Текст книги "Где спряталась ложь?"

Автор книги: Людмила Сурская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Никита расплылся в улыбке.

– Чего проще-то. Я отпускаю часть охраны и мы остаёмся здесь на верху. Тишина. Плетень с кринками и беленький снежок. Я за, двумя руками.

Лену держала дурацкая нерешительность и она прикрылась сыном.

– А Данька?

– Ребёнка нашла. Он с девицами давно уже спит, а ты всё его опекаешь.

О свой ошибке он понял сразу же. Лучше бы ей это не говорил.

– К– как с девицами? – заикаясь пыталась осмыслить сказанное им она.

Отступать некуда. Кушнир хмыкнув заверил:

– С презервативами я проверил.

– Никита ты с ума сошёл.

– Чтоб не забираться в глубь личной жизни твоего сына, давай сделаем так. Санёк заедет, ему всё равно надо проверить прослушки и, если наблюдение снято, убрать их, ну и за ним присмотрит. Пельмени твоему чаду отварит. В рот он положит их сам. Так остаёмся?

Лена кивнула. Никита подозвал парня в форменном жилете, крутившегося около малочисленных клиентов, и заказал ему номер. Потом, переговорив с начальником своей охраны, накупил для Даньки вареников, блинов и прочей ерунды и, передав всё это Саньку тут же распрощавшись с охраной, повёл Лену наверх. Парень бежал по вьющейся вверх лестнице впереди, расписывая прелести отеля, постоянно оглядываясь назад, словно проверяя, идут они следом или нет. Они не отставали. Парень бы ещё рассказывал и рассказывал, если б Никита не выпер его, заперев дверь.

– Даньке перезвони, а то тот огурец не запустит Саню. – Чмокнула в щёчку его Лена, отправившись в душ. – Поспеши, здесь вполне мило.

За ночь действительно отдохнули. Сельская тишина звенела в ушах. Утром покупались и спустились вниз завтракать. Пока резали блинчики с творогом, на глиняной тарелке, пришла машина с Саней. Который, заказав тройную порцию вареников с картошкой, капустой и потрошками, подтвердил снятое наблюдение и намекнул на чистку от жучков в квартире. Посмеиваясь, парень отчитался перед Леной за сваренный для Даньки ужин.

– Никита, я хочу вернуться домой, в свою квартиру. – Тут же заявила она Кушниру.

– Зачем? – сразу же насупился тот. – Тебе что плохо со мной?

– Глупости не сочиняй. Я уши заткну.

– Ты просто трусишь, не умея жить с мужиком в одном доме.

– Я?! С чего ты взял. Придумщик. Заезжаем за моим скарбом, и отвезёшь меня в моё гнёздышко. Не дуйся – это тоже не твоя квартира. В чужих людях я жить не могу. Не девочка глупая. Порядка и спокойствия хочу. К тому же надо заняться вот этими документами. – Тряхнула она папку.

– Ладно, поехали, – покладисто кивнул он.

Квартира была прибрана, бельё постирано и разложено по своим местам. Поработала домработница. – Поняла она. Лена собирала сумку с какой-то дрожью внутри. Скучала по своему кабинету, обставленному по её вкусу и пропитанному запахом её работы. Домой зашла волнуясь. Такое чувство, как будто уезжала куда-то надолго и вот вернулась. Молчком обошла все комнаты. Смахнув слезу, пошла разбирать вещи, оставленные Никитой в спальне. Тот не мешал. Тут же нашёл себе дело на кухне, занявшись ужином. Найдя сбоку в сумке чужой пакет, покрутив его и заглянув вовнутрь, она, шустренько побежала на его поиски. Никита, с засученными на тонком свитере рукавами, чистил картошку.

– Это твоё? – потрепала она пакетом под его носом.

– Дай тапочки, – не моргнув глазом, попросил он. – И сними с меня свитер.

– Снимай уж и джинсы. Переодевайся в домашний костюм, раз принёс.

– У меня грязные руки, проделай процедуру замены гардеробчика сама. Там ещё пакет с трусами и носками. Положи к себе на полку.

– Ты соображаешь, что делаешь?

– А что я делаю?

– Не прикидывайся, а Данька?

– Он взрослый мужик.

– Ни за что.

– Тогда я сделаю так, что он ни о чём не догадается.

– Как?

– Поремонтирую ему компьютер и он сам оставит меня ночевать. Устроюсь в большой комнате на кресле или лучше в твоём кабинете. Главное войти в доверие, а потом уж под любым надуманным предлогом я останусь.

– Но, чтоб подвергнуться ремонту, технике надо сначала сломаться.

– Сломаем. Проблему мне тоже нашла. Сейчас дочищу и посмотрю, что там можно намудрить. Скорее всего, над виндовсом покуражусь.

– Тебе лишь бы мудрить, а если он нас поймает?

– Ну с чего такой печали случиться, он что приходит к тебе ночью в спальню?

– Да вроде нет.

– Вот и не гони коней. Случиться будем по ходу выкручиваться. И хватит в конце то концов об этом. Ты давно взрослая девочка и имеешь право на свою личную жизнь. И так полжизни в него вколотила. Принеси, подай, отряхни, подними. Домусолишься с ним, ещё и девку приведёт, на твою шею посадит. Вдвоём оседлают, свесив ножки, поплёвывать с твоих плеч будут.

– Делай, как знаешь, только страшилками меня не дави. Кстати, выкручиваться будешь сам.

– Это другой разговор.

Никита не только после чистки картошки до прихода Даньки успел испортить компьютер, но и съездить в гастроном за продуктами. Так что когда он вернулся Данька с нетерпением, ждал его у двери.

– Где тебя носит у меня проблемы, идём скорее. – Съедаемый нетерпением перехватил он его.

Но Никита был невозмутим. Подумав и потянув время, он объявил:

– Не скачи, дай с пакетами разберусь.

"О, придумал!" – именно это было написано на его лице.

– Кинь, мамуля сама осилит, – ухватил он его за локоть.

Но Никита, отцепив пальцы, не спешил бежать.

– Так без напора, иди вперёд я догоню.

Кушнир, занеся пакеты в кухню, и переглянувшись с тут же отвернувшейся поскорее от "греха подальше" Леной, пообещал заняться им беспременно, но только после ужина. Данька повозмущался, но настаивать не посмел. С Никитой упорством стену не пробьёшь. Если уж он сказал со своего не сдвинет.

– Ты чего не на работе, в охранника переквалифицировался? – поддел он его в отмеску.

– Выходной. Ешь не болтай.

– Мать классно выглядит. Твоя работа, сама бы она ни за что не решилась так круто имидж поменять?!

– Производственная необходимость, – посмотрев на залившуюся краской Лену, отшутился Кушнир. Тебе не нравится или против?

– Да что ты! Потрясающе! Ей больше 30 не дашь!

– Вот только не надо ля-ля. Оставьте моё возрастное прошлое в покое. Я как раз считаю, что лучшее время для женщины наступает после того, как выросли дети, и она обрела вновь свободу. Она никому ничем не обязана и может вновь, располагая всем своим временем заниматься только собой. Что так недоверчиво смотришь? – повернулась она к сыну.

– Неужели ж, мамуля, тебе не жалко, что сгинула в никуда молодость?

– Жалко ли мне, что ушла молодость? Да ни чуть. Совсем нет. Если хочешь, любимый сынуля знать, я наслаждаюсь своим возрастом!

– Это ты мать чересчур хватила. Какая жизнь после 30. Старость. А бабы вообще клушами становятся.

Не завестись просто не возможно, может кто-то и устоял бы, она нет. Сейчас она ему расскажет…

– Ошибаешься. Я считаю, что лучшее время в жизни наступает как раз после 30, а до этого человек учится только жизни и нащупывает пути к ней. Вот спроси Никиту, он чувствует себя старым и отжившим?

– Ха, Никита?! Никита перец! Ты по себе скажи. Разве ты не старуха и тебе сейчас лучше чем скажем в 20 или 25?

Кушнир, заметив неприкрытую досаду Лены, рассмеялся, легонько шлёпнув его по загривку.

– Котлета с палочкой, допивай сок и пошли ковыряться в твоём больном месте.

– Вот всегда так, лишь бы рот заткнуть, а разве я не прав. Какая там жизнь после тридцати…

– Об этом ты нам расскажешь через десять лет, и мы с матерью тебя послушаем. Поднимайся, не забудь сказать спасибо и топай.

Они ушли. Прошла досада от разговора, а Лена смотрела и смотрела в проём двери. Долгову дела не было до сына. Деньги дал и на долге завязал. А Никита постоянно возится с пареньком. Неплохой мальчишка, только как бы умудриться и завязать ему на языке бантик. Лена, с трудом справляясь с досадой после болтовни любимого отпрыска, счистила остатки пищи с тарелок в мусорное ведро. Ещё раз подумала, что хорошо бы накопить на свой дом с пёсиком, тогда не пришлось бы выбрасывать продукты. В голову лезла всякая дребедень, намыленная тарелка чуть не выскользнула из рук. С появлением Никиты вся её сонная и вяло текущая жизнь, круто изменилась. Может не стоит ей так-то уж паниковать, а принимать всё как есть и пользоваться? Впервые пожалела вот прямо сейчас, после слов Даньки об ушедшей безвозвратно молодости, а ведь раньше в голову такое не могло прийти. Расправившись с посудой и с кухней и заглянув на восторженные вопли мужиков в комнату Даньки. "Одному 20 второму 33, а у компьютера разницы никакой". Отправилась в кабинет работать. Но перекладывая листы в красной папке, она почему-то думала совершено о другом. Делая первые шаги в непривычном ей деле написания книг, и так резко меняя профессию, она тешила себя надеждой, что когда-нибудь она напишет непременно что-то стоящее. Понятно, что второго Толстого уже не будет никогда, но изменяющемуся времени это и не надо. Только хорошая книжница из неё всё же может получиться. Она как – то не очень давно читала, разгромную статью одного критика, который с яростью рассказывал читателям о том, что нынешние писатели не творят эпохальных, общественно значимых произведений, а благополучно и ускоренными темпами строчат модные любовные романы и детективы. А с чего им взяться – то: значимым и эпохальным при наличии такой никчёмной жизни. Возможно, это сама жизнь, приобретя иммунитет, защищается именно лёгкостью от того дерьма в которое мы её ввалили. Согласна в одном: "после некоторых писателей мало принять ванну, надо пройти дезинфекцию души". Хотя, что ей переживать по поводу писателей, когда она себя считает всего лишь сочинителем.

Она перебирала документы и листы жгли руки. Вот отправка на завод г. Д… девяти ракет в 95году. Из которых было извлечено пять с половиной кг золота. Девяносто шесть с половиной кг серебра, полтора кг платины. Но для Минобороны досталось только30 %. 96год на то же предприятие было отправлено 55ракет. И золота изъято 32 кг, 7 кг платины и 760 кг серебра. Но похоже средства испарились не дойдя до Минобороны. Можно без калькулятора прикинуть сколько золота, серебра и платины содержалось в исчезнувших ракетах. А вот это документ о продаже с армейских складов монгольской компании г. Уланбатора хромовых, юфтевых и кирзовых сапог в количестве 4,8 тыс. пар на сорок шесть тысяч долларов США. Чем помешали нашей армии хорошие, добротные сапоги. Почему так срочно надо было переходить на картонные берцы. А их не то чтоб в руках крутить, в них служить надо: в дождь и снег. Ведь все ж понимали, что ни средств, ни промышленных возможностей переодеть и переобуть качественно армию, нет. Она вспомнила кое – как одетых солдат и передёрнулась. А ведь всё началось с националистов, уничтожающих бездумно всё советское. Это они вопили и организовывали акции по уничтожению ядерного потенциала страны. Теперь же когда с ними никто не считается, ищут виноватых. А ведь от того, что страна останется лишь при расшитых сорочках, шароварах и веночках, стерев всё, лучше жить не станем. Понимают ли это простые люди и те, кто тянет на баррикады? Сомнительно. Лишь бы провести заказанную каким-нибудь фондом акцию и получить деньги. Так же было и с формой. Уничтожить, сплавить с глаз долой. Кто-то воспользовавшись такой глупостью и не профессионализмом просто погрел руки. А вот документ, продажа комплекса радиоэлектронной борьбы за бесценок. Делается всё просто. Продаётся лучшее, а по документам проходит рухлядь. Разница оседает в карман, а покупателю всё равно кому деньги платить и так со всем. Машины ли, вертолёты ли, самоходки. Старое себе, новое и из ремонта на продажу. «Да, мне бабе далёкой от всего этого тяжело, а каково было всё это видеть Долгову…» Почувствовав усталость, сложила документы в папку, аккуратно завязав тесёмочки, кинула в ящик стола её и отправилась спать. Побаловав себя душем, уснула моментально. Но до утра не получилось. Разбудил укладывающийся под бочёк Никита.

– Господи, чего тебе от старухи надо. – Пробормотала спросонья она. – Тебе ж Данька всё объяснил. Ведь девиц молодых кругом навалом, а ты парень хоть куда.

– Приятное известие. Неужели ж ты меня наконец-то рассмотрела? Когда же это чудо произошло? – Лена отмахнулась, а он продолжил разговор:– На то, что навалом, мне тошнит смотреть. Курящие яркими ртами у ворот школ и институтов школьницы и студентки, матерящиеся почище стоящих рядом соклассников и сокурсников вот это ты мне предлагаешь иметь. О их всепрощении и готовность держаться за нужную мужскую особь зубами, это вообще отдельный разговор. На сына она обиделась… Он молодой ещё и глупый, ему простительно болтать ни о чём, а тебе совсем не обязательно всю эту дребедень на сердце брать.

– Ты прав девчонки сейчас навроде общипанных куриц. Жалко даже. Чуть не с детского сада курят, с пионерского возраста развлекаются сексом. Мы иногда позволяли выпить себе бокал вина или шампанского по великим праздникам и в выпускном классе, а во всём остальном, в большинстве своём, были хорошими девочками.

– Тогда чего же удивляешься. После того, как я вошёл в круг большого бизнеса у меня появился довольно-таки определённый круг общения. Фальшь, неискренность, а также не смотря на всю яркую обложку скука стали составляющими моей жизни. Ведь критерием принятия того или иного решения у меня давно уже стало «выгодно», "прибыльно", «целесообразно». Ты ж, солнышко, совершенно иная. К тому же от баб за километр сейчас веет феминизмом и агрессией. На кой чёрт мне такой подарочек.

– Что-то я плохо соображаю… Разбег… Какой круг большого бизнеса, а?

"Оп – па! Вот это я влетел! Может рассказать всё, раз уж шанс такой нарисовался?! Сейчас не поймёт. Значит, выкручиваться надо…"

– Я имею ввиду корпорации связи. Не слепой же я вижу что вокруг творится. – Юлил он. Но Лена не настроена была на копание. Она пропустила самое опасное для него мимо ушей.

– Наверное, так и есть, мужчине виднее, но я не снежинка?

– Э! Ты себя не путай с тем стадом. Из тебя обида на Долгова выходит. Может, с интуицией у меня не сложилось, но чувство осторожности и тормоза на месте.

– Откуда ты взялся с таким не стандартным суждением?

– Сама же вызвала мастера на починку телефона. Ради справедливости надо заметить, что самым романтичным мужики считают активность любимой, какую она проявляет во время секса самым – самым. Вот когда ты начинаешь творить, чёрт те знает что. Я схожу с ума.

– Мы, наверное, о разном говорим. Я всегда наивная думала, что романтика – это о другом. Придётся учесть откровение, тем более такого мачо. – Прошлась она пальчиками по его рёбрышкам. – Женщине и маленькой и большой всегда хочется чего-то розового и пушистого. И это происходит с розового бантика на голове до букета роз в руках. Душа просит. Понимаешь?

Он хмыкнул и поднялся на локте, заглядывая ей в глаза, произнёс:

– Я понял. Ты хочешь ухаживаний. Цветов охапками. А я валенок, зациклился на земном. Проблемы нет, организуем. Ты такая всегда была суровая, и я подумал, что тебе это не нужно. Это глупышкам нужна лирика и всякое трали-вали…

Лена не обижаясь и не удивляясь, зацепив пальчиками его нос, сказала:

– Отпусти вожжи. Я совсем о другом. Ты мужик неспокойный и жизнь мою всю перевернул с ног на голову.

– Тебе не нравится, и ты хочешь меня изменить? – насторожённо отреагировал он.

– Ни в коем случае. Мне всё очень нравится. Даже твоё общение с Данькой. Он за всю жизнь не получил столько мужского внимания, сколько за последнее время от тебя.

– Тогда в чём дело? – расплылся в довольной улыбке он.

– Я боюсь привыкнуть к тебе, добрый молодец. Сам же знаешь, к хорошему быстро привыкаешь.

Упреждая её он решил выяснить.

– И чего тебе больше хочется: выйти за меня замуж или разойтись?

С насмешкой произнося это, он был на все сто уверен, что она ведёт разговор к штампу в паспорте и от этого спешно придумывал поделикатнее отказ. "К такому я пока не готов. До семейной жизни не дорос. Хотя мне с ней очень хорошо. И чихал я на то сколько ей лет и что там кто скажет". Он вполне себя подготовил. И поэтому услышав:– Разойтись. – Подскочил разволновавшись.

– В твоих словах нет логики. Ты только что говорила о том, что я устраиваю и подхожу тебе полностью. С чего такой поворот. Я отказываюсь понимать тебя. – Вдруг забыв о своих опасениях насчёт штампа, он принялся ей доказывать и убеждать в совершенно противоположном.

Лена молчала, слушала его горячий шёпот. Она сама себя плохо понимала сейчас. Всё казалось было разложено по полочкам и понятно и вдруг ей, несколько минут назад, захотелось услышать от него слова любви. Горячие, пылкие. Не сладкий секс, а именно слова любви. "Наверное, смешно, – подумала она. – Для почти сорокалетней бабы глупое желание. Но он ни разу не раскрыл рта на эту душещипательную для неё тему. Толи не придал значение этому, как и ухаживаниям с цветами или не научился выражать чувство как следует, просто пользуясь женщинами или беря их. А может, у него вообще всё проще и такого чувства к ней нет и в помине. Но в любом случае в психологию играть ей не стоит. И дело не в нём, а в ней. Если потребовались слова, значит, запахло тем, чего она так боялась – чувствами. А это ей ой как ни к чему. Опять страдать. Не так посмотрел, не обратил внимания, не пришёл. Спасибо, не надо. Нахлебалась с Долговым. Так было всё просто и хорошо. Никакие вопросы ухаживания и букеты ей даже на ум не шли. И вот сейчас волна набежала на волну, и сразу стало неуютно. Зачем ей это? Поэтому она долго не думая и пошла на резкое движение. Никита после сладких сливок горячего шёпота прибегнул к тому, на что обычно хватает ума у мужиков, это к жаркому сексу и что вопреки психологам часто срабатывает.

– Ленусик, ну не пыли, я же не мешаю ни твоему образу жизни, ни работе. Опять же у нас получается хороший секс. Ты привыкнешь ко мне, потерпи.

– Горе моё, я и боюсь привыкнуть.

– Когда привыкнешь тогда и бояться не будешь.

– С тобой с ума сойдёшь.

– Ты и сведёшь. Документы смотрела? – ушёл он переведя стрелки от скользкой темы.

– Немного. Пока, в основном, продажа старого образца обмундирования и различных единиц техники.

– Ну и как похоже на лабиринт детектива?

– Действительно без тех умопомрачительных ходов, чем напихан детектив. Всё проще, наглее и на официальном уровне. Организовали легальную фирму и торговали. С ракетами вообще не мудрили. Кое – что крали целиком и с концами, что драгматериалами. Ссылки идут якобы на плохой учёт, но, учитывая то, что на низах они даже электрические лампочки строго считают, мало вероятно. Насоздавали себе фирм по переплавке золота серебра. Я балдею.

– Ничего себе и из чего же они его плавят?

– Серебро из торпед. Золота у вооруженцев накапать может порядочно, только ладони подставляй.

– Из квартиры, прошу, одна не выходи. К себе никого не пускай даже трижды знакомых. Представляешь себе, если эта стрельба рекламная акция, нацеленная на продажу ракетных комплексов, ты превратишься в корм червякам. А если там есть ещё и наложения…, то каждый конкретный случай будет бить по тебе. Сегодня и завтра я дома. Данька куда-то с ребятами едут развлекаться. Ты отдыхай. Я провожу утром это чудо сам.

Лена не дёргалась, понимая, что он прав. Возможно все те вопросы, что высветила дискета, имеют место. Кто делал рекламу С200, кто боится за перенесённое время, кто за не отключенное питание и неподготовленные кадры. Лучше не думать об этом. Может сжечь на фиг и её и документы?… Ведь никого не прошибёшь и ничего не изменишь…

Всё обошлось, и Данька их отношения не заметил. Утром Лену Никита на кухню не пустил. Пообещав разобраться с завтраком и Данькой сам. Она, свернувшись калачиком, тут же уснула вновь. Выпроводив парня и найдя по возвращению её спящей, он, прикрыв дверь в спальню, зашёл в кабинет. Нашёл в нижнем ящике папку и пролистал бумаги. Сразу подумалось, что один человек к такому количеству разноплановых дел доступа иметь не мог, значит несколько совершенно разных точек, возможно несколько бывших сослуживцев собирали своеобразный архив. Сам он больше того, как качали деньги через идущий под сокращение полк или распродавали его технику, знать не мог. Про самолёты командир авиационного полка мог поведать, а вот эти бумаги из сокращённого полка связи. Эту информацию, конечно же, тыловики подкинули. Ну а вот это уже высшая ступень и совершенно другой уровень информации… Вот схема продвижения комплексов новых модификаций на продажу. Сначала сокращали полки в коих они стояли, отправляя технику на ремонт, потом распределяли в другое место и опять сокращали и вот тут уж не таясь продавали. Патриоты – идиоты! Себе оставляли старое, а на продажу пускали новое. Убить мало за такие дела… А вообще-то всё это глупо. Ставит Ленку под удар и никому не нужно. Создаётся впечатление, что все про всё знают и озабочены совсем не боевой готовностью армии, а ищут как бы под благовидным предлогом сокращения ещё чего продать и погреть руки. Они зря кипишаться возле этих бумаг и дискеты. Даже, если это выйдет в печать. Большого шума не будет. Журналисты покричат. В обществе порассуждают, поохают, и на фиг никому это будет не надо. Одних заменят на других и продолжат жить дальше, ничего не меняя, пока есть что продавать. Поэтому Долгов понимая такой кисель, и не дёргался с обнародованием. А вот Лена влезая во всё это, может запросто пострадать. Услышав удаляющиеся к ванне шаги, он, бросив папку на место, пошёл догонять её. Лена плескалась в душе. Никита, не став ей мешать, прошёл на кухню приготовить завтрак. Он сам, не желая того, прирос к этой женщине, её проблемам и сыну. Думал таким способом развлечься, поиграв в детектив, натянуть нос сочинительнице. Но всё вышло совсем не так, и вчера чуть не выставив паруса, бросился в плавание аж в страну любви, правда, напугавшись, прикусил язык. Неужели любовь бывает такой!? Ведь он точно был влюблён и любил сейчас весь мир со всеми его потрохами. И пришла она к нему, к взрослому мужику, так неожиданно и под таким вопросом. А ведь так в его жизни случилось, что ему никогда не приходилось испытывать подобного всплеска чувств. Такого сильного и такого воздушного. Это чувство захватило его целиком, не оставляя места для здравого смысла. Лена вытеснила всё! Осталась работа, больше уже думать не мог ни о чём, только о ней! Не зря ворчат друзья: – "Эта баба из тебя верёвки вьёт. Ты сам ни свой то ли живёшь, то ли плывёшь!" Он, чтоб отвлечься забрал со стула журнал, развернул его, полистал. Прислушался: "О! вода не льётся водопадом. Оля наверняка упаковывает себя в полотенца". Он сложил журнал, положил его на место и спешно занялся делом. Нож забегал по фруктам, кроша их в салат: "Лена любит такой".

Так и есть, она замотанная в полотенце подошла сзади. Обняла, прижавшись щекой к спине туго обтянутой тонким трикотажем. Ей не следовало этого делать, но она не выдержала. Всегда безумно хотелось обнять Долгова сидящего за кухонным столом, просто стоящего у книжной полки или у окна. Посидеть или постоять рядом, обнимая за плечи, погладить небритую щёку, но он всегда был с ней резок и нетерпелив. Сбрасывая руку, раздражённо отмахивался от её тепла. Семён, называя это телячьими нежностями, не хотел понимать её «хотения». И вот сейчас не сдержалась. Вдруг остро захотелось прочувствовать непременно это с ним. Пальцы сошлись на его упругом животе. А сердечко сжалось в ожидании, что будет? Он кинул на стол нож, вытер о полотенце, перекинутое через спинку стула руки, и повернул её к себе лицом, прижав вплотную к груди, так что её руки сошлись теперь за его спиной. Лена нашла в себе силы поднять глаза и внимательно рассматривать его лицо, пытаясь прочитать на нём всё, что её сейчас волнует.

– Ты выспалась, – потёрся он подбородком о её запакованную в полотенце голову, тут же рассыпав тюрбан. Его губы нашли подрагивающий рот женщины и коснулись нежным поцелуем.

Она закрыла глаза и перевела дух. "Как нежно. Я таю". Именно этого ей сейчас хотелось.

– Кофе хочешь?

Не в силах открыть рот, а только покусывая губу, она кивнула. "Можно и кофе". Ей очень, очень хотелось ответить на его поцелуй, но она боялась. И тут его рука, легко пройдясь по спине, подтолкнула её на такой желанный шаг. Она качнулась вперёд, её губы застыв на его губах, попали в плен. С жаром, перекинув руки на крепкую шею, встав на цыпочки, она прильнула к нему. Желание взорваться опалило её: "Романтика для тебя в инициативе женщины, – пронеслось в голове, – сейчас ты увидишь такую инициативу, что голова от фейерверков разлетится". У него не хватило терпения даже унести её до спальни. Сброшенные на пол полотенца устилавшие пол, послужили пристанищем.

– Я хочу кофе, – шептали её губы, – с шоколадом!

– Ты его получишь непременно…

Пока сушила голову феном, он варил по-новому заходу кофе, старый просто остыл. Есть ей почти не хотелось, и она согласилась на бутерброд. Разделив обязанности: он убирает квартиру, она варит обед, занялись выполнением. Бегая, друг к другу поцеловаться и проверить, как идут дела. "Я глупею, – укоряла себя Лена, шинкуя капусту. – Может, чтоб плюхнуться с небес на землю, стоит посмотреть на себя в зеркало. Нет, только не сейчас. Не буду портить такое цветочное среди зимы настроение". Срубив две тарелки своего любимого борща, Никита, отдуваясь, валялся поперёк кровати, а Лена с папкой рядом, разбирая документы. Под её пальцами зашуршали листы, касающиеся Коммерческого центра. "Для какого чёрта он был создан, если не для тёмных дел. Ведь перед ним раскрылись двери складов всех мастей, за какими за семью печатями сберегались стратегические запасы державы. Откуда у него копии приказов такого уровня? не иначе как кто-то передал из контрольно – ревизионной инспекции. Чему удивляться, если по этим бумагам выходит, что замминистры получали зарплату в тех коммерческих фондах на правах консультанта".

– В чём ты так закопалась?

– В многочисленных фондах по продаже оружия. Создаётся впечатление, что не продавали оружие только ленивые. Как ты думаешь, зная всё это и даже больше, почему молчал Долгов?

– Думаю, он понимал, что стену головой не прошибёшь. Потом за вас боялся.

– Только не за нас. Ему глубоко наплевать было на нас, он всю жизнь кусал локти себе за то, что женился…,– в сердцах выпалила она. Но тут же опомнившись, зарылась в бумаги.

– А вдруг ты ошибаешься, и в конце это было совсем не так.

– Я не спорю, и говорить об этом не хочу. Просто закрыли эту тему и всё. – Рассердилась она на свою не сдержанность.

– Ты любила его. Не получив желаемого тихо закрылась в скорлупе и страшишься вылезать теперь из неё. Жизнь бежала мимо, а ты только нос в неё высовывала. Боишься вновь полюбить, да?

– Да боюсь, тебе какое дело, – кинув папку, понеслась она в ванную, с отчаянием шепча: "Ничего не получается, сухо и неинтересно. А может, я бесталанная и Кушнир прав. Мне только сочинённые детективы по плечу, а в реальных материалах, я утонула, как топор. Точно, сил и ума нехватка".

Но холодная вода мало помогла горевшему лицу. Бьющий по плечам и голове поток унёс в чёрную воронку мысли о книге, документы Семёна не раскрывались ей. Он словно мстит или бережёт её… «Долгов отважился жениться, скорее всего, только по одной причине получил назначение в дальний таёжный дивизион. Где скука и нет поблизости баб». – Стучало обидой, как молоточками, в горячих висках. Но Никита не захотел упрощать ей жизнь. Наклонившись над ней, он прошептал:

– Ты опоздала со страхом-то. Не пытайся регулировать ситуацию, брось вёсла и плыви по течению. А ну-ка собирайся, и поехали ужинать в ресторан.

Она заюлила:

– Знаешь, иди один. Ты совсем закис со мной. А я редко хожу по таким местам и то по необходимости, мне не совсем нравится…

Но он не пожелал ей потакать.

– Мне твоя эта песня тоже не совсем по вкусу. Ты не там и не с тем была. Пошевеливайся.

Лена поискала вескую причину и как ей показалось нашла её.

– У тебя же нет соответствующего костюма.

Никиту её уловки рассмешили.

– Давно висит парочка с десятью рубашками в твоём шкафу. Кстати, не забывай стирать.

Лена не поверила, посчитав это бравадой.

– Складно у тебя получается врать, сочинитель! Хотя с тебя станется. Когда успел?

– Мои проблемы. – Смеялся он, подводя её к шкафу. – Давай доставай на просмотр свои наряды. Выберем общими усилиями тебе прикид.

Она тут же запротестовала:

– Я оденусь сама.

Никита, обняв её за талию, застрял губами на шейке.

– Кто против. Посмотреть-то могу. Покажи, во что ты планируешь обрядиться.

Лена не зная на чем остановить свой выбор не торопливо принялась перебирать содержимое шкафа. Никита с интересом наблюдал за её копошением. Наконец она определилась.

– Выберу между вот этими двумя брючными костюмами, – не уверенно достала она две вешалки с розовым и чёрным нарядом.

Он упал в кресло и приготовился к просмотру.

– Ну, меряй.

Всё было так непривычно. Долгову было наплевать на её вид и наряды, и уж он никогда бы не потратил время на её просмотр. Лена покрутилась перед зеркалом. Так и не решаясь остановиться на каком-то из них. И поэтому когда Никита заявил:– "Чёрный, верни на место, пойдёшь в розовом", – не выставлять бы рога, а согласиться. Но Лена тут же всё сделала с точностью наоборот и довольная содеянным ушла в душ. Когда она вернулась, то занятая натягиванием колготок не сразу обратила внимание на длину брюк. Но когда брюки сели на бёдра она оторопела. Брючины доходили до середины икр и по шву расходились мысиками. Она завернула подгиб, он был профессионально обработан и отглажен. Ах, вот в чём дело. Отрезано. "Но что за чёртики пошалили и когда?" – подняла она глаза на старательно отводившего взор Никиту.

– Это что? Твоя работа?

Он не отнекивался и не оправдывался:

– Не кипятись, ты сама его выбрала. Вот с этими сапогами, – поставил он ей под ноги замшевые шпильки, – То, что надо! Сядь, я помогу обуться.

Лена, удивляясь тому, что такое мог сделать мужчина за короткое время, всё же проныла:

– Ты испортил мне костюм, теперь делай что хочешь.

Он подхватил её на руки, покачал и, водрузив на пол, прокомментировал:

– Ничего твоему костюму не сделалось, выглядит только теперь моднее. И ты в нём, что куколка.

– Но я не куколка и никогда такую длину не носила, – упрямо топнула она.

– Мы все с чего-то начинаем. Но вот готово, – застегнул он замки на сапогах. – Оцени.

Подведя к зеркалу, завертел он её на каблуках перед своим отражением. – Полюбуйся. Тебе идёт.

Лена махнула рукой и, заглянув в тайник, что весьма рассмешило Кушнира, принялась отсчитывать деньги, теряясь, сколько взять, и торопливо пряча их в сумочку, объявила, что готова.