный импульс, несомненно, исходил из самых истоков формирования его психического развития.

Из желания, которое все определило.

Из первоначального искушения.

Из той необычной страсти, которую Герман испытывал к своему брату, например. Тесное сообщничество, которое он хотел создать между собой и братом, нарушило появление Клуба. Любовь, вывернутая наизнанку, как перчатка, превратилась в ревность, а затем – в паранойю. «Я люблю тебя» превратилось в «Я тебя ненавижу», а потом в «Он преследует меня».

Но до желания обладать братом было еще одно, еще более раннее, более тайное желание.

Желание обладать матерью.

Грейс внешне походила на Люсию Корда. Ей было примерно столько же лет, сколько ее бабушке, когда та зачала Германа…

Выпив кровь Грейс, старший Герман хотел впитать в себя сущность матери, которая предпочла ему младшего сына.

Фрейд вспомнил, как один ребенок пожелал посадить свою мать в котел и сварить ее. «Тогда у меня будет тушеная мать, и я смогу ее съесть», – сказал он.

Преждевременная смерть Георгия Корда, искателя золота,оставила Германа в безраздельной власти травмированной матери, превратившейся в чересчур требовательную мачеху. Душевно выхолощенный, недооцененный, он взрастил в душе семена параноидальной зависти к младшему брату, который получил в наследство и волшебное могуществоотца, и бесконечную любовьматери.

Месть Германа созрела согласно неумолимой логике подсознательного: став алхимиком, он занял место отца, а завладев Грейс, занял место матери.

Размышляя о том, как подступиться к этому отвратительному и одновременно необычному психологическому материалу, Фрейд заметил, что Герман насыпает в колбу белый порошок и размешивает его золотой ложечкой.

– Теперь, доктор Фрейд, я воздам должное вашим очаровательным «Дополнительным сведениям о действии коки», – сказал он, улыбаясь. – Чтобы вам церемония понравилась еще больше, я вас и вправду угощу несколькими граммами Cocanium muriaticum. [20]20
  Солянокислая соль кокаина ( лат.).


[Закрыть]

Герман подошел к Фрейду и поднес к его губам полную колбу.

– Вы, должно быть, спрашиваете себя, почему до сих пор живы… Только потому, что вам нужно время, чтобы полностью осознать ту замечательную роль, которую вы сыграли в моем триумфе.

Фрейд резко дернулся, но понял, что его усилия освободиться ни к чему не приводят. Герман расхохотался, затем свободной рукой достал длинный кинжал и провел лезвием по бороде своего пленника.

– Пейте, доктор!

Фрейд почувствовал, как сталь прижалась к его шее. Он выпил.

– Вы мне и послесмерти послужите, – сказал Герман. – Когда полиция найдет вас окоченевшим, с пулей в виске, с наркотиком в крови, она решит, что великий врачеватель мозга потерял голову. Что он без памяти влюбился в свою пациентку – можете на меня рассчитывать, я дам все необходимые показания на этот счет – и, не вынеся отказа, в припадке безумия убил ее, а затем покончил жизнь самоубийством. Прелестная психоаналитическая сказка! Доктор Фрейд, судьба вашей науки по эту сторону Атлантического океана решена…