Текст книги "Виттория Аккоромбона"

Автор книги: Людвиг Тик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)

* * *

Для создания своего последнего романа «Виттория Аккоромбона» Тик использовал многочисленные источники. Отдельные факты и наблюдения он почерпнул из «Истории Венеции» Андреа Морозини (1782—1785), «Истории падуанского университета» Антонио Риккобони (1795). Джироламо Тирабоски излагает историю Виттории и цитирует ее стихи в своей «Истории итальянской литературы» (1772—1781). Рассказ о смерти Виттории можно найти также в «Истории республики Венеция» И.-Ф. Лебрета и в «Жизни Сикста V» Грегорио Лети. Все эти книги были освоены Тиком во время пребывания в Риме, Ватикане, а последняя из названных книг имелась в его собственной библиотеке, одной из самых богатых личных библиотек того времени.

Основной источник, как уже отмечалось, – итальянская хроника, которая была опубликована в немецком переводе И.-Ф. Лебретом в журнале «Magazin zum Gebrauch der Staaten– und Kirchengeschichte» в 1774 г.

Хотя новелла Стендаля появилась за три года до выхода в свет романа Тика, исследователи единодушны в том, что Тик этого издания не заметил, а общие моменты в их произведениях восходят к одному источнику, который более точно воспроизведен у Стендаля [62]62
  Сопоставление новеллы Стендаля и романа Тика см.: Дементьев Э. Г.«Виттория Аккорамбони» Фр. Стендаля и Л. Тика // Мир романтизма. Вып. 3 (27). Тверь, 2000. С. 112—117.


[Закрыть]. В отличие от французского писателя, Тик отказался от строгого следования историческим документам. В предисловии к роману он обосновал право автора на поэтический вымысел в освещении реальных событий.

В исследовательской литературе ставился вопрос о возможном влиянии на замысел тиковской «Виттории Аккоромбоны» романа одного из ярких писателей эпохи «Бури и натиска» В. Гейнзе «Ардингелло» (см. об этом: Weibel O.Tiecks Renaissancedichtung in ihrem Verhältnis zu Heinse und C. F. Meyer. Berlin, 1924; Петровский M.«Ардингелло» и его автор // Гейнзе В. Ардингелло и блаженные острова. Academia, 1935). Написанный в 1787 г., этот роман стал известен Тику в 1792 г. и весьма его заинтересовал. В «Странствиях Франца Штернбальда» писатель отдал дань начатому Гейнзе романтическому культу Италии. В «Виттории Аккоромбоне» Тик обратился к той же эпохе из истории Италии (70—80-е годы XVI в.), что и Гейнзе. Хотя «Ардингелло» трудно назвать историческим произведением, здесь фигурируют некоторые реальные исторические лица, которые станут персонажами тиковского романа: Франческо и Фердинандо Медичи, Бьянка Капелло, Изабелла, жена герцога Браччиано, и др. Однако если «Ардингелло» и присутствовал в эстетическом сознании Тика во время работы над «Витторией Аккоромбоной», то отношения здесь скорее полемические. Трагическое развитие сюжета тиковского романа, его мрачный колорит противостоят ликующему гедонизму Гейнзе. Роман Тика вносит и серьезные коррективы в столь характерный для Гейнзе, как и Других «бурных гениев», культ сильной личности и ее «эстетического имморализма» (термин В. Брехта).

Если ранний Тик в полной мере разделял романтическую «тоску по Италии» как «родине души» и «обетованной земле искусства», то в позднем творчестве прошедший через романтическое разочарование и усвоивший уроки реализма писатель во многом утрачивает свои иллюзии. В «Виттории Аккоромбоне» он сосредоточивается на изображении трагического поворота итальянской истории и гибели гуманистических идеалов на закате Ренессанса. В романе ярко представлены те явления, которые А. Ф. Лосев назвал «обратной стороной ренессансного титанизма»: индивидуализм, дошедший до крайних пределов, до «какой-то дикой и звериной эстетики», разгул пороков и преступлений (см.: Лосев А. Ф.Эстетика Возрождения. М., 1978. С. 120—121).

Роман Тика иногда называют воспитательным романом. Но если вспомнить классические образцы этого жанра («Годы учения Вильгельма Мейстера» Гёте и ранний роман Тика «Странствия Франца Штернбальда»), то «Виттория Аккоромбона» будет восприниматься скорее по контрасту, чем по аналогии с ними. Нападение грабителей на фургон актеров в «Вильгельме Мейстере» и забавная история о том, как Филина уберегла при этом свой багаж, покажутся невинными эпизодами в сравнении с тем нагромождением преступных, кровавых деяний, которые открываются читателю в романе Тика. Здесь повествуется о событиях, которые не столько «воспитывают», сколько ожесточают, ломают человеческие судьбы, разрушают всяческие иллюзии. Писатель развертывает перед нами суровые картины жизни итальянского общества, где царят вероломство и узаконенные злодеяния, лицемерие и алчность.

Разнузданность, разврат, женоубийство процветают при дворе герцога Флорентийского. Зависть, ложь и гонения, тирания и пресмыкательство – таков двор герцога Феррары. Служители церкви, охваченные жаждой власти и честолюбием, плетут интриги и добиваются своей цели, расправляясь с противниками с помощью наемных убийц. Мракобесие, ненависть, преследования – признаки надвигающейся контрреформации, которая наиболее отчетливо предстает в образе страшной многоголовой гидры – бандитизма, ставшего отличительной чертой Италии того времени. Но и действия Сикста V, начавшего настоящую войну с разбойниками и бандитами, отличаются в изображении Тика крайней жестокостью и далеко не всегда справедливы, как, например, убийство благородного и великодушного графа Пеполи. В романе создается образ страшного, залитого кровью мира, не знающего пощады, забывшего о милосердии. Ощущения человека, которому выпало жить в Италии XVI в., точно переданы главной героиней: «Мир привидений для нас не так ужасен, как ужасна действительность». Но какой бы жестокой и безысходной она ни казалась, Виттория спрашивает в сомнении: «А не будет ли спустя полвека то новое поколение завидовать нашему? Ведь у нас есть еще Торквато Тассо, Елизавета Английская и другие великие люди!»

Эпоха кризиса ренессансного гуманизма, к которой обратился в своем романе Тик, интересна для него прежде всего своим нравственно-философским, онтологическим смыслом. В истории итальянской поэтессы он нашел те темы, сюжеты, конфликты, которые волновали его на протяжении всего творчества. По словам самого писателя, социально-исторические процессы второй половины XVI в., упадок ренессансной культуры должны были «обнажить темные стороны человеческой души и выставить их в надлежащем свете» (см. Предисловие автора к роману в настоящем издании), заставить со всей откровенностью выступить извечное зло. Вместе с тем кризисные явления эпохи до предела обостряют конфликт личности и окружающего мира. Проявление в историческом времени этого вечного конфликта и становится главным в романе, отсюда контрастность его художественного мира.

На темном историческом фоне эпохи возникает светлый поэтический облик главной героини. Автор хотел воплотить в ней идеальную женщину Ренессанса, щедро одаренную от природы талантами, свободомыслящую, преданную гуманистическим идеям безусловной ценности личности, ее человеческого достоинства и огромных творческих возможностей. Но представленная в романе система ренессансных ценностей существенно трансформируется в романтическом направлении, направлении абсолютизации духовных начал жизни. В особенности это заметно в развитии любовной темы. Любовь изображается в романе как неодолимая страсть, захватывающая все существо человека. Но ее высочайшее блаженство – в духовном единении. Виттория испытывает отвращение к грубому плотскому влечению, и ей ненавистны мужчины, стремящиеся только к физическому обладанию женщиной. Для понимания «жорж-зандизма» героини очень важен ее разговор с матерью во второй главе первой книги романа, где совсем еще юная девушка высказывает смелые взгляды на любовь, брак и отношения между полами. Даже пылко полюбив герцога Браччиано, Виттория не отказывается от убеждения в том, что и целомудренное чувство, будучи взаимным, может составить счастье человека. Представление героини (и автора) о любви свободно от того упоения чувственностью, которое было свойственно ренессансной этике.

С другой стороны, любовь в романе изображается в духе универсальных представлений ранних немецких романтиков. В моменты высочайшего напряжения любовного чувства, вкушая «бессмертное блаженство», Виттория и Браччиано приобщаются к вечным тайнам жизни, творящим силам природы, ее «великим мистериям»: «Божество пронизывает все наше существо ‹…› каждая клетка нашего бытия причастна великому миру природы и вливается в бесконечность…» Сама же встреча героев напоминает романтическое «узнавание» двух извечно предназначенных друг другу душ.

В романе, несомненно, нашел отражение и романтический культ женщины, в особенности свойственный поэтам иенского кружка, с которым Тик был тесно связан в молодости. Романтическая поэтизация присуща изображению редкостной красоты героини, ее ума, изысканной духовной культуры, пророческого дара. Утонченная атмосфера ее литературного салона, где собираются блестящие итальянские поэты и художники, резко контрастирует с окружающим страшным миром, его грубыми «физическими вожделениями».

Называя литературно-музыкальные вечера в доме Виттории «поэтическими академиями», автор соотносит их с характернейшим явлением культурной жизни Италии эпохи Возрождения. Вместе с тем здесь возникают ассоциации с «поэтическими симпозиумами» ранних немецких романтиков. В салоне Виттории развертываются «одухотворенные споры и изящные диспуты», политические и философские рассуждения перемежаются чтением стихов, музыкой и пением, царит атмосфера непринужденного светского общения, остроумной беседы, и в центре – очаровательная хозяйка-поэтесса, которой поклоняются как своего рода произведению искусства.

Пространные беседы об искусстве занимают в романе столь же большое место, как и во многих более ранних произведениях Тика («Странствия Франца Штернбальда», новеллы 1820—1840 гг.). Эстетическая тема по-прежнему оказывается в центре внимания писателя. В уста своих героев он вкладывает рассуждения о многих проблемах, остро поставленных романтической эстетикой: об отношении искусства к природе, о поэтической фантазии и вдохновении, о трагической участи поэта, его жалком положении при дворе «избалованных, эгоистичных князей» – о чем еще на заре романтизма с горечью писал друг Тика Вакенродер в «Фантазиях об искусстве». По сравнению с другими произведениями Тика в романе «Виттория Аккоромбона» философско-эстетические разговоры более органично связаны с развитием сюжета, характерами и судьбами героев. Так, они не только раскрывают характер главной героини, но и своеобразно реализуются в ее судьбе.

Авторская поэтизация Виттории усиливается тем, что она показана не только как прекрасная, духовно утонченная женщина, но и как талантливая поэтесса. Ее образ составляет смысловое ядро романа, вокруг которого группируются все остальные персонажи.

Роман Тика имеет стройную композицию. Он состоит из пяти книг, и каждая из них, как верно заметила немецкая исследовательница М. Тальманн [63]63
  Thalmann M.Ludwig Tieck. Der Heilige von Dresden. Aus der Frühzeit der deutschen Novelle. B., 1960. S. 179.


[Закрыть], проходит под знаком того мужчины, который сыграл определенную роль на данном этапе жизни героини. Их можно условно обозначить следующим образом:

Книга I. Бунтарь Камилло.

Книга II. Простак Перетти.

Книга III. Князь Браччиано.

Книга IV. Интриган Фарнезе.

Книга V. Преступник Орсини.

Первое чувство Виттории – чувство нежности и легкой влюбленности – отдано Камилло Маттеи, простому деревенскому парню, страстно и бескорыстно полюбившему девушку, оценившему ее красоту, но не сумевшему понять ее нравственное величие.

Во второй книге изображены отношения Виттории и Франческо Перетти, племянника кардинала Монтальто. Под давлением обстоятельств, спасая брата от казни, а семью от разорения, героиня выходит замуж за Перетти, не испытывая к нему ни малейшего влечения. «Я теперь скована гнетом повседневной обыденности и тяну воз упорядоченной скуки, как все люди», – с горечью констатирует она. Любовь к Виттории становится роковой для Франческо: ясно осознавая ее превосходство над собой, но не сумев подняться до ее уровня, он, наоборот, опускается все ниже, погружается в разврат и в конечном итоге совершает предательство, за что и расплачивается жизнью.

Избранником Виттории становится герцог Браччиано. Третья книга, где описывается встреча и развитие их отношений, содержит наиболее волнующие страницы романа. Как и Уэбстер, Тик изображает Браччиано моложе, энергичнее и романтичнее, чем о нем свидетельствуют документы. Он властен и храбр, сдержан и благороден, аристократичен. Его твердая независимая позиция, мужество, сила воли – именно то, чего не хватает многим из окружающих Витторию мужчин. Если образ героини в большей мере воплощает идеальные представления автора, чем черты реальной женщины эпохи Возрождения, то Браччиано соотнесен с этой эпохой более определенно. Тик далек от идеализации индивидуализма Возрождения и в своем понимании ренессансной личности во многом близок Гегелю, акцентировавшему ее эгоистические начала и предельную «субъективность характера», который, энергично преследуя поставленную цель, имеет своей опорой «не нечто субстанциональное», а лишь «собственную индивидуальную самостоятельность» [64]64
  Гегель.Сочинения. Т. 13. М., 1940. С. 139.


[Закрыть]. Таков и Браччиано Л. Тика. В его образе находит яркое выражение ренессансный максимализм, страстная жажда всей полноты счастья, неукротимое стремление получить «всё». Встретив в Виттории свой идеал женщины и убедившись в ее ответном чувстве, он неудержимо рвется к осуществлению своего желания, не останавливаясь перед преступлениями. С беспощадной решительностью он чинит суд над своей женой Изабеллой.

Сцена ее убийства в уединенном замке – одна из наиболее драматичных и психологически выразительных в романе. Она раскрывает сложный характер герцога Браччиано. С одной стороны – трезвый и холодный расчет, непоколебимость и спокойствие, с которыми он совершает это убийство. С другой – его убежденность в том, что он вершит правое дело, наказывая изменницу и следуя строгим нормам средневековой морали, принятым в его кругу, не задумываясь над тем, что в ее проступках есть доля и его вины. Но существует и третья сторона – скрытые мотивы: это личная, эгоистическая заинтересованность в том, чтобы устранить главное препятствие для соединения с Витторией. Убийство Перетти, произошедшее вскоре после подслушанного герцогом разговора его с Фарнезе о похищении Виттории, наводит на мысль о том, что и здесь мог быть замешан Браччиано, пусть в роли заказчика убийства. Автор, однако, оставляет это преступление нераскрытым, в точности следуя историческим документам. Вместе с тем в роман введен мотив неспокойной совести Браччиано и предчувствия грядущего возмездия. Возможно, Тик допускает некоторую недоговоренность, даже таинственность в образе герцога, чтобы не бросить тень на свою героиню.

В контексте романа весьма значимы образы двух кардиналов – Фарнезе и Монтальто, которые имеют непосредственное отношение к семье Аккоромбони: первый в качестве «друга» и покровителя, второй – спасителя и благодетеля. В дальнейшем оба становятся скрытыми врагами Виттории. Фарнезе – самый давний ее поклонник. Духовный сан и возраст не позволяют ему открыто проявлять свою страсть, но, обладая высочайшим мастерством в плетении интриг, он ищет окольные пути к намеченной цели. Эта «крадущаяся лиса с невинной миной голубя» настойчиво и неуклонно выжидает, когда наступит удобный момент; потерпев фиаско, он не расстается с коварными замыслами и отступает только тогда, когда на сцену выходит более сильный противник – герцог Браччиано, новый защитник Виттории.

Вторая и главная цель Фарнезе – тиара. Он неутомимо интригует против слабовольного папы, стремясь заполучить папский престол. Однако проигрывает Монтальто, которого открыто презирал и в котором не сумел разглядеть более сильного и расчетливого противника. К концу романа Фарнезе все больше отступает в тень и сходит со сцены, хотя не исключено его скрытое присутствие в финальных событиях. Как и убийство Перетти, гибель Браччиано остается в романе загадочной. Сам герцог перед смертью невнятно говорит о своих врагах, наконец-то одержавших над ним верх и отравивших его с помощью колдуна. Не был ли среди них и кардинал Фарнезе, имевший особые причины ненавидеть Браччиано? Вводя в сюжет романа детективные элементы, Тик намеренно оставляет многие загадки неразрешенными. Детективная линия причудливо переплетается как с социально-исторической, так и фантастической основой событий, создавая впечатление хаотичности и странной запутанности жизни.

Поистине зловещий колорит тиковскому роману придает изображение стихии преступлений и заказных убийств как неистребимого зла, присущего Италии того времени. С бандитами оказываются связаны и многие представители аристократических семей. Наиболее яркая и страшная фигура из них – Луиджи Орсини, предводитель одной из банд. Пятая книга посвящена описанию злодеяний этого безумца, и самым жестоким из них является расправа над Витторией. Образ Луиджи Орсини – сильной, мятущейся личности, гонимой страстью и ненавистью, – также характерен для эпохи Ренессанса.

В эту мрачную картину итальянского общества, в череду кровавых событий вписывается фигура великого поэта Торквато Тассо. В романе развертывается история страданий талантливой, одинокой, отверженной обществом личности, не способной противостоять жестокости мира. Фигура Тассо принадлежит целой галерее образов литературы XIX в. – одиноких поэтов-страдальцев, в создание которой внес свою лепту и Л. Тик.

В романе возникает своеобразный параллелизм судеб Тассо и Виттории и звучит тема трагической обреченности поэтической личности, неизбежности ее гибели в условиях страшной действительности. В постановке подобного конфликта Тик остается верен романтической традиции. В начале романа юная Виттория преисполнена гордого сознания своей независимости. Она хочет быть властительницей собственной судьбы, презирает общественные условности и отказывается склоняться «перед тем, что люди называют необходимостью». Отсюда и отвращение Виттории к замужеству, неизбежно обрекающему женщину на роль покорной рабыни своего супруга. Она не хочет позволить «ни людям, ни судьбе, ни самой смерти» отнять у нее волю и стремится «свободно чувствовать и говорить». Эти гордые помыслы скоро разбиваются об «отвратительную, змеиную» суть окружающей жизни. Вместе с тем на всем протяжении романа Виттория, в отличие от Тассо, остается по сути дела несломленной и пытается отстоять свое право быть свободной личностью – причем речь идет именно о духовной свободе и независимости, соединяющихся в ее сознании с высоким нравственным долгом. Борьба героини с обстоятельствами становится особенно активной после встречи с Браччиано. Герои оказываются способны преодолеть все препятствия к своему соединению. Однако на самой вершине «невероятного счастья» их настигает гибель. Конфликт в романе явно имеет двойственную природу. По справедливой мысли Е. А. Панковой, «судьбы героев, развиваясь и подчиняясь объективным условиям социально-исторического характера, оказываются странным образом предопределенными» [65]65
  Панкова Е. А.Позднее творчество Людвига Тика: Проблематика. Поэтика. Автореф. дис. … канд. филол. наук. Воронеж, 1998. С. 15.


[Закрыть]. Мистическим чувством постоянного присутствия в жизни таинственных зловещих сил в особенности наделена Виттория. Смело идя навстречу своей любви, она предчувствует грядущую расплату: «Я слишком счастлива… Такое счастье, говорили древние греки, боги нам не позволят, они вскоре разлучат нас через несчастье. О Джордано! Мы дерзновенно испытываем судьбу, такое непозволительно простым смертным…» По сути, главным в романе становится вопрос о высокой плате за счастье и о том, насколько позволено человеку идти наперекор судьбе. Страшная гибель героини как будто подтверждает идею о бессмысленности сопротивления судьбе, бесплодности борьбы личности с жестокой действительностью. И вместе с тем в романе сохраняется высокая степень поэтизации романтического протеста и дерзкого вызова.

Тик не дает предыстории героини, не изображает процесса формирования ее характера и духовного мира. Сила ее духа проявляется в романе достаточно неожиданно как для читателя, так и для других персонажей. Весьма значимы здесь беседы, споры и диалоги на философские и эстетические темы, а также приводимые в романе поэтические произведения Виттории, раскрывающие развитие и созревание ее таланта. Уже в начале романа, после разговора с дочерью, донна Юлия приходит к выводу, что не знает ее и никогда не подозревала подобной зрелости и смелости мысли в «только что расцветшем ребенке».

Столь же примечательна беседа, в которой участвуют Виттория, кардинал Фарнезе и герцог Браччиано в начале четвертой книги романа. В разговоре с умными, опытными, искушенными в политике людьми, обсуждающими современное положение Италии, молодая женщина удивляет зрелостью своих суждений и точностью анализа политической обстановки в стране.

Сцена суда – одна из самых эффектных в романе. Виттория во всем блеске красоты и ума одерживает не мнимую, как у Уэбстера, а подлинную победу над теми, кто взялся ее судить: «Все пришли в изумление, когда вместо скорбящей и униженной, как ожидали, в зал гордо вошла женщина, в полном блеске своей ослепительной красоты… Пораженный Фарнезе вынужден был признать, что никогда еще не видел эту мраморную красавицу столь неотразимой». И далее следует поединок Виттории с целой коллегией судей. Она убедительно опровергает все пункты обвинения. Более того, уличает своих противников во лжи и коварстве, явно намекая на причастность Фарнезе к убийству Перетти: «Она подошла к нему совсем близко и прямо посмотрела в его глаза. Старик, будучи не в силах вынести этот… обжигающий взгляд, побледнел и тщетно пытался взять себя в руки».

Продолжая традицию раннеромантической (в том числе и собственной) прозы, писатель включает в свой роман много поэтических произведений Виттории. Н. Я. Берковский сравнивал многочисленные стихотворные фрагменты, песни, сказки, вставленные в прозаические тексты романтиков, с «окнами», через которые эти тексты просматриваются и которые делают их «прозрачными» [66]66
  См.: Берковский Н. Я.Романтизм в Германии. Л., 1973. С. 185, 225.


[Закрыть]. То же происходит и в последнем романе Тика. Поэтические вставки, являясь «лирический партией» романа, приоткрывают его глубинный философский смысл и обнажают психологическую «многослойность» личности героини. Если в беседах, диспутах и словесных поединках Виттория неизменно побеждает, демонстрируя не только свое духовное превосходство, но и уверенность, умение владеть собой, то ее поэтические произведения, напротив, раскрывают трагичность ее мироощущения, живущий где-то на дне души страх, а также зарождение тех чувств, в которых она еще боится себе признаться, глубины подсознания. Ее поэзия ассоциируется с искусством позднего Ренессанса, с барокко или, скорее, с маньеризмом. Вместе с тем это романическая поэзия, исполненная той «таинственной задушевности» и ощущения «жуткого ожидания», которые отмечал в произведениях Тика Г. Гейне [67]67
  Гейне Г.Собр. соч.: В 6 т. Т. 4. М., 1982. С. 381.


[Закрыть].

Сложность образа Виттории, по-видимому, и явилась причиной того, что его оценки в европейской критике далеко не однозначны. Так, немецкий литературовед Вальтер Рем считает, что героиня Тика представляет собой «глубоко нравственную, благородную женственность»; [68]68
  Rehm W.Das Werden des Renaissancebildes in der deutschen Dichtung vom Rationalismus bis zum Realismus. München,1924. S. 118.


[Закрыть]Ганс Мёртль, напротив, убежден, что ей присуще некоторое сходство с куртизанкой Уэбстера [69]69
  Mörtl H.Renaissance in Tiecks «Vittoria Accorombona» // Ilbergs Jahrbücher. 1923. S. 102.


[Закрыть]. Основанием для такого мнения служит тот факт, что семнадцатилетняя девушка не сразу отвергла предложение престарелого кардинала Фарнезе стать его содержанкой в обмен на спокойствие и сохранение благосостояния семьи. При этом критик не замечает того, что она, решившись на такой поступок, просто-напросто приносит себя в жертву. М. Тальманн объясняет поведение Виттории с точки зрения психологии наивной девушки, по сути дела еще ребенка [70]70
  Thalmann M.Ludwig Tieck. Der Heilige von Dresden. Aus der Frühzeit der deutschen Novelle. S. 123.


[Закрыть]. В. Лиллиман соглашается с Тальманн и подчеркивает важность ее доводов для интерпретации образа Виттории и понимания духовного роста героини в ходе романа [71]71
  Lilliman W. J.Ludwig Tieck’s «Vittoria Accorombona» // Journal of English and German Philology. Urbana: University of Illinois, 1940. P. 467.


[Закрыть]. Однако здесь следует уточнить, что, узнав о циничном предложении Фарнезе и о безвыходном положении семьи, Виттория переживает крушение своих представлений о жизни, ощущает свою «уничтоженность» и впадает в состояние глубочайшего душевного безразличия: «Так ли меня продадут или иначе – безразлично, если уж я все равно должна быть продана…»

В истории Виттории находит свое выражение тема утраченных иллюзий, которая, как известно, была характерна для многих произведений европейской литературы середины XIX в. В романе с этой темой соотносится тиковское представление о женщине, в основе своей романтическое, но в чем-то близкое гётевскому «вечноженственному». С ранних лет и на протяжении всей жизни Тик выступал за полное равенство женщины с мужчиной. Горячая заинтересованность в «женском вопросе» во многом объяснялась природой его собственной, не лишенной женственности личности, его обостренной чувствительностью, укрепившейся в результате общения писателя с утонченными и духовно богатыми Каролиной и Доротеей Шлегель, Генриеттой фон Финкенштейн, Адельгейдой фон Рейнбольд, вдовой К.-В.-Ф. Зольгера. Знание женской психологии позволило писателю создать совершенно новый образ женщины, который постепенно выкристаллизовывался в его новеллах. У этой женщины реальные земные чувства и мысли, и вместе с тем она яркая, необыкновенная, романтически возвышенная личность, глубоко страдающая в рамках обыденной морали, ее сковывающей. Такова героиня «Бесовского шабаша» Катарина, такова и Виттория. Тик хорошо знал о существовавших среди современников Виттории мнениях о ее распущенности и корыстолюбии, но счел их клеветой. Усмотрев в судьбе итальянской поэтессы и в трактовках ее образа «современниками и потомками» (в особенности Уэбстером) проявление извечного романтического конфликта поэтической личности и не понимающей ее, «предающей ее позору» толпы, писатель полностью реабилитирует героиню своего романа, делает ее жертвой окружающей жестокой действительности. Недолго (весна, лето и осень) длится счастье Виттории – таким коротким был ее брак с Браччиано. Но, развивая мотив скоротечности счастья, «в блеске которого уже гнездится несчастье», Тик поэтизирует «прекрасное мгновение»: «Единый миг блаженства стоит целой жизни!»

Тема «утраченных иллюзий» на ином уровне повторяется в судьбе донны Юлии – матери героини. Будучи страстной натурой (эту черту унаследовали и ее дети), пережив в юности бурное увлечение аристократом Никколо Питиглиано из семейства Орсини (фамилии Аккоромбони и Орсини связываются в романе некими роковыми узами), донна Юлия убеждается в губительной силе страстей и вступает на путь спокойной, добродетельной жизни, в русле которой, как она считает, «и нужно пребывать, если не хочешь разрушить или уничтожить себя». Ее несбывшиеся мечты и нерастраченная любовь концентрируются в чувстве гордости «незапятнанной славой» своего дома и в честолюбивых планах относительно будущего своих детей. Однако гордая, уверенная в себе матрона обречена стать свидетельницей крушения благополучия своей семьи, гибели всего того, для чего она жила.

На протяжении романа Тик противопоставляет образы матери и дочери, причем по мере развития сюжета контраст делается все более острым. Дружба и взаимная нежность связывают их в первой части романа. Но в дальнейшем их представления о жизни расходятся и наступает момент, когда они перестают понимать друг друга. Контраст между активной позицией дочери и бессилием матери раскрывает неизбежные разногласия двух поколений. Как и Виттория, донна Юлия не может смириться с неизбежным. Но если дочь при самых страшных ударах судьбы не теряет самообладания, черпает силы в любви и поэзии, которая приносит ей признание, славу и радость жизни в кругу друзей, то мать, наоборот, оказывается сломленной и всё более замыкается в себе. Ее беспомощность усиливается и приводит к душевной болезни. Мотив безумия Юлии Тик позаимствовал у Уэбстера. С тонким мастерством психолога писатель показывает постепенный распад личности донны Юлии, ее поистине яростное отчаяние, проявление богоборческих настроений и погружение сознания в такое состояние, когда стираются границы между реальностью и иллюзией. Тихие, примиряющие ноты звучат лишь в описании ее могилы на сельском кладбище и в изображении раскаяния и религиозного просветления ее сына дона Оттавио.

Тема рока, которая проходит через весь роман, реализуется в сложной, разветвленной системе предчувствий, предсказаний, зловещих предзнаменований. Это и исполненные ужаса пророческие сны Виттории, и мрачные события, сопровождающие ее свадьбу с Перетти, и прови́дение героини, предчувствующей не только свою страшную гибель, но, например, и гибель Вителли; и ощущение надвигающегося несчастья, постоянная тревога донны Юлии, тоже обладающей пророческим даром. Это, наконец, мотивы и образы произведений поэтессы. Представляя читателю поэтические импровизации, стихотворения, баллады Виттории, Тик воплощает в них одну из важных тем собственного творчества – тему судьбы как «злобного демона», который оказывается «тем страшнее и отвратительнее, чем прекраснее и благороднее жертва», им преследуемая. Каждая книга романа начинается словами о видимом спокойствии и счастье семьи Аккоромбони, но судьба последовательно наносит удар за ударом – счастье и покой рушатся, на смену им приходят страдания и гибель, пока весь род Аккоромбони не прекращает свое существование.

Мотив «притаившегося» зла тесно связан с образом маски, фигурирующим в романе. Он, как считает финская исследовательница И. Коскенниеми [72]72
  Koskenniemi I.John Webster’s «The White Devil» and Ludwig Tieck’s «Vittoria Accorombona». A study of two related works. Turku, 1966. P. 49.


[Закрыть], имеет отношение к главным героям – Виттории и Браччиано, а также к персонажам, непосредственно контактирующим с ними. Виттория видит в детских снах людей в масках, угрожающих ей; в течение жизни ей приходится соприкасаться с людьми, скрывающими свое подлинное лицо, и в последние минуты жизни ее снова окружают люди в масках, которые убивают ее.

Для кардинала Фарнезе маска стала необходимостью – его лицо всегда скрыто маской лицемерия. «Защитник» и «благодетель» семьи, многолетний «друг» и «спаситель» на самом деле – «хитрая лиса», преследующая свои корыстные цели. Он снимает маску лицемерия и открывает свое истинное лицо лишь в минуты сильнейшего потрясения: когда теряет Витторию и папский престол. В своем противнике Монтальто он в конце концов обнаруживает еще большего лицемера, а следовательно, еще более искусного стратега, чем он. Монтальто до самого конклава, где ему вручают тиару, носит маску дряхлого, больного благочестивого человека без каких-либо амбиций. Избранный на престол, он мгновенно сбрасывает ее и превращается в «хищного льва, перед огненным взором которого все трепещут». В другом месте Тик называет его огнедышащим драконом.