Текст книги "Виттория Аккоромбона"
Автор книги: Людвиг Тик
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)
Входят Фламиньо и Гаспаро, переодетый в одежды рыцаря Святого Джона, с одного входа, у второго стоит Джованни.
Г а с п а р о (к Фламиньо)
А вот и молодой герцог.
Вы видели кого-либо прелестнее?
Ф л а м и н ь о
Я знал пащенка одной нищей, который был обольстительнее его. С чем бы ни сравнили его лицо – всё не годится. Однажды изысканный павлин, который был в чрезвычайном фаворе, услышал, как жаворонок сравнил его с царственным орлом. На что он ответил: орел красивее его не опереньем, а длинными когтями. Его же когти со временем тоже отрастут. (К Джованни.)Прекрасный мой господин!
Д ж о в а н н и
Умоляю, оставьте меня, сударь.
Ф л а м и н ь о
Ваша светлость должны быть веселы. Это мне приходится грустить, вы ведь знаете, что сказал маленький мальчик, сидевший верхом за спиной отца.
Д ж о в а н н и
Так что же он сказал?
Ф л а м и н ь о
«Когда вы, отец, умрете, – сказал он, – вот тогда, надеюсь, я и сяду в седло». Как здорово человеку сидеть в седле самому – он может подниматься на стремена, оглядываться вокруг себя и видеть всю окружность полушария. Вы, государь, теперь в седле.
Д ж о в а н н и
Повторите свои молитвы и покайтесь.
Подумать о сокрытом близок час.
Печаль – дитя греха, слыхал не раз.
(Уходят Джованни со свитой и Гаспаро.)
Ф л а м и н ь о
Повторить молитвы? Он угрожает мне изумительным образом! Я уже и так рассыпаюсь на кусочки. Пусть меня истолкут в ступе, подобно Анахарсису {239}, мне всё равно. И всё же эта смерть была бы хороша для ростовщика, если бы его самого и его золото истолкли вместе. Вот был бы лечебный бульон для дьявола! У него уже злобный взгляд его дяди!
(Входит придворный.)
Что за карлик? Эй, сударь, вам чего?
П р и д в о р н ы й
Желает юный князь,
Чтоб вы не посягали покой его нарушить боле.
Ф л а м и н ь о
Пока малы и волк, и ворон —
Все – милые повесы.
Итак, ваш долг меня прогнать?
П р и д в о р н ы й
То воля князя.
Ф л а м и н ь о
Воистину, господин придворный, не всякая служба требует крайних мер. К примеру, вдруг однажды некую благородную даму среди ночи вытащат из постели и отправят в замок Св. Ангела {240}или вон в ту башню, а на ней, кроме ночной рубашки, ничего не будет. И, скажем, привратник задумает жестокую выходку – потребует снять верхнюю одежду, стащит с нее через голову рубашку и останется она голой?
П р и д в о р н ы й
Отлично: вы в хорошем настроении.
(Уходит придворный.)
Ф л а м и н ь о
Изгонит ли он меня со двора? Пылающая головня вне камина дымит сильнее, чем в нем. Я задушу кого-нибудь из них.
(Входит Фр. Медичи в образе Мулинассара.)
Ну что? Ты грустен.
Ф р. М е д и ч и
Печальнейшее зрелище я видел.
Ф л а м и н ь о
Другое видишь здесь:
Придворный жалкий в опале.
Ф р. М е д и ч и
Ваша мать за два часа
В глубокую старуху превратилась.
У трупа, видел, кружится она
И песнь печальную поет
В слезах и тяжких причитаньях —
Таких, какие бы и те, что с трупом ночи коротают,
Не вынесли бы. Верь,
Насилу дверь нашел глазами —
Мешали слезы.
Ф л а м и н ь о
Я видеть мать хочу.
Ф р. М е д и ч и
Весь ваш недобрый вид
Лишь слез добавит.
Ф л а м и н ь о
Я видеть всех хочу.
Они за драпировкой. Я открываю,
Там – языческий их стон.
(Отдергивает занавес: Корнелия, Цанхе и три другие дамы кружатся вокруг тела Марчелло. Слышится песня.)
К о р н е л и я
Увянул розмарин {241}. Несите свежий —
Пусть на его могиле прорастет,
Когда и я умру и разложусь. Булавку! —
От молний мальчика пусть защитит.
Хранила саван этот двадцать лет, святя его
Молитвой ежедневной. Не гадала,
Что это для него.
Ц а н х е
Смотрите, кто пришел.
К о р н е л и я
О, дай цветов мне!
Ц а н х е
Помешалась.
Д а м а
Однако это ей лишь сына возвратило.
К о р н е л и я (к Фламиньо)
Милости прошу.
Возьмите розмарин, возьмите руту
От всей души, пожалуйста, смелей!
Себе я больше отложила.
Ф р. М е д и ч и
Вы думаете, кто он?
К о р н е л и я
Я думаю, могильщик.
Ф л а м и н ь о
Так.
Ц а н х е
Но он – Фламиньо.
К о р н е л и я
Я не сошла с ума. Вот белая рука.
Ведь кровь не смоешь. Дайте посмотреть,
Кричит ли над трубою сыч в ночи
Иль странный верещит сверчок в печи,
Как только на руке проступит струп —
Тотчас услышите про труп.
А впрочем, струпья – жаб ловил, наверно!
Отвар из первоцвета, несомненно,
Мне память воротит. Всего немного —
Три унции купите, ради бога!
Ф л а м и н ь о
Хотел бы быть отсюда далеко!
К о р н е л и я
Угодно слушать, сударь?
Я спою ту песнь, что бабушка моя мне пела,
Услышав колокольный звон, под лютню.
Ф л а м и н ь о
Да, пойте, да.
К о р н е л и я (поет, по-разному проявляя свое безумие)
Просите снегиря и королька
(В тени кладбищенской они летают,
Листом цветами укрывают, кого
Не погребла друзей рука),
Пусть позовут в последние врата
Полевку, муравья, крота,
Насыпать горку и его согреть
Чтобы (ведь грабят пышный гроб!) от зла беречь!
Но прогоните волка, он злодей,
Костями вырывает он людей.
(Говорит.)Они не похоронят его, потому что
Он умер в ссоре.
Но у меня есть для них ответ.
(Поет.)
Святая церковь не отринет
Плативших точно десятину.
(Говорит.)Теперь его добро сочли – вот прибыль
Беднейшего, а богачу – погибель.
Ну, сбыт товар и закрываем лавку.
Благословляю вас, народ честной!
(Уходят Корнелия, Цанхе и дамы.)
Ф л а м и н ь о
Есть что-то странное во мне – названья
Не подыщу, помимо одного. То – состраданье.
Прошу, уйдите все до одного.
(Уходит Фр. Медичи.)
Свою судьбу узнаю в эту ночь.
Чем наградит меня сестра-богачка?
Служил ей, хоть развратно жил и дурно,
Как проживает каждый из придворных.
И иногда, когда лицо смеялось,
Смущенно совесть корчилась в груди.
Наряды пышные ту боль скрывают.
Нет! Птицы не поют – они рыдают!
(Входит призрак Браччьяно, он в кожаном колете, штанах, ботинках, в монашеском капюшоне, в руке у него цветочный горшок с лилией, в нем череп.)
А! Выдержу тебя. Ну, ближе, ближе.
Как подшутила смерть! Печален ты.
Обитель где? В палате этой звездной?
В проклятой башне? Нет? Не говоришь.
Прошу вас разъяснить, в которой вере
Всех выгоднее умереть. Иль нет —
Ответь мне: долго ль проживу?
Вот он – насущнейший вопрос!
Ответа нет? Вы не из тех ли,
Кто только без толку, как тень,
Повсюду бродит? Говори!
(Призрак бросает в него ком земли и показывает череп.)
Что это? Не знаменье ль?
В меня бросаешь ком земли!
А под цветами череп мертвеца!
Я умоляю, говорите! В церкви
Внушали нам, что с мертвецом
Легко общаться и что часто
Они к родне своей приходят —
К постели иль садятся с нею есть.
(Уходит призрак.)
Ушел. Смотри: ни черепа, ни праха —
Впадаю в большее я, чем печаль.
Пускай судьба моя вершит всё злое,
Что приготовила. А я теперь
В сестры покои – итоги подводить скорей:
Немилость княжью, зрелище щемящей скорби,
Смерть брата, матери безумье
И грозный призрак, наконец, —
Всё это мудростью Виттории
Могу к добру вернуть
Иль этот нож в ее вонжу я грудь.
(Уходит.)
Входят Фр. Медичи, Людовиго и Гортензио, который подслушивает их разговор.
Л ю д о в и г о
Клянусь вам, государь, пора уж завершать.
Себя втянули до смешного
Так далеко во все дела.
Я лично рассчитался по всем долгам
И, если упаду, не разорю заимодавцев.
Клянусь очистить весь святой союз,
Освободить и от друзей нестойких.
Мой государь, покиньте этот город!
Иначе от убийства отрекусь.
Ф р. М е д и ч и
Прощай!
И если ты падешь за славным делом,
То славу памяти твоей создам
И праху честь всегда отдам!
(Уходит Фр. Медичи, потом Людовиго.)
Г о р т е н з и о
Недоброе замыслили.
Отправлюсь в крепость, кой-кого вооружу.
В раздорах партий при дворе порою
Ездок с разбега платит головою.
(Уходит.)
Входят Виттория с молитвенником, Цанхе, за ними следует Фламиньо.
Ф л а м и н ь о
Что? Молитесь? Бросайте!
В и т т о р и я
А, это ты, мошенник?
Ф л а м и н ь о
О деле я пришел поговорить.
Садись, садись. (Цанхе пытается уйти.)
Нет, стерва, стой, послушай.
Довольно плотны двери здесь.
В и т т о р и я
Не пьян ли?
Ф л а м и н ь о
О да, полынную отведал воду,
Не желаешь ли и ты немного?
В и т т о р и я
Ну, что затеял, бес?
Ф л а м и н ь о
Вы – герцога наследница.
Прошу за службу долгую награду.
В и т т о р и я
Награду для себя?
Ф л а м и н ь о
Иди туда. Там есть перо.
Напишешь, что мне дашь.
(Она пишет.)
В и т т о р и я
Вот.
Ф л а м и н ь о
А! Уже готово?
Распоряженье коротко.
В и т т о р и я
Читаю!
(Читает.)«Тебе и не иному эта плата:
Издохни Каином, убийца брата».
Ф л а м и н ь о
Удобно предъявлять его.
В и т т о р и я
Подлец!
Ф л а м и н ь о
До этого дошло?
Что ж, страх горячку лечит.
В тебе есть дьявол. Я старанье приложу,
Чтоб страхом выманить его.
Однако! Князь мне завещал такой ларец,
Что милости твои излишни. Принесу-ка!
(Уходит Фламиньо.)
В и т т о р и я
Он, верно, спятил!
Ц а н х е
Безумен, без сомненья, он.
Для безопасности не спорьте с ним столь дерзко.
(Входит Фламиньо с двумя шкатулками для пистолетов.)
Ф л а м и н ь о
Смотри, ведь это лучше взять нам в путь за смертью,
Чем блеск алмазов в погребах твоих.
В и т т о р и я
По мне,
Игра камней плохая, выбор скверный.
Ф л а м и н ь о
Я поверну их правильней —
Смотри, как заблестят.
В и т т о р и я
Избавь от этого кошмара! Что ты хочешь?
Что нужно делать мне?
Неужто всё, чем я владею, не твое?
Неужто я детей имею?
Ф л а м и н ь о
Прошу, хозяйка, не смущай меня
Пустой торговлей и читай молитвы!
Покойному я клялся господину,
Что мы его переживем не боле,
Как на часа четыре.
В и т т о р и я
Он так велел?
Ф л а м и н ь о
Да, и причина – яростная ревность —
Не насладился бы тобой другой.
Вот почему он клятву взял. Что до меня,
То добровольно я умереть решился,
Подумав, если он в своем дворце
Опасность чует, что нам-то ожидать?
В и т т о р и я
Всё это – ваше горе и печаль.
Ф л а м и н ь о
Увы!
Глупа ты, если думаешь, что тот,
Кто, следствие обиды истребив,
Прическу пощадит!
Стонать в цепях? Иль быть позорным
И тяжелым грузом помоста площадного? Я решил:
Не буду жить, внимая просьбам пылким,
Иль по приказу умирать.
В и т т о р и я
Постой!
Ф л а м и н ь о
Вся жизнь моя другим служила,
А смерть послужит мне. Готова будь.
В и т т о р и я
Ты, правда, хочешь смерти?
Ф л а м и н ь о
С большей страстью,
Чем зачинал меня отец.
В и т т о р и я (шепчет Цанхе)
А дверь?
Ц а н х е (шепчет Виттории)
Закрыта, госпожа.
В и т т о р и я
Ужели стал ты
Безбожником и тело обратишь,
Что есть дворец прекрасный для души,
В ее загон кровавый для скота на бойне?
Будь проклят дьявол, что смешал в грехах
Мед сладкий с уксусом и желчью.
Его теперь вкушаем до конца.
(Шепчет Цанхе.)Зови на помощь!
И всё ведет к забвенью человеком
Вселенной, сотворенной для него.
И погружается тогда он в бездну,
Возделанную дьяволом, – тьму!
Ц а н х е
Эй, помогите!
Ф л а м и н ь о
Заткну сейчас я глотку
Свинцовой вишней.
В и т т о р и я
Молю, не забывай,
В гробах – мильоны, на суд последний встанут,
Проснутся, подымутся и заскрежещут,
Как вырванная мандрагора.
Ф л а м и н ь о
Оставьте пустословье!
Всё это риторические стоны
Да доводы девиц – и трогают меня
Не более, чем речи проповедников толпу, —
Пожалуй, криком, не ученьем их
Иль здравым смыслом.
Ц а н х е (шепчет Виттории)
Давайте, госпожа, притворно мы уступим,
Как будто просим научить, что делать,
Пусть первым он покажет сам.
В и т т о р и я (шепчет Цанхе)
Отлично, принимаю.
(Вслух.)Убить себя – похоже на лекарство,
Которое должны мы проглотить пилюлею,
Не разжевавши:
Неточность поворота, дрожь руки —
Лишь боль усилит.
Ф л а м и н ь о
Я предполагал,
Что ты развратна и, прожив постыдно,
Не сможешь умереть.
В и т т о р и я
О, это малодушья миг!
Но я решилась: горести, прощайте!
Смотри, Браччьяно, – я, пока ты жил,
Из сердца пламенный алтарь творила
Для жертвы вам. Прощайте, Цанхе!
Ц а н х е
Как? Думаете, вас переживу,
Когда и лучшее, что есть во мне, – Фламиньо
Туда ж уходит?
Ф л а м и н ь о
О, милая арапка!
Ц а н х е
И в знак моей любви вас умоляю —
Уж, если час настал кому-то умереть, —
Позвольте мне иль вам опробовать пилюлю
И научить ее, как умереть.
Ф л а м и н ь о
Как ты великодушна! Вот оружье.
Ведь у меня рука уже в крови.
Два пистолета на мою вы грудь направьте,
Другие – на себя. И так умрем.
Торжественно. Но все сперва клянитесь
Меня не пережить.
В и т т о р и я и Ц а н х е
Всем сердцем я клянусь!
Ф л а м и н ь о
Итак – конец. Прощай, сиянье дня!
И тело жалкое, что слишком долго
Заботилось единственно о том,
Чтоб охранять короткий век.
Пускаю кровь,
И две пиявки ждут, чтоб высосать ее.
(Указывает на пистолеты.)
Готовы?
В и т т о р и я и Ц а н х е
Да.
Ф л а м и н ь о
Куда я теперь пойду? О Лукиан {242}, как смехотворно твое чистилище! Видеть Александра Великого, прибивающего подметку к сапогам, или Помпея, скрепляющего шнурками наконечники, или Юлия Цезаря, изготавливающего пуговицы! Представить только Ганнибала, продающего ваксу, и Августа, который выкрикивает «чеснок», Карла Великого, торгующего бумажными листами по дюжине, и короля Пепина {243}, развозящего яблоки на тележке!
Огню предам я землю, воду, воздух,
Стихию – в розницу. О ней печали нет.
Пали! Пали! Из всех смертей нет лучше
Насильственной: стремительней она —
Нас от самих себя уводит —
Осознанная боль скорей всего уходит.
(Они стреляют, подбегают и тормошат его.)
В и т т о р и я
Что, ранен?
Ф л а м и н ь о
Прах я. Если благородна —
Сдержи обет и смело следуй мне.
В и т т о р и я
Куда же? В ад?
Ц а н х е
Заведомо к проклятью?
В и т т о р и я
О ты, подлейший из чертей!
Ц а н х е
Попался ты.
В и т т о р и я
В свои же сети. Я задула пламя,
Уже готовое меня сгубить.
Ф л а м и н ь о
Уж не хотите ль изменить клятве? Какой святой была клятва Стикса! {244}Даже боги не смели клясться ею, чтобы не изменить. О, будь у нас такая клятва, чтобы присягать в судах!
В и т т о р и я
Куда идешь, подумай.
Ц а н х е
Да припомни
Все сделанные подлости свои.
В и т т о р и я
И эта смерть твоя
Мне придает звезды сиянье грозной.
Взгляни и трепещи!
Ф л а м и н ь о
О, я в силках!
В и т т о р и я
Лисице, видишь, не житье без норки.
Вот доказательство – попался ты!
Ф л а м и н ь о
Затравлен парой сук.
В и т т о р и я
Нет лучше жертвы для исчадий ада,
Чем тот, кто жил в повиновенье им.
Ф л а м и н ь о
О, темень, страшен путь. И знать мне не дано —
С попутчиком ли погружусь на дно?
В и т т о р и я
Твои грехи вперед тебя
Умчатся за огнем к воротам ада,
Чтоб путь твой осветить.
Ф л а м и н ь о
Я чувствую угар. Угар зловонный!
Из труб пылает жар.
Сварилась печень, как шотландский хлеб,
В кишки суют свинцовой трубкой. Жжется!
(К Цанхе.)Так ты решила пережить меня?
Ц а н х е
Конечно, только кол вгоню в тебя.
Желательно изобразить, что на себя
Сам руки наложил ты.
Ф л а м и н ь о
О, черти хитрые! Любовью испытав,
Открыл коварство ваше!
(Фламиньо встает.)
Не ранен я!
Пуль не было. То был лишь трюк —
Проверить вашу верность. Я живу,
Чтоб наказать неблагодарность. Я ведь знаю,
Что рано или поздно для меня
Нашли бы яд. О люди!
На смертном ложе вы окружены рыданьем жен.
Не верьте! Замуж выйдут вновь,
Еще и червь ваш саван не проточит
И паутину не сплетет паук
На эпитафии могильной.
А хорошо вы стреляете! Не упражнялись ли на артиллерийском стрельбище? {245}Верить женщине? Никогда! Никогда! Браччьяно был моим предшественником. Мы за маленькое удовольствие закладываем душу дьяволу, а женщина готовит опись на ваши торги. Как это только может мужчина жениться! На одну Гиперменестру {246}, спасшую своего владыку и мужа, – сорок девять ее сестер, перерезавших горло супругам в одну ночь. Какая уйма была там искуснейших конских пиявок! А вот еще пара инструментов.
(Входят Людовиго, Гаспаро в одежде капуцина, Педро и Карло.)
В и т т о р и я
На помощь! На помощь!
Ф л а м и н ь о
Откуда шум? Ха! Отмычка во дворце?
Л ю д о в и г о
Мы принесли вам маску.
Ф л а м и н ь о
Шутовскую,
Смотрю, плясать задумали с мечом.
Уже священник одолел вора!
К а р л о
Изабелла! Изабелла!
Л ю д о в и г о
Узнал нас?
(Срывают свои одежды.)
Ф л а м и н ь о
Да, и тот арап на жалованьи князя
Был герцогом Флоренции.
В и т т о р и я
О, мы погибли!
Ф л а м и н ь о
Теперь возмездие свершит иных рука.
Но дайте мне убить ее оружьем вашим.
Я им скрою́ себе покой и безопасность.
Судьба – левретка, не отвязаться!
Но что осталось? Пусть же
Злодеи покорятся без борьбы!
Дано прозреть нам, но не избежать судьбы.
Одна лишь аксиома сохранится:
Счастливцем бы – не мудрецом родиться!
Г а с п а р о
Привязывай его к колонне.
(Педро и Карло привязывают Фламиньо.)
В и т т о р и я
О милосердье!
Бывает, знаю, дрозд предпочитает
Искать спасенье на груди ловца,
Чем в когти ястреба жестокого попасться.
Г а с п а р о
Надежда ваша лжет.
В и т т о р и я
Ваш герцог, будь он здесь, меня убил бы?
Г а с п а р о
О дура! Награждает лично князь,
Но смерть и казнь вершит чужой рукой.
Л ю д о в и г о
Чёрт! Ты меня ударил как-то,
За это в сердце будет мой удар.
Ф л а м и н ь о
И, как палач подлейший, казнь свершишь,
А не как равный, ибо, видишь,
Дать сдачи не могу.
Л ю д о в и г о
Смеешься ты?
Ф л а м и н ь о
Неужто умирать, как и родился – плача?
Г а с п а р о
Себя ты лучше небу поручи.
Ф л а м и н ь о
Нет, лично передам я порученье.
Л ю д о в и г о
Хоть сотню раз тебя б я в день казнил,
Без перерыва много лет подряд, – всё было б мало!
Ни капли жалости – насытишь ты едва ли
Всю нашу жажду мщенья. Что теперь?
Ф л а м и н ь о
Ничто. Из ничего. Оставь пустой вопрос.
Приготовляюсь к долгому молчанью.
Болтать теперь – как неуместно! Не помню ничего.
И ничего мучительнее нет,
Чем собственные злые мысли.
Л ю д о в и г о (к Виттории)
О ты, тщеславная блудница,
Дыханьем оскверняющая жизнь настолько,
Что дыханье это я бы всё собрал,
Когда оно твое покинет тело,
И выдохнул в навозное дерьмо.
В и т т о р и я
Похоже, мой палач
Не больно-то свиреп.
В лице твоем не вижу я убийцы.
Но если это ты, то делай дело!
Стань на колени, попроси прощенья.
Л ю д о в и г о
О, ты была редчайшей из комет.
Но хвост я твой обрежу {247}.
Убьем сперва арапку!
В и т т о р и я
Не раньше, чем меня!
Ведь мне должны служить до смерти!
Быть впереди прислуге не пристало!
Г а с п а р о
Ты так смела?
В и т т о р и я
Да. «Милости прошу», – скажу я смерти,
Как говорят цари большим послам.
Я встречу твой кинжал на полдороге.
Л ю д о в и г о
Но ты дрожишь.
И думаю, что страх тебя рассеет в дым.
В и т т о р и я
Ты заблуждаешься, я женщина живая,
Меня твое тщеславье не убьет – смотри:
Я, умирая, слез не проливаю.
Бледна я, кровь ушла, но то не страх.
Г а с п а р о
Тебя я одолею, черный Дьявол.
Ц а н х е
Но кровь моя
Красна, как у других. Не хочешь ли испить?
От дурноты поможет. И я горжусь:
Мое лицо и смерть мне не изменит
Ведь не бледнею я.
Л ю д о в и г о
Режьте! Режьте!
Всех разом.
(Поражают кинжалами всех.)
В и т т о р и я
Удар мужчин достойный!
За вами следующий – осталось лишь
Сразить младенца, чтобы славу раздобыть.
Ф л а м и н ь о
Ну что за сталь?
«Толедо» иль «Английская лиса»? {248}
Всегда считал – вернее докторов
Причину смерти скажет оружейник,
Кто, рану осмотрев, определит,
Какая марка стали вглубь вошла.
В и т т о р и я
Мой тяжкий грех – в моей крови.
Теперь она и платит.
Ф л а м и н ь о
Ты щедрая, сестра,
Тебя люблю теперь я. И если женщина
Рожает сына, должна его отваге обучать!
Прощай! Есть много женщин, по-мужски достойных,
И хоть с грехами – их молчанье скроет.
У той грехов вам не сыскать,
Кто научился их скрывать.
В и т т о р и я
Душа – корабль, влекомый черным вихрем.
Куда – не знаю.
Ф л а м и н ь о
Тогда – брось якорь.
Блаженство для людей – что ясная лазурь.
Но радость моря – в скальной пене бурь.
Перестаем страдать и быть рабами рока.
(Цанхе умирает.)
И умирать, когда умрем. (К Цанхе). Ушла?
(К Виттории.)И ты на волоске? Пустая сплетня,
Что женщины оспаривают муз
Числом упорных жизней. Безразлично,
Кто раньше был и кто за мной придет.
Нет, я собой начал, собой и кончу,
Ведь, обращая к небу взор, мы к знанью
Прибавляем знанье, их смешивая.
Я же – в самой гуще!
В и т т о р и я
О, счастливы, кто не видал двора
И узнает о знати понаслышке.
(Виттория умирает.)
Ф л а м и н ь о
Сознанье вспыхнет тающей свечой
И тотчас затухает.
Пусть все состоящие при вельможах помнят старую примету: Тауэрские львы {249}горюют, если светит солнце на Сретенье {250}, потому что опасаются плачевного возвращения зимы.
Я рад, что в смерти есть моей резон.
А жизнь – могила черная иль сон.
Навек теперь я охладею
И голосом не овладею.
Прощайте, славные злодеи!
Как суетна, тщеславна эта жизнь!
От смерти – смерть, за горем – снова горе.
И колокольный звон не радует уж боле.
Пусть грянет гром – знак моего ухода.
(Фламиньо умирает.)
А н г л и й с к и й п о с о л (из глубины)
Сюда! Сюда!
Выламывай! Сюда!
Л ю д о в и г о
А! Изменили нам?
Так будем умирать со всеми вместе,
И, благородно завершив борьбу,
На бой кровавый вызовем судьбу.
(Входят посол и Джованни с охраной.)
А н г л и й с к и й п о с о л
Уведите принца! Стреляй,
Стреляй!
(Стреляют и ранят Людовиго.)
Л ю д о в и г о
Я ранен.
Боюсь, попался я.
Д ж о в а н н и
Злодеи кровожадные,
Кто дал вам право совершать
Убийства эти?
Л ю д о в и г о
Ты сам!
Д ж о в а н н и
Я?
Л ю д о в и г о
Да, и дядя твой,
Которого ты родственная часть.
Он это и устроил.
Меня ты знаешь, несомненно.
Людовиго я, граф.
А был твой благородный дядя в маске
Под вечер здесь.
Д ж о в а н н и
Как?
К а р л о
Тот самый мавр,
Что взят был на довольствие
Отцом твоим.
Д ж о в а н н и
Он стал убийцей?
В тюрьму его и там пытать!
Все, кто замешан, будут знать,
Что наше правосудье стоит
И правосудье Бога!
Л ю д о в и г о
Я горжусь,
Что это дело рук моих. А каторга,
Тюрьма и дыба казаться будут сладким сном.
Утешится душа, вкусит успокоенья
В картине этой ночи – верх моих творений!
Д ж о в а н н и
Несите трупы.
(Стража начинает уносить тела.)
Господа, их смерть
Для всех является примером:
Кто счастье созидает лишь на злых делах —
На тростниковых ходит костылях.
(Уходит.)
