Текст книги "Манхэттен по Фрейду"

Автор книги: Люк Босси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

29

Сидя в гостиничном номере, Фрейд безумно переживал из-за Грейс. Он снова позвонил ей домой. Никаких новостей. Герман Корда попросил полицию объявить племянницу в розыск.

Фрейд мог лишь одобрить его действия. Грейс находилась в опасности. Водитель, убивший ее сводного брата, мог преследовать ее. Фрейд с нетерпением ждал новостей от Кана, чтобы решить, как действовать дальше.

И тут раздался телефонный звонок.

Фрейд снял трубку, надеясь услышать голос инспектора. Он ошибся. Голос был женским, громким, низким.

– Это Юдифь.

На другом конце провода слышался настоящий гвалт – Фрейд различал голоса, звонки, музыку, словно молодая женщина находилась на ярмарке.

– Где вы? – быстро спросил он.

– Вы нашли моего брата?

– Да… – ответил он после секундной паузы. – Но с ним кое-что случилось.

– Что?

– Трагедия… Его убил какой-то незнакомец на Бруклинском мосту.

Раздался треск, и Фрейду слышались только посторонние звуки, как будто Юдифь убрала телефонную трубку от лица.

– Грейс доверяла вам, доктор Фрейд, – сказала она наконец. – А я знала, что вы ее предадите.

– Я ее не предавал. Нам надо увидеться, это очень важно.

– Я не вернусь. Я должна бежать.

– Почему? Кто хочет вам зла?

–  Во всем виноваты вы… – проговорила Юдифь.

Фрейд не успел ничего ответить. Он услышал щелчок. Его собеседница повесила трубку.

В этот момент Юнг вихрем влетел в его номер со словами:

– Кан нашел Уильяма Мура. Он жив!

Когда Фрейд узнал о мучениях Мура, помимо тревоги, вызванной звонком Юдифь, он испытал глубокую печаль.

Мура заживо похоронили в современном Нью-Йорке, как Антигону в древних Фивах.

Его снова охватил Unheimlich [17]17
  Жуткий, зловещий ( нем.).


[Закрыть]– странная тревога,впервые появившаяся после того, как в резервуаре было найдено тело Бернарда Эмери.

Фрейд догадался, что, погружая жертву в состояние летаргии, убийца удовлетворял свое желание вернуться в материнское лоно.

– Значит, алхимик Хирам действительно совершил три убийства, как и сообщали гравюры! – с возбуждением произнес Юнг, когда они ехали в такси в комиссариат. – Три жестоких преступления, подчиненные одному принципу: медленная смерть.

– Возможно, чтобы придать своим действиям церемониальную неторопливость литургии, – предположил Фрейд.

– Да. Первое убийство было крещением. Второе – причастием. Что же касается Мура… его убийство олицетворяло распятие, сопровождаемое погребением. Слушая его мольбы по телефону, убийца, быть может, вспоминал слова Христа, сказанные на кресте: Господи, почему Ты покинул меня…

– Каждое из убийств – издевательство над христианством, – вставил Фрейд.

– …и параллельное подтверждение принципов алхимии, – закончил мысль Юнг. – Преобразование свинца в золото – медленный процесс.

Выздоровление тоже требует времени,подумал Фрейд. И Грейс не выздоровела.

Она по-прежнему уязвима. Заключенная в Юдифь, Грейс безрезультатно требует от нее правды. И конечно, укоряет Фрейда за то, что он ничего не сделал, чтобы ее спасти.

Всего несколько фраз, похожих на выстрелы, понадобилось Кану, чтобы объяснить психоаналитикам, что Август Корда – это убийца, которого они искали.

– Нет больше никакого сомнения в том, что он устранил своих противников из Клуба архитекторов. Тех, кто мешал удовлетворению его амбиций.

– Но кто убил его самого? – спросил Юнг.

– Оставшиеся в живых члены Клуба, обнаружившие его преступления. Они решили положить конец его криминальному безумию. Наняли Блэйка, чтобы тот убил Корда, воспользовавшись его доверием.

– Значит, они все виновны? – с удивлением сказал Юнг.

– Да. В том, что самостоятельно свершили справедливое возмездие, – сказал Кан.

– Стало быть, у вас достаточно доказательств, чтобы обвинить Корда? – спросил Фрейд.

– У меня есть свидетельство Мура. Я знаю, что Август Корда был алхимиком и у него был мотив. Жертвы исчезли в районе Утюга, его штаб-квартиры. Корда находился рядом с Уилкинсом перед самой смертью последнего, рядом нашли черные волосы. Согласно заявлению судебно-медицинского эксперта, у Августа Корда четвертая группа крови, а под ногтями Уилкинса обнаружили следы крови именно этой группы… И наконец… – Кан поморщился, словно аргумент, который он собирался привести, не очень ему нравился. – Психологический тип Августа Корда соответствует криминальному типу. Из всех подозреваемых Август Корда единственный мог идентифицировать себя с Хирамом,который должен построить храм Соломонаи которого предали затем вероломные архитекторы… – Инспектор пристально посмотрел на психоаналитиков и добавил: – Вы, кажется, совсем не удивляетесь моим выводам.

– Сегодня утром мы выдвинули ту же гипотезу, – сказал Фрейд, оттесняя Юнга на второй план.

– Изучив досье Корда, я заключил, что он принадлежал к типу потенциального психопата, – торопливо стал объяснять Юнг. – На его глазах убили отца. Его мать умерла при травмирующих обстоятельствах. Он пережил эмоциональный стресс, который мог сделать его способным на крайнюю жестокость.

– Раньше я думал, что он удовлетворяет потребность в насилии работой, – прибавил Фрейд. – Считал, что он, подобно артисту, дает в творчестве выход своим побуждениям…

– Но они в конце концов овладели им, – констатировал Кан. – Во всяком случае, так я напишу в рапорте.

– О бегстве Грейс вы тоже расскажете? – спросил Фрейд. – Надо сделать все для того, чтобы ее найти. Мне только что звонила Юдифьи не сказала, где находится. Она чувствует опасность.

– Возможно, она самаи есть опасность, – заметил Кан. – Она заманила вас в ловушку в строящемся небоскребе Вулворт-билдинг. Она была достаточно близка к своему отцу, чтобы стать его сообщницей.

– Она также пыталась задушить доктора Фрейда во время одного из сеансов психоанализа, – сообщил Юнг.

Фрейд бросил на коллегу убийственный взгляд.

– Действительно? – спросил Кан.

– Юдифь чувствовала глубокую антипатию к своему отцу. Результаты психоанализа показывают, что она не могла быть его сообщницей.

– Ваш психоанализ не помешал ей сбежать, – раздраженно проговорил Кан.

Фрейд сдержался, чтобы не возобновлять бессмысленный спор, который они уже вели несколько часов назад.

– Что сейчас творится в голове Грейс? – требовательно спросил Кан.

– Она подчинена своему двойнику, – ответил Фрейд. – Это называется психологическим бегством.

– Сколько времени это может длиться?

– Столько, сколько захочет Юдифь. Она чувствует, что вынуждена стремительно сдавать позиции. Знает, что я уже почти догадался, что на самом деле случилось с Грейс в детстве. Прошлые припадки продолжались не больше суток, но, учитывая создавшиеся обстоятельства, теперешний кризис может затянуться. Грейс может даже начать новую жизнь в другом месте и под другим именем.

– Что нам делать, если мы найдем Юдифь?

– Я должен буду вызвать у нее психологический шок, который позволит вернуть Грейс и продолжить лечение. Но вы, инспектор, должны пообещать мне одну вещь.

– Какую?

– Если мы найдем Грейс, не обращайтесь с ней как с преступницей.

Фрейд говорил так решительно, что Кан с недоумением посмотрел на него.

– Я тоже никогда не понимал его отношения к женщинам, – иронически заметил Юнг.

Фрейд без намека на улыбку повернулся к ним спиной…

В заключение своего доклада о смерти троих членов Клуба архитекторов и попытке убийства четвертого Кан упомянул, что преступник, Август Корда, возможно, был уничтожен оставшимися в живых членами общества. Будущие показания Мура окончательно превратят предположения в уверенность.

– Я нахожу все это очень впечатляющим. – Салливен выдержал паузу. – Блестящее упражнение стиля.

Упражнение стиля?

– Конечно, – сказал Кан, предвидя худшее, – я предпочел бы поймать живого убийцу. Но теперь мы сможем навести порядок в этом Клубе, из-за которого в городе произошел такой скандал.

– Без сомнения. – Салливен кивнул. – Но только это будете не вы. Мэр попросил меня отстранить вас от расследования.

Кан застыл от изумления.

– Макклиллен? – проговорил он. – По какой причине?

– Вы позволили убежать Менсону, это грубейшая ошибка.

– Вы шутите?

Один взгляд подтвердил самые худшие опасения инспектора: его начальник был как нельзя более серьезен.

– Макклиллен тоже член Клуба, – сказал Кан. – У меня есть подтверждающие это документы.

Салливен даже не посмотрел на листок, который ему протягивал Кан.

– Этот проклятый Клуб меня не интересует, – заявил он. – Дело закрыто.

– Без показаний Мура?!

– Мур не хочет давать показаний.

– Да у него сейчас сил нет даже на то, чтобы сказать подобную вещь!

– Я считал вас умнее, – сухо заметил Салливен. – Никто не хочет, чтобы Август Корда превратился в объект всеобщего осуждения. Поэтому мы опускаем занавес.

– Дело не закончено. – Кан был вне себя. – Мы не нашли человека, который убил Августа Корда. И Грейс Корда исчезла.

– Мэр поручил отыскать ее «Пинкертону». – Салливен повысил голос. – А у вас есть час, чтобы передать агентству всю информацию по делу.

Кан уже взял себя в руки и проглотил обиду. После такого удара ему уже не подняться. Его мечты о повышении в один миг стали историей Древнего мира.

Салливен улыбнулся ему с притворным сочувствием и указал на дверь.

Фрейд тоже не смог сдержать возмущения, когда Кан сообщил, что Клубу архитекторов удалось сорвать окончательную стадию расследования. Как могут столь высокопоставленные, столь дальновидные люди выказывать такое презрение к правосудию?! Видимо, у них была возможность создавать свою правду и навязывать ее другим.

Это поведение полностью противоречило тем идеалам, которые Фрейд ежедневно защищал в своем собственном клубе – Обществе психоанализа, которое он основал в Вене в 1905 году.

– Без официального мандата, – сказал инспектор, – будет трудно, а то и невозможно завершить расследование.

Фрейд решительно заявил:

– Надо убедить Клуб архитекторов. Мы должны встретиться с этими людьми.

Кан покачал головой:

– Они никогда не согласятся нас принять.

– А что, если вынудить их? – предложил Фрейд. – Позвоните Дэниелю Бернэму и Адольфу Оксу, скажите им, что вы собираетесь предать гласности информацию об их организации и оккультной деятельности…

– Они не предадут свой Клуб. Подумайте: Джон Пирпонт Морган также фигурирует в списке. А Морган – самый могущественный человек Америки. Он чихнет – и уничтожит им карьеру. Да и остатки моей тоже.

– Наоборот, – возразил Фрейд, – отсутствие инициативы может положить конец вашему продвижению по служебной лестнице. Если бы я не встречал трудности лицом к лицу, то никогда не поднял бы психоанализ на ту высоту, на которой он сейчас находится. Вы должны научиться идти до конца.

Инспектор снова покачал головой.

– Мощное чувство вины, как показывают ваши столкновения с начальством, порождают в вас антинарциссические и саморазрушительные тенденции. Но эти импульсы основаны на недоразумении, – настойчиво произнес Фрейд.

– А в чем я чувствую себя виноватым? – с удивлением сказал Кан.

–  Вы ничего не могли сделать для того, чтобы спасти вашу мать.Вы были просто ребенком.

– Конечно, я в этом не виноват, – быстро сказал Кан.

– Но ваше подсознательное придерживается противоположного мнения.

Кан, не шевелясь, не проронив ни единого слова, посмотрел на Фрейда так, словно впитывал его слова как губка.

– А сейчас, – произнес Фрейд с нажимом, – вы, наоборот, можете кое-что сделать.

Молчание.

– Предположим, решение есть, – наконец согласился Кан.

– Какое?

– Теодор Рузвельт.

Фрейд и Юнг посмотрели на Кана с недоумением.

– Рузвельт был комиссаром полиции Нью-Йорка с 1895 года по 1897-й, – объяснил Кан. – В течение двух лет он пытался оздоровить полицию. При нем я стал главным инспектором. С тех пор он остается для меня примером и вдохновителем. В 1901 году он стал вице-президентом, а после убийства МакКинли – президентом на восемь лет.

– Он был на похоронах Корда, – сказал Фрейд.

– Согласно списку, Рузвельт является членом Клуба. До сегодняшнего дня я не хотел разыгрывать эту карту, но я знаю его лично. Только он обладает достаточным авторитетом, чтобы навязать свою точку зрения такому человеку, как Морган.

– А он согласится вас принять?

– Рузвельт – мировая знаменитость, – ответил Кан. – Он удостоен Нобелевской премии мира и наверняка острее остальных членов Клуба реагирует на общественное мнение. Он сильно переживал даже тогда, когда газеты обвинили его в убийстве сотен диких животных во время сафари в Африке. А то, что мы можем сообщить прессе, для его репутации гораздо опаснее.

– Вам понадобятся свидетели, – произнес Фрейд, едва Кан закончил. – Мы пойдем с вами.

– Вы готовы к такому риску? – изумился Кан. – Я предупреждаю, что Клуб постарается вас запугать.

– Чем? – удивился Фрейд.

– Для начала тем, что отменит ваши лекции в Университете Кларка и отправит вас обратно в Европу на ближайшем трансатлантическом лайнере.

Снова наступила тишина.

– Ради Грейс я должен узнать правду, – выдержав паузу, ответил Фрейд. – Иначе она никогда не выздоровеет.

30

Они знали друг друга более двадцати лет.

Когда Адольф Окс приехал в Нью-Йорк из Чаттануги, штат Теннесси, он вступил в Большую масонскую ложу Манхэттена, членами которой были несколько самых влиятельных людей города.

Ложа помогла Оксу организовать сеть. Но к началу девяностых годов он все еще не мог занять видный пост в крупной газете. Финансовые рынки, как и мир политики, казались ему хронически нестабильными. Чтобы обеспечить блестящее будущее, удовлетворения амбиций было недостаточно.

Предложение другого масона, Августа Корда, все изменило. Корда создаст клуб, который не будет ограничиваться поддержкой интересов своих членов и проповедями об абстрактной этике. Те, кто вступит в клуб, не станут следовать масонским правилам, а будут подчиняться другим, гораздо более суровым и неизмеримо более плодотворным принципам.

Цель Корда была одновременно новаторской и универсальной, пророческой и конкретной. Он хотел к тому же создать – ни много ни мало – город будущего, опираясь на эзотерические знания, дошедшие из глубин веков.

«Построив пирамиды, египтяне подарили человечеству идею всемогущего бога, – говорил Корда. – Построив Манхэттен, мы создадим идею всемогущего человека».

Его усилия, как и усилия его партнеров, будут вознаграждены одной из форм вечной жизни. Фараоны были погребены в центре пирамид. Прах членов клуба будет храниться на вершине небоскребов. Другими словами, прямо в небе.

Их смерть станет вознесением.

Без угроз, без мошенничества, используя лишь свою неиссякаемую энергию, Корда убедил присоединиться к своему проекту исключительных людей. Когда начался процесс инициации, ни один из них не захотел повернуть назад. Результаты соответствовали их ожиданиям. Корда не солгал: знания, которыми он с ними поделился, таили в себе могущество. Окс был живым тому доказательством: начав с нуля, он занял главное место в американской прессе.

Другие шли тем же победоносным путем, с каждым годом приумножая свои богатства. Они совершенно уверились в том, что объединившая их безумная мечта реальна. Статистика доказывала, что Нью-Йорк становится самым могущественным городом в мире.

Однако блестящий успех людей, составлявших Клуб архитекторов, не привлек общественного внимания к тому, что они связаны некими узами. Они контролировали достаточно большую часть прессы, непосредственно, как Окс, и косвенно, как Морган. Никто не подозревал об их плане и о его размахе.

Пока убийца не начал над ними насмехаться.

Окс снова обвел глазами собравшихся. Помимо Мариона Уолдорфа, присутствовали Макклиллен, Бернэм, Вильсон и Морган. Всем своим видом эти мужчины в черных костюмах выражали одно и то же чувство: беспокойство. Уолдорф попытался рассеять его. Он встал и с сияющей улыбкой объявил:

– В этот грустный час я счастлив сообщить, что мы получили планы из Испании!..

Магнату недвижимости, масса тела которого увеличивалась пропорционально размерам его состояния, не терпелось сообщить всем хорошую новость, поэтому он ускорил, скомкал ритуал, предшествовавший открытию собрания. Клятва, чтение формул и перечисление тайных металлов заняли всего несколько секунд.

В этой торопливости Адольф Окс увидел проявление панического страха, еще более явного, чем тот, что испытывали остальные члены Клуба. Он отогнал от себя эту мысль. В дверь вошли двое слуг и поставили перед собравшимися два больших подноса, на каждом из которых возвышалось нечто, накрытое покрывалом. Послышался гул голосов.

Окса пробрала дрожь.

Он не почувствовал разочарования, когда Уолдорф снял одно покрывало.

Они увидели макет такого небоскреба, какого никогда еще не было. Он был в три раза выше, чем самая большая существующая в мире конструкция, для сравнения рядом с ним стояла уменьшенная копия Метрополитен-лайф-тауэр, сделанная в том же масштабе. Здание имело форму удлиненного конуса, усложненного вертикальными помещениями, параболическими и гиперболическими арками, что создавало ощущение потрясающей гармонии. Строение казалось органическим, текучим, архитектура его выглядела абсолютно новаторской.

– Форма центрального здания – совершенно особая, – объяснил архитектор Бернэм. – Это изогнутая линия, прорисованная веревкой, свободно свисающей с двух закрепленных точек, но линия эта перевернута. Ее наклон был изучен для того, чтобы здание устояло перед силой притяжения. Она держит его не только в пространстве, но и во времени. Это символ вечности.

Взгляд Окса застыл. Строение вдруг показалось ему неосуществимой, безумной мечтой.

Неужели они действительно способны такое построить?

Уолдорф сдернул второе покрывало, и они увидели макет небоскреба изнутри. Окс заметил лабиринты этажей и пузырьков, соединенных между собой воздушными столбами и стеклянными лифтами. Череда холлов, гостиных, апартаментов, музеев. Места для торговли, отдыха, занятий наукой, отправления религиозных культов. Целый мир – великолепная иллюстрация к мечте Августа Корда.

Послышались восхищенные возгласы.

– Это начало нового Возрождения, – прошептал Окс.

– Этот небоскреб будет первой из четырех опор, которые сделают Манхэттен нашим Храмом, – подытожил Бернэм.

– Они сделают наши души бессмертными, – добавил Вильсон, который казался специальным эмиссаром Небес каждый раз, когда высказывал какое-нибудь мнение.

Последовала мечтательная пауза. Вильсон нарушил ее:

– Этот каталонец – настоящий гений. Как его зовут, кстати?

– Гауди, – ответил Бернэм. – Антонио Гауди.

Какая необыкновенная удача, подумал Окс, что мы нашли в Европе этого человека, воплощающего наши идеи в жизнь с неслыханным блеском, достойным Имхотепа и Леонардо.

В своем последнем великолепном озарении Корда нанял этого архитектора, сторонника утонченного искусства, корни которого уходили в античную Грецию, в Китай эпохи династии Минь, в Индию времен молодого Будды, в Средние века эпохи соборов – и в алхимию.

Владелец «Таймс» посмотрел на своих товарищей, и какая-то тревога прогнала его восторженное настроение. Собравшиеся вновь показались ему слишком уверенными в себе. Слишком тесно связанными. Слишком доверчивыми.

А вдруг именно этого и добивается тот, кто на них охотится? А вдруг он хочет просто объединить их перед лицом несчастий, убедиться в том, что они продолжают поддерживать проект, претворение которого в жизнь могло пострадать из-за их распрей?

Ведь жертвы, Эмери, Уилкинс и Мур, выступали против постройки небоскреба Гауди.

А после убийства Корда кто-то должен возглавить Клуб.

Если рассматривать проблему с этой точки зрения, ситуация становится ужасной. Потому что если убийца преследует такую цель, то источник их бед действительно находится среди них…

Презентация закончилась, сменившись менее официальной беседой.

Окс ударил кулаком по столу, и все остальные члены Клуба обернулись к нему.

– Что это с вами, Окс? – спросил Марион Уолдорф с напускным равнодушием.

– Мне кажется, что мы тщательно избегаем темы, которая всех нас занимает. Пора вскрыть нарыв.

– Мы ждали вашего доклада, – пояснил Вильсон. – Вы всегда осведомлены лучше всех.

– Уильям Мур должен был стать четвертой жертвой, – сказал Окс. – Кстати, то, что он еще жив, чудо.

– Главное – понять, когда же всему этому наступит конец, – заметил Уолдорф.

– Убийца знает каждого из нас лично, – продолжил Окс. – Мы стали его мишенями… – Он обвел присутствующих глазами. – Надо найти выход из положения, – заключил он. – Или разъехаться в разные углы света, потому что это единственный способ сохранить себе жизнь.

– Детективы «Пинкертона» все еще ничего не нашли, так? – спросил Бернэм.

– Да, – ответил Окс. – Рой Блэйк не нашел ни одного доказательства причастности к делу Джона Менсона.

– А полиция?

– Я должен был остановить расследование инспектора Кана, – сообщил Макклиллен. – Он собирался предать огласке факт нашего существования.

– Как он нашел Уильяма Мура? – осведомился Вильсон.

– Он шел по алхимическому следу, – сказал Бернэм. – По следу гравюр, оставленных рядом с телами наших друзей.

– Вот именно, – произнес Окс. – Мы наследники традиций алхимии.

Уолдорф посмотрел на Вильсона, который взглянул на Моргана, глядевшего в пространство.

– Значит, преступник может находиться срединас! – констатировал Окс.

Сделав это взрывоопасное заявление, он почувствовал странное облегчение. На лицах некоторых собравшихся появилось выражение паники.

– Кто? – закричал Уолдорф. – Который из нас?!

Он поднял со стула свои сто двадцать килограммов; лоб его усеивали крупные капли пота.

– А кто следующая жертва? Вы, Вильсон? Окс? Бернэм?

Все заерзали на стульях.

– Жертв больше не будет! – произнес чей-то громкий голос.

Встал сосед Уолдорфа, не уступающий ему массой тела. Немедленно воцарилась тишина.

Об авторитете и харизме Джи. Пи. Моргана ходили легенды.

Когда два года назад обрушилась биржа, национальная экономика едва не последовала вслед за ней. Пока маклеры десятками кончали жизнь самоубийством, Морган, не обращая внимания на окружавшую его атмосферу обреченности, на целую ночь заперся с президентами основных трестов на корабле. Он успокоил взбудораженные умы, получил иностранные займы и в одиночку спас страну от краха и хаоса.

– Ваша растерянность понятна, – прибавил он. – Но впадать в панику бессмысленно. Теперь мы находимся в безопасности.

– Почему вы в этом так уверены? – спросил Уолдорф.

Морган посмотрел на присутствующих по очереди, словно адвокат, разглядывающий присяжных:

– Я не могу пока вам все открыть. Но вы должны мне доверять.

– Что это за секреты? – возмутился Бернэм. – Наше братство основано на полном доверии…

– Еще слишком опасно, – твердо произнес Морган.

– Но вы только что сказали, что мы в безопасности! – с возмущением сказал Вильсон, ударив кулаком по столу.

– Морган…

Окс вместе с остальными обернулся и увидел сурового сутулого человека. Человека, опоздавшего на сегодняшнее собрание. Теодора Рузвельта.

– Я только что узнал правду, – твердо произнес он, глядя Моргану в глаза.

– Какую правду? – недовольно спросил финансист.

– Я должен представить вам тех, кто ее обнаружил, – прибавил Рузвельт. – В противном случае они расскажут эту правду в другом месте.

– Вы с ума сошли! – повысил голос Морган.

– Нет, – ответил Рузвельт. – За этой дверью инспектор Кан и два психоаналитика. Мы должны выслушать их.

– В чем дело? – спросил Окс.

Морган обернулся к остальным членам Клуба. Впервые в жизни он выглядел смущенным.