Текст книги "Где спряталась ложь?"
Автор книги: Людмила Сурская
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
– Никита Богданович.
– Ось так! Так и е. Пишлы. Зараз укажу. А шо он нам даст за пидмогу?
– Разумею не обидит, он мужик не жадный.
– Нам гроши треба, даст?
Санёк покрутив ладонью его по загривку кивнул.
– Даст и за часики заплатит.
Найдя Долгову, Санёк немедленно позвонил Кушниру. Обрадованный Никита, сообщив Даньке, что мать нашли, летел, обгоняя время в богом забытое село. Он и не подозревал, что в том же направлении шли ещё несколько машин. Жир, не найдя в сумочке Долговой ключей от квартиры, решил проверить резиновый мешок: "А вдруг завалялись? Ведь должны быть, должны? К тому же мобильного в её ридикюли тоже не оказалось. Ну, не могло быть так, чтоб у неё его не было совсем. Наверняка тоже выпал, значит, есть шанс поискать ключи. Эта чёртова кукла сама допрыгалась до смерти. Сидела бы тихо, никто не тронул, а то книгу удумала писать. Кому то болото нужно, никому, а нас упечь за решётку могут. Человек человеку был, есть, будет – волк". Он вспомнил, как шеф вынашивал планы сбить ту проклятую ракету использовав её, как мишень для стрельбы, а он держал до последнего в рабочем состоянии станцию, не отключая питание. Естественно, держал не для утопии шефа, тот только прикрытие. Всегда полезно иметь под рукой дурака. Для щедрого хозяина. Который хорошо заплатил и взял к себе на работу. Жир не думал, что после окончания грязной работы, которую ему поручили провести его тоже, как лишнего свидетеля уберут. А пока ворочая в голове своё, он внимание не обратил на несущуюся за ним «AUDI». Добравшись до села, найдя прошлогоднюю яму на заброшенном огороде, в которую обычно хозяева закапывают на зиму картошку, достав лопату, он стал копать. Завидев у леска чужую машину, ребятишки пошли на звук чавкающей лопаты и выбрасываемой земли. Ноги привели к той же яме, где они откопали женщину, надеясь снять и продать с неё драгоценности. У младшего сдали нервы, и он вскрикнул. Мужик из ямы, не добро глянув на них, не выпуская лопаты из рук, попробовал быстро выбраться и догнать мальцов.
– Тикаем…, – завопил старший, – зарубает.
– Так и е, сказывся…
Жир понёсся за ними. Но пацаны разбежались в разные стороны. Младший споткнулся, и Жир замахнулся лопатой, пытаясь ударить по шее. Но вернувшийся старший мальчишка, со всех сил толкнул его, и этого хватило пацанам, чтоб убежать. Жир, кинув лопату, понёсся к машине, где был спрятан выкраденный им у командующего пять лет тому назад именной пистолет. "Свидетелей оставлять нельзя. – Эхом било в голове. А мальцы уже орали гонимые страхом во всю прыть, несясь к домам. Чего эта шпана орёт, здесь же нет людей, – пронеслось у него в голове. Он неплохо стрелял, сейчас он их, как зайцев снимет". Грохнули выстрелы, пацаны упали. Саня, оставив Долгову, развернув своих ребят, двинулся на огороды. Жир, завидев цепь, заметался. Нырнув, как в морскую волну в кусты, пополз. Проскочив незамеченным присмотрелся, выбрав двор по которому топталась согнутая пополам старуха, кормя кур, двинул к ней. "Заложница кстати". Старуха бросила на крыльцо пустую миску и пошла в баньку. Жир, проследив за ней проскользнул следом. То, что нашёл он там не только старуху, но ещё и живую Долгову, его несказанно удивило. Старуха ругаясь на чём свет стоит, упёрла было короткие ручки в бока, но это ей мало помогло.
Он появился перед безуспешно шарившим на поле и кустам Саньком в поисках его, нагло рисуясь. Толкая перед собой с трудом держащуюся на ногах Лену. Санёк растерялся. Подъехавший Константин Петрович со своими ребятами, посоветовали идти на переговоры. Как переговариваться с такой скотиной Санёк не знал и поэтому со всей злости заорал:
– Ты скотина, отпусти женщину. Я сделаю всё, что ты пожелаешь.
– Отойдите все и организуйте проход к машине, – потребовал Жир.
Ребята тут же расступились, давая дорогу, пропуская его с Леной.
– Езжай, но если ты не оставишь её, – предупредил Константин, то дольше метра не проедешь, я бью без промаха.
Перед самой дверью, он оттолкнул Лену, но, отъехав несколько метров, развернулся и выстрелил, пытаясь убить женщину. Константин, рванув её за себя, схватился за руку.
– Ранил гад?! – метнулся к нему Санёк.
– Потом… Догнать надо. По машинам и за ним. Стрелять по колёсам. Он нужен живым. Это единственная ниточка к заказчикам того кровавого шоу.
Они гнали его, не причиняя особого вреда и надеясь взять живым до моста.
– Константин Петрович, – взмолился Санёк, набрав его номер, – через мост проскочит и уйдёт. В городе мы его не возьмём. Людно, не постреляешь. Надо убирать.
– Ладно, – согласился тот, – стреляйте. Хотя страшно жаль, это единственная возможность добраться до правды.
– Какой правды. Они его сами убьют. Им свидетели не нужны. Да и что он там знает-то. Ему дали задание – он его выполнил… Бабки получил. Больше-то он действительно ничего не знает. Сам понимаешь, выудить из него ничего не дадут. Уберут или у вас, или на воле. Просто эта сволочь в таком состоянии натворить что-то может. Люди погибнут.
– Ладно. Отправляйте к проотцам.
Машина, повиляв пронеслась ещё сколько-то по инерции вперёд, а потом, уйдя вправо и пробив заграждение ныряльщиком ушла в воду.
Машины погони, пролетев мимо, развернулись и встали у края. Мужики, разгорячённые погоней, высыпали на берег. Они не смотря друг на друга, облакотясь на поручни моста, наблюдали за чёрной, булькающей водой. Теперь Жир никогда уже ничего не скажет и не узнает сам, что он лишь песчинка в море страстей кипящей над двухсоткой. Стрельбы обеспечили ей расчудесную рекламу. Те, кто торгует оружием и вложил в это деньги, потирают руки. На неё немалый спрос. Да такой, что в спешном порядке пытались демонтировать тот дивизион, что провёл эти стрельбы. Но в самый последний момент, когда спасти его уже ни у кого не было надежды. Был ликвидирован штат и разбросаны люди. Но это полбеды. Порублены, и сданы на металлом кабеля… Приходит отбой. У людей включилось второе дыхание. Это статьи в популярной прессе и кто-то из друзей Долгова подняв страшный шум остановили то безрассудство. Офицер, не плохо поусердствовавший для такой успешной рекламы и получивший немалый гонорар, занял обещанное место в рядах торговцев оружием. Правда надолго ли? Они не любят оставлять свидетелей. Но может ему повезёт, им преданные люди тоже нужны…
– Ладно, мужики. Вылавливать, ваша забота, а мы возвращаемся. – Хмыкнул Санёк, наблюдая за пузырьками выпрыгивающими на поверхность.
– Я не против, спасибо. – Жмёт ему руку подъехавший к ним Сергей Трофимович.
Когда Санёк с ребятами вернулись в село, там уже был Кушнир. Бабка причитала над убитым мальцом. А второго раненного Вася пытался погрузить в машину. Тот хоть и выл от страха и боли, но упирался.
Увидев подъехавших ребят, Никита велел:
– Саня, бери хлопчика, и дуй в приёмный покой, ему срочная операция нужна. И в темпе, в темпе мужики. Я следом. Лену положу, пусть посмотрят, витамины поколят.
– Как она?
– Врачи должны сказать. Не плачет, но разговаривать не получается. Пока ничего не понятно. Говорят, Константин её спас?
– Было дело. Руку ему задело. Как бойцы невидимого фронта здесь оказались?
– Случайно докумекали до Жира, ну и начали следить. Всё вперёд. Времени нет для базара.
Похоронив мальчика и отнеся Лену на руках в машину, он, попрощавшись с бабкой поспешил следом за джипом увозящим Санька и раненого мальца. "Чёртова жизнь, – кусал губу он, прижимая жену к себе. – Беспризорные дети, ничейные старики, брошенная земля. Кому нужны преобразования такой ценой".
– Я совсем превратилась в старуху, у меня побелела прядь….,– прошептала она.
– Ты устала и настрадалась. Сейчас тебя проверят и подлечат. – Глухо произнёс он, целуя её пальчики с обломанными ногтями.
– Не волнуйся, он жив.
– Откуда ты знаешь?
– Он шевелился. Если б он погиб, у меня был бы выкидыш или когда плод разлагается внутри, меня ждала бы зашкаливающая планку температура.
Никита, не владея собой до неприличия, улыбнулся и, не контролируя силу своих рук, прижал её к себе.
– Я думал, сойду с ума. Палату возьму на двоих, лягу рядом. И не вздумай возражать. Зачем к этому уроду забралась в «пирожок»?
– От тебя из вредности хотела убежать… Если б не отдал охране варварский приказ не выпускать, ничего бы в моей голове не взбунтовалось.
– Чтоб твоей головушке больше не вздумалось бунтовать, сейчас тебе пропишут, болезненных витамин и ведро капельниц.
Лена взмолилась:
– Никита, а Даня?
– Что сделается с твоим чадом. Жив, здоров и невредим. Даже мне пельмени варил и посуду мыл.
– Неужели?
– Обижаешь, золотко, мне врать не с руки.
– Откуда объявился тут мой ухажёр юрист, да ещё с оружием. Он что всё-таки из безопасности?
– Угадала. "Он хотел ей сказать, что ухаживал за ней по собственной инициативе и раз бросился спасать, запал не на шутку. Но, вовремя спохватившись, прикусил чуть не выболтавший лишнего язычок. В женской голове паруса моментально надуваются на романтику. А тут мужик её собой прикрыл. К тому же в Карпатах признавала тот факт, что юрист ей нравится. Так пусть думает, что он её по воле службы спасал, а не сердца".
Она, греясь в тепле его рук, думала:– Теперь мне всё безразлично. Я больше ничего не хочу знать. Абсолютно прав Никита, держась от всего этого дерьма на безопасном расстоянии. Вот и мне с этого дня наплевать на всё. Меня больше никакая дребедень не касается. Мне решительно наплевать на всё. Чёрт с ней с действительностью. Своя жизнь – это не мало. В ней только Никита, Данька и вот этот малыш, – положив на живот руку и ощутив толчок, улыбнулась. Меня точно больше никакая холера не интересует. Какое мне дело до всей этой белеберды.
У входа в больничный корпус их ждал Санёк. Он и сообщил, что мальца оперируют.
– Куда его потом Никита Богданович?
– Пусть выкарабкается сначала, а позже в суворовское определю. Сам же видел, что за жизнь в селе, пропадёт пацанёнок. Завтра съездишь, старухе продуктов отвезёшь, керосину купи. Без света сидит. Если поедет, привези её в мой дом, пусть живёт, места хватит. Только сдаётся, не оторвёшь её от своих мест. Старой закваски люди они такие.
– Что мне делать?
– Езжай, отдыхай Саня. Я останусь здесь. Оставь мне пару ребят. Пусть подежурят у дверей. Мало ли ещё кому в голову какая блажь придёт. Сам понимаешь, Жир, это не всё. Так, мелочь пузатая.
Лену обследовали и подтвердили, что беременность она не потеряла. "Такой же как Никита, мёртвой хваткой вцепился", – улыбалась она. Как и прогнозировал Никита, вкололи витамины и подключили к капельнице. Никита, разместив её, умчал за продуктами и вещами. Вернулся он уже с вместительной сумкой, множеством пакетов и Данькой в придачу. Который, скрывая слёзы за шуточками, бросился с объятиями к ней.
– Мать, ты нас с Никитой доконала. Ты, как хрюшка грязь, повсюду найдёшь неприятности. Я согласен с Кушниром, ты вынуждаешь нас привязать тебе на шею колокольчик.
– Как твои дела? Ты ел?
– Ел и дела мои, как сажа бела. Я около тебя немного посижу и пойду пацана после операции проверю. А то к нему некому прийти, фруктов отнесу, сок.
Лена соглашаясь выпустила его руку.
– Да, конечно. Дань, прошу, в квартиру никого не пускай. Страшно то, что опасаться приходится своих. Разве я могла подумать, что Жир решиться на такое. А он только винтик в той игре.
Данька чмокнул её в щёку.
– Я понял, не волнуйся. Никита принял меры. Принести тебе «ноутбук», будешь работать?
– Пока нет. Сил совсем нет. Я здесь долго не задержусь. Хотя самое время бы сесть за него. Теперь я знаю, как докончить предпоследнюю книгу.
– Докончишь, куда торопиться, – хмыкнул Никита, выкладывая перед ней на поднос еду. – Давай поешь, лапуля. Данька топай к мальчишке, я пока мать покормлю. Никита был таким счастливым, таким, что счастливее навряд ли найдёшь.
Лена посматривала на суетящегося возле неё мужа и думала о своём женском. Обычно женщины вспоминают о всплесках счастья. О маленьких частичках его. Как правило это первое чувство, поцелуй, свадьба, рождение ребёнка… Вот и у неё с Долговым были эти всплёски. Малюсенькие и она жила этим. Дышать, как и другим хватало. А сейчас её купают не брызги, а море счастья. Причём от первого лучика солнца и до появления звёздного шатра. А потом от променада луны до розового рассвета. Как хорошо! А и мечтать не смела о таком. Знать не знала, что такое возможно тем более в её годы… А так бывает. Бывает! И это хорошо!
Он, посматривая на притихшую жену, присел на край кровати и, чмокнув в нос, принялся упорствовать в попытках накормить её. Лена улыбнулась: "Господи, как хорошо-то! С таким мужиком можно всю жизнь болеть".
ЧАСТЬ 2. ПРАВИЛА ИГРЫ.
В медицинском учреждении, да при процедурах дни тянутся ужасно медленно, но прошли и они. Держать её было не за чем. Лену осмотрев с напутствиями выписали. Она купила календарь с ромашками. Приляпала скотчем его на стену, отметила жирно красным конечную точку, исход девяти месяцев и начала ждать, зачёркивая терпеливо дни, приближающие её к тому счастливому моменту. Много гуляя, она исходила весь старый город вдоль и поперёк и все скверы и парки тоже потоптали её ножки. Наблюдая за мамочками с непоседливыми детьми, улыбалась: «Скоро и ей предстоит подобное, а она уже забыла все навыки. Да и страх берёт, а вдруг не хватит сил. Какие они пока маленькие ангелочки. Глядя на них непременно кажется, что человеку, когда он приходит в этот свет, уготовлено непременно самое прекрасное. Каждая секунда жизни младенца чудесна и неповторима. Откуда же, с какого момента нас подстерегают неприятности? Чего там думать гадать, именно с того, когда мы начинаем пытаться сами принимать решения. Именно этим мы портим всё». Шла медленно, просто наслаждаясь тишиной и покоем. Впереди маячил мужчина в дорогом, хорошо сидящим на нём светлом костюме. Его походка показалась ей знакомой. Вдруг он дёрнулся, словно напоровшись на что-то острое и перевернувшись на спину, как артист в трюковом кино, упал. Подбежавшие двое молодых людей ловко обшарив карманы, что-то переложили к себе и так же магически исчезли, как и появились. Лена, справившись с минутным изумлением, побежала, как позволяло её сегодняшнее положение к нему. Присев на корточки перед лежащим на дороге мужчиной, она в смертельно бледном человеке узнала бывшего генерала Сазонова. Первое, что пришло на ум-сердце, но вскоре Лена поняла свою ошибку. По груди растекалось алым маком пятно. «Кровь!» – пронеслось в мозгу и она, повинуясь инстинкту самосохранения и страха, принялась озираться. Но ничего подозрительного не было. По-прежнему молодые мамочки шли, прогулочным шагом, увлечённо болтая и толкая перед собой коляски. На качелях визжали дети, и нигде даже намёком не промелькнуло лицо злодея. Лена не знала что делать. У генерала дрогнули ресницы.
– Виктор Васильевич? – обрадовавшись, затрясла, генерала она, – держитесь, я сейчас вызову подмогу. С этими словами она принялась жать на кнопки мобильного, но у неё это сейчас плохо получалось.
– Лена, не трать время, – с трудом выговаривая слова, пытался поймать её руку он. – Я не ошибся ведь ты Долгова?
– Да, да. Я Долгова. Нас знакомил Семён Данилович. Но что случилось?
Он пытался что-то сказать. Она прервала дозвонившись, наконец, до «скорой».
– Лена, в носке на правой ноге, вынь кассету. Она дорогого стоит. Виноват, соблазнился. Деньги нужны были на операцию жене.
– Господи о чём вы? – думая, что он бредит, пыталась остановить его она. – Берегите силы. Скоро «скорая» будет.
– Времени нет. Достань, – потребовал он.
Лена подчинилась. В высокий, как гольф носок действительно была спрятана кассета. Лена, вынув, переложила в сумочку.
– Успокойтесь я забрала…
– Я был осторожен и в карман положил пустышку. Уходи они скоро поймут ошибку и вернутся.
– Я не могу оставить вас…
– Уходи. Не будь так упряма. Тебя сам Бог послал. – Всей нашедшейся в нём силёнкой он оттолкнул её. В растерянности Лена отошла за кусты на противоположную сторону аллейки. Услышав сирену «скорой» пошла на встречу. Указала место и опять отошла в подальше, за спины сбежавшихся зевак. Молила о том, чтоб довезли, чтоб выжил. Но Виктор Васильевич умер, ещё по дороге в больницу. О чём известили, позвонив, старые знакомые. "Вот время пришло. Раньше перезванивались по поводу поздравления с праздником или днём рождения. Сейчас – похорон". – Невесело усмехнулась она своим умозаключениям, вспомнив о кассете.
– Никита, у тебя есть тут кассетный магнитофон? – побежала она к Кушниру в кабинет.
– Откуда… А тебе зачем такое барахло, – насторожился он.
– Пойду у Даньки спрошу…, – отрешённо пробормотала она и, повернувшись, отправилась искать сына. – Дань, а Дань слышалось уже на другой половине дома.
Никита, оставив дела, двинул следом. "Не иначе опять какую-то экзотику взрывоопасную надыбала. Это я зря ляпнул про её пресные детективы". Он слышал, как Данька ворчал. Что есть такое старьё, но это только в квартире отца. Что она и работать-то на нём не сможет. Лена буркнула что-то вроде того, мол, не учи учёного и потребовала:
– Отвези меня.
Сын тут же возмутился и с ходу наговорил всяких глупостей, отговорок и всунул даже предложение.
– Мать, что за забубоны. Хочешь старину свою заунывную послушать, скажи, я тебе через интернет найду.
Лена не осталась в долгу и тут же справедливо со своей стороны возмутилась:
– Зачем мне твой интернет. Мне магнитофон нужен.
Сын бегом изобразил умную мину при плохой игре и полез совершенно в другой огород.
– Ну я не знаю, чем тебе помочь. Мне сейчас не до того. Давай попозже. Или вон Никиту попроси. Он всё-таки твой муж. А мне вот кадра этого приготовить к занятиям надо. Такой лоб, а не «бе» не "ме", – хлопнул он по загривку привезённого из больницы бывшего беспризорника Ростика. – Ленивый до чёртиков. Как учиться будет, ума не приложу.
Лена на это только успела пожать плечами: "Что за молодёжь прыткая пошла, расскажут о всем что хочешь, только вот не сделают, что просишь их".
– Справится, репетиторов наймём. – Буркнул Кушнир, вырастая в проёме двери.
Лена обернулась, на стоящего за её спиной, почёсывающего за ухом, Никиту. "Этого мне только не хватало!" Уж без кого она хотела обойтись, так это без него.
А он идя к ней с объятиями балагурил:
– Красота моя, что за болячку ты сама себе опять преобрела?
– Не знаю, – честно призналась она. – Надо послушать. – И раз уж он в курсе предложила:– Давай прокатимся.
– Ну давай, – согласился не раздумывая Никита, правильно считая, что процесс удержать под контролем может только участие в нём.
Обещав Даньке позванивать, парочка отправилась по старым местам. Через час они уже сидели в квартире Долгова. Она в кресле, а он, протирая спиртом двухкассетный магнитофон с памятной пластинкой на углу, подаренный Семёну на сорокалетие.
– Порядок. Давай твой шедевр.
И вот настал этот волнующий миг. Лена достала кассету. Попросила сразу сделать копию.
– Без проблем, раз такая необходимость есть. Но я весь в догадках. И потом для чего тебе дубль.
Пришлось объясняться:
– Кассета старая, магнитофоном тысячу лет никто не пользовался, вдруг зажуёт.
Получив копию. Лена включила запись. Послышалось шипение и ровные мужские голоса выкрикивали отдельные слова и команды. Лена узнала бы из тысячи предоставленных на экспертизу образцов, где это записано. Шла боевая работа. Обнаружение, захват и ведение самолёта.
– Что это? – не выдержал бестолковости Кушнир.
Куда деваться, хоть и нехотя, надеясь на то, что ничего не поймёт, а объяснила:
– Командный пункт. Боевая работа. Но где и что это? А ну перекручивай на начало и слушая в четыре уха, поехали по новой.
Так и было, он ни черта не понял.
– Запросто. Белеберда какая-то.
Но Лена забывшись в порыве поиска справедливости выпалила:
– За белеберду не убивают и денег больших не предлагают.
Кушнир внимательно уставился на неё:
– Да-а… Тогда я весь внимания. Поехали ещё разочек.
Следующий раз мало что прояснил. Через полчаса прослушки, он устало заявил:
– Я понял только то, что вели какой-то самолёт, и был приказ его сбить. Может это Руст. Год, стоящий на кассете, подходящий.
– Не уверена. Мне послышался Форос. А ну крути давай эту головоломку по – новой.
Они опять вслушивались в шипение, треск и приглушённые голоса из прошлого.
– Дьявольщина, – стукнул себя по колену он, – похоже, ты права. Именно этот самолёт, вёзший из Фороса весёлую компанию, они вели. Ай, я, яй. Военных учили выполнять приказы, что ж они так халатно отнеслись к своей службе. Я возмущён. Кладоискательница моя, где ты это вырыла? Бомба, вулкан!
– И что же?!
– Опасно говорю…
Ошеломлённая Лена, не подумав о последствиях и реакции мужа, честно призналась.
– Генерала вчера за это убили, – с жаром воскликнула она.
"Будь он неладен!" Кушнир, подавив изумление, стараясь равнодушно, спросил:
– Понятное дело. Ценное барахло. У тебя-то, горе моё, как она оказалась?
– Случайно. Я мимо проходила, – не нашла она причины скрывать правду и моргая на него честными глазами.
Кушнир поработав кулаками: сжал, разжал, встал столбом напротив неё.
– Надо же это моё упущение. Надо непременно взять на заметку. Значит, не в тех местах гуляешь. Похоже, не совсем застрелили, общались? – спросил он вкрадчиво.
Лена, пряча кассету в футляр, кивнула:
– Совсем немного… До прихода милиции.
– Милиция? Давненько с этой братией я дела не имел…
– Это было позже, к тому времени я ушла, – прошептала обескураженная его постоянными нападками недовольно Лена.
Потрепав собственный подбородок, потерев шею и помучив нос, Никита спросил:
– Что он тебе сказал?
Лена положила кассету на стол и пожала плечами, мол, ладно, скажу тебе по секрету раз так хочешь. Понизив голос, она призналась:
– Почти ничего. Отдал кассету и сказал, что хотел продать её, но перестраховался. Положил в карман, пустышку, а эту спрятал в носок.
– Ты лазила по чужим мужским носкам…,– съязвил он. – Ничего не понимаю.
До Лены дошло, что он ехидничает или ей не понравился его начальственный тон, только она сцепив зубы прошептала:
– Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь…
– А мне, что ты суёшься во всё дерьмо. Зачем это тебе? – тут же повысив голос парировал он на её выпад.
Лена, справившись с обидой, пыталась объясниться.
– Человек шёл впереди меня и упал. Что я по – твоему должна была делать? Естественно, подошла. Оказался знакомый… Ну как можно было пройти мимо! Я может и хотела бы быть другой, да не могу, – развела она руками. – И потом, не нравится тебе это, скатертью дорога, около себя я никого не держу. Ты свободен.
– Даже так, – удивился такому повороту Кушнир. – А ребёнок?
– Один вырос с приходящим отцом, вырастит и второй. – Отвернувшись, отошла к окну она. – Своей жизнью, я распоряжаться буду сама.
Никита увлёкшись не заметил её состояния и то, что перешёл черту тоже проглядел. Поэтому и продолжал со спокойной душой, как он считал семейный разговор.
– Если б своей. Ты ставишь под удар не только себя, но и двух своих детей. К тому же забыла уже, как в могиле лежала. Стоит ли чужая дурь таких жертв? Никогда бы не подумал, что у военных куда не плюнь, непременно попадёшь в тайну. Успокоилась?
Но Лена его совет полезным не считала, наоборот, поэтому с горячностью и заявила:
– Успокоилась, и может ты даже прав, только к тебе не поеду и жить с тобой больше не буду.
Никита удивлённо опустив на неё взгляд, попробовал всё превратить в шутку. А её обиды – капризами беременности. Потому и заявил:
– Вот те раз, это ещё почему?
Она горько всхлипнула.
– Потому что тебе не нравится всё что я делаю, с кем общаюсь и что пишу. Знай, я пишу в первую очередь для себя, во– вторую, для людей, чтоб им интереснее и радостнее жилось. Чтобы они чуть-чуть добрее стали… А тебе это ненужно и даже злит.
Лена опять всхлипнула, он достал свой платок и передал ей.
– Я-то думал, у тебя доводы и претензии, а ты несёшь, как Вини Пух в гостях. – Собрав широкой ладонью слёзы на её щеке, попросил:– Не плачь. Это ж разговор. Ну не плачь же! Ребёнку вредно. Поговорили и забыли. Только не плачь. Хочешь сто раз поцелую? Ладно, двести…
Но Лена была непреклонна.
– Пришли Даньку домой и пусть захватит мои и свои вещи, – прохрюкала в рыдании она.
Кушнир труханул. "Что за дела, мы так не договаривались!"
– Лен, мы же взрослые люди с разными характерами, поспорили, нашли золотую середину, на что обижаться, не врублюсь?!
Она даже не взглянув на него, в два счёта ему объяснила то, во что он не врубался, но так не осмотрительно въехал.
– На диктат и не уважение. Это было с моей стороны, с самого начала, глупостью, начать барахтанье в новую жизнь. Разница между мужиками на обладание и владение предметом минимальная. Один больше, другой меньше, но каждый ту палку гнёт. Даньку прислать не забудь. Это мои дети и свой крест мы понесём сами. В бойцовскую стойку не вставай. Я воевать с тобой не собираюсь. Очень надеюсь, что расстанемся на дружеской ноте. Денег мне от тебя тоже не надо, так что не дрожи. Я сама на них заработаю. Будешь жить, как жил исключительно для себя любимого.
– Ты обалдела?! Что несёшь? Какая собака тебя укусила? – опешил он от её выпадов.
Обессиленная Лена, пытаясь сдержать прыгающие губы, чтоб не расплакаться выкрикивала:
– Твоя собака. Твоя. Ты свернул мою уже готовую книгу, я послушалась. Забрал дискету, я промолчала. Отдал папку с документами вообще не спросясь. Перешагнула и через то. Теперь ваша милость не довольна, что я не по тем дорожкам гуляю, и мне опять предлагается проглотить всё это. Кушнир, это был мой предел, уходи.
Он опять попытался всё превратить в забаву.
– Бог мой, я и не думал, что ты так наш разговор воспримешь. Дискету и документы отдал чисто для вашей с Данькой безопасности. С организацией желающей их иметь, шутить не следует. Сегодня просто подтрунивал над тобой.
– Меня нельзя гнуть… Если меня запереть, я буду думать только о том, как удрать, и ломиться в закрытую дверь. Чтоб заинтересовать и удерживать меня, тебе хватало ума открыть ту дверь нараспашку и так держать её. Но то, что ты делаешь сейчас– отдаляет нас…
Он не принял её серьёзного тона и с иронией заметил:
– Может, ты искала повод избавиться от меня и использовала первый подвернувшийся случай? Или мужчиной тебе не глянусь, а?
Забивая в себе всхлип, попросила:
– Цирк не устраивай. К мужскому качеству претензий не имею. Так что успокойся. И давай проваливай.
– Лен!…
– Не надо всё начинать сначала. Жаль, что я поздно поняла. Хотя можно было иметь представление о тебе ещё в первое наше знакомство.
– И что это за представление? – с невесёлой иронией поинтересовался он.
– К какому типу людей относишься ты.
– Да! И к какому же?
– К эгоистам заразам!
Никите удивление открыло рот и распахнуло глаза. "Ух ты, как её завело! Вон как сыпет!…" Он осторожненько, осторожненько скручивал разговор – ничем на это не ответил. Не слепой – она была сейчас слишком раздражена, чтобы воспринимать действительность. Потому, пытаясь обнять и приласкать, он с весёлыми нотками в голосе заявил:
– Давай у тебя поживём, если тебя по какой-то причине дом раздражает.
Лена топнула от отчаяния.
– Никита, не заводи меня…, не дом меня раздражает, а ты. – Она ткнула пальцем ему в сторону двери и поинтересовалась, отстанет ли он от неё наконец. Никита молчал. Тогда она топнув ногой ещё раз и задыхаясь криком, выпалила:– Пошёл вон! – получается, начав с просьбы, сорвалась на визг и поборов себя закончила грустно:– Нам больше нечего сказать друг другу. Прощай!
Он враз пошёл на попятную.
– Лена, тихо. Тебе нельзя волноваться. Кажется, мне действительно лучше уйти. Я уже ухожу… Вот кассету забираю с собой. Так спокойнее и безопаснее для тебя.
– Куда, отдай, – метнулась Лена, но за ним и его: не подумаю и не надейся, уже захлопнулась дверь.
Развернулась от двери и упёрлась в зеркало. Потрясающе. На неё глянуло отражение совсем не знакомой ей, всклокоченной бабы. "О, Господи, боже мой, напугаться можно. До чего не люблю смотреться в зеркало. Но иногда точно надо, чтоб прийти в чувство". Ох, эта мужская упёртость… В бессилии, опустившись на диван, она заплакала. Ну что за рогатый характер. Один отстал от неё сам. Второго прогнала. Отчего же она такая несговорчивая дура. Получается, как не крути, а Никита прав. Кто-то намудрил, а она, захватываясь азартом, делает из этого сенсацию, подставляя свои бока. А ведь твоя-моя даже не журналист. Опять же рядом с ним она наконец-то могла позволить себе быть слабой и сильной с минимальным ущербом друг для друга. Но с другой стороны, кто имеет право её в чём-то упрекать. Пора перестать оправдываться. В конце-то концов, она вообще не должна отчитываться перед всеми и каждым о своих делах. Нет, это она, наверное, лишку хватила. Как у всех без исключения мужиков по-дурацки устроены мозги. Непременно виноват он. Ну, хорошо, добавим, перед самой собой, чуть – чуть она… ах, какая хитрая. Но ведь он-то он смирился и ушёл. Ушёл от женщины, которую уверял, что любит. Мог бы и стерпеть – надорваться боялся. Хотя сейчас это уже не важно. Взяла трубку, начала набирать номер его мобильного, но передумала и некоторое время лежала в обнимку с телефоном. В общем, потакая себе, коря его, всхлипывая, уснула. Очнулась, когда за окном хозяйничала ночь, и темноту скрашивали, освещая двор, фонари, да звёзды. И теперь уже совершенно другая женщина взяла над ней верх, отпихнув подальше обиженную и обойдённую. "Взбодрись, глупая баба, нечего киснуть и наведи на себя лоск. Понятно, что обманывать не хорошо, кто спорит-то! Но женщина так устроена, что должна быть всё время во всеоружии и на чеку. Не отведено нам, бабам, природой быть самой собой. Понятно, придётся приукрашивать действительность. Вилять, лавируя по переходам жизни, а ещё бороться с препятствиями, что подкидывает нам судьба". – Наставляла на путь истинный её та другая, что подняла голову после появления в её жизни Кушнира. Не решаясь за что-то ухватиться, она подошла к окну. Кухня её квартиры, в доме напротив, была освещена. "Значит, Данька уже дома и гадать на кофейной гуще просто не за чем. Никиту, скорее всего, она потеряла. Ну что ж, придётся пройти и через это". Сменив тапочки на туфли ещё раз натолкнулась на своё отражение в зеркале. Брр… Самой противно, а что уж о Кушнире говорить. Закрыв квартиру Долгова, Лена поплелась к себе. Летом беременность сплошное мучение. Всё на виду, пальто или плащом не скроешь, да ещё эта духота. Надо признать за городом, у Никиты, легче. Голова от расстройства и неурочного сна гудела. Прохладный ветерок был, как раз кстати. Пока переходила из дома в дом, немного пришла в чувство. Правда переживания из-за ссоры с Никитой и по этому поводу объяснения с Данькой свели в груди ком и давили, давили… Дверь в квартиру, была не заперта. "Надо пожужжать Даньке на ухо, чтоб больше такого не допускал", – с назидательными мыслями перешагнула, через порог. "Вкусно пахнет жареной картошкой и рыбой. Неужели Данька так кошеварит?!" – торопясь заглянула она на кухню. Но это был Никита. Лена подсознательно поняла это с порога, но боялась ошибиться…